Св. Иоанн Златоуст, Толкование на святого Матфея Евангелиста. Беседа 36.

ИЖЕ ВО СВЯТЫХ ОТЦА НАШЕГО

ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
архиепископа Константинопольского
ИЗБРАННЫЕ ТВОРЕНИЯ

ТОЛКОВАНИЕ НА СВЯТОГО МАТФЕЯ ЕВАНГЕЛИСТА.

_{К предыдущей странице} ^{Оглавление} _{К следующей странице}

БЕСЕДА XXXVI.

И бысть егда соверши Иисус, заповедая обеманадесяти ученикам, прейде оттуда учити и проповедати во градех их (Матф. XI, 1).

1. Пославши учеников, Господь сам уклонился от них, чтобы дать им место и время делать, что велел. Если б сам Он находился с ними и исцелял, то никто не захотел бы идти к ученикам. Иоанн же, слышав во узилищи дела Христова, посла два от ученик своих, вопрошал Его, говоря: Ты ли еси грядый, или иного чаем (Матф. XI, 2, 3)? А Лука говорит, что ученики сами возвестили Иоанну о чудесах Христовых, и тогда уже Он послал их (Лук. VII, 17). Впрочем, это никакого не заключает в себе затруднения, а стоит только замечания: в этом обнаруживается зависть учеников Иоанновых к Иисусу. Но что говорится далее, должно быть тщательно исследовано. Что же именно? То, что сказал Иоанн: Ты ли еси грядый, или иного чаем? Тот, который знал Иисуса еще до чудес, извещен был о Нем от Духа, слышал от Отца, проповедовал о Нем пред всеми, посылает теперь узнать от Самого: Он ли это или нет? Но если сам не знаешь, точно ли это Он, то как же считаешь себя достойным вероятия, сказав свое мнение о неизвестном? Свидетельствующий о других наперед сам должен быть достоин вероятия. Не ты ли говорил: несмь достоин отрешити ремень сапогу Его (Лук. III, 16)? Не ты ли говорил: не ведех Его, но пославый мя крестити водою, Той мне рече: над Негоже узриши Духа сходяща и пребывающа на Нем, Той есть крестяй Духом Святым (Иоан. I, 33)? Разве ты не видал Духа в виде голубя? Разве не слыхал гласа? Разве не ты удерживал Его, говоря: аз требую Тобою креститеся (Матф. III, 14)? Разве не ты говорил ученикам: Оному подобает расти, мне же малитися (Иоан. III, 30)? Разве не ты учил весь народ, что Он будет крестить их Духом Святым и огнем (Лук. III, 16) и что Он есть Агнец Божий, вземляй грех мира (Иоан. I, 29)? Не проповедовал ли ты всего этого о Нем прежде знамений и чудес? Как же теперь, когда Он всем стал известен и слух о Нем прошел всюду, и мертвые воскресли, и бесы изгнаны, и столько произведено знамений, - тогда уже посылаешь ты спрашивать у Него? Что это значило? Ужели все слова Иоанновы были какой-нибудь обман, подлог, басня? И какой разумный человек сказал бы это? Не говорю уже об Иоанне, который взыграл во чреве матернем, проповедовал Христа прежде своего рождения, был гражданином пустыни, показал образец ангельской жизни. Напротив, если бы он был даже одним из людей обыкновенных и самых ничтожных, то не мог бы сомневаться после многочисленных свидетельств, данных как им самим, так и другими. Отсюда видно, что Иоанн посылал не по сомнению, и спрашивал не по неведению. Никто также не может сказать и того, чтобы он, хотя верно знал Иисуса, будучи в темнице, стал боязливее. Он не ожидал себе освобождения из темницы; а если бы и ожидал, то не изменил бы благочестию, твердо решившись принять всякую смерть. В самом деле, будучи к тому готовым, не показал бы он такого мужества пред целым народом, привыкшим проливать кровь пророков. Не осмелился бы обличить такого жестокого тирана, с таким дерзновением, среди города и торжища, во всеуслышание делая ему сильные выговоры, как малому ребенку. Если же он стал и боязливее, то как не постыдился учеников своих, пред которыми столько раз свидетельствовал о Христе, но через них стал спрашивать, когда надлежало через других, и хотя верно знал, что ученики его завидовали Иисусу и желали найти какой-либо случай? Как не постыдился народа иудейского, пред которым столько раз проповедовал о Христе? Да и как могло это служить ему к освобождению от уз? Не за Христа он ввержен был в темницу, не за то, что проповедовал Его силу; но за то, что обличал беззаконный брак. Не навлекал ли он этим на себя нарекания, что он подобен бессмысленному ребенку, или совершеннолетнему безумцу? Итак, что же значит такой поступок? Из сказанного видно, что сомневаться об Иисусе было несвойственно не только Иоанну, но и всякому, даже человеку совершенно несмысленному и безумному. Нужно однако, наконец, дать решение. Итак, для чего Иоанн посылал спрашивать? Для того, что ученики Иоанновы, как всякий приметить может, не расположены были к Иисусу и всегда Ему завидовали, что явствует из сказанного ими своему учителю. Иже бе с тобою, говорят они, обон пол Иордана, Емуже ты свидетельствовал еси, се Сей крещает, и вси грядут к Нему (Иоан. III, 26). И еще был спор у иудеев с Иоанновыми учениками об очищении. А в другом случае Иоанновы ученики, пришедши к самому Иисусу, говорили: почто мы и фарисеи постимся много, ученицы же Твои не постятся (Матф. IX, 14)?

2. Они еще не знали, кто был Христос; но почитая Иисуса простым человеком, а Иоанна более, нежели человеком, с досадою смотрели на то, что слава Иисусова возрастала, а Иоанн, как сам о себе говорил, приближался уже к концу. Все это препятствовало им придти к Иисусу, так как зависть преграждала доступ. Пока Иоанн находился с ними, он часто их вразумлял и учил, однако не убедил. Когда же приближался уже к смерти, еще больше о том заботился. Он опасался, чтобы не оставить им повода к превратному толкованию, и чтобы они не были навсегда отлученными от Христа. Он и с самого начала старался всех своих учеников обратить ко Христу; но так как не убедил в том, перед смертью оказывает уже большее усердие. Если бы, поэтому, он стал говорить: пойдите к Нему, Он лучше меня, - то этим не убедил бы людей, которые были привязаны к нему самому; напротив, они подумали бы, что говорит так из скромности и прилепились бы к нему еще более. А если бы стал молчать, опять ничего бы не вышло. Что же он делает? Выжидает случая от самих услышать, что Иисус творит чудеса; и тут сам не дает им советов, и не всех посылает, но только двоих, о которых может быть знал, что они способнее прочих уверовать, - чтобы вопрос не был подозрителен, и чтобы они из самых дел увидели разность между ним и Иисусом. И потому говорит: подойдите и скажите: Ты ли еси грядый, или иного чаем? Христос же, проникая в мысль Иоаннову, не сказал: точно, Я, потому что хотя и следовало так сказать, но это было бы опять неприятно для слушателей. Напротив, предоставляет самим заключить из дел. Евангелист говорит, что в то время, когда они пришли к Иисусу, Он исцелил многих. И какая тут была бы сообразность, когда спрашивают: Ты ли еси? ничего не сказать на это, а тотчас начать исцелять больных, если бы Христос не хотел этим внушить того, о чем я сказал? Свидетельство делами почиталось более убедительным и несомненным, чем свидетельство словами. Поэтому, как Бог, зная намерение, с каким Иоанн послал учеников, Христос в тот же час исцелил слепых, хромых и других многих - не с тем, чтобы, уверить Иоанна (на что было уверять уверенного?), но чтобы уверить сомневающихся учеников. И исцеливши, говорит: шедше возвестите Иоаннови, яже слышите и видите. Слепии прозирают, и хромии ходят, и прокаженнии очищаются, и глусии слышат, и мертвии возстают, и нищии благовествуют. И потом присовокупил: и блажен, иже аще не соблазнится о Мне (ст. 4-6), показав тем, что знает и тайные помышления их. Если бы Он сказал: точно, Я христос, - то, как заметил я, это могло быть для них неприятно и могло навести на мысль, хотя бы они и не высказали ее, подобно иудеям: Ты о себе сам свидетельствуеши (Иоан. VIII, 13). Вот потому сам Он и не говорит этого, а предоставляет им заключать обо всем из чудес, делая чрез то учение Свое неподозрительным и очевиднейшим. А вместе и их обличил тайным образом. Так как они соблазнялись о Нем, то обнаруживши их болезнь и предоставив все дело одной их совести, и никого не сделав свидетелем этого обличения кроме их самих, которые одни понимали это - тем больше привлек их к Себе, говоря: блажен иже аще не соблазнится о Мне, - говоря это, Он разумел собственно их. Но не ограничимся только высказанными нами мыслями. Чтобы сделать для вас истину более ясною, путем сопоставления с другими мнениями, нам нужно сказать и об этих последних. Что же говорят иные? Утверждают, что не та причина, какая нами указана; а та, что Иоанн действительно не знал. Не все было ему неизвестно. Что Иисус есть Христос, это он знал, а что хочет и умереть за людей, - того не знал, потому и сказал: Ты ли еси грядый? - то есть: Ты ли Тот, Которому должно сойти во ад? Но такое мнение не имеет основания; Иоанн знал и это. Об этом он прежде всего проповедовал, это первое засвидетельствовал, говоря: се Агнец Божий, вземляй грех мира (Иоан. I, 29)! Назвал же Агнцем, провозвещая крест; равно и словами - вземляй грех мира показал то же самое. Ведь не иначе, как только крестом совершено отъятие греха, о чем и Павел сказал: и рукописание, еже бе сопротивно нам, и то взят от среды, пригвоздив е на кресте (Колос. II, 14). Также когда сказал: Той крестит вы Духом (Лук. III, 16), пророчествовал о том, что имело последовать по воскресении. Но говорят: Иоанн знал, что Христос воскреснет и даст Святого Духа; а что будет распят, того не знал. Но как же бы Он воскрес, не пострадавши и не будучи распят? Чем же бы Иоанн был более пророка, если бы не знал того, что знали пророки?

3. Что Иоанн был больше пророка, засвидетельствовал сам Христос (Лук. VII, 28), а что пророки знали о страдании Христовом, известно всякому. Исаия говорит: яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пред стрегущим его безгласен (Ис. LIII, 7); а прежде этого свидетельства говорит: будет корень Иессеов и возстаяй владети языки; на Того языцы уповати будут (Ис. XI, 10, 11). Потом, говоря о страдании и о славе, за ним следующей, присовокупил: и будет покой Его честь. Этот пророк предсказал не только о том, что Христос будет распят, но и с кем: и со беззаконными вменися, говорит он (Ис. LIII, 12). Мало того, он предсказал даже и то, что Христос не будет оправдываться, когда говорит: Сей не отверзает уст Своих (ст. 7); и что будет осужден несправедливо, когда продолжает: во смирении Его суд Его взятся (ст. 8). А прежде Исаии то же говорит Давид, и описывает самое судилище такими словами: вскую шаташася языцы, и людие поучишася тщетным? Предсташа царие земстии, и князи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его (Псал. II, 1, 2). В другом месте говорит даже и об образе распятия: ископаша руце Мои и нозе Мои (Псал. XXI, 17), и со всею точностью изображает наглость воинов: разделиша, говорит, ризы Моя себе, и о одежди Моей меташа жребий (ст. 19). И еще в другом месте даже говорит, что поднесли Ему уксус: даша в снедь Мою желчь, и в жажду Мою напоиша Мя оцта (Псал. LXVIII, 22). Итак, пророки за столько лет описывают и судилище, и осуждение, и распятых с Ним, и разделение одежд, и метание о них жребия, и весьма многое другое, что все перечислять теперь нет нужды, чтобы не продлить слова, а Иоанн, больший всех пророков, не знал всего этого? Возможно ли это? Почему же он не сказал: Ты ли еси грядый во ад, но говорит просто: Ты ли еси грядый? Но это было бы еще смешнее прежнего. Говорят: Иоанн для того спрашивал об этом Иисуса, чтобы сошедши в ад проповедовать о Нем. Утверждающим это прилично сказать: братие, не дети бывайте умы, но злобою младенствуйте (1 Кор. XIV, 20). Только настоящая жизнь есть время для подвигов, а после смерти - суд и наказание. Во аде же, сказано, кто исповестся Тебе (Псал. VI, 6)? Чем же сокрушены врата медные, и стерты вереи железные? Телом Христовым. Тогда именно в первый раз явилось тело бессмертным, и разрушило владычество смерти. Впрочем это показывает только, что Им сила смерти разрушена, а не истреблены грехи умерших прежде пришествия Его. В противном случае, если Он освободил от геенны всех прежде умерших, то почему же сказал: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской (Матф. XI, 24)? Этим дано разуметь, что и они, хотя легче, однакож будут наказаны. И хотя они здесь уже понесли крайнее наказание, однако и это их не избавит. А если не избавит их, то не гораздо ли больше тех, которые здесь ни мало не пострадали? Итак, неправосудно, скажешь, поступлено с жившими прежде пришествия Христова? Нимало. Тогда можно было спастись и не исповедуя Христа. Не это от них требовалось, а то, чтоб они не служили идолам и знали истинного Бога. Господь Бог Твой, сказано, Господь един есть (Втор. VI, 4). Потому и Маккавеи заслужили удивление, так как все, что они ни претерпели, претерпели за соблюдение закона (1 Макк. I, 63); также три отрока и многие другие из иудеев, проводившие добродетельную жизнь и соблюдшие меру данного им познания, ни к чему более обязаны не были. Итак тогда, как я уже сказал, для спасения довольно было знать одного Бога; ныне же того не довольно, а нужно еще знать Христа. Потому Христос и говорил: аще не бых пришел и глаголал им, греха не быша имели: ныне же вины не имуть о гресе своем (Иоан. XV, 22). То же надлежит сказать и о делах. Тогда убийство губило совершившего его, а ныне губит и один гнев. Тогда прелюбодей и посягавший на чужую жену подвергался наказанию, а ныне наказываются и за воззрение похотливыми глазами. Как знание, так и добродетель ныне возведены на высшую степень. Итак, (в аде) не было нужды в предтече. В противном же случае, если неверные по смерти могут, обратившись к вере, спастись, то никто никогда не погибнет: тогда все покаются и поклонятся Христу. А что это истинно, послушай Павла, который говорит, что всяк язык исповесть, и всяко колено поклонится, небесных и земных и преисподних (Филип. II, 11, 10), и что последний враг испразднится смерть (1 Кор. XV, 26). Но от этой покорности никакой не будет пользы, потому что она произойдет не от доброго произволения, но уже, так сказать, от самой необходимости обстоятельств.

4. Не станем же вводить таких бабьих учений и иудейских басен. Послушай, что говорит Павел о живших до Христа: елицы бо беззаконно согрешиша, беззаконно и погибнут, рассуждает он о живших до закона; и елицы в законе согрешиша, законом суд приимут (Рим. II, 12), говорит о всех, живших после Моисея. И еще: открывается гнев Божий с небесе на всякое нечестие и неправду человеков (Рим. I, 18); и - ярость и гнев, скорбь и теснота на всяку душу человека, творящаго зло, Иудеа же прежде и Еллина (Рим. II, 8, 9). И подлинно, бесчисленное множество зол терпели тогда язычники; это доказывают как языческие истории, так и наши христианские писания. Кто, напр., исчислит плачевные события с вавилонянами или египтянами? А что те, которые хотя и не знали Христа, как жившие до пришествия Его во плоти, но удалялись идолопоклонства, покланялись единому Богу и проводили добродетельную жизнь, будут наслаждаться всеми благами, послушай, что об этом говорит Павел: слава же и честь и мир всякому делающему благое, Иудееви же прежде и Еллину (Рим. II, 10). Видишь ли, что таким людям за добрые дела уготованы великие награды, а делающим противное - казни и мучения? Итак, где неверующие геенне? Если жившие до пришествия Христова и не слышавшие ни об имени геенны, ни о воскресении, и здесь понесли наказание, и там еще будут наказаны, - то насколько более постигнет казнь нас, вскормленных обильным словом мудрости. Но согласно ли, скажешь, с разумом, чтобы люди, которые не слыхали даже о геенне, ввержены были в геенну? Они могут, ведь, сказать: если бы Ты угрожал нам геенною, то мы больше боялись бы, жили бы воздержно. Несомненно (разве нет?) они стали бы жить так, как живем теперь мы, которые ежедневно слышим, что говорят о геенне, и нисколько не внимаем тому. Да и то нужно сказать, что кого не удерживают наказания, которые под ногами, того еще менее удержат наказания будущие. Людей нерассудительных и грубого нрава то, что происходит у них на глазах и немедленно, обыкновенно вразумляет более, нежели то, что случится по прошествии долгого времени. Но, скажешь, мы живем в большем страхе, и в этом отношении с язычниками не поступлено ли несправедливо? Нимало. Во-первых, не те же подвиги предстоят нам, какие им; напротив, нам гораздо большие. А кто подъемлет большие труды, тому нужно иметь и большую помощь. А умножение страха - помощь не малая. Если же мы преимуществуем пред ними в том, что знаем будущее, то они преимуществуют пред нами тем, что на них тотчас налагаются жестокие наказания.

Но многие и об этом рассуждают иначе. Именно, говорят: где же правда Божия, когда согрешающий в чем-либо здесь наказывается и здесь, и там? Угодно ли, напомню вам собственные ваши слова, чтобы вы более не делали труда нам, но сами себе дали решение? Многие у нас, - слыхал я, - как скоро узнают, что убийце отрубили голову в суде, негодуют на то и говорят так: этот злодей и изверг совершил до тридцати или еще более убийств, а сам потерпел одну только смерть: какая тут правда? Итак, вы сами признаетесь, что одной смерти недостаточно для наказания: почему же теперь держитесь противного мнения? Потому что произносите суд не о других, но о себе. Вот как самолюбие препятствует нам вникнуть в справедливость! Когда судим о других, разбираем все до точности: а когда произносим суд о себе, ослепляемся. Если бы и о себе самих разобрали дело так же, как о других, то произнесли бы нелицеприятный приговор. И у нас есть грехи, заслуживающие не две и три, но тысячу смертей. И не говоря о прочих грехах, вспомним, сколько нас недостойно приобщается тайн? А причащающиеся недостойно повинны телу и крови Христовой (1 Кор. XI, 27). Итак, когда говоришь об убийце, примени это и к себе. Он убил человека, а ты повинен в убиении Владыки. Он совершил убийство, не приобщаясь тайн, а мы стали убийцами, вкушая от священной трапезы. Что же сказать о тех, которые угрызают, снедают, отравляют ядом многим братий? И что сказать о том, кто отнимает кусок у бедного? Если и не подающий милостыни есть уже отнимающий, то тем более похищающий чужое. Сколь многих разбойников хуже корыстолюбцы? Сколь многих человекоубийц, сколь многих расхитителей гробниц хуже лихоимцы? Сколько таких, которые, ограбив, жаждут еще крови? Нет, избави от этого Бог! говоришь ты. Теперь говоришь - нет! Скажи это тогда, когда будешь иметь врага: тогда вспомни эти слова, тогда покажи всю исправность жизни, чтобы и нас не постигла участь содомлян, и нам не подпасть казни гоморрян, и нам не потерпеть зол постигших тирян и сидонян, и более всего - чтобы не оскорбить Христа, что всего тяжелее и ужаснее. Хотя многим геенна и кажется ужасною, но я никогда не перестану вопиять, что оскорбить Христа - мучительнее и ужаснее самой геенны, и вам советую придти в то же чувство. Тогда мы и геенны избавимся, и будем наслаждаться славою Христовой, которую и да и сподобимся все мы получить, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа. Ему и слава и держава во веки веков. Аминь.