«Пришла, говорите, одна монахиня словоохотливая. Разговорились, и все по ниточке перебрали бывающее в монастыре. Слушалось спокойно и как будто в сласть. Но когда я осталась одна и стала все припоминать, поднялось смущение, все росло и росло, и наконец обратилось в бурю. Я свалилась будто в лихорадке; потом заперлась и не выходила, пока не успокоилась».
     И слава Богу, что успокоились. Теперь сядьте и рассудите, что это такое было? Растревожилось чувство правды, поднялась ревность по правде, и ну бушевать. Кажется, все это в порядке, как вы и думаете. А оно не в порядке. Оставляю в стороне предметы, произведшие смущение; беру самое смущение и говорю, что это враг над вами насмеялся. Вы не верите в его вмешательство в наши дела, – вот вам и награда от него за это; а Господь попустил это вам, чтоб опытом научить вас истине сей. Давно-давно я встречал книжку о внутреннем мире. Там, помнится, все сводится к следующему положению: умиротворившись, блюди мир сердца, отражая без жалости все, покушающееся нарушить его, все, как бы красно оно ни казалось. Припомнил я это и прописываю вам. Уж как ведь красно казалось происходившее в вас! Вы – Илия ревнитель огненный, с мечем в руке выступали на защиту законов правды. А смотрите, какой плод! Как лихорадка оттрепала! Такое смущение не могло иметь хорошего источника. Бог наш есть Бог мира, и все Божие мир приносит. И ревность по правде, когда она от Бога, бывает мирна, кротка, ко всем сострадательна, даже и к тем, кои нарушают правду. Посему уразумеете, что разжигавшая вас лютость ретивая не от Бога. Враг подсел к сердцу вашему и распалил его так неестественно, что вы свалились. Это первое.
     Второе, что следует вам взять в ум, вот что есть. Если б была правда в слышанном вами, враг не стал бы распалять вас так, потому что тогда он не на себя бы работал. Нам свойственно ратовать за правду, только разжигаться так несвойственно. Если б он разжег вас при правде, тогда вы погрешили бы только в степени распаления по ревности, а это ему не важно. Да тогда и самая правда дела не допустила бы до этого. Из этого заключить следует, что в слышанном вами нет правды. О монастырях и монастырных издавна ходит премного недобрых историй. И миряне и монахи с монахинями повторяют их, когда откроется случай, прилагая ко всякому монастырю, о каком ни зайдет речь, бывали ль в нем подобные случаи, или нет. Вот и монахиня та вам наболтала не знать что, и я, наверное, полагаю, что и сотой доли правды не было в ее речах. А вы из себя вышли, крича: «Ведь это ад, а не житье». Бывают, конечно, в монастырях случаи казистые, но все мелочь; бывают и сплывают, и толковать о том нечего.
     Так извольте поверить, что слышанное вами почти все ложь, и что враг взял эту ложь, и представив вам ее в виде правды, поджег вашу ревность по правде и распалил ее до неестественной степени. Вы обмануты, призрак истины приняли за истину, и ну лютовать. Пишу это не за тем, чтоб кого-либо обвинить, а за тем, чтоб навести вас на мысль, что вас враг обманул и насмеялся над вами, и чтоб вы от этого случая начинали, по крайней мере, вероятным считать вмешательство нечистой силы в дела наши.
     Положите же себе законом всякое смущение омрачающее считать действием мрачных сил, и с первого же появления смущения преграждать ему дальнейший ход и прогонять. Мир душевный чрез это всегда будет сохраняем, а при мире ясно будет ваше внутреннее и внешнее, и здравомысленное течение дел ваших расстраиваемо не будет.