Мне нет нужды говорить, что в то же самое мгновение я получил полную уверенность в моем спасении, уверенность, которой я не ощущал никогда ранее, ни в Католической Церкви, ни у “свидетелей Иеговы”. Эта уверенность не проистекала ни от моих дел, ни от моей религиозной принадлежности, но от Христа, моего Спасителя, Всевышнего, Мессии.

Я думал в то же время, что у Бога должно быть много поклоняющихся в этом мире. Невозможно, чтобы только я один открыл эту столь дивную истину. Но где же они были?

И снова мне приходилось искать. Снова мне нужно было исследовать, учат ли окружающие меня группы тому, что говорит слово Божие? Я хорошо видел, что Христос во мне одаривает меня миром на этом пути, но дело было не в этом. Если были и другие, я хотел отныне вместе с ними возвещать Благую Весть.

Я помню, что прежде всего у меня были контакты с Адвентистами седьмого дня. На первый взгляд, они мне очень напомнили “свидетелей Иеговы”. Несомненно при этом, что они выглядели более образованными и намного менее гордыми. Иисус Христос занимал гораздо большее место в их жизни, но они разделяли идею о конце света, которая сделалась у них наваждением, и их организация, похоже, еще более, нежели “свидетели Иеговы”, упорствовала в этом пункте, проповедуя конечную катастрофу.

С другой стороны, они считали себя полностью подчиненными закону, и соблюдали режим питания, который Бог предписал Моисею.

Для меня, который обратился, читая Послание к Римлянам, все это казалось невероятной слепотой, а с другой стороны, та настойчивость, с какой они стремились видеть в спасении равным образом плод человеческих заслуг, представлялась мне совершенно антибиблейской. После нескольких кратких встреч я совершенно прекратил контакты с ними.

Мормоны произвели на меня еще худшее впечатление. Я не мог принять, что существует еще какое-то откровение, кроме Библии. Новый Завет настаивает на том, что Иисус Христос сказал уже все (Евр. 1,1-2) и что вера была однажды передана святым раз и навсегда (Иуд 3). Вот почему для меня было невозможно принять новые откровения, подобные "Книге Мормона" или "Драгоценной жемчужине". С другой стороны, спасение у них выглядит как результат личных усилий, и Христос не имел у них того величия, какое придает Ему Библия. Кроме всего, я нашел их изложение детским и скучным.

С другой стороны, ни Дети Божии, ни пересмотр католического учения не убедили меня.

Причина казалась мне очевидной. В конце концов, разница между Библией и всеми этими группами была только одна: место, которое они приписывали Иисусу Христу и Его делу. Все они претендовали что-то прибавить к делу Христа.

Для них оно было недостаточно для нашего спасения, и нам следует ему помогать. Разумеется, помощь бывала различной. Для “свидетелей Иеговы” она заключалась в том, чтобы возвещать конец и продавать литературу общества; для мормонов - воздерживаться от алкоголя и кофе; для католиков - исполнять определенные обряды, которые они находили благочестивыми.

Все приуменьшали личность Иисуса Христа. Для одних (“свидетели Иеговы”, мормоны и т.д.), Он не был полностью Богом. Для других (католики) Он не был единственным Посредником, но разделял эту честь с Марией и святыми[1].

Те же люди, которые до конца поняли Новый Завет, не должны приуменьшать ни дела, ни личности Иисуса Христа. Но где же были такие люди?

Чтобы опустить письма в ближайший почтовый ящик, мне нужно было свернуть налево по улице, на которую выходила наша улочка, и метров через двести находился почтовый ящик. Мне приходилось проделывать этот путь много раз в неделю, ибо я поддерживал довольно обширную корреспонденцию. Однажды субботним утром в августе 1977 года я пустился в свой обычный путь.

Выйдя на улицу, я решил свернуть на этот раз направо, думая, что и там найдется почтовый ящик, и что недурно бы разнообразить таким образом свой маршрут во время каникул, чтобы заодно получилась прогулка. Действительно, я нашел почтовый ящик, и едва только я опустил туда письма и поднял голову, как увидел на другой стороне улицы черные буквы на фасаде какого-то дома: “Евангелическая часовня”.

Мне было удивительно, как это я раньше не замечал этой надписи, затем я тут же подумал, что это, должно быть, еще одна галлюцинирующая секта, но что я ничего не потеряю, поговорив с ними. Дверь была открыта; много раз я прошел взад и вперед перед ней, прежде чем решился войти. Две женщины с тряпками и вениками занимались там уборкой. Я подошел к ним и спросил, когда происходят собрания.

Обе женщины приветствовали меня с любезностью, которая мне показалась слишком большой, чтобы быть подлинной, и вместе слишком реальной, чтобы быть поддельной. Но, в конце концов, времени для анализа их улыбок у меня не было. Я узнал, что собрания бывают по воскресеньям в полседьмого вечера, и я сказал им, что непременно приду.

Помню, что я ждал этого воскресного вечера с нетерпением, которое возрастало с часу на час. Без четверти шесть я вышел из дому, никому не сказав, куда я иду, и направился в евангелическую часовню.

Я пришел на полчаса раньше, ибо у меня сохранилась привычка, приобретенная у “свидетелей Иеговы”, всегда приходить на собрания заранее.

Я был удивлен, обнаружив, что никто еще не пришел и что дверь открыта. Я предпочел бы войти вместе с другими, чтобы остаться незамеченным, но это оказалось невозможно. Войди я слишком рано, все, кто придут после меня, меня увидят, а если время начала собрания мне указали неточно и я приду позже, все меня увидят входящим.

Я проделал не одну сотню шагов по тротуару, прежде чем решился войти, и я уверен, что если бы кто-то посмотрел на меня, он бы непременно заключил, что августовское солнце подействовало мне на мозг.

Когда я наконец вошел, я был совершенно обескуражен. Передо мной имелось три деревянных двери. Которая из них нужная? Решившись все-таки войти, раз уж я пришел, я выбрал среднюю. Страшный удар разнесся эхом по всему зданию. Я налетел на имитацию двери, деревянную перегородку в форме двери. Роясь в своей памяти, я не нахожу ни одного другого случая, когда бы мне так сильно хотелось убежать откуда-то без оглядки. Теперь-то уж я был совершенно уверен, что найдя (если я найду-таки нужную дверь), я привлеку к себе все взоры.

Итак, я попытался толкнуть другую дверь, мысленно молясь, чтобы выбрать правильно, и эта оказалась нужной. И снова я был смущен. В нескольких шагах передо мной возвышалась еще одна, стеклянная дверь, за которой виднелся зал; несколько голов там были обращены в мою сторону. Действительно, когда я открывал эту дверь, стекло так сильно задребезжало, что мне показалось, что оно вот-вот разобьется. К счастью, ничего не произошло.

Я уселся в последнем ряду и вынул свой блокнот, чтобы отметить экстравагантности этих людей во время их богослужения.

Небольшой, полный, одетый в белое и зеленое человек проповедовал о первых стихах послания к Филиппинцам. Впервые в жизни я присутствовал на проповеди, где Слово изучалось глава за главой и стих за стихом. Когда он закончил несколько человек встали и начали молиться, другие стали объявлять номера, и люди запели, еще другие читали отрывки из Библии. Мне не удалось определить, что это был за порядок (если он вообще имелся), но я заметил нечто поистине особенное. “Свидетели Иеговы” не знают, что такое молитва. У них нет культа, посвященного только молитве, и во время их собраний специально назначенный брат молится в начале и еще раз в конце, произнося всегда одни и те же фразы. То, при чем я здесь присутствовал, было совсем другим. Люди говорили с Богом, как если бы Он был здесь, и при этом с трогательным благочестием и простотой.

То же самое касалось и песен. “Свидетели Иеговы” имеют гимны, расположенные по номерам в “Сторожевой Башне”, которые они изучают на семинарах, и они ограничиваются тем, что ставят пластинку с музыкой и подпевают ей. Напротив, эти люди вели себя совсем по-другому. Их пение вытекало из их сердец и было, похоже, преисполнено подлинного и глубокого чувства.

Что до персональных выступлений, они были весьма далеки от того, что мы делали у “свидетелей Иеговы”, в школе служителей. Помню, как я впервые выступил там публично, и как мне аплодировали, когда я закончил выступление. Здесь же все было сама простота.

Когда же, незадолго до конца собрания, они стали передавать хлеб и вино, я почувствовал себя еще более смущенным. “Свидетели Иеговы” совершали это всего лишь один раз в году, и принимали в этом участие лишь те, кто относились к 144 000. Это было не по-библейски, теперь же я впервые видел Тайную Вечерю, как на страницах Нового Завета.

В конце собрания я стал у дверей, надеясь, что кто-нибудь подойдет ко мне, меня приветствует, дав мне тем самым возможность задать ему несколько вопросов. Я прождал пять, десять минут, никто ко мне не подошел.

Наконец, ко мне подошла дама среднего возраста и сказала: “Молодой человек, есть у вас Евангелие?”

Не знаю, почему эта бедная женщина вызвала во мне раздражение, проявив ко мне внимание, но я отвечал ей свысока:

- Да, сеньора, у меня есть полная Библия.

Я заметил, что женщина была шокирована, но, улыбнувшись мне, она сказала:

- Недостаточно иметь только Библию, нужно также иметь Христа в сердце.

Это начинало меня сердить, и я отвечал ей:

- Да, сеньора, разумеется, - глядя при этом в другую сторону, чтобы он нее отделаться. Мне это не удалось. Женщина позвала молодого человека с усами и козлиной бородкой, проходившего возле нас.

- Мигель-Анхело, нет ли у тебя книжки для этого молодого человека?

Я начал бояться, что все это становится хуже, чем я могу перенести. Еще одна секта, гоняющаяся за адептами! Бедная Висента, если когда-нибудь ей попадутся на глаза эти строки, надеюсь, она меня простит, что в тот день я так ошибся.

Мигель-Анхело предложил мне множество книжек, от которых я отказался, но он также сообщил мне, что каждую среду вечером происходит изучение книги Екклесиаста и молитвенное собрание (“Что бы значило это "молитвенное собрание"?” - подумалось мне тут же). Я пообещал ему прийти.

[1] Как уже отмечалось, представления автора об учении Католической Церкви, и в частности о роли Пресвятой Девы Марии и святых в нашем спасении, не отличаются полнотой. - Ред.

	zip	оглавление	<<	>>