Нищим свойственно просить, а обнищавшему грехопадением
человеку свойственно молиться.
Молитва — обращение падшего и кающегося человека к
Богу. Молитва — плач падшего и кающегося человека пред
Богом. Молитва — излияние сердечных желаний, прошений,
воздыханий падшего, убитого грехом человека пред Богом.
Первое обнаружение, первое движение покаяния — плач
сердца. Это — молитвенный голос сердца, предваряющий
молитву ума. И скоро ум, увлеченный молитвою сердца,
начинает рождать молитвенные помышления.
Бог есть единый источник всех истинных благ. Молитва
есть мать и глава всех добродетелей
[1], как средство и состояние общения человека с
Богом. Она заимствует добродетели из источника благ —
Бога, — усвояет их тому человеку, который молитвою
старается пребывать в общении с Богом.
Путь к Богу — молитва. Измерение совершаемого пути —
различные молитвенные состояния, в которые постепенно
входит молящийся правильно и постоянно.
Научись молиться Богу правильно. Научившись молиться
правильно, молись постоянно, — и удобно наследуешь
спасение. Спасение является от Бога в свое время, с
неоспоримым сердечным извествованием о себе, молящемуся
правильно и постоянно.
Для правильности молитвы надобно, чтоб она
приносилась из сердца, наполненного нищеты духа; из
сердца сокрушенного и смиренного. Все другие состояния
сердца, до обновления его Духом Святым, признавай —
каковы и точно они — несвойственными кающемуся грешнику,
умоляющему Бога о прощении грехов своих и об
освобождении — как из темницы и оков — из порабощения
страстям.
Моисеевым Законом предписано было израильтянам только
на одном, назначенном от Бога месте, приносить все их
жертвы. И законом духовным назначено для христиан одно
духовное место для принесения всех их жертв, в
особенности же жертвы из жертв — молитвы. Это место —
смирение
[2].
Не нужны Богу наши молитвы! Он знает, и прежде
прошения нашего, в чем мы нуждаемся; Он, Премилосердый,
и на непросящих у Него изливает обильные щедроты. Нам
необходима молитва: она усвояет человека Богу. Без нее
человек чужд Бога, а чем более упражняется в молитве,
тем более приближается к Богу.
Молитва — причащение жизни. Оставление ее приносит
душе невидимую смерть.
Что воздух для жизни тела, то Дух Святой для жизни
души. Душа посредством молитвы дышит этим святым,
таинственным воздухом.
Когда восстанешь от сна, — первая мысль твоя да будет
о Боге; самый начаток мыслей твоих, еще незапечатленный
никаким суетным впечатлением, принеси Богу. Когда
отходишь ко сну, когда готовишься погрузиться в этот
образ смерти, — последние твои мысли да будут о вечности
и о царствующем в ней Боге.
Ангел открыл некоторому святому иноку следующий
порядок мыслей в молитве, благоугодный Богу: “Начало
молитвы должно состоять из славословия Бога, из
благодарения Богу за бесчисленные благодеяния Его; потом
мы должны принести Богу искреннее исповедание грехов
наших, в сокрушении духа, в заключение можем предложить,
впрочем с великим смирением, прошении Господу о наших
нуждах душевных и телесных, предоставляя благоговейно
исполнение и неисполнение этих прошений Его воле”
[3].
Начальная причина молитвы — вера: веровах, темже
возглаголах
[4] молитвою моею к милосердому Богу, благоволившему
заповедать мне молитву и давшему обетование внимать ей.
Вся елика аще молящеся просите, веруйте, яко
приемлете: и будет вам
[5], возвестил Господь. И потому, отвергнув всякое
сомнение и двоедушие, неотступно пребывай молитвою при
Господе, повелевшем всегда молитися и не стужатиси
[6] т.е. не приходить в уныние от тесноты
молитвенной, которая, в особенности сначала, тягостна,
невыносима для ума, привыкшего блуждать повсюду.
Блаженна душа, которая молитвою непрестанно стучится
в двери милосердия Божия, и жалобами на соперника
своего
[7] — на насилующий ее грех — непрестанно утомляет
Неутомимого
[8]: она возрадуется в свое время о чистоте своей и
о бесстрастии своем.
Иногда немедленно бывает услышано наше прошение;
иногда же, по словам Спасителя, Бог долготерпит о нас
[9], т. е. нескоро исполняет просимое нами: Он
видит, что нужно остановить на время это исполнение для
нашего смирения, что нужно нам утомиться, увидеть нашу
немощь, которая всегда обнаруживается очень резко, когда
мы бываем предоставлены самим себе.
Молитва, как беседа с Богом, сама собою — высокое
благо, часто гораздо большее того, которого просит
человек,— и милосердый Бог, не исполняя прошения,
оставляет просителя при его молитве, чтоб он не потерял
ее, не оставил это высшее благо, когда получить просимое
благо, гораздо меньшее.
Прошений, исполнение которых сопряжено с вредными
последствиями, Бог не удовлетворяет; не удовлетворяет Он
и тех прошений, которые противны Его святой воле,
противны Его премудрым, непостижимым судьбам.
В противность определению Божию просил великий Моисей
Боговидец, чтоб даровано ему было войти в землю
обетованную, и не был услышан
[10]; молился святой Давид, усиливая молитву постом,
пеплом и слезами, о сохранении жизни заболевшему сыну
его; но не был услышан
[11]. И ты, когда прошение твое не будет исполнено
Богом, покорись благоговейно воле всесвятого Бога,
Который, по недоведомым причинам, оставил твое прошение
неисполненным.
Сынам мира, просящим у Бога земных благ для
удовлетворения плотским вожделениям, возвещает святой
Апостол Иаков: Просите, и не приемлете, зане зле
просите, да во сластех ваших иждивете
[12].
Когда желаем предстать царю земному, то
приготовляемся к этому с особенною тщательностью:
изучаем, какое должно быть при беседе с ним настроение
наших сердечных чувств, чтоб по порыву какого-нибудь
чувства не увлечься в слово или движение, царю
неприятное; заблаговременно придумываем, что говорить
ему, чтоб говорить одно угодное, и тем расположить его к
себе; заботимся о том, чтоб самый наружный вид наш
привлек его внимание к нам. Тем более мы должны сделать
приличное приготовление, когда желаем предстать Царю
царей, и вступить молитвою в беседу с Ним.
Человек зрит на лице, Бог же зрит на сердце
[13]; но в человеке расположение сердца
наиболее сообразуется с положением лица его, его
наружности. И потому давай при молитве самое
благоговейное положение телу. Стой, как осужденный, с
поникшего главою, не смея воззреть на небо, с опущенными
вниз руками или сложив их сзади, как бы от связаны
веревками, как обыкновенно бывают связаны схваченные на
месте преступлены преступники. Звук голоса твоего да
будет жалостным звуком плача, стоном уязвленного
смертоносным орудием или терзаемого лютою болезнью.
Бог зрит на сердце. Он видит самые сокровенные,
самые тончайшие помышления и ощущения наши; видит все
прошедшее и все будущее наше. Бог — вездесущ. И потому
стой на молитве твоей, как бы ты стоял пред Самим Богом.
Точно ты стоишь пред Ним! ты стоишь пред Судьею твоим и
полновластным Владыкою, от Которого зависит твоя участь
во времени и в вечности. Употреби твое предстояние пред
Ним на устроение твоего благополучия; не допусти, чтоб
это предстояние, по недостоинству своему, послужило для
тебя причиною казней временных и вечных. Намереваясь
принести Богу молитву, отвергни все помышления и
попечения земные. Не занимайся мыслями, которые тогда
придут тебе как бы они ни казались важными, блестящими,
нужными. Отдай Божие Богу, а нужное для временной жизни
успеешь отдать в свое время. Не возможно в одно и тоже
время работать Богу молитвою, и занимать ум помышлениями
и попечениями посторонними.
Пред молитвою покади в сердце твоем фимиамом страха
Божия и святого благоговения: помысли, что ты прогневал
Бога бесчисленными согрешениями, которые Ему явнее,
нежели самой совести твоей: постарайся умилостивить
Судью смирением. Остерегись! не возбуди Его негодования
небрежением и дерзостью: Он благоволит, чтоб даже
ближайшие к Нему, чистейшие ангельские Силы предстояли
Ему со всяким благоговением и святейшим страхом
[14].
Риза души твоей должна сиять белизною простоты.
Ничего не должно быть тут сложного! не должны
примешиваться лукавые помыслы и ощущения тщеславия,
лицемерства, притворства, человекоугодия, высокоумия,
сладострастия — этих темных и зловонных пятен, которыми
бывает испещрена душевная одежда молящихся фарисеев.
Вместо жемчугов и алмазов, вместо золота и серебра,
укрась себя целомудрием, смиренномудрием, слезами
кротости и духовного разума, а прежде нежели получишь
эти слезы, слезами покаяния; укрась себя младенческим,
ангельским незлобием: вот драгоценная утварь! Когда
увидит Царь царей на душе эту утварь: склоняются к душе
— Его милостивые взоры.
Прощение всех, всех без исключения обид, и самых
тягчайших — непременное условие успеха в молитве.
Егда стоите молящеся, повелевает Спаситель,
отпущайте аще что имате на кого: да и Отец
ваш, иже есть на небесех, отпустит вам согрешения ваша.
Аще ли же вы не отпущаете, ни Отец вам, иже есть на
небесех, отпустит вам согрешения ваша
[15]. “Молитвы памятозлобных — посевы на камне”,
сказал преподобный Исаак Сирский
[16].
Умеренное, благоразумное, постоянное воздержание от
пищи и пития делает тело легким, очищает ум, дает ему
бодрость, а потому служит также приготовлением к
молитве. Невоздержание чрева соделывает тело тяжелым,
дебелым, ожесточает сердце, потемняет ум множеством
испарений и газов, восходящих из желудка в мозг. Едва
встанет пресыщенный или насытившийся на молитву, —
сонливость и леность нападают на него множество грубых
мечтаний рисуются в его воображении, сердце его не
способно придти в умиление.
Сколько вредно невоздержание, столько вреден, или еще
более, неумеренный пост
[17]. Слабость тела, происходящая от малоядения, не
позволяет совершать молитв в должном количестве и с
должною силою.
Количество молитвы определяется для каждого образом
жизни его и количеством сил душевных и телесных. Две
лепты вдовицы, принесенные ею в церковь и составлявши
все имение ее, оказались на весах правосудного Бога
большими, нежели значительные приношения богатых от
избытков их. Так суди и о молитве: назначь себе
количество ее соответственно силам твоим, помни
премудрое наставление великого наставника подвижников:
“если ты понудишь тело немощное на дела, превышающие
силы его, то этим влагаешь в душу твою помрачение, и
приносишь ей смущение, а не пользу
[18]”.
От здорового и сильного сложения взыскивается
соответствующая молитва. “Всякая молитва, сказал тот же
великий Отец, при которой не утрудится тело, а сердце не
придет в сокрушение, признается не дозревшим плодом:
потому что — такая молитва — без души
[19] ”.
Будучи занять общественными обязанностями, а если ты
инок то послушаниями, и не имея возможности уделять на
молитве столько времени, сколько бы ты хотел, не
смущайся этим: законно и по совести проходимое служение
приготовляет человека к усердной молитве, и заменяет
качеством количество. Ничто так не способствует к
преуспеянию в молитве, как совесть, удовлетворенная
Богоугодною деятельностью. Исполнению евангельских
заповедей настраивает ум и сердце к чистой,
исполненной умиления молитве, а истинная молитва
направляет мыслить, чувствовать, действовать, по
заповеданиям Евангелия.
Милосердие к ближним и смирение пред ними, выражаемые
наружными делами и питаемые в душе, в совокупности с
чистотою сердца, преимущественно от блудных помыслов и
ощущений, составляют основание и силу молитвы
[20]. Они — как бы крыле
[21] ее, которыми она возлетает к небу. Без них
молитва не может подняться от земли, то есть, возникнуть
из плотского мудрования: она удерживается им, как сетью
или силком; она возмущается, оскверняется, уничтожается
им.
Душа молитвы — внимание
[22]. Как тело без души мертво, так и молитва без
внимания — мертва. Без внимания произносимая молитва
обращается в пустословие, и молящийся так сопричисляется
к приемлющим имя Божие всуе.
Произноси слова молитвы неспешно; не позволяй уму
скитаться повсюду, но затворяй его в словах молитвы
[23] . Тесен и прискорбен этот путь для ума,
привыкшего странствовать свободно по вселенной; но путь
этот приводит ко вниманию. Кто вкусит великое благо
внимания: тот возлюбит утеснять ум на пути, ведущем ко
блаженному вниманию.
Внимание есть первоначальный дар Божественной
благодати, ниспосылаемый трудящемуся и терпеливо
страждущему в подвит молитвенном
[24].
Благодатному вниманию должно предшествовать
собственное усилие ко вниманию: последнее должно быть
деятельным свидетельством искреннего желания получить
первое. Собственное внимание обуревается помыслами и
мечтаниями, колеблется от них; благодатное —
преисполнено твердости.
Воспрещай себе рассеянность мыслей при молитве,
возненавидь мечтательность, отвергни попечения силою
веры, ударяй в сердце страхом Божиим, и удобно
приучишься ко вниманию.
Молящийся ум должен находиться в состоянии вполне
истинном. Мечтание, как бы ни было приманчивым и
благовидным, будучи собственным, произвольным сочинением
ума, выводит ум из состояния Божественной истины, вводит
в состояние самообольщения и обмана, а потому оно и
отвергается в молитве.
Ум, во время молитвы, должно иметь и со всею
тщательностью сохранять безвидным, отвергая все образы,
рисующиеся в способности воображены: потому что ум в
молитве предстоит невидимому Богу, Которого невозможно
представить никаким вещественным образом. Образы, если
их допустить ум в молитве, соделаются непроницаемою
завесою, стеною между умом и Богом. “Те, которые в
молитвах своих не видят ничего, видят Бога”, сказал
преподобный Мелетий Исповедник
[25] .
Если б во время молитвы твоей представился тебе
чувственно или изобразился сам собою в тебе умственно,
вид Христа, или Ангела или какого Святого, — словом
сказать, какой бы то ни было образ, — никак не принимай
этого явления за истинное, не обрати на него никакого
внимания, не вступи с ним в беседу
[26]. Иначе непременно подвергнешься обману и
сильнейшему повреждению душевному, что и случилось со
многими. Человек, до обновления его Святым Духом,
неспособен к общению со святыми духами. Он, как
находящийся еще в области духов падших, в плену и в
рабстве у них, способен видеть только их, и они нередко,
заметив в нем высокое мнение о себе и самообольщение,
являются ему в виде Ангелов светлых, в виде Самого
Христа, для погубления души его.
Святые иконы приняты святою Церковью для возбуждения
благочестивых воспоминаний и ощущений, а отнюдь не для
возбуждения мечтательности. Стоя пред иконою Спасителя,
стой как бы пред Самим Господом Иисусом Христом,
вездесущим по Божеству, и иконою Своею присутствующим в
том месте, где она находится. Стоя пред иконою Божией
Матери, стой как бы пред Самою Пресвятою Девою; но ум
твой храни безвидным: величайшая разница быть в
присутствии Господа и предстоять Господу, или воображать
Господа. Ощущение присутствуя Господня наводит на душу
спасительный страх, вводит в нее спасительное чувство
благоговения, а воображение Господа и святых Его
сообщает уму как бы вещественность, приводит его к
ложному, гордому мнению о себе, — душу приводит в ложное
состояние, состояние самообольщения
[27].
Высокое состояние — ощущение присутствия Божия! Им
удерживается ум от беседы с чуждыми помыслами,
наветующими молитву; по причине его обильно ощущается
ничтожество человека; по причине его является особенная
бдительность над собою, хранящая человека от согрешений,
даже самомалейших. Ощущение присутствия Божия
доставляется внимательною молитвою. Много способствует к
приобретению его и благоговейное предстояние пред
святыми иконами.
Слова молитвы, одушевляемые вниманием, проникают
глубоко в душу, убодают, пронзают, так сказать, сердце,
и производят в нем умиление. Слова молитвы, совершаемой
с рассеянностью, касаются как бы только поверхности
души, не производя на нее никакого впечатления.
Внимание и умиление признаются даром Святого Духа.
Только Дух может остановить волны ума, разбегающаяся
повсюду, сказал святой Иоанн Лествичник
[28]. Другой достоблаженный Отец сказал: “Когда с
нами умиление, тогда с нами Бог”
[29].
Достигший достоянного внимания и умилены в молитвах
своих, достиг состояния блаженств, называемых в
Евангелии нищетою духа и плачем. Он
разорвал уже многие цепи страстей, уже обонял воню
свободы духовной, уже носит в недрах своих залог
спасения. Не оставь теснин истинного молитвенного пути —
и достигнешь священного покоя, таинственной субботы: в
субботу не совершается никакого земного дела,
устраняются борьба и подвиг; в блаженном бесстрастии,
вне рассеянности, душа чистою молитвою предстоит Богу, и
упокоевается в Нем верою в бесконечную благость Его,
преданностью Его всесвятой воле.
В подвижнике молитвы преуспеяние в молитве сперва
начинает проявляться особенным действием внимания: от
времени до времени оно неожиданно объемлет ум, заключает
его в слова молитвы. Потом оно сделается гораздо
постояннее и продолжительнее: ум как бы прилепится к
словам молитвы, влечется ими к соединению с сердцем.
Наконец со вниманием внезапно сочетается умиление, и
соделает человека храмом молитвы, храмом Божиим.
Приноси Богу молитвы тихие и смиренные, а не пылкие и
пламенные. Когда соделаешься таинственным
священнослужителем молитвы: тогда взойдешь в Божию
скинию, и оттуда наполнишь священным огнем кадильницу
молитвенную. Огнь нечистый — слепое, вещественное
разгорячение крови —воспрещено приносить пред всесвятого
Бога.
Священный огнь молитвы, заимствуемый из Божией скинии
— святая любовь, изливаемая в истинных христиан Духом
Святым
[30]. Силящийся совокупить молитву с огнем крови,
мнит, в самообольщении своем, обманутый мнением о себе,
совершать служение Богу, а на самом деле прогневляет
Его.
Не ищи в молитве наслаждений: они отнюдь не
свойственны грешнику. Желание грешника ощутить
наслаждение есть уже самообольщение. Ищи, чтоб ожило
твое мертвое, окаменевшее сердце, чтоб оно раскрылось
для ощущения греховности своей, своего падения, своего
ничтожества, чтоб оно увидело их, созналось в них с
самоотвержением. Тогда явится в тебе истинный плод
молитвы: истинное покаяние. Ты возстенаешь пред Богом, и
будешь вопиять к Нему молитвою из бедственного состояния
души, тебе внезапно открывшегося; будешь вопиять, как из
темницы, как из гроба, как из ада.
Покаяние рождает молитву, и в сугубом количестве
рождается от дщери своей.
Наслаждение в молитве — исключительный удел святых
избранников Божиих, обновленных Святым Духом. Кто
увлекаемый порывами крови, увлекаемый тщеславием и
сладострастием, сочиняет сам себе наслаждения: тот
находится в горестном самообольщении. К такому сочинению
очень способна душа омраченная жительством по плоти,
душа, обманутая и обманываемая своею гордостью.
Ощущения, порождаемые молитвою и покаянием, состоят в
облегчении совести, в мире душевном, в примирении к
ближним и к обстоятельствам жизни, в милости и
сострадании к человечеству, в воздержании от страстей, в
хладности к миру, в покорности к Богу, в силе при борьбе
с греховными помыслами и влечениями. Этими ощущениями —
в которых однако же вкушение надежды спасения — будь
доволен. Не ищи преждевременно высоких духовных
состояний и молитвенных восторгов. Они совсем не таковы
на самом деле, каковыми представляются нашему
воображению: действие Святого Духа, от которого являются
высокие молитвенные состояния, непостижимо для ума
плотского
[31].
Научись молиться от всего помышления твоего, от всей
души твоей, от всей крепости твоей. Спросишь: что это
значит? — Этого нельзя иначе узнать, как опытом.
Старайся постоянно заниматься внимательною молитвою:
внимательная молитва доставить тебе разрешение вопроса
блаженным опытом.
Тягостным, скучным, сухим представляется молитвенный
подвиг для ума, привыкшего заниматься одними тленными
предметами. С трудом приобретается навык к молитве;
когда ж приобретается этот навык, тогда он делается
источником непрестанного духовного утешения.
Молитва, как уже сказано выше, мать всех
добродетелей: стяжи мать! с нею придут и чада ее в дом
души твоей, соделают его святилищем Божиим.
Пред начинанием всякого дела приноси молитву Богу; ею
привлекай благословение Божие на дела твои, и ею суди
дела твои: помышление о молитве останавливает от дел,
противных заповедям Божиим.
Кто пред всяким делом и словом обращается молитвою к
Богу о вразумлении, помощи и благословении: тот
совершает жительство свое как бы, под взорами Бога, под
Его руководством. Навык к такому поведение удобен;
ничего нет быстрее ума, сказал Великий Варсонофий,
ничего нет удобнее, как возводить, при всякой
встречающейся нужде, ум к Богу
[32].
В трудных обстоятельствах жизни учащай молитвы к
Богу. Вернее прибегать к молитвам, нежели к пустым
соображениям слабого человеческого разума, соображениям,
которые по большей части оказываются несбыточными.
Вернее опереться верою и молитвою на всемогущего
Бога, нежели — шаткими соображениями и предположениями —
на свой немощный разум.
Не будь безрассуден в прошениях твоих, чтоб не
прогневать Бога малоумием твоим: просящий у Царя царей
чего-нибудь ничтожного уничижает Его. Израильтяне,
оставив без внимания чудеса Божия, совершенные для них в
пустыне, просили исполнения пожеланий чрева — и еще
брашну сущу во устех их, гнев Божий взыде на ня
[33] .
Приноси Богу прошения, сообразные величию Его. Просил
у Него Соломон премудрости; получил ее, и с нею
множество других благ: потому что просил благоразумно.
Просил у Него Елисей благодати Святого Духа, сугубой
пред великим учителем своим, и прошение Его было
принято.
Ищущий в молитве своей тленных земных благ возбуждает
против себя негодование Небесного Царя. Ангелы и
Архангелы — эти вельможи Его —взирают на тебя во время
молитвы твоей, смотрят чего просишь ты у Бога. Они
удивляются и радуются, когда видят земного, оставившего
свою землю и приносящего прошение о получении
чего-нибудь небесного; они скорбят, напротив того, на
оставившего без внимания небесное, и просящего своей
земли и тления.
Нам заповедано быть младенцами злобою, а не умом
[34]. При молитве отвергается разум мира сего,
многоглаголивый и кичливый: из этого не следует, чтобы
принималось, требовалось в ней скудоумие. В ней
требуется разум совершенный, разум духовный, исполненный
смиренномудрия и простоты, выражающийся часто в молитве
не словами, а превысшим слов молитвенным молчанием.
Молитвенное молчание тогда объемлет ум, когда внезапно
предстанут ему новые, духовные понятия, невыразимые
словами этого мiра и века, когда явится особенно-живое
ощущение присутствующего Бога. Пред необъятным величием
Божества умолкает Его немощная тварь — человек.
Многоглаголание
[35], осужденное Господом в молитвах языческих,
заключается в многочисленных прошениях о временных
благах, которыми преисполнены молитвы язычников, в том
изложении витийственном, в котором они предложены
[36] — как будто риторические украшения,
вещественная звучность и сила слога могут точно так же
действовать на Бога, как они действуют на слух и нервы
плотских людей. Осуждая это многословие, Господь отнюдь
не осудил продолжительных молитв, как представилось
некоторым еретичествующим: Он сам освятил
продолжительную молитву, пребывая по долгу в молитве.
И бе обнощь (т.е. пребыл всю ночь) в молитве
Божией
[37], повествует о Господе Евангелие.
Продолжительность молитв угодников Божиих — не от
многоглаголания, но от обильных духовных ощущений,
которые являются в них во время молитвы, обилием и силою
этих ощущений уничтожается, так сказать, время, отселе
преобразуясь для святых Божиих в вечность.
Когда делатель молитвы достигнет преуспеяния в своем
блаженном подвиге: тогда разнообразие мыслей в псалмах и
прочих молитвословиях делается несоответствующим его
устроению. Молитва мытаря и другие кратчайшие молитвы
удовлетворительные выражают невыразимое, обширное
желание сердца, и часто угодники Божии в такой молитве
проводили многие часы, дни и годы, не ощутив нужды в
разнообразя мыслей для сильной, сосредоточенной молитвы
своей
[38].
Молитвы, сочиненные еретиками, весьма сходствуют с
молитвами язычников: в них многоглаголание; в них земная
красота слова; в них разгорячение крови; в них
недостаток покаяния; в них стремление на брак Сына Божия
прямо из блудилища страстей; в них самообольщение. Чужды
они Духа Святого: веет из них смертоносная зараза
духа темного, духа лукавого, духа лжи и погибели.
Велико занятие молитвою! Святые Апостолы для молитвы
и для служения Слову отказались от служения ближним в
телесных их потребностях. Не угодно есть нам,
сказали они, оставльшим слово Божие, служити
трапезам... Мы в молитве и служении Слова пребудем
[39], то есть, в беседе с Богом молитвою и в
беседе о Боге с ближними, возвещая им Триипостасного
Бога и вочеловечившегося Бога-Слово.
Занятие молитвою есть высшее занятие для ума
человеческого; состояние чистоты, чуждой развлечения,
доставляемое уму молитвою, есть высшее его естественное
состояние; восхищение его к Богу, чему начальная причина
— чистая молитва, есть состояние сверхъестественное
[40].
В сверхъестественное состояние восходят только святые
угодники Божии, обновленные Святым Духом, совлекшиеся
ветхого Адама, облекшиеся в Нового, способные
откровенным лицем души славу Господню взирать,
преобразующиеся в той же образ от славы в славу
действием Духа Господня
[41]. Большую часть Божественных откровений они
получают во время упражнения молитвою, как в такое
время, в которое душа бывает особенно приготовлена,
особенно очищена, настроена к общению с Богом
[42]. Так Святой Апостол Петр во время молитвы
увидел сходящую с неба знаменательную плащаницу
[43]. Так Корнилию сотнику во время молитвы явился
Ангел
[44]. Так, когда Апостол Павел молился в храме
Иерусалимском, явился ему Господь, и повелел немедленно
оставить Иерусалим: иди, яко Аз в языки далече послю
тя
[45], сказал Он ему.
Молитва заповедана Господом, так как и покаяние.
Конец молитвы, так как и покаяния, указан один: вход в
царство небесное, в царство Божие, которое — внутри нас.
Покайтеся, приближися бо царствие небесное
[46]. Царствие Божие внутрь вас есть
[47]. Просите, и дастся вам: ищите и обрящете:
толцыте и отверзется вам. Всяк бо просяй приемлет, и
ищай обретает, и толкущему отверзется. Отец, иже с
небесе, даст Духа Святаго просящим у Него
[48]. Бог не имать ли сотворити отмщение
избранных Своих вопиющих к Нему день и нощь и жалующихся
на насилие причиняемое им греховною заразою и бесами?
Глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре
[49]. Вход в царство небесное, которое святым
крещением насаждено в сердце каждого христианина, есть
развитие этого царства действием Святого Духа.
Спеши молитвою, жаждущая спасения душа, спеши в след
Спасителя, сопровождаемого Его бесчисленными учениками.
Зови вслед Его молитвою подобно жене Хананейской
[50]; не огорчайся продолжительным невниманием Его;
претерпи великодушно и смиренно скорби и унижения,
которые Он попустит тебе на пути молитвенном. Для успеха
в молитве непременно нужна помощь от искушений. По вере
твоей, за смирение твое, за неотступность молитвы твоей,
Он утешит тебя исцелением беснующейся от действия
страстей дщери твоей - исцелением твоих помышлений и
ощущений, претворив их из страстных в бесстрастные, из
греховных в святые, из плотских в духовные. Аминь.
[1] Лествица. Заглавие слова 28-го. Преподобный
Макарий Египетской. Слово 3. гл. 1.
[2] По объяснению преподобного Пимена Великого.
Алфавитный Патерик.
[3] Лествица. Слово 28-е, гл. VII.
[4] Пс. CV. 1.
[5] Марк. XI, 24.
[6] Лук. ХVIII, 1.
[7] Лук. XVIII, 3.
[8] Лествица. Слово 7, гл. 11.
[9] Лук. XVIII, 7.
[10] Второзак. III, 26.
[11] 2 Цар. 12.
[12] Иак. IV, 3.
[13] 1 Цар. XVI, 7.
[14] Пс. ХХХVIII, 8.
[15] Марк XI, 25, 26.
[16] Слово 89.
[17] Преподобный Кассиан. Слово о рассуждении.
Добротолюбие, ч. 4-я.
[18] Св. Исаак Сирский. Слово 85.
[19] Его же. Слово 11.
[20] Святой Исаак Сирский. Слово 56 и 57-е.
[21] Пс. LIV, 7.
[22] Преподобный Симеон Новый Богослов. Слово о трех
образах молитвы. Добротолюбие, ч. 1.
[23] Лествица. Слово 28, гл. 17.
[24] Каллист и Игнатий Ксанфопулы. Добротолюбие, ч.
4, гл. 24.
[25] Сочинение “о молитве” сего угодника Божия
помещено в книге Класы, издаются Оптиной пустыни.
[26] Преподобный Григорий Синаит. О прелести, главы
зело полезные. Добротолюбие, ч. 1.
[27] Слово преподобного Симеона о трех образах
молитвы.
[28] Лествица, Слово 28, гл. 17.
[29] Иеромонах Серафим Саровский.
[30] Рим. V, 5.
[31] Святой Исаак Сирский. Слово 55.
[32] Ответ 216.
[33] Пс. LXXVII, 30-31.— Эта статья и следующие за
ней две заимствованы из 5-го слова святого Исаака
Сирского.
[34] 1 Кор. XIV, 20.
[35] Матф. VI, VII, VIII.
[36] По объяснению блаженного Феофилакта
Болгарского.
[37] Лук. VI, 12.
[38] Иеромонах Серафим Саровский, инок особенно
преуспевший в молитве, препроводил тысячу дней и тысячу
ночей, стоя на камне и вопия ко Господу: Боже,
милостив буди мне грешному! Сказание о жизни и
подвигах О. Серафима. Москва, издание 1844 года.
[39] Деян. VI, 2, 4.
[40] Лествица. Слово 28.
[41] 2 Кор. III, 18.
[42] Святой Исаак Сирский. Слово XVI.
[43] Деян. Х, II.
[44] Деян. X, 3.
[45] Деян. ХХII, 17-21.
[46] Матф. IV, 17.
[47] Лук. XVII, 21.
[48] Лук. XI, 9-13
[49] Лук. XVIII, 7-8
[50] Матф. XV, 22-28
