|
4. СВЯЩЕНСТВО, ЕПИСКОПСТВО
"ПАСТЫРЬ ДОБРЫЙ"
Григорий Богослов был первым восточно-христианским автором, написавшим специальный трактат о священстве:1 до него эта тема затрагивалась церковными писателями лишь эпизодически. Трактат Григория, написанный на заре его церковной карьеры, сразу после иерейской хиротонии, оказал прямое влияние на многие позднейшие сочинения на ту же тему, такие как "Шесть слов о священстве" Иоанна Златоуста (IV в.), "Пастырское правило" Григория Двоеслова (VI в.), Слово "К пастырю" Иоанна Лествичника (VII в.). В Православной Церкви трактат Григория и по сей день остается настольной книгой служителей Церкви; его изучают будущие священники в духовных семинариях. Остановимся на основных темах трактата, отражающих главные аспекты понимания священства Григорием Богословом.
Необходимость священства вырастает, по его учению, из иерархической структуры Церкви, которая есть тело, объединенное под Главой-Христом. Эта идея, восходящая к апостолу Павлу,2 вдохновляет Григория на рассуждение о порядке (taxis) как основе всего бытия Церкви, где, как в армии, есть начальник и подчиненные, как в стаде - пастырь и пасомые, как в школе - учитель и ученики, как на корабле - капитан и матросы. Иерархический строй спасает Церковь от безначалия-анархии; наличие священства и епископства обеспечивает единство Церкви как организма, в котором каждый член выполняет свою функцию.3
Священство - это прежде всего пастырство, забота об овцах, руководство стадом: Григорий пользуется образом, традиционным для библейского богословия. В Ветхом Завете Бог представлен как верховный Пастырь, а народ - как его стадо;4 книги пророков полны обличений в адрес недостойных пастырей, с которых Бог взыщет Своих овец.5 В Новом Завете Христос говорит о Себе как "Пастыре добром", Который, в отличие от лже-пастыря, "наемника", знает Своих овец по имени и заботится о них, охраняя стадо от волков, отдавая Свою жизнь ради их спасения, соблюдая единство стада и привлекая в него новых членов.6 Христос - тот Пастырь, для Которого дорога каждая из овец: Он выходит на поиски заблудшей овцы и, найдя ее, несет на Своих плечах.7 Оставляя землю, Он вверяет Своих овец Петру,8 а в его лице - прочим апостолам и всем будущим поколениям христианских пастырей.
Сравнивая труд священника с трудом пастуха,9 Григорий говорит о том, что гораздо труднее начальствовать над людьми, чем пасти скот. Пастуху нужно только найти для стада злачное место, чтобы овцы и волы имели достаточно воды и пищи; найдя такое место, он может спокойно, разлегшись в тени, играть на свирели или петь любовные песни. Христианскому же пастырю приходится учить людей добродетели, которая с трудом воспринимается падшим естеством человека: люди более склонны к злу, чем к добру.10 Управление церковной паствой - не просто профессия; это искусство, требующее усердия и мастерства. "Поистине искусством из искусств и наукой из наук кажется мне руководить человеком, самым хитрым и изменчивым из живых существ",- говорит Григорий.11
В этом же смысле труд священника сравнивается с работой художника, который должен опасаться того, чтобы стать "плохим живописцем прекрасной добродетели", или - что еще хуже - плохой моделью для других живописцев. Священнослужитель должен не только воздерживаться от зла, но и заниматься активным доброделанием, не только стирать в душе дурные образы, но и наносить на нее прекрасные;12 он должен "никакой меры не знать в добре и в восхождении, не столько считая прибылью приобретенное, сколько потерей - не достигнутое, всегда делая пройденное отправным пунктом для восхождения к более высокому".13 Таким образом, идея бесконечного духовного прогресса, постоянного восхождения к все более высокой ступени совершенства - одна из ключевых идей мистического богословия св. Григория Нисского14 - осмысливается Григорием Богословом в контексте учения о христианском пастырстве. Сравнение священника с живописцем дает двойную перспективу значения священника в жизни Церкви: во-первых, он работает над созданием своего собственного образа, никогда не останавливаясь на достигнутом и всегда стремясь к высшему; во-вторых, он становится иконой, по образцу которой каждый человек, будучи художником собственной жизни, может создавать свой образ. О пастыре как "образце" (eikōn) для верных "в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте", говорил еще апостол Павел.15
Труд священника сравнивается также с врачебным искусством; однако если последнее направлено на материальное и временное, то первое заботится о душе, которая нематериальна и божественна по происхождению. Врач предписывает больному лекарства, рекомендует профилактические средства, иногда даже употребляет прижигания и хирургическое вмешательство; однако гораздо труднее врачевать "нравы, страсти, образ жизни и волю", исторгая из души все животное и дикое и насаждая в ней все кроткое и благородное.16
|
По всем этим причинам считаю я нашу медицину гораздо труднее и значительнее, а потому и предпочтительнее той, что имеет дело с телами - еще и потому, что последняя мало заглядывает вглубь, но по большей части занимается видимым, тогда как наша терапия и забота всецело относится к сокровенному сердца человеку,17 и наш бой - с врагом, который воюет внутри нас и противоборствует нам, который в качестве оружия против нас использует нас самих и, что самое ужасное, предает нас греховной смерти. Перед лицом этого нам необходимы великая и совершенная вера, большее содействие со стороны Бога, но не меньшая и с нашей стороны ревность... Что же касается цели той и другой терапии.., то для одной - это или сохранить существующее здоровье и благополучие плоти, или возвратить утраченное.., для другой же - окрылить душу, вырвать ее из мира и отдать Богу, сохранить то, что по образу,18 если оно цело, поддержать - если под угрозой, восстановить - если повреждено, вселить Христа в сердца19 при помощи Духа, и, короче говоря, сделать того, кто принадлежит к высшему чину,20 богом и достойным высшего блаженства.21
| |
Итак, целью служения священника является обожение вверенных ему членов Церкви. Но для того, чтобы вести других к Богу, надо самому к Нему прийти; чтобы вести других к совершенству, надо самому стать совершенным; и чтобы врачевать недуги других, необходимо уврачевать собственную душу:
|
Такие мысли сопровождают меня ночью и днем. Они иссушают мой мозг, поглощают плоть, не позволяют быть дерзким или ходить с поднятыми высоко глазами. Они смиряют душу мою, собирают воедино ум, налагают узы на язык и заставляют думать не о начальственном положении, не об исправлении и научении других, что требует обилия дарований, но о том, чтобы мне самому избежать грядущего гнева и хотя бы в малой степени удалить с себя ржавчину пороков. Надо сначала очиститься, потом очищать; умудриться - потом умудрять; стать светом - потом просвещать; приблизиться к Богу - потом уже приводить к Нему других; освятиться - потом освящать... Кто же способен, как некую глиняную скульптурку, изготавливаемую за один день, создать защитника истины, который стоит с ангелами, славословит с архангелами, возносит жертвы на горний жертвенник, священнодействует вместе со Христом, воссоздает создание, восстанавливает образ (Божий), творит для высшего мира и - скажу больше! - является богом и делает других богами?22
| |
Священник, по учению Григория, есть посредник между Богом и людьми.23 Этим высоким призванием и определяется высота нравственных требований, предъявляемых к священнику. От него требуется на опыте познать все то, чему он будет учить своих прихожан, пройти самому тот путь, по которому он их поведет. Жизнь священника должна быть непрестанным и ежедневным подвигом: именно такой была жизнь апостола Павла и прочих апостолов, а до них - многих ветхозаветных пророков и праведников.24 В Священном Писании каждый священнослужитель может черпать примеры для подражания.
В понимании Григория главным делом священника является "раздаяние слова"25 - проповедь, учительство, богословствование. В его глазах священнослужитель - тот, кто правильно мыслит о Боге и способен учить людей догматам "о мире или мирах, о материи, о душе, об уме и умных природах, как добрых, так и злых, о связывающем все и управляющем всем Промысле.., а еще о нашем первом устроении и последнем воссоздании, о прообразах и истине, о заветах, о первом и втором пришествиях Христа, о Его воплощении, страдании и смерти, о воскресении, о конце мира, о суде и воздаянии.., и прежде всего о том, как нужно веровать в верховную и блаженную Троицу".26 Православный священник должен твердо противостоять триадологическим ересям и исповедовать единство Троицы при различии Ипостасей.27 Для того, чтобы православно учить о Боге, необходимы для священника нравственная чистота и содействие Святого Духа, благодаря Которому только и можно мыслить, говорить и слушать о Боге, "ибо прикасаться к Чистому может только тот, кто чист и кто подобен Ему".28
Другим не менее важным делом священника, помимо проповеди и учительства, является собственно служение алтарю, молитва за народ, совершение Евхаристии. Именно в этом служении наивысшим образом проявляется роль священника как посредника между Богом и людьми; именно этот аспект священнического служения вызывал наибольшее благоговение со стороны Григория, который искренне считал себя недостойным приносить Богу бескровную Жертву. Говоря об этом, Григорий пользуется образом Моисея, столь дорогим для всех членов Каппадокийского кружка, а также другими ветхозаветными образами:
|
Слышу о самом Моисее, что, когда беседовал с ним Бог, многие были призваны на гору.., но было повелено, чтобы прочие поклонились издали, приблизился же один Моисей... И прежде этого в начале законоположения трубы, молнии, громы, мрак, горя вся дымящаяся, страшные угрозы... и другие подобные ужасы удерживали других внизу, и великим благом было для них слышать голос Божий после соответствующего очищения, Моисей же и восходит, и внутрь облака вступает, и закон получает, и скрижали принимает - для большинства скрижали писанные, для тех же, кто выше толпы, духовные... Знаю также, что... не позволялось ни входить во святилище, если хоть малая нечистота сохранялась в теле и душе; тем более не дерзали часто входить во святое святых, куда мог войти только один и однажды в год;29 тем более недопустимым было смотреть на завесу, или очистилище, или кивот, или херувимов, и прикасаться к ним. Итак, зная это, а также и то, что никто не достоин великого Бога и Жертвы и Архиерея, если не представил прежде себя самого Богу в жертву живую и святую, не показал словесное служение, благоугодное Богу,30 не принес Богу жертву хвалы31 и дух сокрушенный..,32 как мог я дерзать приносить Ему внешнее жертвоприношение, вместообразное (antitypon) великих таинств?33 Или как мог я облечься в образ и сан иерея, прежде чем освятил руки преподобными делами..?34
| |
В заключительной части трактата Григорий развивает тему, с которой пастырские трактаты нередко начинаются - тему призвания. Непреодолимая для всякого священника антиномия заключается в том, что человек остро сознает свое недостоинство и вместе с тем слышит призывающий голос Бога, на который он должен откликнуться. Священство - задача, превосходящая силы всякого человека; на земле нет никого, кто мог бы справиться с ней своими силами. Тем не менее из рода в род, из поколения в поколение Бог избирает людей и поставляет их на служение алтарю, вопреки их недостоинству и нередко вопреки их нежеланию принять на себя бремя этого служения. Призвание и избрание зависит от Бога, но ответ на призвание - от человека: один соглашается сразу, другой медлит и колеблется. Сам Григорий, как мы помним, долго колебался и даже после рукоположения не сразу приступил к исполнению своих обязанностей. Для него дилемма состояла в том, что он считал себя неподготовленным к священнослужению и потому не желал принимать сан, тем не менее он боялся проявить непослушание своему отцу-епископу.
Размышляя над этой дилеммой, Григорий обращается к опыту ветхозаветных пророков, которые по-разному откликались на зов Божий, и ссылается, в частности, на библейский рассказ о бегстве пророка Ионы от лица Божия:
|
...Для него, пожалуй, было некоторое извинение... в том, что он отказывался от пророческой миссии, но для меня разве осталось бы какое-либо место для извинения или оправдания, если бы я продолжал упорствовать и отказываться от... возлагаемого на меня бремени служения? Ибо если бы... кто-то согласился со мной, что я гораздо ниже того (уровня), который (необходим) для священнослужения Богу, и что надо сначала стать достойным церкви, а потом - алтаря, и сначала достойным алтаря, а потом - начальственной (должности), то другой, пожалуй, не освободил бы нас от обвинения в непослушании... Но я снова обращаюсь к истории и, наблюдая самых благоискусных мужей древности, нахожу, что из тех, кого благодать избирала когда-либо для начальственного или пророческого служения, одни с готовностью откликались на зов, другие же откладывали (принятие) дара, но ни те, ни другие не подвергались осуждению: ни отказывавшиеся - за их боязнь, ни соглашавшиеся - за их готовность. Ибо одни благоговели перед величием служения, другие же с верой следовали за Призывающим. Аарон изъявил готовность, а Моисей прекословил; с готовностью послушался Исаия, а Иеремия боялся своей молодости и не прежде дерзнул на пророческое служение, чем получив от Бога обещание и силу, превосходящую возраст.35
| |
Во всех цитированных текстах ясно прослеживается одна мысль: высота священного сана требует от его носителей духовного и нравственного совершенства. В Слове 2-м Григорий нарисовал образ идеального священнослужителя, полностью соответствующего своему высокому призванию; задачей своей собственной жизни Григорий поставил возвышение до этого идеала. Двадцать лет спустя, на исходе своей епископской карьеры, он с церковной кафедры засвидетельствует, что поставленная задача им выполнена, и произнесет следующие слова:
|
Мало у меня стадо? Однако не носится по стремнинам. Тесен у меня загон? Однако недоступен для волков, не примет внутрь себя разбойника, и не войдут туда ни воры, ни чужаки. Знаю наверняка, что некогда увижу свою паству более многочисленной. Даже из нынешних волков многих надо будет мне причислить к овцам, а может быть и к пастырям. Это благовествует мне Пастырь добрый, ради Которого полагаю я душу за овец.36 Не боюсь и того, что стадо мало,37 ибо за ним удобно следить, так как знаю моих, и мои знают меня.38 Они знают Бога, и Бог знает их. Овцы мои слушаются голоса моего,39 который сам я услышал в Божественных Писаниях, которому научился от Святых Отцов, которому также учил во всякое время, не соображаясь с обстоятельствами времени, и не перестану учить; с которым я родился и с которым уйду. Их зову я по имени.., и они идут за мной,40 потому что питаю их на водах покоя;41 они следуют и за всяким пастырем, который таков, как я...42
| |
1 Слово 2-е (в рус. пер. Слово 3-е). Об этом трактате и о взглядах Григория на "царственное священство" см., в частности, Portmann. Paidagogia, 125-136. ^ |
2 Ср. 1 Кор.12:12-27; Кол.1:18 и др. ^ |
3 Сл.2,3,3-5,8; SC 247,88-92 = 1.24-25. Ср. идею порядка в Церкви по образу порядка, существующего в устройстве вселенной, в Сл.32,8-13; SC 318,100-112 = 1.466-469. ^ |
4 Ср. Пс.22:1; 79:2; Ис.40:11; Иерем.31:10 и др. ^ |
5 Ср. Иезек.34; Иерем.23:1-4 и др. ^ |
6 Ин.10:11-16. ^ |
7 Лк.15:4-7. ^ |
8 Ин.21:15-27ю ^ |
9 Риторический прием сравнения широко используется как в этом, так и в других Словах Григория. ^ |
10 Сл.2,9-12; SC 247,100-106 = 1.26-28. ^ |
11 Сл.2,16,3-6; 110 = 1.29. ^ |
12 Сл.2,13,1-14,10; 106-108 = 1.28. ^ |
13 Сл.2,14,10-13; 108 = 1.28. ^ |
14 См. Daniélou. Platonisme, 309; Rondeau. Exégèse, 517-531. ^ |
15 1 Тим.4:12. ^ |
16 Сл.2,16,6-18,11; 110-114 = 1.29-30. ^ |
17 1 Пет.3:11. ^ |
18 Ср. Быт.1:26. ^ |
19 Ср. Еф.3:17. ^ |
20 Т.е. принявшего св. крещение. ^ |
21 Сл.2,21,1-22,15; 116-120 = 1.31-32. ^ |
22 Сл.2,71,1-12; 73,11-18; 182-186 = 1.50-51. ^ |
23 Сл.2,91,17-19; 208 = 1.56. Ср. Сл.2,53,11-12; 160 = 1.43. ^ |
24 Сл.2,50-69; 156-182 = 1.37-50. ^ |
25 Сл.2,35,1; 132 = 1.36. ^ |
26 Сл.2,35,8-36,7; 134-136 = 1.36. ^ |
27 Сл.2,37-38; 136-140 = 1.36-37. ^ |
28 Сл.2,39,4-6; 140 = 1.37. ^ |
29 Ср. Исх.30:10. ^ |
30 Ср. Рим.12:1. ^ |
31 Ср. Пс.49:14. ^ |
32 Ср. Пс.50:19. ^ |
33 Выражение "вместообразные" встречается в Литургии св. Василия Великого и относится к хлебу и вину Евхаристии, под "образом" (видом) которых верующим преподается Тело и Кровь Христа. ^ |
34 Сл.2,92,3-19; 94,8-95,9; 208-214 = 1.56-57. ^ |
35 Сл.2,110,2-11,5; 114,1-12; 230-236 = 1.62-63. ^ |
36 Ср. Ин.10:11. ^ |
37 Ср. Лк.12:32. ^ |
38 Ср. Ин.10:14. ^ |
39 Ср. Ин.10:27. ^ |
40 Ср. Ин.10:3-4. ^ |
41 Ср. Пс.22:2. ^ |
42 Сл.33,15,14-16,4; SC 318,190 = 1.490. Ср. Сл.9,3; SC 405,306-308 = 1.190. ^ |
|
|