СВЯТОГО ОТЦА НАШЕГО ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
О ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ ИУДЫ.
К предыдущей странице Оглавление К следующей странице
БЕСЕДА ПЕРВАЯ.
О предательстве Иуды и о Пасхе, о преподании таин, а также и о непамятозлобии. (Сказана) в святый и великий четверток [1].
НЕМНОГО нужно сегодня сказать вашей любви; немного нужно сказать не потому, чтобы вы тяготились множеством проповедуемого, — невозможно найти другой город, который был бы так любовно расположен к слушанию духовных бесед. Итак, не потому мы скажем немного, что мы надоедаем вам множеством проповедуемого, но потому, что сегодня есть важная причина к сокращению речи: я вижу, что многие из верующих поспешают к приобщению страшных тайн. Поэтому, дабы они не лишились и этой трапезы, и не остались без той, необходимо пищу распределить соразмерно, чтобы и с той и с другой стороны вам была польза и чтобы вы отошли, снабженные в путь этою трапезою и нашими беседами, и приступили к страшному и ужасному приобщению со страхом, трепетом и надлежащим благоговением.
Сегодня, возлюбленные, Господь наш Иисус Христос был предан; в этот наступающий вечер иудеи взяли Его и пошли. Но не предавайся унынию, услышав, что Иисус был предан; или лучше, предайся унынию и плачь горько, но не о преданном Иисусе, а о предателе Иуде, потому что преданный спас вселенную, а предавший погубил свою душу; преданный сидит ныне одесную Отца на небесах, а предавший находится ныне во аде, ожидая неизбежного наказания. О нем плачь и воздыхай, о нем скорби, как и Владыка наш плакал о нем. Увидев его, говорится [в Писании], смутиcя и рече: един от вас предаст Мя (Иоан. XIII, 21). О, сколь велико милосердие Владыки: преданный скорбит о предавшем! Увидев его, говорит [евангелист], смутися и рече: един от вас предаст Мя. Для чего Он опечалился? Для того, чтобы показать любовь Свою и вместе научить нас, что не того, кто терпит зло, а того, кто причиняет зло, нужно постоянно оплакивать. Последнее хуже первого, или лучше сказать, первое, т. е. терпеть зло, не есть зло, а причинять зло есть зло. Терпеть зло, — это доставляет царство небесное; а причинять зло, — это подвергает нас геенне и наказанию. Блажени, говорит Господь, изгнани правды ради, яко тех есть царствие небесное (Мф. V, 10). Видишь ли, как претерпевающий зло получает награду и воздаяние — царство небесное? Послушай, как причиняющий зло подвергается наказанию и отмщению. Павел, сказав об иудеях, что они Господа убили и пророков гнали (1 Сол. II, 15), присовокупил: имже кончина будет по делом их (2 Кор. XI, 15). Видишь ли, как гонимые получают царство, а гонящие наследуют гнев [Божий]? Это сказано мною теперь не без цели, а для того, чтобы мы не гневались на врагов, но жалели их, оплакивали их и сострадали им: они-то именно и терпят зло, враждуя против нас. Если мы так настроим душу свою, то в состоянии будем и молиться за них. Для того я и беседую с вами уже четвертый день о молитве за врагов, чтобы это слово наставления было твердо усвоено, укоренившись в вас от непрестанного внушения. Для того я непрестанно и изливаюсь в словах, чтобы опала опухоль гнева и утихло воспаление, так чтобы приступающий к молитве чист был от гнева. Христос заповедал это не только для врагов, но и для нас, прощающих им грехи, так как ты сам больше приобретаешь, чем даешь, прекращая гнев на врага. Как же, скажешь, я больше приобретаю? Если ты простишь грехи врагу, то тебе будут прощены твои прогрешения против Владыки. Эти неисцельны и непростительны, а для тех есть великое облегчение и прощение. Послушай, как Илий говорил сыновьям своим: аще согрешая согрешит муж мужеви, помолятся о нем ко Господу: аще же Господеви согрешит, кто помолится о нем (1 Цар. II, 25)? Таким образом эта рана не легко исцеляется и молитвою; но, не исцеляясь молитвою, она исцеляется прощением грехов ближнему. Поэтому грехи в отношении к Владыке Христос назвал тысячами талантов, а грехи в отношении к ближнему — сотнею динариев (Мф. XVIII, 23—35). Прости же сто динариев, чтобы тебе были прощены тысячи талантов.
2. Впрочем, о молитве за врагов довольно сказано; возвратимся, если угодно, к речи о предательстве и посмотрим, как предан был Господь наш. Тогда шед един от обоюнадесяте, глаголемый Иуда Искариотский, ко архиереом, рече: что ми хощете дати, и аз вам предам Его (Матф. XXVI, 14, 15)? Эти слова, по видимому, ясны и ничего более в них не подразумевается; но если кто тщательно исследует каждое из этих слов, то найдет в них много предметов для размышления и великую глубину мыслей. И во-первых — время; не напрасно Евангелист означает его, не просто сказал он: шед, но прибавил: тогда шед. Тогда; скажи мне: когда? И для чего он означает время? Чему он хочет научить меня? Не без цели сказано это: тогда, — говорящий Духом не говорит напрасно и без цели. Что же значит это тогда? Пред тем самым временем, пред тем самым часом приходила блудница, сткляницу мира имущи, и возлила этот елей на главу Господа (Мф. XXVI, 7). Она показала великую услужливость, показала великую веру, великое послушание и благоговение; изменила прежнюю жизнь, сделалась лучше и целомудреннее. Но когда блудница раскаялась, когда она снискала себе благоволение Владыки, тогда ученик предал Учителя. Для того и сказано: тогда, чтобы ты не обвинял Учителя в немощи, когда увидишь, что ученик предает Учителя. Сила Учителя была такова, что она привлекала и блудниц к повиновению Ему.
Почему же, скажешь, обращавший блудниц не в силах был привлечь к себе ученика? Он в силах был привлечь к себе ученика, но не хотел сделать его добрым по необходимости и привлечь к Себе насильно. Тогда шед. Немаловажный предмет для размышления заключается и в этом слове: шед; не быв призван первосвященниками, не быв принужден необходимостью или силою, но сам по себе и от себя он произвел коварство и предпринял такое намерение, не имея никого сообщником этого нечестия. Тогда шед един от обоюнадесяте. Что значит: един от обоюнадесяте? И в этих словах: един от обоюнадесяте выражается величайшее против него осуждение. У Иисуса были и другие ученики, числом семьдесят; но те занимали второе место, не пользовались такою честью, не имели такого дерзновения, не участвовали в стольких тайнах, как двенадцать учеников. Эти были особенно отличены и составляли хор около Царя; это было приближенное общество Учителя; и отсюда ниспал Иуда. Итак, дабы ты знал, что не простой ученик предал Его, но один из высшего разряда, для этого и говорит евангелист: един от обоюнадесяте. И не стыдился написать это св. Матфей. Для чего не стыдился? Для того, чтобы ты знал, что евангелисты всегда во всем говорят истину, и ничего не скрывают, даже и того что кажется унизительным, потому что и это, по-видимому унизительное, показывает человеколюбие Владыки: предателя, разбойника, вора Он удостоил таких благ и до последнего часа терпел его, вразумлял, увещевал и всячески оказывал попечение о нем. Если же он не внимал, то виною не Господь; свидетельница этому — блудница, она была внимательна к самой себе — и спаслась. Итак, не отчаивайся, взирая на блудницу; и не будь самонадеян, взирая на Иуду. То и другое гибельно, и самонадеянность и отчаяние; самонадеянность стоящего заставляет падать, а отчаяние лежащему не позволяет встать. Поэтому и Павел увещевал так: мняйся стояти да блюдется, да не падет (1 Кор. X, 12). Ты имеешь примеры того и другого — как ученик, казавшийся стоящим, пал, и как блудница павшая восстала. Склонен к падению наш ум, удобопреклонна воля; поэтому нам нужно со всех сторон оберегать и ограждать себя. Тогда шед един от обоюнадесяте, глаголемый Иуда Искариотский. Видишь ли, из какого хора ниспал он? Видишь ли, каким учением пренебрег он? Видишь ли, какое зло — беспечность и нерадение? Глаголемый Иуда Искариотский. Для чего ты мне называешь его город? О, если бы мне не знать его! Глаголемый Иуда Искариотский. Для чего же ты называешь его город? Был другой ученик — Иуда, называемый Зилотом (ревнителем). Чтобы от одинаковости имени не произошло какой-нибудь ошибки, евангелист и отличил того от этого; этого назвал по доброму качеству его: Иуда Зилот, а того не назвал по злому его качеству — не сказал: Иуда предатель. Хотя следовало бы, как этого назвал он по доброму качеству, так и того назвать по злому качеству и сказать: Иуда предатель; но, дабы научить тебя соблюдать язык свой чистым от осуждения, он щадит и самого предателя. Шед, говорит, един от обоюнадесяте, глаголемый Иуда Искариотский ко архиереом, рече: что ми хощете дати, и аз вам предам Его? О, нечестивые эти слова! Как они исторглись из уст, как подвигся язык? Как не оцепенело все тело? Как не омрачился ум?
3. Что ми хощете дати, и аз вам предам Его? Этому ли, скажи мне, научил тебя Христос? Не поэтому ли говорил Он: не стяжите злата, ни сребра, ни меди при поясех ваших (Мф. X, 9), заранее сдерживая твою склонность к сребролюбию? Не к этому ли убеждал Он постоянно, и вместе с тем говорил: аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую (Мф. V, 39)? Что ми хощете дати, и аз вам предам Его? О, безумие! За что? скажи мне. В чем малом или великом имея обвинить (Его), ты предаешь Учителя? За то, что Он тебе дал власть над демонами? За то, что дал силу исцелять болезни, очищать прокаженных? За то, что дал силу воскрешать мертвых, что поставил господином над властью смерти? За эти благодеяния даешь ты такую оплату? Что ми хощете дати, и аз вам предам Его? О, безумие, или лучше, сребролюбие! Оно породило все это зло; им увлеченный, он предал Учителя. Таков этот злой корень; он хуже беса приводит в неистовство души, которыми овладевает, производит в них забвение о всем — и о себе, и о ближних, и о законах природы, лишает самого смысла и делает безумными. Смотри, сколько вещей он изгладил из души Иуды: сообщество [с Иисусом Христом], приязнь, общение в трапезе, чудеса, учение, увещание, наставление; все это тогда сребролюбие ввергло в забвение. Поэтому справедливо Павел говорил: корень всем злым сребролюбие есть (1 Тим. VI, 10). Что ми хощете дати, и аз вам предам Его? Велико безумие этих слов. Неужели, скажи мне, можешь предать Того, Кто держит все, владычествует над бесами, повелевает морем, есть Владыка всей природы? И дабы укротить его безумие и показать, что, если бы Сам Он не хотел, то не был бы предан, послушай, что делает [Господь]. В самое время предательства, когда вышли на него с дреколми, со светилы и свещами, Он говорит им: кого ищете (Иоан. XVIII, 3, 4)? Они не знали Того, Кого намеревались взять. Так далек был Иуда от возможности предать Его, что даже не видел присутствия Того, Кого намеревался предать, тогда как были светильники и столько света. На это дал указание и евангелист, сказав: они имели светилы и свещи, и не видели Его.
Каждый день Господь напоминал ему и делами и словами, внушая, что предатель не скроется [от Него]; не явно обличал его пред всеми, чтобы он не сделался более бесстыдным, и не молчал, чтобы он, думая, что скрыт, не приступил к предательству без страха, но часто говорил: един от вас предаст Мя (Иоан. XIII, 21), — впрочем не делал его известным. Много говорил Он и о геенне, много и о царстве, и в том и другом показывал Свою силу, и в наказании грешников и в награждении добродетельных. Но все это Иуда отверг, а Бог не влек его силою. Так как Бог создал нас господами в выборе и худых и добрых дел, и желал, чтобы мы были добрыми по своей воле, Он не принуждает и не заставляет, если мы не хотим, потому что быть добрым по принуждению не значить быть добрым. Поэтому, так как и (Иуда) был господином своих помыслов и в его власти было не повиноваться им и не склоняться к сребролюбию, то он очевидно сам ослепил свой ум и отказался от собственного спасения: что ми, говорит, хощете дати, и аз вам предам Его? Обличая слепоту ума его и безумие его, евангелист говорит, что во время прибытия их стоял близ них Иуда, сказавший: что ми хощете дати, и аз вам предам Его? И не из этого только можно видеть силу Христову, но и из того, что по произнесении Им простого слова они отступили и пали на землю. Но так как они и после этого не оставили бесстыдства, то Он, наконец, предает Себя, как бы так говоря: Я сделал все с Своей стороны, явил силу Свою, показал, что вы предпринимаете невозможное дело; Я хотел обуздать злобу вашу; но так как вы не захотели этого, а остались при своем безумии, то, вот, Я предаю Себя. Это сказано мною для того, чтобы кто-нибудь не стал осуждать Христа, говоря: почему Он не изменил Иуду? Почему не сделал его благоразумным и добрым? Как следовало сделать его добрым? По принуждению, или по воле? Если — по принуждению, то таким образом он не мог сделаться лучшим, потому что никто не может быть добрым по принуждению; если же — по воле и свободному решению, то Он [Христос] употребил все меры, которые могли испытывать волю и намерение. А если тот не хотел принять врачевство, то это вина не врача, а отвергшего врачевание. Посмотри, сколько сделал Христос, чтобы склонить его на свою сторону и спасти его: научил его всякому любомудрию и делами и словами, поставил его выше бесов, сделал способным совершать многие чудеса, устрашал угрозою геенны, вразумлял обетованием царства, постоянно обличал тайные его помышления, но обличая не выставлял на вид всем, омыл ноги его вместе с прочими [учениками], сделал участником Своей вечери и трапезы, не опустил ничего — ни малого, ни великого; но он добровольно остался неисправимым. А чтобы тебе убедиться, что он, имея возможность измениться, не хотел, и все произошло от его беспечности, послушай. Предав Христа, он бросил тридцать сребренников и сказал: согреших, предав кровь неповинную (Мф. XXVII, 4). Что это? Когда ты видел Его совершающим чудеса, то не говорил: согреших предав кровь неповинную, но: что ми хощете дати, и аз вам предам Его? А когда зло преуспело и предательство достигло исполнения, и грех совершен, тогда ты сознал этот грех? Чему же мы научаемся отсюда? Тому, что, когда мы предаемся беспечности, то и увещание не приносит нам пользы; а когда бываем внимательны, то и сами собою можем восстать. Так и он: когда Учитель увещевал его, — не слушал; а когда никто не увещевал, то собственная совесть его пробудилась, и без всякого учителя он переменился, осудил то, на что дерзнул, и бросил тридцать сребренников. Что ми хощете дати, и аз вам предам Его? Они же, говорит евангелист, поставиша ему тридесять сребреник (Мф. XXVI, 15); предложили цену за кровь, не имеющую цены. Для чего ты, Иуда, принимаешь тридцать сребренников? Христос пришел даром пролить эту кровь за вселенную; а ты о ней делаешь бесстыдные договоры и условия. .И в самом деле, что может быть бесстыднее такого договора?
4. Тогда приступиша ученицы (Мф. XXVI, 17). Тогда; когда? Когда то произошло, когда предательство совершилось, когда Иуда погубил себя, тогда приступиша ученицы ко Иисусу, глаголюще Ему: где хощеши уготоваем ти ясти пасху? Видишь ли ученика? Видишь ли [прочих] учеников? Тот предает Владыку, а эти заботятся о пасхе; тот заключает условия, а эти предлагают услугу. Тот и эти пользовались одинаковыми чудесами, одинаковыми наставлениями, одинаковою властью; откуда же такая перемена? От воли; она всегда бывает причиною всех благ и зол. Где хощеши уготоваем ясти пасху? Это было в нынешний вечер; Владыка не имел дома, и поэтому они говорят Ему: где хощеши уготоваем ясти пасху? Мы не имеем определенного пристанища, не имеем ни шатра, ни дома. Пусть узнают живущие в великолепных домах, в широких портиках, в пространных оградах, что Христос не имел, где приклонить главу. Вот [ученики] и спрашивают: где хощеши уготоваем ти ясти пасху? Какую пасху? Не эту — нашу, а пока иудейскую; ту именно приготовили ученики, а эту нашу — Он Сам приготовил, и не только Сам приготовил ее, по и Сам же Он стал пасхою. Где хощещи уготоваем ти ясти пасху? Это была иудейская пасха, та, которая получила начало в Египте. Для чего же Христос вкушал ее? Для того, чтобы исполнить все, требуемое законом. Он когда и крестился, говорил: тако бо подобает нам исполнити всякую правду (Мф. III, 15); Я пришел искупить человека от клятвы закона; ибо посла Бог сына Своего, рождаемаго от жены, бываема под законом, да подзаконныя искупит, и прекратит самый закон (Гал. IV, 4, 5). Дабы кто-нибудь не сказал, что Он потому уничтожил закон, что не мог исполнить его, как тяжкий, трудный и неудобоисполнимый, — Он сначала исполнил его весь, а потом и отметил. Потому Он совершил и пасху, что пасха была предписана законом. А для чего закон предписал вкушать пасху? Иудеи были неблагодарны к своему Благодетелю и тотчас после благодеяний забывали о повелении Божием. Так, когда они вышли из Египта, то даже видев море, разделившееся и опять соединившееся, и другие бесчисленные чудеса, говорили: сотворим себе боги, иже пойдут пред нами (Исх. XXXII, 1). Что говоришь ты? Чудеса еще пред тобою, а ты уже забыл о Благодетеле? И вот, так как они были столь бесчувственны и неблагодарны, то с учреждением праздников Бог связал воспоминание о дарах Его; поэтому Он повелел закалать и пасху, дабы, когда спросит тебя, говорит Он, сын твой: что означает эта пасха? — ты говорил, что наши предки в Египте помазали некогда двери кровью овцы, чтобы губитель, пришедши и увидев, не дерзнул входить и не наносил удара (Исх. XII, 27—28). Таким образом потом этот праздник стал постоянным напоминанием о спасении. И не только ту пользу получали они, что он напоминал им о древних благодеяниях, но и другую, большую, от того, что он прообразовал будущее. Тот агнец был образом другого Агнца — духовного, овца — Овцы; то была тень, а это — истина. Когда же явилось Солнце правды, тогда тень наконец исчезла, так как при восходе солнца тень скрывается. Поэтому на самой этой трапезе совершается та и другая пасха, — и прообразовательная, и истинная. Как живописцы на одной и той же доске проводят черты и изображают тень и потом накладывают на нее истинные краски, так поступил и Христос: на одной и той же трапезе Он и преднаписал прообразовательную пасху, и присоединил истинную. Где хощеши уготоваем ти ясти пасху? Тогда была пасха иудейская; но когда взошло солнце, то светильник пусть уже не является; когда наступила истина, то тень пусть уже исчезнет.
5. Говорю это к иудеям, так как они мнят, что совершают пасху, и, необрезанные сердцами, с бесстыдным намерением предлагают опресноки. Как, скажи мне, иудей, ты совершаешь пасху? Храм разрушен, жертвенник уничтожен, святое святых попрано, всякого рода жертвы прекращены; для чего же ты дерзаешь совершать эти беззаконные дела? Ты отошел некогда в Вавилон, и там говорили пленившие тебя: воспойте нам от песней сионских (Псал. CXXXVI, 3); но ты не согласился. Это выразил Давид, сказав на реках вавилонских, тамо седохом и плакахом: на вербиих посреде его обесихом органы нашя (ст. 1, 2), т. е. псалтирь, цитру, лиру и прочее, так как их употребляли они в древности и посредством их пели псалмы. Отправившись в плен, они взяли их с собою, чтобы иметь напоминание о жизни в отечестве, а не для того, чтобы употреблять их. Тамо, говорит, вопросиша нас пленшии нас о словесех песней; а мы сказали: како воспоем песнь Господню на земле чуждей (ст. 3, 4)? Что говоришь ты? Песнь Господню ты не поешь на земле чужой, а пасху Господню совершаешь на земле чужой? Видишь ли неблагодарность? Видишь ли беззаконие? Когда враги принуждали их, то они не смели даже сказать псалма на земле чужой; а теперь сами от себя, в то время, как никто не принуждает и не заставляет их, воздвигают войну против Бога. Видишь ли, как нечисты опресноки, как беззаконен их праздник, как уже не существует пасха иудейская? Была некогда пасха иудейская, но теперь отменена, и наступила пасха духовная, которую преподал тогда Христос. Когда они [ученики] ели и пили, то Он, говорится [в Евангелии], прием хлеб, преломи и рече: сие есть тело Мое, за вы ломимое во оставление грехов (Мф. XXVI, 26—27). Посвященные в тайны разумеют сказанное. Также и взяв чашу, сказал: сия есть кровь Моя, яже за многия изливаема, во оставление грехов (ст. 28). И Иуда присутствовал, когда Христос говорил это. Сие есть тело, которое ты, Иуда, продал за тридцать сребренников; сия есть кровь, о которой ты недавно заключил бесстыдные условия с неблагодарными фарисеями. О, человеколюбие Христово! О, безумие, о, неистовство Иуды! Этот продал Его за тридцать динариев, а Христос и после того не отказался бы самую проданную кровь Свою отдать продавшему во оставление грехов, если бы этот захотел. Ведь и Иуда присутствовал и участвовал в священной трапезе. Когда ноги его вместе с прочими учениками умыл Христос, так и в священной трапезе он участвовал, для того, чтобы он не имел никакого предлога к оправданию, если останется при своем нечестии. Христос сказал и употребил все с Своей стороны, а он упорно остался при своем нечестивом намерении.
6. Впрочем, уже время приступить к этой страшной трапезе. Приступим же все с надлежащею скромностью и вниманием; и никто пусть не будет Иудою, никто пусть не будет злым, никто пусть не скрывает в себе яда, нося одно на устах, а другое в уме. Предстоит Христос и теперь; Кто учредил ту трапезу, Тот же теперь устрояет и эту. Не человек претворяет предложенное в тело и кровь Христову, но Сам распятый за нас Христос. Представляя Его образ, стоит священник, произносящий те слова; а действует сила и благодать Божия. Сие есть тело Мое, сказал Он. Эти слова претворяют предложенное, и как то изречение: раститеся и множитеся и наполните землю (Быт. I, 28), хотя произнесено однажды, но в действительности во все время дает нашей природе силу к деторождению; так и это изречение, произнесенное однажды, с того времени доныне и до Его пришествия делает жертву совершенною на каждой трапезе в церквах. Итак, никто пусть не приступает коварным, никто — исполненным злобы, никто — имеющим яд в мыслях, чтобы не причащаться во осуждение. И вот, после принятия предложенного, в Иуду вошел дьявол, презрев не тело Господне, но презрев Иуду за его бесстыдство, дабы ты знал, что на тех, которые недостойно причащаются божественных тайн, особенно нападает и постоянно входит дьявол, как и тогда в Иуду. Так почести приносят пользу достойным, а недостойно пользующихся ими подвергают большему наказанию. Говорю это не для того, чтобы устрашить, но чтобы предостеречь. Пусть же никто не будет Иудою; никто, приступая, пусть не имеет в себе яда злобы. Эта жертва есть духовная пища; и как телесная пища, попадая в желудок, имеющий худые соки, еще больше усиливает немощь, не по своему свойству, но по болезни желудка, так обыкновенно бывает и с духовными таинствами. И они, когда сообщаются душе, исполненной злобы, то больше повреждают и губят ее, не по своему свойству, но по болезни принявшей души. Итак, пусть никто не имеет внутри себя злых помыслов, но очистим ум; мы приступаем к чистой жертве, — сделаем же душу свою святою; а сделать это можно и в один день. Как и каким образом? Если ты имеешь что-нибудь против врага, то оставь гнев, исцели рану, прекрати вражду, чтобы тебе получить пользу от этой трапезы, потому что ты приступаешь к страшной и святой жертве. Постыдись того, что служит основанием самого этого приношения. Предлежит закланный Христос. Почему Он заклан и для чего? Для того, чтобы умиротворить небесное и земное, чтобы сделать тебя другом ангелов, чтобы примирить тебя с Богом всех, чтобы из врага и противника сделать тебя другом. Он отдал душу Свою за ненавидящих Его; а остаешься враждующим против подобного тебе раба? Как же ты можешь приступить к трапезе мира? Он не отказался даже умереть за тебя; а у тебя недостает сил для себя самого оставить гнев на подобного тебе раба? Какого это может удостоиться прощения? Он обидел меня, скажешь, и весьма много отнял у меня. Что же? Ущерб только в деньгах, — он еще не ранил тебя так, как Иуда Христа; однако Христос самую кровь Свою, которая пролита, отдал для спасения проливших ее. Что можешь ты сказать равное этому? Если ты не простил врага, то не ему нанес вред, а самому себе; ему ты часто вредил в настоящей жизни, а себя самого сделал недостойным прощения и безответным в будущий день. Ничего так не отвращается Бог, как человека злопамятного, как сердца надменного и души раздражительной. Послушай же, что говорит Он: аще принесеши дар твой ко олтарю, и ту помянеши раньше, стоя пред алтарем, яко брат твой имать нечто на тя, остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой (Мф. V, 23, 24). Что говоришь ты: оставлю (дар)? Да, для мира, говорит, с братом твоим и принесена эта жертва. Посему, если эта жертва принесена для мира твоего с братом, а ты не заключаешь мира, то напрасно ты участвуешь в этой жертве, бесполезным для тебя становится это благо. Сделай же наперед то, для чего принесена эта жертва, и тогда прекрасно ею воспользуешься. Для того нисшел Сын Божий, чтобы примирить естество наше с Владыкой; не только Сам для этого пришел Он, но [еще озабочен был тем], чтобы и нас, совершающих это, сделать причастниками имени Его. Блажени, говорит Он, миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся (Мф. V, 9). Что сделал Единородный Сын Божий, тоже сделай и ты по силам человеческим, ставши виновником мира и для себя самого и для других. Поэтому тебя, миротворца, Он и называет сыном Божиим; поэтому и применительно ко времени жертвы Он не упомянул ни о какой другой заповеди, кроме примирения с братом, выражая, что это важнее всего. Я хотел еще более продолжить речь, но и сказанного довольно для внимательных, если они будут помнить. Будем же, возлюбленные, постоянно помнить эти слова, и святые лобзания, и страшные приветствия, которые делаем друг другу. Это соединяет наши души и производит то, что мы все становимся одним телом, как и причащаемся все одного тела. Соединимся же в одно тело, не тела сочетавая друг с другом, но души связывая между собою союзом любви; таким образом мы можем с дерзновением вкушать от предлагаемой трапезы. И хотя бы имели бесчисленное множество праведных дел, но, если будем злопамятными, то все будет тщетно и напрасно, и никакого от них мы не сможем получить плода для спасения. Итак, сознавая это, прекратим всякий гнев и, очистив совесть свою, со всем смирением и кротостью приступим к трапезе Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, всякая слава, честь, держава, ныне и присно [и во веки веков]. Аминь.
[1] Время произнесения этой беседы с точностью неизвестно; можно только полагать, что она произнесена ранее нижеследующей второй беседы.
К предыдущей странице Оглавление К следующей странице
| Полезная информация: |