Святитель Василий Великий

Не однократно дивился и, что у васъ за расположеніе ко мнѣ, и отъ чего такую силу имѣетъ надъ вами моя малость, которая развѣ не много и не за многое чего нибудь стоитъ, а можетъ быть, и ничѣмъ не привлекательна; между тѣмъ вы обращаете ко мнѣ слово, напоминая и дружбу и отечество, пытаясь отеческимъ сердоболіемъ снова обратить къ себѣ, какъ будто какого бѣглеца. Признаюсь и не отрицаюсь, что сталъ я бѣглецомъ; но узнайте и причину, если желаете уже знать. Всего болѣе пораженный тогда неожиданностію, подобно людямъ, которыхъ вдругъ поражаетъ внезапный шумъ, не удержалъ я помысловъ, но удалился бѣгая, и довольно времени жилъ вдали отъ васъ; а въ послѣдствіи овладѣла мною какая-то любовь къ божественнымъ догматамъ и желаніе любомудрствовать объ оныхъ. Я говорилъ самъ себѣ: «какъ прійдти мнѣ въ состояніе, чтобы преодолѣть живущій со мною грѣхъ? Кто будеть для меня Лаваномъ, избавителемъ моимъ отъ Исава; и дѣтоводителемъ къ горнему любомудрію»? Но поелику, при помощи Божіей по мѣрѣ силъ достигъ я цѣли, нашедши сосудъ избранъ (Дѣян. 9, 15), и глубокій кладезь, разумѣю уста Христовы — Григорія; то не много, прошу васъ, не много дайте мнѣ времени; прошу не по тому, что возлюбилъ городскую жизнь (ибо не скрыто отъ меня что лукавый подобными вещами вводитъ людей въ обманъ), а потому, что обращеніе со святыми признаю всего болѣе полезнымъ. Ибо, самъ разсуждая о божественныхъ догматахъ, а чаще слушая разсуждающихъ, пріобрѣтаю навыкъ къ умозрѣніямъ, отъ котораго трудно отказаться. И таково мое положеніе!

А вы, о божественныя и для меня паче всѣхъ любезныя главы, берегитесь филистимскихъ пастырей, чтобы кто изъ нихъ не заградилъ тайно вашихъ кладезей, и не возмутилъ чистоты вѣдѣнія касательно вѣры. Ибо у нихъ всегда въ попеченіи — не изъ божественныхъ Писаній научать души простыя, а подрывать истину внѣшнею мудростію. Кто вводитъ въ нашу вѣру Нерожденное и Рожденное, кто учитъ, что всегда Сущій нѣкогда не былъ, что Тотъ сталъ Отцемъ, Кто по естеству и всегда есть Отецъ, что Духъ Святый не вѣченъ; таковый не явный ли Филистимлянинъ, завидующій овцамъ патріарха нашего, чтобы не пили онѣ воды чистой, текущія въ животъ вѣчный (Іоан. 4, 14), но навлекли на себя предреченное Пророкомъ: Мене оставиша, Источника воды живы, и ископаша себѣ кладенцы сокрушенныя иже не возмогутъ воды содержати (Іер. 2, 13)?

Должно исповѣдывать Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святаго, какъ научили Божіи словеса и уразумѣвшіе ихъ возвышенно. А укоряющимъ насъ за троебожіе да будетъ сказано, что исповѣдуемъ Бога единаго не числомъ, а естествомъ. Ибо все, именуемое по числу единымъ, въ дѣйствительности не одино и по естеству не просто: о Богѣ же всѣми исповѣдуется, что Онъ простъ и несложенъ. Слѣдовательно Богъ единъ не числомъ. Сказанное же мною объясняется такъ. Говоримъ, что міръ числомъ одинъ, но не говоримъ, что онъ есть нѣчто единое по естеству и простое; потому что дѣлимъ его на стихіи, изъ которыхъ состоитъ — на огонь, воду, воздухъ и землю. Еще человѣкъ именуется по числу единымъ, ибо часто говоритъ: одинъ человѣкъ; но и онъ, состоя изъ тѣла и души, не простъ. Подобно и объ Ангелѣ говоримъ, что онъ числомъ одинъ, но не одинъ по естеству и не простъ; потому что ангельскую ѵпостась представляемъ себѣ сущностію, въ которой есть святыня. Поэтому, если все единое по числу не едино по естеству, то единое по естеству и простое не есть единое по числу. А Бога именуемъ единымъ по естеству. Какъ же они сводятъ у насъ число, когда совершенно исключаемъ, оное изъ сего блаженнаго и умнаго Естества? Ибо число — принадлежность количества, а количество сопряжено съ тѣлеснымъ естествомъ; потому число — принадлежность тѣлеснаго естества. А мы вѣруемъ, что Господь нашъ есть Создатель тѣлъ. Посему всякое число означаетъ нѣчто такое, что получило въ удѣлъ природу вещественную и ограниченную; а единичность и единство есть признакъ сушности простой и безпредѣльной. Поэтому, кто Сына Божія или Духа Святаго исповѣдуетъ, какъ число или тварь, тотъ скрытнымъ образомъ вводитъ вещественное или ограниченное число. Ограниченнымъ же называю не только естество, объемлемое мѣстомъ, но и такое естество, которое объялъ Своимъ предвѣдѣніемъ Тотъ, Кто имѣлъ произвести его изъ небытія въ бытіе, и которое можно объимать познаніемъ. Потому все святое, если естество его ограничено, и святость имѣетъ пріобрѣтенную, и можетъ допустить въ себя порокъ. А Сынъ и Духъ Святый — источникъ святыни, изъ котораго освящается всякая разумная тварь, по мѣрѣ ея добродѣтели.

При томъ мы, по истинному ученію, не называемъ Сына ни подобнымъ, ни не подобнымъ Отцу; ибо то и другое въ отношеніи къ Нимъ равно не возможно. Подобнымъ и не подобнымъ называется что либо относительно къ качествамъ, а Божество свободно отъ качественности. Исповѣдуя же тождество естества, и единосущіе прімлемъ, и избѣгаемъ сложности, потому что въ сущности Богъ и Отецъ родилъ въ сущности Бога и Сына. Ибо симъ доказывается единосущіе: въ сущности Богъ единосущенъ съ Богомъ же въ сущности. Правда, что и человѣкъ называется богомъ, какъ то: Азъ рѣхъ: бози есте (Псал. 81, 6), и бѣсъ наименованъ богомъ, какъ то: бози языкъ бѣсове (Псал. 95, 5): но они именуются такъ по благодати, а другіе лживо. Единый же Богъ въ сущности есть Богъ.

А когда говорю: «единый», означаю святую и не созданную сущность Божію. Ибо слово «единый» говорится и о какомъ-нибудь человѣкѣ, и просто объ естествѣ въ совокупности взятомъ; о какомъ нибудь человѣкѣ, напримѣръ, можешь сказать о Павлѣ, что онъ одинъ восхищенъ былъ до третіяго небесе, и слышалъ неизреченны глаголы, ихже не лѣть есть человѣку глаголати (2 Кор. 12, 2. 4): объ естествѣ же въ совокупности взятомъ, когда, напримѣръ, говоритъ Давидъ: человѣкъ, яко трава дніе его (Псал. 102, 15); потому что здѣсь означаетъ онъ не какого либо человѣка, но въ совокупности взятое естество; ибо всякій человѣкъ привремененъ и смертенъ. Такъ объ естествѣ сказаннымъ разумѣемъ и слѣдующее: единъ (μόνος) имѣяй безсмертіе (1 Тим. 6, 16): и: единому (μόνῳ) премудрому Богу (Рим. 14, 26); и: никтоже благъ, токмо единъ (εἶς) Богъ (Лук. 18, 19); ибо здѣсь слово единъ (εἶς) тождезначительно съ словомъ «единственный» (μόνος); и: прострый одинъ (μόνος) небо (Іов. 9, 8); и еще: Господу Богу твоему поклонишися, и Тому единому (μόνῳ) послужиши (Матѳ. 4, 10); и нѣсть Богъ развѣ Мене (Втор. 32, 39). Ибо слово «единъ» и «единственъ» (εἶς ϰαὶ μόνος) употребляются въ Писаніи о Богѣ не въ различіи отъ Святаго Духа, а въ отношеніи къ недѣйствительнымъ богамъ, именуемымъ богами лживо; напримѣръ: Господь единъ (μόνος) вождаше ихъ, и не бѣ съ ними богъ чуждь (Втор. 32, 12); и: отвергоша сынове Израилевы Вааліама, и дубравы Астароѳа, и поработаша Господу единому (μόνῳ) (1 Цар. 7, 4); и еще Павелъ говоритъ: якоже суть бози мнози, и господіе мнози: но намъ единъ (εἶς) Богъ отецъ, и изъ Него же вся: и единъ (εἶς) Господь Іисусъ Христосъ, Имже вся (1 Кор. 8, 5-6).

Но спрашиваемъ здѣсь, почему, сказавъ: единъ Богъ, не удовольствовался симъ реченіемъ (ибо сказали мы, что слово «единственъ» и «единъ» (μόνος ϰαὶ εἶς), употребленное о Богѣ, означаетъ естество), его присовокупилъ: Отецъ, и упомянулъ о Христѣ? Догадываюсь по этому, что «сосудъ избранъ» Павелъ почелъ теперь недостаточными, проповѣдать единаго Бога Сына и Бога Духа Святаго, что выразилъ реченіемъ единъ Богъ, если чрезъ присовокупленіе: Отецъ, не укажетъ и Того, изъ Негоже вся а упоминаніемъ о Господѣ не означитъ и Слова, Имже вся, и опять присовокупленіемъ: Іисусъ Христосъ, не возвѣститъ вочеловѣченія, не изобразитъ страданія, не откроетъ и воскресенія. Ибо слова: Іисусъ Христосъ, даютъ намъ таковыя понятія. Почему Господь не хочетъ, чтобы прежде страданія именовали Его Іисусомъ Христомъ, и повелѣваетъ ученикамъ, да некомуже рекутъ, яко Сей есть Іисусъ Христосъ (Матѳ. 16, 20). Ибо предположено Имъ было — уже по совершеніи домостроительства, по воскресеніи изъ мертвыхъ и по вознесеніи на небеса дозволить ученикамъ проповѣдать Его Іисусомъ Христомъ. Таково значеніе словъ: да знаютъ Тебе единаго истиннаго Бога, и Егоже послалъ еси Іисусъ Христа (Іоан. 17, 3), и: вѣруйте въ Бога, и въ Мя вѣруйте (Іоан. 14, 1). Такъ Духъ Святый вездѣ приводитъ въ безопасность наше понятіе, чтобы, приступая къ одному, не теряли мы другаго, углублялись въ богословіе, не оставляли въ пренебреженіи домостроительства, и по недостаточности въ чемъ-либо не впали въ нечестіе.

А тѣ реченія божественнаго Писанія, которыя берутъ противники, и перетолковавъ согласно съ своимъ разумѣніемъ, выставляютъ противъ насъ къ умаленію славы Единороднаго, разберемъ такимъ же образомъ, по мѣрѣ силъ, уяснивъ себѣ значеніе оныхъ.

И во-первыхъ, положимъ, что намъ предложено слѣдующее мѣсто: Азъ живу Отца ради (Іоан. 6, 57). Ибо это одна изъ стрѣлъ, какія бросаютъ въ небо толкующіе сіе мѣсто нечестиво. Но здѣсь изреченіе, какъ думаю, именуетъ не предвѣчную жизнь; ибо все живущее ради другаго не можетъ быть источною жизнію, какъ нагрѣваемое другимъ не можетъ быть истинною теплотою; а Христосъ и Богъ нашъ сказалъ о Себѣ: Азъ есмь животъ (Іоан. 11, 25); но означаетъ сію жизнь во плоти, совершившуюся въ семъ времени, какою жилъ Онъ Отца ради; ибо по Его изволенію пришелъ въ жизнь человѣческую. И не сказалъ: Я жилъ Отца ради, но говоритъ: Азъ живу Отца ради, ясно указывая на настоящее время. Можетъ же реченіе сіе именовать и ту жизнь, какою Христосъ живетъ, имѣя въ Себѣ Самомъ Слово Божіе. И что таково подлинно значеніе сихъ словъ, узнаемъ изъ присовокупленнаго. И ядый Мя, говоритъ Онъ, живъ будетъ Мене ради. Мы ядимъ Его плоть, и піемъ Его кровь, дѣлаясь причастниками Слова и Премудрости, чрезъ Его вочеловѣченіе и жизнь, подлежащую чувствамъ. А плотію и кровію наименовалъ Онъ все таинственное Свое пришествіе, означилъ также ученіе, состоящее изъ дѣятельнаго, естественнаго и богословскаго, которымъ душа питается и пріуготовляется со временемъ къ созерцанію Сущаго. И таковъ, можетъ быть, смыслъ сего изреченія!

И еще: Отецъ Мой болій Мене есть (Іоан. 14, 28). И симъ изреченіемъ пользуются неблагодарныя твари, порожденія лукаваго. А я увѣренъ, что и сими словами выражается единосущіе Сына со Отцемъ. Ибо знаю, что сравненія въ собственномъ смыслѣ дѣлаются между имѣющими то же естество. Говоримъ, что Ангелъ Ангела больше, человѣкъ человѣка праведнѣе, птица птицы быстрѣе. Поэтому, если сравненія дѣлаются между принадлежащими къ одному виду, а Отецъ называется большимъ Сына по сравненію; то Сынъ единосущенъ съ Отцемъ. — Но и другое понятіе заключается въ семъ изреченіи. Ибо удивительно ли, что Отца исповѣдалъ большимъ Себя Тотъ, Кто есть Слово и сталъ плотію, когда показался Онъ умаленнымъ и предъ Ангелами по славѣ, и предъ человѣками по виду? Сказано: умалилъ еси Его малымъ чимъ отъ Ангелъ (Псал. 8, 6); и еще: а умаленнаго малымъ чимъ отъ Ангелъ (Евр. 2, 9); и: видѣхомъ Его, и не имѣяше вида, ни доброты: но видъ Его умаленъ паче всѣхъ человѣкъ (Ис. 53, 2-3). Все уже сіе претерпѣлъ по великому своему человѣколюбію къ твари, чтобы погибшую овцу спасти, и спасенную пріобщить къ стаду, и шедшаго изъ Іерусалима во Іерихонъ и впадшаго въ разбойники опять ввести здравымъ въ его отечество. Ужели въ укоризну Ему обратитъ еретикъ и ясли, чрезъ которыя самъ онъ, будучи безсловеснымъ, воспитанъ Словомъ? Ужели станетъ указывать и намъ нищету; потому что Сынъ тектоновъ не имѣлъ у Себя и малаго ложа? Потому Сынъ меньше Отца, что ради тебя сталъ мертвецомъ, чтобы тебя избавить отъ мертвости и содѣлать участникомъ небесной жизни. Поэтому иный обвинитъ и врача за то, что наклоняется къ ранамъ и обоняетъ зловоніе, чтобы уврачевать страждущихъ?

Для тебя не знаетъ Онъ также о днѣ и часѣ суда, хотя ничто не сокрыто отъ истинной Премудрости; потому что все Ею приведено въ бытіе: но и между людьми не найдешь человѣка, который бы не зналъ того, что самъ сдѣлалъ. Домостроительствуетъ же такъ ради твоей немощи, чтобы согрѣшившіе не впали въ уныніе отъ краткости срока, подъ тѣмъ предлогомъ, что не оставлено имъ и времени къ покаянію; и тѣ, которые ведутъ долговременную брань съ сопротивною силой, не оставили воинскихъ рядовъ, по продолжительности времени. Поэтому приписываемымъ Себѣ невѣдѣніемъ благоустрояетъ тѣхъ и другихъ: одному за добрый подвигъ сокращаетъ время, а другому, по причинѣ грѣховъ, сберегаетъ время на покаяніе. Впрочемъ въ евангеліяхъ причисливъ Себя къ не знающимъ, по немощи, какъ сказано, многихъ, въ Дѣяніяхъ апостольскихъ, бесѣдуя на единѣ съ совершенными, исключаетъ Себя изъ не знающихъ, говоря: нѣсть ваше разумѣти времена и лѣта, яже Отецъ положи во Своей власти (Дѣян. 1, 7).

И это пусть будетъ сказано мною, по нашему разумѣнію сихъ словъ, какое пріобрѣтаемъ съ перваго взгляда; но должно изслѣдовать смыслъ сего изреченія и съ высшей уже точки зрѣнія. Надобно толкнуть въ дверь познанія; тогда, можетъ бытъ, и возбудимъ Домовладыку, Который просящимъ Его даетъ духовные хлѣбы, потому что мы усердствуемъ угостить тѣхъ, кто намъ друзья и братія.

Святые ученики Спасителя нашего, поступивъ уже за предѣлъ умозрѣнія возможнаго человѣкамъ, и очистившись Словомъ, вопрошаютъ о концѣ, и желаютъ познать крайнюю степень блаженства; и о семъ-то отвѣчалъ Господь нашъ, что не знаютъ того ни Онъ, ни Ангелы Его, — именуя днемъ всякое точное постиженіе Божіихъ помышленій, а часомъ — умозрѣніе о единствѣ и единичности, которыхъ вѣдѣніе присвоилъ Онъ единому Отцу. Поэтому, какъ догадываюсь, симъ выражается, что Богъ знаетъ о Себѣ, что такое Онъ есть, и не знаетъ, что Онъ не есть. Ибо говорится, что Богъ знаетъ правду и мудрость, Самъ будучи источною правдою и премудростію, но не знаетъ неправды и лукавства, потому что Сотворившій насъ Богъ не есть неправда и лукавство. Посему, если говорится, что Богъ знаетъ о Себѣ, что такое Онъ есть, и не знаетъ, что такое Онъ не есть; а Господь нашъ, относительно къ понятію: вочеловѣченіе, и къ низшему ученію, есть не крайній еще предѣлъ вожделѣваемаго: то слѣдуетъ, что Спаситель нашъ не зналъ конца и крайняго предѣла блаженства. Но сказано, что не знаютъ и Ангелы, т. е. ихъ умозрѣніе и законы ихъ служеній — не крайній предѣлъ вожделѣваемаго; потому что и ихъ вѣдѣніе грубо въ сравненіи съ познаніемъ лицемъ къ лицу. Знаетъ же, сказано, единъ Отецъ; потому что Онъ есть конецъ и крайній предѣлъ блаженства. Ибо, когда познаемъ Бога не въ зерцалахъ и не чрезъ что либо постороннее, а приступимъ къ Нему какъ къ единственному и единому, тогда познаемъ и послѣдній конецъ. Христово царство, какъ говоритъ, есть всякое вещественное вѣдѣніе; а царство Бога и Отца — вѣдѣніе невещественное и, какъ сказалъ бы иный, созерцаніе самого Божества. Но Господь нашъ и Самъ есть конецъ и крайній предѣлъ блаженства, относительно къ понятію: Слово. Ибо что говоритъ въ евангеліи? И Азъ воскрешу его въ послѣдній день (Іоан. 6, 40), воскресеніемъ называя переходъ отъ вещественнаго вѣдѣнія къ невещественному созерцанію, а послѣднимъ днемъ именуя сіе вѣдѣніе, за которымъ нѣтъ другаго. Ибо умъ нашъ тогда воскреснетъ и воздвигнется въ блаженную высоту, когда возможетъ созерцать единство и единичность слова. Но поелику огрубѣвшій умъ нашъ связанъ перстію, примѣшанъ къ бренію, и не можетъ остановиться на голомъ созерцаніи; то, руководясь красотами, сродными его тѣлу, представляетъ себѣ дѣйствованіе Творца, и познаетъ сіе до времени по произведеніямъ, чтобы такимъ образомъ, постепенно возрастая, возмогъ Онъ нѣкогда приступить и къ самому непокровенному Божеству.

Въ этомъ же, думаю, разумѣніи сказано и слѣдующее: Отецъ Мой болій Мене есть; и: нѣсть Мое дати, но имже уготовася отъ Отца (Матѳ. 20, 23). Ибо сіе же означаетъ и то, что Христосъ предастъ царство Богу и Отцу (1 Кор. 15, 24), будучи начаткомъ, а не концомъ, по низшему, какъ сказалъ я, ученію, уразумѣваемому относительно къ намъ, а не относительно къ Самому Сыну.

А что сіе такъ, видно изъ того, что въ Дѣяніяхъ апостольскихъ, на вопросъ учениковъ: когда устрояеши царствіе Израилево? говоритъ опять: нѣсть ваше разумѣти времена и лѣта, яже Отецъ положи во Своей власти, то есть, не обложеннымъ плотію и кровію принадлежитъ вѣдѣніе таковаго царствія; потому что созерцаніе сіе положи Отецъ во своей власти. И властію называетъ состоящихъ подъ властію, а Своими именуетъ тѣхъ, которыми не обладаетъ невѣдѣніе низшихъ предметовъ. Времена же и лѣта разумѣй не чувственныя; но представляй себѣ нѣкія разстоянія въ вѣдѣніи, производимыя мысленнымъ Солнцемъ. Ибо надобно, чтобы оная молитва нашего Владыки была приведена къ своему концу: потому что молившійся есть Іисусъ. Дай имъ, да и тіи въ Насъ едино будутъ, какъ Я и Ты, Отче, едино есмы (Іоан. 17, 21-22); потому что Богъ, будучи единъ, когда бываетъ въ каждомъ, всѣхъ соединяетъ; и число исчезаетъ съ пришествіемъ Единицы.

И я такъ выразумѣлъ сіе изреченіе по вторичномъ его разсмотрѣніи. А если кто скажетъ лучше, или благочестиво исправитъ мое толкованіе; то пусть говоритъ и исправляетъ: Господь воздастъ ему за меня. У насъ не водворяется никакой зависти, потому что приступили мы къ сему изслѣдованію реченій не изъ любопрительности или тщеславія, но ради пользы братій, чтобы не подать мысли, будто бы скудельные сосуды, содержащіе въ себѣ сокровище Божіе, сокрушаются людьми каменносердыми, и необрѣзанными, вооружившимися юродствующею мудростію.

Еще у премудраго Соломона въ Притчахъ созидается (ибо сказано: Господь созда мя, Прит. 8, 22), и именуется началомъ путей евангельскихъ, ведущихъ насъ къ царству небесному, не Тотъ, Кто въ сущности тварь, но Тотъ, Кто содѣлался путемъ по домостроительству. Ибо сіе выражаютъ слова: «стань» и «быть создану». Такъ сталъ Онъ путемъ, и дверію, и Пастыремъ, и Ангеломъ, и Овчатемъ, и еще Архіереемъ и Апостоломъ; потому что дается Ему то или другое имя въ томъ или другомъ отношеніи.

Что же скажетъ еще еретикъ о Богѣ непокорномъ, и о содѣлавшемся за насъ грѣхомъ? Ибо написано: егда покоритъ ему всяческая, тогда и самъ Сынъ покорится Покорившему Ему всяческая (1 Кор. 15, 28). Не приходишь ли въ страхъ, человѣкъ, что Богъ наименованъ непокорнымъ? Ибо твою непокорность признаетъ собственною Своею, и пока ты противоборствуешь добродѣтели, Себя именуетъ непокорнымъ. Такъ нѣкогда сказалъ о Себѣ, что Онъ и гонимъ. Ибо говоритъ: Савле, Савле, что Мя гониши (Дѣян. 9, 4)? когда Савлъ спѣшилъ въ Дамаскъ съ намѣреніемъ заключить въ узы учениковъ Христовыхъ. И еще именуетъ Себя нагимъ, какъ скоро наготуетъ одинъ кто-нибудь изъ братій. Ибо говоритъ: нагъ бѣхъ, и одѣясте Мя (Матѳ. 25, 36). И когда кто въ темницѣ, о Себѣ говоритъ, что самъ Онъ заключенъ. Ибо Самъ грѣхи наши подъялъ и болѣзни понесъ; одна же изъ нашихъ немощей есть и непокорность; потому ее и понесъ. Посему и встрѣчающіяся съ вами несчастія Себѣ присвояетъ Господь, по общенію съ нами пріемля на Себя наши страданія.

Но и слова: не можетъ Сынъ творити о Себѣ ничесоже (Іоан. 5, 19), богоборцы толкуютъ къ развращенію слушающихъ. А по мнѣ и сіе изреченіе всего болѣе возвѣщаетъ, что Сынъ — того же естества съ Отцемъ. Ибо, если каждая изъ разумныхъ тварей можетъ дѣлать нѣчто сама по себѣ, имѣя свободу преклоняться на худшее и лучшее, а Сынъ не можетъ «творити» чего либо о Себѣ: то Сынъ — не тварь. Если же не тварь, то единосущенъ съ Отцемъ. И еще: ни одна изъ тварей не можетъ дѣлать всего, что хочетъ. Но Сынъ на небеси и на земли, вся елика восхотѣ, сотвори (Псал. 113, 11). Слѣдовательно Сынъ — не тварь. И еще: всѣ твари или состоятъ изъ противоположностей, или могутъ вмѣщать въ Себѣ противололожности. Но Сынъ источная правда и невещественъ. Слѣдовательно Сынъ — не тварь. А если не тварь; то единосущенъ съ Отцемъ.

И сего по мѣрѣ силъ нашихъ сдѣланнаго нами изслѣдованія предложенныхъ реченій для насъ достаточно. Теперь обратимъ уже слово къ отрицающимъ Духа Святаго, низлагающе всяко возношеніе ихъ ума, взимающееея на разумъ Божій (2 Кор. 10, 5).

Ты говоришь, что Духъ Святый — тварь. Но всякая тварь рабственна Сотворшему. Ибо сказано: всяческая работна Тебѣ (Псал. 118, 61). А если Духъ рабственъ, то и святость имѣетъ пріобрѣтенную: все же, что имѣетъ пріобрѣтенную святость, можетъ допустить въ себя порокъ. Но Духъ Святый, будучи въ сущности святъ, именуется источникомъ святыни. Слѣдовательно Духъ Святый — не тварь. А если не тварь; то единосущенъ съ Богомъ. Притомъ, скажи мнѣ, какъ называешь рабомъ Того, Кто чрезъ крещеніе освобождаетъ тебя отъ рабства? Ибо сказано: законъ Духа жизни свободилъ мя есть отъ закона грѣховнаго (Рим. 8, 2). Но не осмѣливайся выговорить, что сущность Его когда либо измѣняема; имѣешь предъ глазами природу сопротивной силы, которая, какъ молнія, спала съ небеси, и отпала отъ истинной жизни; потому что имѣла пріобрѣтенную святость, и за злымъ намѣреніемъ послѣдовало въ ней измѣненіе; а такимъ образомъ, отпавъ отъ единичности и сринувъ съ себя ангельское достоинство, за нравъ наименована діаволомъ; потому что въ діаволѣ угасъ прежній и блаженный навыкъ, а возгорѣлась эта сопротивная сила. Сверхъ того, если еретикъ называетъ Духа Святаго тварію; то вводигъ мысль, что естество Его ограничено. Какъ же будетъ имѣть мѣсто сказанное: Духъ Господень исполни вселенную (Прем. 1, 7); и: камо пойду отъ Духа Твоего (Псал. 138, 7)? Но видно, что Онъ не исповѣдуетъ Духа и простымъ по естеству: потому что именуетъ единымъ по числу. А что едино по числу, все то, какъ сказалъ я, не просто. Если же Духъ Святый не простъ; то состоитъ изъ сущности и святыни; а подобное ему сложно. И кто столько неразуменъ, чтобы назватъ Духа Святаго сложнымъ, а не простымъ и по простотѣ единосущнымъ Отцу и Сыну?

Но если должно поступить словомъ далѣе и вникнуть въ важнѣйшее; то изъ сего наипаче увидимъ Божескую силу Святаю Духа. Въ Писаніи находимъ поименованными три рода твореній: одно первое — приведеніе изъ небытія въ бытіе; второе же — измѣненіе изъ худшаго въ лучшее; и третіе — воскресеніе изъ мертвыхъ. Во всѣхъ сихъ твореніяхъ найдешь Святаго Духа содѣйствующимъ Отцу и Сыну. Ибо возьми осуществленіе небесъ. Что говоритъ Давидъ? Словомъ Господнимъ небеса утвердишася, и Духомъ устъ Его вся сила ихъ (Псал. 32, 6). Человѣкъ вновь созидается чрезъ крещеніе. Ибо аще кто во Христѣ, нова тварь (2 Кор. 5, 17).

И что говоритъ Спаситель ученикамъ? Шедше научите вся языки, крестяще ихъ во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Матѳ. 28, 19). Видишъ, что Святый Духъ и здѣсь соприсущъ со Отцемъ и Сыномъ. Что же скажешь и о воскресеніи изъ мертвыхъ? Когда насъ не станетъ, и возвратимся въ персть свою; потому что мы — земля, и въ землю отъидемъ: послетъ Духа Святаго, и созиждетъ, и обновитъ лице земли (Псал. 103, 29-30). Что святый Павелъ назвалъ воскресеніемъ, то Давидъ наименовалъ обновленіемъ.

Но еще послушаемъ восхищеннаго до третъяго небеси. Что говоритъ онъ? Вы храмъ живущаго въ васъ Святаго Духа (1 Кор. 6, 19). Всякій храмъ есть храмъ Божій. Если же мы — храмъ Духа Святаго, то Духъ Святый есть Богъ. Храмъ называется и Соломоновымъ, по имени соорудившаго. А если и въ этомъ смыслѣ мы — храмъ Святаго Духа; то Святый Духъ есть Богъ. Ибо Кто все соорудилъ, тотъ естъ Богъ. Если же мы — храмъ Его, какъ покланяемаго и обитающаго въ насъ; то будемъ исповѣвѣдыватъ, что Онъ — Богъ. Ибо Господу Богу твоему поклонишися, и Тому единому послужиши (Матѳ. 4, 10).

Если желали бы они избѣгнуть слова: Богъ; то пусть узнаютъ, что означается симъ именемъ. Ибо отъ того, что все утвердилъ (τὶϑημι), или все видитъ (ϑεάομαι), именуется Богъ (Θεὸς). Поэтому, если Богомъ называется, Кто все утвердилъ, или все видитъ; а Духъ знаетъ все Божіе, какъ духъ въ насъ все наше (1 Кор. 2, 11), слѣдуетъ, что Духъ Святый есть Богъ.

И еще, ежели мечъ Духа есть глаголъ Божій (Ефес. 6, 17); то Духъ Святый есть Богъ. Ибо мечъ есть Того, Чьимъ и глаголомъ называется. И если именуется десницею Отца, ибо десница Господня сотвори силу (Псал. 117, 16); и: десница Твоя, Господи, сокруши враги (Исх. 15, 6); если Духъ Святый есть перстъ Божій, по сказанному: аще ли Азъ о перстѣ Божіи изгоню бѣсы (Лук. 11, 20), что въ другомъ евангеліи написано такъ: аще ли Азъ о Духѣ Божіи изгоню бѣсы (Матѳ. 12, 20): то Духъ Святый — того же естества съ Отцемъ и Сыномъ.

На сей разъ довольно сказано мною о покланяемой и Святой Троицѣ; потому что нынѣ и невозможно въ обширнѣйшемъ видѣ изслѣдовать ученіе о Ней. А вы, получивъ отъ моего смиренія сѣмена, воздѣлайте въ себѣ самихъ зрѣлый класъ; потому что, какъ извѣстно вамъ, въ такихъ вещахъ требуемъ отъ васъ и лихвы. Но вѣрую Богу, что по чистотѣ жизни своей принесете плодъ и въ тридесять, и въ шестьдесятъ, и во сто. Ибо сказано: блажени чистіи сердцемъ; яко тіи Бога узрятъ (Матѳ. 5, 8). И не инымъ чѣмъ, братія, почитайте небесное царство, какъ истиннымъ разумѣніемъ Сущаго, которое въ божественныхъ Писаніяхъ называется и блаженствомъ. Ибо царствіе Божіе внутрь васъ есть (Лук. 17, 21). О внутреннемъ же человѣкѣ, не иное что составляется, какъ умозрѣніе. А изъ сего выходитъ, что царство небесное есть созерцаніе. Теперь, какъ въ зеркалѣ, видимъ тѣни вещей, а въ послѣдствіи, освободившись отъ сего земнаго тѣла и облекшись въ тѣло нетлѣнное и безсмертное, видимъ ихъ первообразы. Увидимъ же, если жизнь свою управимъ по прямому пути, и будемъ заботиться о правой вѣрѣ, безъ чего никто не узритъ Господа. Ибо сказано: въ злохудожну душу не внидетъ премудрость, ниже обитаетъ въ тѣлеси повиннѣмъ грѣху (Прем. 1, 4).

И никто не возражай мнѣ такъ: «не зная того, что подъ ногами, любомудрствуешь намъ о безплотной и вовсе невещественной сущности». Безразсуднымъ признаю дозволять чувствамъ, что невозбранно наполнялись свойственными имъ предметами, и одинъ умъ удерживать отъ свойственной ему дѣятельности. Ибо какъ чувство завѣдываетъ чувственнымъ, такъ умъ — мысленнымъ.

Но должно вмѣстѣ сказать и сіе: «сотворившій насъ Богъ содѣлалъ естественныя составленія въ насъ познаній неизучаемыми. Ибо никто не учитъ зрѣніе, какъ принимать впечатлѣнія отъ цвѣтовъ или очертаній, слухъ — отъ звуковъ и голосовъ, обоняніе — отъ запаховъ, благовонныхъ или зловонныхъ, вкусъ — отъ влагъ и соковъ; осязаніе — отъ мягкаго и жесткаго, или теплаго и холоднаго. Никто не учитъ и умъ, какъ постигать мысленное. И какъ чувства, если потерпятъ какой вредъ, имѣютъ нужду въ попечительности о нихъ, и тогда удобно исполняютъ свое дѣло: такъ и умъ, обложенный плотію и наполненный плотскими представленіями, имѣютъ нужду въ вѣрѣ и въ правомъ житіи, которыя совершаютъ нозѣ его, яко елени, и на высокихъ поставляютъ его (Псал. 17, 34). Сіе же самое совѣтуетъ и премудрый Соломонъ: и иногда представляетъ намъ въ примѣръ непостыднаго дѣлателя — муравья, и въ его образѣ начертываетъ намъ путь дѣятельности (Прит. 6, 6), а иногда указываетъ на орудіе мудрой пчелы, которымъ она строитъ соты, и въ ея примѣрѣ даетъ разумѣть естественное умозрѣніе, съ которымъ соединяется и ученіе о Святой Троицѣ, если отъ красоты созданій сравнительно Рододѣлатель ихъ познавается (Прем. 13, 5).

Но, возблагодаривъ Отца и Сына и Святаго Духа, положу конецъ письму; потому что, какъ говоритъ пословица, во всемъ хорошо знать мѣру.

Источникъ: Творенія иже во святыхъ отца нашего Василія Великаго, Архіепископа Кесаріи Каппадокійскія. — Новый исправленный переводъ Московской Духовной Академіи. Томъ III. — СПб.: Книгоиздательство П. П. Сойкина, 1911. — С. 15-25.