Вас занял вопрос о вечности мучений. – Доброе дело! Но стали вы об этом рассуждать и набрались недоумений, не умея решить которые, начали колебаться и в самой вере в этот догмат. Вам думается, что коль скоро есть недоумения против какого-либо догмата веры, то ему и верить нечего; потому что иначе вера будет будто не разумной, а слепой, – будет не вера, а суеверие. – По этой причине у вас в голове собрался большой шум. Не желая в чем-либо погрешить против веры, вы ищете вразумления. С удовольствием готов исполнить ваше желание, и как у вас вся путаница произошла оттого, что, боясь обличения в слепой вере, вы взялись за рассуждение умовое, которое и завело вас в накрывший вас туман, то сначала и скажу вам слово другое о вере слепой и неслепой и о том, в какой степени надо доверять своему уму в предметах веры.
     Слепой вере противоположна вера видящая. Какая же это? Вера видящая есть та, которая ясно видит, во что верует, и почему верует. Ясное видение, во что верует, обнимает все содержание веры, – что Бог есть един по существу и троичен в лицах, что Он весь мир сотворил словом Своим и о нем промышляет, и в целом и в частностях, что мы сотворены для лучшей жизни, но пали в прародителях и все томимся в изгнании, что беду сию мы сами на себя навели, но высвободиться из нее сами не имели возможности, почему воплотился Сын Божий и избавил нас от всего, чему подверглись мы вследствие падения. Своими страданиями, смертью, воскресением, вознесением на небеса и седением одесную Бога и Отца, – что для того, чтоб каждый из нас делался причастным благ спасения, совершенного Господом, Дух Святый сошел на апостолов и чрез них Церковь святую основал на земле, в коей Церкви и пребывает, всех верующих чрез святые таинства возрождая к новой жизни, укрепляя на всякое добро, очищая от всякого зла и освящая, и чрез все сие к вечной жизни приготовляя и Царства Небесного наследниками соделывая, – и что все верными сынами и дщерями Церкви Божией до конца себя сохраняющие несомненно Царство Божие наследят, а неверными ей оказывающиеся в ад попадут на вечные мучения. Все сие ясно зрит и ведает определенно видящая вера.
     Видит она ясно и определенно и основание, почему так верует. Но оснований этих у нее не много, а одно потому верует, что Сам Бог повелел так, а не иначе веровать, – основание самое разумное, разумнее и тверже которого ничего нет. Ибо что Бог сказал, то уже всеконечно есть совершеннейшая истина, против которой неуместны и возражения. В полном смысле настоящая вера и есть та, когда кто верует потому только, что так Бог повелел, и когда для того, чтоб уверовать, ничего больше не ищет, как узнать, как Бог повелел, и как только узнает, что Бог повелел так и так веровать, так и успокаивается на том полным успокоением, не допускающим никаких колебаний.
     Сия детская вера, беспрекословно верящая Богу – Отцу своему! Ее-то и требовал Господь, когда сказал: Если не будете как дети, не внидете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Из сего можете вы сами заключить, что кто иным каким-либо образом верует, о том нельзя не усомниться, войдет ли он в Царство Небесное.
     Такая детская вера не есть слепая, а видящая, и видящая все глазами чистыми, ничем не запорошенными. Она только в умовые исследования не пускается, а как узнает, что Бог так сказал, так и успокаивается. Это у нее самая верная, самая прочная и самая разумная основа на все верования. Слепая вера есть та, которая не знает, во что должно веровать, или если знает, то не полно, кое-как; равно не знает и того, почему должно веровать, и не заботится узнать ни того, ни другого. Такова большей частью вера простого нашего народа, но не исключительно: ибо и между лицами высшего и образованного круга очень много таких, если не наибольшая часть. И в простом народе не редкость сильная детская вера видящая, за которой куда гнать нашей ученой вере?!
     У нас вошло в обычай слепой вере противополагать разумную, а под разумной верой разуметь веру ученую, которая не довольствуется одним тем основанием, что «Бог так повелел, и верую», – но ко всему примешивает и соображения своего ума, и когда начнет говорить о предметах веры, то говорит о них так, как бы это было постижение его ума, стыдясь даже помянуть, что так Бог повелел, видя в этом унижение уму своему. У иных это доходит до того, что они и совсем верить не хотят ничему такому, что не сумеют подвести под начала своего разума и согласовать с суммой добытых им понятий и с установившимися в голове воззрениями на сущее. На сие скажу: никакого нет греха доискиваться некоторых умовых соображений в уяснение и полнейшее уразумение предметов веры. Это делали нередко и святые Отцы. Но надо заметить, что к существу веры это ничего не прибавляет, и есть совсем побочное или придаточное дело. Будь это или не будь, вера верующая Богу, как сказано, нисколько от того не теряет. Кто набрал себе таких соображений, не имеет у Бога преимущества пред тем, кто не имеет их, а искренно и ясно верует во все веруемое потому одному, что так Бог повелел. Это замечание надо крепко держать в уме, чтоб не породилось лукавое в сердце предпочтение своих соображений тому единственно прочному основанию: Бог так повелел, и верую. Ибо в таком случае человек выходит из детскости и сам себя подвергает опасности, в коей находятся не имеющие детской веры: аще не будете яко дети, не внидете в Царство Небесное. Как ни мудр будет ум, все ему окончательно надо стоять на том, что – Бог так повелел, и верую. Но само собой уже разумеется, что по мере того, как дается предпочтение своим соображениям, вера слабеет и теряет свое значение; а где своим только соображениям верят, там и совсем веры нет, а есть умствования о предметах веры.
     Когда строятся в уме умовые соображения о предметах веры, тогда наиболее приходят и недоумения, колеблющие веру. Правда, что они прокрадываются и в душу, детски верующую. Но тут им обычно никакого хода не дают, сразу прогоняя их, в той уверенности, что это наверное какой-либо кривотолк. Но также надобно поступать и тем, которые не довольствуются и не умеют довольствоваться простой верой. Недоумения против веры тоже суть в области веры, что дурные помыслы и позывы, противные добронравию и заповедям в сфере жизни. Последние как мы встречаем? Отталкиваем, – и конец. То же следует делать и с первыми. Пришли недоумения, отгони их мечем веры, и конец. И это будет самое разумное действование. Когда ясно ведомо, как Бог повелел веровать, разумно ли против того допускать возражения, а не только строить? Когда Бог говорит, тварь должна слушать и слушаться.
     Это первый акт – отбить недоумение, оставаясь на стороне веры, без колебаний. Когда это сделано и покой веры возвращен сердцу, тогда можно против недоумений искать разъяснений, кто хочет. И это немудрено. Их всегда можно найти в восстановлении точного учения о предмете веры, подвергшемся нападкам недоумения. Все недоумения исходят от того, что какой-нибудь предмет веры затемняется и ясное представление его не созерцается. Коль скоро этот недостаток будет восполнен, тотчас недоумение рассеется само собою.
     Грешат против сего много те, которые, лишь только родилось какое недоумение, тотчас переходят на сторону его и вражески готовы выступить против веры, мечтая в то же время, что они начинают действовать неким возвышенным образом, – не то, что иные невегласы слепцы, и проч. Хорошо ли делает тот, кто лишь только пришло дурное желание, тотчас переходит на сторону его и исполняет его? Конечно, дурно. Дурно делает и тот, кто как только родилось недоумение, тотчас вместе с ним начинает вооружаться против веры. Когда недоумение касается такого предмета, о котором известно Божие определение, то такого рода действование есть богоборство. Законный образ действования должен быть такой: пришли недоумения – не допускай их до сердца и не возмущай ими покоя веры; оттолкни их, стоя сердцем на стороне веры, а потом ищи разъяснения. Придет разъяснение – добре; не придет – беда не велика. Покой веры цел – не слепой, а той, которая видит и знает, как повелел Бог. Повелевает неложный Бог, а недоумения кует нам умишко – задорный, но слепой.
     Этими пояснениями теперь ограничусь. Рассеяние ваших недоумений отлагаю до следующего раза.