@ АПОСТОЛЬСКОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ @ (I. ЕВХАРИСТИЯ) Самое первое упоминание о совершении Евхаристии мы находим в 1 Кор. Напомню, что это послание было написано ап. Павлом в 55 г., следовательно, задолго даже до евангельских описаний Тайной вечери. Сегодня мы проанализируем два отрывка из этого послания. В I отрывке (1 Кор. X, 16-17) апостол ссылается на то знание о Евхаристии, которое уже было у коринфян (очевидно со времени основания их церкви в 51/52 гг.). В следующей XI главе, ст. 20-34 он более подробно критикует и комментирует Вечерю, которую совершали у себя коринфяне. * * * I отрывок звучит так: "Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба." Почему Павел начинает здесь с "чаши" ? Потому что он, как иудей, вспоминает прежде всего о праздничной пасхальной чаше, которую и называет израильским выражением "чаша благословения". Над такой чашей произносил благословение во время праздничной вечери либо отец семейства, либо раввин (учитель) в кругу учеников. Христос был как раз таким Учителем. Невозможно найти лучшего доказательства того, что Тайная вечеря была совешением законной иудейской хабуры, т.е. праздничной трапезы, имеющей религиозный и, вместе с тем, домашний характер. Последовательность такой хабуры подробно реконструирует архим. Киприан (Керн) =Евхаристия= стр. 38-39. Ритуал сводится к вкушению 3-х чаш вина, смешанного с водой. После благословение над первой чашей ("Благословен Ты, Господи Боже наш, создавший плод виноградной лозы. . ." Мишна) читалось благословение над опресноками ("Благословен Ты, Господи Боже наш, выводящий хлеб из земли. . .") и благословение праздника ("Благословен. . . избравший нас из всех народов и возвысивший нас над всеми языками. . ."). После этого приподнималось блюдо с разломанными опресноками и говорилось: "Это хлеб страданий, который вкушали наши отцы в земле египетской". Затем наполнялась вторая чаша и младший из семьи задавал традиционный вопрос: "Чем эта ночь отличается от других ночей?". Глава семьи рассказывал историю рабства и исхода из Египта. После чего поднимал вторую чашу со словами: "Мы должны благодарить, хвалить, славословить. . ." После этих слов все пели т.н. Галлел (Псалом N 112) и пооче- реди отпивали из чаши. А глава семьи подавал всем части опресно- ков (хлеб). Евангелист Лука, рассказывая о Тайной вечери (Лк. XXII 14-20) явственно упоминает обе чаши: 17. "И, взяв чашу и благословив, сказал: приимите ее и раз- делите между собою. . . 19. И взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть Тело Мое, еже за вы даемое сие творите в Мое воспомина- ние. 20. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть новый завет в Моей Крови, яже за вы проливается." Первая чаша здесь - чаша Ветхозаветная, а вторая - чаша Евхаристическая. Следовательно, Христос преподал Евхаристическую чашу после Вечери, что подтверждает ап. Павел в 1 Кор. XI, 25 "Также и чашу после вечери и сказал: Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите. . . в Мое воспоминание". Но это, конечно, не просто воспоминание (как считают баптис- ты). Вернемся к нашему первому фрагменту ап. Павла: "Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? ..." и т.д. Чаша с вином не только напоминает о пролитой крови Христа, но и приобщает к Нему. Так же и хлеб дает нам "!приобщение Тела !Христова" (там же). И это "!тело" - то самое, которое было преда- но за нас на кресте. Но Павел тут же добавляет, что "Тело Христово" одновременно является всеми присутствующими, т.е. той самой "Церковью", "кото- рая есть Тело Его" (Эфес. I, 23). Поэтому он и говорит: "Один хлеб и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба (1 Кор. X, 17). В таинстве причащения для Павла особенно важно, что оно объединяет нас, многих, в одно Тело Христово и таким об- разом создает церковную общину. Поэтому Павел следил за тем, что- бы для причащения брался один хлеб и разламывался на куски по числу присутствующих. Т.е. это не символ, а реальное приобщение многих к единому и т.о. - друг к другу. Эту реальность Павел подчеркивает в последних стихах, гово- ря о реальности языческих культов. Ибо хотя сам "идол - ничто", но есть "так называемые боги" (т.е. демоны) и "язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу" (Там же, 20). Это многих мо- жет покоробить, потому что мы привыкли находить в греческих ми- фах красоту и глубину. И мы в прошлом году говорили о них как о предощущении христианства. Однако, мы говорили также о том, что все это античное язычество было пронизано колдовством и магией, теургией и оккультизмом. Но "не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую" (Там же, 21). Итак, установленная на Тайной вечери Церковь актуализирова- лась в день Пятидесятницы. В этот день хабура Христа стала Цер- ковью, а трапеза Его учеников - Евхаристическим собранием. Евха- ристическое собрание есть экклезиологическое продолжение Тайной вечери. Как Тайная вечеря едина и единственна, так и Евхаристичес- кое собрание едино и единственно. В пространстве и во времени не существует разных Евхаристических собраний, но одно-единое, как едино Тело Христа. Ибо хлеб, который преломляют ученики, есть тот, который пре- ломил Христос на Тайной вечери. И чаша, которую они благослов- ляют, есть та самая чаша. "Ибо всякий раз когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе он приидет" (1 Кор. XI, 26). Т.е. Евхаристия, совершаемая до Второго пришествия, есть продол- жающаяся последняя вечеря Христа. Как Он пребывал с учениками на Тайной вечери, так Он пребывает с учениками на Евхаристическом собрании в евхаристических дарах: "Сие есть тело мое. . ." и т.д. Теперь логично перейти ко второму отрывку того же послания к Коринфянам, где Павел критикует ( аЖ следовательно и описывает!) первохристианскую агапу в коринфской Церкви (1 Кор. XI, 20-34). Агапа (а.а Паis) или "вечеря любвиХбыла совместной трапезой, которая, собственно, и являлась первохристианским подобием вече- ри и венчалась собственно Евхаристией. Т.о. к Евхаристии присту- пали не натощак, а уже "по вечери", т.е. после насыщения. Только Карфагенский Собор 391 г. окончательно отделит агапы от Евхаристии, постановив, "чтобы к Евхаристии приступали нато- щак". Первоначальные агапы были ярким выражением соборности и праздником любви. Деградация этого установления впервые началась в связи с коринфскими разделениями на церковные партии. На что и обращает внимание апостол. Возникли "разделения" (буквально "схизма", раскол) и "разномыслия" (буквально хайрезис, т.е. пар- тийные ереси), которые разрушили соборное единство. И хотя члены общины по-прежнему собираются на общую трапезу (агапу), Павел пи- шет, что "Это не значит вкушать вечерю Господню" (1 Кор. XI, 20). Потому что разделение проявляется как партийность, зависть, рев- ность и эгоизм, не совместимые с христианской любовью: "Ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу. . .", т.е. приносимые явства не распределяются между всеми, чтобы вку- шать их сообща. Каждый ест то, что сам принес. И т.о. социальные различия обнаруживаются самым вопиющим образом: "иной бывает голоден, а иной упивается" (1 Кор. XI, 21). Но это уже не есть агапа, "трапеза Господа" на которой "один хлеб и мы многие одно тело" (1 Кор. X, 17). "Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить?"Ж- обра- щается Павел к зажиточным членам церкви. Т.е. если все дело в еде и питии (а не в общей трапезе), то могли бы оставаться и дома. "Ибо пренебрегаете Церковью Божией и унижаете неимущих" (1 Кор.XI, 22). И далее - самое интересное: Павел осуждает коринфских рас- кольников ("что сказать вам?.. Не похвалю."), но осуждает он их не со своей личной точки зрения, а опираясь на уже существующее Предание Церкви: "Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал" (XI, 23). Что же он принял от Самого Господа? Рассказ об установлении трапезы? Нет, конечно (см. Деян. IX, 5), но открове- ние о том, что Иисус воистину Сын Божий и Спаситель. Что Он - тот первоначальный источник, от которого исходят все "передачи" (т.е. Предание) Церкви. И он принял это через других от Христа и пере- дает дальше, коринфянам. И далее Павел излагает это Предание: "Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, взблагодарив, преломил и сказал: "приимите, ядите, сие есть Тело Мое, сие творите в Мое воспоминание." Также и чашу после вечери и сказал: "сия чаша есть новый за- вет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание". Христос не совершает здесь символического поступка, ибо "воспоминание", о котором Он говорит, действительно осуществляет вспоминаемое. И преломляя хлеб Евхаристии мы действительно прини- маем в себя Тело Господа. Павел был убежден в этом: мы видели это в 1 Кор. X, 16. Теперь мы видим, что Причастие было включено во всю трапезу (агапу) в целом, а не представляло (как у нас сейчас) отдельного литургического действа. Преломление и раздача хлеба старейшиной (пресвитером) служило началом трапезы. Затем она продолжалась до конца и только "после вечери" (т.е. спустя значительное время после хлебопреломления) благословлялась и передавалась чаша. Но что это за чаша? Современные православные христиане склонны воспринимать ее как некую "небесную материю", "священную (почти магическую!) суб- станцию", которая, естественно, только в Православной Церкви и существует, ибо за стенами ее священная магия теряет свою способ- ность материализовать небесное. Трудно сказать, чего тут больше: замшелого схоластического католицизма с его "транссубстантионом"Ж(т.е. почти алхимическим "превращением субстанций") или монофизитски окрашенного визан- тиизма, для которого все в Церкви только Божеское (не человечес- кое). Но мы должны со всей ответственностью сказать, что апос- толькое Предание времен Павла по другому расставляло акценты. При всей несомненной реальности Евхаристии, в чаше не какая-то свер- хъестественная субстанция. нет - "сия чаша есть новый завет в Моей Крови." Т.е. в чаше, прежде всего "Новый завет", который, конечно же только с Кровью Иисусовой и через Его Кровь осущес- твляется. Ибо само установление Нового завета могло совершиться только через Кровь непорочного Агнца Божьего (Ин.I, 29). Тем не менее, отпивая из чаши, мы принимаем в себя не "небесную кровь", а участие в Новом завете (со всей вытекающей от сюда ответствен- ностью, данной через "воспоминание"). Никто из наших богословов-экклезиологов не выразил этот апостольский смысл Евхаристии лучше, чем А.С. Хомяков: "О таинстве Евхаристии учит Св. Церковь, что в нем совер- шается воистину преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Христову. Не отвергает она и слова пресуществление, но не приписывает ему вещественного смысла. . . Преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Христову совершается в Церкви и для Церкви. Принимаешь ли ты освященные дары или пок- лоняешься им, или думаешь о них с верою - ты действительно прини- маешь Тело и Кровь Христову и поклоняешься им, и думаешь о них. Принимаешь ли недостойно - ты действительно отвергаешь Тело и Кровь Христову. . ." (стр. 62). "Многие спасались (например некоторые мученики), не приоб- щившись ни одному из таинств Церкви (даже и крещению), но никто не спасется, не приобщившись внутренней святости Церкви, ее вере, надежде и любви: ибо не дела спасают, а вера." (стр. 65). И, наконец, мы должны рассмотреть, что значит в контексте данного послания ап. Павла его знаменитые слова: "Посему,кто бу- дет есть хлеб сей и пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней." (1 Кор. XI, 27). Сколько людей мучали себя из-за этого вопроса, не те ли они "недостойные" и не согрешают ли они, принимая участие в Евхарис- тии. Этот нелепый страх перед Вечерей Господней с веками нас- только усилился, что наконец старались причащаться как можно ре- же. И, не смотря на то, что Православная Церковь специально сое- динила с таинством Евхаристии таинство Покаяния (чего в Древней Церкви, разумеется не было), в конце концов стали причащаться один раз в году (после благочестивого говения). Т.е. уже действи- тельно, каждый раз добровольно отпадали от Церкви и как действи- тельно отпавшие, каждый раз заново присоединялись к Ней через специальное таинство Покаяния! Между тем, в Греческом тексте ап. Павла сказано не о !"недос- !тойных", а о тех, "!кто недостойно", т.е. недостойным образом (по- добно только что раскритикованным коринфянам) ест и пьет. И только при таком понимании это высказывание находится в связи со всем разделом. Совершенно ясно, что все мы недостойны Причастия и оно совершается "не по достоинству, а "по благодати. Но Павел кри- тикует коринфян не за то, что они недостойными приходят на Вече- рю Господню, а за то, что они ведут себя там недостойным образом. Ибо, если за евхаристической трапезой одни упиваются, а другие голодают, и в тоже время возвещается смерть и второе пришествие Господа, то происходит "!недостойное". Вот о чем нам следовало бы подумать, но об этом мы как раз не думаем. Ибо уже почти традицией стало в Православии противо- поставление церковного благочестия (любви к Богу) и диаконии (т.е. любви к людям!). И гуманизм (от латинского humanus - чело- вечный) почему-то стал в нашей Церкви ругательным словом. А между тем, ап. Павел именно здесь предостерегает нас: "Да испытывает же себя человек" (XI, стих 28). Нигде в Новом завете не сказано о предшествующей причащению исповеди, но каждый дол- жен !испытывать себя, действительно ли есть в нем любовь или хотя бы братские чувства к ближним? Действительно ли ищет он в Вечере Господней не "свое пищу", а соборное братство общины? И утверждая именно такое понимание слова "!недостойно", Па- вел резюмирует: "Ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем". (XI, 29). Т.е. не рассуждают об отданном за за братьев своих Теле Христовом, удобно и изобильно насыщаются. И равнодушно смотрят на голодающих. И могут унижать неимущих. Это христиане? Да, к несчастью, - это христиане. И такая их еда и питие не останутся без последствий. Ведь они едят и пьют при Вечере Гос- подней. Что же они пьют - чашу Нового Завета? Нет, конечно. Они пьют "осуждение себе". Это не пустое слово, не угроза апостола, этот приговор невидимо совершается над нами: "Оттого многие из вас немощны и больны, и не мало умирает" (XI,30).ЖУжасно? Нет, естественно. Ведь речь идет о еде, о Теле Господнем, о Новом За- вете. И недостойность поведения тоже сказывается телеснымЖобра- зом. Вместо того, чтобы стяжать ""благодать в телеХ(прп. старец Силуан), получают слабости и болезни, которые ведут к смертным случаям. Вывод Павла мы помним: надо судить самих себя, чтобы не быть судимыми от Господа. Но есть второй вывод из всего сказанного: "Посему, братия мои, собираясь на вечерю, друг друга ждите. А если кто голоден, пусть ест дома, чтобы собираться вам не на осуждение. Прочее ус- трою, когда приду" (1 Кор. XI, 33-34). Ведь все сказанное относилось к Вечери Господней! Как же серьезно относился к ней Павел! Для него, как и для всей Церкви в то время немыслемо было бы себе представить, что можно справлять Вечерю без общей трапезы. Взять и преломить хлеб - это было только начало. Затем должно бы- ло воочию наступать соборное единение всех братий. И только в конце "после вечери" шла в круговую чаша евхаристического вина. Нарушить этот порядок, значит нарушит сам смысл таинства. Поэто- му зажиточный человек со своей едой должен "ждать"Жпока послед- ний бедняк не придет после своей тяжелой дневной работы. А если ему трудно ждать, если он голоден - пусть ест дома! Но не разру- шает единство Церкви. Ибо Вечеря - воплощение Церкви! Сделаем теперь выводы из всего сказанного. 1. Наша Литургия происходит от ритуальной трапезы ветхоза- ветной Пасхи. Именно во время этой священной Вечери и для полного осущес- твления заложенного в ней смысла, Иисус Христос совершил Свою Жертву - приношение Своего Тела и Крови в пищу верным Своим. Поэ- тому: 2. Литургия - семейная трапеза народа Божия. Прийти на Литургию - значит сесть за общую Трапезу всей христианской семьи во главе со Христом, чтобы вместе вкусить Его Небесный Хлеб. Что происходит с христианином " причащающимся Тела и Крови Христовых". Он становится единокровным Христу, " врастает во Хрис- та", начинает жить Богочеловеческой (обоженной) жизнью (Ср. ап. Павел: "Уже не я живу, но живет во мне Христос" Гал.II, 20). 3. Литургия - праздничный пир в Царстве Божием. Семейная трапеза, которой является Литургия, представляет собой праздничный пир. Она подразумевает радостное собрание близ- ких и любящих друг друга людей (общину). В Литургии всегда незримо происходит встреча всегоЖнарода Божия. Потому, что там где Христос, там все Его Тело, всяЖЦер- ковь, все христиане, не только живущие, но и умершие и еще не ро- дившиеся. Т.о. за Литургией происходит такое собрание, которое совершается вне времени и пространства, не столько на земле, сколько в Царстве Божием. Литургия и есть предвосхищение этого Царства Небесного - небо на земле. 4. Наша Литургия - продолжение апостольской. Итак, в реальности есть только одна вневременная Литургия, которая по эту сторону времени предстоит как неисчислимое мно- жество отдельных служб или, лучше сказать - отдельных прорывов сквозь время и своей вне временной сущности. Это есть продолжение апостольского служения. Обратите внимание, что все в нашей Литургии продолжает напо- минать трапезу: для нее необходим стол (т.н. престол), скатерть (облачение престола), блюдо (дискос) на который кладется пища, а также - чаша для пития (потир). В особенности необходим распоря- дитель пира (заменяющий апостола епископ или священник). Этот пир радостен, ибо открывает нам смысл нашего существо- вания (экзистенцию). Отсюда радостное и торжественное пение (все тоже апостольское Аллилуиа!), золотые облачения священников, ра- достный звон колоколов и т.д. Вместе с тем, все очень изменилось со времен апостолов. Что именно изменилось, почему и когда? Об этом наши последующие лекции.  A*.FRMь¤I»ЗKсТф¤¤т,ы$ГЖ·%$їЮЙPЁQКГ   C:\MDE\ALIMOV\MLA.WD A*.FRM|Л1—+ГѕuЩ6IюъПСw0Б@A*.FRM