Семинарская и святоотеческая библиотеки.

Семинарская и святоотеческая библиотеки

Семинарская и святоотеческая библиотеки.

3. БРАК, ДЕВСТВО, МОНАШЕСТВО

 
БРАК И ДЕВСТВО

     Святоотеческая традиция не создала развитого и детально разработанного богословия брака. Это связано прежде всего с тем, что в ранней Церкви необходима была защита девства: институт брака как таковой не оспаривался, и, поскольку он относился к сфере гражданского права, богословы не считали нужным специально обсуждать его. Девство, напротив, было явлением новым для языческого мира: идея девства как добровольного воздержания от полового общения, известная уже в ветхозаветной традиции,1 была разработана христианством в качестве едва ли не нормативной идеи2 и потому требовала специальной апологии. Многие Отцы ранней Церкви восхавляли девство: достаточно вспомнить имена Климента Римского, Игнатия Антиохийского, Афинагора (II в.), Оригена, Климента Александрийского, Тертуллиана, Мефодия Олимпийского (III в.). В IV в. отдельные трактаты о девстве пишут Афанасий Великий, Василий Анкирский, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин на Востоке, Амвросий Медиоланский и Августин на Западе. При этом в IV в. не появилось ни одного значительного произведения, которое бы осмыслило брак с богословской точки зрения: тема брака затрагивалась или в связи с девством, или в дисциплинарно-каноническом аспекте. В частности, Гангрский Собор (ок. 340 г.)3 издал серию правил против тех, кто, практикуя девство, гнушается браком или унижает брак.4 Сам факт появления этих правил указывает на то, что отношение к браку в христианской среде было неоднозначным и что многие христиане отдавали предпочтение девству.
     Если говорить о более поздней эпохе, то в латинской традиции отсутствие интереса к богословию брака связано с преобладающим влиянием Тертуллиана и Августина, которые оба имели отрицательное отношение к браку: Тертуллиан по причине своего нравственного ригоризма, который в конце концов увел его из Церкви; Августин - поскольку унаследовал неприязнь к браку от манихейства, через которое он прошел. Общим местом в западной традиции стало утверждение о том, что единственной целью и единственным оправданием брака является деторождение. Что же касается восточной традиции, то в ней теме брака не уделяли достаточного внимания - не в последнюю очередь потому, что большинство крупных богословов этой традиции были монахами и писали в расчете на читателей-монахов.
     В этом смысле трактат св. Мефодия Патарского (III в.) "Пир десяти дев" стоит несколько особняком. В нем содержится пространная апология девства как подражания образу жизни Христа; однако мы находим там несколько страниц, посвященных богословскому обоснованию брачного общения между мужчиной и женщиной. В частности, там проводится мысль о том, что это общение является "действием по образу Божию",5 поскольку через это сам Бог-Творец создает новые человеческие существа, когда мужское семя становится "причастным Божественной творческой силы".6 Библейский рассказ о сне (ekstasis, по переводу Семидесяти), который был наведен Богом на Адама в момент сотворения Евы из его ребра,7 аллегорически толкуется св. Мефодием как прообраз "наслаждения мужчины при половом общении, когда он, возжаждав (произвести на свет) потомство, приходит в экстаз, расслабляясь наслаждениями деторождения (в часы) сна, чтобы нечто, отделившееся от костей и плоти его, снова образовалось... в другого человека". В момент полового акта мужчина "делается участником плодотворения, предоставляя Божественному Создателю взять у него ребро, чтобы из сына сделаться самому отцом". Поэтому "не дерзко ли презирать чадотворение, которое не стыдится совершать сам Вседержитель Своими чистыми руками?"8
     Среди произведений Григория, посвященных той же теме, главным является стихотворная "Похвала девству", написанная в форме диалога между Браком (gamos) и Девством (partheniē): апология супружества, конечно же, влагается в уста Брака, а апология безбрачия - в уста Девства. Говоря о браке, Григорий обращается к тому же библейскому тексту, что и Мефодий:

 

Когда божественная тварь явилась на земле,
И земля - на долинах вечно-цветущего рая,
Но не было еще у человека помощника в жизни, подобного ему,
Тогда премудрое Слово совершило величайшее чудо:
Смертного, которого Он создал быть зрителем мира -
Мой корень и семя многообразной жизни -
Разделив на две части, великой животворящей рукой
Взяло из бока одно ребро, чтобы создать жену,
И в чресла обоих влив любовь (philtron - любовный напиток),
Побудило их стремиться друг к другу.9

 

     В этом отрывке мы не находим аллегории "экстаза" Адама, содержащуюся в "Пире" Мефодия Патарского, однако созвучную Мефодию мысль о том, что влечение мужчины и женщины друг к другу влито в их чресла самим Богом в тот момент, когда Он создал Еву из ребра Адама. Поэтому Брак в своем споре с Девством ссылается на божественный "закон", установленный в момент сотворения женщины из ребра мужчины: согласно этому закону, каждый родившийся на земле человек является плодом брака.10 Все ветхозаветные праведники были плодами брака и сами состояли в браке;11 даже Христос "хотя и в чистой, но в человеческой утробе зачат был, и родился от женщины обрученной, половину человеческого супружества смешав с Божеством".12
     Брак, согласно Григорию, есть прежде всего преодоление одиночества и замкнутости человека, обретение его второй половины, без которой жизнь человека неполноценна. В браке мужчина и женщина скреплены союзом любви и становятся "одной плотью".13 Любовь, соединяющая супругов, способствует их возрастанию в благочестии и любви к Богу:

 

Связанные супружеством, мы (служим) друг для друга и руками, и слухом, и ногами.
Брак и бессильного делает вдвое сильнее...
Общие (для супругов) заботы облегчают (им) скорби,
И общие радости для обоих еще слаще...
Соединившись телами, они единодушны, и к благочестию
Усердие друг в друге возбуждают одинаковой любовью (pothō).
Ибо брак не оставляет вдали от Бога,
Но, напротив, еще больше (приближает), потому что больше понуждает (любить)...
Таков брак; а жизнь без любви неполноценна,
Жестока, неприглядна, бездомна...14

 

     Отвечая на доводы Брака в пользу супружеской жизни, Девство указывает на то, что смыслом и оправданием безбрачия является также любовь - только не к человеку, а к самому Богу. Цель девства - "пропитавшись любовью, идти отсюда к высокоцарственному светоносному Богу".15 Вступая в общение с Богом, человек "оставляет любовь к персти (choos apeleipon erōta)".16 Супругом девы является Христос, "Который особенно приветствует безбрачных, хотя и за всех пригвожден, за всех поднял крест".17 Таким образом, девство не есть нечто совешенно чуждое браку: оно есть тоже брачный союз, но не между двумя людьми, а между человеком и Христом.18 Когда любовь ко Христу становится стержнем всей жизни человека, он не находит возможным разделить свою любовь между Христом и еще кем- или чем-либо. Любовь ко Христу - это интегральное и всеохватывающее чувство:

 

...Любовь слаба, если разделена
Между миром и Христом, тверда же, когда устремлена к Единому.
Или обладая всецело Христом, человек нерадит о жене,
Или, дав в себе место любви к праху, забывает о Христе.19

 

     Любовь есть чувство, сконцентрированное в одной точке, постоянное всматривание в лик любимого, нежелание оторвать взор от этого лика и обратить на что-либо другое:

 

Любовь (pothos), сосредоточенная на одном, приближает нас ко Христу,
Который любит любящего и видит взирающего (на Него),
Видит взирающего (на Него) и выходит навстречу приближающемуся (к Нему).
Чем больше кто любит, (тем больше) взирает; и чем больше взирает,
Тем больше любит...20

 

     Итак, смысл девства - во всецелой отдаче себя Богу, в полном посвящении всех мыслей и желаний Христу, в постоянной памяти о Нем и постоянном живом чувстве Его присутствия. Однако и в христианском браке присутствует Христос: Он - "Невестоводитель и Жених, Который чудодействует на браке и (Своим) присутствием оказывает честь супружеству".21 Присутствие Христа превращает воду в вино,22 и будни супружеской жизни - в непрестанный праздник:

 

Желаю вам всего наилучшего,- пишет Григорий новобрачным.- А одно из благ - чтобы Христос присутствовал на браке, ибо где Христос, там благолепие (eukosmia), и чтобы вода стала вином, то есть, все превратилось в лучшее.23

 

     Если девство есть полное воздержание от половой жизни, то и в браке необходимы чистота и целомудрие. "Да будет брак чист и без примеси скверных страстей",- говорит Григорий.24 По его мнению, хорош тот брак, который "есть только брак и супружество, и желание оставить после себя детей", а не тот, который "разжигает материальное (тело)".25 Целомудрие в браке выражается в том, чтобы воздерживаться от брачного общения в те дни, когда Церковь предписывает воздержание, например, в посты. Об этом Григорий говорит в "Увещании Олимпиаде": "Не предавайся безудержной плотской любви, не всегда наслаждайся брачным ложем; убеди супруга оказывать уважение священным дням (ēmasin hagnotatoisi)".26 Недопустима измена брачному ложу и нарушение супружеской верности,- подчеркивает Григорий.27 Второй брак разрешен Церковью из снисхождения, но третий недопустим: "Первый (брак) есть закон, второй - снисхождение, третий - беззаконие. А что сверх этого, то является скотством (букв. жизнью свиньи)..."28
     Таким образом, целомудрие является принадлежностью и девства, и христианского брака. В восточно-христианской традиции с понятием целомудрия (sōphrosynē) связана не только идея преодоления плотского влечения, будь то полное воздержание или особая дисциплина супружеской жизни, но и достижение совокупности совершенств, свойственных "целостной мудрости", которая заключается в постоянном пребывании человека с Богом.29 Именно в этом смысле забвение Бога, нарушение верности Богу и идолослужение в Ветхом Завете сравнивалось с блудом.30 Необходимо не только телесное, но и духовное целомудрие,- подчеркивает Григорий:

 

...(Нужно) быть целомудренным и по отношению к Божеству. Ибо блудом и прелюбодеянием называется не только грех по отношению к телу, но и всякий грех, особенно же беззаконие по отношению к Богу. Чем докажем это?- спросишь, может быть. Соблудили,- сказано,- в начинаниях своих.31 Видишь ли бесстыдное дело блуда? Сказано также: Соблудили с древом.32 Видишь, что есть и некая религия прелюбодейная? Итак, не прелюбодействуй душой, сохраняя телесное целомудрие.33

 

     Сравнивая брак и девство, Григорий ставит последнее выше первого. В этом он следует традиции, восходящей к апостолу Павлу.34 "Брак - хорошее дело,- говорит Григорий,- но не могу сказать, чтобы он был выше девства".35 "Брак законен и честен, но все же плотский; гораздо лучше свобода от плоти".36 Безбрачие "выше и божественнее, но труднее и опаснее"; брак "ниже, но безопаснее".37 Девство "чисто и совершенно отрешает от мира"; но и брак "честен и не совсем отлучает от Бога".38 Девство есть состояние Адама в раю, а половое общение началось после изгнания из рая.39
     Хотя Григорий никогда не говорит о браке как нечистоте, в некоторых текстах безбрачие противопоставляется браку как чистота (agneia): "Допускаю брак, но избираю чистоту",- говорит он о себе.40 В стихотворении "К девам" Григорий пишет:

 

Похвален для тебя брак, но нерастленность выше;
Брак - извинение страсти; чистота же есть светлость;
Брак - отец святых, а чистота - служение (Богу);
Ее и прежде, в установленные времена, уважали
Адам в раю, Моисей на горе Синай,
Захария, отец Предтечи,когда священнодействовал...
Когда был закон, и тени, и временные служения,
Тогда и брак имел первенство, как все еще младенчество;
Когда же буква отступила, и ее место занял дух,
Когда Христос пострадал плотью, произойдя от Девы,
Тогда воссияла и чистота, отсекающая мир,
Из которого мы должны вместе со Христом перейти в горнее".41

 

     В цитированном тексте развивается мысль о постепенном раскрытии идеала девства в ходе человеческой истории: эта мысль была высказана, в частности, св. Мефодием Олимпийским. Согласно последнему, когда человечество находилось в своем младенческом возрасте, Бог попускал людям вступать в супружество даже со своими сестрами, однако по мере его возрастания Бог через пророков и законодателей постепенно вводил запреты на кровосмешение и многоженство. Идеал единобрачия проповедовался пророками, однако это был лишь переходный этап, на котором человечество готовилось к восприятию тайны девства и целомудрия, раскрывшейся в жизни Иисуса Христа.42 Именно Христос является родоначальником девства как образа жизни совершенных:

 

Ибо надлежало Архиерею, Архипророку и Архангелу называться также и Архидевственником. В древности человек еще не был совершенным и потому не был в состоянии вместить то совершенство, каким является девство. Он, сотворенный "по образу" Божию, имел еще нужду в том, чтобы стать "по подобию". Для исполнения этого посланное в мир Слово сначала приняло наш образ, запятнанный многими грехами, чтобы мы... могли опять получить образ Божественный... Для этого Он, будучи Богом, и захотел облечься в человеческую плоть, чтобы и мы, взирая как бы на картине на божественный образ жизни, могли подражать Тому, Кто нарисовал ее.43

 

     Григорий Богослов повторяет мысли св. Мефодия, говоря о том, как тайна девства, прообразованная в Ветхом Завете, была полностью явлена в Новом Завете, когда Христос родился от Девы и избрал образ жизни девственника. Григорий тоже сравнивает Бога с Живописцем, начертавшим для людей образ девственной жизни:

 

Как человек, который на картине изображает бездушные подобия,
Сначала легкими и неясными чертами
Оттеняет образ (eidos), а потом
Разными красками выводит полное изображение (morphēn);
Так и девство, достояние всегда существуюшего Христа,
Прежде являлось в немногих (людях), и, словно тень -
Пока еще царствовал закон - живописуемое слабыми красками,
В немногих (чертах) возгоралось сокровенным светом.
Но когда Христос пришел через Матерь чистую,
Девственную, незамужнюю, богобоязненную, нескверную...
Тогда светлое девство воссияло для людей,
Отрешенное от мира и отрешающее (от себя) немощный мир,
Столь же предпочтительное браку и житейским узам,
Сколь душа предпочтительнее плоти... и Бог совершеннее человека.
И вокруг светозарного Царя предстоит сонм непорочный,
Небесный, от земли убегающий, чтобы быть богом,
Христоносный, служитель Креста, презритель мира,
Умерший для земного, заботящийся о небесном.
Это - светильники миру, светлейшие зеркала света:
Они видят Бога, а Бог - их, и они - Божии.44

 

     Здесь девство представлено как путь к боговидению и обожению. Если брак свойствен земному человеку, то девство является одной из характеристик человека обоженного: и Божия Матерь была Девой, и Христос был девственником. Более того, девство и чистота присущи самой природе Божества. В этом смысле Григорий говорит, что "первая дева есть чистая Троица".45 В Троице есть и любовь, и чадородие: три Лица Святой Троицы объединены любовью Друг к Другу, и Отец превечно рождает Сына; однако природе Божества чужда страстность, являющаяся неизбежной принадлежностью человеческого брака. Любовь царствует также между ангелами, однако и у них нет "ни брака, ни скорбей, ни забот, ни страстей..."46 Любовь, наконец, объединит всех, кто после всеобщего воскресения войдет в Небесное Царство, где "не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как ангелы на небесах".47
     Таким образом, и в браке, и в безбрачии Григорий видит путь к богообщению, необходимым условием которого является возрастание человека в любви. Смысл брака не ограничивается деторождением: его сущность - во взаимной любви супругов, перерастающей в любовь к Богу. Точно так же и безрачие не есть только воздержание от полового общения, но прежде всего стяжание любви к Богу, союз со Христом. Григорий ставит девство выше брака, однако делает акцент на целомудрии, необходимом и в браке, и в девстве. Только полная и интегральная любовь - к Богу, к другому человеку и к Богу, или к Богу через другого человека - может привести христианина к обожению и сделать его душу невестой Христа.
 
 


     1 О девстве в ветхозаветной традиции (в частности, о ессеях и о "терапевтах" Филона) см. Guillaumont. Origines, 13-37. Ср. Леон-Дюфур. Словарь, 261-262. ^

     2 Ср. Мф.19,10-12; 1 Кор.7,7; 7,24-25; Откр.14,4. ^

     3 Об историческом контексте этого Собора см. Gribomont. Basile I, 26-33. ^

     4 См. прав. 1, 9, 10 и 14. О недопустимости гнушения браком говорил во II в. Климент Александрийский (см. Строматы 3,18). ^

     5 Пир десяти дев, Феофила 1; SC 97,70. ^

     6 Феофила 5; SC 97,80. ^

     7 Быт.2:21. ^

     8 Феофила 2; SC 97,70-72. ^

     9 PG 35,530 = 2.135.  ^

     10 PG 37,539-540 = 2.138. ^

     11 PG 37,545-546 = 2.140. ^

     12 PG 37,547 = 2.141. ^

     13 Ср. Быт.2:24.  ^

     14 PG 37,542-544 = 2.129. ^

     15 PG 37,550 = 2.142. ^

     16 PG 37,553 = 2.142. ^

     17 PG 37,567 = 2.147. ^

     18 Ср. Brakke. Asceticism, 53. ^

     19 PG 37,563 = 2.146. ^

     20 PG 37,564 = 2.146. ^

     21 Сл.40,18,13-15; SC 358,236 = 1.554. ^

     22 Ср. Ин.2:9.  ^

     23 Письмо 232; ed.Gallay, 166 = 2.531. ^

     24 Сл.40,18,15-16; SC 358,236 = 1.554. ^

     25 Сл.37,17-20; SC 318,290 = 1.515. ^

     26 PG 37,1548 = 2.253. ^

     27 PG 37,572 = 2.148. ^

     28 Сл.37,8,7-8; SC 318,286 = 1.514. ^

     29 Иеромонах Софроний. Об основах, 22. ^

     30 Ср. Ос.1:2; 3:1 и др. ^

     31 Пс.105:39. ^

     32 Иерем.3:9.  ^

     33 Сл.37,18,27-19,8; SC 318,308-310 = 1.519-520. ^

     34 Ср. 1 Кор.7:32-35 и др.  ^

     35 Сл.37,10,1-2; SC 318,292 = 1.515. ^

     36 PG 38,90 = 2.171.  ^

     37 Сл.8,8,5-7; SC 405,258 = 1.179. ^

     38 Сл.19,7; PG 35,1052 = 1.292. ^

     39 PG 37,577 = 2.150. ^

     40 PG 37,644 = 2.173. ^

     41 PG 37,634-635 = 2.168. ^

     42 Пир десяти дев, Маркелла 2-4; SC 95,56-64. ^

     43 Пир десяти дев, Маркелла 4; SC 95,62-64. ^

     44 PG 37,537-538 = 2.137-138. ^

     45 PG 37,523 = 2.133. ^

     46 PG 37,524 = 2.134. ^

     47 Мр.12:24. ^


 

Семинарская и святоотеческая библиотеки
Пожелания, исправления и дополнения присылать по адресу: otechnik@narod.ru

Вернуться к оглавлению раздела | Перейти к главной странице