Семинарская и святоотеческая библиотеки

Семинарская и святоотеческая библиотеки

Семинарская и святоотеческая библиотеки

Епископ ИГНАТИЙ (Брянчанинов)
 О ПРЕЛЕСТИ...
 
 Прельстился ум твой: вкусил плод, воспрещенный Богом. Прекрасным показался плод
 при любопытном, неосторожном взгляде на него; прекрасным показался плод
 неведению, неопытности, невинности; совет злонамеренный и лукавый убеждал ко
 вкушению; вкушение плода поразило вкусившего смертию. Горечь ядовитой снеди еще
 пенится на устах твоих; терзается внутренность твоя от действующего в ней яда.
 Смущение, недоумение, омрачение, неверие объемлют душу твою. Обессиленный,
 расстроенный грехом, ты озираешься вспять, будучи прежде направлен въ царствие
 Божие ...
 (Лук. VI, 62. Плач Иер. 1).
 
 Содержание:
 О прелести (1 часть)
 О ревности душевной и духовной
 Об осторожности при чтении отеческих книг о монашеской жизни
 О хранении себя от добра, принадлежащего падшему естеству человеческому
 О сновидениях
 О жительстве по совету
 О отшельнической жизни
 О прелести (II часть)
 О истинном и ложном смиренномудрии
 Зрение греха своего
 О любви к ближнему
 О любви к Богу
 Сети миродержца
 
 
 О прелести I часть
 
 Ученик. Дай точное и подробное понятие о прелести. Что такое - прелесть?
 
 Старец. Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью. Прелесть есть
 состояние всех человеков, без исключения, произведенное падением праотцов наших.
 Все мы - в прелести (Начало 3-го Слова преподобного Симеона, Нового Богослова.
 Издание Оптиной Пустыни 1852 года). Знание этого есть величайшее предохранение
 от прелести. Величайшая прелесть - признавать себя свободным от прелести. Все мы
 обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в
 освобождении истиною. Истина есть Господь наш Иисус Христос (Иоак.VIII.32.-
 14,6.). Усвоимся этой Истине верою в Нее; возопием молитвою к этой Истине, - н
 Она извлечет нас из пропасти самообольщения и обольщения демонами. Горестно -
 состояние наше! Оно - темница, из которой мы молим извести нашу душу,
 исповедатися имени Господню (Псал. CXLIV, 8.). Оно - та мрачная земля, в которую
 низвергнута жизнь каша позавидовавшим нам и погнавшим нас врагом (Псал. СХLII,
 3.). Оно - плотское мудрование (Рим, VIII. 6.) и лжеименный разум (1 Тим. VI,
 20.), которыми заражен весь мир, не признающий своей болезни, провозглашающей её
 цветущим здравием. Оно - плоть и кровь, которые царствия Божия наследити не
 могутъ (1Кор.ХV,50.). Оно - вечная смерть, врачуемая и уничтожаемая Господом
 Иисусом, Который есть воскрешение и животъ (Иоан.Х1.25.). Таково наше состояние.
 Зрение его - новый повод к плачу. С плачем возопием к Господу Иисусу, чтобы он
 вывел нас из темницы, извлек из пропастей земных, исторг из челюстей смерти.
 "Господь наш Иисус Христос", - говорит преподобный Симеон, Новый Богослов, -
 потому и сошел к нам, "что восхотел "изъять нас из плена и из злейшей прелести"
 (Начало 3-го Слова.).
 
 --------------------------------------------------------------------------------
 
 Ученик. Это объяснение недовольно доступно для моих понятий: нуждаюсь в
 объяснении более простом, более близком к моему уразумению.
 
 Старец. В средство погубления человеческого рода употреблена была падшим ангелом
 ложь (Быт. III, 13.). По этой причине Господь назвал диавола ложью, отцомъ лжи и
 человекоубийцею искони (Иоан. VIII, 44.). Понятия о лжи Господь тесно соединил с
 понятием о человекоубийстве: потому что последнее есть непременное последствие
 первой. Словом "искони" указывается на то, что ложь с самого начала послужила
 для диавола орудием к человекоубийству, и постоянно служит ему орудием к
 человекоубийству, к погублению человеков. Начало зол - ложная мысль! Источник
 самообольщения и бесовской прелести - ложная мысль! При посредстве лжи, диавол
 поразил вечною смертию человечество в самом корне его, в праотцах. Наши праотцы
 прельстились, то есть, признали истиною ложь, и, приняв ложь под личиною истины,
 повредили себя неисцельно смертоносным грехом, что засвидетельствовала и
 праматерь наша. "Змий прельсти мя, - сказала она, - и ядохъ" (Быт. III, 13.). С
 того времени естество наше, зараженное ядом зла, стремится произвольном невольно
 ко злу, представляющемуся добром и наслаждением искаженной воле, извращенному
 разуму, извращенному сердечному чувству. Произвольно: потому что в нас еще есть
 остаток свободы в избрании добра и зла. Невольно: потому, что этот остаток
 свободы не действует как полная свобода; он действует под неотъемлемым влиянием
 повреждения грехом. Мы родимся такими; мы не можем не быть такими: и потому все
 мы, без всякого исключения, находимся в состоянии самообольщения и бесовской
 прелести. Из этого воззрения на состояние человеков в отношении к добру и злу,
 на состояние, которое по необходимости принадлежит каждому человеку, вытекает
 следующее определение прелести, объясняющее её со всею удовлетворительностью:
 прелесть есть усвоение человекомъ лжи, принятой имь за истину. Прелесть
 действует первоначально на образ мыслей; будучи принята и извратив образ мыслей,
 она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения; овладев
 сущностью человека, она разливается на всю деятельность его, отравляет самое
 тело, как неразрывно связанное Творцом с душою. Состояние прелести есть
 состояние погибели или вечной смерти.
 
 Со времени падения человека диавол получил к нему постоянно свободный доступ
 (Цитата из преподобного Симеона, Нового Богослова, в Слове Никифора
 Монашествующего, Доброт., ч. 2. - Преподобный Макарий Великий, Слово 7. гл. 2.).
 Диавол имеет право на этот доступ: его власти, повиновением ему, человек
 подчинил себя произвольно, отвергнув повиновение Богу. Бог искупил человека.
 Искупленному человеку предоставлена свобода повиноваться, или Богу, или диаволу,
 а чтоб свобода эта вынаружилась непринужденно, оставлен диаволу доступ к
 человеку. Очень естественно, что диавол употребляет все усилия удержать человека
 в прежнем отношении к себе, или даже привести в большее порабощение. Для этого
 он употребляет прежнее и всегдашнее свое оружие - ложь. Он старается обольстить
 и обмануть нас, опираясь на наше состояние самообольщения; наши страсти - эти
 болезненныя влечения - он приводит в движение; пагубные требования их облачает в
 благовидность, усиливается склонить нас к удовлетворению страстям. Верный Слову
 Божию не дозволяет себе этого удовлетворения, обуздывает страсти, отражает
 нападения врага (Иаков. IV, 7.): действуя под руководством Евангелия против
 собственного самообольщения, укрощая страсти, этим уничтожая мало по малу
 влияние на себя падших духов, он мало по малу, выходит из состояния прелести в
 область истины и свободы (Иоан. VIII, 32.), полнота которых доставляется
 осенением Божественной благодати. Неверный учению Христову, последующий своей
 воле и разуму, подчиняется врагу, и из состояния самообольщения переходит к
 состоянию бесовской прелести, теряет остаток своей свободы, вступает в полное
 подчинение диаволу. Состояние людей в бесовской прелести бывает очень
 разнообразно, соответствуя той страсти, которою человек обольщен и порабощен,
 соответствуя той степени, в которой человек порабощен страсти. Но все, впавшие в
 бесовскую прелесть, то есть, чрез развитие собственного самообольщения
 вступившие в общение с диаволом и в порабощение ему - находятся в прелести, суть
 храмы и орудия бесов, жертвы вечной смерти, жизни в темницах ада.
 
 
 О ревности душевной и духовной
 
 Иноку надо весьма остерегаться плотской и душевной ревности, представляющейся по
 наружности благочестивою, в сущности - безрассудной и душевредной. Мирские люди
 и многие монашествующие, по незнанию своему, очень похваляют такую ревность, не
 понимая, что её источники суть самомнение и гордость. Эту ревность они величают
 ревностью по вере, по благочестию, по церкви, по Богу. Она заключается в более
 или менее жестком осуждении и обличении ближних в их нравственных погрешностях и
 в погрешностях против церковного благочиния и чиноположения. Обманутые ложным
 понятием о ревности, неблагоразумные ревнители думают, предаваясь ей, подражать
 святым Отцам и святым мученикам, забыв о себе, что они, ревнители, - не святые,
 а грешники. Если святые обличали согрешающих и нечестивых, то обличали по
 велению Божию, по обязанности своей, по внушению Святаго Духа, а не по внушению
 страстей своих и демонов. Кто же решится самопроизвольно обличать брата или
 сделать ему замечание, тот ясно обнаруживает и доказывает, что он счел себя
 благоразумнее и добродетельнее обличаемого им, что он действует по увлечению
 страсти и по обольщению демонскими помыслами. Подобает помнить заповедание
 Спасителя: "Что же видиши сучецъ, иже во оце брата твоего, бревна же, еже есть
 во оце твоемъ, не чуеши? Или како речеши брату твоему: остави, да изму сучець
 изъ очесе твоего: и се бревно въ оце твоемъ? Лицемере, изми первее бревно изъ
 очесе твоего: и тогда узриши изъяти сучецъ изъ очесе брата твоего" ( Матф. VII,
 3-5.). Что такое - бревно? Это - плотское мудрование, дебелое как бревно,
 отъемлющее всю способность и правильность у зрительной силы, дарованной
 Создателем уму и сердцу. Человек, водимый плотским мудрованием, никак не может
 правильно судить ни о своем внутреннем состоянии, ни о состоянии ближних. Он
 судит о себе и о других так, как представляется себе он сам, и как
 представляются ему ближние по наружности, по его плотскому мудрованию, ошибочно:
 и потому Слово Божие весьма верно наименовало его лицемером. Христианин, по
 исцелении себя Словом Божиим и Духом Божиим, получает правильный взгляд на свое
 душевное устроение и на душевное устроение ближних. Плотское мудрование, поражая
 бревном согрешающего ближнего, всегда смущает его, нередко губит, никогда не
 приносит и не может принести пользы, нисколько не действует на грех. Напротив
 того, духовное мудрование действует исключительно на душевный недуг ближнего,
 милуя ближнего, исцеляя и спасая его. Достойно замечания, что по стяжании
 духовного разума, недостатки и погрешности ближнего начинают казаться весьма
 маловажными, как искупленные Спасителем и удобно врачуемые покаянием - те самые
 погрешности и недостатки, которые плотскому разуму казались необъятно великими и
 важными. Очевидно, что плотское мудрование, будучи само бревном, придавало им
 такое огромное значение. Плотское мудрование видит в ближнем и такие грехи,
 каких в нем вовсе нет: по этой причине увлекавшиеся безрассудною ревностью часто
 впадали в оклеветание ближнего и соделывались орудием и игралищем падших духов.
 Преподобный Пимен Великий рассказывал, что некоторый инок, увлекшийся ревностью,
 подвергся следующему искушению: он увидел другого инока лежащим на женщине.
 Долго боролся инок с помыслом, понуждавшим его остановить согрешающих, и,
 наконец, побежденный, толкнул их ногою, сказав: перестаньте же! Тогда оказалось,
 что это были два снопа (Алфавитный Патерик.). Преподобный авва Дорофей
 рассказывает, что в бытность его в общежитии аввы Серида, некоторый брат
 оклеветал другого брата, будучи увлечен безрассудной ревностью, которая всегда
 сопряжена с подозрительностью и мнительностью, очень способна к сочинениям.
 Обвинивший винил обвиняемого в том, что этот рано утром крал из сада смоквы и ел
 их: по произведенному игуменом исследованию оказалось, что оклеветанный в
 указанное утро находился не в монастыре, а в одном из соседних селений, будучи
 послан туда экономом, и возвратился в монастырь только к тому времени, как
 оканчивалась Божественная Литургия (Преподобного Аввы Дорофея Поучение 9-е.).
 Если хочешь быть верным, ревностным сыном православной Церкви, то достигай этого
 исполнением евангельских заповедей относительно ближнего. Не дерзни обличать
 его! Не дерзни учить его! Не дерзни осуждать и укорять его! Это - деяние не
 веры, а безрассудной ревности, самомнения, гордыни. Спросили Пимена Великого:
 уго такое вера? Великий отвечал: "Вера заключается в том, чтобы пребывать в
 смирении и творить милость" (Алфавитный Патерик.), то есть, смиряться перед
 ближними и прощать им все оскорбления и обиды, все согрешения их. Так как
 безрассудные ревнители в начальную причину своей ревности выставляют веру, то да
 знают они, что истинная вера (Здесь разумеется вера деятельная, а не
 догматическая. О различии их смотри Добротолюбие ч. 2. Иноков Каллиста и Игнатия
 гл. 16-я), а следовательно и истинная ревность, должны выражаться в смирении
 пред ближними и в милости к ним. Предоставим суд над человеками и обличение
 человеков тем человекам, на которых возложена обязанность судить братий своих и
 управлять ими. "Имеющий ложную ревность, - сказал святой Исаак Сирский, -
 недугует великим недугом. О человек, мнящий износить ревность против чужих
 недугов, ты отрекся от здравия души твоей! Потрудись со тщанием о здравии души
 твоей. Если же желаешь уврачевать немощных, то знай, что больные нуждаются более
 в уходе за ними, нежели в жестких обличениях. Но ты, иным не помогая, сам себя
 ввергаешь в тяжкую и мучительную болезнь. Эта ревность в человекахъ не
 признается одним из видов премудрости, но причисляется к недугам души, есть
 признак скудости (духовного) разума, признак крайнего невежества. Начало
 премудрости Божией - тихость и кротость, свойственные великой и крепкой душе,
 основательнейшему образу мыслей и носить человеческие немощи. Вы бо сильный,
 говорит Писание, немощи немощныхъ носите (Рим. XV. 1.), и: согрешающаго
 исправляйте духомь кротости (Галат.VI.1.). Мир и терпение причисляет Апостол к
 плодам Святаго Духа (Слово 89.).
 
 В другом слове преподобный Исаак говорит: "Не возненавидь грешного, потому что
 мы все грешны. Если ты ради Бога подвизаешься против него (грешника), то пролей
 о нем слезы. Для чего же ты и ненавидишь его? Возненавидь грехи его, а о нем
 помолись, и тем уподобишься Христу, Который не негодовал на грешников, но
 молился о них. Не видишь ли, как Он плакал о Иерусалиме? И мы во многих случаях
 служим посмешищем для диавола. Зачем же ненавидим того, над кем посмеивается
 посмеивающийся и над нами диавол? Зачем ты, о человек, ненавидишь грешника? За
 то ли, что он не так праведен, как ты? Где же твоя правда, когда у тебя нет
 любви! Отчего ты не восплакал о нем, но гонишь его? Некоторые, мнящие о себе,
 что они здраво судят о делах грешников, и (по этому поводу) гневаются на них,
 действуют так из своего невежества" (Слово 90.). Великое бедствие - самомнение!
 Великое бедствие - отвержение смирения! Великое бедствие - то душевное устроение
 и состояние, при котором инок, не будучи призван или вопрошаем, по собственному
 сознанию своего достоинства, начинает учить, обличать, укорять ближних! Будучи
 спрошен, или откажись дать совет и сказать свое мнение, как ничего не знающий,
 или, при крайней нужде, скажи с величайшей осторожностью и скромностью, чтоб не
 уязвить себя тщеславием и гордостью, а ближнего словом жестким и безрассудным.
 Когда за труд твой в вертограде заповедей. Бог сподобит тебя ощутить в душе
 твоей ревность Божественную, тогда ясно увидишь, что эта ревность будет
 побуждать тебя к молчанию и смирению пред ближними, к любви к ним, к милованию
 их, к соболезнованию о них, как сказал святой Исаак Сирский (Слово 38.).
 Божественная ревность есть огнь, но не разгорячающий крови! Он погашает в ней
 разгорячение, приводит в спокойное состояние (До6ротолюбие ч.1. Собеседование
 преподобного Максима Капсокаливи с преподобным Григорием Синаитом.). Ревность
 плотского мудрования всегда сопряжена с разгорячением крови, с нашествием
 многочисленных помыслов и мечтаний. Последствиями слепой и невежественной
 ревности, если ближний ей воспротивится, обыкновенно бывают негодование на него,
 памятозлобие, мстительность в различных видах, а если покорится - тщеславное
 довольство собою, возбуждение и умножение наших высокоумия и самомнения.
 
 
 
 Об осторожности при чтении отеческих книг о монашеской жизни
 
 Книги святых Отцов о монашеской жизни должно читать с большою осмотрительностию.
 Замечено, что новоначальный инок никак не может применить книги к своему
 положению, но непременно увлекается направлением книги. Если книга преподает
 советы о безмолвии, и показывает обилие духовных плодов, собираемых в глубокой
 пустыне, то в новоначальном непременно явится сильнейшее желание удалиться в
 уединение, в безлюдную пустыню. Если книга говорит о безусловном послушании под
 руководством Духоносного отца, то в новоначальном непременно явится желание
 строжайшего жительства в полном повиновении старцу. Бог не дал нашему времени ни
 того, ни другого из этих жительств. Но книги святых Отцов, написанные об этих
 жительствах, могут подействовать на новоначального так сильно, что он, по
 неопытности своей и незнанию, легко решится оставить место жительства, на
 котором имеет всю удобность спастись и духовно преуспеть исполнением
 евангельских заповедей, для несбыточной мечты совершенного жительства,
 нарисовавшейся живописно и обольстительно в его воображении. Святой Иоанн
 Лествичник говорит в Слове о безмолвии: "При трапезе доброго братства постоянно
 предстоит некий пес, который покушается восхитить с нея хлеб, то есть, душу,
 потом убегает, держа его в пасти, и пожирает в уединенном месте" (Слово 27.). В
 слове о послушании сей наставник иноков говорит: "Диавол влагает живущим в
 повиновении желание невозможных добродетелей. Равным образом и пребывающим в
 безмолвии советует подвиги, несвойственные им. Раскрой образ мыслей неискусных
 послушников, и найдешь там понятие, родившееся от самообольщения: найдешь там
 желание строжайшего безмолвия и поста, непарительной молитвы, совершеннаго
 нетщеславия, непресекаемаго памятования смерти, всегдашняго умиления,
 всесовершеннаго безгневия, глубокаго молчания, превосходной чистоты. Они,
 обольстившись, напрасно прескочили (перешли из братскаго общежития в глубокое
 уединение), не имея в себе при новоначалии своем упомянутых добродетелей по
 особенному смотрению Божию: враг научил их устремиться к этим добродетелям
 преждевременно, чтоб они не получили их и в свое время. Обольститель (диавол)
 ублажает пред безмолвниками страннолюбие послушников, их служение, братолюбие,
 общежительность, хождение за больными, чтоб вторых, как и первых, сделать
 нетерпеливыми" (Слово 4-е.). Падший ангел старается обмануть и вовлечь в
 погибель иноков, предлагая им не только грех в разных видах его, но и предлагая
 несвойственные им, возвышеннейшие добродетели. Не доверяйте, братия, вашим
 помыслам, разумениям, мечтам, влечениям, хотя бы они казались вам самыми
 благими, хотя бы они представляли вам в живописной картине святейшее монашеское
 жительство! Если та обитель, в которой вы живете, дает вам возможность проводить
 жизнь по евангельским заповедям, если вы не низлагаетесь соблазнами в смертные
 грехи, то не оставляйте обители. Потерпите великодушно её недостатки и духовные,
 и вещественные, не вздумайте всуе искать поприща подвигов, недарованного Богом
 нашему времени. Бог желает и ищет спасения всех. Он и спасает всегда всех,
 произволяющих спастись от потопления в житейском и греховном море, но не всегда
 спасает в корабле или в удобном, благоустроенном пристанище. Он обетовал
 спасение святому апостолу Павлу и всем спутникам апостола. Он и дал это
 спасение, но Апостол и его спутники спаслись не в корабле, который разбило, а с
 большим трудом, иные вплавь, другие на досках и различных обломках от корабля (
 Деян. XXVII. 21-49.).
 
 
 
 О хранении себя от добра, принадлежащего падшему естеству человеческому
 
 Придет ли к тебе какая благая мысль? Остановись: никак не устремись к исполнению
 её с опрометчивостию, необдуманно. Ощутишь ли в сердце какое благое влечение?
 Остановись; не дерзай увлечься им. Справься с Евангелием. Рассмотри: согласны ли
 со всесвятым учением Господа благая мысль твоя и твое благое влечение сердечное.
 Вскоре усмотришь, что нет никакого согласия между евангельским добром и добром
 падшаго человеческаго естества. Добро нашего падшего естества перемешано со
 злом, а потому и само это добро сделалось злом, как делается ядом вкусная и
 здоровая пища, когда перемешают её с ядом. Хранись делать добро падшаго
 естества! Делая это добро, разовьешь свое падение, разовьешь в себе самомнение и
 гордость, достигнешь ближайшаго сходства с демонами. Напротив того, делая
 евангельское добро, как истинный и верный ученик Богочеловека, сделаешься
 подобным Богочеловеку. Любяй душу свою, сказал Господь, погубить ю: и ненавидяй
 души своея въ мире семь, въ животъ вечный сохранить ю (Иоанн. XII, 25.).
 
 Иже хощеть по Мне umu, да отвержется себе, и возьметь кресть Свой, и по Мне
 грядет. Иже бо аще хощеть душу свою спасти, погубить ю: а иже погубить душу свою
 Мене ради и Евангелия, той спасеть ю (Марк. VIII. 34. 35.). Господь повелевает
 полное отвержение падшаго естества, ненависть к его побуждениям, не только к
 явно злым, но и ко всем без исключения, и ко мнимо добрым. Великое бедствие -
 последовать правде падшаго естества: с этим сопряжено отвержение Евангелия,
 отвержение Искупителя, отвержение спасения. Кто не возненавидить души своей, не
 можетъ Мой быти ученикъ (Лук. XIV. 26.), сказал Господь. Объясняя
 вышеприведенные слова Господа, Великий Варсонофий говорит: "Как отрекается от
 себя человек? - Лишь тем, что оставляет естественные желания и последует
 Господу. Посему-то и говорит Господь здесь собственно о естественном, а не о
 неестественном; ибо если кто оставит только неестественное, то он не оставил еще
 ничего своего собственнаго, ради Бога, потому что противуестественное не
 принадлежит ему. А тот, кто оставил естественное, всегда взывает с апостолом
 Петром: се мы оставихомь вся, и въ следь Тебе идохомь, что убо будеть намь?
 (Матф. XIX. 27-29.) и слышит блаженный глас Господа, и обетованием
 удостоверяется в наследовании жизни вечной (Матф. XIX. 27, 29.). Что оставил
 Петр, будучи не богат, и чем хвалился, если не оставлением естественных своих
 желаний? Ибо, если человек не умрет для плоти, живя духом, он не может
 воскреснуть душою. Как в мертвеце вовсе нет желании естественных, так нет их и в
 духовно-умершем для плоти. Если ты умер для плоти, то как могут жить в тебе
 желания естественные? Если же ты не достиг меры духовной, а еще младенчествуешь
 умом, то смирись пред учителем, - да накажетъ тя милостию (Псал. CXL, 5.) и без
 совета ничего не делай ( Сирах. XXXII, 21.), хотя бы что и казалось тебе
 повидимому добрым; ибо свет демонов обращается впоследствии во тьму" (Ответ
 59.). Точно тоже должно сказать и о свете падшего человеческаго естества.
 Последование этому свету и развитие его в себе производит в душе совершенное
 омрачение и вполне отчуждает её от Христа. Чуждый христианства, чужд Бога:
 всякъ, отметаяйся Сына, на Отца и мать (Иоанн. 11,43.) - безбожник.
 
 В наш век, гордый своим преуспеянием, большинство человеков, провозглашающее
 себя и христианами и делателями обильнейшего добра, устремилось к совершению
 правды падшаго естества, отвергнув с презрением правду евангельскую. Это
 большинство да услышит определение Господа: приближаются Мне людие сии усты
 своими и устами чтутъ Ми: сердце же ихъ далече отстоитъ от Мене. Всуе же чтутъ
 Ми, учаще учениемъ, заповедемъ человеческимъ (Матф. XV, 8, 9.). Делатель правды
 человеческой исполнен сомнения, высокоумия, самообольщения; он проповедует,
 трубит о себе, о делах своих, не обращая никакого внимания на воспрещение
 Господа (Матф. VI, 1-18.); ненавистью и мщением платит тем, которые осмелились
 бы отворить уста для самаго основательного и благонамеренного противоречия его
 правде; признает себя достойным и предостойным наград земных и небесных.
 Напротив того, делатель евангельских заповедей всегда погружен в смирение:
 сличая с возвышенностью и чистотою всесвятых заповедей свое исполнение их, он
 постоянно признает это исполнение крайне недостаточным, недостойным Бога; он
 видит себя заслужившим временные и вечные казни за согрешения свои, за
 нерасторгнутое общение с сатаною, за падение, общее всем человекам, за свое
 собственное пребывание в падении, наконец, за самое недостаточное и часто
 превратное исполнение заповедей. Пред каждою скорбью, посылаемой промыслом
 Божьим, он с покорностью преклоняет главу, ведая, что Бог обучает и образует
 скорбями служителей своих во время их земного странствования. Он милосердствует
 о врагах своих, и молится о них, как о братиях, увлекаемых демонами, как о
 членах единого тела, пораженных болезнью в духе своем, как о благодетелях своих,
 как о орудиях промысла Божия.
 
 
 
 О сновидениях
 
 Демоны употребляют для возмущения и повреждения душ человеческих сновидения;
 также и сами неопытные иноки, обращая внимание на свои сны, вредят себе, по этой
 причине необходимо сделать здесь определение значения сновидений в человеке,
 которого естество еще не обновлено Святым Духом.
 
 Во время сна человеческого состояние спящего человека устроено Богом так, что
 весь человек находится в полном отдохновении. Это отдохновение так полно, что
 человек во время его теряет сознание своего существования, приходит в
 самозабвение. Во время сна всякая деятельность, сопряженная с трудом и
 производимая произвольно под управлением разума и воли, прекращается: пребывает
 та деятельность, которая необходима для существования, и не может быть отделена
 от него. В теле кровь продолжает свое движение, желудок варит пищу, легкие
 отправляют дыхание, кожа пропускает испарину; в душе продолжают плодиться мысли,
 мечтания и чувствования, но не в зависимости от разума и произвола, а по
 действию бессознательному естества. Из таких мечтаний, сопровождаемых
 свойственным мышлением и ощущениями, составляется сновидение. Оно часто бывает
 странным, как не принадлежащее к системе произвольных и намеренных мечтаний и
 размышлений человека, но являющееся самопроизвольно и самонравно по закону и
 требованию естества. Иногда, сновидение носит на себе несвязный отпечаток
 произвольных размышлений и мечтаний, а иногда оно бывает последствием
 нравственного настроения. Таким образом сновидение, само по себе, не может и не
 должно иметь никакого значения. Смешно же и вполне нелогично желание некоторых
 видеть в бреднях сновидений своих предсказание своей будущности или будущности
 других или какое-нибудь другое значение. Как быть тому, на существование чего
 нет никакой причины?
 
 Демоны, имея доступ к душам нашим во время бодрствования нашего, имеют его и во
 время сна. И во время сна они искушают нас грехом, примешивая к нашему мечтанию
 свое мечтание. Также, усмотрев в нас внимание ко снам, они стараются придать
 нашим снам занимательность, а в нас возбудить к этим бредням большее внимание,
 ввести нас мало по малу в доверие к ним. Такое доверие всегда сопряжено с
 самомнением, а самомнение делает наш умственный взгляд на нас самих ложным,
 отчего вся деятельность наша лишается правильности: это-то демонам и надо.
 Преуспевшим в самомнении демоны начинают являться в виде ангелов света, в виде
 мучеников и преподобных, даже в виде Божией Матери и Самого Христа, ублажают их
 жительство, обещают им венцы небесные, этим возводят на высоту самомнения и
 гордыни. Такая высота есть вместе и погибельная пропасть. Нам надо знать и
 знать, что в нашем состоянии, еще не обновленном благодатию, мы неспособны
 видеть иных сновидений, кроме составляемых бредом души и наветом демонов. Как во
 время состояния бодрости постоянно и непрестанно возникают в нас помыслы и
 мечтания из падшего естества, или приносятся демонами, так и во время сна мы
 видим только мечты по действию падшего естества и по действию демонов. Как
 утешение наше во время бодрствования нашего состоит из умиления, рождающегося от
 сознания грехов своих, от воспоминания о смерти и о суде Божием - только эти
 помыслы возникают в нас от живущей в нас благодати Божией, насажденной святым
 крещением, и приносятся нам Ангелами Божиими, сообразно нашему состоянию
 кающихся, так и во сне, весьма редко, при крайней нужде, представляют нам Ангелы
 Божий или кончину нашу, или адскую муку, или грозный присмертный и загробный
 суд. От таких сновидений мы приходим к страху Божию, к умилению, к плачу о себе.
 Но такие сновидения даются весьма редко подвижнику или даже и явному, и лютому
 грешнику по особенному неведомому смотрению Божию; даются весьма редко не по
 скупости к нам Божественной благодати - нет! По той причине, что все случающееся
 с нами вне общего порядка приводит нас в самомнение, и колеблет в нас смирение,
 столько необходимое для нашего спасения. Воля Божия, в исполнении которой
 заключается спасение человека, изображена в Священном Писании так ясно, так
 сильно, так подробно, что содействие спасению человеков нарушением общего
 порядка делается наиболее излишним и ненужным. Просившему воскрешения мертвецу и
 послания его к братиям для увещания их к переходу с широкого пути на тесный
 сказано: Имутъ Moucea и Пророки: да послушаютъ ихъ. Когда же просивший возразил:
 ни!.. но аще кто изъ мертвыхъ идетъ к нимь, покаются: то получил в ответ: аще
 Моисеа и Пророковъ не послушають, и аще кто изь мертвыхъ воскреснетъ, не имутъ
 веры (Лук. XVI, 27-31.). Опыт показал, что многие, сподобившиеся во сне видения
 мытарств, страшного суда и других загробных ужасов, были потрясены видением на
 краткое время, потом рассеялись, забыли о виденном, и вели жизнь беспечную,
 напротив того не имевшие никаких видений, но поучавшиеся тщательно в законе
 Божием, постепенно пришли в страх Божий, достигли духовного преуспеяния, и в
 радости, рождаемой извещением спасения, перешли из земной юдоли скорбей в
 блаженную вечность. Святой Иоанн Лествичник рассуждает об участии демонов в
 иноческих сновидениях нижеследующим образом: "Когда мы, оставив ради Господа дом
 и домашних, предадим себя по любви к Богу странничеству, тогда бесы, мстя за
 это, покушаются возмущать нас сновидениями, представляя нам родственников наших
 или рыдающими, или умирающими или держимыми в заключении и подвергающимися за
 нас напасти. Верующий снам подобен гонящемуся за своей тенью и покушающемуся
 поймать её. Бесы тщеславия соделываются в сновидениях пророками, предугадывая по
 пронырству своему будущее, и его предвозвещая нам, чтобы мы по исполнении
 видений пришли в недоумение, и, как уже близкие к дару предуведения, возвысились
 помыслом. Для тех, которые верят демону, он часто бывает пророком, а для тех,
 которые уничижают его, он всегда бывает лжецом. Будучи духом, он видит
 совершающееся в воздушном пространстве, и, уразумев, что кто-нибудь умирает,
 возвещает о том во сне легкомысленным. Демоны ничьего будущего не знают по
 предуведению, в противном случае и чародеи могли бы предсказывать нам смерть.
 Преобразуются демоны в ангелов света, принимают на себя часто образ мучеников и
 в сновидениях показывают нам общение наше с ними, а пробудившихся погружают в
 радость и возношение. Это да будет тебе признаком прелести (бесовского
 обольщения). Святые Ангелы показывают муку, суть, смерть, отчего мы, проснувшись
 исполняемся трепета и сетования. Если начнем покоряться бесам в сновидениях, то
 они начнут издеваться над нами и в бодрственном состоянии. Верующий сновидениям,
 вполне неискусен, а неверующий никакому сну - истинно любомудр. Доверяй только
 тем снам, которые возвещают тебе муку и суд, если же по причине их зачнет тебя
 тревожить отчаяние, то и такие сны от бесов" (Прибавление к Слову 3-му. Святый
 Иоанн Лествичник.). - Преподобный Кассиан Римлянин повествует о некотором иноке,
 уроженце Месопотамском, что он проводил самую уединенную и постническую жизнь,
 но погиб от обольщения бесовскими сновидениями. Демоны, усмотрев, что инок
 обращал мало внимания на свое развитие духовное, а устремил все внимание на
 телесный подвиг, и дал ему, а следовательно и себе, цену, начали представлять
 ему сновидения, которые по злохитрости бесовской сбывались на самом деле. Когда
 инок утвердился в доверенности к своим сновидениям и к себе, то диавол
 представил ему в великолепном сновидении иудеев, наслаждающимися небесным
 блаженством, а христиан, томимыми в адских муках. При этом демон - разумеется в
 образе ангела или какого ветхозаветного праведника - дал совет иноку принять
 иудейство для получения возможности принять участие в блаженстве иудеев, что
 инок без малейшего промедления и исполнил (Слово о рассуждении. Добротолюбие, ч.
 VI.). - Достаточно сказанного для объяснения возлюбленным братиям нашим,
 современным инокам, сколько безрассудно внимать, тем более доверять снам, и
 какой страшный вред может родиться от доверия к ним. От внимания к сновидениям
 непременно вкрадывается в душу доверие к ним, и потому самое внимание строго
 воспрещается.
 
 Естество, обновленное Святым Духом, управляется совершенно иными законами,
 нежели естество падшее и коснящее в своем падении. Правитель человека
 обновленного - Святый Дух. "На них же осияла Божественного Духа благодать, -
 сказал преподобный Макарий Великий, - и во глубине ума их водворилася: сим
 Господь яко душа есть" (Слово 7, гл. 12.). И в бодрствовании и во сне они
 пребывают в Господе, вне греха, вне земных и плотских помышлений и мечтаний.
 Помышления и мечтания их, находящиеся во время сна вне управления разумом и
 волею человеческими, действующие в прочих человеках бессознательно, по
 требованию естества, действуют в них под водительством Духа, и сновидения таких
 людей имеют духовное значение. Так праведный Иосиф во сне был научен таинству
 вочеловечения Бога-Слова; во сне повелено ему бежать в Египет и возвратиться из
 него (Матф., гл. 1 и II.). Сновидения, посылаемые Богом, носят в самих себе
 неотразимое убеждение. Это убеждение понятно для святых Божиих и непостижимо для
 находящихся еще в борьбе со страстями.
 
 
 
 О жительстве по совету
 
 Крупицами названо в предшествовавшей главе духовное жительство, предоставленное
 промыслом Божиим нашему времени. Оно основывается на руководстве в деле спасения
 Священным Писанием и писаниями святых Отцов, при совете и назидании,
 заимствуемых от современных отцов и братий. В собственном смысле это -
 послушание древних иноков, в ином виде, приспособленном к нашей немощи,
 преимущественно душевной. Древним послушникам их Духоносные наставники возвещали
 немедленно и прямо волю Божию: ныне иноки должны сами отыскивать волю Божию в
 Писании, и потому подвергаться частым и продолжительным недоумениям и
 погрешностям. Тогда преуспеяние было быстрым по свойству делания: ныне оно косно
 опять по свойству делания. Таково благоволение о нас Бога нашего: мы обязаны
 покорствовать ему, и со благодарением благоговеть перед ним. Наше современное
 иноческое жительство по Писанию и совету отцов и братий освящено примером главы
 монашества, преподобного Антония Великаго. Он не был в послушании у старца, но в
 новоначалии своем жил отдельно, и заимствовал наставления из Писания и от разных
 отцов и братий: у одного напился он воздержанию, у другого - кротости, терпению,
 смирению, у иного - строгой бдительности над собой, безмолвию, стараясь усвоить
 себе добродетель каждого добродетельного инока, всем оказывая по возможности
 послушание, смиряясь пред всеми и молясь Богу непрестанно (Четьи-Минеи, 17-го
 января.). Поступай и ты, новоначальный, таким образом! Оказывай настоятелю и
 прочему монастырскому начальству нелицемерное и нечеловекоугодливое послушание,
 послушание, чуждое лести и ласкательства, послушание ради Бога. Оказывай
 послушание всем отцам и братиям в их приказаниях, не противных Закону Божию,
 уставу и порядку монастыря и распоряжению монастырского начальства. Но никак не
 будь послушен на зло, если бы и случилось тебе потерпеть за нечеловекоугодие и
 твердость твою некоторую скорбь. Советуйся с добродетельными и разумными отцами
 и братьями, но усваивай себе советы их с крайней осторожностью и
 осмотрительностью. Не увлекайся советом по первоначальному действию его на тебя!
 По страстности и слепоте твоей иной страстный и зловредный совет может
 понравиться тебе единственно по неведению и неопытности твоим, или потому, что
 он угождает какой-либо сокровенной, неведомой тобою, живущей в тебе страсти. С
 плачем и сердечными воздыханиями умоляй Бога, чтоб Он не попустил тебе
 уклониться от Его все святой воли к последованию падшей человеческой воле, твоей
 или ближнего твоего, твоего советника. Как о своих помыслах, так и о помыслах
 ближнего, о его советах, советуйся с Евангелием. Тщеславие и самомнение любят
 учить и наставлять. Они не заботятся о достоинстве своего совета! Они не
 помышляют, что могут нанести ближнему неисцельную язву нелепым советом, который
 принимается неопытным новоначальным с безотчетливою доверенностию, с плотским и
 кровяным разгорячением! Им нужен успех, какого бы не был качества этот успех,
 какое бы не было его начало! Им нужно произвести впечатление на новоначального и
 нравственно подчинить его себе! Им нужна похвала человеческая! Им нужно прослыть
 святыми, разумными, прозорливыми старцами, учителями! Им нужно напитать свое
 ненасытное тщеславие, свою гордыню. Была справедливою молитва Пророка всегда, в
 особенности она справедлива ныне: Спаси мя. Господи, яко оскуде преподобный, яко
 умалишася истины отъ сыновъ человеческихъ. Суетная глагола кийждо ко искреннему
 своему: устнельстивыя въ сердце: и въ сердце глаголаша злая ( Псал. XI, 2, 3.).
 Слово ложное и лицемерное не может не быть словом злым и зловредным. Против
 такого настроения необходимо принять меры осторожности. "Изучай Божественное
 Писание, - говорит Симеон, Новый Богослов, - и писания святых Отцов, особливо
 деятельныя, чтоб с учением их сличив учение и поведение твоего учителя и старца,
 ты мог их видеть (это учение и поведение) как в зеркале и понимать, согласное с
 Писанием усваивать себе и содержать в мысли, ложное же и худое познавать и
 отвергать, чтоб не быть обманутым. Знай, что в наши дни появилось много
 обманщиков и лжеучителей" (Глава 33, Добротолюбие. ч. 1.). Преподобный Симеон
 жил в десятом столетии по Рождестве Христовом, за девять веков до нашего
 времени, вот уже когда раздался голос праведника в святой Христовой Церкви о
 недостатке истинных, Духоносных руководителей, о множестве лжеучителей. С
 течением времени более и более оскудевали удовлетворительные наставники
 монашества. Тогда святые Отцы начали более и более предлагать руководство
 Священным Писанием и писаниями Отеческими. Преподобный Нил Сорский, ссылаясь на
 Отцов, писавших прежде его, говорит: "Не малый подвиг, сказали они, найти
 непрелестнаго учителя сему чудному деланию (истинной иноческой сердечной и умной
 молитве). Они наименовали непрелестным того, кто имеет свидетельствованное
 Божественным Писанием делание и мудрствование и стяжал духовное разсуждение. И
 то, сказали святые Отцы, что и тогда едва можно было найти непрелестнаго учителя
 таким предметам; ныне же, когда они оскудели до крайности, должно искать со всею
 тщательностию. Если же не найдется, то святые Отцы повелели научаться из
 Божественнаго Писания, слыша Самого Господа, говорящаго: Испытайте Писания, и въ
 нихъ найдете животъ вечный (Иоан. V, 39.). Елика бо преднаписана быша в Святых
 Писаниях, въ наше наказание (наставление) преднаписашася" (Рим. XV. 4.
 Предисловие к Уставу или Преданию.). Преподобный Нил жил в 15-м столетии, он
 основал скит неподалеку от Бела-Озера, где и занимался молитвой в глубоком
 уединении. Полезно прислушаться старцам новейших времен, с каким смирением и
 самоотвержением отзывается преподобный Нил о наставлениях, которые он преподавал
 братии. "Никто не должен утаевать слова Божия по своему нерадению, но
 исповедывать свою немощь и вместе не скрывать истины Божией, чтоб не сделаться
 нам виновными в преступлении заповеди Божией. Не будем утаевать слова Божия, но
 будем возвещать его. Божественные Писания и слова святых Отцов многочисленны,
 как песок морский: неленостно изследывая их, преподаем приходящим к нам и
 нуждающимся в них (требующим, вопрошающим). Правильнее же: преподаем не мы,
 потому что мы недостойны этого, но преподают блаженные святые Отцы из
 Божественнаго Писания" (Преподобного Нила Сорского Предание. Нелишним будет
 заметить здесь, что преподобный Нил Сорский хотя имел благодать Божию, но не
 дерзал объяснять Писания самопроизвольно, а последовал объяснению, сделанному
 Отцами. Путь смиренномудрия есть единственный верный путь ко спасению.). Вот
 превосходный образец для современного наставления! Он вполне душеполезен для
 наставника и наставляемого, он правильное выражение умеренного преуспеяния, он
 соединен с отвержением самомнения, безумной наглости и дерзости, в которые
 впадают подражающие по наружности Великому Варсонофию и другим знаменоносным
 Отцам, не имея благодати Отцов. Что было в тех выражением обильного присутствия
 в них Святаго Духа: то в безрассудных, лицемерных подражателях служить
 выражением обильного невежества, самообольщения, гордости, дерзости.
 Возлюбленные отцы! Будем произносить слово Божие братиям нашим со всевозможным
 смирением и благоговением, сознавая себя недостаточными для сего служения и
 охраняя самих себя от тщеславия, которое сильно стужает людям страстным, когда
 они поучают братию. Подумайте, что мы должны воздать ответ за каждое праздное
 слово (Матф. XII, 36.), тем тягостнее ответ за слово Божие, произнесенное с
 тщеславием и по побуждению тщеславия. Потребить Господь вся устны льстивыя,
 языкъ велеречивый, рекшыя; языкь нашъ возвеличимъ, устны наша при насъ суть: кто
 намъ Господь есть (Псал. XI, 4. 5.). Потребит Господь ищущих славы своей, а не
 Божией. Устрашимся прощения Господня? Будем произносить слово назидания по
 требованию существенной необходимости, не как наставники, а как нуждающиеся в
 наставлении и тщащиеся соделаться причастниками наставления, преподаемого Богом
 в Его всесвятом Слове. Кийждо якоже приять дарование, говорит святой апостол
 Петр, между себе симь служаще, яко добрии строители различныя благодати Божия.
 Аще кто глаголеть, яко словеса Божия, со страхом Божиим и благоговением к словам
 Божиим, а не как свои собственные слова, аще кто служить, яко отъ крепости, юже
 падаеть Богь, а не как бы из своей собственной: да о всемь славится Богъ, Иисусъ
 Христомь (1 Петр. IV, 10. 11.). Действующий из себя, действует для тщеславия,
 приносит и себя и послуша-ющих его в жертву сатане; действующий из Господа,
 действует в славу Господа, совершает свое спасение и спасение ближних Господом,
 единым Спасителем человеков. Будем страшиться преподания новоначальному какого-
 либо необдуманного наставления, не основанного на слове Божием и на духовном
 разумении слова Божия. Лучше сознаться в неведении, нежели выказать ведение
 душевредное. Охранимся от великого бедствия - превратить легковерного
 новоначального из раба Божия в раба человеческого (1 Кор. VII, 23.), привлекши
 его к творению падшей воли человеческой и вместо всесвятой воли Божией (Здесь
 говорится не о наружном послушании монастырском, не о трудах и занятиях
 монастырских, назначаемых монастырским начальством, но о послушании
 нравственном, сокровенном, совершаемом в душе.). Скромное отношение советника к
 наставляемому - совсем другое, нежели старцы к безусловному послушнику, рабу о
 Господе.
 
 Совет не заключает в себе условия непременно исполнять его, он может быть
 исполнен и неисполнен. На советнике не лежит никакой ответственности за совет
 его, если он подал его со страхом Божиим и смиренномудрием, не самопроизвольно,
 а будучи спрошен и понужден. Также и получивший совет не связывается им, на
 произволе и рассуждении его остается исполнить или не исполнить полученный
 совет. Очевидно, как путь совета и последования Священному Писанию сообразен с
 нашим слабым временем. Заметим, что отцы воспрещают давать советы ближнему по
 собственному побуждению, без вопрошения ближнего, самовольное преподание совета
 есть признак сознания за собою ведения и достоинства духовных в чем - явная
 гордость и самообольщение (Мнение священномученика Петра, митрополита дамасского
 и других Отцов. Добротолюбие, ч. 3.). Это не относится к настоятелям и
 начальникам, которые обязаны во всякое время, при всякой встретившейся нужде, и
 не будучи спрошены, наставлять врученное им братство (2 Тимоф. IV, 2.). Но, при
 посещении других монастырей, они должны руководствоваться советом преподобного
 Макария Александрийского преподобному Пахомию Великому. Пахомий спросил Макария
 о наставлении братий и суде над ними. Авва Макарий отвечал: "Учи и суди своих
 подчиненных, и не суди никого их посторонних" (Алфавитный Патерик и
 Достопамятные Сказания о авве, Макарии Городском, гл. 2.). Это правило соблюдали
 и соблюдают все настоятели, желающие благоугодить Богу.
 
 
 
 Об отшельнической жизни
 
  Да не будет сокрытым от возлюбленнейших братий, что возвышеннейшие роды
 иноческого жительства, как-то отшельничество в глубокой пустыне или безмолвие в
 затворе, также жительство при Духоносном старце с безусловным послушанием ему,
 устроились не по случаю, не по произволу и разуму человеческому, но по
 особенному смотрению, определению, призванию и откровению Божиим. Антоний
 Великий, глава монашества, учредитель пустынножития, удалился в пустыню, уже
 облекшись силою Свыше, и не иначе, как призванный Богом. Хотя этого и не сказано
 ясно в житии его, но дальшнейшие события жизни Преподобного доказывают это с
 ясностью. О том же, что в глубочайшую (внутреннюю) пустыню для строжайшего
 безмолвия он был наставлен Божественным гласом и повелением, сказано и в житии
 его (Житие преподобного Антония Великого. Четьи-Минеи 17-го января и Vitae
 Patrum Patrologiae coursus complectus, Т. LXXUI. ). Преподобному Макарию
 Великому, современнику преподобного Антония, несколько младшему его, явился
 Херувим, показал бесплодную, дикую равнину - впоследствиии знаменитый Египетский
 Скит - заповедал поместиться в ней на жительство, и обетовал, что пустынная
 равнина населится множеством отшельников ( Алфавитный Патерик.). Арсений
 Великий, находясь в царских палатах, молил Бога, чтоб ему указан был путь
 спасения, и услышал глас: "Арсений! бегай от человеков и спасешься". Арсений
 удалился в упомянутый Скит, там снова умолял Бога наставить его спасению и снова
 услышал глас: "Арсений! Убегай (человеков), молчи, безмолвствуй: это корни
 безгрешия" (Алфавитный Патерик и Достопамятные Сказания.). Преподобная Мария
 Египетская призвана к отшельничеству в Заиорданской пустыне повелением Божьиим
 (Четьи-Минеи. 1 апреля.). Бог, призывавший к безмолвию и отшельничеству
 избранных Своих, то есть тех, которых Он провидел способными к безмолвию и
 отшельничеству, предоставлял им такие пособия и средства для этого жительства,
 каких человек сам по себе иметь не может. И в те времена, в которые монашество
 процветало, в которые много было Духоносных руководителей, редкие признавались
 способными к безмолвию, в особенности к отшельничеству. "Истинное, разумное
 безмолвие, - говорит святой Иоанн Лествичник, - могут проходить немногие, и
 именно только те, которые стяжали Божественное утешение, поощряющее их в
 подвигах и помогающее в бранях" (Слово 4, гл. 120.). "Безмолвие губит неопытных"
 (Слово 27, гл. 5.). Затворники и отшельники часто подвергались величайшим
 душевным бедствиям: подвергались бедствиям те из них, которые вступили в затвор
 самопроизвольно, не призванные Богом.
 
 В Прологе читается следующая повесть: в Палестине был некоторый монастырь при
 подошве большого и высокого утеса, а в утесе был вертеп (пещера) над монастырем.
 Монахи того монастыря рассказывали: "За несколько времени пред сим один из
 нашего братства возымел желание жить в вертепе, что в горе, и просил о том
 игумена. Игумен имел дар рассуждения. Он сказал брату: "Сын мой, как ты хочешь
 жить один в вертепе, еще нисколько не преодолев плотских и душевных страстных
 помыслов? Желающему безмолвствовать должно быть под руководством наставника, а
 не самому управлять собою. Ты, нисколько не достигши надлежащей меры, просишь у
 моей худости, чтоб я дозволил тебе одному жить в вертепе, а я думаю, что ты не
 разумеешь различных сетей диавольских. Гораздо лучше тебе служить отцам,
 получать от Бога помощь их молитвами, с ними в назначенные часы славить и
 воспевать Владыку всех, нежели одному бороться с нечестивыми и злохитрыми
 помыслами. Не слышал ли ты, что говорит Богогласный Отец Иоанн, писатель
 Лествицы: "Горе жительствующему наедине, если он впадет в уныние или ленность,
 то некому восставить его! А где два или три собраны во имя Мое, там Я посреди
 их, сказал Господь". Так говорил ему игумен, но не мог отвлечь инока от
 душепагубных помыслов. Видя непреодолимое желание брата и неотступные его
 просьбы, игумен, наконец, дозволил ему жить в вертепе. Напутствованный молитвою
 игумена, он взошел в вертеп. В часы употребления пищи приносил её к вертепу один
 из монастырской братии, а затворник имел на веревке корзину, которую спускал, и
 принимал пищу. Когда он пробыл несколько времени в вертепе, диавол, всегда
 борющийся с желающими жить богоугодно, начал смущать его злыми помыслами день и
 ночь; чрез несколько же дней, преобразившись в светлого ангела, явился к нему и
 сказал: "Да будет тебе известно, что ради твоей чистоты и благонравного жития.
 Господь послал меня прислуживать тебе". Монах отвечал: "Что сделал я доброго,
 чтобы ангелы служили мне?" Диавол возразил: "Все, что ты сделал, велико и
 высоко. Ты оставил красоты мира, и сделался монахом, трудишься в посте, молитвах
 и бдении; опять ты, оставив монастырь, поместился на жительство здесь: как же
 ангелам не служить твоей святыне?" Этими речами душегубец-змей привел его в
 надмение, в гордость и начал постоянно являться ему. Однажды некоторый человек,
 обокраденный ворами, пошел к монаху. Нечистый бес, который обольщая его, являлся
 ему в виде ангела, сказал ему: "Этот человек окраден ворами; украденное скрыто в
 таком-то месте: скажи ему, чтоб он пошел туда и взял свое". Человек, пришедши к
 вертепу, поклонился, а монах сверху говорит ему: "Хорошо, брат, что ты пришел! Я
 знаю: тебя постигла скорбь, потому что к тебе приходили воры, украли и то и то.
 Не печалься! Они положили украденное там-то: поди туда и найдешь все, а за меня
 молись". Человек удивился, послушался и нашел украденное. Он прославил монаха во
 всей стране той, говоря, что монах, живущий в вертепе, пророк. К монаху начало
 стекаться множество людей; слушая его, они приходили в удивление от учения,
 которое он преподавал по внушению диавола. Он предсказывал, и предсказания его
 сбывались. Несчастный провел немалое время в таком обольщении. Во второй день
 второй недели по вознесении Господа нашего Иисуса Христа скверный бес явился
 монаху и сказал ему: "Знай, отец, что ради непорочного и равноангельного жития
 твоего придут другие ангелы, и тебя, в теле, возьмут на небо: там, со всеми
 ангелами, будешь наслаждаться зрением неизреченной красоты Господней". Бес,
 сказавши это, сделался невидим. Но человеколюбивый и многомилостливый Бог,
 нехотящий погибели человеческой, вложил в сердце монаху возвестить о случившемся
 игумену. Когда пришел брат, обычно приносивший пищу затворнику, затворник,
 выглянув из вертепа, сказал ему: " Брат! Поди, скажи игумену, чтоб пришел сюда".
 Брат передал это игумену. Игумен поспешил придти; по лестнице взошел он в вертеп
 к затворнику и сказал ему: "По какой причине, сын мой, ты повелел мне придти
 сюда?" Он отвечал: "Чем воздам тебе, святой отец, за все, что ты сделал для
 моего недостоинства!" Игумен сказал: "Что доброе сделал я тебе?" Монах:
 "Поистине, отец, чрез посредство твое я сподобился многих и великих благ. Тобою
 я облечен в ангельский образ; при твоем посредстве вижу ангелов, и сподобляюсь
 беседовать с ними; при твоем посредстве я приял дар прозорливства и
 пророчества". - Игумен, услышав это, удивился и сказал: "Несчастный! Ты ли
 видишь ангелов? Ты ли сподобился дара прозорливства? Горе тебе, несчастный! Не
 говорил ли я тебе: не ходи в вертеп, чтоб бесы не обольстили тебя". Когда игумен
 говорил это, брат возражал ему так: "Не говори этого, честный отец! Ради твоих
 святых молитв я вижу ангелов: завтра же я буду вознесен ими на небеса с телом
 моим. Да ведает твоя святыня, что я хочу просить у Господа Бога нашего, чтоб и
 тебя взяли ангелы, чтоб и ты был со мною в небесной славе". Услышав это, игумен
 грозно сказал ему: "Ты обольщен демоном, несчастный! Однако, если я пришел сюда,
 то не уйду отсюда: останусь здесь посмотреть, что случится с тобою. Скверных
 бесов, которых ты называешь ангелами, я не увижу, но ты, когда увидишь, что они
 пришли, скажи мне". Игумен велел взять прочь лестницу, и остался в вертепе с
 прельщенным, пребывая в посте и непрестанном псалмопении. Когда наступил час, в
 который прельщенный надеялся вознестись на небеса, он увидел пришедших бесов и
 сказал: "Пришли, отец". Тогда игумен обнял его и возопил: "Господи, Иисусе
 Христе, Сыне Божий, помоги прельстившемуся рабу твоему и не попусти нечистым
 бесам возобладать им". Когда игумен говорил это, бесы схватили и начали тащить
 прельщенного, усиливаясь исторгнуть его из объятий игумена. Игумен запретил
 бесам. Они, сорвав с прельщенного мантию его, исчезли. Мантия была видна
 возносящеюся по воздуху на высоту и, наконец, скрылась. По прошествии довольного
 времени мантия опять показалась летящею вниз и упала на землю. Тогда старец
 сказал прельщенному: "Безумный и несчастный! Видишь, как бесы поступили с твоею
 мантией: так намеревались поступить они и с тобой. Они намеревались тебя, как
 Симона волхва, вознести на воздух и спустить вниз, чтоб ты сокрушился и
 бедственно изверг окаянную душу". Игумен призвал монахов, велел им принести
 лестницу, свел прельщенного из вертепа в монастырь и назначил ему служение в
 пекарне, в поварне и в прочих монастырских послушаниях, чтоб смирились его
 помыслы. Таким образом он спас брата" (Пролог, января 9-й день.).
 
 Тяжкому искушению подверглись по причине рановременного вступления в затвор наши
 соотечественники, преподобные Исаакий (Патерик Печерский и Четьи-Минеи 14-го
 февраля.) и Никита (Патерик Печерский и Четьи-Минеи 31 января.) Печерские.
 Заметно из жизнеописания преподобного Исаакия, современника преподобных Антония
 и Феодосия, что он вступил в затвор по собственному произволу. Он проходил
 усиленнейший телесный подвиг; стремление к подвигу, еще более усиленному,
 внушило ему заключиться в одной из теснейших пещер Киево-Печерского монастыря.
 Пищей его была просфора, а питием - вода, и эту скуднейшую пищу он принимал чрез
 день. При таком усиленном телесном подвиге и при недостатке опытных сведений о
 подвиге и борьбе душевных, невозможно не дать некоторой цены и подвигу своему и
 себе. На внутреннем настроении подвижника обыкновенно основывается искушение,
 наносимое ему бесами. "Если человек, - говорит преподобный Макарий Египетский, -
 сам собой не даст повода сатане подчинить его своему влиянию: то сатана никак не
 может возобладать им насильно" (Слово 4. гл. 12.). Бесы предстали Исаакию в виде
 светлых ангелов; один из них сиял более других; бесы назвали его Христом и
 требовали поклонения ему от подвижника. Подвижник поклонением, подобающим
 единому Богу и возданным дьяволу, подчинил себя бесам, которые измучили его
 насильственным телодвижением (плясанном) до полусмерти. Преподобный Антоний,
 прислуживавший затворнику, пришел к нему с обычной пищей, но увидев, что
 затворник не подает никакого голоса, и поняв, что с ним случилось что-нибудь
 особенное, разломал с помощью других монахов вход, наглухо заложенный, в пещеру
 Исаакия. Его вынесли, как мертвого и положили пред пещерой; заметив же, что он
 еще жив, снесли в келью на постель. Преподобные Антоний и Феодосии, один вслед
 за другим, ходили за ним. Исаакий от искушения расслабел умом и телом: не мог ни
 стоять, ни сидеть, ни, лежа, поворотиться со стороны на сторону; он лежал в
 течении двух лет неподвижно, нем и глух. На третий год он проговорил и просил,
 чтоб его подняли и поставили на ноги. Потом начал учиться ходить, как дитя, но
 не выражал никакого желания, ниже мысли посетить церковь; к этому едва и
 насильно принудили его; он начал мало-помалу ходить в храм Божий. После этого
 начал ходить и в трапезу, и мало-помалу научился употреблять пищу; в те два
 года, в которые он лежал неподвижно, он не вкусил ни хлеба, ни воды. Наконец, он
 освободился совершенно от страшного и чудного впечатления, произведенного на
 него явлением и действием бесов. Впоследствии преподобный Исаакий достиг высоких
 мер святости. Преподобный Никита был моложе преподобного Исаакия, но современен
 ему. Увлекаемый ревностью, он просил игумена благословить его на подвиг в
 затворе. Игумен - был тогда игуменом преподобный Никон - возбранил ему, говоря:
 "Сын мой! Неполезно тебе, молодому, быть в праздности. Лучше жить с братией:
 служа им, ты не погубишь мзды своей. Ты сам знаешь, как Исаакий пещерник был
 прельщен бесами в затворе: он погиб бы, если б особенная благодать Божия, за
 молитвы преподобных отцов наших, Антония и Феодосия, не спасла его". Никита
 отвечал: "Я никак не прельщусь чем-нибудь подобным, но желаю крепко стать против
 бесовских козней и молить человеколюбца Бога, чтоб он и меня сподобил дара
 чудотворения, как Исаакия затворника, который и поныне совершает многие чудеса".
 Игумен опять сказал: "Желание твое выше твоей силы; блюди, чтоб, вознесшись, не
 ниспасть. Я, напротив того, повелеваю тебе служить братии, и получишь венец от
 Бога за твое послушание". Никита, увлекаемый сильнейшею ревностью к
 затворническому житию, нисколько не хотел внимать тому, что говорил ему игумен.
 Он исполнил задуманное: заключил себя в затворе и пребывал в нем, молясь и
 никуда не выходя. По прошествии некоторого времени, однажды, в час молитвы, он
 услышал голос, который молился вместе с ним, и обонял необыкновенное
 благоухание. Обольстившись, он сказал сам себе: "Если б это не был ангел, то он
 не молился бы со мною, и не было бы слышно благоухание Святаго Духа. Затем
 Никита стал прилежно молиться, говоря: "Господи, явись мне Сам разумно, да вижу
 Тебя". Тогда был к нему глас: "Ты молод! Не явлюсь тебе, чтоб ты, вознесшись, не
 ниспал". Затворник со слезами отвечал: "Господи! Я никак не прельщусь, потому
 что игумен научил меня не внимать бесовской прелести, а сделаю все, что ты мне
 ни прикажешь". Тогда душепагубный змей, прияв над ним власть, сказал:
 "Невозможно человеку, находящемуся во плоти, видеть меня, но вот! Я посылаю
 ангела моего, чтоб пребывал он с тобою: ты исполняй его волю". С этими словами
 предстал пред затворника бес в виде ангела. Никита пал к ногам его, покланяясь
 ему, как ангелу. Бес сказал: "Отселе ты уже не молись, но читай книги, чрез что
 вступишь в непрестанную беседу с Богом и получишь возможность преподавать
 душеполезное слово приходящим к тебе, а я буду непрестанно молить Творца всех о
 твоем спасении". Затворник, поверив этим словам, обольстился еще более: он
 перестал молиться, занялся чтением, видел беса непрестанно молящимся, радовался,
 полагая, что ангел молится за него. Потом он начал много беседовать с
 приходящими из Писания и проповедовать подобно Палестинскому затворнику. О нем
 пошла слава между мирскими людьми и при великокняжеском дворе. Собственно он не
 пророчествовал, а сказывал приходящим, будучи извещаем соприсутствовавшим бесом,
 где положено украденное, где что случилось в дальнем ему месте.
 
 Во времена наши в Москве, в доме умалишенных, находился подобный пророк, к
 которому стекалось множество любопытных. Имя пророку - Иван Яковлевич.
 Некоторого пустынного монаха посетили московские жители и начали пред ним
 выхволять своего пророка. Они говорили, что в даре прозорливства его убедились
 собственным опытом, спросив его о своем родственнике, находившемся в Нерчинске в
 каторжной работе. Иван Яковлевич с час времени не давал ответа. Когда
 вопросившие понуждали скорее дать ответ, то он сказал им: "А до Нерчинска
 далеко-ли?" Они отвечали: "Более 6000 верст". - Так скоро ли туда сбегаешь! -
 возразил пророк. Ответ его состоял в том, что у ссыльного обтерлись ноги до
 крови. Чрез несколько времени вопрошавшие получили от Нерчинского родственника
 письмо, в котором он описывал тяжесть своего положения и упоминал, что ноги его
 обтерты до крови кандалами. "Представьте себе, каково прозорливство Ивана
 Яковлевича!" - заключили таким возгласом рассказ свой москвичи. Монах отвечал:
 "Прозорливства тут нет, а тут - очевидное сношение с падшими духами. Свитый Дух
 не имеет нужды во времени: Он немедленно возвещает тайны и земные, и небесные.
 Иваном Яковлевичем посылан был находившийся при нем бес из Москвы в Нерчинск, и
 принес сведение пустое, вещественное, удовлетворяющее тщеславию пророка и
 любопытству плотских людей, его вопрошавших. Святый Дух всегда возвещает что-
 нибудь духовное, душеспасительное, существенно нужное, а падший дух возвещает
 всегда что-либо плотское, как пресмыкающийся по своем падении в греховных
 страстях и вещественности". В образец действия и характера, принадлежащих
 святому прозорливству, даруемому Богом, представляем замечательное событие из
 церковной истории. Святой Афанасий Великий, архиепископ Александрийский, поведая
 епископу Аммонию о бегстве своем от императора Иулиана богоотступника, говорит:
 "В эти времена я видел великих мужей Божиих, Феодора, настоятеля Тавенисиотских
 монахов и Паммона, авву монахов, живших в окрестностях Антинои. Я,
 вознамерившись укрыться у Феодора, взошел в его лодку, которая была прикрыта со
 всех сторон; Паммон сопутствовал нам по чувству уважения. Ветер не
 благоприятствовал; я молился в стесненном сердце: монахи Феодора, вышедши на
 берег, тащили лодку. Авва Паммон, видя печаль мою, утешал меня. Я отвечал ему:
 поверь мне, что сердце мое не имеет столько мужества во время мира, сколько
 имеет во время гонений: потому что, страдая за Христа и укрепляемый Его
 благодатью, уповаю полнить тем большую милость от Него, хотя бы и убили меня.
 Еще я не кончил этих слов, как Феодор взглянул на авву Паммона и улыбнулся;
 Паммон взаимно взглянул на него, улыбаясь. Я сказал им: "С чего смеетесь вы
 словам моим, не обвиняете ли меня в робости?". Феодор, обратясь к Паммону,
 говорит: "Скажи Патриарху причину нашего смеха". Паммон отвечал: "Это
 принадлежит тебе". Тогда Феодор сказал: "Сей час убит Иулиан в Персии, как
 предрек о нем Бог: прозорливый и обидчивый муж и величавый ничесоже скончает
 (Аввак. II, 5.). Восстанет император христианин, муж превосходный, но жизни
 краткой. Почему не углубляйся в Фиваиду, не утруждай себя, но тайно отправься
 навстречу новому императору: ты увидишься с ним на пути, будешь принят им очень
 благосклонно и возвратишься к своей Церкви, а его возьмет Бог скоро из этой
 жизни. Все и случилось так" (Sancti Athanasii opera omnia. torn. 2, рад. 979-
 982.).
 
 Так он дал знать великому князю Изяславу о убиении Новгородского князя Глеба, и
 совет послать в Новгород на княжение великокняжеского сына. Этого дастаточно
 было для мирян, чтоб провозгласить затворника пророком. Замечено, что миряне и
 самые монахи, не имеющие духовного рассуждения, почти всегда увлекаются
 обманщиками, лицемерами и находящимися в бесовской прелести, признают их за
 святых и благодатных. Никто не мог сравняться с Никитою в знании Ветхого Завета;
 но он не терпел Нового Завета, никогда не заимствовал своей беседы из Евангелия
 и Апостольских Посланий, не позволял, чтоб кто из посетителей его напомнил что-
 либо из Нового Завета. По этому странному направлению его учения отцы Киево-
 Печерского монастыря уразумели, что он прельщен бесом. Тогда в монастыре было
 много святых иноков, украшенных благодатными дарами. Они молитвою своею отогнали
 беса от Никиты; Никита перестал видеть его. Отцы вывели Никиту из затвора и
 спрашивали, чтоб он сказал им что-нибудь из Ветхого Завета; но он с клятвою
 утверждал, что никогда не читал этих книг, которые прежде знал наизусть.
 Оказалось, что он забыл даже читать от впечатления произведенного бесовскою
 прелестью, и едва, с большим трудом, снова выучили его чтению. Молитвами святых
 Отцов приведенный в себя, он познал и исповедал свой грех, оплакал его горькими
 слезами, достиг высокой меры святости и дара чудотворения смиренным житием
 посреди братства. Впоследствии святой Никита хиротонисан во епископа
 Новгородского.
 
 Новейшие опыты подтверждают то, что с ясностью доказывают опыты времен
 прошедших. И ныне прелесть - так на монашеском языке называется самообольщение,
 соединенное с бесовским обольщением - бывает непременным последствием
 преждевременного удаления в глубокое уединение или особенного подвига в келейном
 уединении. В то время, как писатель этих аскетических советов, юношей, в 1824-
 1825-м годах, посещал Александро-Невскую лавру для совещания о своих помыслах с
 монахом Иоанникием, свечником лавры, учеником старцев Феодора и Леонида, ходили
 к этому монаху, для духовного совета, многие миряне, проводившие аскетическую
 жизнь (Монах Иоанникий был родной племянник Феодора. По кончине Феодора он не
 прекращал общения с Леонидом и впоследствии для сожительства с ним переместился
 в Оптину Пустынь.). Ходил к нему и Павловского полка солдат Павел, недавно
 обратившийся из раскола, бывший прежде наставником раскольников, грамотный. Лицо
 Павла сияло радостью. Но он, по возгоревшемуся в нем сильнейшему усердию,
 предался неумеренному и несообразному с его устроением телесному подвигу, имея о
 душевном подвиге недостаточное понятие. Однажды ночью, Павел стоял на молитве.
 Внезапно около икон явился солнцеобразный свет и посреди света сияющий белизною
 голубь. От голубя раздался глас: "Прими меня: Я - Святый Дух; пришел соделать
 тебя моею обителью". Павел выразил радостное согласие. Голубь взошел в него
 через уста, и Павел, изможденный постом и бдением, внезапно ощутил в себе
 сильнейшую блудную страсть: он кинул молитву, побежал в блудилище. Голодная его
 страсть сделала насыщение страстью ненасыщаемым. Все блудилища и все доступные
 для него блудницы соделались его постоянным притоном. Наконец, он опомнился.
 Обольщение свое бесовским явлением и осквернение последствиями прелести изложил
 он в письме к иеросхимонаху Леониду, жившему тогда в Александре-Свирском
 монастыре. В письме проявлялось прежнее высокое духовное состояние падшего.
 Упомянутый юноша был тогда келейником иеросхимонаха Леонида (1827-1828 годы), и
 читал по благословению старца письмо Павла. Иеросхимонах Леонид весной 1828 года
 переместился из Свирского монастыря первоначально в Площанскую, потом в Оптину
 Пустынь. Ему сопутствовал его келейник, который при этом случае посетил
 некоторые монастыри Калужской и Орловской епархий. Когда он был в знаменитой
 Белобережской пустыне, тогда славился там подвижническою жизнию рясофорный монах
 Серапион, видевший при своем уединенном келейном правиле ангела. Не только
 миряне, но и монахи - так как у нас в России господствует телесный подвиг, а о
 душевном почти утрачено самое понятие - прославляли Серапиона и выставляли в
 образец монашеской жизни. В 1829 году Серапион переместился по причине душевного
 расстройства в Оптину Пустынь для руководства советами иеросхимонаха Леонида. В
 одно из совещаний с старцем он вытащил значительную часть бороды у старца.
 Серапион, помещенный в скиту Оптиной Пустыни по уважению к его подвижнической
 славе, пришел однажды ночью к начальнику скита, иеромонаху Антонию, возвещая,
 что Иоанн Предтеча сейчас явился ему и велел зарезать сего Антония,
 иеросхимонаха Леонида, иеромонаха Гавриила и помещика Желябовского, гостившего
 тогда в скиту. "Да где же у тебя нож?", - спросил его догадливый и неустрашимый
 Антоний. "У меня нет ножа", - отвечал прельщенный. "Так что же ты приходишь
 резать без ножа?" - возразил Антоний и удалил в келью прельщенного, которого
 должно было передать в дом умалишенных, где он и скончался. Пред кончиною, как
 слышно, Серапион опомнился и отошел с надеждою спасения. Должно заметить, что
 падший дух желая овладеть Христовым подвижником, не действует властительски, но
 ищет привлечь согласие человека на предлагаемую прелесть и по получении согласия
 овладевает изъявившим согласие. Святой Давид, описывая нападение падшего ангела
 на человека, выразился со всею точностью, сказав: "Ловить, еже восхитити нищаго,
 восхитити нищаго внегда привлещи и въ сети своей (Псал. IX. 30). Святый Дух
 действует самовластно, как Бог; приходит в то время, как смирившийся и
 уничиживший себя человек отнюдь не чает пришествия Его. Внезапно изменяет ум,
 изменяет сердце. Действием своим объемлет всю волю и все способности человека,
 не имеющего возможности размышлять о совершающемся в нем действии. Благодать,
 когда будет в ком, не показывает чего-либо обычного или чувственного, но тайно
 научает тому, чего прежде не видел и не воображал никогда. Тогда ум тайно
 научается высоким и сокровенным тайнам, которых, по Божественному Павлу, не
 может видеть человеческое око, ниже постигнуть ум сам собою... Ум человеческий,
 сам собою, не будучи соединен с Господом, рассуждает по силе своей. Когда же
 соединится с огнем Божества и Святым Духом, тогда бывает весь обладаем
 Божественным Светом, соделывается весь светом, воспаляется в пламени Всесвятаго
 Духа, исполняется Божественного разума, и невозможно ему в пламени Божества
 мыслить о своем, и о том, о чем хотел бы". Так говорил преподобный Максим
 Капсокаливи преподобному Григорию Синайскому (Добротолюбие, часть 1-я).
 
 Напротив того, при демонском явлении всегда предоставляется свобода человеку
 рассудить о явлении, принять или отвергнуть его. Это явствует из попыток демона
 обольстить святых Божиих. Однажды, когда преподобный Пахомий Великий пребывал в
 уединении вне монастырской молвы, предстал ему диавол в великом свете, говоря:
 "Радуйся, Пахомий! Я - Христос, и пришел к тебе, как к другу моему". Святый,
 рассуждая сам с собою, помышлял: "Пришествие Христа к человеку бывает соединено
 с радостью, чуждо страха. В тот час исчезают все помышления человеческие: тогда
 ум весь вперяется в зрение видимого. Но я, видя этого представившегося мне,
 исполняюсь смущения и страха. Это - не Христос, а сатана".
 
 После этого размышления Преподобный с дерзновением сказал явившемуся: "Диавол!
 Отыди от меня: проклят ты, и видение твое, и коварство лукавых замыслов твоих".
 Диавол немедленно исчез, исполнив келию смрада (Четь-Минеи 15-го мая).
 
 Невозможно человеку, находящемуся еще в области плотского мудрования, не
 получившему духовного воззрения на падшее человеческое естество, не давать
 некоторой цены делам своим и не признавать за собою некоторого достоинства,
 сколько бы такой человек не произносил смиренных слов, и как бы ни казался
 смиренным по наружности. Истинное смирение несвойственно плотскому мудрованию и
 невозможно для него: смирение есть принадлежность духовного разума. Говорит
 преподобный Марк Подвижник: "Те, которые не вменили себя должниками всякой
 заповеди Христовой, чтут Закон Божий телесно, не разумея ни того, что говорят,
 ни того, на чем основываются: потому и мнят исполнить его "делами" (Слово о
 духовном законе, гл. 34.).
 
 Из слов преподобного Отца явствует, что признающий за собою какое-либо доброе
 дело, находится в состоянии самообольщения. Это состояние самообольщения служит
 основанием бесовской прелести: падший ангел в ложном, гордом понятии христианина
 находит пристанище, к этому понятию удобно прививает свое обольщение, а
 посредством обольщения подчиняет человека своей власти, ввергает его в так
 называемую бесовскую прелесть. Из вышеприведенных опытов видно, что ни один из
 прельстившихся не признал себя недостойным видения Ангелов, следовательно
 признавал в себе некоторое достоинство. Иначе и не может судить о себе плотский
 и душевный человек. Потому-то святые Отцы и сказали вообще о всех подвижниках,
 недостаточно образованных душевным деланием, и неосененных благодатию, что
 безмолвие губит их.
 
 Поучительно поведение преподобных Варсонофия Великого и спостника его Иоанна
 Пророка, которые сами были затворниками в общежитии аввы Серида, относительно
 затворников и безмолвия. Все братия того монастыря, или по крайней мере большая
 часть братий, руководствовались наставлениями этих великих угодников Божиих,
 преисполненных Духа Божия; руководствовался их наставлениями и сам игумен Серид,
 которого Варсонофий Великий называл сыном. Серид и прислуживал святому Старцу,
 пребывавшему безвыходно в келий, принимавшему к себе одного Серида и чрез него
 дававшему письменные ответы прочим братиям. Братия монастыря, руководимые
 назиданиями Боговдохновенных мужей, оказывали быстрое и обильное духовное
 преуспеяние. Некоторые из них сделались способными к затворнической жизни, к
 которой были призваны провидевшим способность их Богом. Так Великий Варсонофий
 предвозвестил Иоанну Миросавскому, что ему предназначено Богом безмолвие, и,
 приуготовив этого инока жизнию по евангельским заповедям среди иноческого
 общества, в горниле послушаний, в свое время, указанное Богом, ввел его в затвор
 (Ответы 1-54.). Из переписки Великого Варсонофия с Иоанном Миросавским видно,
 что Иоанн и по вступлении в затвор обуревался страстными помыслами. Другие
 иноки, которым попущен был затвор, возмущались страстями еще более; но затвор им
 не воспрещался. Напротив того, преподобному авве Дорофею, отличавшемуся и
 мирскою и духовною мудростию, способностию руководить других иноков, доказавшему
 этот духовный дар на самом деле, духоносные старцы воспретили затвор, сколько он
 ни желал его. "Безмолвие, - говорили они ему, - дает повод человеку к высокоумию
 прежде, нежели он приобретет себя, то есть, будет непорочен. Тогда только имеет
 место истинное безмолвие, когда человек уже понес крест. И так, если будешь
 сострадать ближним, то получишь помощь, если же удержишь себя от сострадания,
 желая взойти в то, что выше твоей меры, то знай, что потеряешь и то, что имеешь.
 Не уклоняйся ни во внутрь, ни во вне, но держись средины, разумевая, что есть
 воля Господня, яко дние лукавы суть (Ефес.У, 16.-Ответ 311.).
 
 Слова мои значат: не дерзать на безмолвие, и не нерадеть о себе, когда
 находишься среди попечений: вот средний путь, безопасный от падения. В безмолвии
 должно иметь смирение, и при попечениях бдительность над собою, и удерживать
 свой помысл. Все сие не ограничивается каким-нибудь определенным временем.
 Всякий должен с благодарением терпеть то, что по необходимости постигает его.
 Чем более человек нисходит в смирение, тем более преуспевает. Пребывание в
 келлии не делает тебя опытным, потому что ты пребываешь в ней без скорби
 очевидно: по недостижению брани с бесами, что затворенного в келлии приводит в
 такую тяжкую скорбь и борьбу, каковыя вовсе неизвестны общежительному иноку
 (Смотри житие преподобных Антония Великого, Онуфрия Великого и других
 отшельников и затворников.). А чрез то, что прежде времени оставишь все
 попечения, враг готовит тебе не покой, а более смущения, так что заставит тебя
 наконец сказать: "Лучше бы я не родился" (Ответы 312,313.). Преподобный Дорофей,
 признаваемый вселенскою Церковью святым, один из превосходнейших аскетических
 писателей, пребыл в общежитии среди братства, а по кончине святых наставников
 основал свой монастырь и был его настоятелем. Святой Иоанн Лествичник замечает,
 что наклонные к высокоумию и другим душевным страстям никак не должны избирать
 для себя жительства уединеннаго, а пребывать посреди братства и спасаться
 деланием заповедей (Слово 8, гл. 10,18,21,25.- Слово 27, гл. 13, 36.): потому
 что всякое жительство, в пустыне ли, в общежитии ли, когда оно согласно с волею
 Бо-жиею, и когда цель его - угождение Богу, преблаженно ( 88 глава преподобного
 Симеона, Нового Богослова. Добротолюбие, ч. 1.). От преждевременного затвора
 прозябает бесовская прелесть, не только очевидная, но и невидимая по наружности:
 мысленная, нравственная, несравненно более опасная, нежели первая, как
 врачующаяся весьма трудно, а часто и неспособная к уврачеванию. Этот род
 прелести, основывающийся на высокоумии, называется святыми Отцами "мнением"
 (Святого Григория Синаита, главы 128. 131, 132. Добротолюбие. ч. 1.), и
 заключается в том, когда подвижник примет ложные понятия о духовных предметах и
 о себе, сочтет их истинными. Ложным понятиям и созерцаниям, по естественным
 сочувствию и содействию ума сердцу и сердца уму, непременно сопутствуют
 обольстительные, сладостные, сердечные ощущения: они - не что иное, как действие
 утонченных сладострастия и тщеславия. Зараженные этою прелестью делались
 проповедниками ложного аскетического учения, а иногда и ересиархами для вечной
 погибели своей и ближних. Святой Исаак Сирский в 55-м Слове упоминает, что некто
 Малпас проводил в отшельничестве строжайшую подвижническую жизнь с целью достичь
 высокого духовного состояния, впал в высокоумие и явную бесовскую прелесть,
 соделался изобретателем и начальником ереси евктитов. В образец аскетической
 книги, написанной из состояния прелести, именуемой мнением, можно привести
 сочинение Фомы Кемпийского под названием Подражание Иисусу Христу. Оно дышет
 утонченным сладострастием и высокоумием, которые в людях ослепленных и
 преисполненных страстями производят наслаждение, признаваемое ими вкушением
 Божественной благодати. Несчастные и омраченные! Они не понимают, что, обоняв
 утонченную воню живущих в себе страстей, они наслаждаются ею, признают её в
 слепоте своей вонею благодати! Они не понимают, что к духовному наслаждению
 способны одни святые, что духовному наслаждению должно предшествовать покаяние и
 очищение от страстей, что грешник неспособен к духовному наслаждению, что он
 должен сознавать себя недостойным наслаждения, отвергать его, если оно начнет
 приходить к нему, отвергать как несвойственное себе, как явное и пагубное
 самообольщение, как утонченное движение тщеславия, высокоумия и сладострастия.
 Подобно Малпасу достигли в отшельничестве сильнейшей бесовской прелести Франциск
 д' Асиз, Игнатий Лоиола и другие подвижники Латинства (По отпадении Западной
 Церкви от Восточной.), признаваемые в недре его святыми. "Когда Франциск был
 восхищен на небо, - говорит писатель жития его, - то Бог Отец, увидев его,
 пришел на минуту в недоумение, кому отдать преимущество. Сыну ли Своему по
 естеству, или сыну по благодати - Франциску". Что может быть страшнее, уродливее
 этой хулы, печальнее этой прелести!
 
 В настоящее время в нашем отечестве отшельничество в безлюдной пустыне можно
 признать решительно невозможным, а затвор очень затруднительным, как более
 опасный и более несовместный, чем когда-либо. В этом надо видеть волю Божию, и
 покоряться ей. Если хочешь быть приятным Богу безмолвником, возлюби молчание, и
 со всевозможным усилием приучись к нему. Не позволяй себе празднословия ни в
 церкви, ни в трапезе, ни в келлии; не позволяй себе выходов из монастыря иначе,
 как по самой крайней нужде и на самое краткое время; не позволяй себе
 знакомства, особливо близкого, ни вне, ни внутри монастыря; не позволяй себе
 свободного обращения и пагубного развлечения; веди себя как странник и пришлец и
 в монастыре и в самой земной жизни - и соделаешься Боголюбезным безмолвником,
 пустынником, отшельником. Если же Бог узрит тебя способным к пустыне или
 затвору, то Сам, неизреченными судьбами Своими доставит тебе пустынную и
 безмолвную жизнь, как доставил её блаженному Серафиму Саровскому, или доставит
 затвор, как доставил его блаженному Георгию, затворнику Задонского монастыря.
 
 
 
 О прелести II часть
 
 Ученик. Исчисли виды бесовской прелести, происходящей от неправильного
 упражнения молитвою.
 
 Старец. Все виды бесовской прелести, которым подвергается подвижник молитвы,
 возникают из того, что в основание молитвы не положено покаяние, что покаяние не
 сделалось источником, душою, целью молитвы. "Если кто, - говорит преподобный
 Григорий Синаит в вышеприведенной статье, - с самонадеянностью, основанной на
 самомнении (В подлиннике сказано: "аще кто мечтает высокая со мнением доспети".
 Здесь употреблено объяснительное выражение, чтоб отчетливее показать значение
 слова мнение.), мечтает достигнуть в высокия молитвенныя состояния, и стяжал
 ревность не истинную, а сатанинскую: того дьавол удобно опутывает своими сетями,
 как своего служителя". Всякий, усиливающийся взойти на брак Сына Божия не в
 чистых и светлых одеждах, устроиваемых покаянием, а прямо в своем рубище, в
 состоянии ветхости, греховности и самообольщения, извергается вон, во тьму
 кромешную: в бесовскую прелесть. Совещаю тебе - говорит Спаситель призванному к
 таинственному жречеству - купити отъ Мене злато разженно огнемъ, да обогатишися:
 и одеяние бело, да облечешися, да не явится срамота наготы твоея: и коллуриемъ
 слез помажи чувственныя очи твои и очи ума, да видиши. Азъ, ихже люблю, обличаю
 и наказую: ревнуй убо, и покайся (Апок. Ill, 18. 19.). Покаяние, и все, из чего
 оно составляется, как то: сокрушение или болезнование духа, плач сердца, слезы,
 самоосуждение, памятование и предъощущение смерти, суда Божия и вечных мук,
 ощущение присутствия Божия, страх Божий, суть дары Божий, дары великой цены,
 дары первоначальные и основные, залоги даров высших и вечных. Без
 предварительного получения их, подаяние последующих даров - невозможно. "Как бы
 ни возвышенны были наши подвиги, - сказал святой Иоанн Лествичник, - но если мы
 не стяжали болезнующаго сердца, то эти подвиги и ложны, и тщетны" (Лествица,
 Слово 7-ое.). Покаяние, сокрушение духа, плач суть признаки, суть свидетельство
 правильности молитвенного подвига; отсутствие их - признак уклонения в ложное
 направление, признак самообольщения, прелести или бесплодия. То или другое, то
 есть прелесть или бесплодие, составляют неизбежное последствие неправильного
 упражнения молитвою, а неправильное упражнение молитвою неразлучно с
 самообольщением.
 
 Самый опасный неправильный образ молитвы заключается в том, когда молящийся
 сочиняет силою воображения своего мечты или картины, заимствуя их по-видимому из
 Священного Писания, в сущности же из своего собственного состояния, из своего
 падения, из своей греховности, из своего самообольщения, - этими картинами
 льстит своему самомнению, своему тщеславию, своему высокоумию, своей гордости,
 обманывает себя. Очевидно, что все, сочиняемое мечтательностью нашей падшей
 природы, извращенной падением природы, не существует на самом деле, - есть
 вымысел и ложь, столько свойственные, столько возлюбленные падшему ангелу.
 Мечтатель, с первого шагу на пути молитвенном, исходит из области истины,
 вступает в область лжи, в область сатаны, подчиняется произвольно влиянию
 сатаны. Святой Симеон, Новый Богослов, описывает молитву мечтателя и плоды ея
 так: "Он возводит к небу руки, глаза и ум, воображает в уме своем" - подобно
 Клопштоку и Мильтону - "Божественныя совещания, небесныя блага, чины святых
 Ангелов, селения святых, короче, собирает в воображении своем все, что слышал в
 Божественном Писании, рассматривает это во время молитвы, взирает на небо, всем
 этим возбуждает душу свою к Божественному желанию и любви, иногда проливает
 слезы и плачет. Таким образом, мало-помалу кичится сердце его, не понимая того
 умом; он мнит, что совершаемое им есть плод Божественной благодати к его
 утешению, и молит Бога, чтоб сподобил его всегда пребывать в этом делании. Это
 признак прелести. Такой человек если и будет безмолвствовать совершенным
 безмолвием, не может не подвергнуться умоиступлению и сумасшествию. Если же не
 случится с ним этого; однако ему невозможно никогда достигнуть духовнаго звания
 разума и добродетели или бесстрастия. Таким образом, прельстились видевшие свет
 и сияние этими телесными очами, обонявшие благовония обонянием своим, слышавшие
 гласы ушами своими. Одни из них возбесновались, и переходили умоповрежденными с
 места на место; другие приняли беса, преобразившагося в Ангела светлаго,
 прельстились и пребыли неисправленными даже до конца, не принимая совета ни от
 кого из братий; иные из них, поучаемые диаволом, убили сами себя: иные
 низверглись в пропасти; иные удавились. И кто может исчислить различные
 прельщения диавола, которыми он прельщает, и которыя неисповедимы? Впрочем, из
 сказанного нами всякий разумный человек может научиться, какой вред происходит
 от этого образа молитвы. Если же кто из употребляющих его и не подвергнется ни
 одному из вышесказанных бедствий по причине сожительства с братиею, потому что
 таким бедствиям подвергаются наиболее отшельники, живущие наедине: но таковый
 проводит всю жизнь свою безуспешно" (О первом образе внимания и молитве,
 Добротолюбие, ч.1.).
 
 Все святые отцы, описавшие подвиг умной молитвы, воспрещают не только составлять
 произвольныя мечты, но и преклоняться произволением и сочувствием к мечтам и
 привидениям, которыя могут представиться нам неожиданно, независимо от нашего
 произволения. И это случается при молитвенном подвиге, особливо в безмолвии.
 "Никак не прими, - говорит преподобный Григорий Синаит,- если увидишь что либо,
 чувственными очами или умом, вне или внутри тебя, будет ли то образ Христа, или
 Ангела, или какого Святого, или если представится тебе свет... Будь внимателен и
 осторожен! Не позволь себе доверить чему либо, не вырази сочувствия и согласия,
 не вверься поспешно явлению, хотя бы оно было истинное и благое; пребывай
 хладным к нему и чуждым, постоянно сохраняя ум твой безвидным, не составляющим
 из себя никакого изображения и не запечатленным никаким изображением. Увидевший
 что-либо в мысли или чувственно, хотя бы то было и от Бога, и принимающий
 поспешно, удобно впадает в прелесть, по крайней мере, обнаруживает свою
 наклонность и способность к прелести, как принимающий явления скоро и
 легкомысленно. Новоначальный должен обращать все внимание на одно сердечное
 действие, одно это действие признавать непрелестным, - прочего же не принимать
 до времени вступления в бесстрастие. Бог не прогневляется на того, кто опасаясь
 прелести, с крайней осмотрительностью наблюдает за собою, если он и не примет
 чего посланного от Бога, не рассмотрев посланное со всею тщательностию; напротив
 того, Бог похваляет такого за его благоразумие" (О первом образе внимания к
 молитве, Добротолюбие, ч. 1.). Святой Амфилохий, с юности вступивший в
 монашество, удостоился в зрелых летах и в старости проводить жизнь
 отшельническую в пустыне. Заключась в пещеру, он упражнялся в безмолвии, и
 достиг великаго преуспеяния. Когда совершилось сорок лет его отшельнической
 жизни, - явился ему ночью Ангел, и сказал: Амфилохий! иди в город и паси
 духовных овец. Амфилохий! пребыл во внимании себе, и не обратил внимания на
 повеление Ангела. На другую ночь снова явился Ангел, и повторил повеление,
 присовокупив, что он от Бога. И опять Амфилохий не оказал повиновения Ангелу,
 опасаясь быть обольщенным и вспоминая слова Апостола, что и сатана преобразуется
 в Ангела светлаго (2 Кор. XI, 14.). На третью ночь снова явился Ангел и,
 удостоверив о себе Амфилохия славословием Бога, нетерпимым духами отверженными,
 взял старца за руку, вывел из келий, привел к церкви, находившейся вблизи. Двери
 церковныя отворились сами собою. Церковь освещалась небесным светом; в ней
 присутствовало множество святых мужей в белых ризах с солнцеобразными лицами.
 Они рукоположили Амфилохия в епископа города Иконии (Четьи-Минеи. Ноября в 23
 день.). - При противоположном поведении, преподобные Исаакий и Никита Печерские,
 новые и неопытные в отшельнической жизни, подвергались ужаснейшему бедствию,
 опрометчиво вверившись представившемуся им привидению. Первому явилось множество
 демонов в сиянии: один из демонов принял вид Христа, прочие - вид святых
 Ангелов. Второго обольстил демон сперва благоуханием и гласом, как бы Божиим,
 потом представ ему очевидно в виде Ангела (Патерик Печерский.). Опытные в
 монашеской жизни иноки, истинно святые иноки гораздо более опасаются прелести,
 гораздо более не доверяют себе, нежели новоначальные, особливо те из
 новоначальных, которые объяты разгоряченном к подвигу. С сердечною любовию
 предостерегает от прелести преподобный Григорий Синаит безмолвника, для которого
 написана его книга. "Хочу, чтоб ты имел определенное понятие о прелести: хочу
 этого с тою целию, чтоб ты мог предохранить себя от прелести, чтоб при
 стремлении, не озаренном должным видением, ты не причинил себе великаго вреда,
 нс погубил души твоей. Свободное произволение человека удобно преклоняется к
 общению с противниками нашими, в особенности произволение неопытных, новых в
 подвиге, как еще обладаемых демонами (Патерик Печерский.). Как это верно!
 Склоняется, влечется наше свободное произволение к прелести: потому что всякая
 прелесть льстит нашему самомнению, нашему тщеславию, нашей гордости. "Бесы
 находятся вблизи и окружают новоначальных и самочинных, распростирая сети
 помыслов и пагубных мечтаний, устраивая пропасти падений. Город новоначальных" -
 все существо каждаго из них - "находится еще в обладании варваров... По
 легкомыслию не вдавайся скоро тому, что представляется тебе, но пребывай
 тяжкимъ, удерживая благое со многим рассмотрением, и отвергая лукавое... Знай,
 что действия благодати - ясны; демон преподать их не может: он не может
 преподать ни кротости, ни тихости, ни смирения, ни ненависти к миру; он не
 укрощает страстей и сластолюбия, как это делает благодать". Действия его:
 "дмение" - надменность, напыщенность - "высокоумие, страхование, словом, все
 виды злобы. По действию возможешь познать свет, возсиявший в душе твоей. Божий
 ли он, или от сатаны" (Добротолюбие ч. 1,0 прелести и проч.). Надо знать, что
 такое рассмотрение - принадлежность преуспевших иноков, никак не новоначальных.
 Преподобный Синаит беседует, хотя с новоначальным, но с новоначальным по
 безмолвной жизни, который и по пребыванию в монашестве и по телесному возрасту
 был старец, как видно из книги.
 --------------------------------------------------------------------------------
 
 Ученик. Не случилось ли тебе видеть кого-либо пришедшего в бесовскую прелесть от
 развития мечтательности при упражнении молитвою?
 
 Старец. Случалось. Некоторый чиновник, живший в Петербурге, занимался усиленным
 молитвенным подвигом, и пришел от него в необычайное состояние. О подвиге своем
 и о последствиях его он открывал тогдашнему протоиерею церкви Покрова Божией
 Матери, что в Коломне. Протоиерей, посетив некоторый монастырь Санкт-
 Петербургской епархии, просил одного из монашествующих того монастыря
 побеседовать с чиновником. "Странное положение, в которое чиновник пришел от
 подвига" - говорил справедливо протоиерей - "удобнее может быть объяснено
 жителями монастыря, как более знакомыми с подробностями и случайностями
 аскетическаго подвига". Монах согласился. Чрез несколько времени чиновник прибыл
 в монастырь. При беседе его с монахом присутствовал и я. Чиновник начал тотчас
 разсказывать о своих видениях, - что он постоянно видит при молитве свет от
 икон, слышит благоухание, чувствует во рту необыкновенную сладость, и так далее.
 Монах, выслушав этот рассказ, спросил чиновника: "Не приходила ли вам мысль
 убить себя?" - "Как же!" - отвечал чиновник: "я уже был кинувшись (Оборот речи,
 употребляемый жителями Петербурга.) в Фонтанку, да меня вытащили". Оказалось,
 что чиновник употреблял образ молитвы, описанный святым Симеоном, разгорячил
 воображение и кровь, при чем человек делается очень способным к усиленному посту
 и бдению. К состоянию самообольщения, избранному произвольно, диавол присоединил
 свое, сродное этому состоянию действие, - и человеческое самообольщение перешло
 в явную бесовскую прелесть. Чиновник видел свет телесными очами: благоухание и
 сладость, которые он ощущал были также чувственные. В противоположность этому,
 видения Святых и их сверхестественныя состояния вполне духовны (Святой Исаак
 Сирский, Слово 55.): подвижник соделывается способным к ним не прежде, как по
 отверзении очей души Божественною благодатию, при чем оживают и прочие чувства
 души, дотоле пребывающие в бездействии (Преподобный Симеон, Новый Богослов,
 Слово о Вере, Доброт., ч. 1.); принимают участие в благодатном видении и
 телесные чувства Святых, но тогда, когда тело перейдет из состояния страстного в
 состояние бесстрастное. Монах начал уговаривать чиновника, чтоб он оставил
 употребляемый им способ молитвы, объясняя и неправильность способа и
 неправильность состояния, доставляемого способом. С ожесточением воспротивился
 чиновник совету. "Как отказаться мне от явной благодати!" - возражал он.
 
 Вслушиваясь в поведания чиновника о себе, я почувствовал к нему неизъяснимую
 жалость, и вместе представлялся он мне каким-то смешным. Например, он сделал
 монаху следующий вопрос: "Когда от обильной сладости умножится у меня во рту
 слюна, то она начинает "капать на пол: не грешно ли это?" Точно: находящиеся в
 бесовской прелести возбуждают к себе сожаление, как не принадлежащие себе и
 находящиеся, по уму и сердцу, в плену у лукавого, отверженного духа.
 Представляют они собою и смешное зрелище: посмеянию предаются они овладевшим ими
 лукавым духом, который привел их в состояние уничижения, обольстив тщеславием и
 высокоумием. Ни плена своего, ни странности поведения прельщенные не понимают,
 сколько бы ни были очевидными этот плен, эта странность поведения. Зиму 1828-
 1829 годов проводил я в Площанской Пустыни (Орловской епархии.). В то время жил
 там старец, находившийся в прелести. Он отсек себе кисть руки, полагая исполнить
 этим евангельскую заповедь, и рассказывал всякому, кому угодно было выслушать
 его, что отсеченная кисть руки соделалась святыми мощами, что она хранится и
 чествуется благолепно в Московском Симонове монастыре, что он, старец, находясь
 в Площанской Пустыни в пятистах верстах от Симонова, чувствует, когда
 Симоновский архимандрит с братией прикладываются к руке. С старцем делалось
 содрогание, причем он начинал шипеть очень громко: он признавал это явление
 плодом молитвы; но зрителям оно представлялось извращением себя, достойным лишь
 сожаления и смеха. Дети, жившие в монастыре по сиротству, забавлялись этим
 явлением и копировали его перед глазами старца. Старец приходил в гнев, кидался
 то на одного, то на другого мальчика, трепал их за волосы. Никто из почтенных
 иноков обители не мог уверить прельщенного, что он находится в ложном состоянии,
 в душевном расстройстве.
 
 Когда чиновник ушел, я спросил монаха: "С чего пришло ему на мысль спросить
 чиновника о покушении на самоубийство?" Монах отвечал: "Как среди плача по Богу
 приходят минуты необыкновенного успокоения совести, в чем заключается утешение
 плачущих; так и среди ложного наслаждения, доставляемого бесовскою прелестию,
 приходят минуты, в которые прелесть как бы разоблачается, и дает вкусить себя
 так, как она есть. Эти минуты - ужасны! Горечь их и производимое этою горечью
 отчаяние - невыносимы. По этому состоянию, в которое приводит прелесть, всего бы
 легче узнать сё прельщенному, и принять меры к исцелению себя. Увы! Начало
 прелести - гордость, и плод её - преизобильная гордость. Прельщенный, признающий
 себя сосудом Божественной благодати, презирает спасительные предостережения
 ближних, как это заметил святой Симеон. Между тем, припадки отчаяния становятся
 сильнее и сильнее: наконец, отчаяние обращается в умоисступление, и увенчивается
 самоубийством. В начале нынешнего столетия подвизался в Софрониевой Пустыни
 (Курской епархии.) схимонах Феодосии, привлекший к себе уважение и братства и
 мирян строгим, возвышенным жительством. Однажды представилось ему, что он был
 восхищен в рай. По окончании видения, он пошел к настоятелю, поведал подробно о
 чуде, и присовокупил выражение сожаления, что он видел в раю только себя, не
 видел никого из братий. Эта черта ускользнула из внимания у настоятеля: он
 созвал братию, в сокрушении духа пересказал им о видении схимонаха, и увещевал к
 жизни, более усердной и богоугодной. По прошествии некоторого времени начали
 обнаруживаться в действиях схимонаха странности. Дело кончилось тем, что он
 найден удавившимся в своей келий".
 
 Со мною был следующий, достойный замечания случай. Посетил меня однажды Афонский
 иеросхимонах, бывший в России за сбором. Мы сели в моей приемной келий, и он
 стал говорить мне: "Помолись о мне, отец: я много сплю, много ем". Когда он
 говорил мне это, я ощущал жар, из него исходивший, почему и отвечал ему: "Ты не
 много ешь, и не много спишь: но нет ли в тебе чего особенного?" и просил его
 войти во внутреннюю мою келию. Идя перед ним, и отворяя дверь во внутреннюю
 келию, я молил мысленно Бога, чтоб Он даровал гладной душе моей попользоваться
 от Афонского иеросхимонаха, если он - истинный раб Божий. Точно: я заметил в нем
 что-то особенное. Во внутренней келий мы опять уселись для беседы, - и я начал
 просить его: "Сделай милость, научи меня молитве. Ты живешь в первом монашеском
 месте на земле, среди тысяч монахов: в таком месте и в таком многочисленном
 собрании монахов непременно должны находиться великие молитвенники, знающие
 молитвенное тайнодействие и преподающие его ближним, по примеру Григориев
 Синаита и Паламы, по примеру многих других Афонских светильников". Иеросхимонах
 немедленно согласился быть моим наставником, - и, о ужас! С величайшим
 разгорячением начал передавать мне вышеприведенный способ восторженной,
 мечтательной молитвы. Вижу: он - в страшном разгорячении! У него разгорячены и
 кровь, и воображение! Он - в самодовольстве, в восторге от себя, в
 самообольщении, в перелести! Дав ему высказаться, я начал понемногу, в чине
 наставляемого, предлагать ему учение святых Отцов о молитве, указывая его в
 Добротолюбии, и прося объяснить мне это учение. Афонец пришел в совершенное
 недоумение. Вижу, он вполне незнаком с учением Отцов о молитве! При продолжении
 беседы говорю ему: "Смотри, старец! Будешь жить в Петербурге, - никак не
 квартируй в верхнем этаже; квартируй непременно в нижнем". "От чего так?" -
 возразил Афонец. "От того, - отвечал я - что если вздумается ангелам, внезапно
 восхитив тебя, перенести из Петербурга а Афон, и они понесут из верхнего этажа,
 да уронят, то убьешься до смерти: если ж понесут из нижнего, и уронят, то только
 ушибешься". "Представь себе, - отвечал Афонец, - сколько уже раз, когда я стоял
 на молитве, приходила мне живая мысль, что ангелы восхитят меня, и поставят на
 Афон!" Оказалось, что иеросхимонах носит вериги, почти не спит, мало вкушает
 пищи, чувствует в теле такой жар, что зимою не нуждается в теплой одежде. К
 концу беседы пришло мне на мысль поступить следующим образом: я стал просить
 Афонца, чтоб он, как постник и подвижник, испытал над собою способ, преподанный
 святыми Отцами, состоящий в том, чтоб ум во время молитвы был совершенно чужд
 всякого мечтания, погружался весь во внимание словами молитвы, заключался и
 вмещался, по выражению святого Иоанна Лествичника, в словах молитвы ( Лествица,
 Слово 28, гл. 17.).
 
 При этом, сердце обыкновенно содействует уму душеспасительным чувством печали о
 грехах, как сказал преподобный Марк Подвижник: "Ум, неразвлеченно молящийся,
 утесняет сердце: сердце же сокрушенно и смиренно Бог не уничижить" (Псал. L, 19.
 Слово о молящихся от дел оправдитися, гл. 34, Добротол. ч. 1.).
 
 "Когда ты испытаешь над собою, - сказал я Афонцу, - то сообщи и мне о плоде
 опыта; для меня самого такой опыт неудобен по развлеченной жизни, проводимой
 мною". Афонец охотно согласился на мое предложение. Чрез несколько дней приходит
 он ко мне и говорит: "Что сделал ты со мною?". "А что?" - "Да как я попробовал
 помолиться со вниманием, заключая ум в слова молитвы, то все мои видения
 пропали, и уже не могу возвратиться к ним". Далее в беседе с Афонцем я не видел
 той самонадеянности и той дерзости, которые были очень заметны в нем при первом
 свидании и которые обыкновенно замечаются в людях, находящихся в самообольщении,
 мнящих о себе, что они святы, или находятся в духовном преуспеянии. Афонец
 изъявил даже желание услышать для себя мой убогий совет. Когда я посоветовал ему
 не отличаться по наружному образу жизни от прочих иноков, потому что такое
 отличие себя ведет к высокоумию (Лествица, Слово 4, гл. 82, 83. Преподобный
 Варсанофий Великий, ответ 275. Житие и наставления преподобного Аполлоса,
 Патерик Алфавитный.): то он снял с себя вериги и отдал их мне. Чрез месяц он
 опять был у меня, и сказывал, что жар в теле его прекратился, что он нуждается в
 теплой одежде, и спит гораздо более. При этом он говорил, что на Афонской горе
 многие, и из пользующихся славой святости, употребляют тот способ молитвы,
 который был употребляем им, - научают ему и других. Не мудрено! Святой Симеон,
 Новый Богослов, живший за восемь столетии до нашего времени, говорит, что
 внимательной молитвой занимаются очень немногие (О третьем образе молитвы.
 Добротолюбие ч. 1.). Преподобный Григорий Синаит, живший в четырнадцатом
 столетии по Рождество Христово, когда прибыл на Афонскую гору, то нашел, что
 многочисленное монашество её не имеет никакого понятия о умной молитве, а
 занимается лишь телесными подвигами, совершая молитвы лишь устно и гласно (Житие
 преподобного Григория Синаита, Добротол. ч. 1.). Преподобный Нил Сорский, живший
 в конце 15 и начале 16-го века, посетивший также Афонскую гору, говорит, что в
 его время число внимательных молитвенников оскудело до крайности (Предисловие к
 Преданию или Уставу Скитскому.).
 
 Старец, архимандрит Паисий Величковский переместился на Афонскую гору из
 Молдавии в 1747 г. Он ознакомился коротко со всеми монастырями и скитами,
 беседовал со многими старцами, которых признавало общее мнение Святой Горы
 опытнейшими и святыми иноками. Когда же он начал вопрошать этих иноков о книгах
 святых Отцов, написавших о умной молитве, оказалось, что они не только не знали
 о существовании таких Писаний, но даже не знали имен святых Писателей; тогда
 Добротолюбие еще не было напечатано на греческом языке (Отрывок письма старца
 Паисия к старцу Феодосию. Писания Паисия, издание Оптиной Пустыни.).
 Внимательная молитва требует самоотвержения, а на самоотвержение решаются
 редкие. Заключенный в себя вниманием, находящийся в состоянии недоумения от
 зрения своей греховности, неспособный к многословию и вообще к эффекту и
 актерству, представляется для незнающих таинственного подвига его каким-то
 странным, загадочным, недостаточным во всех отношениях. Легко ли расстаться с
 мнением мира! И миру - как познать подвижника истинной молитвы, когда самый
 подвиг вовсе неизвестен миру? То ли дело - находящийся в самообольщении! Не ест,
 не пьет, не спит, зимой ходит в одной рясе, носит вериги, видит видения, всех
 учит и обличает с дерзкой наглостью, без всякой правильности, без толку и
 смысла, с кровяным, вещественным, страстным разгорячением, и по причине этого
 горестного, гибельного разгорячения. Святой, да и только! Издавна замечены вкус
 и влечение к таким в обществе человеческом: приемлете, пишет Апостол Павел к
 Коринфеянам, аще кто васъ порабощаетъ, аще кто поядаетъ, аще кто не въ лепоту
 проторить, аще кто по лицу биетъ вы, аще кто величается (2 Кор. XI, 20.). Далее
 святой Апостол говорит, что он, бывши в Коринфе, не мог вести себя дерзко и
 нагло: поведение его было запечатлено скромностью, кротостью и тихостью
 Христовою. (2 Кор. X, 1.) Большая часть подвижников Западной Церкви,
 провозглашаемых ею за величайших святых - по отпадении её от Восточной Церкви и
 по отступлении Святаго Духа от нее - молились и достигали видений, разумеется
 ложных, упомянутым мною способом. Эти мнимые святые были в ужаснейшей бесовской
 прелести. Прелесть уже естественно воздвигается на основании богохульства,
 которым у еретиков извращена догматическая вера. Поведение подвижников
 латинства, объятых прелестью, было всегда исступленное, по причине
 необыкновенного вещественного, страстного разгорячения. В таком состоянии
 находился Игнатий Лойола, учредитель Иезуитского ордена. У него воображение было
 так разгорячено и изощрено, что, как сам он утверждал, ему стоило только
 захотеть и употребить некоторое напряжение, как являлись пред его взорами, по
 его желанию, ад или рай. Явление рая и ада совершалось не одним действием
 воображения человеческого; одно действие воображения человеческого недостаточно
 для этого: явление совершалось действием демонов, присоединявших свое обильное
 действие к недостаточному действию человеческому, совокуплявших действие с
 действием, пополнявших действие действием, на основании свободного произволения
 человеческого, избравшего и усвоившего себе ложное направление. Известно, что
 истинным святым Божиим видения даруются единственно по благоволению Божию и
 действием Божиим, а не по воле человека и не по его собственному усилию -
 даруются неожиданно, весьма редко, при случаях особенной нужды, по дивному
 смотрению Божию, а не как бы случилось (Святый Исаак Сирский, Слово 36-е.).
 Усиленный подвиг находящихся в прелести обыкновенно стоит рядом с глубоким
 развратом. Разврат служит оценкою того пламени, которым разжены прельщенные.
 Подтверждается это и сказаниями истории и свидетельством Отцов. "Видящий духа
 прелести - в явлениях, представляемых им, - сказал преподобный Максим
 Капсокалуви, - очень часто подвергается ярости и гневу; благовоние смирения или
 молитвы, или слезы истинной не имеет в нем места. Напротив того, он постоянно
 хвалится своими добродетелями, тщеславствует и предается завсегда лукавым
 страстям бесстрашно" (Собеседование преподобного Максима с преподобным Григорием
 Синаитом.).
 --------------------------------------------------------------------------------
 
 Ученик. Неправильность этого способа молитвы и связь его с самообольщением и
 прелестью - ясны; предостереги меня и от прочих видов неправильной молитвы и
 сопряженного с ними ложного состояния.
 
 Старец. Как неправильное действие умом вводит в самообольщение и прелесть, так
 точно вводит в них неправильное действие сердец. Исполнены безрассудной гордости
 желание и стремление видеть духовные видения умом, не очищенным от страстей, не
 обновленным и не воссозданным десницею Святаго Духа: исполнены такой же гордости
 и безрассудства желание и стремление сердца насладиться ощущениями святыми,
 духовными. Божественными, когда оно еще вовсе неспособно для таких наслаждений.
 Как ум нечистый, желая видеть Божественные видения и не имея возможности видеть
 их, сочиняет для себя видения из себя, ими обманывает себя и обольщает, так и
 сердце, усиливаясь вкусить Божественную сладость и другие Божественные ощущения,
 и не находя их в себе, сочиняет их из себя, ими льстит себя, обольщает,
 обманывает, губит себя, входя в область лжи, в общение с бесами, подчиняясь их
 влиянию, порабощаясь их власти.
 
 Одно ощущение из всех ощущений сердца, в его состоянии падения, может быть
 употреблено в невидимом Богослужении: печаль о грехах, о греховности, о падении,
 о погибели своей, называемая плачем, покаянием, сокрушением духа. Это
 засвидетельствовано Священным Писанием. Аще бы восхотель ecu жертвы, даль быхъ
 убо: всесожжения не благоволиши (Псал.L,18,19.): и каждое сердечное ощущение
 порознь, и все они вместе не благоугодны Тебе, как оскверненные грехом, как
 извращенные падением. Жертва Богу духъ сокрушенъ: сердце сокрушенно и смиренно
 Богъ не уничижить (Псал.L,18,19.). Эта жертва - жертва отрицательная; с
 принесением этой жертвы естественно устраняется принесение прочих жертв: при
 ощущении покаяния умолкают все другие ощущения. Для того, чтоб жертвы прочих
 ощущений соделались благоугодными Богу, нужно предварительно излиться
 благоволению Божию на наш Сион, нужно предварительно восстановиться стенам
 нашего разрушенного Иерусалима. Господь - праведен, всесвят: только праведные,
 чистые жертвы, к которым способно естество человеческое по обновлении своем,
 благоприятны праведному, всесвятому Господу. К жертвам и всесожжениям
 оскверненным Он не благоволит. Позаботимся очиститься покаянием! Тогда
 благоволиши жертву правды, возношение и всесожигаемая; тогда возложатъ на олтарь
 Твой тельцы (Псал.L,21.): новорожденные ощущения обновленного Святым Духом
 человека.
 
 Первая заповедь, данная Спасителем мира всему без исключения человечеству, есть
 заповедь о покаянии: начать Иисусь проповедати и глаголати: покайтеся,
 приближися бо царствие небесное (Матф.IV,17.). Эта заповедь объемлет, заключает,
 совмещает в себе все прочие заповеди. Тем человекам, которые не понимали
 значения и силы покаяния. Спаситель говорил не раз: Шедше, научитеся, что есть,
 милости хощу, а не жертвы (Матф. IX. 13.). Это значит: Господь, умилосердившись
 над падшими и погибшими человеками, всем даровал покаяние в единственное
 средство к спасению, потому что все объяты падением и погибелью. Он не
 взыскивает, даже не желает от них жертв, к которым они неспособны, а желает,
 чтоб они умилосердились над собой, сознали свое бедствие, освободились от него
 покаянием. К упомянутым словам Господь присовокупил страшные слова: не приидохъ,
 сказал Он, призвати праведники, но грешники на покаяние. Кто названы
 праведниками? Те несчастные, слепотствующие грешники, которые будучи обмануты
 самомнением, не находят покаяние существенно нужным для себя, и потому, или
 отвергают его, или небрегут о нем. О несчастье! За это отрекается от них
 Спаситель, утрачивается ими сокровище спасения. "Горе душе, - говорит
 преподобный Макарий Великий - не чувствующей язв своих и мнящей о себе, по
 причине великого, безмерного повреждения злобой, что она вполне чужда
 повреждения злобой. Такой души уже не посещает и не врачует благий Врач, как
 оставившей произвольно язвы свои без попечения о них, и мнящий о себе, что она
 здрава и непорочна. Не требуютъ, - говорит Он - здравии врача, но болящий (Матф.
 IX, 12, Слово 6-ое о любви, гл. 16.)". Ужасная жестокость к себе - отвержение
 покаяния! Ужасная холодность, нелюбовь к себе - небрежение о покаянии. Жестокий
 к себе не может не быть жестоким и к ближним. Умилосердившийся к себе приятием
 покаяния, вместе делается милостивым и к ближним. Из этого видна вся важность
 ошибки: отнять у сердца заповеданное ему Самим Богом, существенно и логически
 необходимое для сердца чувство покаяния, и усиливаться раcкрыть в сердце, в
 противность порядку, в противность установлению Божию, те чувствования, которые
 сами собою должны явиться в нем по очищении покаянием, но совершенно в ином
 характере (Святой Исаак Сирский, Слово 55.). Об этом характере духовном плотский
 человек не может составить себе никакого представления, потому что представление
 ощущения всегда основывается на известных уже сердцу ощущениях, а духовные
 ощущения вполне чужды сердцу, знакомому с одними плотскими и душевными
 ощущениями. Такое сердце не знает даже о существовании духовных ощущений.
 
Семинарская и святоотеческая библиотеки

Вернуться на главную || Следующая
Полезная информация: