|
|
|
Митрополит Сурожский Антоний ПРАЗДНИКИ ГОСПОДСКИЕ (Проповеди) |
|
|
|
Воскресенье святых праотцев (24 декабря 1978 г.)
Среди святых, память
которых мы совершаем за две недели до Рождества
Христова, мне хочется обратить ваше внимание на
имена святого пророка Даниила и тех трех отроков,
которые были брошены в пещь огненную за их отказ
поклониться идолам.
О пророке Данииле хочу
сказать только одно: он был брошен на растерзание
диким зверям за то, что отказался хоть один день
остаться без молитвы; он отказался спасти свою
жизнь ценой того, что столько людей и так легко
делают изо дня в день: не поклониться Богу, не
восхвалить Его имя, не выразить Ему свою
преданность, не вознести заступническую молитву
печальника о людях перед Престолом Божиим он
счел невозможным даже ради того, чтобы спасти
свою жизнь. Над этим нам стоит задуматься...
Об отроках, которые были
брошены в пещь огненную, я хочу сказать две вещи:
первое – они тоже оказались готовы скорее быть
сожженными заживо, чем поклониться идолу, статуе
царя, образу земной власти, и по приказу
отступить от Бога для того, чтобы служить другим
ценностям – земным. Разве не именно это делаем мы
изо дня в день, подчиняясь всякому повелению,
служа всем земным ценностям, предпочитая
безопасную жизнь опасности быть Божиим
человеком?
А второе: каждому
откровению о святости людской, о величии
человеческого духа, о безграничной преданности
Богу людей, подобных нам, всегда сопутствует
некое откровение о Самом Боге. И вот эти три
отрока отказались поклониться идолу и были
брошены в пещь огненную, так страшно разжженную,
что она издали обжигала подходящих к ней; и
царь-мучитель решил посмотреть, как они страдают;
и он подошел как можно ближе к этой пещи; и
обратился он к своим советникам: Не трех ли людей
в цепях бросили мы в эту печь? Каким же это
образом я вижу там четырех, движущихся свободно,
и один из них – Сын Божий?.. В ответ на верность
этих трех отроков Христос Спаситель сошел к ним
еще до Воплощения, в сиянии Своего Божества, и в
образе человеческом освободил их от уз, спас от
смерти и прославил их перед лицом царя-мучителя и
его клевретов.
Вот что нам говорит о Боге
это событие: там, где горит страдание, там, где
пламенеет искушение, там, где ужас смерти
охватывает людей – Бог в их среде, не чужой, не
призывающий их, как бы извне, к терпению, которого
Он Сам не проявил бы, не спасающий извне, без
участия в их страдании. Наш Бог сошел в нашу
среду, Он приобщился всему, что составляет
человеческую судьбу; огненное искушение и
испытание Он пережил и устоял; и среди огненного
испытания Он дает свободу тем, которые остаются с
Ним. В самые глубины человеческого ада Он сошел, и
там возвестил свободу и победу Божию, и новую
жизнь людям.
Разве пред таким Богом
можно не поклониться? Разве можно Ему отказаться
служить? Разве можно предпочесть какие-либо
другие ценности, чем ценности Божии, Христовы на
земле, и отдаться другой власти, чем власти
Христовой?
Подумаем и об этом: идет
на нас день Рождества Христова – как мы Его
примем? В этот день Он сходит на землю, вступает в
ограничение твари, вступает в уродство падшего
мира, углубляется в ад греха, оставаясь
безгрешным, – и все по любви к нам...
Найдется ли в нас
великодушие ответить любовью на любовь, найдется
ли в нас мужество, как у Даниила и отроков
еврейских и несметного числа святых, ответить на
Его призыв стать Божиими людьми? Когда мы
вглядываемся в списки святых, как поражают такие
слова: святой такой-то – с женой и двумя детьми;
такой-то – с братом и таким-то числом друзей... И
эти друзья, и эти братья, и эти жены насчитываются
тысячами и тысячами; они были, как мы, хрупки, они
тоже боялись боли, они тоже хотели жить. Но они
предпочли верность любви предательству –
предательству в малом, и поэтому оказались
способными быть верными во многом.
Начнем и мы с малого:
будем верны Богу во всем том, что доступно нашим
малым силам, и вырастем мы в меру тех людей,
которые во многом оказались верны и вошли в
радость, в славу Господа своего. Аминь.
|
|