Свобода как способность личности к самоопределению - проблема, которая волнует человечество с давнейших времен. Возникает эта проблема из опытного переживания человеком своей несвободы, с одной стороны, и стремления к свободе - с другой. Антономия свободы и необходимости лежит в основе умопостижения тайны человеческой свободы. Изначально существуют два аспекта этой проблемы: внутренняя свобода человека (при общей философской постановке вопроса рассматривается обычно как свобода воли) и внешняя свобода, связанная с условиями существования человека в мире.
     В процессе осмысления опытного переживания возникают понятия, которые фиксируются в слове. Этимологический анализ слова "свобода" в различных языках, приведенный митрополитом Антонием Сурожским (21, с.2), свидетельствует о том, что различие первоначальных значений (отражающих существующие понятия) обусловлено направленностью нашей мысли. Эта направленность определяется либо религиозным мироощущением, либо мысль замыкается на посюстороннем существовании человека. Интересно в этом плане сопоставление слова "свобода" в санскрите и латыни. Санскритское слово "priya", от которого происходит немецкое Freiheit и английское "freedom", в глагольной форме значит "любить", "быть любимым", а как существительное - "мой любимый", "моя любимая".
     Митрополит Антоний говорит: "Ранняя интуиция санскритского языка определила свободу как любовное соотношение двух, причем любовное в самом глубоком смысле этого слова: "Я тебя достаточно люблю, чтобы тебя не поработить, я тебя так люблю, что хочу, чтобы ты был самим собой до конца, без того, чтобы я тебя определял, я тебя менял, чтобы я на тебя влиял".
     Мне кажется гениальной такая интуиция, которую мы находим в словах, причем настолько древних, что это почти говорит о рождении мысли из чистого опыта". Возможно, эта интуиция - прапамять древнего человека о божественной любви Творца к своему творению.
     Латинское "libertas" (свобода) изначально обозначало юридическое понятие - положение ребенка, родившегося свободным, потому что он рожден от свободных родителей, не от рабов.
     Производное от этого слова теперь обозначает в нашей жизни политические, общественные свободы: мое право распоряжаться своей судьбой, своей личностью, своей жизнью. Таким образом, мысль языческого Рима изначально обращена к земному социальному бытию человека.
     Что касается этимологии русского слова "свобода", которую установил Хомяков, то здесь нельзя не согласиться с Вл. Далем, что она не исчерпывающе достоверна. Хомяков производит слово "свобода" от "быть самим собой". Это скорее толкование понятия, что ближе к философскому определению, чем к прояснению первоначального" значения слова.
     Для религиозной и философской мысли проблема внутренней свободы человека, свободы его ведения имеет первостепенную важность - в связи с вопросом об ответственности человека за свои действия.
     Свобода воли выступает как возможность различных действий, как свободы выбора. При этом свобода мыслится не просто как отсутствие зависимости, но как нравственное самоопределение личности (творческое самополагание) и тем самым отличается от произвола, который Кант назвал "негативной свободой", а Н. Бердяев "формальной свободой": "Я хочу, чтобы было то, что я хочу".
     Точка зрения, утверждающая волю как самополагающую автономную силу, получила в истории философии название индетерминизма; позиция, отрицающая свободу воли и отстаивающая обусловленность воли, известна под названием детерминизма.
     Возможны два подхода к осмыслению человеческой свободы: религиозный и рационалистический. В первом случае вопрос о свободе - не предмет отвлеченного рассуждения, а проблема религиозно-нравственная, с необходимостью включающая отношения между Богом и человеком.
     Во втором случае человеческая мысль, оторвавшись от религиозных корней, стремится разрешить проблему свободы своими собственными усилиями: путем логических умозаключений (рационализм), полагаясь на творческое озарение (интуитивизм) или положительное знание (позитивизм) .
     При религиозном подходе к проблеме свободы граница умозрения проходит между язычеством и Библейским Откровением.