СВЯТОГО ОТЦА НАШЕГО ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО

БЕСЕДЫ О СТАТУЯХ,

ГОВОРЕННЫЕ К АНТИОХИЙСКОМУ НАРОДУ.


К предыдущей странице       Оглавление       К следующей странице


БЕСЕДА ЧЕТВЕРТАЯ.

Увещание к народу о твердости и терпении примерами Иова и трех отроков и о воздержании от клятв.

 

     БЛАГОСЛОВЕН Бог, утешивший ваши скорбящие души, успокоивший ваши мятущиеся мысли! А что вы получили достаточное утешение, это показали вы своим усердием и ревностью к слушанию, потому что душа скорбящая и объятая облаком печали не может с охотою слушать наставлений, а вы, я вижу, внимаете мне с великою охотою и с полным усердием, отрясши всю печаль и любовью к слушанию отогнав настоящую скорбь. Потому благодарю Бога, вместе с вами, это несчастье не одолело вашего любомудрия, страх не ослабил вашей бодрости, скорбь не погасила вашей ревности, опасность не охладила вашего рвения, страх от людей не победил вашей любви к Богу, тяжкое время не сокрушило вашего усердия, - и не только не сокрушило, но. еще укрепило, не только не ослабило, но еще усилило, не не только погасило, но еще более воспламенило. Опустела площадь, но наполнилась церковь; та возбуждает печаль, эта подает радость и духовное веселье. И потому, возлюбленный, когда ты выйдешь на площадь, и вздохнешь, увидев ее пустою, прибегни к матери, - и она тотчас утешит тебя множеством своих чад, покажет тебе полный лик братьев, и прогонит от тебя всякую печаль. В городе мы ищем людей, как будто живем в пустыне, а когда прибегаем в церковь, нас объемлет многолюдство. Когда море волнуется и ярится от сильной бури, страх принуждает всех убегать оттуда в пристань; так и теперь волны площади и буря города заставляют всех стекаться отовсюду в церковь, и связуют членов между собою союзом любви. Возблагодарим же Бога и за то, что от скорби мы получили такой плод, что искушение доставило нам такую пользу. Не будь искушения, не было бы и венца; не будь подвигов, не было бы и наград; не будь борьбы, не было бы и почестей; не будь скорби, не было бы и утешения; не будь зимы, не было бы и лета. И это можно видеть не только на людях, но и на самых семенах. И здесь, чтобы мог вырасти тучный колос, нужны - большой дождь, большое скопление облаков, большой холод: время сеяния есть вместе и время дождя. И теперь, когда настало ненастье не в воздухе, а в душах, посеем и мы, во время этого ненастья, чтобы пожать летом; посеем слезы, чтобы пожать радость. Не я говорю это, но возвещает пророк: сеющии слеами радостию пожнут (Псал. CXXV, 5). Не столько дождь, падающий на семена, помогает им прозябать и возрастать, сколько дождь слезный возращает и приводит в зрелость семя благочестия; он очищает душу, орошает ум и помогает быстро возрастать семени учения. Для этого надобно проводить и глубокою борозду, к чему убеждает и пророк, говоря так: поновите себе поля, и не спите на тернии (Иер. IV, 13). Как земледелец глубоко разрывает землю плугом, приготовляя надежное хранилище для семян, чтобы они, будучи посеяны, не оставались на поверхности, но скрывались в самых недрах земли и безопасно пускали корни: так и нам должно делать, и скорбью, как бы плугом, разрыть глубину сердца. К этому убеждает и другой пророк, говоря: расторгните сердца ваша, а не ризы ваша (Иоил. II, 13). Расторгнем же сердца, чтобы если в нас есть какое-нибудь худое растение и лукавый помысл, исторгнуть его с корнем и очистить нивы для семян благочестия. Если теперь не обновим (ниву), если теперь не посеем, если теперь не прольем слез, когда у нас скорбь и пост, - в какое же другое время предадимся сокрушению? Ужели во время покоя и веселья? Но это невозможно, потому что покой и веселье обыкновенно ведут к беспечности, тогда как скорбь приводит к заботливости и заставляет душу, рассеянную вовне и развлеченную многими предметами, обращаться к самой себе. Не будем же унывать из-за настоящего бедствия, но еще возблагодарим Бога, потому что много пользы от скорби. Земледелец, посеяв семена, собранные им с большим трудом, молится о том, чтобы пошел дождь; и незнающий дела с изумлением будет смотреть на все это, и, может быть. скажет сам в себе: что такое делает этот человек? Он разбрасывает то, что собрал, и не только разбрасывает, но еще весьма старательно смешивает с землею, так, чтобы нельзя было и собрать легко; и не только смешивает с землею, но еще и молится, чтобы пошел сильный дождь, и чтобы все посеянное сгнило и превратилось в грязь. И беспокоится такой человек, видя, как раздаются громы и ниспадают молнии. А земледелец не так: напротив, радуется и ликует, видя ненастье, потому что смотрит не на настоящее, но ожидает будущего, думает не о громах, но о снопах, не о гниющих сменах, но о зеленеющих колосьях, не о сильном дожде, но о приятнейшей для него пыли на гумне. Так и мы будем смотреть не на скорбь и печаль настоящую, а на пользу, которая из нее происходит, на плод, который она рождает. Будем ожидать снопов на гумне: потому что, если станем бодрствовать, то можем собрать за это время много плодов и наполнить житницы нашей души. Если станем бодрствовать, то не только не потерпим никакого зла от этой скорби, но и получим неисчислимый блага. Если же будем беспечны, то и покой нас погубит. Беспечному то и другое вредит, а старательному и то и другое приносит пользу. Как золото сохраняет свой блеск и тогда, когда лежит в воде, и еще светлее делается, когда брошено в горнило, напротив глина и сено, и упав в воду, первая расплывается, а последнее гниет, попав же в огонь, первая засыхает, а последнее сгорает: так и праведник и грешник, - первый, и наслаждаясь покоем, остается светлым как золото, погруженное в воду, и подвергшись искушению, делается еще светлее, как золото, испытываемое огнем, а грешник, и вкушая покой, расплывается и гниет, как сено и глина, брошенные в воду, и подвергшись искушению, сгорает и гибнет, как сено и глина от огня.

     2. Не будем же сетовать о настоящем бедствии. Если у тебя есть грехи, они легко истребятся и попалятся скорбью. Если же у тебя есть добродетель, от скорби она сделается светлее и блистательнее. Если станешь непрестанно бодрствовать и трезвиться, то, будешь выше всякого вреда, потому что причиною падений, обыкновенно, бывает не свойство искушений, а беспечность искушаемых. Итак, если хочешь быть веселым и наслаждаться покоем и удовольствием, - не удовольствия ищи, и не покоя, но старайся, чтобы душа твоя обладала мужеством и была способна к терпению, потому что, если не будешь иметь этих качеств, тебя не только победит искушение, но еще скорее погубит и низложит покой. А дабы увериться, что не удар бедствий, а беспечность нашей души разрушает наше спасение, послушай, что говорит Христос: всяк, иже слышит словеса Моя сия, и творит я, уподобится мужу мудру, иже созда храмину свою на камени: и сниде дождь, и приидоша реки, и воззеяша ветры, и нападоша на храмину ту, и не падеся: основана бо бе на камени. И опять: всяк слышай словеса Моя сия, и не творя их, уподобися мужу уродиву, иже созда храмину свою на песце: и сниде дождь, и приидоша реки, и возвеяша ветры, и опрошася храмине той, и падеся: и бе разрушение ея велие (Матф. VII, 24 - 27). Видишь, что не удары искушений, а неразумие строителей было причиною падения, потому что и там дождь и здесь дождь; и там реки и здесь реки; и там напоры ветров и здесь то же самое; и тот строил и этот строил; то же строение и те же искушения, но не одинаков конец, потому что не одинаково основание. Таким образом не свойство искушений, а неразумие строившего было причиною падения. Иначе бы должен быль упасть и дом, построенный на камне; но вот он не потерпел ничего такого. Но не думайте, что это сказано о доме: речь идет о душе, которая, слушая слово Божие, делами или подтверждает его, или отвергает. Так устроил дом своей души Иов: сниде дождь, то есть, ниспал с неба огнь и истребил все стада; приидоша реки, - частые, непрерывные, один за другим следовавшие вестники бедствий, которые говорили о погибели - один стад, другой - верблюдов, третий - детей; возвеяша ветры, - жестокие слова жены: рцы, говорила она, глагол некий ко Господу, и умри (Иов. II, 9); и не падеся храмина, - не преткнулась душа, не произнес хулы праведник, но еще возблагодарил и сказал: Господь даде, Господь отъят: яко же Господеви изволися, тако и бысть (Иов. I, 21). Видишь ли, что не свойство искушений, а небрежность беспечных, обыкновенно, бывает причиною падения? А крепкого скорбь делает еще более крепким. Кто сказал это? - Воспитанный в скорби, блаженный Павел; он так говорил: скорбь терпение соделовает: терпение же искусство, искусство же упование (Римл. V, 3, 4). Как крепких деревьев не вырывают с корнем порывы ветра, сколько бы ни устремлялись на них, ни нападали со всех сторон; напротив делают их чрез эти напоры еще более твердыми и крепкими: так и душу святую и живущую благочестиво напоры искушений и скорбей не низвергают, но возбуждают еще к большему терпению, как и блаженного Иова сделала они более славным и досточтимым. Теперь человек гневается на нас, - человек подобострастный и имеющий такую же, как и мы душу, - и мы страшимся; а тогда злобствовал на него демон коварный и лютый, и не просто злобствовал, но еще воздвиг всякие козни, употребил все лукавство, - и все-таки никак не одолел доблестного праведника. Царь, как человек, сегодня гневается, а завтра престает от гнева, и однако же мы умираем от страха; а тогда враждовал дьявол, который никогда примиряется с человечеством, но ведет с нашим родом брань непримиримую и войну нескончаемую, и однако же праведник посмеялся над его стрелами. Какое же мы можем иметь извинение, или какое прощение, когда не переносим человеческого искушения, мы - благодатью наученные такому любомудрию, тогда как он, еще до благодати, в ветхом завете, так доблестно выдержал ту тяжкую борьбу?

     Будем же, возлюбленные, всегда беседовать между собою об этом, и такими беседами наставлять друг друга. Вы и ваша совесть свидетели, сколько пользы получили мы от настоящего испытания. Невоздержный сделался теперь целомудренным, дерзкий более скромным, беспечный заботливым; никогда невидавшие церкви, но проводившие все время на зрелищах, теперь по целым дням находятся в церкви. Ужели ты, скажи мни, скорбишь о том, что Бог посредством страха сделал тебя старательным, чрез скорбь привел тебя к мысли о своем спасении? Но твоя совесть мучится, но твое сердце терзается каждый день, ожидая смерти и лютейшей казни? И от этого будет у нас великое приращение в добродетели, так как скорбью увеличивается наше благочестие. Бог может и сегодня же прекратить все бедствия; но Он не прекратит скорби, пока не увидит, что мы очистились, пока не увидит, что в нас произошла перемена и (наступило) покаяние твердое и непоколебимое. И золотых дел мастер не вынимает золота из горна, пока не увидит, что оно хорошо не очистилось. Так и Бог не отведет этой тучи, пока совершенно не исправит нас. Попустивший испытание сам знает и время, когда положить конец испытанию. Играющий на цитре и не слишком натягивает струну, чтобы не оборвать ее, и не ослабляет чрез меру, чтобы не расстроить гармонического созвучия; так поступает и Бог: не оставляет нашей души ни в постоянном покое, ни в продолжительной скорби, устрояя то и другое по своей мудрости. Он не попускает нам наслаждаться всегда покоем, чтобы мы не сделались беспечнее; но не попускает также быть и в непрерывной скорби, чтобы мы не упали духом и не пришли в отчаяние.

     3. Итак Ему предоставим время прекращения бедствий, а сами будем только молиться, сами будем жить благочестиво; потому что наше дело обратиться к добродетели, а прекратить бедствия - дело Божие. Бог сильнее, чем ты, подверженный испытанию, хочет погасить этот огонь, но Он ожидает твоего спасения. Поэтому, как от покоя произошла скорбь, так и от скорби надобно ожидать покоя. Не всегда зима, и не всегда лето; не всегда волны, и не всегда тишина; не всегда ночь, и не всегда день: так и не всегда скорбь, но наступит и покой, если только мы будем, во время скорби, непрестанно благодарить Бога. Три отрока были ввергнуты в печь и, несмотря на это, не забыли благочестия, их не устрашил пламень, но, объятые огнем, они усерднее сидящих в чертоге и нетерпящих никакого зла воссылали священные те молитвы. Потому огонь сделался для них стеною, пламень - одеждою, и печь - источником; приняв их связанными, она возвратила их разрешенными: приняла тела смертные и не коснулась их, как бессмертных; не познала природы, но почтила благочестие. Мучитель связал ноги, а ноги связали силу огня. О чудное дело! Узников разрешил пламень, и сам потом был связан узниками. Благочестие отроков изменило природу вещей, а лучше сказать - не природу изменило, но, что еще удивительнее, не изменяя природы, остановило (ее) действие. Оно не угасило огня, но заставило его, и горя, не оказывать своей силы, и, что также чудно и дивно, это случилось не только с телами святыми, ни и с их одеждою и обувью. Как у апостолов - одежды Павла прогоняли болезни и демонов, и тень Петра обращала в бегство смерть; так и здесь обувь этих отроков погасила огонь. Не знаю, как и сказать, потому что чудо превышает всякий рассказ. Огонь и угасал и не угасал; потому что, когда прикасался к телам святых отроков, тогда угасал, а когда надобно было расторгнуть оковы, не угасал; и -оковы расторг, но пят не коснулся. Видишь, какое совпадение. Огонь и не потерял своей силы, и не дерзнул идти далее оков. Сковал мучитель, а разрешил пламень, чтобы узнал ты и свирепость варвара, и покорность стихии. Для чего же мучитель сковал их, вознамерившись ввергнуть в огонь? - Чтобы чудо было величественнее, чтобы знамение было удивительнее, чтобы видимого не принял ты за обман глаз. Если бы этот огонь не был огнем, то не сожег бы оков, и, что еще более, не попалил бы воинов, которые были вне печи. Но теперь он на бывших вне показал силу, а на бывших внутри печи обнаружил свою покорность. А ты примечай везде, как дьявол тем, чем вооружается против рабов Божиих, разрушает собственную силу, не по своей воле но потому, что премудрый и благоустрояющий Бог обращает его оружие и хитрости на его же голову, - что и здесь случилось. Дьявол, по внушениям которого действовал тогда мучитель, не попустил ни обезглавить святых мечем, ни предать их зверям, ни казнить другим каким-либо подобным способом, но внушил ввергнуть их в огонь, чтобы не сохранились даже и останки святых отроков, когда уничтожатся их тела и их пепел смешается с пеплом дров. Но Бог это самое обратил к низложению нечестия, и вот каким образом.

     Огонь у персов признается богом, и варвары, живущие в той стране, еще и теперь воздают ему поклонение. И потому Бог, желая низложить нечестие в самом основании, попустил такой род казни, чтобы даровать победу своим рабам пред глазами всех поклонников огня, и убедить их самым делом, что боги язычников боятся не только Бога, но и рабов Божиих.

     4. Еще заметь, как неприятели сплетают венец победный, как сами враги делаются свидетелями торжества! И посла, говорит Писание, Навуходоносор царь собрати вся ипаты, и воеводы, и местоначальники, вожди же, и мучители, и сущие на властех, и вся князи стран, приити на обновление кумира. И собрашася вси (Дан. III, 2, 3). Враг составляет зрелище, сам собирает зрителей, сам назначает состязание; и (составляет) зрелище не из случайных, не из простых людей, не все из почетнейших и начальствующих, чтобы свидетельство их было более достоверно для народа. Созваны были все для одного, а увидели другое; пришли поклониться истукану, а ушли с презрением к нему, быв поражены Божьею силой, открывшеюся в чудесных событиях с отроками. И заметь: где было устроено зрелище. Не в городе, и не в каком-нибудь селении, но на полях ровных и открытых устрояется это публичное зрелище. На поле Деире, вне города поставлен быль истукан, и вестник, всюду проходя, взывал: вам глаголется народи, людие, племена, языцы: в он же час аще услышите глас трубы, свирели же, и гусли, самвики же, и псалтири, и согласия, и всякого рода мусикийска, падающе покланяйтеся образу златому (и в самом деле, поклониться идолу значило: пасть); и иже аще не падь поклонится, в той час ввержен будет в пещь огнем горящую (Дан. III, 4, 5, 6). Видишь, какая трудная борьба, какая непреодолимая сеть, какая глубокая пропасть и стремнина с той и другой стороны! Но не бойся: чем больше козней употребит враг, тем более обнаружит он мужество отроков. Для того приготовлено было согласие столь многих музыкальных орудий, для того разженная печь, чтобы душами зрителей овладело или удовольствие, или страх. Тверд и непреклонен кто из предстоящих? Пусть смягчит его, говорил мучитель, очаровательная мелодия стройной музыки. Стоит он выше этой сети? Пусть же устрашит и поразит его вид пламени. Так действовал и страх и удовольствие: удовольствие вкрадывалось в душу посредством слуха, страх посредством зрения. Однако же ни то, ни другое не победило мужества отроков; но как вверженные в огонь, они одолели пламень, так посмеялись и над всяким удовольствием и страхом. Все это для них приготовил дьявол, потому что не сомневался в подданных царя, напротив быль твердо уверен, что никто из них не воспротивится царскому повелению. Но когда все пали и были побеждены, тогда выводятся на средину одни отроки, чтобы и от этого самого победа была блистательнее, - что они побеждают и являются торжествующими среди такого множества народа. Не так было бы удивительно, если бы они показали мужество, явившись первыми, пока никто еще не преткнулся. Но то весьма велико и чудно, что множество падших не устрашило и не ослабило их; и не сказали они друг другу что-нибудь такое, что многие привыкли часто говорить: если бы мы первые и одни решились поклониться истукану, то наш поступок быль бы достоин обвинения, если же мы делаем это вместе с столь многими тысячами, то кто не простит, кто нас не сочтет достойными извинения? Нет, увидя падения столь многих своих мучителей, ничего такого и не сказали, и не подумали они. Посмотри и на злобу обвинителей, как они и хитро и жестоко обвиняли отроков: суть убо, говорят они, мужи Иудее, ихже поставил еси над делы страны вавилонския (Дан. III, 12). Не просто напомнили об их происхождения:, но упомянули и о почести, для того, чтобы воспламенить в царе гнев; они как бы так говорили: рабов, пленных, лишенных отечества, сделал ты нашими начальниками, а они и эту честь презирают, и оскорбляют того, кто удостоил их такой чести. Поэтому говорят: Иудее, ихже поставил еси над делы страны вавилонския, не послушаша заповеди твоея, и богом твоим не служат (Дан. III, 13). Обвинение это - величайшая похвала; укоризны эти - одобрение и свидетельство несомненное, потому что его представляют сами враги! Что же царь? Он повелел вывести их на средину, чтобы устрашить всячески; но ничто не поколебало их, ни гнев царя, ни то, что они одни стояли отдельно среди такого множества, ни вид огня, ни трубные звуки, ни то, что все смотрели на них сверкающими, как огонь, глазами; но посмеявшись над всем этим, они, как бы сбираясь броситься в струи прохладного источника, вошли в печь, произнося блаженные эти слова: яко богом твоим не служим, и телу златому, еже поставил еси, не поклоняемся (Дан. III, 18). Не без цели рассказал я эту историю, но для того, чтобы убедились вы, что ни гнев царя, ни коварство воинов, ни зависть врагов, ни плен, ни пустыня, ни огонь, ни печь, ни тысячи бедствий, - ничто не может победить или устрашить праведника. Если там, где царь был нечестивый, отроки не устрашились гнева мучителя; тем более мы, у коих царь человеколюбивый и кроткий, должны не унывать, а благодарить Бога за эту скорбь, узнав из сказанного, что скорби делают более славными, и пред Богом и пред людьми, тех, которые умеют переносить их мужественно. Если бы отроки не сделались рабами, мы не узнали бы и об их свободе; если бы они не сделались пленниками, мы не уразумели бы благородства их души; если бы они не, лишились дольнего отечества, мы не узнали бы, что они по добродетели достойны отечества горнего; если бы на них не разгневался земной царь, мы не уразумели бы благоволения к ним Царя небесного.

     5. Посему и ты, если Он благоволит к тебе, не отчаивайся, хотя бы ввергли тебя и в печь; а если Он гневается, не предавайся самонадеянности, хотя бы ты был в раю. Адам и в раю был, но как прогневал Бога, то и рай ничего не помог ему; отроки были в печи, но как благоугодили (Богу), то и печь не причиняла им вреда. Адам быль в раю, и - паль, потому что сделался беспечным; Иов сидел на гноище, - и победил, потому что был бдителен. Во сколько раз рай лучше гноища?.. Однако же превосходство жилища не помогло обитателю, когда он сам предал себя, точно так, как и нечистота места не повредила тому, кто со всех сторон огражден был добродетелью. Укрепим же и мы свою душу, и тогда будем блаженнее всех, хотя бы достигла нас потеря богатства и даже смерть, только бы никто не похитили у нас благочестия. Это заповедал и Христос, говоря: будите убо мудри, яко змия (Матф. X, 16). Как змей готов потерять все тело, только бы спасти голову; так и ты не унывай, хотя бы тебе пришлось потерять богатство, хотя бы тело, хотя бы настоящую жизнь, хотя бы все, только бы сохранить благочестие: потому что если с ним отойдешь, Бог все возвратит тебе в большем блеске - и тело воскресит в большей славе, и вместо богатства даст такие блага, которых не может выразить никакое слово. Иов не нагой ли сидел на гноище, проводя жизнь тягостнейшую тысячи смертей? Но как он не оставил благочестия, то опять в преизбытке получил все прежнее, - здоровье и красоту тела, весь состав детей, имущество и, что всего важнее, блистательный венец терпения. Как бывает с деревьями, что, хотя бы кто и сорвал плод с листьями, хотя бы отсек все ветви, но, если останется корень, дерево снова вырастает в совершенной целости и еще большей красоте; так бывает и с нами: если останется корень благочестия, то, хотя бы отнято было богатство, хотя бы расстроилось тело, все опять возвращается нам с большею славою. Посему, оставив всякое беспокойство душевное и излишнюю заботливость, обратимся к самим себе, и украсим и тело и душу красотою добродетели, представляя уды нашего тела оружия правды, а не оружия греху (Римл. VI, 13); и прежде всего приучим язык быть служителем духовной благодати, извергнув из уст всякий яд злоречия и сквернословия. В нашей власти сделать каждый член свой орудием и лукавства и правды. Послушай, как они сделали свой язык орудием греха, а другие орудием правды: язык их меч остр (Псал. LVI, 3); а другой говорит о своем языке: язык мой трость книжника скорописца (Псал. XLIV, 2). Тот язык совершил убийство, а этот написал Божественный закон, и потому тот был мечем, а этот - тростью, не по собственной природе, но по воле употреблявших; природа того и другого одна, но действие не одно. И в отношении к устам опять можно видеть то же самое. У одних уста были полны гнилости и лукавства, и потому обличающий их сказал: уста их клятвы полна суть и горести (Псал. IX, 28), а уста его самого не таковы; нет, - уста моя возглаголют премудрость, и поучение сердца моего разум (Псал. XLVIII, 4). У других, опять, руки были осквернены беззаконием, и, осуждая их, он опять сказал: ихже в руку беззакония, десница их исполнится мзды (Псал, XXV, 10); а у него самого руки ни в чем другом не упражнялись, как только в том, чтобы простираться к небу, почему он и сказал о них: воздаяние руку моею жертва вечерняя (Псал. CXL, 2). И в отношении к сердцу опять можно видеть то же самое. У тех сердце суетно, а у него истинно, и потому об их сердце он говорит: сердце их суетно (Псал. V, 10), а о своем: отрыгну сердце мое слово благо (Псал. XLIV, 2). То же самое можно видеть и в отношении к слуху. Те имели слух зверский, безжалостный и неумолимый, и, осуждая их, он сказал: яко аспида глуха и затыкающего уши свои (Псал. LVII, 5); а у него слух был вместилищем Слова Божия, что самое и показал он, говоря: приклоню в причту ухо мое, отверзу во псалтири ганание мое (Псал. XLVIII, 5).

     б. Итак, зная это, оградим себя со всех сторон добродетелью, и этим отвратим гнев Божий. Сделаем члены нашего тела орудиями правды; приучим и глаза, и уста, и руки, и ноги, и сердце, и язык, и все тело служить одной добродетели. Вспомним и о тех трех заповедях, о которых говорил я вашей любви, когда внушал ни с кем не быть во вражде, не говорить худо о ком-либо из оскорбивших вас, и изринуть из уст ваших греховную привычку клясться. О других двух заповедях поговорим в другое время, а в продолжение всей настоящей недели будем говорить вам о клятвах, полагая начало с заповеди более легкой. Совсем не трудно победить привычку клясться, если захотим приложить хотя немного старания, делая друг другу напоминания, вразумления, замечания, а забывающих подвергая взысканию и ответственности. И что за польза нам воздерживаться от пищи, если не изгоним из души порочных привычек? Вот теперь целый день провели мы без пищи, а вечером поставим себе трапезу, не похожую на вчерашнюю, но уже другую, более скромную. Но может ли кто из нас сказать, что он сегодня переменил и жизнь свою, как и трапезу, что отменил и порочную привычку, как и пищу? Не думаю. Что же нам за польза от поста? Поэтому убеждаю и не перестану убеждать, чтобы вы, взяв каждую заповедь отдельно, два-три дня употребляли на ее исполнение. Иные соревнуют друг другу в воздержания от яств, и вступают между собою в чудное состязание: одни целые два дня проводят без пищи, а другие, удалив с своего стола не только вино и масло, но и всякое варево, во всю четыредесятницу употребляют только хлеб и воду. Так и мы станем состязаться друг с другом, чтоб искоренить употребление клятв: это полезнее всякого поста, это благодетельнее всякой строгой жизни. Покажем в воздержании от клятв такое же старание, какое прилагаем к воздержанно от пищи; иначе подвергнемся обвинению в крайнем неразумии, что не обращаем внимания на запрещенное, а выказываем всю заботливость о вещах безразличных. Не есть запрещено, но запрещено клясться; а мы, отказываясь от позволенного, посягаем на запрещенное. Поэтому прошу любовь вашу сделать какую-либо перемену, и начало ее показать нам отселе. Если настоящий пост проведем с такою ревностью, что в эту неделю вовсе перестанем клясться, в следующую погасим гнев, в ту, которая за нею наступит, искореним злословие, а в дальнейшую - исправимся и во многом другом; то, восходя этим путем выше и выше, мало-помалу достигнем самой вершины добродетели. Тогда и избегнем настоящей опасности, и умилостивим Бога; и возвратится в наш город многолюдство, и убежавших теперь научим вверять надежду нашего спасения - не местам безопасным, не какому-нибудь убежищу и уединению, но душевному благочестию и добрым нравам. Таким образом мы достигнем и земных, и небесных благ, которых да удостоимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым слава Отцу, со святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.


К предыдущей странице       Оглавление       К следующей странице


Полезная информация: