ИЖЕ ВО СВЯТЫХ ОТЦА НАШЕГО

ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
архиепископа Константинопольского

ИЗБРАННЫЕ ТВОРЕНИЯ

БЕСЕДЫ НА ПОСЛАНИЕ К РИМЛЯНАМ.

БЕСЕДА XXXII.

Молю же вы, братие, блюдитеся от творящих распри и раздоры кроме учения, ему же вы научистеся; и уклонитеся от них. Таковии бо Господеви нашему Иисусу Христу не работают, но своему чреву; и благими словесы и благословением прельщают сердца незлобивых (XVI, 17, 18).

К предыдущей странице       Оглавление

     1. Опять увещание и после увещания молитва. Сказав: остерегайтесь вводящих разделения и не слушайтесь их, (апостол) присовокупил: Бог же мира да сокрушит сатану под ноги ваша, и: благодать Господа с вами (ст. 20). Заметь же, как снисходительно он увещевает, делая это не как советник, но как слуга и даже с большим к ним уважением. (Апостол) называет их братиями и просит, говоря: молю вы, браmиe. Потом предостерегает их, обнаруживая козни вредных людей. Но так как эти люди не действовали явно, то (апостол) говорит: молю же вы, блюдитеся, то есть, тщательно исследуйте, узнавайте, испытывайте. Кого же именно остерегаться? Творящих распри и раздоры кроме учения, емуже вы научистеся, потому что разделение всего более подрывает церковь, это - диавольское оружие, им все ниспровергается. Пока единение соблюдается в теле (церкви), до тех пор диавол не может иметь доступа, но от разделения происходит соблазн. Отчего же разделение? От учений, противных учению (апостолов). Откуда же такие учения? От служения чреву и прочим страстям. Таковии бо, - говорит (апостол), - Господеви не работают, но своему чреву. Таким образом, не было бы ни соблазнов, ни разделения, если бы не было выдумано учение, противное учению апостольскому; указывая на это, (апостол) и говорит здесь: кроме учения. Он не сказал: которому мы научили, но: ему же вы научистеся, чем предупреждает их и показывает, что они совершенно убеждены, услышали и приняли учение. Что же нам делать с этими зловредными людьми? (Апостол) не сказал: идите против них и бейте, но: уклонитеся от них. Если бы они делали это по незнанию или по заблуждению, то их следовало бы исправить, но так как они с сознанием грешат, то удаляйтесь от них прочь. И в другом месте (апостол) говорит: отлучайтеся от всякаго брата безчинно ходяща (2 Солун. III, 6). И относительно (Александра) ковача он дает такой же совет Тимофею, говоря: от негоже и ты себе блюди (2 Тим. IV, 15). Потом, укоряя тех, которые осмеливаются вводить разделение, он показывает и причину этого их поступка, говоря: таковии бо Господеви нашему Христу не работают, но своему чреву. То же самое он говорил и в Послании к филиппийцам: имже бог чрево (Филип. III, 19). А здесь, как думаю, (апостол) делает намек на обратившихся из иудеев, которых обыкновенно всегда укоряет в чрезмерном чревоугодии. И в Послании к Титу он сказал о них: злии зверие и утробы праздныя (Тит. I, 12). Также Христос, обвиняя их в этом, говорит: снедаете домы вдовиц (Mф. XXIII, 14). И пророки обличали их в том же, - сказано: уты, утолсте, и отвержеся возлюбленный (Втор. XXXII, 15). Потому и Моисей увещевал их так: ядый и насытився вспомни Господа Бога твоего (VI, 11 и 12). И по свидетельству Евангелия иудеи говорили Христу: кое знамение являеши нам (Иоан. II, 18)? - и, оставив все остальное, упоминают только о манне. Таким образом, из всего можно видеть, что иудеи были заражены страстью чревоугодия. Как же брату Христа не стыдиться иметь учителями рабов чрева? Итак, чревоугодие служит причиной заблуждения, а способ злоумышления есть опять другая болезнь, именно - лесть. Благими словесы прельщают сердца незлобивых, говорит (апостол). Хорошо сказано: благими словесы. Услуги льстецов только на словах, а сердце их не таково, но исполнено коварства. Далее (апостол) не сказал: прельщают вас, но: сердца незлобивых. Даже и этим не ограничился, но, чтобы слова его показались не слишком резкими, продолжает: ваше бо послушание ко всем достиже (ст. 19). Это сказано не с тем, чтобы избавить их от стыда, но чтобы предупредить похвалами и множеством свидетелей удержать в повиновении. Не я один, говорит, свидетельствую, но целая вселенная. И не сказал (апостол): ваше благоразумие, но: ваше послушание, то есть повиновение, а это свидетельствовало о великой кротости. Радуюся же еже о вас. Немалая и это похвала. Потом за похвалой следует увещание. Освободив их от обличения, (апостол), чтобы они по забвению не могли сделаться более нерадивыми, снова делает им намеки и говорит: хощу же вас мудрых убо быти во благое, простых же в злое. Видишь ли, как тонко он опять обличает их, когда они и не подозревают этого, так как этим (апостол) намекает, что некоторые из них уже обольщены. Бог же мира да сокрушит сатану под ноги ваша вскоре (ст. 20). Так как (апостол) сказал о вводящих раздоры и соблазны, то говорит теперь о Боге мира, чтобы они смело надеялись на освобождение от них. Кто любит мир, тот ниспровергает все, нарушающее мир. И не сказал (апостол) - покорит, но, что гораздо важнее - сокрушит, сокрушит не только тех, которые вводят раздоры, но и вождя их - сатану. И не просто сокрушит, но сокрушит под ноги ваша, так что они одержат победу и сделаются знаменитыми вследствие этой победы. (Апостол) утешает также и непродолжительностью времени, а именно присовокупил - вскоре. Таким образом, в словах его заключались вместе и молитва и пророчество. Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами. Вот величайшее оружие, несокрушимая стена, непоколебимая крепость, - (апостол) для того и напомнил им о благодати, чтобы сделать их более ревностными. Если вы освободились от более опасного и освободились по одной благодати, то тем более освободитесь от меньшего, когда сделались и друзьями и присоединили собственные свои усилия.

     2. Видишь, как (апостол) не отделяет и молитву от дел, и дела от молитвы. Засвидетельствовав об их послушании, он потом стал молиться, показывая этим, что, если мы со всем усердием ищем спасения, то необходимо для нас и то, и другое, и собственные усилия, и благодать Божия. В благодати Божией мы не только прежде имели нужду, но и теперь имеем, как бы мы ни были велики и искусны. Целует вас Тимофей споспешник мой (ст. 21). Видишь опять обычные похвалы? И Лукий и Иасон и Сосипатр сродницы мои. Об Иасоне упоминает также и Лука и представляет на его мужество, говоря: влечаху его ко градоначальником, вопиюще (Деян. XVII, 6). Естественно, что и остальные были люди примечательные, так как (Павел) не упомянул бы просто о сродниках, если бы они не были подобны ему по благочестию. Целую вы и аз Tepmий, написавый послание cиe (ст. 22). И это немалая похвала - быть писцом Павла; но, конечно, Тертий говорит это не в похвалу себе, но чтобы служением своим привлечь к себе горячую любовь римлян. Целует вы Гаие странноприимец (xenoV) мой и церкве всея (ст. 23). Замечаешь ли, какой венец сплел ему (апостол), засвидетельствовав о столь великом его страннолюбии и собрав всю церковь к нему в дом? Словом xenoV он называет здесь странноприимца. А когда услышишь, что Гаий принимал у себя в доме Павла, дивись не только щедрости, но и строгой жизни Гаия, потому что, если бы Гаий не был достоин добродетелей Павла, то Павел и не пошел бы к нему в дом. Стараясь исполнить многие из заповедей Христовых более того, сколько ими предписывалось, (апостол) не преступил бы того закона, которым повелевалось наперед осведомляться о принимающих и останавливаться в домах у достойных. Целует вы Ераст строитель градский, и Куарт брат (ст. 23). Не без основания (апостол) прибавил слова: строитель градский, но как писал и филиппийцам: целуют вы иже от Кесарева дома (Фил. II, 22), чтобы показать, что проповедь коснулась и людей знатных, - так и здесь с тою же самою целью упоминает о достоинстве Ераста, давая этим понять, что внимательному к себе человеку не служат препятствием ни богатство, ни заботы по должности, ни другое тому подобное. Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами. Аминь (ст. 24). Видишь ли, чем должно все начинать и оканчивать? Это самое апостол положил и в основание своего послания, этим же и покрыл все здание, одновременно испрашивая римлянам у Бога благодать - мать всех благ и напоминая им о всех благодеяниях Божиих. Это преимущественная черта доблестного учителя - помогать ученикам не только словом, но и молитвою, почему и сказано: мы же в молитве и служении слова пребудем (Деян. VI, 4). Кто же будет молиться о нас, после того как Павел отошел от нас? Подражатели Павла, - сделаемся только достойными этого ходатайства о нас, чтобы не только здесь слышать нам голос Павла, но и по удалении туда удостоиться нам видеть Христова подвижника; или лучше сказать, если здесь будем слушать его, то, без сомнения, и там его увидим, и хотя будем стоять и не возле него, но, несомненно, увидим его во всем блеске близ царского престола, где славословят херувимы, где парят серафимы. Там мы и увидим Павла вместе с Петром, как главного и первоверховного в лике святых, и там вполне насладимся его любовью. Если в этой жизни он столько любил людей, что, при всем желании разрешиться и быть со Христом, предпочитал оставаться во плоти (Фил. I, 23), то тем более пламенную любовь он покажет там. Поэтому и я люблю Рим; хотя можно хвалить в нем многое - его обширность, древность, красоту, многолюдство, могущество, богатство, военные доблести, но, оставив все это, я прославляю его за то, что Павел при жизни своей писал к римлянам, весьма любил их, беседовал с ними лично и жизнь свою кончил в Риме. И город (Рим) этим знаменит более, чем всем прочим. Подобно великому и могучему телу, Рим имеет два светлые ока - тела этих святых апостолов. Не так блистательно небо, когда солнце разливает лучи свои, как блистателен город римлян, озаряющий все концы вселенной этими двумя светилами. Оттуда будет восхищен Павел, оттуда Петр. Помыслите и содрогнитесь, какое зрелище представит Рим, когда Павел и Петр восстанут там из своих гробов и будут восхищены во сретение Христа, какую розу поднесет Рим Христу, какие два венца украшают этот город, какие золотые цепи опоясывают его, какими обладает он источниками. Потому я и удивляюсь Риму, а не множеству золота, не колонам, не прочим украшениям, но этим столпам Церкви.

     3. Кто даст мне ныне прикоснуться к телу Павла, прильнуть ко гробу и увидеть прах этого тела, которое восполнило в себе недостаток скорбей Христовых, носило язвы Христовы, повсюду посеяло проповедь, прах того тела, в котором Павел обтек вселенную, прах тела, посредством которого вещал Христос, воссиял свет блистательнее всякой молнии, возгремел глас, бывший для демонов ужаснее всякого грома, при помощи которого Павел изрек те вожделенные слова: молилбыхся отлучен быти по бpamиu моей (Рим. IX, 3), в котором он говорил пред царями и не стыдился, а мы познали Павла и самого Владыку его. Не столько страшен для нас гром, сколько страшен для демонов голос его. Если демоны трепетали одежд его, то тем более голоса его. Этот голос привел демонов связанными, очистишь вселенную, прекратил болезни, изгнал порок, водворил истину; в этом голосе присутствовал сам Христос и всюду с ним шествовал; голос Павла был тоже, что херувимы. Как восседает Христос на небесных силах, так восседал он и на языке Павла. Подлинно достоин был принять Христа этот язык, вещавший только угодное Христу и, подобно серафимам, воспаривший на неизреченную высоту. Что превыспреннее такого голоса, который вещает: известихся бо, яко ни ангела, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина кая тварь возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе(Рим. VIII, 38, 39)? Сколько, ты думаешь, крыльев, сколько очей было у этого голоса? Потому-то он и говорил: не неразумеваем бо помышлений Его (2 Кор. II, 11); потому-то и бегали демоны, когда не только слышали вещания Павла, но и видели одежду его, хотя бы Павел и находился далеко. Я желал бы увидеть прах этих уст, посредством которых Христос изглаголал великие и неизреченные тайны, даже большие тех, какие возвестил сам, потому что как чрез учеников Он и совершил больше, так и изглаголал больше, - прах тех уст, которыми Дух дал вселенной дивные свои провещания. Чего не совершили благие уста Павла? Изгнали бесов, избавили от грехов, заградили уста мучителям, связали язык философов, привели. вселенную к Богу, убедили варваров быть любомудрыми, преобразовали все на земле и на небе устраивали таким образом, как желал Павел, потому что он, по данной ему власти, вязал и разрешал тех, кого хотел. Я желал бы увидеть прах не только уст, но и сердца Павлова, которое можно, не погрешая, назвать сердцем вселенной, источником тысячи бесчисленных благ, началом и стихией нашей жизни. Из этого сердца разливался на все дух жизни и передавался членам Христовым, будучи сообщаем не посредством жил, но посредством добровольных благих дел. Это сердце было так пространно, что вмещало в себе целые города, племена и народы. Сердце наше распространися (2 Кор. VI, 2), говорит (апостол). Однако же и это столь пространное сердце нередко сжимала и угнетала расширяющая его любовь, как говорит сам (Павел): от печали многие и туги сердца написах вам (2 Кор. II, 4). Я желал бы видеть и разрушившееся это сердце, которое воспламенялось против каждого из погибающих и вторично мучилось болезнями рождения о чадах, родившихся несовершенными, которое видит Бога (как сказано: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят), которое сделалось жертвою (жертва Богу дух сокрушен - Псал. L, 19), было превыше небес, пространнее вселенной, блистательнее луча солнечного, горячее огня, тверже алмаза и источило реки, как сказано: реки от чрева его истекут воды живы (Иоан. VII, 38). В этом сердце был источник текущий и напаяющий не лице земли, но человеческие души, из него и ночью, и днем истекали не простые реки, но источники слез, оно жило новой, а не этой - нашей жизнью. Живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. II, 20), говорит (Павел). Итак, сердце его было Христовым сердцем, скрижалью Духа Святого, книгой благодати. Оно трепетало за чужие грехи: боюся, говорит (апостол), еда како всуе трудихся в вас (Гал. IV, 2), да не како, якоже змий Еву прельсти (2 Кор. XI, 3), еда како пришед, не яцех же хожу, обрящу вас (2 Кор. XII, 20); а за себя оно и боялось, и имело дерзновение: боюся, говорит (апостол), да не како, иным проповедуя, сам неключим буду (1 Кор. IX, 27), и также: известихея, яко ни ангели, ни начала не возмогут разлучити нас (Рим. VIII, 38); оно удостоилось так возлюбить Христа, как не любил никто другой, презирало смерть и геенну, сокрушалось от братских слез: что творите, говорит (Павел), плачуще и сокрушающе ми сердце (Деян. XXI, 13); это сердце было самое терпеливое, однако же и в течение короткого времени не могло стерпеть отчуждения фессалоникийцев.

     4. Я желал бы увидеть прах рук, бывших в узах, - рук, чрез возложение которых (Павел) подавал Духа и которыми написал он эти письмена: видите, колицеми книгами, писах вам моею рукою (Гал. VI, 11), и еще: целование моею рукою Павлею (1 Кор. XVI, 21), - прах рук, увидев которые ехидна упала в огонь. Я желал бы увидеть прах очей, которые не напрасно потеряли зрение, прозрели во спасение вселенной и еще в теле удостоились увидеть Христа, которые смотрели на земное и не видели, созерцали незримое, не знали сна, бодрствовали среди ночей и не страдали тем, что свойственно завистникам. Я желал бы увидеть прах тех ног, которые обтекли вселенную и не утомились, которые были заключены в колоду, когда поколебалась темница, которые обошли обитаемую и необитаемую землю и многократно по ней путешествовали (Деян. XVI, 24, 26). Но зачем говорить в подробностях? Я желал бы увидеть гроб, в котором положено оружие правды, оружие света, члены ныне живые, но мертвые тогда, когда находился Павел в живых, члены, в которых жил Христос, члены распятые миру, члены Христовы, во Христа облеченные, храм Духа, святое здание, члены связанные Духом, пригвожденные страхом Божиим, носящие на себе язвы Христовы. Это тело ограждает Рим, оно надежнее всякого укрепления и бесчисленных стен. А с ним и тело Петра, потому что Павел почитал Петра еще при жизни: взыдох соглядати Петра (Гал. I, 18), говорит он. Потому благодать удостоила его и после смерти быть с Петром под одним кровом. Я желал бы увидеть этого духовного льва. Как лев, дышащий пламенем на стада лисиц, напал он на сборище бесов и философов и, подобно быстрой молнии, ворвался в диавольские полчища. И диавол не мог стоять против него прямо и открыто, но так боялся и трепетал, что, как скоро замечал его тень и слышал его голос, бежал далеко. Так Павел, будучи вдали, предал сатане впадшего в блудодеяние и потом опять исхитил из рук его (1 Кор. V, 35). Так поступал и с другими, чтобы научились не богохульствовать. И смотри, как Павел поощряет, возбуждает и укрепляет подчиненных своих. Так Ефесеям он говорит: несть наша брань противу крови и плоти, но к началом и ко властем (Ефес. VI, 12), и потом указывает на награду в небесном, говоря, что подвизаемся не ради земного, но ради неба и небесного; а другим пишет: не весте ли, яко аггелов судити имамы, а не moчию житейских (1 Кор. VI, 3)? Итак, размыслив о всем этом, будем мужественны. И Павел был человек, и он имел одинаковое с нами естество, и все прочее было у него общее с нами. Но так как он явил великую любовь ко Христу, то взошел превыше небес и стал с ангелами. Таким образом, если и мы захотим хотя нисколько вознестись и возжечь в себе этот огонь, то и мы будем в состоянии подражать святому (апостолу). А если бы это было невозможно, то (Павел) не восклицал бы: подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1 Кор. IV, 16). Итак, не будем только удивляться ему, не станем только изумляться пред ним, но и будем подражать ему, чтобы, по отшествии отсюда, нам удостоиться узреть его и участвовать в неизреченной славе, достигнуть которой да будет дано всем нам, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

К предыдущей странице       Оглавление