Святитель Феофан Затворник
Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни

26

     Спешу окончить нашу с тобой беседу о присланных тобой пунктах учения вашего новшака.
     Может быть, и еще что-нибудь следовало бы сказать вообще об них, но берусь делать замечания о каждом пункте: тут не пройдет без внимания и общее, если осталось не показанным.
     1) Спасение совершилось, и все уверовавшие во Христа спасены.
     Совершено все, что потребно для нашего спасения, устроена сокровищница спасения, – домостроительство (экономия) его. Приходи всякий и бери, сколько можешь вместить. Путь к сей сокровищнице, билет на вход в нее и на получение всего в ней содержащегося дает вера. Кто уверует и придет к сей сокровищнице, тому богоучрежденными порядками будет дано все потребное для спасения. Это, как я писал прошлый раз, – прощение грехов ради крестной смерти Господа и благодать Св. Духа.
     Как ни велики сии дары Божии, даваемые при самом первом приступлении к Господу верой, – при всем том уверовавшего и чрез таинства приявшего означенные дары нельзя назвать уже спасенным. Этим полагается только начало спасения. Уверовавший вступает на путь, верно и несомненно ведущий ко спасению, но спасенным он явится, когда кончит сей путь непреткновенно и неуклонно. Посему у св. Марка Господь и говорит: Иже веру имет и крестится, спасен будет (Мк. 16, 16), а не спасен еще. Несомненно будет спасен, если пребудет верен вере и не престанет исполнять потребное для спасения. Не сомневайся, что получишь спасение; только неленостно теки по пути к нему, подражая св. Павлу, который говорит о себе: «Теку на верное, но еще не достиг; гоню же, чтоб достигнуть» (Фил. 3, 12–14). Только вот что можно сказать – спасены, что если кто из уверовавших, вышедши из купели крещения или покаяния с отвращением от всего греховного и возревнованием о всем добром, тотчас и отойдет из сей жизни, то он не подпадет осуждению, потому что со времени крещения исключается из списка погибающих и включается в список спасаемых. Но если он по душе и телу остался еще нечистым, то недостающее сие восполнится молитвами церкви, кои слышатся в ней на каждой службе.
     2) Спасение даровано нам туне, а дары Божии, как непреложные и вечные, отняты быть не могут.
     Устроено для всех спасение туне, но даваться никому не дается туне. Об этом было все почти прошлое мое письмо. Воплощение Сына Божия, крестная смерть, воскресение и вознесение, сошествие Святаго Духа и Церкви Божией устроение, в коей единой только все желающие спасения и спасаться могут, – все сие совершено туне, даром. И зовутся все ко спасению тоже даром. Но потом, как только внял кто призванию и начал движение к получению спасения богоучрежденным порядком, с той минуты уже ничего не бывает даром, а во всем требуется напряжение своих сил, тщание, и труд, – и если это не будет, ничего не получишь: ищи и обрящешь, толцы и отверзется тебе. Так что вернее будет, если ты навыкнешь говорить: «Спасение содевается при помощи благодати», вместо: «Дается туне».
     Общая мысль сего пункта: спасение даром даровано и отнято быть не может, потому что дары Божии неотменны, – совершенно ложна, льстива, пагубна, ибо подрывает всякую энергию нравственных сил, и останавливая текущего ко спасению, лишает его возможности получить его. Домостроительство спасения неотменимо и вечно сильно, – вседовлетельно на спасение всех во все времена живших, живущих и имеющих жить, и сила его простирается на всю вечность. Но к спасению каждого лица сии качества – непреложность, неизменность, вечность, – безусловно прилагаемы быть не могут, пока кто здесь на земле. В сем отношении можно только говорить: «Кто уверует и по вере верно будет исполнять все потребное для спасения, как сам Спаситель установил во св. своей Церкви, тот несомненно спасен будет; кто же не исполнит сего потребного, тому нельзя надеяться спасену быть, но тому одному, что спасение Господом устроенное непреложно, даже после того как он верой приступил к Господу и получил начатки спасения, прощение грехов и благодать Св. Духа. Кто, получив прощение в грехах, опять согрешит, тот теряет сей дар; равно кто, получив благодать Св. Духа, оскорбляет грехами сего Духа Божия, тот лишается сего дара. Таковой опять поступает в разряд непрощенных и безблагодатных. Воспринятое начало спасения сгублено; надо снова его искать». Слово отнято быть не может по причине нашей изменчивости, неприложимо к получению и содеванию спасения, следовательно, ложно употребляется, и обманывает неопытных.
     3) Человек спасается чрез веру во Христа. Хорошо сказано: «Спасается». Стало быть, не спасен еще, а лишь содевает свое спасение, проходит курс, течение спасения. И что спасается чрез веру во Христа Господа, тоже верно, если под верой во Христа разуметь веру христианскую во всем ее существенном устройстве. Помимо сей веры нет спасения. Но если под верой во Христа разуметь лишь уверование, что Христос Спаситель совершил все потребное для нашего спасения, то такая одна вера не содевает нашего спасения, если кто с ней одной останется. Она только дает первый толчок движения ко спасению. Прияв ее, надобно покаяться и положить твердое намерение неуклонно работать Господу, отвращаясь от всего Ему неугодного; далее приступить надо к таинствам во св. Церкви и приять чрез них всепрощение и благодать Св. Духа; наконец, облекшись этой силой, тещи неуклонно путем заповедей Господних во исполнение данного обета. Кто так устроил свое дело спасения, о том следует говорить, что он спасается верой Христовой или верно содевает свое спасение в Господе Спасителе.
     4) Уверовавшие во Христа и, следовательно, усвоившие себе искупление в собственность, вечной погибели не подлежат.
     Слова сии требуют дополнений, чтобы как следует выразить истину, о коей говорят. Усвоение искупления приписывается уверованию в Господа Иисуса Христа. Это не полно. Искупил нас Господь своей кровью, или крестной смертью. Усвояется нам искупительная сила крестной смерти Господа во св. крещении, как изъясняет св. Павел (Рим. 6, 3–4). Тут сраспинается человек Христу Спасителю, обливается Его кровью и омывается. Вера предшествует сему и сопутствует; но одна без крещения не усвояет искупительной силы крестной смерти Господа. И при крещении не одна она служит приятелищем такой силы, а вместе с покаянием и твердым решением жить прочее свято. Когда же сие есть, тогда истинно приемлется сила искупления, – и тут же крещаемый изъемлется из круга подлежащих вечной погибели и вносится в круг спасаемых. Но сказать, что усвоивший себе означенным порядком искупление не подлежит вечной погибели, можно только под условием, если он опять не согрешит. Грех по крещении пресекает действие всех даров, полученных в нем, и  снова делает согрешившего сыном погибели, и еще в более строгом смысле, нежели в каком он был ей повинен прежде, как пишет св. Павел в послании к евреям: Волею согрешающим нам по приятии разума истины (и омовении в водах крещения – выше ст. 22), ктому о гресех не обретается жертва: страшно же некое чаяние суда, и огня ревность поясти хотящаго сопротивныя. За что так? За то, что предавшись греху, кровь заветную, еюже освятися (в крещении), скверну возмнил и Духа благодати укорил (Евр. 10, 26–29), или, как сказано в другом месте, – второе распял Христа (Евр. 6, 6).
     5) Каждый уверовавший во Христа тотчас же получает отпущение грехов и избавляется от вечного наказания.
     Тут та же мысль, что и в предыдущем пункте, с малыми оттенками, видными в слове тотчас же, как будто слово сие нарочно прибавлено, чтоб внушить, чтобы кроме веры ничего уже более не нужно; а это не так: нужно покаяние неотложно. И в первый раз приступающие ко Христу должны исповедать грехи свои, как делали ефесяне пред св. Павлом (Деян. 19, 18). Тем паче это требуется от согрешающих по крещении. Разница та, что там очищает от грехов исповеданных крещение, а здесь – таинство покаяния при священническом разрешении. Таким образом, отпущение грехов при вере всегда посредствуется таинством. И иначе сие не бывает и быть не может. Можно набить себе убеждение, что и без таинств простятся грехи; но это будет самопрельщение. – Вторая половина пункта: и избавляется от вечного наказания, – верна в том отношении, что получивший очищение и отпущение грехов вычисляется из списка присужденных к вечному наказанию. Но если тут разумеется, что он никоим образом уже не подпадет сему наказанию, то это неверно. Если снова согрешит, то подпадет ему, и еще в строжайшем смысле, как я уж замечал. Почему, получив отпущение прежних грехов, стой бодренно и мужественно, чтоб греховные пожелания, оставшиеся в душе и теле, опять не поднялись и не увлекли на старое.
     6) Для спасения следует принять в себя Христа. Для этого нужно сознать себя грешным, уверовать во Христа, возблагодарить Его за все, что Он для нас сделал, сознать себя спасенными навеки, и быть убежденными, что с этой минуты все грехи наши прощены и мы становимся неизменными причастниками жизни вечной.
     Опять то же самое, только пространнее, сильнее и настойчивее, как будто ваш новшак решился во что бы то ни стало вбить в слушающих дух самопрельщения. «Быть убежденными, что грехи нам прощены и жизнь вечная наша». Можно, как я уже говорил, набить себе такое убеждение, но не по истине, а по самопрельщению. Чувство прощения приходит в душу, как наитие свыше. Господь изрекает всепрощение в сердце, и оно слышится внятно. Нам, кои большей частью приступаем к Господу, – если приступаем, – после того, как успеваем потерять благодать крещения, даже и после того, как искренно исповедуем грехи свои, оплачем их и положим твердое намерение не грешить более; нам, говорю, не тотчас в разрешении грехов или по разрешении их духовным отцом дается чувство благоволения Божия и всепрощения. Здесь это верой только приемлется; в чувство же входит после довольных над собой трудов, болезненных и безжалостных. Наложит ли духовик епитимию или не наложит, но эта Божия епитимия – отсрочка в даровании чувства помилования, – всегда бывает, более или менее длительная, судя по грехам. Когда же придет наконец сие чувство, то тут бывает не то, что при убеждении. Убеждение в мысленной части бывает, и оттуда действует на сердце. А тут чувство помилования входит в сердце и овладевает им, и заставляет радоваться и ликовать все силы души и тела. Покаявшийся чувствует на себе при сем объятия отчи. Это райское состояние дается всем тем, которые довольно потомят себя в сокрушении и преутруждении, – конечно все под условием веры и смиренного к Господу припадания. Итак, если сие именно разумеет ваш новшак, говоря об убеждении в прощении грехов, то добре. Но я очень сомневаюсь, чтоб он так думал, потому что для него слова: труд и подвиг – нестерпимы. Почему, наверное, он полагает, что прощение дается за одну веру, которая порождает и убеждение. Это прямой путь к самопрельщению.
     Когда такое чувство сказанным путем войдет в сердце, то в то же время там начинает теплиться и духовная жертва благодарения и живет неразлучно вместе с тем чувством. Тут же просветлевает и чаяние наследия вечной жизни, тогда как до сего момента она тускла, робка и нерешительна.
     Повторю еще весь путь: нам, приступая к Господу в покаянии, надо оплакать грехи, исповедать их искренно с изъявлением решительного намерения не поблажать более себе, и получить таинственное в грехах разрешение от Господа чрез уста духовника; затем начать труд самоозлобления для подавления греховных привычек и в наказание за прежнее своеволие. Когда греховные движения поутихнут и совесть безжалостная насытится произвольными лишениями, тогда Господь сжалится над кающимся и даст ему ощутить всепрощение, которое было за ним только по вере. Нарочно повторяю это, чтоб кто, наслушавшись вашего новшака, в самом деле не возмечтал, что коль скоро верует, то уж не о чем более заботиться, – позволительно питать убеждение, что и грехи прощены и жизнь вечная наша.
     Первые слова этого пункта, что для спасения следует приять в себя Христа, – можно бы оставить не оговаривая. Но как тут говорится о приятии только Христа Спасителя, как и во всех пунктах, то нельзя не оговорить: точно для спасения необходимо приять в себя Христа Господа, но неразлучно со Отцем и Св. Духом. Дух Святый приходит возбуждать чрез слово благовестия или вообще чрез божественное слово чувства греховности, опасения за свою вечную участь, раскаяния, решения начать жить исправно, и уверовавшего в таинстве крещения облекает во Христа, а в таинстве покаяния возоблекает. Все сие по благоволению Отца. Когда затем получивший таким образом начало новой жизни по духу ее преобразует с помощью благодати и душу, и тело, и станет весь чист, тогда и вся Пресвятая Троица воссиявает в верующем нераздельно, воссиявает само Божество триипостасное. И се муж совершенный, достигший меры возраста исполнения Христова. – Нарочно это я тебе и твоим прописываю, чтоб не сбились вы там с толку неопределенными фразами своего новшака.
     Смотри-ка еще, какие средства указывает он к приятию Христа? «Нужно сознать себя грешником, уверовать во Христа, возблагодарить Его, сознать себя спасенным навеки». Это что-то слишком идеально и отрешенно, – по-духоборчески. Все это надобно иметь; но без св. таинств Церкви – крещения, покаяния, причащения, никто не может одними умовыми движениями приять Христа. Чаяние сего или уверенность в сем есть пустая мечта, обольстительная и пагубная; ибо уверяя, что прият Христос помимо способов, Им самим учрежденных, помимо которых Он не приемлется, – она отклоняет от употребления сих способов, оставляет человека без Христа, – без Коего и спасения нет. Вот как непрестанно толкуя о Христе, ваш новшак отдаляет от Него.
     7) Таким образом мы принимаем в себя Христа, Который уже, не взирая ни на что, никогда не покидает нас, но всегда пребывает в нас.
     «Таким образом приемлем Христа», т.е. таким, как он выше сказал, мысленным, духоборческим и хлыстовским. Нет, не таким образом приемлется Христос Господь, как уже я не раз говорил. Сам Господь иной от этого установил образ приятия Его, и помимо сего, Им установленного образа, другим каким-либо приять Его не надейся никто.
     А это: «принятый Христос, не взирая ни на что, уж никогда не покидает нас», откуда взято? Неужели Христос пребудет и в том, кто грехами своими, после принятия Его учиненными, кровь Его попрал и самого Его распял? (Евр. 6, 6; 10, 26–29). Грехи ведь делают душу и тело смрадными. Как же это наш новшак дерзает держать Господа в сем смраде? В плен, что ли, Он попал, быв восприят человеком? Бог сам свидетельствует, что грехи наши отлучают Его от нас. Так и Христос Господь оставляет согрешившего, в коем был прежде. И благоволение Отца отходит от него, и благодать Духа отстраняется. Там начинают властвовать другие духи. «Христос никогда уже не покидает нас; мы причастники жизни непременно», – что это за речи? Разве полагает он, что по приятии Христа человек уже грешить не может? Но это уж слишком произвольно. Непонятно это внушение. Если сам он о себе так думает и других учит так о себе думать, то вот и еще черта самопрельщения. Христос в нас, прибавим благодать Духа Святаго и благоволение Отца, – дотоле, доколе человек воздерживается от грехов и не отдаляет Их. Но Они, присущи бывая в нем, не вяжут его свободы. Почему всякий может пасть, на какой бы высокой степени совершенства ни стоял. А падет, Они отстранятся, – и останется человек один с грехами своими, и теми, кои ввергли его в грех, вместо милостивого Бога и Спаса нашего.
     8) Принявшему в себя Христа несвойственны смертные грехи; за грехи вообще он подлежит лишь временным наказаниям.
     Если первое положение разумеется под таким условием: пока Христос в нем, то, конечно, это справедливо. Но если полагается, что сие бывает по какой-либо необходимости, то тут нет истины. Первый бесплотный пал; бывший между апостолами пал; сколько примеров падения святых, мужей высокой жизни и чудотворцев?!
     Стало быть, нелепо мечтать о безгрешности человеков вообще заурядных. Правда, св. Иоанн Богослов говорит, что рожденный от Бога не согрешает. Но тут же прибавляет: но блюдет себе (1 Ин. 5, 18). И выходит, что он не согрешает потому, что блюдет себя. Не станет блюсти, и согрешит. Свобода всегда остается за человеком. И он может пасть, как бы высоко ни стоял и как бы близко к Богу ни был поставлен.
     Последнее положение: «грехи вообще, – по ходу речи, – исключая смертных, подлежат временному наказанию», – верно. Это такие грехи, в которые и праведник семь раз на день падает. Они все, как только сознаны бывают, очищаются внутренним покаянием; которые же из них остаются незамеченными, те отпускаются при общей молитве о грехах, неведомыми оставшихся, каждый вечер. Но все же и за них должно удовлетворять правде Божией. Милость Божия и устрояет сие, посылая временные очистительные скорби и лишения. Грехами и малыми шутить не следует. Кто считает важным праздное слово, или взгляд, на что-либо увлекшийся, или смех несдержанный и т.д.? Видим, однако ж, в словах Господа строгое их осуждение вообще у всех людей; у приявших же Господа и извинительные грешки могут оказаться не извинительными. Потому благодарно приемли, когда посещает скорбь.
     9) Вера во Христа, как дар Божий, никогда не отнимается у принявших в себя Христа; потому что дары Божии непреложны и вечны. Также остается при них и не отнимается у них благодать искупления.
     Дары Божии непреложны. – Правда ли? Если дары Божии даются не безусловно, а под условием предания себя Богу и божественным порядкам, расположение же сие может измениться по свободе человека; то нельзя говорить решительно, что дары Божии непреложны. В силу нарушения сего условия они могут быть взяты обратно. Над получившим мнас и ничего на него не приделавшим какой произнесен суд? Возмите от него мнас (Лк. 19, 24).Тот же суд и над верующим, когда он оказывается в чем-либо неверным вере. Вера – дар, но не безусловный и не непосредственный. Дару веры предшествует своеличная вера с покорением ей ума, возжелание веры и взыскание ее. То правда, что вера, яко дар, могуща, возвышенна, но не вяжет свободы ума. Ум может восстать на нее, придумать извороты и отложиться от ней, а затем увлечь к отложению и волю, и сердце, и всего человека. Где же после сего держаться дару веры? Он и отходит или вземлется.
     И опыты таких отпадений во все времена бывали и теперь есть. Что же и говорить о неотъемлемости веры? И вообще о неотъемлемости чего-либо, как будто по некоей роковой необходимости, даже в области благодатной, утвердительно говорить не приходится. Потому что тут благодать действует совместно с свободой, и действует под условием самоохотной покорности свободы. Прекратись сие условие, прекратит и благодать свое действие.
     Второе положение сего пункта, что остается неотъемлемой и благодать искупления, – тоже неверно. Благодать искупления пребывает, пока жива вера, и ревность жить по вере, держащая человека постоянно в подвиге самораспинания ради Господа, коим прививается человек ко кресту Господню. Замри вера и такая ревность, – а это возможно в свободной всегда твари, – отойдет и благодать искупления. Св. Павел почитает возможным для уверовавшего и приявшего искупление не только это, но и попрать кровь искупительную и второе распять самого Искупителя, как же остаться в таком благодати искупления? Следовательно, несправедливо называть ее неотъемлемою.
     О любви сказано, что она николиже отпадет, а при ней неотлучна и вера с упованием. Но такая любовь – верх христианского совершенства, для всех достижимого, но не всеми достигаемого. Не о всякой любви так можно сказать. Наша обычная любовь такова большей частью, что покажи только чечевицу, которая повкуснее, и мы готовы бываем отступить от своего любимого, хоть не навсегда, а только на этот случай.
     Но и такое отступление – все же отступление. Таким образом, о неотменности и непреложности в отношении к человеку речь неуместна очень.
     10) Принявшему в себя Христа и потом согрешившему нужно лишь покаяться, и он тотчас получает непосредственное прощение, так как Христос есть неисчерпаемый источник милосердия и прощения.
     Это говорится затем, чтобы внушить, что христианину согрешившему не нужно исповеди и Богом установленного (авторизованного) разрешения от духовного отца в таинстве покаяния; а довольно вздохнуть в сердце о грехе, и он прощен тотчас, как вылетит вздох из груди. Даже и твердого намерения воздерживаться от греха при сем не требуется. Уж это чересчур льготно. Даже в обычных наших житейских порядках так легко не обходятся проступки, например, слуг и детей.
     Грех всякого человека есть великое оскорбление Бога, написавшего в сердцах наших закон свой. Грех христианина несравненно более оскорбляет Бога, так как христианин и ведение заповедей яснейшее и полнейшее получил, и приял благодать, укрепляющую его на исполнение сих заповедей, и обетование богатейшее на исполнение положенное слышал и знает. Христианин же, приявший в себя Христа Господа, что есть высшая степень христианского совершенства, греша, оскорбляет Бога, надо сказать, безмерно. Апостол так и определяет, что он кровь Христову попирает, даже распинает самого Христа, принятого в себя, и Духа Святаго оскорбляет. И несмотря на такую неописанную страшность греха, христианину грешнику говорится: «Ничего, вздохни только, и ты прощен». Говорится так во имя неисчерпаемого милосердия Христова. Воистину Он бесконечно милосерд; но нисколько не поблажник. Не по Его разве внушению апостол написал выше помянутый суд над христианином грешником? Не от Его разве лица изрек он такой приговор? Над блудником коринфским св. Павел произнес страшный приговор предать такового сатане, разве не по Господню внушению? Вот почему и в древней Церкви явные грешники несли долгие и тяжелые епитимии. И получали прощение уже после того, как заявляли и искренность своего раскаяния и твердость намерения чуждаться прочее греха, не словом, а делом. Строгость сия в св. Церкви и доселе держится в покаянных канонах, по коим духовники налагают епитимии. И не думай никто получить прощение, не выполнив епитимии. Духовники-поблажники не добро, а зло делают кающимся, не налагая епитимии. И при епитимии чувство прощения от Господа не вдруг приходит, а надо много потомить себя и сокрушением, и лишениями, и слезами, чтоб возвратилась милость Божия в сердце христианина грешника. Так бывает; соответственно сему идут и законы церкви о покаянии. Господь Спаситель всегда примет кающегося, но милость Свою вполне возвращает не вдруг: потрудись и докажи, что глубоко, а не мимолетно сокрушаешься, и опять милость Божия осенит тебя.
     И это бывает только после исповеди и разрешения в таинстве покаяния. Без исповеди же и разрешения, хоть ты целую жизнь промучься, ничего не получишь. Ибо грех по крещении лишает благодати обновления духа. Ее надобно вновь сподобиться, чтоб помощью ее очистить втеснившиеся снова в дуп, которое есть второе крещение в слезной купели. Поелику оно таково, то ему предшествует то же, что и крещению, т.е. вера, сокрушение слезами, исповедь с положением решения ходить прочее в воле Божией. Ради таковых расположений сердца, вместе с разрешительным словом отца духовного возвращается благодать, и, сочетаваясь с свободой, полагает снова начало духовно-благодатной жизни, подобно тому, как бывает сие при погружении в воду крещаемого с произнесением крещальных слов, какие произносить повелел Господь. Без этого же благодать не возвратится; следовательно, и духовной жизни в собственном ее значении не будет. Что касается до непосредственного прощения, то оно бывает лишь в отношении к грехам, ненамеренно прорывающимся, – каковых больше всего в помыслах и чувствах, меньше в словах и еще меньше – или чуть заметны они – в делах. Ревнитель богоугождении, страхом Божиим проникнутый, как только заметит такой проскользнувший грех, тотчас обращается к Господу, им всегда зримому, сокрушенно кается, осуждая себя, и прощен бывает. Но и при этом, коль скоро какой грех тяготит хоть сколько-нибудь совесть, лучше поспешить к духовнику и, исповедавшись, получить разрешение.
     Такой порядок блюдется в церкви Божией, истинной блюстительнице польз чад своих. Она, употребляя строгости, не тяготить и мучить согрешивших жажду изъявляет, а о том попечение показывает, что наиболее спасительно для согрешивших. Льготности и поблажки чужды ей, не по отсутствию материнской любви, а напротив, по пламенности сей любви. Она налагает тяготы, не как казни, а как спасительные врачевства. – То правда, что иным не нравится эта строгость; но это зависит от непонимания своих существенных польз духовных.
     11) Первым долгом принявшего в себя Христа должны быть благовествование, исповедание и проповедь.
     Это говорится не для чего другого, как для оправдания своего самозванства. Если у вашего новшака всякий верующий есть уже и приявший в себя Христа; то выходит, всякий верующий долг имеет и проповедать, – не просто может проповедать, а долг имеет; так что если не станет так поступать, то грешит. Можно так законополагать? Никак нельзя. Чтоб проповедовать, надо иметь способность к тому; а у всякого ли она бывает? – Если не у всякого, то нельзя на всех и долг такой налагать без ограничений, по крайней мере таким прибавлением: если кто способен. Но и из способных не всякий может исполнять сей долг как следует, потому только, что способен. Надо поучиться вере и узнать ее основательно. Не узнавши хорошо догматов веры, при всей способности к проповеди, можно напутать и вместо пользы вред принести. Вот и еще ограничение. Но и этого мало. Надобно, чтобы выступающий на проповедь был благонадежен с нравственной стороны, иначе он будет одной рукой созидать, а другой разорять. Это и еще ограничение. Но пусть все это есть – и способность, и подготовка, и благонадежность: все ли тут? Нет; взявшемуся за дело сие надо вести его всеусердно, а для этого необходимо, чтоб душа его лежала к сему именно роду делания. Если не лежит душа, не сладить ему с собой, и дело проповеди не будет успешно. – Но пусть и это есть – душа лежит; может иной находиться в таких обстоятельствах, что ему никак нельзя взяться за это дело. Но пусть все благоприятно делу проповеди, – надобно же, чтоб был порядок в ведении сего дела; иначе произойдет толкотня, крайне вредная для дела: ибо если всякий уверовавший пойдет проповедовать, то возможно, что в одно и то же место и к одним и тем же лицам за одним придет другой, там третий и десятый, и один начнет проповедь с одного пункта, другой с другого, третий с третьего, – а когда не дана норма проповеди, как в православной Церкви Символ веры, то не дивно, что каждый что-нибудь и разное от другого воспроповедует. А от этого какого плода ожидать? Только сумятица! Бедные слушатели не будут знать, куда обратиться – заговорят их и закружат.
     Вот сколько ограничений, и все они прямо выходят из существа дела проповеднического. Потому, будто всякий уверовавший имеет долг проповедовать, сказано очень необдуманно, – и, как я заметил вначале, только для того, чтобы оправдать свое самозванство. Наш самозванец свое проповедничество оправдывает словами Спасителя: иже исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех (Мф. 10, 32). Но эти слова не могут оправдывать, ибо здесь говорится об исповедании, а не о проповедании и благовестии. Это два действия разные. Исповедающий Господа только свою веру в Него исповедует, когда требуют обстоятельства, не имея в мысли обращать к ней других; а проповедующий только и имеет в виду, что обращение других к вере, им проповедуемой. Проповедующий, само собой, есть уже и исповедающий. Он может и намеренно вводить в проповедь свое исповедание, когда его уверование представляет особые доказательства небесного происхождения веры, как делал св. Павел. И исповедающий тем самым, что исповедует, уже проповедует. Может и он к исповеданию приложить и проповедь, как и делали многие мученики и мученицы. При всем том исповедание и есть и признается особым действием, при коем не требуется необходимо и проповедь. Исповедник, давший исповедание и без проповеди с целью обращения, есть исповедник. Потому нельзя так толковать места Писания, в коих говорится об исповедании, будто они говорят о проповедании.
     В первенствующей Церкви, где, кажется, очень было бы уместно, чтобы больше уст познавало веру в Господа, не видим, чтоб каждый уверовавший выходил на проповедь или был обязываем к тому. Апостолы других кроме себя проповедников воспитывали при себе. Так воспитан св. Тимофей при св. Павле. Эти воспитанники при апостолах тогда исправляли дело проповеди, или что-либо касающееся проповеди, по их указанию и руководству, а после них остались уже начальными проповедниками, и подобно тому, как сами были воспитаны при апостолах, при себе воспитывали преемников себе, давая и им заповедь обучать способных, чтоб они потом и других обучали. Так это началось, так продолжалось, так и ныне есть в православной Церкви, – что наличные правители Церкви воспитывали и воспитывают преемников себе, и их определяют на дело проповеди. Оттого в Церкви Божией царствовало и царствует единство верования и всех порядков церковных. Таким образом очевидно, что проповедание не было никогда делом всякого верующего, но что проповедники были избираемы и приготовляемы к сему делу старейшими учителями веры.
     А ваш самозванец как был подготовлен?! Вчера танцевал, бегал по балам, театрам и гуляньям, а ныне взял в руки Евангелие, и ну проповедовать. И жди от него истины! Где же ему попасть на след учения св. Церкви, – со времен апостолов единого и неизменного, когда он и не заглянул ни к одному православному пастырю, чтоб хоть общее что православное послушать? Да если б он и сделал это, и точно узнал православную веру, как дерзнул выступить на проповедь, не будучи послан? Разве у вас там нет старейшего архипастыря? Вот и очевидно, что он самозванец и не знает истины Божией: ибо если бы знал ее, не стал бы самозванничать.
     Сказанного достаточно, чтоб уверить тебя, что благовествование и проповедь не есть не только первый, но и хоть бы какой-нибудь долг всякого верующего. Первый долг верующего – очистить себя от страстей, чтоб уготовать себя в храм триипостасному Богу. Для проповеди же и благовестия назначаются способные, или дар на то получившие, подготовленные, надежные по нраву, возревновавшие о сем деле и никаких к тому препятствий во внешних своих обстоятельствах не имеющие, – назначаются старейшими в Церкви учителями и действуют по их указанию и руководству. Кто иным путем выступает на проповедь, тот самозванец и, очевидно, правой веры не ведает и не содержит.
     12) Благовествование, проповедь и добрые дела суть непременные последствия принятия в себя Христа.
     Вот уже тут исповедание выпущено, – верно по сознанию, что ему нельзя стоять в одном ряду с проповедью. И прежде-то оно вставлено, чтоб только текстик можно было прицепить к нему, и тем прикрыть свое самозванство. Что-де делать? Долг велит, и проповедую. Христос сказал: Аще кто исповесть и проч. Боюсь, что не исповедует Он меня пред Отцем, и проповедую. Но хоть бы он тысячу раз каждую минуту это повторял, не может заглушить сознания своего самозванства. Оно и тревожит его.
     Почему новое придумывает основание: как принявший Христа, не могу не проповедовать; проповедь – необходимое последствие принятия в себя Христа. «Откуда это ты взял?», – спросить бы его.
     Уверовавший чрез божественные таинства св. Церкви вступает в общение с Господом Спасителем, приемлет благодать Св. Духа и объемлется благоволением Отца Небесного. Необходимым сего последствием есть пламенная ревность, во всем до малейшей случайности, ходить в воле Божией, с отвращением от всего противного тому. На сие тщание все привнести заповедует св. Петр (2 Пет. 1, 5); о сем только помышлять и сие только искушать велит и св. Павел (Фил. 4, 8; Рим. 12, 2). Пересмотри и следующие места: Еф. 5, 17; 6, 6; Кол. 1, 9; 4, 12; 1 Сол. 4, 3; 5, 18; Евр. 10, 35; 15, 21; 1 Пет. 4, 2; 1 Ин. 2, 17), – и убедишься, что главное твое дело волю Божию исполнять, а не в проповедники соваться. Что же касается до круга деятельности каждого в сем духе, то он указывается дарованиями и естественными, кои тоже от Бога, и благодатными. Апостол Павел и говорит, что всякому дается дарование Духа на пользу (1 Кор. 12, 7). А св. Петр определяет: Кийждо якоже прият дарование, между себе сим служаще (будьте, – или служите, 1 Пет. 4, 10). Итак, кто получил дарование учения, тот учи (Рим, 12, 7); но не самочинно, а подчиняясь распоряжениям старейших учителей, чтоб в Церкви Божией было все благообразно и по чину (1 Кор. 14, 40). А чтобы всякий должен был непременно учить, и даже более – не мог удержаться, чтоб не учить, – это выдумка вашего самозванца новшака, который всячески ухитряется закрасить как-либо свое неблагообразное самозванство.
     13) Каждый принявший в себя Христа непременно творит добрые дела, которые не спасают человека, а суть плоды веры; из нее они вытекают сами собою.
     Тут что ни положение, то ложь или путь ко лжи по причине неопределенности выражений.
     Непременно творит дела. Да есть ли кто или был ли кто когда, который бы творил добрые дела непременно? Непременное не по воле бывает; а доброе дело, чтоб быть добрым, должно исходить из доброй воли и твориться самоохотно: Не по нужде благое твое да будет, – пишет св. Павел Филимону, но по воли (Фил. 1, 14). И римлян он учил миловать с добрым изволением (Рим. 12, 8). А коринфян прежде сего предостерегал он: Смотрите, давайте якоже кийждо изволение имать сердцем: доброхотна бо дателя любит Бог (2 Кор. 9, 7). Посему дела, непременно бывающие, никак не попадут в круг добрых дел.
     Ни Христос Господь, облекающий верующего в крещении, ни благодать Духа Святаго и с дарами Его, подаемыми в миропомазании, ни благоволение Отца Небесного, объемлющее его вследствие того и другого, – не неволят его на одно добро, а оставляют за ним полную свободу избирать, что хочет, и делать, что изволяет. Если он после сего делает добро, то сие потому, что исходит из купели ревнителем добрых дел, облеченным и силой на творение их. Но сия ревность произвольно им воспринята в минуты сокрушенной скорби о грехах и взыскания помилования; благодать же Божия, пришедши потом, укрепила ее и сделала мощной. Но свободы человека ничто из сего не связало. Всякое дело, сознанное им обязательным для себя, свободно им избирается, хотя по побуждениям, вынесенным из хода совершившегося в нем изменения; свободно избирается, свободно оно и творится, – хотя все с помощью благодати Св. Духа.
     Это присутствие свободного произволения при доброделании осязательнее всего видится в том, что никакое доброе дело не обходится без борьбы, – своеличной борьбы человека, с худыми позывами, всегда возникающими пред лицом доброго дела. По оживлении духа благодатью, как я толковал тебе прошлый раз, душа и тело еще остаются в узах прежних дурных склонностей, привычек и страстей. Вот они-то и лезут всегда к ревнителю добрых дел при всяком деле, предлагая себя вместо сего дела. Ревнителю предлежит прогнать их и восстановить чистоту настроения относительно доброго дела, особенно со стороны побуждения к нему. Но и тут еще не все. Как только придет момент совершения дела и, следовательно, напряжения на то сил, выступает леность и вяжет руки и ноги. Надо победить и ее. А там, как только сделано первое на добро движение, встречаются препятствия, непредвиденные, нередко воздвигаемые врагом всякого добра. И их надо преодолеть. И вот после каких борений, трудов и усилий творится наконец добро. – Как же можно приложить к нему, что оно бывает непременно? Оно бывает непременно с помощью благодати Божией; но благодать приходит на помощь и не иначе помогает человеку, как идя по следам его произволения. Всякое дело есть плод взаимодействия свободы и благодати.
     Добрые дела не спасают. – Как так не спасают? Се гряду скоро, – говорит Господь, – и мзда Моя со Мною, воздати коемуждо по делом его (Откр. 22, 12). И будет, что кто делал добрые дела, тот пойдет в рай, а кто не делал их, тому наследие – ад, т.е. первый спасен будет, а второй пойдет в пагубу. У св. Матфея Господь предызобразил суд, имеющий решить вечную участь каждого, – и смотри, как составится приговор: вы сделали то и то, приидите же, наследуйте Царство; а вы не сделали этого, – идите же в огнь вечный (Мф. 25). Как же говорить, что дела не спасают, когда в решительный для нас момент ничто, кроме дел, не берется во внимание? Почему по всему пространству Писания непрестанно твердится нам: «Делайте, делайте».
     Спросишь: «А как же говорится, что кто веру имеет, спасен будет, и что без веры и угодить Богу нельзя, и под.?» – Это говорится не в умаление значения добрых дел, а в показание, как преуспеть в добрых делах. Спасение от добрых дел; но в добрых делах преуспеть как должно без веры нельзя. Вера подвигает на добрые дела, вера указывает их, вера приводит и к получению сил на делание добрых дел. Почему вера пособница к делам добрым. Главное – дела, а она – пособие. Вон ты привел текст-то: Без веры Богу угодити не возможно. Что это значит, думаешь? Что кто верует, тот и Богу угодил?! Нет. Богу угодить нельзя иначе, как покорностью Ему и точным исполнением воли Его святой, которую для нас Он объявил в заповедях. Почему тот и угодник Божий, кто заповеди Его исполняет. Но как в исполнении заповедей преуспеть нельзя без веры, то и говорится, что угодить Богу нельзя без веры.
     В прошлый раз я тебе объяснял, как все бывает. Вера пробуждает совесть и страх Божий. Страх Божий с совестью приводят к решимости оставить грех и начать жить добродетельно. Решившийся так приступает к таинству крещения, если в первый раз обращается, или покаяния, если стал грешником по крещении, какими бываем все мы. Обновившись в таинстве, он выходит сильным на добро ревнителем добрых дел и начинает их делать. Не получив благодатных сил, не с чем добрые дела творить, а без веры благодати не получишь. Так все это и нужно для спасения: и вера, и благодать, и добрые дела.
     Добрые дела суть плоды веры, из нее они вытекают сами собою. Как хлопочет ваш самозванец и новшак уволить себя и увлекающихся его выдумками от всякого труда и напряжения нравственных сил?! Веру только прими, а добрые дела уж сами собой потекут из нее. – Словно хочет уложить всех на покой. Уверовал, и лежи; лежебоками вас хочет сделать. Да еще что выходит? Вера во Христа, говорил он (пункт № 9), – дар Божий, а добрые дела суть плод веры и сами собой вытекают из ней. Теперь смотри! Когда придет Господь на Суд, и станет спрашивать: «Ты что не делал добрых дел?» – тогда, кто посмелее из учеников вашего новшака, может возразить, подобно тому в притче, кто на свой мнас ничего не приделал: а чем бы они наделались у меня? Когда бы Ты дал мне веру посильнее, она бы уж сама наделала их. Но как Ты не дал такой мне веры, то и некому было наделать их для меня. – Вот и прав! Видишь, как льготно? В сей жизни лежи на боку, – пусть вера делает дела, коли хочет; а на суде отговориться можно. Одного только не сказывает ваш новшак, как быть, если Судия не примет в резон такого заявления? Схватят слуги и потащут в достойное место. Где возьмешь силы противостоять? И бухнешь в пещь вечно пламенеющую огнем.
     Сами собой вытекают. Выбрось из головы, если туда попала мысль об этом – сами собою. В нравственно религиозном порядке жизни ничто само собой не бывает. Всякое даже малейшее дело должно быть делаемо сознательно и по своеличному напряжению сил. И только сознательные и свободные дела бывают собственно наши дела, за которые и жди или награды, или наказания. Все же дела, кои в нас сами собой бывают, помимо сознания и свободы, цены никакой не имеют. Благодать Божия, присущая всегда верующим и крещенным, возбуждает, но не нудит; и потом когда решится человек на дело какое, она не берется сама за него делать его, а только стоит близ самолично и самоохотно действующего человека, всегда готовая помочь. Коль скоро при всем усердии и напряжении своих сил человек не силен бывает доделать дело, она тотчас подходит и помогает. Осязательно ты можешь это видеть в терпении чего-либо ради Господа и заповедей Его. Всякое доброе дело должно идти так: сознай его обязательство для тебя, возжелай сделать его, и воодушевление на то возьми из сокровищ веры; затем, помолившись и благодать Божию призвав на помощь, приступай к делу и трудись себя не жалея, славы ради имени Божия. Всякое дело и будет как заново творимое.
     14) Крещение не пользует того, кто сознательно не принял в себя Христа.
     Если это говорится по скрытой мысли, что и без крещения можно обойтись или приять Христа, то это ложь. Если же говорится только в отношении к несознанию в себе Христа, то об этом вот что скажем. Сознательное приятие в себя Христа, или ощущение приемлемого и приятого Христа, есть высшее дарование в порядке жизни христианской, когда христианин, подобно св. Павлу, исповедать может: Живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20). Но сие дарование не вдруг дается. С верой крещаемый облекается во Христа, следовательно, приемлет Его; но ощущение сего не всегда тут же дается. Не всегда оно дается тотчас же, и когда кто восстановляет в себе благодать крещения в таинстве покаяния. А когда кто по крещении или покаянии потрудится ради Господа без жаления себя и принесет побольше Господу жертв самоотвержения, и когда таким образом очистит себя достаточно от страстей и греховных привычек, тогда уже Господь даст ему и ощутить свое присутствие. До того же времени Он пребывает в нем неощутимо, хотя во всем помогает ему. И здесь бывает то же, что в обыкновенном порядке божественного промышления. Многие из промыслительных для нас дел Божиих бывают невидимы, когда бывают, а усматриваются после, и то не все; иные навсегда остаются неувиденными. Так и в благодатном порядке спасительной жизни иное ощущается, иное не ощущается. Так бывает и в благодатном действии вселения Господа, или восприятия Его; не всегда оно бывает ощутимо. Некто (Диадох в Добротолюбии) пишет, что благодать Божия в момент запечатления собой обращающегося в таинстве дает ощутить сладость свою во всей силе; а потом скрывает свои утешения и возвращает их снова уже после того, как ревнитель спасения многими претрудными и прескорбными опытами покажет несокрушимой свою верность, и когда очистит сердце от всего, что в нем было нечистого и страстного. Таким образом, несознание или неощущение в себе Христа не есть показатель неприсутствия Его. Следовательно, о том, кто не имеет такого сознания иди ощущения, никак не следует говорить, будто крещение его или исповедь были бесполезны. И самому неощущающему не следует так думать, коль скоро он удостоверен в совести своей, что ни в чем себе не поблажает и что воспринятая им в крещении или покаянии ревность жива и действенна. Стремиться к такому состоянию, чтоб ощущать Господа в себе, или благодать Его, должно всякому, ибо сие всяк христианин; но когда сего ощущения или сознания нет, то не то надо вывесть: стало быть, крещение или покаяние бесполезно, – а усугубить ревность к подвигам молитвы и самоотвержения и к трудам доброделания, чтоб очиститься от страстей. Тогда и Господь вселится так, что и ощутить Себя даст.
     15) Каждый, принявший в себя Христа, может уразуметь все Святое Писание и истолковывать его другим. Впрочем, до некоей степени понимать Священное Писание может каждый, даже и не принявший в себя Христа.
     Это открывает просторный вход произвольным толкованием Божия слова и всякого рода заблуждениям, или возведению в непреложные истины своих личных мнений. Можно ошибочно признать себя приявшим сознательно Христа, и затем уже все мысли, рождающиеся при чтении Писания, считать от Христа внушаемыми, а они могут быть очень далеки от истины. Потому Церковь Божия никаким таинственным внушениям не доверяет, но для оценки верности постижения и истолкования Писания имеет неизменную норму христианского видения – Символ веры, общность верования православных христиан всех времен и мест. Эта норма и должна быть руководительницей в понимании и толковании Священного Писания. Ничто не сообразное с ней не может быть признано за верное понимание и толкование Писания.
     Ваш самозванец считает себя приявшим Христа; а видишь, сколько он выпустил неверных мнений, хотя Евангелия из рук не выпускает? Отчего? Оттого, что не считает себя обязанным держаться нормы христианской истины, содержимой Церковью; освободившись же от ограничения себя ею, всякую мысль, – свою личную, ему понравившуюся, – возводит в чин непреложной истины, и таким образом разоряет истину Божию. Так все ереси порождались, порождаются и будут порождаться. Из отделившихся от Церкви, которая есть столп и утверждение истины, никто надлежащим образом не знает истины Божией. И всякий, кто отделяется от Церкви, по тому одному, что Писание будто научило его понимать истину Божию иначе, нежели как понимает ее св. Церковь, не истину Божию постиг, а свое личное мнение возвел в истину и состоит в заблуждении.
     Кто преискренне сочетавается со Христом Господом, кого осиявает обильнее божественная благодать, тому дается не новые какие истины открывать в Писании и постигать, а те же истины, какие содержатся св. Церковью, постигать полнее и глубже и созерцать яснее. Благодать Духа Святаго о Христе Иисусе Господе по благоволению Отца возводит ум не только что обратившегося, но по обращении много над собой потрудившегося и соделавшего себя чистым сосудом, годным для вселения совершеннейшей истины, – возводит в яснейшее созерцание той или другой истины и в сем новоозаренном виде печатлеет ее потом в сердце, или срастворяет с его духовной жизнью, делая ее неотъемлемым ее достоянием. Так по своему усмотрению делает она со всякой истиною; а наконец и все их в подобном новом свете вводит в ум и сердце. Если непрестающий себя совершенствовать взойдет повыше по лествице очищения сердца своего, то благодать еще яснейшего сподобляет его постижения, созерцания и усвоения истин Божиих. Но это не новые истины, а все те же, только они совершеннее постигаются, ибо глубине их и высоте меры нет. Сие да ведает всякий, чтоб когда явится кто, новые некие истины возвещающий, якобы новые откровения, не колеблясь отвращать слух от его вещаний, не сомневаясь, что они суть бредни его воображения.
     Этот пункт ваш самозванец выдумал, чтоб внушить: «Слушайте, слушайте; сам Христос вещает устами моими!» Может быть, точно вещает им кто-нибудь, но никак не Христос; ибо Христос Господь есть истина, а в его словах нет истины. Христос Господь есть глава Церкви, и не ищи Его у того, кто отделился от Церкви. Сей уже по сему самому не есть Христов.
     16) Церковь сама по себе, а прежде всего нужно искать Христа.
     Церковь сама по себе – что за мысль? Если говорится это в такой мысли: Церковь пусть себе, – нам до нее дела нет, как до чего-то стороннего, – мы и без нее обойдемся; то это совершенная ложь. Если же говорится в той мысли, что внешний строй Церкви и все ее порядки богослужебные, освятительные и руководительные (дисциплинарные) не суть главное, а служат только к выражению, воспитанию и ограждению внутреннего, нравственно-религиозного строя христиан, то это верно. Только не надобно при сем забывать, что Церковь не есть только то, что видится в ней внешнего, но она совмещает в себе и все внутреннее, духовное и благодатное. Кто истинно в духе Церкви живет и действует, тот и внутренний, и духовный, и благодатный. Почему, собственно говоря, нельзя сказать: «Церковь сама по себе», – ни в каком отношении. Надо тебе истину знать и веровать в нее: где ты ее возьмешь помимо Церкви, яже есть столп и утверждение истины (1 Тим. 3, 15)? Надо тебе благодать приять: где ты обретешь ее, кроме Церкви, хранительницы таинств, без коих не подается благодать? Надо тебе руководство верное иметь, и в деле ведения, и в деле жизни: где ты его встретишь, помимо Церкви, в коей единой есть богоучрежденное и Богом поставляемое пастырство? Надо тебе с Господом Иисусом Христом сочетаться: где ты сего сподобишься, если не в Церкви, коей глава есть Христос Господь? Сообрази все сие, – и не можешь уже сказать: Церковь сама по себе.
     Прибавка: «А прежде всего нужно искать Христа», – так поставлена, что дает мысль, будто Христа Господа можно обрести без Церкви и помимо Церкви, – что по сказанному пред сим совершенно немыслимо. Помимо же связи, в какой стоит здесь сие положение, оно содержит истину, – ту, что Христос Господь, приемля кающегося в общение с Собой, не тотчас дает ему сознать и ощутить сие общение, а только полагает начатки тому. Покаялся, уверовал, положил работать Господу, отвергшись всякого нечестия, всякой неправды, приял на то благодатные силы, – работай же теперь, не жалея себя. Но смотри не останавливайся на одной деловой стороне, а созидай паче свое внутреннее чрез нее, чтоб, устроив в себе благоукрашенный дом, приять наконец и Господа в явные и ощутимые обитатели. Сие имей в виду, к сему стремись, сего ищи, пребывая верным исполнителем всего содержимого и внушаемого тебе св. Церковью.
     17) Христос вселяется в людей грешных и нечистых, лишь бы они в Него уверовали.
     Христос вселяется не в грешных и нечистых, но в бывших грешными и нечистыми и переставших быть такими. И это бывает не ради одной веры, но и ради решимости последовать Господу Спасителю, порождаемой верой, с чистосердечным раскаянием во грехах и отвращением от них, – и еще непременно чрез посредство таинства крещения или покаяния. Кто прошел все сие, т.е. и внутренне изменился и таинствами освятился, тот в сознании, совести и произволении, или в духе, чист стал. С сим-то очищенным и восстановленным духом и вступает в общение Христос Господь. Благодать Св. Духа восстановляет нам и дух, и очищает и делает его достойным приять Христа Господа. – Но, как я говорил, когда дух наш очищается и освящается, душа и тело еще остаются в нечистоте по причине греховных склонностей и привычек, в них вкоренившихся. Почему они не удостаиваются еще приятия в себя Господа тотчас. Но духу дается сила очистить их искоренением в них всего нечистого и страстного, к чему направляет он труды доброделания и подвиги молитвы и самоумерщвления. Когда очистятся наконец и они, тогда и в них вселяется Господь, и не только дает ощутить свое вселение самому очистившемуся, но и видеть то сторонним, способным к такому видению. Так надлежит разуметь дело вселения Господа в верующих. О сем сам Господь свидетельствует, когда говорит, что кто заповеди Его исполнит, к тому Он и Отец Небесный приидут, предшествующу Им Духу Святому, уготовляющему для Них в нас достойное Их светлое жилище. Вполне же исполнившим заповеди не может именоваться никто из неочистивших себя совершенно от страстей.
     18) Бог так возлюбил мир, что для нашего спасения разлучился с Сыном Своим.
     В первый раз прочитав это, я подумал, что записывавший мысли вашего новшака, должно быть, ослушался; потому что это есть уже очень грубая нелепость. Но потом стал думать и думаю, что она могла быть в самом деле высказана вашим новым просветителем. Думаю так потому, что как он все толкует об одном Господе Спасителе, то, надо полагать, Он представляется ему отделенным от Отца и Духа Святаго и вне Их сущим. Представляя же Его так, ничего нет дивного, если, желая возвысить милость Божию к нам, он и выражается показанным образом. Если б он не чуждался Церкви, то был бы избавлен от такого ни с чем несообразного образа представления отношений Бога Отца и Сына, ибо в церковных песнях и молитвах многократно повторяется, что Сын Божий хотя воплотился, но не оставил недр Отчих.
     Заметь однако ж этот пункт, – и попытай еще у кого, не слыхали ль, чтоб удостовериться, говорил ли он так. Это очень важно для нас узнать, ибо если он так говорил не раз, то значит, так умствует; а если так умствует, значит, очень недалек в познании догматов веры.
     19) Все вечные награды и наказания равны. Обители многие значат именно многие, но не разные; так как у Бога нет лицеприятия.
     Можно бы сказать на это: если Бог сподобить нас внити в живот, то тогда увидим, как все там будет. Теперь же можно довольствоваться тем удостоверением, что там будет такое блаженство, какого мы и представить не можем. Ищи только и всеусердно делай то, чем можно заслужить его. Но как уж заведена о сем речь, то нельзя не сказать хоть что-нибудь относительно сего.
     Противится сему общее чувство справедливости, Богом в совести нашей положенной. Как можно на одну линию ставить подание стакана воды жаждущему с мученичеством за Господа, ужасным и продолжительным, или праздное слово с богоубийством? Господь придет воздать каждому по делам. Если дела не равны, и это очевидно, то и воздаяние не может быть равно. Удел блаженства каждому присудится и дан будет такой, сколько кто вместить в себя может сего блаженства; вместимость же сия определится тем, как кто раскрыл свое естество для принятия небесных благ, а раскрытие это зависит от трудов над собою. Если разны сии труды, разно раскрытие естества; если раскрытие сие разно, разна вместимость; если разна вместимость, разна и степень блаженства. Относительно разности мучений можешь судить по противоположности сему, т.е. они будут соответствовать степени погружения в грехи и ожесточения в них.
     Между тем, поелику у каждого, несмотря на разную вместимость, не останется пустого места, не наполненного блаженством, а он весь будет полон им, то следует, что все вполне будут блаженны, и никто не будет чувствовать себя менее блаженным, чем другой.
     Причиной равенства воздаяния поставляется то, что у Бога нет лицеприятия. – Странно. По сей-то именно причине и не может быть равенства в воздаянии, что у Бога нет лицеприятия. По притче, пять мнас приобретший получает власть над пятью городами, а два – над двумя. Почему? Потому что у Бога нет лицеприятия, – не на лицо смотрит Он, а на дела. Может быть, это у вашего просветителя выходит из того, что у него все от веры. Но и вера имеет степени. Нет, эта мысль очень далека от истины.
     20) Все дни равны, не исключая и воскресенья.
     Да, равны; все имеют 24 часа. Но что бывает в тот или другой день, не все равно. Если бывающее с нами и для нас неодинаковое оставляет в нас впечатление, то и дни, в кои бывает то или другое, не могут быть для нас одинаковыми. В какой день радостное что мы получили, тот считаем радостным, и когда он снова приходит, радуемся, воспоминая радостное, бывшее в течение его. Относительно печальных событий бывает противоположно сему. Празднует ли ваш новшак день своего рождения или именины? Если празднует, вот и опровержение им же самим своего странного положения.
     Это он изволил выпустить, вероятно, против св. праздников наших. Но если он не чтит св. праздников, то поступает нечестиво и неразумно. Праздники установлены для воспоминания благодеяний Божиих и для воздаяния благодарения за них всемилостивому Богу. Можно воспоминать сии благодеяния и благодарить за них каждый день, как и делает св. Церковь в своих каждодневных службах. Но Божии благодеяния столь велики, что зараз обнять их все во всей силе нельзя; не объявши их вполне, нельзя вполне и восчувствовать их благотворности; не восчувствовавши благотворности, нельзя и благодарения возыметь соответствующего им. Посему-то, несмотря на всегдашнее воспоминание сих благодеяний, св. Церковь назначает на воспоминание каждого из них особый день, – тот, в какой оно явлено нам, насколько сие можно определить. В этот день уж все мысли верных обращаются к одному воспоминаемому благодеянию, чтоб полнее его уразуметь, восчувствовать и благодарно прославить. Вот и праздник. Отсюда выходит, что сколько обязательно наисовершеннейше благодарить Бога за благодеяния Его нам, столько же обязательно и праздники иметь; далее, – если неблагодарный Богу не чествует, то не чествует и праздников не празднующий.
     Кроме того, праздники, как и весь богослужебный чин нашей св. Церкви, имеют воспитательное значение. Они веру оживляют и углубляют, давая повод к уяснению и большему уразумению догматов. По течению времени года, праздники, выдвигаясь один за другим, представляют вниманию и размышлению христианскому то один, то другой догмат. Церковные песнопения излагают его благоукрашенно, чтения из Писания в церкви определяют его словом Божиим, поучения пастырские изъясняют его и прилагают к жизни, по опытам жизни. И все сие слагается в душу празднующего. Так круглый год идет догматическое обучение верующего.
     Они воспитывают также дух благочестия и жизнь по вере. Ибо отрывая от житейского и к духовному обращая внимание, возгревают в душе небесные чувства или дают ей вкусить и напитаться небесными благами. Для обремененного житейским, желающего, однако ж, и небесного, это то же, что из душной комнаты выход на освежительный чистый воздух. Это бывает вообще от впечатления, какое оставляет в душе одно присутствие в церкви, видом своим представляющей небо, особенно же возбуждением молитвенных к Богу восхождений и благоговейного настроения самой службой. Кто как следует совершит праздник в церкви по-церковному, тот едва ли уклонится в тот день и далее на что-либо небогоугодное. А иной праздник свет свой бросает от себя иногда далеко вперед. Во все это время, возгретые в день его чувства не отходят, – и продолжают держать благотворное в душе настроение.
     А без праздников, ныне житейское, завтра житейское, и послезавтра то же, и так без конца. Чего ожидать от такого порядка, кроме оземленения всех помышлений и чувств? Люди праздные, без трудов имеющие все вдоволь, могут и при этом почитать и помолиться, – а рабочие и трудящиеся не имеют этой возможности. И следствием беспраздничности непременно должно быть оскудение благочестивого духа. К тому же работающему и отдохнуть надо, чтоб собраться с силами, а без праздника стыдно это позволять. Таким образом беспраздничность и дух подавляет, и телесные силы измождает.
     Теперь все присланные тобой пункты осмотрены. Несколько из них я пропустил, потому что они не представляют ничего достойного замечания.
     Видишь? Ни одного пункта нельзя принять без ограничений, пополнений и пояснений, из общей суммы православно исповедуемых истин, чтоб не попасть на ложный путь и к ложному не уклониться мудрованию. По этому можешь судить безошибочно, что душа, породившая все такие положения, истины Божией надлежащим образом не видит и не знает.
     К тому же, не чуешь ли ты, как по всем пунктам проходит дух лести и прельщения? Точь-в-точь такое же впечатление производят спиритские книги, писанные духами лестчими чрез обольщенных ими посредников своих. Мне и подумалось, уж не спирит ли ваш новшак и посредник тех духов, которые обольстивши его, бедного, чрез него обольщают и других видимостью истины, скрывая под ней пагубные лжи свои. Не утверждаю этого; но думать так, начинаю думать.
     Собирай побольше, какие у кого остались, его премудрые изречения. Тогда выяснится, что он такое. А теперь пока оставим за ним титло молоканина. – Спасайся.


Полезная информация: