СВЯТОГО ОТЦА НАШЕГО ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО

 

О КРЕСТЕ И РАЗБОЙНИКЕ.

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}

БЕСЕДА ПЕРВАЯ

о кресте и разбойнике, и о втором пришествии Христа, и о непрестанной молитве за врагов [1].

      СЕГОДНЯ Господь наш Иисус Христос — на кресте, и мы празднуем, чтобы ты знал, что крест — праздник и духовное торжество. Прежде крест служил именем наказания, а теперь стал почетным делом, прежде был символом осуждения, а теперь — знаком спасения. В самом деле, он стал для нас причиною бесчисленных благ: он освободил нас от заблуждения, он просветил седящих во мраке, он примирил нас бывших во вражде с Богом, он сделал друзьями отчужденных, он сделал близкими бывших далеко. Крест — уничтожение вражды, он — охрана мира, он стал для нас сокровищем бесчисленных благ. Благодаря кресту мы уже не блуждаем в пустынях, потому что познали истинный путь, уже не обитаем вне царства, потому что нашли дверь, не боимся огненных стрел дьявола, потому что увидели источник. Благодаря кресту мы уже не вдовствуем, потому что получили жениха, не боимся волка, потому что имеем доброго пастыря. Аз есмь, говорит, пастырь добрый (Иоан. X, 11). Благодаря кресту мы не трепещем пред тираном, потому что находимся около царя. Вот почему мы и празднуем, совершая память креста. Так повелел праздновать ради креста и Павел. Да празднуем, говорит, не в квасе ветсе, но в безквасиих чистоты и истины (1 Кор. V, 8). Затем, указывая причину, присовокупил, что пасха наша за ны пожрен бысть Христос (ст. 7). Видишь, каким образом повелевает он праздновать ради креста? На кресте пожрен бысть Христос, а где жертва, там уничтожение грехов, там примирение с Господом, там праздник и радость. Пасха наша за ны пожрен бысть Христос. Где, скажи мне, пожрен бысть? На высоте помоста. Необычен жертвенник этой жертвы, потому что и жертва необычайная и небывалая. В самом деле, один и тот же был и жертвой и священником: жертвой был плотью, а священником — духом. Один и тот же приносил и был приносим плотью. Послушай, как изъяснил то и другое Павел. Всяк первосвященник, говорит он, от человек приемлемь, человеками поставляется. Темже потреба имети что и сему, еже принесет (Евр. V, 1, VIII, 3); вот Сам Он приносит Себя; а в другом месте говорит, что Христос единою принесеся, во еже вознести многих грехи, явится ждущим Его во спасение (Евр. IX, 28). Здесь Он принесен, там — принес Себя. Видишь, как стал Он и жертвой и священником, а жертвенником был крест? Почему же, скажешь, жертва приносится не в храме, а вне города и стен? Чтобы исполнилось пророчество, что со беззаконными вменися (Ис. LIII, 12). Почему же закалается Он на высоте помоста, а не под кровом? Чтобы очистить воздушное естество; посему на высоте, не под простирающейся кровлей, а под кровом неба. Очищался воздух, когда в высоте приносился в жертву Агнец, но очищалась и земля, потому что на нее капала кровь из ребра. Для того — не под кровлей, для того — не в храме иудейском, чтобы не утаили жертвы иудеи, и ты не подумал, что она приносится только за один этот народ. Для того — вне города и стен, чтобы тебе знать, что жертва всеобща, что приношение за всю землю, чтобы ты знал, что очищение всеобщее, не частное, как у иудеев. Иудеям Бог повелел оставить всю землю и приносить жертвы и молиться в одном месте потому, что вся земля была нечиста, так как на ней носились дым, гарь и всякие другие зловония от языческих жертв. А нам теперь, так как пришедший Христос очистил всю вселенную, всякое место стало местом молитвы. Поэтому и Павел смело увещевал безбоязненно молиться везде, говоря: хощу, да молитвы творят мужие на всяком месте, воздеюще преподобныя руки (1 Тим. II, 8). Видишь, как очистилась вселенная? На всяком месте мы можем воздевать святые руки, потому что вся земля стала святее внутреннего святилища (храма): там приносилась бессловесная овца, здесь же духовная, а насколько больше жертва, настолько больше и освящение. Поэтому-то крест есть празднество.

      2. Хочешь знать и другое совершенное им (крестом) дело? Он отверз нам сегодня рай, остававшийся заключенным слишком пять тысяч лет, потому что в этот день, в этот час Бог ввел (туда) разбойника, означая (этим) два совершенные Им дела: одно — что отверз рай, другое — что ввел разбойника. Сегодня Он возвратил нам древнее отечество, сегодня опять привел в отечественный город и даровал обитель всему человеческому естеству. Днесь, говорит, со Мною будеши в раи (Лук. XXXIII, 43). Что говоришь? Ты распят и пригвожден, и обещаешь рай? Да, говорит, чтобы ты познал на кресте Мое могущество. Так как печально было зрелище, то чтобы ты обратил внимание не на естество креста, а познал могущество Распинаемого, Он совершает на кресте это чудо, особенно обнаруживающее Его силу. Не мертвого воскрешая, не морю, ни ветрам повелевая, не демонов изгоняя, а будучи распинаем, оскорбляем, оплевываем, поносим, бесславим, Он мог пременить порочную душу разбойника, чтобы ты видел Его могущество в обоих случаях: Он привел в смятение всю тварь, потряс скалы, привлек и удостоил чести душу разбойника, которая была бесчувственнее камня: днесь, говорит, со Мною будеши в раи. Херувимы, конечно, охраняли рай, но Христос — Владыка и херувимов; пламенный меч был в руках их, но Христос имеет власть и над пламенем и геенной и над жизнью и смертью. Конечно, ни один царь никогда не согласился бы посадить вместе с собою разбойника или какого-нибудь другого раба и ввести его таким образом в город, а Христос это сделал, и, входя в священное отечество, вводит с Собою разбойника, не попирая и не бесчестя рая стопами разбойника, а напротив прославляя рай, потому что честь раю иметь такого Владыку, Который и разбойника делает достойным райского блаженства. Когда Он ввел в царство небесное мытарей и блудниц, то сделал и это не бесчестя его, а напротив почтил, показав, что Господь небесного царства так могуществен, что и блудниц и мытарей делает столь славными, что они являются достойными тамошней чести и награды. Подобно тому, как мы особенно дивимся врачу тогда, когда видим, что он освобождает от недуга людей с неисцелимыми болезнями и возвращает им здоровье, так точно следует удивляться и Христу, когда Он врачует неисцелимые раны, когда мытаря и блудницу приводит в такое состояние здоровья, что они оказываются достойными небес. Но что такого обнаружил, скажешь, разбойник, чтобы после креста получить рай? Хочешь, кратко укажу тебе доблесть его? Когда Петр отрекся долу, тогда разбойник исповедал горе. Говорю это, не Петра порицая, — да не будет! — а желая показать величие души разбойника. Ученик не вынес угрозы ничтожной девушки, а разбойник, видя, как весь предстоящий народ, кричит, беснуется и бросает хулы и насмешки, не обратил на них внимания, не посмотрел на видимое ничтожество Распятого, но, проходя все это мимо очами веры и оставив ничтожные препятствия, познал Владыку небес, и припав к Нему, говорил: помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем (Лук. XXIII, 42). Не оставим вниманием этого разбойника и не постыдимся взять в качестве учителя того, кого Господь наш не устыдился ввести первым в рай. Не постыдимся взять в учители человека, который оказался прежде всей твари достойным жительства на небесах, но тщательно исследуем в отдельности (все его поступки), чтобы нам познать силу креста. Не сказал ему (Христос), как Петру: гряди по Мне и сотворю тебя ловца человеком (Мф. IV, 19), не сказал ему, как двенадцати (ученикам): сядете на двоюнадесяте престолу судяще обеманадесяте коленома израилевома (Мф. XIX, 28). Напротив, Он даже не удостоил его совсем и слова. Он не показал ему чуда; разбойник не видел ни воскрешаемого мертвеца, ни изгоняемых демонов, не видел повинующегося моря; Христос ничего не сказал ему ни о царстве, ни о геенне, и однако разбойник исповедал Его прежде всех, притом, когда другой поносил, — потому что другой разбойник поносил Его. Распят же был со Христом и другой разбойник, чтобы исполнилось пророчество: со беззаконными вменися (Ис. LIII, 12), потому что иудеи хотели затмить славу Его, и везде, что ни делали, оскорбляли (Его), но истина сияла везде и возрастала чрез самые препятствия. Итак, другой разбойник поносил Его. Видишь того разбойника и этого разбойника? Оба на кресте, оба за разбойническую жизнь, оба за нечестие, но участь того и другого не одинакова. Один наследовал царство небесное, другой послан в геенну. Так и вчера. Ученики и ученик, Иуда и одиннадцать. Те говорили: где хощеши уготоваем ти ясти пасху (Мф. XXVI, 17), а этот готовил предательство и говорил: что ми хощете дати, и аз вам предам Его (ст. 15)? Те готовились к служению и к божественному тайноводству, а этот поспешал на предательство. Так и здесь — разбойник и разбойник, но один поносит, а другой покланяется, один хулит, а другой прославляет и унимает хулителя, говоря: ни ли ты боишися Бога? Достойная бо по делом наю восприемлева (Лук. XXIII, 40).

      3. Видишь дерзновение разбойника? Видишь дерзновение его на кресте. Видишь любомудрие во время мучения и благочестие при наказании? Кто не поразится (видя), что он сохранил присутствие духа, что он остался в разуме, будучи пронзен гвоздями. Но он не только сохранил присутствие духа, но и забывая себя самого, заботился о спасении других, став учителем на кресте, когда с упреком говорил: ни ли ты боишися Бога? Не обращай внимания, говорит он, на земной суд; есть другой невидимый Судия, есть суд неподкупный; не смотри поэтому, что Он осужден на земле. Небесный суд не таков. Здесь, на земном суде, и праведники осуждаются, и неправедные избегают наказания, и виновные освобождаются, и невинные наказываются, потому что судьи волей-неволей много погрешают, или не ведая правды и поддаваясь обману, или, хоть и знают, но произносят часто приговор, будучи подкуплены деньгами. В небесном же суде нет ничего подобного. Бог — Судия праведный, и суд Его выйдет как свет, не затемняемый ни мраком, ни неведением. Так (из-за опасения), чтобы тот не говорил ему, что Христос осужден земным судом, он возвел его к суду небесному, напомнил (ему) о том страшном судилище, говоря как бы так: смотри туда, и ты не произнесешь осуждающего приговора, не станешь на сторону растленных земных судей, но с верою примешь суд на небе. Видишь любомудрие разбойника? Видишь его благоразумие и мудрость? Тотчас с креста он переселился на небо. Затем, сильно порицая другого разбойника, говорит: не боишься, что мы осуждены на то же. Что значит: осуждены на то же? На то же самое наказание. Не на кресте ли и ты? Итак, упрекая другого, ты, прежде чем его, порицаешь себя, потому что как тот, кто находится во грехах, порицая другого, порицает, прежде чем того, себя, так и находящийся в несчастии и ставящий в укор другому несчастие, укоряет, прежде чем другого, себя самого. „На то же осуждены"... Он читает ему апостольский закон, евангельские слова, гласящие: не судите, да не судими будете (Мф. VII, 1). „На то же осуждены". Что ты делаешь, разбойник? Стараясь защитить Его, ты делаешь Его общником разбойника? Нет, говорит. Я уничтожаю такую мысль следующими словами. Дабы ты не подумал, что чрез общение в мучениях он сделал Его общником греха, он присоединил поправку, говоря: и мы убо в правду: достойная бо по делом наю потерпели (Лук. XXIII, 41). Видишь совершенное исповедание? Видишь, как он на кресте освободился от грехов? Глаголи, сказано, ты беззакония твоя прежде, да оправдишися (Ис. LIII, 26). Никто не принуждал, никто не насиловал его, а сам выставил себя на поругание, говоря: и мы убо в правду: достойная бо по делом наю пострадали: Сей же ни единаго зла сотвори. И после этого говорит: помяни мя, Господи, во царствии Твоем. Он не осмелился сказать прежде: помяни мя во царствии Твоем, чем сложил чрез исповедание тяжесть грехов.

      Видишь, что значит исповедание? Исповедал — и отверз (себе) рай; исповедал — и получил столь великое дерзновение, что просит царства после разбоя. Видишь, причиною скольких благ служит для нас крест? Ты вспоминаешь о царстве? Что же такого ты видишь (что напоминало бы о нем), скажи мне? Видны гвозди и крест. Но самый-то этот крест, говорить, есть символ царства. Потому называю Его царем, что вижу Его распинаемым на кресте, так как долг царя — умереть за подвластных. Он Сам сказал: пастырь добрый душу свою полагает за овцы (Иоан, X, 11). — так точно и добрый царь полагает свою душу за подвластных. Посему, так как Он положил душу Свою, то я и называю Его за это царем. Помяни мя Господи, во царствии Твоем.

      4. Видишь, как крест является символом царства (небесного)? Хочешь знать другие тому доказательства? Христос не оставил его на земле, поднял его (с Собою) и вознес на небо. Откуда видно это? Оттуда, что Он имеет придти с ним во второе и славное Свое пришествие. Чтобы ты знал, какая честь подобает кресту, для того Он назвал его и славой. Но посмотрим, как Он придет с крестом. Необходимо привести этому доказательство. Аще рекут, говорит, се в сокровищах Христос, се в пустыни есть, не изыдите (Мф. XXVI, 26), говорит так о Своем втором славном пришествии, в виду лжехристов, лжепророков и антихриста, чтобы кто-нибудь, заблудившись, не попался последнему. Так как прежде Христа придет антихрист, то чтобы кто-нибудь, ища пастыря, не попался волку, для того указываю тебе признак пришествия пастыря. Так как первое Его пришествие было тайным, то дабы ты не подумал, что и второе будет таким же, Он дал этот знак. Тому пришествию естественно бы быть тайным, потому что Он пришел взыскать погибшего, но то будет не таково. Как же, скажи? Яко же молния исходит от восток и является до запад, тако будет и пришествие Сына человеческаго (Мф. XXIV, 27). Он явится всем за раз, и никто не будет иметь нужды спрашивать: здесь, или там Христос? Подобно тому, как, при появлении молнии, мы не имеем нужды спрашивать, явилась ли она, так, когда совершится пришествие Христово, для нас не будет нужды исследовать, пришел ли Христос. Но вопрос в том, с крестом ли придет Он? Мы не забыли обещания, — выслушай поэтому следующее. Тогда, говорит. Когда это: тогда? Когда придет Сын человеческий. (Тогда) солнце померкнет и луна не даст света своего (Матф. XXIV, 29). Таково-то будет тогда изобилие света, что и самые блестящие звезды станут невидимы. Тогда звезды спадут, тогда явится знамение Сына человеческаго на небеси (ст. 29, 30). Видишь, сколь велика сила знамения креста? Солнце помрачится, и луна не будет видна, а оно является и блистает, дабы ты знал, что оно светлее солнца и луны. И подобно тому, как, при вступлении в город царя, воины взяв так называемые знамена, несут их на своих плечах, предвозвещая вход царя, так и при нисхождении Господа с небес предшествуют воинства ангелов и архангелов, неся на ременах знамение креста и возвещая нам царское Его пришествие. Тогда силы небесныя подвигнутся (ст. 29), — говорит об ангелах, — трепет охватит их тогда и великий страх. Почему, скажи мне? Страшен будет тот суд, потому что вся природа наша должна будет судиться и предстоять страшному Судии. Но почему ангелы боятся и трепещут? Ведь не они будут судиться? Подобно тому, как когда судит начальник, не только подлежащий ответу, но и стоящие вблизи (воины), не сознавая за собой никакой вины, боятся и трепещут из-за страха пред судией, так и тогда, хотя будет судима наша природа, но и не сознающие за собой никакого преступления ангелы будут бояться вследствие крайнего страха, внушаемого Судиею. Но для чего явится тогда крест и для чего Спаситель придет с ним? Для того, чтобы распявшие Его познали свою собственную неблагодарность, — для того именно Он и показывает им самый этот символ их бесстыдства. А что для этого Он принесет его, послушай пророка, который говорит: тогда восплачутся колена земная, видя Обвинителя и сознавая свой грех. И что ты дивишься, что Он придет с крестом, если Он покажет тогда и самые даже раны? Воззрят, говорит (пророк), нань, Его же прободаша (Зах. XII, 10). Подобно тому, как сделал Он с Фомой, желая уничтожить неверие ученика, и по воскресении показал ему знаки гвоздей и язвы, говоря: вложи руку твою и виждь, яко дух плоти и кости не имать (Иоан. XX, 27; Лук. XXIV, 39), так точно и тогда Он покажет раны и крест, дабы доказать, что Он есть тот, который был распят.

      5. Но не только крест, и самые слова, сказанные на кресте, являют неизреченное Его человеколюбие. Распинаемый на кресте, подвергаясь при этом осмеяниям, поруганиям и заплеваниям, Он говорил: Отче отпусти им грех: не ведят бо, что творят (Лук. XXXIII, 34). И распинаемый молится за распинателей, хотя те напротив говорили: аще Сын еси Божий, сниди со креста и веруем в Тебя (Матф. XXVII, 40, 42). Но потому-то именно, что Он Сын Божий, Он и не сходит со креста, так как для того Он пришел, чтобы быть распяту за нас. Сниди, говорят, со креста и веруем в Тебя. Это слова и отговорка неверия, потому что восстать из гроба, к которому привален был камень, было гораздо более великим делом, чем сойти со креста; извести из гроба четверодневного мертвого Лазаря, повитого пеленами, (также) было гораздо более великим делом, чем сойти со креста. Итак они говорили: аще Сын еси Божий, спасися Сам. Он делал все, чтобы спасти поносящих Его, говоря: отпусти им грех: не ведят бо, что творят. Что же? Отпустил им грех? Отпустил, если они хотели каяться, а если бы Он не отпустил им греха, то Павел не сделался бы апостолом; если бы не отпустил им греха, то не уверовали тотчас ни три тысячи, ни пять тысяч, ни бесчисленное множество. А что уверовало бесчисленное множество иудеев, послушай, что говорят апостолы Павлу: видиши ли, брате, колико тем есть иудей веровавших (Деян. XXI, 20)?

      Итак, будем подражать Господу и молиться за врагов. Опять обращаюсь с этим увещанием: сегодня (уже) пятый день беседую с вами об этом предмете, не потому, чтобы я заметил невнимательность с вашей стороны, — да не будет, — а главным образом в надежде, что вы убедитесь (моими советами). А если есть (между вами) жестокосердые, гневливые, злопамятные, которые не внемлют сказанному о молитве (за врагов), то может быть они, устыдившись числом дней отложат как-либо свою вражду и злобу. Подражай своему Владыке. Он был распинаем и обращался с молитвой к Отцу за распинателей. Как, скажешь, могу я подражать Господу? Можешь, если желаешь, потому если бы ты был не в состоянии подражать, то как бы сказал (Спаситель): научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. XI, 29)? Если бы не возможно было подражать, то не сказал бы Павел: подражатели мне бывайте, яко же и аз Христу (1 Кор. XI, 1). Если, впрочем, ты не хочешь подражать Владыке, то подражай сорабу, — разумею апостола Стефана, так как и он подражал Господу. И как Христос среди распинателей, оставив крест, уставив все, касающееся Его Самого, умоляет Отца за распинателей, так и этот раб среди побивающих, поражаемый всеми, под ударами камней, не обращая внимания на происходившие от этого страдания, говорил: Господи, не постави им греха сего (Деян. VII, 60). Видишь, как говорит Сын? Видишь, как молится раб? Тот говорит: Отче отпусти им грех этот: не ведят бо, что творят, а этот говорит: Господи, не постави им греха сего. А чтобы ты знал, что он молится с усердием (обрати внимание на то, что) он молится не просто стоя, будучи побиваем камнями, а сказал свою молитву, преклонив колена, с сердечным сокрушением и с великим состраданием. Хочешь, укажу тебе и другого сораба, который потерпел гораздо больше, чем этот? Павел говорит: от иудей трищи палицами биен бых, единою каменми наметан бых, нощь и день во глубине сотворих (2 Кор. XI, 25). Что же затем? Молилбыхся, говорит, сам отлучен быти по братии моей, сродницех моих по плоти (Римл. IX, 3). Не желаешь ли видеть еще другого не в Новом Завете, а в Ветхом? Это-то всего и удивительнее, что там, где не было повеления любить врагов, а (предписывалось) вырывать око за око и зуб за зуб (Исх. XXI, 24, 25) и (за зло) воздавать одинаковым злом, там дошли до апостольского любомудрия. Послушай, что говорит Моисей, который многократно побиваем был камнями от иудеев и презираем ими. Аще убо оставиши им грех, остави: аще же ни, изглади мя из книги твоея, в ню же вписал еси (Исх. XXXII, 32). Видишь, как каждый из них предпочитает спасение других своему собственному спасению? Ты ни в чем не согрешил; так почему же ты хочешь быть участником в наказании вместе с ним? Потому, говорит, что недостаточно чувствую счастье, когда страдают другие. Довольно для нас и этих примеров. А чтобы нам совершенно исправить себя, постараюсь представить еще одного (святого), который любомудрствует об этом. Блаженный кроткий Давид, когда возмутилось против него все его войско и, вооружив сына его Авессалома, вручило последнему власть и хотело убить его, затем когда Бог разгневался на это (ибо что в том, что (Бог) привел другой предлог для избиения?) и послал ангела с мечом, чтобы поразить народ с неба, то, видя, как все погибают, что говорит он? Я пастырь согрешил, и я пастырь зло сотворил: да будет рука Твоя на мне и на дому отца моего (2 Цар. XXIV, 17). Видишь, как сходны добродетели (в В. и Н. Завете)? Хочешь, укажу тебе и еще? Не затруднюсь (представить) еще одного, который любомудрствует таким же образом. Пророк Самуил был так оскорблен, отвержен, пренебрежен иудеями, что Бог, желая утешить его, говорил: не тебе уничижиша, но мене (1 Цар. VIII, 7). Что же этот уничиженный, пренебреженный, оскорбленный? Мне же да не будет, говорит, согрешити так, чтобы оставити молитися о вас ко Господу (1 Цар. XII, 23). Он считал грехом не молиться за врагов. Да не будет мне согрешить так, чтобы не молиться о вас. Христос говорит: Отче, отпусти им грех: не ведят бо, что творят; Стефан говорит: Господи, не постави им греха сего; Павел говорит: молилбыхся отлучен быти по братии моей, сродницех по плоти; Моисей говорит: аще убо оставиши им грех, остави, аще же ни, изглади мя из книги, в ню же вписал еси; Давид говорит: да будет рука твоя на мне и на дому отца моего; Самуил говорит: мне же да не будет согрешить оставити молитися за вас ко Господу. Итак, скажи мне, будем ли иметь какое-нибудь извинение мы, когда и Владыка, и рабы, и святые ветхо- и ново-заветные, все побуждают нас к молитве за врагов, если станем делать противное и молиться против врагов? Не станем делать так, братия, увещеваю вас, не станем, — потому что чем больше примеров, тем больше и наказание, если мы не будем подражать им. Молитва за врагов больше молитвы за друзей, и последняя не приносит нам столько пользы, сколько первая. Аще бо любите любящих вас, вы не делаете, говорит Христос, ничего великого, ибо и мытари такожде творят (Мф. V, 46), так что если мы будем молиться за друзей, то мы еще нисколько не лучше язычников и мытарей, а если будем любить врагов, то по мере сил человеческих становимся подобными Богу, Который солнце Свое сияет на злыя и благия и дождит на праведныя и неправедныя (Мф. V, 45). Итак, будем подобны Отцу. Будьте, говорит Христос, подобны Отцу вашему, иже есть на небесех, чтобы нам удостоиться и царства небесного благодатию и человеколюбием Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

[1] Время произнесения этой, равно и следующей — второй беседы, неизвестно.

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}