Семинарская и святоотеческая библиотеки

Семинарская и святоотеческая библиотеки
Семинарская и святоотеческая библиотеки
    В богослужебных книгах колокол называется кампан, что этимологически связано с названием римской провинции Кампания, где добывалась лучшая медь для колоколов, с греко-латинским названием поля — campi и с названием растущего на полях цветка коло-кольчик — campanula. Есть мнение, что название колокола (кампан) обусловлено тем, что, как по полю беспрепятственно может идти человек, так по воздуху свободно распростра-няется звук колокола.
    По своей внешней форме колокол — не что иное, как опрокинутая чаша, из кото-рой как бы изливаются звуки, несущие в себе Божию благодать.
    В восточных православных странах в XI-XII вв. было немало противников колоко-лов, как принадлежности латинской Церкви, но в XII в. последовало официальное благо-словение на их употребление в Православной Церкви.
    Вначале колокола не имели постоянного места в храме: их подвешивали и в арках входных дверей, и внутри храмов, и в башнях куполов, и на отдельных звонницах близ храмов, и на воротах церковной ограды, на воротах монастырской стены. В Русской Церк-ви в древности для колоколов строились звонницы в виде стенки со сквозными проемами, в которых подвешивались колокола. С XIV в. на Руси появляются многоступенчатые башни с конусообразной или купольной кровлей, под которой находились колокола. Как и звонница, колокольни строились вначале отдельно от храмов. Но в московской архитекту-ре XVI-XVII вв., а затем повсеместно появились храмы, построенные вместе с колоколь-нями, которые входят в здание храма, составляя с ним целое. Такие колокольни ставятся с западной стороны храма так, что вход в храм осуществляется через нижний этаж коло-кольни, который может являться в таком случае притвором. Наряду с такими колокольня-ми продолжали сохранять и строить храмы с колоколами в куполах на кровле или в от-дельно стоящих колокольнях. Возникновение колоколен было обусловлено стремлением и возможностью создавать большие и звучные колокола. Кроме того, чем выше поднят ко-локол, тем дальше его слышно, так что высокая колокольня как бы заложена в самой идее колокола. Колокольня духовно может означать и гору, с которой Господь благовествовал Евангелие, и мачту корабля, где находится наблюдатель, возвещающий об опасности или приближении долгожданной цели плавания, и вершину земной истории человечества, на которой прозвучит архангельская труба, благовествующая о Христе грядущем и начале вечной жизни.
    В соответствии с требованиями Устава и значением богослужений различают не-сколько видов звона. Благовест — это звон, при котором ритмично ударяют в один коло-кол. Удары в разные колокола поочередно называются перезвоном или перебором. Слово “звон” также имеет узкий смысл, означающий удары в несколько колоколов одновремен-но. Звон, при котором ударяют в разные колокола одновременно в три приема с паузами между ними, называется трезвоном. Благовест бывает три раза: к вечерне, утрени и литур-гии, точнее, к часам перед литургией. К самой литургии бывает трезвон. К торжественным богослужениям за благовестом сразу следует трезвон. В особо торжественных случаях сначала бывает благовест, который переходит в перезвон (перебор), а за ним следует трез-вон.
    Звон во время литургии и утрени призывает верующих, находящихся вне храма, соединить свои молитвы с молитвами присутствующих на богослужении. Во время литур-гии благовест в один колокол бывает к пению “Достойно и праведно есть покланятися Отцу и Сыну и Святому Духу” и продолжается до пения “Достойно есть, яко воистину блажити Тя, Богородицу.” Это правило применяется при поздних литургиях и когда слу-жится одна литургия; за ранними обеднями этого звона не положено. На утрени бывает звон во многие колокола во время пения полиелея. Перед ранней литургией благовест бы-вает в один колокол, не частый, перебора и трезвона нет. Перед поздней литургией благо-вест частый, а затем — трезвон. После окончания праздничной и воскресной литургии по-ложен трезвон. Особыми переборами и трезвонами сопровождаются торжественные мо-лебны, водосвятия, крестные ходы.
    Звоны меняются в зависимости от характера служб. Одни звоны Великим постом, иные в прочие дни года, одни в праздники, другие в будни; особые звоны к заупокойным службам. При многих колоколах в храмах различают праздничный, воскресный, поли-елейный, простодневный (будничный), малый колокола. При этом может быть несколько небольших зазвонных колокольцев различной величины, которыми сопровождается звон в основные колокола. Названия колоколов показывают и случаи, в которых каждый из них участвует в благовесте, или звоне. Искусство русского церковного колокольного звона уникально и представляет собой не только великое духовное явление, но и подлинный шедевр мировой культуры.

Кладбища, часовни и их назначение.  
    Кладбища — это священные места, где покоятся тела умерших до будущего вос-кресения. Они могут служить и местом для молитвы верующих. В первые века не было определенных мест для погребения христиан; их погребали и при больших дорогах, и в пещерах, и, наконец, в катакомбах.
    Места погребения умерших назывались усыпальницами; и по римским законам они считались местами священными и неприкосновенными.
    Особый вид кладбища составляли катакомбы или подземелья, в которых христиане находили для себя убежище во время гонений, погребали там умерших своих собратий и совершали богослужение.
    Каждого умершего христиане полагали отдельно, а не хоронили в общих ямах, как делали язычники.
    С IV века кладбища вошли в состав церковных учреждений и строились на поверх-ности земли. Согласно древним церковным правилам запрещено погребать умерших в храмах и даже в ограде церковной. Но в практике Русской Православной Церкви отдель-ные случаи подобного рода допускаются. Сначала дозволено было погребать здесь епи-скопов, а позже, с разрешения епископа, и других лиц: священнослужителей, честно и не-порочно проведших свое служение, строителей и благоукрасителей данного храма. В Требнике Петра Могилы говорится, что никто, кроме младенцев, не может быть погребен ни внутри алтаря, ни между алтарем и амвоном, но только от амвона до паперти и в ограде церкви.
    На кладбищах, кроме храмов и часовен, ничего не должно строиться. Над гробами умерших могут воздвигаться памятники, даже монументальные, по образцу тех надгроб-ных часовен и памятников, которые строились над входом в катакомбы и над гробами му-чеников.
    На кладбищах совершаются богослужения, связанные с погребением умерших и их поминовением.
    Малые безалтарные церкви называются часовнями. Часовни ставились над входом в подземные кладбища, над подземными храмами, которые строились над гробами муче-ников и, таким образом, служили надгробными памятниками и обозначали места распо-ложения престолов. Часовни строились и на местах, ознаменованных какой-либо чудо-действенной милостью Божией или в воспоминание важных событий из жизни Церкви и народа.
    Часовни предназначены, главным образом, для общественной молитвы.


Богослужебная утварь.

Дискос, потир, звездица, копие, лжица.
    Дискос (греч. — круглое блюдо) — богослужебный сосуд, представляющий собой небольшое круглое металлическое блюдо с плоским широким краем, окаймляющим мел-кое плоское дно; дно укреплено на невысокой, как правило, ножке, с небольшим яблоком, или утолщением, в середине, ножка переходит в широкую круглую подставку обычно меньших размеров, чем блюдо дискоса.
    Дискос служит для положения на нем особым образом вырезанной из просфоры средней ее части с печатью наверху. Эта четырехугольная кубовидная сердцевина про-сфоры, надрезанная с нижней стороны крестообразно до самой печати, называется агнцем — освященный хлеб, приуготовленный для последующего претворения его в истинное Тело Христово, что происходит на том же дискосе. Приготовление агнца и положение его на дискос совершаются во время проскомидии на жертвеннике. В это же время на дискос слева от агнца полагается частица, вынутая из второй богослужебной просфоры, в честь Матери Божией. Справа от агнца полагаются вынутые из третьей просфоры девять частиц в честь Иоанна Крестителя, пророков, апостолов, святителей, мучеников, преподобных, целителей, праведных Иоакима и Анны и празднуемых в данный день святых; наконец, в честь литургистов — святых Иоанна Златоуста или Василия Великого. С западной сторо-ны агнца в первом ряду полагаются частицы, вынутые из четвертой служебной просфоры, о здравии высших иерархов Церкви, всех тех, кого должен или хочет помянуть о здравии священник, и всех православных христиан, то есть всей земной Церкви. Во втором ряду, западнее, полагаются частицы из пятой просфоры, вынутые в память усопших православ-ных христиан, от высших иерархов до всех тех, кого считает нужным помянуть персо-нально служащий священник, и всех от века почивших праотцев, отцов и братии наших с прошением даровать им всем Царство Небесное. В этих же двух рядах к западу от агнца полагаются частицы, вынутые о здравии и о упокоении из просфор, которые покупаются верующими и подаются вместе с записанными именами тех, за кого они поданы в алтарь. Таким образом, близ агнца, стоящего в центре дискоса, собираются частицы, представ-ляющие собою членов всех Церкви Христовой, Небесной и земной, начиная от ветхоза-ветных святых и Матери Божией и кончая прихожанами данного храма. Таинственно это означает, что на дискосе каждый раз близ Христа Спасителя оказывается собранной вся Вселенская Апостольская Церковь.
    Таким образом, дискос, во-первых, является образом того блюда, с которого Иисус Христос на Тайной вечери взял хлеб и претворил его в Свое Пречистое Тело, раздав уче-никам. Хотя об этом блюде в Евангелии ничего не сказано, разумеется, что оно было, так как хлеб, особенно на праздничных трапезах в древности, подавался только на блюдах; во-вторых, круглое блюдо дискоса означает круг, совокупность всей Церкви и вечность Хри-стовой Церкви: круг, не имеющий ни начала, ни конца, — символ вечности. Частицы из служебных и иных просфор на дискосе не претворяются в Тело Христово, претворяется только агнец. Дискос по ходу богослужения приобретает некоторые частные значения. На проскомидии он является в основном знамением Вифлеемских яслей, где был положен родившийся Христос. Поэтому иногда на дне дискоса резьбой изображается Богомладе-нец, лежащий в яслях. На проскомидии вспоминаются и страдания Христа. Они вспоми-наются и на литургии, по переносе святых Даров с жертвенника на престол. Дискос в этом случае знаменует собою Гроб, в котором покоилось Тело Христово и из которого совер-шилось Воскресение Господа. Двойное символическое значение дискоса при богослуже-нии обусловливает то, что на нем стараются создавать изображение, подходящее по смыс-лу к обоим значениям. Так, часто на дне этого сосуда резьбой изображаются два колено-преклоненных ангела, как бы служащих Агнцу, который ставится между ними. По плос-кому краю дискоса обыкновенно надписывают слова Иоанна Крестителя о Христе: “Се, Агнец Божий, вземляй грехи мира.” На дне дискоса под словами “се, Агнец Божий” ста-вится небольшой крестик, чтобы обозначить ту сторону сосуда, которая должна быть об-ращена к востоку.
    В древности дискосы не имели ножки и подставки, представляя собою просто круглые блюда. Когда впервые стали делать подставки к дискосам, неизвестно. Однако подставка не только создала определенные удобства при переносах дискоса, но и глубже раскрыла его духовно-символическое значение. Дискос с широкой подставкой представил два круга, соединенных между собою, что соответствует двум естествам в Господе Иисусе Христе, пребывающим вечно в неслитном, но и нераздельном единстве. Это соответствует и двум кругам просфоры, из которых нижний знаменует человеческую природу Господа Иисуса Христа, а верхний с печатью — Его Божественную природу. Это соответствует также и двум частям (небесной и земной) единой Церкви Христовой и двум областям тво-рения — Небесному и земному бытию, тесно связанным, но не сливающимся друг с дру-гом. Кроме того, подставка возвышает дискос, обозначая его духовно-таинственную вы-соту и выделяя его из числа мирских сосудов, имеющих бытовое употребление.
    Хлебные частицы, знаменующие собою Матерь Божию, святых и всех верующих людей, живых и умерших, присутствуют вблизи агнца и тогда, когда вспоминается Рож-дество Христово и дискос знаменует ясли, и когда изображается Его шествие на вольную страсть ради спасения человечества (на великом входе), и когда вспоминается Его смерть и дискос знаменует Гроб, и когда затем вспоминается и изображается Его Воскресение из мертвых. Наконец, после причащения людей частицами Тела Христова частицы, знаме-нующие членов Небесной и земной Церкви, погружаются в чашу, в Кровь Христову, как бы сорастворяясь с ней полностью. Это — наглядное свидетельство неотделимости Церк-ви от Христа, свидетельство того, что Церковь проходит те же этапы подвигов и страда-ний, какие проходил Господь Иисус Христос в Своей земной жизни, полностью соединя-ясь и с Воскресением Христа в бытие Царства Небесного.

    Потир (греч. — сосуд для питья) представляет собой круглую чашу на высокой подставке с круглым основанием. Ножка, соединяющая чашу с основанием подставки, имеет, как правило, в середине утолщение, яблоко. Основание чаши делается обычно большим по диаметру. Потир, как и дискос, содержит в себе два круга (верхний и ниж-ний), имеющие те же значения, что и круги дискоса. Но потир имеет и свое духовное зна-чение. Потир употребляется для претворения вина в истинную Кровь Христову. На про-скомидии в чашу вливается вино. На литургии совершается пресуществление его в Кровь Христову. В потир затем опускается, во образ Воскресения Господа, одна из четырех час-тей преломленного Агнца, ставшего Телом Христовым. Непосредственно из чаши прича-щаются священники и диаконы. После причащения священнослужителей в чашу с Кро-вью Господней опускаются частицы Тела Его, назначенные для причащения мирян. Потир вслед за этим торжественно выносится через царские врата к народу, и из него Причастие преподается мирянам. После этого в чашу всыпаются с дискоса частицы, представляющие собою членов Небесной и земной Церкви, вынутые из служебных и прочих просфор. За-тем чаша торжественно переносится с престола на жертвенник, во образ Вознесения Хри-стова, причем в царских вратах ею крестообразно осеняется народ. Чаша является воисти-ну вместилищем Невместимого, и потому сама по себе знаменует Пресвятую Богородицу и Приснодеву Марию, во чреве Которой образовалось человеческое естество Господа Ии-суса Христа, Тело и Кровь Которого Он благоволил затем отдать в пищу и питие верую-щим в Него. Как в Ветхом Завете, особый сосуд (стамна) по повелению Божию хранил в себе в Моисеевой скинии манну, Божественную пищу, ниспосланную с Неба для питания Израиля в пустыне, так Богородица носила в Себе истинную пищу и истинное питие — Господа Иисуса Христа (Ин. 6:32-55). Поэтому в церковных песнопениях Матерь Божия часто именуется стамной, носящей манну, Божественной стамной манны, чашей, черп-лющей радость. Если ветхозаветная стамна являлась таинственным прообразом Девы Ма-рии, то новозаветная чаша (потир) тем более есть знамение Приснодевы.
    Церковный потир — это образ чаши, которую Господь Иисус Христос на Тайной вечери преподал Своим ученикам со словами “Пейте от нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов” (Мф. 26:27-28). В самом ши-роком смысле потир является образом той таинственной чаши, в которой Премудрость Божия растворила вино и предложила на своей трапезе (Притч. 9:1-3). Древнее пророчест-во объемлет этим образом и таинство Причащения, прежде всего, и тайну Рождества Хри-стова от Приснодевы Марии, и ту чашу страданий за грехи всего мира, о которой Христос, молясь, говорил: “Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты” (Мф. 26:39).
    Причащаясь Тела и Крови Христовых, верующие приобщаются к Божественной природе Сына Божия, участниками Его подвига, смерти и Воскресения, как бы соучастни-ками Его Божественной жизни и благодаря этому наследниками Царства Небесного. По-этому чаша, как и дискос, знаменует также Церковь Небесную и земную, питающую лю-дей духовной пищей в жизнь вечную. Чаша как символ Церкви смыкается в своем значе-нии с чашей как символом Богоматери, ибо Приснодева есть Матерь Церкви.
    Дискос и потир берут свое начало от Тайной вечери. С самой глубокой древности эти сосуды старались делать соответственно величию таинства, на них совершаемого, — из золота или серебра. Даже во времена гонений христиане имели золотые и серебряные сосуды. Употреблялись также сосуды из стекла, олова, меди, железа, даже дерева. Такого рода сосуды вошли в употребление особенно в период широкого распространения веры и Церкви, когда многие отдаленные и бедные приходы не могли приобрести или изготовить дорогие дискосы и потиры, что было и в Русской Церкви, где в древности в отдаленных храмах и обителях употреблялись при богослужении сосуды из простых металлов и дере-ва. Знамениты деревянные дискос и потир Преподобного Сергия Радонежского. Такого рода сосуды благословлялись лишь в силу крайних обстоятельств, так как деревянная ча-ша неизбежно впитывает в себя часть Крови Христовой, ее невозможно отереть дочиста; кроме того, дерево — очень ломкий и хрупкий материал; стекло еще более хрупко, хотя обладает гладкостью и чистотой; железо и медь окисляются. Евхаристические сосуды де-лались из яшмы, агата, обрамлялись серебром и золотом, украшались драгоценными кам-нями. Когда церковная жизнь в России достигла высокого уровня развития, в середине XVII в., церковными распоряжениями было установлено делать дискосы и потиры из зо-лота или серебра, или, в крайних случаях, из олова, но не из дерева и меди.
    В древности не было единства в изображениях и надписях на священных сосудах. На дискосах изображались Богомладенец в яслях, крест, дева Мария; на потирах — Пас-тырь добрый с заблудшей овцой на раменах, Агнец, несущий Крест. Позднее в изображе-ниях на сосудах достигалось все большее единообразие, так что ныне обычно на дискосах изображают ангелов или Крест; на потирах с западной, лицевой по отношению к священ-нику стороны — образ Христа Спасителя, с северной стороны — образ Матери Божией, с южной — Иоанна Предтечи, то есть деисис, с восточной — Крест.
    Любовь православных людей к Евхаристии и благоговение перед святостью бого-служебных сосудов вдохновляли многих старинных мастеров на создание таких дискосов и потиров, которые по праву считаются вершиной ювелирного искусства, давно стали достоянием общечеловеческой культуры. Следует заметить, что создание золотых или се-ребряно-вызолоченных украшенных евхаристических сосудов диктуется отнюдь не стремлением к роскоши и ошеломляющему блеску в мирском смысле. Небесной славе и величию таинства Евхаристии должны соответствовать по мере возможности и самые ма-териалы, из которых изготовляются сосуды для этого таинства, ибо редкие драгоценные металлы и камни являются земным отображением небесных, Божественных достоинств, качеств, различных добродетелей и духовных дарований Святой Христовой Церкви. При правильном отношении к красоте, как к одному из явлений Софии — Премудрости Божи-ей, дорогие священные сосуды могут преподать сознанию человека множество глубоких духовных уроков.

    Звездица — богослужебный предмет из двух металлических крутых дуг, соеди-ненных в центре пересечения болтиком или винтиком с гайкой так, что дуги могут соеди-няться вместе, покрывая одна другую, и раздвигаться крестообразно. Свое название звез-дица получила оттого, что по окончании проскомидии ее, раздвинув крестообразно и ока-див фимиамом, поставляют на дискос со словами из Евангелия: “И пришедши звезда, ста вверху, идеже бе Отроча” (Мф. 2:9). Звездица при этом ставится так, что под пересечени-ем ее дуг оказывается агнец, находящийся в центре дискоса. Этим обозначается Рождест-во Христово, при котором таинственная звезда, указывавшая волхвам путь к месту Рожде-ства Царя мира, остановилась над Вифлеемской пещерой. Введение звездицы в литурги-ческое употребление единодушно приписывается святому Иоанну Златоусту.
    В молитве на освящение звездицы говорится о том, что она должна служить свя-тым Тайнам, и в частности воспоминанию “Боготелесного от Девы рождества” (Требник, ч. II). Ближайшим образом обозначая Вифлеемскую звезду, звездица в сложенном поло-жении означает два естества во Едином Господе Иисусе Христе, пребывающие совокупно, в нераздельном, но и неслитном единстве. В развернутом положении она ясно обозначает Крест. Все значения этого предмета, напоминающего о Рождестве по плоти Сына Божия, то есть о совмещении в одном Лице Родшегося Спасителя двух естеств, и Крест как ору-дие подвига Его за спасение мира находятся в тесном духовном единстве. Действительно, уже само соединение Божества с человечеством (человеческим естеством) духовно со-держит в себе понятие Креста как крайнего уничижения Сына Божия чрез распятие за грехи всего мира. В самом Рождестве Своем Господь Иисус Христос предназначался для крестного страдания. Так как служба проскомидии содержит в себе одновременно воспо-минания о рождении и смерти Иисуса Христа, поэтому соответственно и звездица изо-бражает собою и соединение двух естеств во Христе (рождество) и Крест (страдание Спа-сителя). То и другое в своем неразрывном духовном единстве суть для мира воистину Но-вое Светило, Солнце правды, воссиявшее с высоты Небесного Востока, путеводящее че-ловечество к познанию истины, к правде и спасению в Боге. Во время евхаристического канона четырьмя концами развернутой звездицы крестообразно осеняется дискос с воз-гласами священника “поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще,” что, по Апокалипсису, означает служение Богу высших Небесных сил, в частности четырех таинственных жи-вотных, которые были посреди престола и вокруг престола (трона) Бога Вседержителя: орла, тельца, льва, существа в облике человека (Откр. 4:6-9).
    Для вырезывания агнца из первой богослужебной просфоры, а также для вырезы-вания частиц из других просфор употребляется копие — плоский железный нож в виде наконечника копья, заостренный с двух сторон, вставленный в деревянную или костяную рукоять. Он является образом того копья, которым воин, желая удостовериться в смерти Христа на Кресте, пронзил Его в ребра. При воспоминании страдания Спасителя на служ-бе проскомидии агнец слегка пронзается копием с правой стороны со словами: “Един от воин копием ребра Его прободе.” Как образ одного из орудий казни Спасителя и как во-обще орудие войны и смерти, острое железное копие, режущее мягкий хлеб просфор, яв-ляется символом жестокости мира сего. Силы жестокости и смерти стремятся поразить и умертвить в земном все Божественное и небесное. Но, по смотрению Божию, они оказы-ваются орудиями выделяющими, извлекающими из среды человеческого мира все то, что не от мира сего, что, будучи в миру, нуждается в испытании, дабы оказалась явной или видимой всем принадлежность этого к иному миру, богоизбранность испытуемого. Ины-ми словами, орудия жестокости мира сего промыслительно, против воли диавола и агге-лов его, служат ко славе Божией, обращаются в орудия Промысла Божия о спасении чело-веческого рода, в орудия, которые позволяют обнаружить и явить глубину любви Божией к Своим созданиям и их ответной любви к Богу. Поэтому церковное копие, с другой сто-роны, означает именно орудие Промысла Божия, выделяющее из среды человечества из-бранных Его. В этом смысле копие подобно тому мечу, образ которого использует в Сво-ей проповеди Иисус Христос, говоря, что не мир, но меч принес Он на землю, меч, кото-рый духовно как бы рассекает человечество на тех, кто принимает и кто не принимает Христа (Мф. 10:34-38; Лк. 12:51-53).
    В своем духовном значении копие в некоторой мере подобно также Кресту Хри-стову, ибо как Крест был прежде орудием позорной казни, а во Христе сделался орудием спасения и славы Божией, так и копие, будучи орудием смерти, становится во Христе орудием спасения верных для жизни вечной в славе Царства Небесного. Последнее об-стоятельство сообщает освященному церковному копию благодатную силу, способную оказывать целительное действие. В Требнике содержится краткое “Последование на страсть недуга... со святым копием,” которое творит священник над больным человеком, осеняя его крестообразно копием.
    Духовное значение копия становится особенно ясным при рассмотрении символи-ческого значения просфор, из которых копием извлекаются частицы. Просфора (греч. — приношение) — это круглый хлеб из пшеничной, без примесей, муки, заквашенной дрож-жами. Просфора состоит из двух частей, которые изготовляются из теста отдельно одна от другой и затем соединяются вместе, прилипая одна к другой. На верхней части ставится печать, изображающая четырехконечный равносторонний крест с надписями над перекла-диной креста IC и ХС (Иисус Христос), под перекладиной HI КА (греч. — победа). Про-сфора, приготовленная из муки от зерен бесчисленного множества колосьев, означает и человеческое естество, состоящее из множества элементов природы, и человечество в це-лом, состоящее из множества людей. При этом нижняя часть просфоры соответствует земному (плотскому) составу человека и человечества; верхняя часть с печатью соответ-ствует духовному началу в человеке и человечестве, в котором запечатлен образ Божий и таинственно присутствует Дух Божий. Божие присутствие и духовное начало пронизыва-ют собою все естество человека и человечества, что при изготовлении просфор отобража-ется добавлением святой воды и дрожжей в воду. Святая вода знаменует при этом благо-дать Божию, а дрожжи — животворящую силу Духа Святого, дающую жизнь всякому созданию. Это соответствует словам Спасителя о духовной жизни, стремящейся к Царству Небесному, которую Он уподобляет закваске, положенной в муку, благодаря чему посте-пенно поднимается все тесто.
    Разделение просфоры на две части видимым образом обозначает это невидимое разделение естества человека на плоть (мука и вода) и душу (дрожжи и святая вода), на-ходящиеся в неразрывном, но и неслитном единстве, почему и изготовляются верхняя и нижняя части просфоры отдельно одна от другой, но затем соединяются так, что стано-вятся одним целым.
    Печать на верхней части просфоры обозначает видимым образом невидимую пе-чать образа Божия, проникающего все естество человека и являющегося высшим началом в нем. Такое устройство просфоры соответствует устройству человечества до грехопаде-ния и природе Господа Иисуса Христа, восстановившего в Себе это нарушенное грехопа-дением устройство. Просфора поэтому является также знамением Господа Иисуса Христа, соединившего в Себе Божественную и человеческую природу.

    Лжица — небольшая ложка с крестом в конце рукояти, употребляется для препо-дания Причастия из чаши (потира) мирянам. Так же, как дискос, потир и звездица, лжица делается из золота, серебра, олова или из металлических сплавов, не дающих окиси.
    В Древней Церкви (до V в.) миряне причащались иначе. Епископ или священник преподавал частицы Тела Христова мужчинам в руки, женщинам в чистые платки, а диа-кон затем давал всем им приобщаться Крови Христовой прямо из чаши. При этом рука священнослужителя, преподающая Тело Христово, символически означала клещи, кото-рыми Серафим взял уголь с алтаря Небесного и коснулся им уст пророка Исаии, очистив их (Ис. 6:6). Этот уголь пророчески изображал Тело Христово, которое должно было пре-подаваться и преподается теперь в Новозаветной Церкви. Край чаши, к которому прика-сался причастник, означал ребро Спасителя, из коего истекли кровь и вода, когда воин пронзил Его на Кресте. Так что причащающийся Крови Христовой как бы приникал уста-ми к прободенным ребрам Господа Иисуса Христа. Такой порядок причащения существу-ет и сейчас для священнослужителей при архиерейском богослужении, когда епископ преподает служащим с ним священникам и диаконам своей рукой в их руки части Тела Христова, а затем дает им приобщиться Крови Христовой от чаши, которую держит в своих руках. Когда служит священник с диаконом, то первый преподает второму таким же образом Тело и Кровь Спасителя.
    Во время святительского служения Иоанна Златоуста женщина унесла частицу Те-ла Господня в платке домой и пыталась использовать ее для колдовства. Узнав об этом, святой Иоанн Златоуст дал распоряжение по всем церквам причащать мирян посредством ложечки (лжицы), которой извлекаются из чаши частицы Тела Христова, предварительно погруженные в Кровь Его и пропитанные Ею. При этом было введено в обычай тут же за-пивать Причастие теплой водой с вином для ясного свидетельства того, что каждый миря-нин действительно причастился Святых Тайн. Так, казалось бы, случай способствовал по-явлению в каноне богослужебных предметов лжицы.
    Древние толкователи обратили внимание на то, что Господь, Сам совершая на Тай-ной вечери претворение хлеба и вина в Свои Тело и Кровь, дал Своим ученикам сначала Тело, а затем Кровь Свою из чаши. Причащение Святых Тайн прочих уверовавших людей началось уже после Воскресения Христа, после страданий Господа на Кресте, где всем людям, миру, было явлено обагренное Кровью Тело распятого Спасителя. В соответствии с этим и пришел теперь по велению святого Иоанна Златоуста весь порядок причащения. Справа в алтаре, как в сионской горнице, священнослужители, которые в данном случае изображают ближайших ко Христу учеников, апостолов, приобщаются Святых Тайн раз-дельно, как они были преподаны Христом на Тайной вечери и что вполне соответствует и другим церковным и богослужебным отличиям, выделяющим освященное духовенство от общей среды верующих. Затем через отверстые царские врата чаша, в которой частицы Тела Христова уже обагрены Его Кровью, торжественно выносится к мирянам, что в це-лом знаменует Воскресение Господа Иисуса Христа. Миряне причащаются, таким обра-зом, Тела и Крови, соединенных вместе. Кроме того, причащение мирян посредством лжицы духовно означает, что верующие во Христа соединяются с Богом через посредство Церкви, питающей их духовной пищей. Поэтому лжица означает посредничество Церкви в духовном окормлении людей в самом широком смысле.
    При богослужении употребляются также небольшие тарелочки, без подставок, как правило, серебряные. На одной из них на дне изображен Крест, на другой образ Богомате-ри с Предвечным Младенцем в лоне. Первая тарелочка предназначена для вырезывания на ней агнца из первой служебной просфоры. Вторая служит для вынимания на ней частиц из других просфор в честь Богородицы, святых, о здравии и о упокоении членов Церкви. На тарелочке с Крестом по краю делается надпись “Кресту Твоему покланяемся, Владыко.” На тарелочке с образом Богородицы по краю надписывается “Достойно есть, яко воистину блажити Тя, Богородицу.” Тарелочка с Крестом употребляется также на литургии для раз-деления на ней части Тела Христова на более мелкие частицы, назначенные для причаще-ния мирян. Эти сосуды имеют подсобное, служебное значение и символически означают двойственное служение Церкви: Богу и людям.
    Кроме них, для положения нескольких просфор и других нужд употребляются обычно еще несколько неглубоких тарелочек, большего диаметра, чем описанные, с таки-ми же изображениями и надписями. Их символическое значение такое же, как и значение малых серебряных тарелочек. В древности все эти круглые блюда без подставки носили название дискос, что показывает, что и сам дискос был когда-то без подставки. Поскольку на такое блюдо полагаются части просфоры, после вырезывания агнца (антидор), оно на-зывается анафорным, то есть антидорным.
    При богослужебных действиях используют ковшики с рукоятью особой формы. На проскомидии в такой сосуд вливается вино и небольшое количество чистой холодной во-ды в воспоминание крови и воды, истекших из ребр Спасителя, ибо это вино и вода пре-вращаются в Кровь и воду из Тела Христа только на литургии. Затем, после прободения агнца копием вино с водой выливается из ковшика в потир (чашу) со словами из Еванге-лия:
    “И абие изыде Кровь и вода.” Здесь тоже только вспоминаются страдания Спаси-теля. На литургии в ковшике подается затем теплота — горячая вода, которая вливается в Кровь Христову после пресуществления Святых Даров и соединения с Кровью части Тела Христова. Эта теплота знаменует благодать Духа Святого, излившуюся на Церковь после вознесения Христа на небо и изливающуюся теперь постоянно, а также теплоту веры са-мого церковного народа, который соединяется со Христом через Причастие так же нераз-дельно, как теплая вода с Кровью Христовой в чаше. В последнем обстоятельстве тоже проявляется действие Святого Духа, так как вера-это Его дар. Дух Святой является и име-нуется в молитве Царем Небесным. По этой причине рукоять церковного ковшика делает-ся в виде царской короны с крестиком в середине. По окружности ковшика часто идет надпись “Теплота веры исполнь Духа Святаго.” Это те слова, которыми сопровождает священник вливание теплоты в чашу. Ковшик употребляется далее для омовения чаши после потребления Святых Даров по окончании литургии. В ковшик вливается вода и ви-но и из него выливается в чашу для омовения ее от остатков Крови Христовой и частиц Тела Его. Все случаи употребления ковшика обнаруживают его символическое значение как сосуда благодати Духа Святого, производящего различные благодатные действия.
    Для отирания чаши после ее омовения используется губа (губка), которая называ-ется в книгах истиральная губа в отличие от антиминсной губы. Антиминсная губа служит для ссыпания в чашу частиц Христова Тела с тарелочки, на которой часть его разрезалась на мелкие частицы для причащения мирян. После причащения мирян антиминсной губой счищают с дискоса в чашу все те частицы из просфор, которые находились на нем с нача-ла богослужения. Эта губа оставляется в антиминсе и постоянно находится в нем. Исти-ральная губа находится на жертвеннике и после отирания чаши оставляется на нем. Губа изображает собою губку, которую, напитав уксусом, поднесли на трости к устам распято-го на Кресте Спасителя. В настоящее время вместо истиральной губы чаще стали упот-ребляться платки из красной материи. Губки и платки, которыми отираются священные сосуды и уста причастившихся священнослужителей и мирян, отображают собою вообще особые действия благодати Божией, предохраняющие людей от невольного осквернения святынь по немощи человеческой природы. Этими действиями от присутствия Божест-венного как бы совершенно освобождается то, что может подвергнуться осквернению. Ибо внешние предметы и люди, хотя и благословенные Богом, для отображения Божест-венных и небесных вещей и для величайших священнодействий, все же остаются внеш-ними, земными.
    Дискос и потир после совершения проскомидии и поставления на дискос разверну-той крестообразно звездицы покрываются последовательно сначала малыми покровцами, каждый сосуд в отдельности, а затем оба вместе покрываются общим покровом. Эти по-кровы имеют в богослужебных книгах и общее название-покров, воздух и отдельные на-именования: для малых — покровец (малый покров, малый воздух), для большого — большой воздух (большой покров).
    В молитве на освящение воздухов читается: “Господи Боже Вседержителю, одеяй-ся светом, яко ризою, облагаяй небо облаки и покрываяй водами превыспренняя Своя... низпосли небесное Твое благословение на покровцы сия... во еже быти им достойным к покровению святых и Божественных Тайн Тела и Крове Христа Твоего” (Требник, ч. II). Молитва содержит в себе ясное представление о таинственных одеяниях непостижимого Божественного величия, о Божественном Свете, который, подобно ризе, облекает Божест-во, и о том, что отображением этих риз Божественной славы в вещественном мире явля-ются облака и воды, которые над твердью видимого мира (Быт. 1:7), то есть отделяют об-ласть бытия земного от области бытия небесного. На проскомидии при покровении диско-са первым малым покровцем читаются стихи из псалма: “Господь воцарися в лепоту обле-чеся, облечеся Господь в силу и препоясася...” При покровении чаши произносится: “По-кры небеса добродетель Твоя, Христе, и хвалы Твоея исполнь земля.” При покровении со-судов общим воздухом священник молится: “Покрый нас кровом крилу Твоею, отжени от нас всякого врага и супостата...” Символическое значение этих действий по толкованию святых отцов, изображает обстоятельства Рождества Христова, когда Богомладенец пови-вался пеленами, и покровы означают в этом смысле именно младенческие пелены Спаси теля. Но молитвы, сопровождающие эти действия, говорят о небесных одеяниях Христа Вседержителя, как Царя Славы, и содержат прошение покрыть людей покровом невеще-ственных крыл Божией защиты и милосердия, ибо сама плоть человеческая которую в Рождестве Своем принял на Себя Сын Божий, явилась одеждой Его великолепия и царст-венной силы, так как через нее совершилось искупление мира. В связи с этим и младенче-ские пелены Бога, благоволившего прийти в мир во плоти, суть сами в себе одежды неиз-реченной славы Божией, открывающейся в высоте Его смирения и унижения.
    При переносе сосудов с жертвенника на престол на великом входе за литургией изображается шествие Христа на вольную казнь, смерть Его и погребение тела Спасителя во гробе. В это время покровец на дискосе означает сударь, которым повязали главу Хри-ста при положении во гроб, покровец над потиром означает плащаницу, обвившую тело Его. Когда сосуды ставятся на престол, малые покровцы снимаются с них, и они покры-ваются одним общим воздухом, который в данном случае означает прежде всего плаща-ницу, принесенную Иосифом, в которую обернули тело Спасителя, и все вообще погре-бальные пелены, а также камень, приваленный к дверям гроба. Это побуждало иногда в старину помещать на большом воздухе образ положения Христа во гроб. Однако это не содержит в себе всех значений воздуха, поэтому теперь, как правило, на большом воздухе нет этого изображения.
    При пении Символа веры открывается завеса царских врат и большой воздух сни-мается с сосудов. Священник, читая сам Символ веры, неспешно колеблет этим воздухом над дискосом и чашей. Эти действия знаменуют собою Воскресение Христово, когда ан-гел отвалил камень от дверей гроба и произошло землетрясение, изображаемое колебани-ем воздуха. В то же время это колебание при чтении и пении Символа веры означает вея-ние, то есть участие и наитие благодатной силы Духа Святого и всех ангельских небесных сил в тайнах Домостроительства Божия о спасении мира, в деле распространения веры в распятого и воскресшего Господа Иисуса Христа. После этого большой воздух складыва-ется и сосуды остаются открытыми до причащения священнослужителей включительно. При выносе чаши для причащения мирян она покрывается малым покровцем, который снимается перед самым причащением, означая тем самым, что смерть и Воскресение Хри-ста всем людям открыли возможность общения с Богом в наследие Царства Небесного.
    При переносе чаши с престола на жертвенник, который изображает Вознесение Христа на небо, она вновь покрывается покровцем, знаменующим то облако, которое со-крыло от глаз апостолов возносящегося Господа, и в широком смысле вообще окончание деяний Христа на земле в Его первом пришествии и сокрытие Его в пренебесных сферах.
    Во всех этих символических действиях, включая воспоминание о смерти и погре-бении Господа, содержится понятие о величии славы Христа Вседержителя, подвигом Своим искупившего грехи мира. Поэтому воздухи, даже тогда, когда они изображают смертные пелены, остаются особо украшенными в соответствии с понятием о Божествен-ных ризах Христа, как Царя славы.

    Малые покровцы представляют собою матерчатые кресты, квадратная середина которых, обычно с твердой прокладкой, покрывает верх дискоса и потира, а четыре конца крестов спускаются вниз, покрывая все боковые стороны сосудов. Большой воздух имеет вид матерчатого мягкого прямоугольника. Покровы делаются из парчи, шелка или других дорогих материалов, украшаются по краям золотой, серебряной или иной красивой кай-мой В концах крестов на покровцах вышиваются или нашивают образы херувимов. Эти же изображения помещаются в углах большого воздуха. В середине всех покровов изо-бражается крест Покровы могут украшаться орнаментальными вышивками.
    Происхождение покровов древнее. Ранее всего вошли в употребление малые по-кровцы, которые вместе с символическим значением исполняли и практическую задачу-предохранение святых Даров в сосудах от мух, пыли, чего особенно много в жарких стра-нах Востока. Большой воздух был введен в церковное употребление позднее, в V в., уже преимущественно из символических соображений. Его изобретение приписывается пре-подобному Савве Освященному.

    Особое место в богослужении Православной Церкви занимает каждение, совер-шаемое с апостольских времен на вечерне, утрене литургии и других службах и требах диаконами, священникам епископами. Каждение осуществляется с помощью кадила (ка-дильницы) — особого сосуда, подвешенного на цепочках, за которые священнослужители держат его. Сосуд содержит в себе раскаленные древесные угли, на которые полагается ладан, выделяющий при сгорании благовонный фимиам. Этим фимиамом кадят престолу, Горнему месту, жертвеннику, иконам в алтаре, иконам в иконостасе, в храме, другим свя-тыням и людям: и священнослужителям, и мирянам.
    В древности кадило несколько отличалось от современного не имело цепочек, представляя собой сосуд с рукояткой для ношения, а иногда и без нее. Лишь к Х-XI вв. распространение получили кадильницы на цепочках, которые употребляются и по сей день. Кадильница без цепочек, с рукоятью, кация, или кацея (греч.), в древности употреб-лялась наряду с кадилом на цепочках, а на Афоне и в некоторых русских монастырях до недавнего времени в определенных случаях каждение совершали кациями.
    После грехопадения, в богоотчужденной жизни, люди стали приносить Богу жерт-вы от плода трудов своих и сожигать эти приношения с молитвой. Известна приятная Богу жертва Авеля. Сожжение жертвы для благоухания дыма, возносящегося к небесам — это каждение. Эти жертвы призваны были прообразовать собой будущую истинную жертву — Иисуса Христа. Этим и определяется символический смысл каждения. Каждение, впрочем, вскоре обособилось от прочих жертв и стало состоять в сожжении ароматиче-ских веществ.
    Благовонное курение фимиама божеству известно с глубочайшей древности. В Ветхом Завете Господь повелевает Израилю числе других приношений истинному Богу приносить и ароматы для благовонного курения (Исх. 25:6), заповедует Моисею сделать кадильницы для стола с хлебами предложения (Исх. 25:29), особый жертвенник для при-ношения курения (Исх. 30:1), указывает и особый состав священного курения из аромати-ческих веществ, куда входит чистый ливан (Исх. 30:34) — душистая древесная смола, со-бираемая с деревьев и кустарников в восточных странах, в том числе в Ливане, что, веро-ятно, дало название одному из ароматов — ливан, что в русском языке превратилось в слово ладан (ладон).
    Волхвы, пришедшие поклониться родившемуся Христу, принесли Ему в дар золото (как Царю), ладан (как Богу), смирну (как страдальцу). Иоанн Богослов видел в Открове-нии в Небесном храме золотые фиалы в руках старцев, восседающих пред Богом, фимиам которых есть молитвы святых (Откр. 5:8), видел затем ангела, приемлющего золотую ка-дильницу, которому дано много фимиама (Откр. 8:3), так что благовонное каждение фи-миамом имеет небесное происхождение, благословляется издревле Богом для служения Ему.
    Кадило состоит из двух сферических половин. Верхняя половина покоится на ниж-ней в виде крышки, которая поднимается и опускается на нижнюю половину с помощью цепочки. Нижняя половина имеет образ чаши (фиалы). В нее полагаются раскаленные уг-ли. Верхняя половина изображает собою кровлю храма с одним или пятью куполами, ко-торые венчаются крестами. Если куполов несколько, на центральном кресте или на кресте единственного купола имеется кольцо, к которому прикрепляется цепочка, поднимающая и опускающая верхнюю часть кадила. Эта цепочка проходит свободно в отверстие круг-лой или сферической бляшки с широким неподвижным кольцом в середине, за которое держится и подвешивается кадило. С трех сторон на бляшке укреплены концы трех цепо-чек, сходящих вниз, к самой кадильнице. Цепочки свободно проходят в кольца, соответст-венно сделанные по бокам верхней подвижной половины кадила, так что эта половина, поднимаясь и опускаясь, скользит своими кольцами по цепочкам. Эти три цепочки укреп-лены нижними концами на нижней половине кадила. Под основанием нижней половины, то есть под подставкой чаши, иногда укрепляются три шарика с металлическими ядрами, вложенными в них, — звонцы. Во время каждения они мелодично звенят. Звонцы, осо-бенно на архиерейских кадилах, часто подвешиваются и в других местах — в кольцах со-единения цепочек с нижней половиной, на самих цепочках.
Кадильницы делаются из золота, серебра, бронзы.
    Каждение и кадило имеют таинственный смысл и значение. Тело и Кровь Христо-вы уподобляются в молитвах углю горящему и в древних видениях были прообразованы углем с небесного алтаря. По толкованию святых отцов, огонь, как вещество сожигающее (очищающее), освящающее и согревающее, изображает собою Божество, ибо говорится: “Бог наш есть огнь поядаяй” и “Бог есть свет.” Поэтому самый огонь кадильных углей знаменует собою Божественное естество Иисуса Христа, вещество углей — его земную, человеческую природу, а ладан знаменует собою молитвы людей, приносимые Богу. При-емлемые Христом человеческие молитвы превращаются в благоухающий фимиам, озна-чающий самую сокровенную сущность молитв: их искренность, чистоту, проистекающую от добрых дел, совершаемых по воле Божией и из чистой любви к Нему. Ибо “мы Хри-стово благоухание Богу” (2 Кор. 2:15).
    В молитве, с которой иерей (или архиерей) благословляет кадило, сказано: “Кадило Тебе приносим, Христе Боже наш, в воню благоухания духовного, еже прием в пренебес-ный Твой жертвенник, возниспосли нам благодать Пресвятаго Твоего Духа.” Прося при-нять аромат кадила в знамение духовного благоухания людей и их молитв пред Богом, священник просит ниспослать в ответ благодать Святого Духа на людей. Поэтому благо-вонный дым кадила есть также видимый образ, заключающий в себе невидимое присутст-вие этой благодати Духа Святого, наполняющей храм, духовно радующей верующих.
    Каждение, как прообразовавшее собой благоухание подвига Христова, столь при-ятно Богу, что в Ветхом Завете Моисей каждением фимиама остановил гнев Божий на Из-раиля за непослушание (Чис. 16:46-48; Прем. 18:21).
    Вместе с кадильным дымом, услаждающим внешние чувства людей, благодать Ду-ха Святого услаждает духовные чувства молящихся. По толкованию святого патриарха Константинопольского Германа (VIII в.), кадильница означает благоуханнейшее веселие. Духовная радость, веселие, утешение глубоко соответствуют евангельскому учению о Святом Духе, представлению всей Церкви о Нем как об Утешителе, сокровище благих и подателе жизни. В то же время благодатная сила Духа Святого очищает и освящает ве-рующих и весь храм. Каждение поэтому, по толкованию святых отцов, имеет целью очи-щать собравшихся людей от нечистот мира к достойному слушанию и созерцанию бого-служения; прогонять духов тьмы, старающихся нарушить молитвы верующих суетными помыслами.
    Когда каждение совершается священным предметам — иконам, храму, — оно от-носится к Богу, воздавая Ему подобающую честь и славу, свидетельствует о благоухании верующих во Христа душ человеческих. Когда каждение совершается людям, оно служит к их очищению и освящению, свидетельствует о том, что благодать Святого Духа Божия изливается благодаря подвигу Христову на всех верных, как носящих в себе образ Божий. В данном случае люди являются как бы одушевленными иконами.
    Главное в каждении — это символическое значение горячих углей как двуединой природы Иисуса Христа, через Которого молитвы людей благоуханием духовным возно-сятся к Отцу Небесному, а на людей, в свою очередь, низводится благодать Святого Духа. Благоуханием духовным является здесь прежде всего Сам Господь Иисус Христос, как жертва умилостивления за грехи человечества, и потому в Нем и через Него проистекает благоухание Духа Божия к людям и благоухание людей во Христе к Богу.
    В ходе богослужения каждение может приобретать дополнительные, частные зна-чения. Так, на проскомидии оно означает ароматы, принесенные Богомладенцу волхвами. На великом входе за литургией каждение знаменует ароматы, которыми помазано было Тело Христово при положении во гроб. Каждение в начале великой вечерни на всенощном бдении напоминает о том, как при сотворении мира Дух Божий носился над водою (Быт. 1:2). Каждение на “Господи, воззвах” соответствует тем жертвам, которые стали прино-сить люди Богу после грехопадения, сожигая на жертвенниках свои приношения. Кажде-ние на полиелее, пред чтением Евангелия, означает благодать Духа Святого, излившуюся на весь мир через проповедь Евангелия. Каждение на 8-й песни канона, при пении “Чест-нейшую Херувим,” воздает славу Богоматери и означает то духовное благоухание Богу, каким является Она Сама и какое распространяется Ее молитвами и участием в деле спа-сения мира.
    Каждение совершается движением кадила перед иконой, предметом или лицом, которым обращено каждение. Каждение бывает полным, когда кадят весь храм, малым, когда кадят алтарь, иконостас и предстоящих. Особое каждение совершается вокруг стола с хлебами, вином, пшеницей и елеем на литии и в других случаях. Разнообразные виды каждения имеют свои правила, указанные в Уставе и других богослужебных книгах.

Утварь для совершения особых богослужений, треб и таинств.  
    Сосуд для освящения хлебов, пшеницы, вина и елея на литии — это металличе-ский сосуд с круглым основанием, на котором укреплено блюдо на ножке для пяти хле-бов, полагаемых на него, стаканы для пшеницы, вина и елея. С восточной стороны сосуда имеется подсвечник, представляющий собою ветвь с тремя листьями, куда ставятся три свечи. Ранее хлебы, пшеница, вино и елей поставлялись на столике в особых сосудах. В молитве на освящение хлеба, пшеницы, вина и елея содержится прошение о ниспослании Богом земных даров, чтобы через вкушение этих земных благ верующие люди были ос-вящены духовно. Хлебы, пшеница, вино и елей на литии являются символами основных земных средств существования человека и небесных, духовных даров, которыми Господь питает человеческие души. Эти земные дары представляя собою своеобразное жертвопри-ношение, свидетельствуют о том, что все земные и духовные дарования и блага, какими пользуются люди, суть дары, исходящие от Бога. И трисвечник в виде древесных ветвей с листьями знаменует собою древо жизни, от которого верующие вкушают плоды вечной жизни, а круглая форма основания прибора и блюда для положения хлебов напоминают о вечности благодатных даров Божиих. Три горящих свечи знаменуют не созданный свет Триединого Божества, Даятеля всяческих благ. Нижний круг, где находятся пшеница
    Вино и елей, означает земную область бытия, верхний, с пятью Хлебами, — об-ласть бытия небесного. Пять хлебов соответствуют тем пяти хлебам, которыми Господь Иисус Христос чудесным образом насытил пять тысяч человек (Мф. 14:13-21; Мк. 6:31-41; Лк. 9:11-17; Ин. 6:1-14), и пяти просфорам, на которых совершается проскомидия — приготовление к величайшему таинству Евхаристии. В древности лития совершалась в притворе, основном, по той причине, что здесь стояли люди, которые были лишены воз-можности причащения. Поэтому освящение для них хлеба, пшеницы, вина и елея вместе с напоминанием о том, что всякое благо исходит от Бога, призвано было напоминать им о таинстве Тела и Крови Христовых, возбуждать стремление стать достойными его в свое время, не лишать этих людей возможности приобщаться благодати Божией хотя бы через вкушение этих освященных видов земных благ. В настоящее время лития также соверша-ется в притворе или ближе к западной стене средней части храма, но смысл ее несколько изменился. Теперь для всех верующих она напоминает о щедротах Божиих, изливающих-ся на весь мир, и духовно как бы предуготовляет всех верующих к восприятию грядущего таинства Евхаристии.

    Сосуд для освящения воды представляет собой большую чашу на низкой под-ставке с круглым основанием для поставления ее на стол. С восточной стороны чаши имеются ячейки для трех свечей во образ Святой Троицы, освящающей и просвещающей людей Божественной благодатью. Освященная вода есть образ благодати Божией: она очищает верующих людей от духовных скверн, освящает и укрепляет их к подвигу спасе-ния в Боге. Как сосуд и вместилище Божией благодати, водосвятная чаша приближается в своем символическом значении к евхаристической чаше — потиру и знаменует то же са-мое. Круглое основание чаши есть знамение круга земной Церкви, круглая чаша знамену-ет Церковь Небесную, а всё вместе есть символ Богоматери, как чистейшего сосуда Божи-ей благодати, как чаши, черплющей радость.
    Теми же основными символическими значениями обладает и купель для креще-ния. Этот сосуд также делается в виде чаши, только значительно больших размеров, чем водосвятные, и на высокой подставке.
    При совершении таинства Крещения используется обычно небольшой ковчежец — прямоугольный ящичек для хранения в нем сосудов с Миром и елеем, помазков в виде стержней с кисточкой или шариком на одном конце и с крестом на другом, губки для оти-рания святого Мира с тела крещеного и ножниц для пострижения волос на главе крещае-мого. Самый ковчежец для хранения этих принадлежностей знаменует собою и ясли Бо-гомладенца, и гроб Спасителя, из коих проистекли для всего мира благодатные возможно-сти приобщения людей и к жизни, и к смерти, и к Воскресению Господа Иисуса Христа, к Самой Его Личности к наследию в Нем и с Ним богообщения и жизни вечной в Царстве Небесном. Сосуды с елеем и Миром содержат в себе благодатные силы и дары Духа Свя-того, возрождающие крещаемых людей для жизни в Боге. Помазки знаменуют собою по-средство Церкви в деле обращения и спасения людей. Губка знаменует то же, что и губки в антиминсе и на жертвеннике. Ножницы означают духовные орудия отсечения мирских соблазнов и страстей для совершенного посвящения человека Богу.
    Таинство Крещения положено совершать в самом здании храма или в особых кре-стильных комнатах.

    При таинстве Брака употребляются венцы, имеющие очень древнее происхожде-ние и ставшие такой значительной и неотъемлемой принадлежностью церковного брако-сочетания, что самое таинство получило второе название — Венчание.
    О брачных венцах часто упоминается в Священном Писании. В древние времена венцы делались из живых цветов, миртовых или виноградных ветвей или представляли собой особые головные повязки жениха и невесты. Венцы эти всегда понимались как зна-мения победы над плотскими соблазнами жениха и невесты и непорочности их отноше-ний до брака. В христианстве венцы возымели еще более глубокий духовный смысл. Сам Спаситель указал на человеческий брак, как на прообраз духовного союза Христа с Цер-ковью (Мф. 9:15). Эта же мысль содержится и в Песни песней, пророчески изображающей этот союз. Столь глубокое духовное значение брака как бы уподобляет жениха Царю Не-бесному, а невесту — Церкви, как Царице-Невесте Христа. Поэтому брачные венцы по-степенно превращались из растительных венков и повязок в образы царских корон, полно выражающих величие и смысл христианского брака, где славою и честью венчаются двое в плоть едину, и в знак их непорочности и победы над страстями. Брачные венцы являют-ся также образом тех нетленных венцов славы, которыми будут увенчаны в Царстве Не-бесном супруги за подвиг верной и доброй супружеской жизни. На Руси венцы делались в виде обруча из луба или дерева и украшались иконой Знамения Божией Матери. Затем, с XVI в., появились металлические венцы в виде обруча с иконами Спасителя и Богородицы в царских коронах, а также с изображениями Адама и Евы, Иоакима и Анны. К XVIII в. брачные венцы обрели вид императорской короны.

Принадлежности архиерейской службы.  
    При богослужении, которое совершается епископом, употребляются предметы, со-ставляющие принадлежность только архиерейской службы: особые подсвечники — дики-рий и трикирий, рипиды, орлецы, жезл (посох).
    Дикирий и трикирий представляют собою два ручных фигурных светильника с ячейками для двух и для трех длинных свечей. Дикирий с горящими свечами знаменует собою свет Господа Иисуса Христа, познаваемого в двух естествах. Трикирий означает несозданный свет Пресвятой Троицы. Дикирий имеет в центре между двумя свечами зна-мение креста. На трикирии в древности не принято было поставлять крест, так как крест-ный подвиг совершен был только воплотившимся Сыном Божиим.
    Свечи, горящие в дикириях и трикириях, называются двухплетенные, трехплетен-ные, осеняльные, осеняльники. В предусмотренных Уставом случаях дикирий и трикирии носятся пред епископом, благословляющим ими народ. Право благословлять этими све-тильниками предоставляется иногда архимандритам некоторых монастырей.
    На литургии после облачения и входа в алтарь при пении “Приидите, поклонимся,” архиерей осеняет народ дикирием, который держит в левой руке, и трикирием — в пра-вой. После малого входа епископ совершает каждение, держа в левой руке дикирий. При пении Трисвятого он осеняет Евангелие на престоле дикирием, имея его в правой руке, а затем, держа в левой руке крест, а в правой — дикирий, благословляет ими народ. Эти действия показывают, что Троическое единство особенно открылось людям через прише-ствие во плоти Сына Божия, наконец, что все, совершаемое архиереем в церкви, происхо-дит во имя Господне и по воле Его. Осенение людей светом, знаменующим Свет Христа и Святой Троицы, сообщает верующим особую благодать и свидетельствует им о Божест-венном свете, приходящем к людям для их просвещения, очищения и освящения. В то же время дикирий и трикирий в руках архиерея означают полноту благодати Божией, которая изливается через него. У древних отцов епископ назывался просветитель, или просве-щающий, и подражатель Отца Светов и Истинного Света — Иисуса, имеющий благодать апостолов, которые названы были светом мира. Архиерей путеводит к свету, подражая Христу — свету мира.
    Дикирии и трикирии были введены в церковное употребление, вероятно, не ранее IV-V вв.

    Рипиды (греч. опахало, веер) употреблялись при совершении таинства Евхаристии с самых древних времен. В литургических указаниях Постановлений апостольских гово-рится, что два диакона должны держать с обеих сторон престола рипиды из тонких кожиц, или из павлиньих перьев, или из тонкого полотна и тихо отгонять летающих насекомых. Рипиды, следовательно, стали употребляться преимущественно из практических сообра-жений.
    Ко времени Софрония, патриарха Иерусалимского (1641 г.), в церковном сознании рипиды уже являлись образами херувимов и серафимов, незримо участвующих в таинст-вах Церкви. Вероятно, с этого же времени на рипидах стали появляться изображения ан-гельских существ, чаще других — серафимов. Константинопольский патриарх Фотий (IX в.) говорит о рипидах из перьев во образ шестокрылатых серафимов, которые, по его мне-нию, призваны “не допускать непросвещенных останавливаться умом на видимом, но от-влекать их внимание, чтобы они обратили очи ума своего на высшее и восходили от ви-димого к невидимому и к неизреченной красоте.” По форме рипиды бывают круглыми, квадратными, звездообразными. В Русской Православной Церкви со времени принятия христианства рипиды делались металлическими, с изображением серафимов.
    Окончательный вид, который приобрела рипидах — это лучистый круг из золота, серебра, золоченой бронзы с изображением шестикрылого серафима. Круг укреплен на длинном древке. Такой вид в полной мере раскрывает и символическое значение этого предмета. Рипиды знаменуют собой проникновение ангельских сил в тайну спасения, в таинство Евхаристии, участие небесных чинов в богослужении. Подобно тому, как диако-ны отгоняют насекомых от Святых Даров и создают над Дарами веяние как бы неких крыл, так Силы Небесные отгоняют духов тьмы от места совершения величайшего из та-инств, окружают и осеняют его своим присутствием. Уместно вспомнить, что и в Ветхоза-ветной Церкви по повелению Божию в скинии свидения над ковчегом Завета были уст-роены образы двух херувимов из золота, а в других местах множество образов этих же ан-гельских чинов.
    Поскольку диакон изображает собою ангела, служащего Богу, при посвящении в диакона новопоставленному дается в руки рипида, которой он по обретении чина начина-ет неспешно осенять крестообразными движениями Святые Дары по возгласе: “Поюще, вопиюще...”
    Рипидами осеняют дискос и потир на великом входе за литургией, их выносят в уставных местах архиерейской службы, в Крестных ходах, с участием епископа, и в дру-гих важных случаях. Рипидами осеняется гроб почившего архиерея. Лучистый золоченый круг рипиды с образом серафима являет собою свет высших невещественных сил, служа-щих в непосредственной близости к Богу. Так как архиерей за богослужением изображает собою Господа Иисуса Христа, рипиды стали принадлежностью только архиерейского служения. В виде исключения право служить с рипидами даровалось архимандритам не-которых крупных монастырей.

    При архиерейском богослужении употребляются также орлецы — круглые коври-ки с изображением града и парящего над ним орла.
    Орлецы постилаются под ноги архиерею в местах, где он останавливается, совер-шая действия во время богослужения. Впервые их стали употреблять с XIII столетия в Ви-зантии; тогда они представляли собою нечто вроде почетной награды императора Кон-стантинопольским патриархам. Двуглавый орел — государственный герб Византии часто изображался на царских креслах, коврах, даже на обуви царей и самых знатных сановни-ков. Затем его стали изображать на обуви Константинопольских, Антиохийских и Алек-сандрийских патриархов. С обуви это изображение перешло на ковры святителей. В неко-торых храмах перед алтарем на полу с древних времен делался мозаичный круг с изобра-жением орла. После захвата турками Константинополя (1453) Русь исторически стала пре-емницей государственных и церковных традиций Византии, так что государственный герб византийских императоров стал гербом Русского государства, а орлы — почетным симво-лом русских архиереев. В русском чине поставления епископа 1456 года упоминается ор-лец, на котором должен стоять митрополит у своего престола на облачальном месте. В этом же чине повелевается на помосте, специально сооружаемом для епископской хиро-тонии, рисовать “орла единоглавна.”
    Орел на русских орлецах был одноглавым в отличие от двуглавых на орлецах ви-зантийских святителей, так что орлец на Руси был не царской наградой, а самостоятель-ным символом Церкви.
    В XVI-XVII вв. орлецы на Руси обязательно постилались под ноги епископов при входе их в храм и при выходе из него стоя на нем, епископы полагали обычное начало бо-гослужению делали последний поклон. На Московском Соборе 1675 года было определе-но, что в присутствии патриарха орлецами могут пользоваться только митрополиты Нов-городский и Казанский. Затем орлецы широко вошли в обиход архиерейского богослуже-ния и стали полагаться под ноги епископам, где им надлежало останавливаться для мо-литвы, благословения народа и других действий Духовный смысл орлеца с изображением города и парящего над ним орла указывает прежде всего на высшее небесное происхож-дение и достоинство епископского сана. Становясь повсюду на орлец, архиерей как бы все время покоится на орле, то есть орел как бы постоянно носит на себе епископа. Орел — символ высшей горней твари ангельских чинов.
    Принадлежностью служащего епископа является жезл — высокий посох с симво-лическими изображениями. Его прообраз — обычный пастушеский посох в виде длинной палки с закруглением на верхнем конце, широко распространенный с древних времен сре-ди восточных народов. Длинный посох не только помогает погонять овец, но и очень об-легчает подъем в гору. С таким посохом ходил, пася стада тестя своего Иофора, Моисей в стране Мадиамской. И Моисееву посоху суждено было впервые стать орудием спасения и знаком пастырской власти над словесными овцами Божиими — древним народом Израи-ля. Явившись Моисею в горящем и несгорающем кусте при горе Хориве, Неопалимой ку-пине, Господь благоволил сообщить посоху Моисея чудодейственную силу (Исх. 4:2-5). Такая же сила дана была затем посоху Аарона (7:8:10). Жезлом своим Моисей разделил Чермное море, чтобы Израиль смог пройти по дну его (Исх. 14:16). Этим же посохом Гос-подь повелел Моисею источить воду из камня для утоления жажды Израиля в пустыне (Исх. 17:5-6). Преобразовательное значение посоха (жезла) раскрывается и в других мес-тах Священного Писания. Устами пророка Михея Господь говорит о Христе: “Паси народ Твой жезлом Твоим овец наследия Твоего” (Мих. 7:14). Пастырство неизменно включает в себя и понятие о справедливом суде и духовном наказании. Поэтому апостол Павел гово-рит: “Чего вы хотите? с жезлом прийти к вам или с любовью и духом кротости?” (1 Кор. 4:21). Евангелие указывает на посох, как на принадлежность странничества, в кото-рой не нуждаются, по слову Спасителя, апостолы, так как у них есть поддержка и опора — благодатная сила Господа Иисуса Христа (Мф. 10:10).
    Странничество, проповедничество, пастырство, как символ мудрого руководства, олицетворяется и жезле (посохе). Так что посох — это духовная власть, данная Христом Своим ученикам, призванным проповедать слово Божие, учить людей, вязать и решить грехи человеческие. В значении символа власти жезл упоминается в Апокалипсисе (2, 27). Это значение, включающее в себя многообразие частных значений, вменяется Церковью архиерейскому жезлу-знаку архипастырской власти епископа над церковным народом, подобную власти, кою имеет пастух над стадом овец. Характерно, что древнейшие симво-лические изображения Христа в виде Пастыря доброго представляли Его обычно с посо-хом. Можно предполагать, что жезлы были в практическом употреблении еще у апостолов и от них перешли с определенным духовно-символическим значением к епископам — их преемникам. Как обязательная каноническая принадлежность архиереев посох упомина-ется в Западной Церкви с V, в Восточной Церкви — с VI века. Вначале форма епископ-ского жезла была подобна пастушескому посоху с верхней частью, загнутой вниз. Затем появились посохи с двурогой верхней перекладиной, концы которой загнуты слегка вниз, что походило на форму якоря. По толкованию блаженного Симеона, архиепископа Солун-ского, “жезл, который держит архиерей, означает власть Духа, утверждение и пасение лю-дей, силу путеводить, непокоряющихся наказывать и находящихся далече собирать к себе. Посему у жезла и находятся рукоятки (рожки сверх жезла), как якори. И над теми руко-ятиями Крест Христов означает победу.” Деревянные, обложенные серебром и золотом, или металлические, обычно серебряно-вызолоченные, или бронзовые архиерейские жезлы с двурогой рукоятью в виде якоря с крестом вверху — это самая древняя форма епископ-ских посохов, широко употреблявшихся и в Русской Церкви. В XVI в. на православном Востоке, а в XVII в. и в Русской Церкви появились посохи с рукоятью в виде двух змей, изгибающихся кверху так, что одна обращена главой к другой, причем крест помещается между их главами. Это было призвано выразить мысль о сугубой мудрости архипастыр-ского руководства в соответствии с известными словами Спасителя: “Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби” (Мф. 10:16). Жезлы давались также игуменам и архимандри-там в знак их власти над монашеской братией.
    В Византии епископы награждались жезлами из рук императора. И в России в XVI-XVII вв. патриархи получали свои жезлы от царей, а епископы — от патриархов. С 1725 года Святейший Синод вменил в обязанность старшему по хиротонии архиерею вручать жезл новопоставленному епископу. Архиерейские жезлы, особенно митрополичьи и пат-риарший, принято было украшать драгоценными камнями, рисунками, инкрустациями. Особенностью русских архиерейских жезлов является сулок — два платка, вложенных один в другой и привязанных к жезлу у верхней перекладины-рукояти. Сулок возник в связи с русскими морозами, во время которых приходилось совершать крестные ходы. Нижний платок при этом должен был предохранять руку от прикосновения к холодному металлу жезла, а верхний — от внешнего холода. Есть мнение, что благоговение пред свя-тыней этого символического предмета побуждало русских иерархов не касаться его обна-женной рукой, так что сулок может считаться также знамением Божией благодати, покры-вающей человеческие немощи епископа в великом деле управления Церковью и в пользо-вании Богодарованной властью над ней.

Одеяния духовенства.  

Повседневные облачения.  
    Повседневные одеяния, отличающие служителей Церкви от мирских людей и сви-детельствующие их сан и звание, когда-то произошли от одеяний, употреблявшихся в ми-ру, и быстро, уже в древние времена, приобрели особые признаки, так что духовенство и монашество стали и внешне выделяться из мирской среды. Это глубоко соответствовало понятию о Церкви, как о царстве не от мира сего, которое, хотя и проходит свое странст-вие и служение в миру, тем не менее глубоко отлично от него по природе своей. В созна-нии древних священный сан или монашеское звание обязывали носителей таковых быть всегда и везде теми, кем они являются пред Богом и Церковью.
    Основными повседневными одеяниями духовенства и монашества всех степеней являются подрясник и ряса.
    Подрясник представляет собою длинное, до пят, с наглухо застегнутым воротом одеяние с узкими рукавами. Это одеяние бывает двух видов. Первый вид подрясников: ушитое в талии одеяние, разрезное сверху донизу, с расширенным колоколом нижней час-ти. Левая нижняя пола глубоко заходит внутрь под правую верхнюю полу. Косая верхняя правая пола застегивается с левой стороны на шее и в поясе. Второй вид этого одеяния: однорядка, ушитая в талии или прямая одежда, разрезная по центру, от шеи до груди, или донизу, имеющая от середины ворота до нижнего края по центру ряд пуговиц (обычно 33). Такой покрой имели древние русские однорядки духовенства и знати и католические духовные одежды. Подрясник — нижнее одеяние. У монашествующих он должен быть черного цвета. Цвет подрясников белого духовенства черный, темно-синий, коричневый, серый и белый для лета. Материал: сукно, шерсть, сатин, лен, чесуча, реже шелковые тка-ни.
    Ряса — верхнее одеяние с длинными, ниже ладоней, широкими рукавами. Рясы также имеют два основных покроя. Первый — в точности соответствует покрою подряс-ников первого вида и отличается от него только покроем рукава — длинного, расширен-ного книзу. Второй вид рясы: прямая, разрезная посередине, застегивающаяся только на вороте и на груди. При этом рукава прямые, то есть одинаково широкие от основания до конца. Это ряса греческого образца. Рясы преимущественно черного цвета, но могут быть темно-синего, коричневого, белого, реже кремового и серого цвета. Материалы для ряс те же, что и для подрясников. И подрясники, и рясы могут быть на подкладке.
    Для обихода существуют рясы, представляющие собою демисезонные и зимние пальто. Это рясы первого вида, с отложным воротником, отороченным черным бархатом или мехом. Зимние рясы-пальто делаются на теплой подкладке.
    Все богослужения, кроме литургии, совершаются священником в подряснике и ря-се, поверх которых надеваются особые богослужебные одеяния (ризы). При служении ли-тургии, а также в особых случаях, когда по Уставу священник должен быть в полном бо-гослужебном облачении, ряса снимается и поверх подрясника надевается подризник и другие ризы. Диакон служит в подряснике, поверх которого надет стихарь. Епископ со-вершает все богослужения в подряснике, на который надеваются особые святительские ризы. Исключение составляют лишь некоторые молебны, литии, келейные и другие свя-щеннослужения епископа, когда он может служить в рясе или рясе и мантии, поверх кото-рых надета епитрахиль.
    Таким образом, повседневные одеяния духовенства являются обязательной осно-вой и богослужебных облачений.
    Длиннополая одежда с узкими рукавами имела широкое распространение в миру у восточных и западных народов. Свободная длинная одежда с широкими рукавами восточ-ного происхождения. Она была распространена и в иудейской среде времен земной жизни Спасителя, Который Сам носил такую одежду, о чем свидетельствует предание и иконо-графия. Поэтому подрясник и ряса считаются одеянием Господа Иисуса Христа. Древ-ность одежды этого типа косвенно подтверждается тем, что и поныне у многих восточных народов в качестве традиционной национальной одежды употребляется широкое длинное разрезное и неразрезное спереди одеяние с широкими длинными рукавами, очень похожее на рясу. Слово “ряса” происходит от греческого прилагательного “то расон,” что значит — оскребанная, вытертая, лишенная ворса, поношенная. Именно такую почти нищенскую одежду полагалось носить в Древней Церкви монашествующим. Из монашеской среды ряса вошла в обиход всего духовенства, что подтверждается многими свидетельствами.
    В Русской Церкви до XVII в. рясы не были обязательны. В обыденной обстановке духовенство носило длинные однорядки особого покроя из сукна и бархата зеленого, фио-летового и малинового цветов. Вороты отделывались также бархатом или мехом. Одно-рядки светских лиц во многом отличались от одеяний духовенства, так что священнослу-жители на Руси издревле выделялись своим внешним видом из мирской среды. Даже же-ны белого духовенства носили обязательно такие одежды, в которых сразу можно было узнать в них матушек. Расширяющиеся связи с православным Востоком во второй поло-вине XVII в. способствовали проникновению в русскую церковную среду одеяний грече-ского духовенства. Большой Московский Собор 1666-1667 гг. постановил благословить для русских священнослужителей и монахов духовные одеяния, принятые в то время на православном Востоке. При этом делалась оговорка, что Собор не принуждает, а только благословляет ношение таких одеяний и строго запрещает осуждать тех, кто решится но-сить их. Так в России появилась впервые греческая ряса. Но свободная прямая ряса, удоб-ная для стран с жарким климатом, показалась, видимо, неприемлемой у нас и по причине того, что внешние условия создали привычку носить одежды, плотно облегающие тело, к тому же просторные одежды с разрезом в середине, спереди, носили в то время турки. По-этому русские рясы стали запахиваться и ушиваться в талии, рукав из прямого был сделан в виде раструба. При этом возникли два покроя ряс — киевский и московский. “Киевская” ряса немного ушивается в талии с боков, а спину оставляет прямой, тогда как “москов-ская” ряса значительно ушивается в талии, так что прилегает к телу и с боков, и со спины.
    С XVIII в. мирские одежды высших классов приобрели вид совсем отличный от традиционных русских одежд. Постепенно все классы общества стали носить короткие одежды, часто европейского типа, так что одеяния духовенства оказались в особенно рез-ком отличии от мирских. В то же время в XVIII в. повседневные одежды духовенства приобрели большее единообразие и устойчивость покроя и цвета. Монашествующие стали носить в основном только черные подрясники и рясы первого вида, тогда как в древности они часто носили зеленые однорядки, а белое духовенство сузило цветовую гамму своих одежд.
    Особенную отрешенность монахов от мира обозначает мантия, или палий, — длинная, без рукавов, накидка с застежкой только на вороте, спускающаяся до земли и по-крывающая собой подрясник и рясу. В первохристианские времена это была одежда всех христиан, обратившихся к вере от язычества и отрекшихся от тех званий и чинов, какие они имели в языческой среде. Такая длинная накидка из самой простой материи означала отречение от идольского служения и смирение. Впоследствии она стала принадлежностью одних монашествующих. По толкованию святого Германа, патриарха Константинополь-ского, свободная, неподпоясанная мантия является знамением ангельских крыл, почему и называется “ангельский образ.” Симеон Солунский добавляет, что “мантия есть одежда совершительная, и объемлет и, выражает всепокрывающую силу Божию, а также стро-гость, благоговение и смирение монашеской жизни, и что у монаха ни руки, ни другие члены не живут и не свободны для мирской деятельности... свободна у него только голова, устремленная к Богу... Но и та покрыта к у кулем ради смиренномудрия.” Подобным же образом объясняет духовный смысл мантии и авва Дорофей. Мантия — только монаше-ское одеяние. В древности на Руси монахи носили мантию всегда и везде и не имели права выходить без нее из келлий. За выход в город без мантии монахи наказывались в XVII в. ссылкой в отдаленные монастыри под крепкий надзор. Такая строгость была связана с тем, что в то время у монахов еще не было ряс как обязательной верхней одежды. Они но-сили однорядки с узкими рукавами, так что мантия была единственной верхней одеждой. Мантии монахов, как и их подрясники и рясы, всегда черного цвета.
    Духовенство и монашество в повседневном употреблении имеют особые головные уборы. Белое духовенство может носить скуфии. В древности скуфия представляла собой небольшую круглую шапочку, похожую на чашу без подставки. Такой шапочкой издревле в Западной Церкви и на Руси покрывалась у священнослужителей выбритая вверху часть головы. После рукоположения в священный сан ставленники немедленно выбривали себе волосы на голове в виде круга, получившего на Руси название гуменцо, что означало зна-мение тернового венца. Выбритая часть покрывалась небольшой шапочкой, получившей славянское название также гуменцо, или греческое — скуфия.
    Обычай духовенства брить волосы сохранялся в России вплоть до середины XVII в., но скуфия до сих пор осталась в качестве головного убора духовных лиц всех званий и степеней. Покрой скуфии при этом изменился. Она приобрела вид фигурной мягкой скла-дывающейся шапочки, покрывающей голову глубоко, до бровей, сшитой при этом так, что складки надетой скуфии образуют над головой знамение креста. В древности священники и диаконы постоянно носили скуфию, даже в домашней обстановке, снимая ее только за богослужением и перед сном. С упразднением обычая брить волосы на голове порядок ношения скуфии изменился. Епископам и монахам дозволялось носить скуфии в келейной обстановке. Священникам и диаконам разрешалось надевать черную скуфию только при богослужениях на открытом воздухе, в холодную погоду. Даже монастырские послушни-ки, иподиаконы и чтецы могли носить черные скуфии вне храма, но при входе в церковь должны были снимать их, что соблюдается и поныне.
    Указом императора Павла I от 18 декабря 1797 года в церковное употребление были введены фиолетовые скуфии и камилавки как награды белому духовенству. В на-градной скуфие священник может пребывать и в церкви, совершать богослужения, снимая ее в предусмотренных Уставом случаях. Такую скуфию священнослужители могут носить и повседневно.
    Повседневным головным убором епископов и монахов, в котором они могут со-вершать и некоторые богослужения, является также клобук. Это головной убор, состоя-щий из камилавки и кукуля. Клобук известен в славянской среде с давних времен. Перво-начально это был княжеский головной убор, представлявший собой колпак, отороченный мехом, с пришитым к нему небольшим покрывалом, нисходящим на плечи. Такие колпаки с покрывалами употреблялись и другими знатными людьми на Руси, мужчинами и жен-щинами. На древних иконах святые Борис и Глеб часто изображены в клобуках. О клобу-ках, как о княжеском головном уборе, имеются упоминания в летописях. Когда клобук стал головным убором русских монахов — неизвестно. В церковной среде он появился очень давно и имел вид глубокого мягкого колпака из простой материи с меховым око-лышем. Этимология глагола “нахлобучить” (надеть, надвинуть низко на лоб, на уши го-ловной убор) восходит к корню клобук. Колпак был покрыт черным покрывалом, спус-кающимся на плечи. Такие клобуки носили на Руси и монахи, и епископы, только у епи-скопов клобуки делались из дорогих материй и иногда украшались драгоценными камень-ями. На православном Востоке монашеские головные уборы имели иной вид. Там собст-венно монашеским кукулем считалось только покрывало, надевавшееся поверх шапочки. Нижняя часть того покрывала, спускавшаяся на спину, стала разделяться на три конца.
    С достоверностью неизвестно, когда и почему покрывало монашеских клобуков стало разделяться на три конца. Русские монахи приняли такую форму кукуля от грече-ских клобуков во второй половине XVIII в. В Греческой Церкви в древности эти три кон-ца “наметки” вероятней всего образовались в связи с обычаем монахов завязывать концы покрывала под подбородком в холодную погоду, во время ветра, в дороге, а также в храме на молитве, чтобы при снятии головного убора, когда это требуется по Уставу, он, не об-ременяя рук, оставался висеть на спине. Клобук с кукулем, который двумя нижними кон-цами охватывает шею спереди, а третьими спускается на спину, оказывается очень похож на древний воинский шлем с кольчугой, что делает монашеский головной убор еще более соответствующим словам апостола Павла о “шлеме спасения.” В наше время три конца наметки приобрели в основном значение символа Троической благодати, покрывающей главу (т.е. помыслы) монаха.

    Некоторые русские святители древности носили белые клобуки. Иконография изображает в таких клобуках свв. митрополитов Петра, Алексия, Иону, Филиппа. Истори-ческие данные впервые свидетельствуют о белом клобуке у Новгородского архиепископа Василия (†1354), который был подарен ему, по преданию, Константинопольским патриар-хом. С этого времени новгородские владыки стали по традиции носить белые клобуки, украшенные иконами и золотым шитьем. На Московском Соборе 1564 г. белый клобук был также присвоен Московскому Митрополиту. С установлением патриаршества в Рос-сии в 1589 г. белые клобуки стали носить русские патриархи. На Соборе 1666—1667 гг. всем митрополитам было присвоено право ношения белых клобуков. Но при этом клобуки митрополитов по форме ничем не отличались от монашеских клобуков нового (греческо-го) образца (с твердой цилиндрической камилавкой), только “наметка” (куколь) у них ста-ли белыми. А клобуки патриархов сохранили древнюю форму сферического колпака, обтянутого белым кукулем, концы которого также отличались от концов монашеской на-метки. Три конца патриаршего клобука начинаются почти от колпака, два из них нисходят спереди на грудь, третий — на спину. На вершине патриаршего клобука (на маковце) стал поставляться крест, лобная сторона клобука украшалась иконами, в концах кукуля золо-тым шитьем изображались херувимы или серафимы. В настоящее время клобук Москов-ского Патриарха на лобной стороне и в концах кукуля имеет образы шестикрылых сера-фимов, во всем остальном он подобен клобукам древних русских патриархов. Белый цвет митрополичьих и патриарших клобуков означает особенную чистоту помыслов и просве-щенность Божественным светом, что соответствует высшим степеням церковной иерар-хии, которые призваны отображать и высшие степени духовного состояния. В связи с этим клобук патриарха с образами серафимов указывает на то, что патриарх как предстоя-тель всей Русской Церкви и молитвенник за нее уподобляется ближайшим к Богу высшим ангельским чинам. Форма патриаршего клобука, напоминающего купол храма о крестом наверху, также вполне соответствует положению патриарха, как главы поместной Церкви.
    С конца XVIII-начала XIX в. в Русской Церкви утвердился существующий и поны-не обычай носить архиепископам на черных, а митрополитам на белых клобуках брилли-антовые кресты. Крест на головном уборе — не новшество. В древней русской и особен-но украинской церковной среде кресты на повседневных шляпах носили даже простые священники. У священников этот обычай прекратился в конце XVII-начале XVIII в. Впо-следствии бриллиантовые кресты на клобуках стали знаком отличия архиепископов и ми-трополитов (епископы носят обычный черный монашеский клобук без креста). Бриллиан-товый крест может означать высокое духовное совершенство и особенную твердость веры и учения, соответствующие высшим степеням церковной иерархии.
    До 1656 года русские монашеские клобуки сохраняли свой древний вид. В 1656 го-ду находившийся в России Антиохийский патриарх Макарий подарил патриарху Никону белый клобук нового образца, употреблявшийся на православном Востоке. Он представ-лял собою твердую цилиндрическую камилавку, обшитую крепом (кукулем), нисходящим ниже плеч на спину. Вскоре все монахи Троице-Сергиевой Лавры сделали себе черные клобуки по греческому образцу, в течение двух-трех лет все русское монашество стало носить клобуки.
    Современный монашеский клобук — это твердая камилавка в форме цилиндра, слегка расширенного кверху, обтянутая черным крепом, нисходящим на спину и имею-щим завершение в виде трех длинных концов. Этот креп в обиходе называется наметка (или кукуль). В чине пострижения в монашество под названием клобук разумеется толь-ко креп, покрывало, которым обтянута камилавка. Это покрывало иногда называется кукулем, как и покрывало, надеваемое при пострижении в великую схиму. В таком зна-чении клобук называется “шлем надежды спасения,” а кукуль великой схимы, по чину пострижения в малую и великую схимы, означает “шлем спасительного упования.”
    Это символическое значение монашеских покрывал происходит от слов апостола Павла, который говорит: “Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения” (1 Фес. 5:8), и в другом месте: “Итак, стань-те, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в го-товность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть слово Божие” (Еф. 6:14-17). Таким образом, повседневные духовные, осо-бенно монашеские, одежды знаменуют внешними средствами те внутренние качества, ко-торыми должен обладать любой христианин, называемый при крещении воином Христо-вым, поскольку ему предстоит вести неустанную войну с невидимыми духовными врага-ми спасения.

    Монашествующие всех степеней носят чётки. Это молитвенный предмет, употреб-ляющийся для частого чтения Молитвы Иисусовой. Современные четки-то замкнутая нить, состоящая из ста “зерен,” разделенных по десяткам промежуточными “зернами” бо-лее крупных размеров, чем рядовые. Келейные четки иногда содержат тысячу “зерен” с таким же разделением. Четки помогают считать (отсюда и их название) количество мо-литв, полагаемых монахом в ежедневное правило, не сосредотачивая при этом внимания на самом счете. Четки известны с глубокой древности. На Руси они имели в старину фор-му замкнутой лесенки, состоящей не из “зерен,” а из деревянных брусочков, обшитых ко-жей, или материей, и назывались “лествицей” или “лестовкой” (лестницей). Духовно они означают лестницу спасения, “меч духовный,” являют образ непрестанной (вечной) мо-литвы (кругообразная нить — символ вечности).
    Обувью, более всего приличной для священнослужителей всех степеней и монахов, испокон веков в Русской Церкви считались и считаются сапоги. Простота их формы и строгость, не создающая неги и легкости ногам, соответствуют уставным требованиям, предъявляемым к обуви монахов и вообще духовенства. Блаженный Симеон, архиепископ Солунский, считает, что сандалии-обвязки, которыми повязываются ноги новопострижен-ных монахов, даются “во уготование благовествования мира, дабы монах не повредил мысленных ног души, не был уязвлен мысленными змиями в пяту помыслов, но чтобы наступал на них и попирал льва и дракона, скрытых завистливых зверей злобы, чтобы не-уклонно поспешал по пути евангельскому.” Такому представлению о символике монаше-ской обуви более всего соответствуют высокие, прочные русские сапоги — обувь дальних странствий и путешествий по опасным дебрям.
Семинарская и святоотеческая библиотеки

Предыдущая || Вернуться на главную || Следующая
Полезная информация: