ИЖЕ ВО СВЯТЫХ ОТЦА НАШЕГО

ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
архиепископа Константинопольского

ИЗБРАННЫЕ ТВОРЕНИЯ

БЕСЕДЫ НА КНИГУ БЫТИЯ

БЕСЕДA XLIV

Возстав же Авраам, заутра, иде на место, идеже стояше пред Богом [1] (Быт. XIX, 27).

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}

     1. Вчерашняя беседа [2] о жене самарянской достаточно показала нам и неизреченное долготерпение Господа, и особенное Его попечение о ней, и ея признательность. Вы видели, как она, пришедши почерпнуть чувственной воды, напоена божественными потоками из духовнаго источника, и таким образом возвратилась домой, исполнив на себе изречение Господа: вода, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды, текущия в живот вечный (Иоан. IV, 14). Сама исполненная этим божественным и духовным источником, она не удержала потоков внутри себя, но от преизбытка своего, так сказать, излила благодать сообщеннаго ей дара и на жителей города, и - жена, самарянка, иноплеменница вдруг сделалась проповедницею. Вы видели, как важна душевная признательность, видели и человеколюбие Господа, как Он не презирает никого, но хотя бы в женщине, хотя бы в бедном человеке, в ком только находит бодрственную и пламенеющую душу, немедленно сообщает ему благодать Свою. Поэтому, убеждаю, будем подражать и мы этой жене и с полным вниманием принимать внушения Духа, потому что не нам принадлежит излагаемое нами учение и язык наш не от себя говорит то, что мы говорим, но чрез нас действует человеколюбие Господа для пользы вашей и для созидания Церкви Божией. Итак, возлюбленный, не смотри на меня, говорящаго, и на мою скудость, но так как я предлагаю слова Господа, то, устремив ум к Пославшему меня, принимай таким образом слова мои со вниманием. Ведь и в человеческих делах, когда царь, облеченный диадемою, посылает грамату, то, хотя бы приносящий ее сам по себе не имел никакой важности, был человек незначительный, и иногда такой, который не может насчитать сколько-нибудь (важных)своих предков, сам неизвестный и происхождения неизвестнаго, - однакож те, которые получают грамату, не обращают на то внимания, а, ради царской граматы, и ему воздают великую честь, и грамату от него принимают с великим страхом и благоговением. Итак, если приносящий от человека грамату, и притом простую хартию, от всех принимается таким образом, - тем более по справедливости вам надобно с полным вниманием принимать изречения Духа, передаваемыя вам чрез нас, чтобы получить вам воздаяние за доброе расположение сердца. А Господь всяческих, как увидит готовность вашей души, то и нам ниспошлет обильнейшия дарования для вашего назидания, и вам подаст большее разумение, чтобы вы могли понимать наставления. Благодать Духа обильна и, изливаясь на всех, не терпит оттого никакого в себе уменьшения, а еще более умножается в самом разделении между многими, и чем больше тех, которые приобщаются благодати, тем обильнее становятся и дары ея. Итак, если угодно, обратимся и сегодня к порядку прежних наших бесед и посмотрим, на чем остановили мы слово, и откуда надобно сегодня начать его. До чего же мы прежде довели слово и на чем остановили поучение? Мы беседовали с вами о Лоте и о сожжении Содома, остановили речь на том, как этот праведник спасся в Сигоре. Солнце взыде на землю, говорит Писание, Лот же вниде в Сигор, и тогда гнев Божий постиг жителей Содома и истребил ту землю, а жена праведника, забывши сказанное ей ангелами и оглянувшись назад, обратилась в соляный столп и для последующих поколений сделалась навсегда памятником своей невнимательности. Сегодня, продолжая далее, необходимо нам побеседовать с любовью вашей о том, из чего вы опять можете увидеть сострадательность и любовь праотца (Авраама) и Божие к нему благоволение. Когда, при восходе солнца праведный Лот спасался в Сигоре, а жители Содома подвергались казни, то праотец, вместе сожалея и о их погибели, которой они подверглись за собственныя беззакония, и весьма заботясь о праведном (Лоте), рано утром вышел посмотреть случившееся. Востав же, говорит Писание, Авраам заутра иде на место, идеже стояще пред Богом и воззре на лице Содома и Гоморра, и на лице окрестныя страны, и виде: и се восхождаше пламень от земли, аки дым пещный (ст. 27 и 28). С того места, где он имел беседу с Господом и ходатайствовал о жителях содомских, он увидел следы этой страшной казни и желал узнать что-нибудь о Лоте. Таково свойство святых мужей, что они всегда бывают любвеобильны и сострадательны. И божественное Писание, чтобы показать нам, как благодать Духа немедленно сообщила ему сведение о том (о чем он желал знать), и освободила праведника от заботы, которую имел он о Лоте, говорит: егда преврати Господь [3] грады [4] страны тоя, помяну Бог Авраама, и изсла Лота от среды превращения (ст. 29). Что значит: помяну Бог Авраама? Разумеется то ходатайство, которое он выражал словами: да не погубиши праведнаго с нечестивым (гл. XVIII, 23). Как же так, спросит кто-нибудь, праведник (Лот) спасен по ходатайству праотца, а не за собственную праведность? Да, и по ходатайству праотца. Когда мы сами заслуживаем, тогда и предстательство праведных приносит нам большую пользу. Напротив, если сами мы нерадим, а всю надежду спасения нашего возлагаем на них одних (праведных), тогда нам не будет от этого лучше, не потому, чтобы праведники были безсильны, а потому, что мы собственным нерадением губим себя.

     2. И чтобы ты знал, что, когда мы сами нерадим, то, хотя бы праведники или пророки были нашими заступниками, нам от того не бывает никакой пользы (их добродетель обнаруживается, конечно, и в этом случае, но нам от того не будет никакой пользы по причине собственной нашей худой жизни), вот - послушай, как Бог всяческих говорит к освященному от чрева (матери) пророку Иеремии: ты же не молися о людех сих, яко не услышу тя (Иерем. VII, 16). Заметь человеколюбие Господа: Он предупреждает об этом пророка, чтобы тот, не будучи услышан в своих молитвах, не подумал, будто это произошло от собственной его вины. Потому-то и раскрывает ему заранее нечестие народа и запрещает молиться (за него), чтобы и сам пророк знал крайнее их [5] нечестие, да и они научились бы, что пророк нисколько не поможет им, если сами они не хотят делать своего дела. Зная это, возлюбленные, будем конечно прибегать к ходатайству святых и просить, чтобы они молились о нас, но не будем надеяться только на их ходатайство, а и сами будем надлежащим образом исполнять наши обязанности и позаботимся о своем исправлении, чтобы ходатайства (святых) за нас не лишались своей силы. Также и в другом месте Господь говорит пророку: еда не видиши что сии творят, сожигают тук и делают опресноки [6] воинству небесному (Иер. VII, 17. 18); как бы так говорил Бог: за таких ли людей ты молишь Меня, которые не отстают от своего нечестия, которые нисколько не чувствуют одержащей их болезни и живут так беззаботно? Разве не видишь крайняго их нерадения? Не видишь великаго безумия их? Как они еще не пресытились нечестием и, как свиньи в болоте, погрязли в своих беззакониях? Если они были расположены к обращению, то не слышали ли постоянных увещаний? Не Я ли взываю к ним чрез пророков и говорю: и рекох повнегда прелюбодействовати ей, по сих всех [7] ко мне обратися, и не обратися (Иер. III, 7)? Не того ли только и требую Я, чтобы они отстали от лукавства и прекратили зло? Требую ли Я отчета за прежния дела; как скоро вижу, что люди хотят раскаяться в них? Не каждый ли день взываю и говорю: еда хотением восхощу смерти грешника, а не еже обратитися ему и живу быти ему (Иезек. XVIII, 23)? Не с тою ли целию все Я делаю, чтобы избавить от погибели увлеченных заблуждением? Разве медлю, когда вижу их обращение? Не Я ли сказал: еще глаголющу ти, реку [8]: се приидох (Ис., LVIII, 9). Так ли сами они желают себе спасения, как Я пекусь о том, чтобы все люди спаслись и пришли в разум истины (1 Тимоф. II, 4)? Неужели для того Я произвел тебя из небытия, чтобы погубить тебя? Разве напрасно уготовал царство (небесное) и безчисленныя, неизреченныя блага? Не для того ли и геенною угрожал, чтобы хотя этим средством побудить всех стремиться к царствию (небесному)? Итак, блаженный пророк, оставь их, и не возноси ко Мне за них молитвы, а заботься только о том, чтобы уврачевать их болезнь, чтобы привести их в чувство своей немощи, и возвратить к здравию; тогда и Я сделаю все, что от Меня зависит. Я не медлю и не отлагаю, когда вижу благорасположенную душу; одного только требую - исповедания согрешений, и после этого уже не подвергаю их суду. Трудно ли и тягостно ли это Мое требование? Если бы Я не знал, что они становятся хуже, именно от того, что не исповедают своих прежних грехов, то Я и этого не требовал бы. Но Я знаю, что род человеческий весьма склонен ко греху; потому и желаю, чтобы они исповедывали прежния грехопадения, чтобы такое исповедание удерживало их от новых падений в те же грехи.

     Размышляя об этом, возлюбленные, и представляя себе человеколюбие нашего Господа, не будем нерадивы, но прежде всего и более всего позаботимся о самих себе, очистим скверну греховную, и затем уже обратимся к ходатайству святых. Впрочем, если мы захотим трезвиться и бодрствовать, то и собственныя наши молитвы о себе принесут нам величайшую пользу. Человеколюбив Господь наш, и не столько внемлет, когда другие молят Его о нас, сколько когда мы сами (молим о себе). Обрати внимание на величие благости Его. Он видит, что мы пали, подверглись безчестию, не имеем никакого дерзновения (пред Ним); но когда мы хотя немного возстаем и решаемся прибегнуть к богатству человеколюбия Его, Он тотчас внемлет прошениям нашим, простирает руку Свою к нам, долу поверженным, поднимает падших и взывает: еда падаяй не востает (Иерем. VIII, 4)? Но чтобы из опыта доказать вам, что многим собственными молениями скорее удалось получить желаемое, нежели чрез прошения других, нужно представить примеры удостоившихся этого. Эти примеры и нас могут возбудить к подражанию и соревнованию. Вот послушаем, как жена хананейская, иноплеменница, страдавшая в скорби душевной, когда увидела Врача душ и Солнце правды, возсиявшее седящим во тьме, как, с каким усердием, с какою пламенною ревностию приступила к Нему, и ни то обстоятельство, что она была женщина, ни то, что была иноплеменница, не удерживало ее, но, презрев все эти препятствия, она приступила и сказала: помилуй мя, Господи, дщи моя зле беснуется (Матф. XV, 22). Но ведущий сокровенныя помышления молчит и не отвечает, не удостоивает ее слова и не оказывает, сострадания к женской немощи, видя пришедшую к Нему с таким воплем. Он медлит, желая открыть пред всеми сокровенное в ней сокровище. Он видел сокровенную (в ней) драгоценность, и не хотел, чтобы она осталась неизвестною для нас; потому и медлит и не удостоивает ее ответа, чтобы великая твердость этой женщины соделалась уроком для всех последующих родов. И посмотри, как неизреченна благость Божия. Он же, говорит Писание, не отвеща ей (ст. 23). А ученики, думая быть сострадательнее и человеколюбивее Его, не осмеливаются сказать прямо: исполни ея прошение, помилуй ее, сжалься над нею; но что говорят? Отпусти ю, яко вопиет в след нас (ст. 23), как бы так говоря: избавь нас от этой докуки, освободи нас от ея криков. Что же Господь? Неужели вы думаете, говорит Он, что Я без причины молчу и не удостоил ее ответа? Послушайте: несмь послан, токмо ко овцам погибшим дому Израилева (ст. 24). Разве вы не знаете что эта женщина - иноплеменница? Разве не знаете, что Я и вам повелел не ходить на путь язычников? Для чего же вы без испытания хотите оказать ей такое сострадание? Посмотри на благопромыслительную премудрость Божию: и тогда, как уже благоволил отвечать (на вопли женщины), Он Своим ответом еще сильнее, нежели молчанием, поражает ее, и как бы наносит ей смертельный удар, желая мало-помалу заставить ее высказаться так, чтобы незнавшие ея ученики увидели скрывавшуюся в ней веру. Она не упала духом, не ослабела в усердии и после того, как увидела, что и ученики не больше ея успели (сделать), и не сказала сама себе: если и они не могли преклонить (Господа) своим ходатайством за меня, то для чего же мне употреблять напрасныя усилия? Напротив, как бы горящая в огне, с душою воспламененною и сердцем растерзанным, она приступает, кланяясь и говоря: Господи, помози ми (ст. 25). Но Он и после того не преклоняется на моление женщины, а дает ответ еще жесточе прежняго: несть, говорит, добро отъяти хлеба чадом и поврещи псом (ст. 26). Подумай, возлюбленный, и подивись здесь силе этой души и необычайной ея вере: услышав название пса, она не оскорбилась, не отступила, но с великим добросердечием сказала: ей Господи: ибо и пси ядят от крупиц, падающих от трапезы господей своих (ст. 27). Сознаюсь, что я пес; удостой меня, как пса, хоть крупиц от трапезы. Видишь ли веру и благодушие женщины? Она взяла на себя сказанное (Господом), и тотчас получила желаемое и притом получила с великою похвалою. Что сказал ей Христос? О, жено, велия вера твоя: буди тебе, якоже хощеши (ст. 28). О, жено - изречение это выражает удивление и заключает в себе великую похвалу. Великую, говорит, показала ты веру; и будет тебе то, чего желаешь. Посмотри, как обильна милость Господа и подивись премудрости Его. Не могли ли мы вначале подумать, что Он не сострадателен, когда так отвергал ее, и сначала не удостоил даже ответа эту женщину, а потом первым и вторым ответом Своим как бы только отгонял от Себя и отвергал пришедшую к Нему с таким усердием? Но по концу (дела) суди о благости Божией. Он хотел прославить ту женщину, потому так и медлил исполнить ея прошение. Ведь, если бы Он тотчас внял ей, то мы не узнали бы всей добродетели этой женщины; а так как Он несколько помедлил, то мы и увидели как неизреченное человеколюбие Господа, так и ея дивную веру.

     4. Все это повествование мы сочли нужным изложить для того, чтобы вы знали, что мы успеваем получить желаемое не столько чрез ходатайство других, сколько сами собою, если только приступаем с усердием и усиленным вниманием. Вот эта женщина, имея даже учеников (Господа) ходатаями за себя, не могла получить никакого успеха, пока сама своим терпением не привлекла к себе человеколюбие Господа. Также и известная притча о друге, пришедшем неблаговременно в ночное время и просившем трех хлебов, внушает тоже самое. Здесь сказано: аще не даст ему востав, зане друг ему есть: но за безочство его, востав, даст ему, елика требует (Лук. XI, 8). Итак, зная неизреченное человеколюбие Господа нашего, будем обращаться к Нему, обнаруживая и как бы пред собственными глазами представляя каждое порознь из наших прегрешений, вместе с тем испрашивая прощения и за прежние грехи, чтобы, впредь оказывая большее тщание (в добрых делах), нам удостоиться тем большаго Его благоволения. Затем возвратимся, если угодно, к порядку нашего чтения. Взыде [9] же, говорит Писание, Лот от Сигора, и сиде в горе, сам и две дщери с ним: убояшася [10] бо жити в Сигоре: и вселися в пещеру сам и дщери его с ним (ст. 30). Праведник, еще будучи в сильном страхе по случаю казни, постигшей жителей Содома, отходит далеко и поселяется в горе, как сказано, с дочерьми своими. Он остался таким образом в совершенной пустыне и уединении только с двумя дочерьми, поселившись на горе. Рече же, говорит Писание, старейшая к юнейшей: отец наш стар, и никтоже есть на земли, иже внидет к нам, якоже обычно всей земли: гряди убо, упоим отца нашего вином, и преспим с ним, и возставим от отца нашего семя (ст. 31 и 32). С благоговением и с большим страхом, возлюбленные, будем внимать сказаниям божественнаго Писания. В нем ничего не написано без цели и напрасно, но все с пользою и к нашему благу, хотя мы иного и не разумеем, потому что мы не можем знать всего в точности, и хотя пытаемся, сколько можем, излагать причины некоторых (сказаний Писания), однако и затем много еще остается в нем сокровеннаго, сокровищ, скрытых от нас и неизследимых. Итак посмотри, как Писание, обо всем повествуя с ясностию и давая нам разуметь намерение дочерей праведника, представляет достаточное оправдание и для них, и для праведника, чтобы никто по случаю такого события не осуждал ни праведника, ни дочерей его, как будто бы такое кровосмешение произошло от невоздержания. Как же Писание оправдывает дочерей праведника? Рече, говорит, старейшая к юнейшей: отец наш стар, и никтоже есть на земли, иже внидет к нам, якоже обычно всей земли. Обрати внимание на цель, и ты освободишь их от всякаго осуждения. Они думали, что в мире все совершенно погибло и уже не осталось никого из людей; притом же видели и старость отца. Итак они говорят: чтобы не прекратился род наш и нам не остаться без имени (и древние более всего заботились о том, чтобы чрез преемство поколений продолжить род свой), - чтобы и нам, говорят оне, не подвергнуться совершенному уничтожению, так как отец наш уже склоняется к старости, а нам не с кем сочетаться, для распространения своего рода и оставления после нас семени, - гряди убо, говорит одна другой, чтобы этого не случилось, упоим отца нашего вином; так как отец наш сам никогда не потерпит и слышать об этом [11], то употребим обман, посредством вина. Упоиша же отца своего вином в нощи оной: и вшедши старейшая, преспа со отцем своим тоя нощи: и не поразуме он, егда преспа, и егда воста (ст. 33). Видишь ли, как божественное Писание оправдывает и праведника, и притом не однажды, а и в другой раз? Во-первых, тем, что дочери обманули его при помощи вина, оно показывает, что иначе оне не могли бы убедить отца склониться на такой поступок; а затем, случившееся, как я думаю, и свыше устроено было так, что по причине глубокаго сна и омрачения от вина, он вовсе и не знал случившагося. Таким образом, он не подвергся и осуждению. Только те грехи подвергают нас осуждению и наказанию, которые мы совершаем с сознанием и добровольно; а о праведнике, как видишь, Писание свидетельствует, что он совершенно не поразуме случившагося. Но здесь опять возникает другой вопрос, - касательно опьянения. И надобно все изследовать, чтобы неразумным и безстыдным не оставить никакого предлога (к злоречию). Что же мы скажем и об этом? То, что он подвергся опьянению не столько от невоздержания, сколько от скорби душевной.

     5. Итак, никто да не дерзает, осуждать праведника, или дочерей его. Да и не крайнее ли безразсудство и неразумие было бы - тех, кого божественное Писание освобождает от всякаго осуждения, и даже предлагает такое для них оправдание, осуждать нам, обремененным неизмеримою тяжестию прегрешений, не слушая слов ап. Павла, который говорит: Бог оправдаяй, кто осуждаяй (Рим. VIII, 33)? А что это случилось не просто и не без причины, но чрезмерная скорбь души, посредством употребления вина, довела его до совершенной безчувственности, послушай, что далее говорит (Писание): бысть же на утрие, и рече старейшая к юнейшей: се аз преспах вчера со отцем нашим: упоим его вином и в сию нощь и вшедши преспи с ним, и возставим от отца нашего семя (ст. 34). Видишь, с какою правою мыслию оне это делали? Упоиша же и в ту нощь отца своего вином: и вшедши юнейшая преспа со отцем своим: и непоразуме, он, егда преспа, и егда воста (ст. 35). Посмотри, возлюбленный, как все это происшествие было делом божественнаго промышления, подобно тому, как (было) с первозданным человеком. Как тогда, во время его сна, Бог, взяв часть от ребра его, сделал это совершенно нечувствительно для него, и, сотворив из этого ребра жену, привел ее к Адаму, - таким же образом сделалось и на этот раз. И если взятие ребра совершилось нечувствительно (для Адама), так как Бог навел на него изступление, то тем более это могло быть в настоящем случае. И что божественное Писание внушает там, сказав: и наложи Бог изступление на Адама, и успе (Быт. III, 21), тоже означает и здесь словами: и непоразуме, он, егда преспа, и егда воста. И зачаша, говорит далее, от отца своего [12]. И роди старейшая сына, и нарече имя ему Моав, глаголющи: от отца моего. Сей отец Моавитом. Роди же и юнейшая сына, и нарече имя ему Аммон, глаголющи: сын рода моего. Сей отец Аммонитом (ст. 36-38). Видишь, что случившееся не было следствием невоздержания? И названия рожденным оне дали такия, которыя указывали на самое событие, и в именах детей, как бы на памятниках каких, начертали память случившагося, и тогда же предзнаменовали, что от них и от рожденных ими произойдут народы, и многочисленное потомство. Один, как сказано, будет отцем Моавитян, а другой - отцем Аммонитян.

     6. Впрочем тогда было еще начальное и первобытное время (человечества), и как все хотели чрез продолжение своего рода сохранить память о себе, то и дочери праведника прилагали к тому столько заботы. Но ныне, когда по благодати Божией состояние веры возвысилось и, по словам блаженнаго Павла, уже преходит образ мира сего (1 Кор. VII, 31), мы должны оставлять память по себе добрыми делами, чтобы и после отшествия нашего отсюда превосходство нашей добродетельной жизни было напоминанием и назиданием для взирающих на нас. Добродетельные и соблюдающие целомудрие не только в здешней жизни могут приносить весьма великую пользу взирающим на них, но и по окончании ея. Чтобы убедиться в этом, посмотри, сколько веков прошло до настоящаго времени, и мы, всякий раз, как скоро хотим возбудить в ком-либо ревность к целомудрию, представляем в пример благообразнаго, прекраснаго, юнаго Иосифа, в самом цветущем возрасте показавшаго такую твердость в сохранении целомудрия, - и таким образом стараемся побудить слушателей к подражанию этому праведнику. Можно ли, скажи мне, довольно надивиться этому блаженному (мужу), который, находясь в рабстве, в самом цветущем возрасте, когда наиболее воспламеняется огнь пожеланий, и видя госпожу, на него нападающую в неистовстве страсти, показал такое мужество и так твердо решился на подвиг целомудрия, что убежал от невоздержной женщины, лишившись своих одежд, но сохранив зато одежду целомудрия? И видно было здесь нечто новое и необычайное: агнец впал в когти волка, или, лучше сказать, львицы, и возмог спастись от нея. И как если бы голубь избег погибели от ястреба, так праведник вырвался из рук той женщины. Не столько удивительно мне кажется то, что три отрока в вавилонской пещи явились победителями огня и что тела их нимало не пострадали, сколько дивно и необычайно то, что этот праведник, вверженный в пещь более страшную, чем вавилонская, - я говорю о непотребстве египтянки, - остался неприкосновенным и вышел из нея, сохранив чистою одежду целомудрия. Впрочем и не удивляйся, возлюбленный; так как он с своей стороны употребил на то все силы, то имел и свыше помощь, которая содействовала ему, угашала то пламя, и среди пещи даровала ему росу от Духа Святаго. Видите, как люди добродетельные, и здесь находясь, и по преставлении отсюда, бывают для нас примерами к пользе нашей? Теперь мы для того и привели в пример этого праведника (Иосифа), чтобы все последовали ему. Итак будем все соревновать ему, станем выше чувственных обольщений и зная, что несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тьмы века сего (Ефес. VI, 12), будем так и вооружать себя. Представляя себе, что мы, облеченные телом, вынуждены бываем бороться с силами безтелесными, будем ограждать себя оружием духовным. Так как мы облечены плотию, но имеем брань с силами невидимыми, то Человеколюбец Господь уготовал для нас и оружие невидимое, чтобы силою этого оружия мы могли преодолевать естество противоборников наших. Итак, уповая на силу этого оружия, будем и с своей стороны употреблять все, что нужно: тогда будем в состоянии, ограждаясь этим духовным всеоружием, поразить в самое лице диавола. Он не может сносить молнии, исходящей от такого оружия, и хотя бы усиливался противостать ему, тотчас ослепляется его зрение. Благодать же Духа ниспосылается в обилии там, где соединяются целомудрие, честность и другия добродетели; потому и Павел говорил: мир имейте со всеми и святыню (Римл. XII, 18; Евр. XII, 14). Итак, увещеваю, будем очищать совесть нашу и разум, чтобы, освободившись от всякой нечистой мысли, нам привлечь на себя благодать Духа, победить козни диавола и удостоиться наслаждения вечных, неизреченных благ, которых да сподобимся все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

_{К предыдущей странице}     ^{Оглавление}      _{К следующей странице}