Письмо 1

К некоторому священноиноку, находящемуся в скорбных обстоятельствах

Признаю себя недостойным той довереннос­ти, которую Вы мне оказываете. Когда человек во время скорби своей обращает взоры на кого-нибудь, с доверенностию простирает к нему руки, просит помощи: это значит — предполага­ет в нем духовную силу. Духовной силы не имею. Я окован цепями страстей, нахожусь в порабо­щении у них, вижу в себе одну немощь. Но, про­ведши всю жизнь в страданиях, почитаю состра­дание страждущим священным моим долгом. Только из этого побуждения пишу к Вам; только в этом отношении сочтите письмо мое достой­ным внимания Вашего: примите его как отклик души, участвующей в Вас. В одиночестве, в скор­би и ничтожное участие приятно.

При нынешних обстоятельствах человеческие пути к вспоможению Вам заграждены. Таково мнение не только мое, но и тех, знающих Вас и помнящих, с которыми я счел полезным посове­товаться. Нельзя уклониться ни направо, ни на­лево: надобно по необходимости идти путем тес­ным и прискорбным, который пред Вами вне­запно открылся по неисповедимым судьбам Бо­жиим.

Такое положение мне не незнакомо. Не раз я видел полное оскудение помощи человеческой, не раз был предаваем лютости тяжких обстоя­тельств, не раз я находился во власти врагов моих. И не подумайте, чтоб затруднительное положе­ние продолжалось какое-нибудь краткое время. Нет! Так протекали годы; терялось телесное здо­ровье, изнемогали под тяжестию скорбного бре­мени душевные силы, а бремя скорбей не облегчалось. Едва проходила одна скорбь, едва начи­нало проясняться для меня положение мое, как налетала с другой стороны неожиданная новая туча — и новая скорбь ложилась тяжело на душу, на душу, уже изможденную и утонченную, по­добно паутине, предшествовавшими скорбями.

Теперь считаю себя преполовившим дни жиз­ни моей. Уже виден противоположный берег! Уже усилившаяся немощь, учащающиеся неду­ги возвещают близость преселения! Не знаю, ка­кие бури еще предстоят мне, но оглядываюсь назад и чувствую в сердце невольную радость. Видя многие волны, чрез которые переплыла душа моя, видя опасные места, чрез которые пе­ренеслась ладья моя, радуюсь невольно. Сильные ветры устремлялись на нее, многие подводные камни подстерегали и наветовали спасение ее — и я еще не погиб. По соображению человеческо­му погибнуть надо бы давно. Уверяюсь, что вел меня странными и трудными стезями непости­жимый Промысл Божий; уверяюсь, что Он бдит надо мною и как бы держит меня за руку Своею всемогущею десницею. Ему отдаюсь! Пусть ве­дет меня, куда хочет; пусть приводит меня, как хочет, к тихому пристанищу «идеже несть бо­лезнь, ни печаль, ни воздыхание». Вижу многих, называемых счастливыми, — и без цены для сер­дца моего жребий их. Лежат мертвецы в гробах мраморных и деревянных с одинаковою бесчув­ственностию: одинаково бесчувственны они как к великолепному памятнику, воздвигнутому тщеславием и неведением христианства, так и к смиренному деревянному кресту, который вод­рузили вера и бедность. Одинаково они жертвы тления. Очень похожи на мертвецов земные сча­стливцы, мертвые для вечности и для всего духов­ного. Мертвыми нарекло их Евангелие. Возгласим славу Божию в стране и обществе живых!

Шествие к истинному знанию Бога непремен­но требует помощи от скорбей: непременно нуж­но умерщвление сердца для мира скорбями, чтоб оно могло всецело устремиться к исканию Бога, Бог, кого отделяет в ближайшее служение Себе, в сосуд духовных дарований, тому посылает скор­би (Слово св. Исаака Сирского). Он едва открылся Павлу, как уже определяет ему в удел страда­ния, возвещает о них. Аз скажу ему, елика подо­бает ему о имени Моем пострадати (Деян. 9:10), говорил Господь о вновь избранном апостоле! Люди, наносящие скорбь и скорбные обстоятель­ства, только орудия во всемогущей деснице Бо­жией. Власы глав наших изочтены у Бога; ни одна из птиц бессловесных не падает без воли Творца своего: неужели без той воли могло приблизиться к Вам искушение? Нет! Оно приблизилось к Вам по попущению Бога. Недремлющее око Промысла постоянно бдит над Вами; всесильная десница Его охраняет Вас, управляет судьбою Вашею. По попущению или мановению Бога приступили к Вам скорби, как мучители к муче­нику. Ваше злато ввергнуто в горнило искушений: оно выйдет оттуда чище и ценнее. Люди злодей­ствуют в слепоте своей, а Вы соделываетесь на земле и на небе причастником Сына Божия. Сын Божий говорит Своим: чашу, юже Аз пию, испиета (Мк. 10:39). Не предавайтесь печали, мало­душию, безнадежию! Скажите, честнейший отец, Вашим унывающим помыслам, скажите Ваше­му пронзенному скорбию сердцу: «Чашу, юже дает ми Отец, не имам ли пити от нея?» Не подает эту чашу Каиафа, не приготовляют ее Иуда и фарисеи: все совершает Отец! Люди, про­извольно следующие внушениям своего сердца, действующие самовластно, не престают при том быть и орудиями, слепыми орудиями Божествен­ного Промысла, по бесконечной премудрости и всемогуществу этого Промысла. Оставим людей в стороне точно — они посторонние! Обратим взоры наши к Богу, повергнем к ногам Его воз­дымающиеся и мятущиеся помыслы наши, ска­жем с благоговейной покорностию: «Да будет воля Твоя!» Этого мало! Облобызаем крест, как знамение Христово, руководствующее ученика Христова в Царство Небесное. Был повешен на кресте разбойник, упоминаемый в Евангелии: был повешен как разбойник, а с креста пересе­лился на небо как исповедник. Люди побивали Стефана камнями как богохульника, а по суду Божию ему отверзалось небо как живому храму Святого Духа Был принужден святитель Тихон Воронежский, обвиненный в горячности нрава, перейти с престола епископского в стены тихой обители, и обитель, пребывание в которой свя­того пастыря имело наружность изгнания, вну­шила ему посвятить себя молитвенным и другим подвигам иноческим. Святые подвиги доставили ему нетленное и негиблющее сокровище правед­ности во Христе, славу от Христа на небе и на зем­ле. Всегда поражала меня участь святителя Тихо­на; пример его всегда испускал утешительные и наставительные лучи в мое сердце, когда сердце мое окружал мрак, производимый скопляющи­мися тучами скорбей. Я убежден, что одни иноческие занятия могут с прочностию утешать че­ловека, находящегося в горниле искушений. Ре­комендую Вам сочинения святого Марка Под­вижника, находящиеся в 1-й части «Добротолю­бия»: они доставляют духовное утешение в скор­бях; а для молитвенного занятия — Исихия, Фи­лофея и Феолипта, помещенные во 2-й части той же книги. Простите, что позволяю себе совето­вать Вам! Примите это как признак участия, как признак искренности, извлекаемых из души моей состраданием к Вам. Иначе я не вверил бы Вам таин, которые скрываю и которые должно скрывать в глубине души, чтоб драгоценные би­серы духовные не были попраны любящими и дорого ценящими одно лишь свое болото. Изло­женными в этом письме мыслями и другими, им однородными, почерпаемыми в Священном Писании и в сочинениях святых отцов, я питал­ся и поддерживался. Без поддержки столько силь­ной мог ли бы устоять против лица скорбей, ко­торые попускал мне всеблагий Промысл, кото­рыми отсекал меня от любви к миру, призывал в любовь к Себе. Скорби мои по отношению к сла­бым силам моим были немалые, не сряду встре­чающиеся в нынешнее время. То, что не вдруг могли меня сломить, лишь усиливало и продол­жало мучения: вместо того, чтоб сломить в не­сколько дней или несколько часов, ломали меня многие годы. В этих скорбях вижу Божие благодеяние к себе; исповедую дар свыше, за который я должен благодарить Бога более, нежели за вся­кое видимое мною в других земное, мнимое сча­стие. И это мнимое счастие, как ни низко (оно плотское!), могло бы быть еще завидным, если б было прочно и вечно. Но оно превратно, оно мгновенно — и как терзаются при его изменах, при потере его избалованные им. Оно непремен­но должно разрушиться, отняться неумолимою и неотвратимою смертию: ни с чем не сравнимо бедствие, с которым внезапно встречаются во вратах вечности воспитанники мнимого, земно­го счастия! Справедливо сказал святой Исаак Сирский: «Мир — блудница: он привлекает красотою своею расположенных любить его. Улов­ленный любовию мира и опутанный им не воз­может вырваться из рук его, доколе не лишится живота своего. Мир, когда совершенно обнажит человека, изводит его из дому его (то есть из тела) в день его смерти. Тогда человек познает, что мир льстец и обманщик».

Дайте руку: пойдем за Христом, каждый неся крест свой, и им изработывая свое спасение.

1847 год. Сергиева пустынь

Письмо 2

К иноку, терпевшему скорби в общежитии, думавшему, что они препятствуют его преуспеянию, и потому пожелавшему глубокого уединения

Где бы я ни был, в уединении ли или в обще­стве человеческом, свет и утешение изливаются в мою душу от Креста Христова. Грех, обладаю­щий всем существом моим, не престает говорить мне: «Сниди со креста».

Увы! Схожу с него, думая обрести правду вне креста, и впадаю в душевное бедствие: волны сму­щения поглощают меня. Я, сошедши с креста, обретаюсь без Христа.

Как помочь бедствию? Молюсь Христу, чтоб возвел меня опять на крест. Молясь, и сам стараюсь распяться, как наученный самым опытом, что не распятый — не Христов. На крест возво­дит вера; низводит с него лжеименный разум, ис­полненный неверия.

Как сам поступаю, так советую поступать и братиям моим!

Что еще прибавить? Прибавлю: блажен муж, иже претерпит искушение (Иак. 1:12). Искушен быв, может и искушаемым помогать (Евр. 2:18). Желаю, чтоб эти слова Священного Писания сбылись над вами. А вы — утешьтесь! Не мало­душествуйте от того, что победились бранью: это к духовному искусу, или опыту, и к смиренью. Мир вам! Еще скажу: общий путь подвижни­ков — терпением между человеками уврачевать немощь чувств, узреть Промысл Божий и войти в умную молитву. Иной, по особенному смотрению Божию, вошел иначе; мы должны идти по общему пути. Прочитайте об этом 55-е слово святого Исаака к преподобному Симеону Чудот­ворцу. Иные находят, что уединение — ближай­шее средство к духовному успеху; а другие гово­рят, что приводит в духовный успех любовь к ближнему. Моему сердцу более нравится после­днее, потому что любовь к ближнему — непре­менный долг каждого, а к безмолвию способны немногие.

Письмо 3

К некоторой инокине, изменившей свое правило молитвенное большее на меньшее, но внимательное, и ощутившей от этого пользу душевную

На ваше благословение дня, в который вы ощутили, что Господь явил вам особенную Свою милость, и я отвечаю так: «Благословен Бог Отец Света, от Которого всякое даяние — благо и всяк дар совершен! Люди, сидящие во тме и сени смер­тней, Свет возсия им, то есть Христос в Его ис­тинном учении».

И опять — начинаю славословить, благодарить Бога! Благословен Бог, облегчивший вам переход от самочинного образа жизни к другому, который ближе к преданию святых отцов. Безмолвствую­щему как-то несвойственно многословие и в са­мом молитвенном правиле. Хотя все человеки со­зданы по образу Божию, но в этом отношении безмолвник есть особеннейший, точнейший об­раз Божий. Посмотрите, что говорит евангелист Иоанн о Боге: «От вечности Он довольствовался единым Своим Словом!..» Утешение, которое, на­деюсь на милость Божию, прозябнет из настоя­щего вашего делания, подтвердит вам эту истину. Оно будет со временем требовать, чтоб вы еще более стряхнули с себя листья для плодов.

К смертной памяти полезно принуждать себя, хотя бы сердце и отвращалось от нее. Она — дар Божий, а понуждение наше к ней только свиде­тельство искренности нашего желания иметь этот дар. При понуждении себя нужно и молить­ся: «Господи, даждь ми память смертную». Тако­во об этом предмете учение Макария Великого, Исаака Сирского и прочих великих отцов; вы найдете его и в драгоценной книжке Нила Сор­ского.

О любви к ближнему мы знаем из учения от­цов, что она бывает двух родов: естественная и евангельская, или о Христе. Естественная насаж­дена в нас при нашем сотворении и потому не­пременно есть в каждом человеке. Она повреж­дена, как и прочие благие свойства, падением, или прародительским грехом, а потому в каждом че­ловеке подвержена большим или меньшим, крат­ким или продолжительным изменениям. Христос, исцеляющий все наши недуги дивным обра­зом, исцеляет и поврежденную любовь: запове­дует Себя — Господа — любить в человеках. Этим Он возводит любовь на высочайшую степень го­рячности, дарует ей чистоту, духовность, святы­ню, и погашается пламенем любви о Христе не­стройный, дымный пламень плотской любви — любви смешанной, составленной из мечтательного, несуществующего наслаждения и жестоко­го, убийственного мучения.

Ощущение духовной любви водило пером свя­того Иоанна Лествичника, когда он сказал: «Лю­бовь к Богу погашает любовь к родителям и про­чим близким по плоти; говорящий, что имеет ту и другую любовь, обольщает себя». Также он сказал в 15-й степени: «Огнь погашается огнем, то есть любовь плотская — любовию Божественною». Когда мы рассмотрим себя со вниманием, то уви­дим с Божиею помощию (на такое видение нуж­на помощь Божия! такое видение — дар Божий!), что наиболее имеем любовь естественную, а еван­гельскую должны еще стяжавать. Это самое разу­мел я, когда писал вам, что Евангелию от Иоанна предшествует Евангелие от Матфея. Евангелие от Иоанна говорит наиболее о любви к Богу, о смот­рении Божием, ясном для одних очищенных. Очи­щается же человек, входит в видение Бога и лю­бовь к Нему — любовию о Христе к ближнему, или любовию Христа в каждом ближнем, а в чуж­дом христианства и Христа — любовию к образу Божию. И лишенный славы христианства не ли­шен славы человечества — есть образ Божий!

Вы отнеслись ко мне ради Бога для пользы души вашей; я — также ради Бога — располага­юсь говорить вам то, что сочту истинным и душеполезным. Шествуя к Господу путем ума и сердца, желая встать пред величеством Его непри­ступной славы, лицом к лицу, не будьте разумны и многосведущи. Для Него приятнее младенчес­кое лепетанье души, умалившейся, так сказать, от зрения множества немощей своих, нежели красноречивое витийство души, напыщенной самомнением. Апостол Павел сказал о себе: не судих себе ведети ничтоже, точию Иисуса Хри­ста, и сего распята (1 Кор. 2:2). А для меня пре­довольно, если я познаю, что я грешник. Доволь­но мне будет этого знания! Оно, прикасаясь — как жезл Моисеев к камню — к моему ожесто­ченному сердцу, будет изводить живую струю слез. Плач мой пред Господом моим предпочи­таю всей земной мудрости — и «грех мой предо мною есть выну!» Грех мой — первенствующий предмет моего духовного созерцания!..

В письмах ваших ко мне не будьте умны, крас­норечивы, сведущи в Писании. Будьте буи! Из пре­мудрой сделайтесь буйею, чтоб стяжать истинную премудрость — смиренномудрие, в котором оби­лие духовного разума. И я, грешник, в ответ вам буду произносить обнаженное, безлестное слово сердца, приятное одною искренностию и, может быть, истиною. Отселе, вкусив его, познайте, что сказанное мною, сказано ради Господа.

Прошу ваших святых молитв о глаголющем и нетворящем, чтоб произносимое мною слово по­служило мне во спасение, а не во осуждение. Аминь.

Письмо 4

К той же инокине, желавшей перейти из одного монастыря в другой

†

Вместо всякой надписи ставлю над письмом моим изображение Святого Креста. Крест — это приличнейшая надпись над словом крестным, произносимым для проходящего путь крестный. Итак, внимайте тем словам, которые извлекают­ся верою вашею из окаянного сердца моего, по­груженного в молитву и слышащего дивные гла­голы, произносимые благодатию в тайне душев­ной клети. Глаголы эти питают меня, питают и тех, которые ради спасения души своей захотят не презреть грешных и убогих слов моих.

Георгий Алексеевич, Затворник Задонский, в продолжение двух лет был обеспокоиваем помыс­лами о выходе из Задонской обители. Ему пред­ставлялось, что место это не довольно уединенно, что в другом его будут менее беспокоить посети­тели; однажды, как он развлекался этими мысля­ми, сказывают ему, что некоторый странник желает его видеть, ибо имеет нечто сказать ему от Серафима Саровского. Затворник приглашает странника, который, вошедши к нему, говорит: «Отец Серафим велел тебе сказать, что стыдно тебе, затворнику, дозволять бесовским помыслам такое долгое время беспокоить тебя. Никуда не переходи, Богу угодно, чтоб ты жил здесь». Сказав эти слова, странник поклонился и удалился.

Изумлен был затворник этим обличением его тайных помыслов, и, когда опомнился, послал ке­лейника своего, чтоб воротить странника. Келей­ник напрасно искал в монастыре и за монасты­рем обличителя — он скрылся. Кто он был? Не будем об этом любопытствовать много, но заме­тим из этого события нужное нам, именно, что постоянное стужание помысла не есть еще при­знак его правильности. Ах! Где то желанное спо­койствие, к которому влечется наше сердце, ко­торого оно не может не жаждать и не искать? Оно сокровенно в кресте Христовом. Напрасно буде­те его искать в чем другом. Диавол, смотрящий на лицо души человеческой и ловящий ее в поги­бель, видит стремление, стремление естественное нашего сердца к нерушимому покою и по пово­ду этого стремления дает совет: «Перейди с мес­та твоего жительства в другое, там найдешь же­ланное спокойствие». Таков его совет, под личи­ною которого скрыт другой: «Сниди со креста».

Святые отцы повелевают выдерживать брани, не оставляя места, в особенности если в нем нет явных поводов ко греху. Монах, оставляющий по причине душевной брани место своего житель­ства, никогда не возможет стяжать духовных плодов. Стойкость — одно из первых достоинств воинства и земного, и духовного. Опытные в бит­вах ратники почитают признаком храбрости от­важное нападение на строй неприятельский, но несравненно большим — безмолвное стояние с угрюмою твердостию под ядрами и картечью неприятельских батарей, когда этого требует об­щий план военачальника. На таковых-то воинов наиболее он может положиться. На таковых во­инов наиболее полагается наш подвигополож­ник Господь Иисус Христос и венчает их духов­ными венцами. Делание это заповедает нам Дух Святой: Аще взыдет на тя дух сильного, ты ме­ста своего не оставь (Ср.: Еккл. 10:4). Напротив того, Он укоряет воинов нестойких и объявляет им лишение духовных дарований: сынове Ефрем­ли наляцающе и стреляюще луки возвратиша­ся в день брани... И отрину Господь селение Иосифово, и колено Ефремово не избра (Пс. 77: 9, 69). Этого и вы устрашитесь; постарайтесь принести плод по слову Господню — в терпе­нии (Лк. 8:15).

Что вы заметили в себе некоторые недостат­ки, о которых прежде думали легче, с извинени­ем и оправданием их, этому не удивляйтесь. Мы к тому стремимся, чтобы узреть наши грехи и омыть их слезами покаяния прежде того време­ни, времени страшного, когда покаяние будет только мучить, а не исцелять. Если о. Пафнутий усердствует ссудить вас книгами своими, то со­ветую вам сперва прочитать книгу Великого Вар­сонофия и, если заблагорассудите, списать ее. По вашему состоянию книга эта будет полезнее, не­жели Исаака Сирина, которою, Бог даст, займе­тесь в свое время... Мир вам!

Письмо 5

К тому же лицу: о памяти смертной; повторение совета не переменять место жительства; взгляд на себя по отношению к лицам, просящим духовного совета; о молитвенном правиле; о молитве за еретиков; молитва и плач о своем мертвеце

Что может быть тяжелее состояния души, то­мимой искушениями? Это пребывание во аде, в вечных муках. Воспоминание о них облегчает здешние искушения. «Враг мой, — говорит уны­ние, — есть память смертная» (Лествица). Вспомните об обществе бесов во аде — и люди пока­жутся вам добрыми; вспомните о муках во аде — и искушения сделаются для вас легкими.

Если помысл ваш отстраняет пример затворни­ка рукою смирения, по крайней мере таким кажу­щегося по наружности, то послушайте совет свя­того Иоанна Лествичника, говорящего в 4-й сте­пени своей «Лествицы» так: «Легко решающиеся на прохождение с места на место вполне неискус­ны: ибо ничто так не делает душу бесплодною, как нетерпение... Преходя, ты можешь потерять то ис­купление, которым тебя искупил Христос». Свя­той Григорий Синайский уподобляет преходящих с места на место пересаживаемым древам, при каждой пересадке находящимся в опасности по­гибнуть, а уже непременно теряющим значитель­ную часть силы своей. По всему, что ощущаю из письма вашего, и по всему, что вижу из святых отцов, не даю вам совета к прехождению. Для от­рады же души вашей, советую съездить в Никифо­ровскую пустыню Олонецкой епархии к старцу Исаии. Его беседа будет вам отрадна, и думаю, что он подтвердит мой совет вам и скажет вам с откро­венностию, что помыслы ваши о прехождении не что иное, как злохитрое советование бесовское.

Чему уподобить слово, теперь мною вам про­износимое, ради Господа, к пользе души вашей?

Уподоблю вас и прочих желающих спастись, в числе которых, прельщая себя, думаю, что нахо­жусь и я, путникам, идущим по дороге. Путь этот всегда был тесен и прискорбен, но ныне еще при­бавилось на нем неудобство — недостаток в хле­бе. Этот недостаток так велик, что многие, заме­тя в моей сумке несколько заплесневших кусков, просят, чтобы я ими поделился. И. делюсь, а кто возвратит мне заплесневший кусок, беру с при­ятностию, ибо думаю, что и принимающие та­кую гнусную снедь принимают по крайней нуж­де. Прошу вас считать такими слова мои и не свя­зываться ими, а если захотите быть связаны ими, то свяжитесь, и милосердый Господь, по вере ва­шей, силен извести вас на свободу, которую ощу­тивши, возрадуетесь о обретении сокровища не­крадомого. Если будете у о. Исаии, то прочтите ему и письма мои к вам, как делателю, имеюще­му опыт, чтоб при устах двух свидетелей стал пред вами твердым всяк глагол, произнесенный о Господе.

Относительно правила молитвенного знайте, что оно для вас, а вы не для него, но для Господа. Почему имейте свободу с рассуждением. При немощи убавляйте, при силе прибавляйте то и другое с умеренностию и осторожностию, пото­му что мы крайне немощны и окружены татями и убийцами отвсюду. Когда вы не бываете в цер­кви, то читайте правило, прописанное вами; я его одобряю, по крайней мере до времени, когда окаянному моему сердцу, в случае вопрошения вашего, известится — что изменить.

О еретиках воспрещено молиться, как бы о членах, принадлежащих к Церкви, почему и вы­нимать о них частицы, как изображения участия в Церкви, — не должно; молиться же о обраще­нии их — можно. Имеющий своего мертвеца о нем плачет, о нем молится. Заключенные в тем­ницу преступники не могут принимать на себя ходатайства о других преступниках. Господь есть Любовь и столько желает спасения всех, что мы и постичь не можем. Предоставим этой Любви спасение наше и всех, а со своей стороны поста­раемся о том, что зависит от нас, — о очищении себя. Тогда этого достигнем, когда умрем ко всему. Богу нашему слава!

Письмо 6

К той же инокине, решительно желавшей перейти в другой монастырь по причине усилившихся браней

Если вы находите, что дальнейшее пребывание в Старо-Ладожском Никольском монастыре для вас невозможно по усилившимся браням до превышения сил ваших, то Господь, ради Которого я советовал вам пребывание и противление бра­ням, да благословит исход ваш и вход в иную оби­тель, где бы вы могли в мире душевном обрести пажить спасительную. Но исход ваш да будет о Господе. Он будет таковым, когда вы совершите его со смирением, обвиняя единственно себя, приводя в причину исхода единственно свою не­мощь и укоряя себя, что не могли поступить так, как святые отцы признают за лучшее, то есть выдержать и победить душевные брани на мес­те. Тогда вход ваш в иную обитель может при­влечь на себя благословение Господа, не уничи­жающего сокрушенных и смиренных сердцем, а гордым противляющегося!

О. Исаия в настоящее время гостит у меня, и я утешаюсь, видя в нем обильную благодать Бо­жию. Не вздумаете ли проехать до Твери? Там игумения В. благонамеренная и имеющая духов­ное знание. И климат там получше, а климат, по замечанию святых отцов, имеет сильное влияние на тех особенно, которые проводят жизнь без­молвную. И паки Бог вас да благословит совер­шить намерение ваше, если оно совершится с миром и смирением! Если же вы желаете моего грешного благословения, то и я заочно благословляю вас благословением от Господа, от Него же всякое даяние благо. Прошу ваших святых мо­литв о мне недостойном.

10 февраля 1844 года

Письмо 7

К той же инокине

Письмо ваше я получил. Вижу ваше желание поместиться в Сяндебской обители. Хотя оно и представляется мне несбыточным... мало этого! Мне представляется, что если вы и получите же­лаемое, то должны будете оставить Сяндебскую обитель: такие неожидаемые вами неприятнос­ти там встретят вас, такие попечения, такая мол­ва, такое беспокойство! Однако, чтоб могли вы до­стовернее узнать волю Божию, советую вам на­писать Преосвященному Венедикту, который, точно, самый добрый человек. Вы можете указать в письме вашем на меня, сказать, что я вас знаю и что вы просите услышать ответ его чрез меня. Вы подумали ли, что вы там будете хозяйкой, что о всякой безделице вас будут спрашивать, что все попечения о всем вещественном лягут на вас? Даже в минуты спокойствия и уединения мысль ваша будет уклоняться от Бога в размышления о вещественном. Впрочем, я не связываю вашей свободы. О. Исаия советует вам путь, который он сам проходил, на котором Господь покрыл его, но который вне общего закона и на котором мно­гие могут преткнуться. Жительство в обители Сырновской уже несравненно будет превосход­нее этого; там попечения житейские мало вас будут касаться. Если же вы хотите не встречаться с людьми, то это желание неправильное. Когда об этом спрашивал преподобный Дорофей своего старца, авву Иоанна Пророка, то Иоанн отвечал, что удаление от встречи с людьми весьма вредно для не достигшего совершенства, потому что скрывает от него его немощи, открываемые людь­ми, и по этой причине делает его бесплодным.

Относительно правила вашего нахожу нужным, чтоб вы, читая как кафизмы, так каноны, равно и молитву Иисусову, произносили слова помедлен­нее, напрягая больше внимание, чтоб ни одно сло­во не было произнесено без внимания. Переходя, таким образом, от количества к качеству, можете из вечернего правила убавить кафизму и несколь­ко поклонов, чтоб умножение количества не уменьшило качества Будьте свободны, зная, что правило для человека, а не человек для правила

Мир Божий да водворяется в вас богатно! Перст Божий да направит пути ваши по премуд­рой и всеблагой Божественной воле!

Келейнице вашей — мое грешное благосло­вение.

Письмо 8

К той же инокине, остановившейся от своего намерения перейти в другой монастырь

Воздадим благодарение милосердому и пре­мудрому Промыслителю, остановившему вас в перемещении вашем из Успенской Ладожской обители! Если вы рассмотрите мои письма к вам, то увидите, что я был вполне против вашего пе­ремещения; наконец, видя непреклонное наме­рение ваше переместиться, желал, чтоб вы его совершили по крайней мере со смирением, осуж­дая себя. Нет ничего лучше мысли о распятии себя. Ибо таковые — Христовы! Мир вам!²

19 июля 1844 года

Письмо 9

К некоторой инокине по случаю кончины ее ближайшего родственника

Мы, исшедшие из среды мира в недро святых обителей, этим самым предначали нашу смерть по плоти и жизнь о Христе. Бывают кончины ско­ропостижные, бывают кончины при продолжи­тельных болезнях. Мы с того времени, как оста­вили мир, умираем ежедневно, по свидетельству святого апостола Павла. В этой смерти видим непременное условие истинной жизни. Минута преселения нашего с земли, рождения нашего в вечность, для нас не так странна и чужда, как для тех, которые живут посреди мира, оглушены его шумом, пригвождены к нему умом и сердцем, забыли, что есть смерть, не думают о вечности, долженствующей непременно быть и их уделом. Узнав о смерти ближнего вашего, не предай­тесь тем неутешным рыданиям, которым обык­новенно предается мир, доказывающий тем, что надежда его только во плоти. Ваша надежда — во Христе! Пролейте о умершем слезы молитвен­ные, обратитесь сердцем и мыслями к Тому, Кто один может вас утешить, пред Которым вы дол­жны предстать в предназначенное вам время. Не увлекитесь чем-нибудь земным; плод такого ув­лечения, которое — обманчивая, обольститель­ная мечтательность — тление. Мир имейте в Боге, предавайтесь с полною покорностию Его святой воле. В этой воле полнота благости и премудрос­ти. Ей поклонимся, припадем к стопам ее, вру­чая души и тела наши Господу. Аминь.

Письмо 10

К терпящему скорби при помощи чтения слова Божия: о простоте; жизнь по вере; разумение евангельских заповедей

Какой сладостный плод пожинают погружа­ющиеся умом и сердцем в слово Божие, поверяющие по глаголам Небесной Премудрости опы­ты своего земного странствования! Таковые дос­тигают того духовного единения, которого же­лал от верующих во Христа апостол Христов. Молю вы, братие, писал он им, да будете ут­верждени в том же разумении и в той же мысли (1 Кор. 1:10). Сбытие этих слов я ощущал в себе, когда читал Ваши строки. Их излило сердце, пронзенное многими скорбями, нашедшее отра­ду в язвах Иисуса! Оно проницательнее глядит в будущность, оно яснее видит Промысл Божий, истинное назначение человека, ничтожность, быстрое исчезание всего временного, суетного. Читая Ваши строки, я как будто размышлял сам с собою. Давно не видимся друг с другом, не бе­седуем лицом к лицу, пишем друг к другу не час­то, а сближаемся, более и более! Вот плод учения Христова. Письмо Ваше сказало мне, что Вы час­то прибегаете к Слову Божию и молитве, про­свещающим человека. По мыслям, которые рож­даются в душе, можно узнавать, какие впечатле­ния на нее действуют! Принимайте слова мои с простотою сердца: я их произношу от искренне­го сердца. В словах моих не найдете ничего льсти­вого! Льстящие льстят для того, чтоб уловить, на­смеяться, повредить. Нет! Не имею этой гнусной, адской цели! Говорю для истины, для любви: язык их так отличен от языка, которым говорит льсти­вое и лживое человекоугодие!

Какое условие христианской простоты? Пос­ледование закону Божию. Добродетельный и бла­гонамеренный не нуждается представляться та­ковым; напротив того, кто любит грех, чья воля в грехе, тому нужна личина. Простоту рождает вера. Верующий идет путем жизни, надеясь на Промыслителя своего, как говорит Писание: ходяй просто, ходит наделся (Притч. 10:9). Неве­рующий не видит Божественного Промысла; ду­мает, что судьба его зависит от ухищрений его разума; заключая все блага в одних благах земных, стремясь исключительно к ним, он лукавствует мыслию, словом, делом! Чем более будем углуб­ляться в слово Божие, чем более будем возрастать возрастом духовным, тем более будем убеждать­ся, что приблизиться к Богу невозможно иначе как простотою. В простоте — и вера, и чистота совести, и образ мыслей, назданный заповедани­ями Вышнего. Одни простосердечные, способны преуспевать духовно: в душу злохудожную не вни­дет Премудрость, говорит Писание (Ср.: Прем. 1:4). Простосердечные подвергаются страдани­ям? Не без причины же Небесный Вертоградарь отребляет лозы Свои! Он видит способность их к плодоносию. Ветвь бесплодная не привлекает к себе Его внимания и забот до той поры злосчаст­ной, как придет время отрезать ее и выкинуть из виноградника. Такие ветви подбираются нищи­ми земли для топлива! Под именем нищих разу­мею лишенных всякого блага бесов, заботящих­ся, чтоб их вечная печь горела жарче. Знамена­тельны приведенные Вами слова Спасителя: еже творити, сотвори скоро. Такой же обширный смысл имеет и молчание Христово пред судиями беззаконными, судившими для того, чтоб непре­менно обвинить, чтоб найти какой-нибудь пред­лог обвинения праведного для исполнения злоб­ного замысла, давно замышляемого в сердце пре­ступном, злобном и лукавом. Посреди этого Бо­жественного молчания возгремели в наставление наше слова Спасителя к Пилату, слова тихие по наружности, но страшные, как гром и молния, по смыслу: не имаши власти ни единыя на Мне, аще не быти дано свыше(1 Ин. 19:11). Какое глу­бокое и обширное наставление для страдающих о Христе, научающее их смотреть на своих Пи­латов, как бы на бездушное орудие Промысла Божия, подающею возлюбленному Своему чашу Христову, залог блаженства вечного со Христом. Здесь, на земле, совершается уже отделение пше­ницы от плевелов, производится Божий суд над ними. Последователь Христов страждет в великодушном молчании, познавая крестом Христа, а Пилат с холодностию вопрошает о Истине, не думая и не желая знать о Ней, потому что не хо­чет даже выслушать, дождаться ответа. Между тем Сама Истина — Христос — ему предстоит в смирении и высоким молчанием сказует о Себе. «Удивися разум мой от Тебе», — молитвенно взы­вал к Богу святой Давид; удивится Евангелию и его глубокому учению, учению Божественному христианин, читающий его с верою и чистотою совести, при озарении свыше. Живые жизнию, за­имствованною от ветхого Адама по закону чадо­родия, находятся в состоянии падения; это состо­яние свое доказывают непрестанным самооболь­щением, почитая землю, место своего изгнания, местом наслаждений бесконечных. Новый Адам — Христос — крестом спасает падших: умерщвляется жизнь падения отъятием наслаждений, а из недр этой смерти возникает жизнь о Христе, находящая наслаждение в лишениях. От­сюда преселяется человек мыслями, желаниями, надеждами на небо и ожидает с извещенною ве­рою обетования свыше, обновления Духом Свя­тым Нам должно странствовать со Христом, стра­дать с Ним, претерпевать распятие, вкусить смерть, быть погребенными, воскреснуть и воз­нестись. Этого желаю Вам и себе, почему произношу вместе с Вами молитву, исполненную ду­ховного разума, утешительнейшую: «Господи! Со­вершай над нами волю Твою, а нам даруй мыс­лить, чувствовать, действовать по Твоей воле. Од­ного этого у Тебя просим, в одном этом заключа­ем все наши желания и моления». Аминь.

Письмо 11

К некоторой инокине, пожелавшей вступить под духовное руководство старца

Спаситель мира, Господь Иисус Христос, про­стивший сына, который сперва сказал «не иду», потом же «раскаявся иде», да простит и вам то, в чем просите прощения. Пишете, что по прочте­нии книги святого аввы Дорофея вы увидели, сколько отклонились вы от пути истинного. Но это бывает со всеми, кто переходит от жизни са­мочинной к христоподражательному послуша­нию. Таковый, по словам святого Иоанна Ле­ствичника, «слеп бе и прозре». Я вас не только не отвергаю, но и призываю: «Приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас», — не потому, чтоб доволен я был сам по себе на­учить кого чему-либо, но потому, что учение мое несть мое, но заимствовано от святых отцов, пе­ром которых водил Дух Святой. Относительно вашего нового знакомства с М. А., то да не озабочи­вает вас различие характеров: единомыслие о Христе не только двух инокинь сильно соединить, но в первенствующей Церкви весь верующий на­род соединило в сердце и душу едину. Вы гово­рите о привычках, усвоенных долгим временем. На это отвечает Лествичник: «Истинные иноки вся да оплюют! Всех да отвергнутся, то есть при­страстий!» Хотя же этого вдруг невозможно сде­лать, но с постепенностию можно. Боитесь стро­гости! Но можем ли мы быть строгими, когда слышим Господа, нам обещающего: в нюже меру мерите, возмерится вам (Мф. 7:2). Почитайте книгу святого аввы Дорофея, и если произволе­ние ваше шествовать по стезе отсечения волн не прекратится, но возгорится еще сильнее, и пла­мень небесных желаний обымет вашу душу, то благоволите приехать, дабы пространнее услы­шать учение о пути этом и принять некоторые правила, которые, как стены высокие и твердые, оградят душу вашу. Вы желаете соделаться моею дщерью? Я в восторге духа, взирая на сонм ду­ховных чад моих, которых несмь достоин на­зваться отцом, но рабом, говорю душе моей: возвеселись, неплоды не рождающая, возгласи и во­зопий, нечревоболевшая, яко многа чада пустыя, паче нежели имущия мужа (Ис. 54:1). Наконец призыванием на вас милости Божией оканчиваю эти строки.

10 марта 1842 года

Письмо 12

К той же инокине: делание покаяния приводит к плачу и смирению; молитва — оружие против помыслов; готовность на скорби

Если вы приписываете моему грешному серд­цу единственную радость в том, когда я слышу, что чада мои во истине ходят; то зачем же припи­сывать скорбь за молчание ваше, за неполучение от вас благодарственных слов, которые принад­лежат единому Богу и к Нему да возлегают на кры­льях молитвы, на крыльях воздыханий сердечных. Истина — Господь наш Иисус Христос — пред­стоявшая в смиренном виде Пилату, вопрошав­шему о Истине, смотревшему на Нее и Ее не по­знавшему, как и ныне все рабы мира, видяще ее, не видят и, слышаще ее, не слышат — эта Небес­ная Истина, сошедши на землю к падшим и не­мощным человекам, ихже сердце от юности при­лежит на зло, начала учение Свое с этих слов: по­кайтеся! Доколе же каяться немощному, непре­станно падающему, если не телом, то мыслию и сердцем? — Доколе он подвержен необходимо изменяемости, этому следствию падения праоте­ческого, даже до последнего издыхания; ибо не видно, чтоб Истина, завещавая покаяние, поло­жила ему на земле другой предел, или окончание, кроме естественного конца его с кончиною зем­ной жизни человека Итак, не дивитесь, видя в себе непрестанную изменяемость, не надейтесь изба­виться от нее до смерти, или, лучше, не обольщай­тесь этою надеждою, а иначе треволнения всегда будут заставать вас врасплох и потому несравнен­но сильнее на вас действовать, даже ниспровер­гать. Подивитесь и поклонитесь Истине, которая непрестанную изменяемость человеческую вра­чует заповедию непрестанного покаяния. Ложась на одр кайтесь и вставая кайтесь; как в цепи зве­но держится за звено, так в жизни вашей возды­хание да следует за воздыханием. Так проводите дни, месяцы и годы. Предметом рассматривания вашего да будут немощи ваши. В чувстве сердца вашего будьте подобною ввергнутой до конца жизни в темницу, подобною прокаженному, из­гнанному вне стана. Тогда окончатся страдания, когда окончится жизнь: последнее стенание ис­пустится с последним вздохом. Для инока утешение на земле есть плач и умиление. Что плач? Это действие благодати, данной при крещении, это хо­датайство Духа, в нас вселившегося при Святом Крещении, о грешнике; потому-то святой плач не ведущим Христа и еретичествующим неизвестен. Хочешь ли ощутить облегчение от борющих тебя страстей? Хочешь ли найти умиление в твоей келии, без которого, как ладья без якоря, мысль, вос­хищенная свирепым ветром, носится по волнам мечтания и низвергается в глубину уныния? Хо­чешь ли увидеть свет от Света? Хочешь ли вкусить любовь от Любви исходящую и в Любовь веду­щую? Возьми мысль твою и повергни к ногам бра­тии и сестр, не различая худых от добрых; скажи помыслу твоему и как можно чаще повторяй, чтоб от мысли родилось чувство: это Ангелы Божии, а я одна грехом и мраком подобна диаволу. Сужде­но вам найти облегчение для души вашей у ног братии; определена для вас молитва мытарева, а не Иисусова. Отверзет для вас Царствие Небес­ное исповедание разбойника, а не святыня Иоан­нова, Изъемлем из сердца и глаголем: слыши дщи и приклони ухо твое, и, когда украсишься покая­нием, тогда Царь царей и Господь господий воз­желает доброты твоея, яже от покаяния.

Пишете о помыслах и желаете разбирать их и узнать, что разумеет апостол под словами: несть наша брань и проч. (Еф. 6:12). Это для вас непо­лезно и не нужно. Довольно вам знать, что еже­минутно могут на вас восстать и страсти собственные, и духи лукавствия, жаждущие погибе­ли всем, что вам, как немощнейшей, непрестан­но должно вопить к Господу: «Помилуй мя, яко немощна есмь!» Господь, когда по надежде вашей на Него будет вашею крепостию, а по занятиям вашим будет вашим пением, тогда Господь будет и спасением вашим. Крепость моя и пение мое Господь, и бысть мне во спасение. Тогда вы не умрете, но живы будете покаянием и поведаете дела Господни, как Он грешников изъемлет из ада и вводит в рай. О! Когда бы Господь этого спо­добил! Уготовьтесь на скорби, и скорби облегчат­ся; откажитесь от утешения, и оно придет к тому, кто считает себя его недостойным. Прошу свя­тых молитв о глаголющем и не творящем.

9 октября 1842 года

Письмо 13

К ней же, о покаянии

Господь, пришедший спасти грешников, из ко­торых я первый, а вторая вы, да отверзет нам оте­ческие объятия Свои и да приимет нас, как упо­минаемый в Евангелии отец принял сына, расто­чившего имение его. Успокоение сердца нашего да будет для нас извещением, что милосердый Отец Небесный принимает покаяние наше. Вы мне не писали пером, но писали сердцем и умом, а в книге преподобного Исаии видели ответы, мною заблаговременно вам написанные. Говорю это потому, что, усмотрев отчасти устроение души вашей, я вам советовал прилепиться особенно к чтению упомянутой книги, в которой отпечаты­вается душа, испытавшая много болезней и узрев­шая множество немощей своих, душа, предавша­яся плачу о самой себе, ищущая отрады и приста­нища в милосердии Божием. Не смущайтесь ва­шими заботами о бедных земледельцах, или крестьянах, или христианах; делайте им возможное добро до тех пор, когда Господь снимет с вас эту заботу. Я утешился, увидевши из письма вашего, что вы уже не так умны, как были прежде. А что пишу к вам так откровенно, то из этого можете видеть, как я к вам близок сердцем моим и как ис­кренно желаю вам преуспеяния о Господе. Мир Божий да почиет над вами богатно. Аминь.

1843 год

Письмо 14

К ней же, по случаю кончины ее брата

Богу угодно, чтоб я был вестником пред вами о кончине вашего брата, последовавшей в день Богоявления. Он исповедался в полной памяти и приобщился Святых Таин, после чего через два часа лишился языка. Вот все, что сердце ваше наиболее требует знать. Сегодня были у меня П.Н. с супругою и с Т.Н., похоронив вчера вашего и своего брата. Они просили меня, чтоб я принял на себя написать вам известие об этом событии, и прежде чем они меня попросили об этом, сер­дце мое мне сказало, что я должен это сделать. Лейтесь, токи слезные, в отраду и утешение ос­тавшимся и почившим! В слезных каплях да све­тится молитва, как в каплях дождя разноцветная радуга, этот образ или, правильнее, символ мира между Богом и человеками. Разными цветами в молитве да будут: исповедание, сокрушение сер­дца, раскаяние, умиление, радость. Сейчас, как пишу, пришло мне на мысль, что слово радуга происходит от радости — это радостная дуга. Такою дугою да будет ваша молитва; один конец ее да касается вашего сердца, а другой — неба. Свет надежды и упования да светится в душе вашей, свет от Света — Христа, Который грехи наши омыл и искупил нас от тьмы греховной. Ему сами себя и друг друга вручаем. Ему вручаю и вас, яко милость Его почивает над вами. Аминь.

10 января 1843 года

Письмо 15

О значении духовного совета; дело совести при принятии его; сила Божия, совершающаяся в немощи; снисхождение к своим немощам

Хотя вы и не извещали меня, что находитесь в некотором смущении, но сердце мое мне это сказывало. Вот ответ моего грешного сердца ва­шим сокровенным помыслам: вы предо мною всегда одинаковы, потому что отношение мое к вам — ради Господа. Мир вам!

...Вижу в вас плод духовный, который состоит в познании немощей своих; о них святой апос­тол Павел сказал: благоволю в немощах моих, да вселится в мя сила Христова (2 Кор. 12: 9—10). Хорошо бы вам прочитать ответы великого Вар­сонофия Андрею. (Эту книгу можете списать тогда, когда она в обители нашей переведется на русский язык, а это дело перешло уже за полови­ну). Знайте, что я не присваиваю себе никакой власти над вами, но, подавая вам совет, предос­тавляю вашей воле исполнить его или не испол­нить. В том и другом случае будьте мирны. Так и относительно келейницы вашей: я совершенно буду мирен, если вы ее отстраните от себя, пото­му что в отношениях моих к вам имею главною целью пользу души вашей. Руководствуйтесь ва­шею совестию. По прочтении этого письма рас­смотрите, какое ощущение будет в душе вашей. Если прольются в нее мир и спокойствие, то знайте, что сказанное вам сказано о Господе; совесть ваша будет свидетельствовать, что сказанное о Господе должно исполнить, хотя бы исполнение сопряжено было со скорбию. Святые отцы ска­зали, что добродетель без скорби не есть добро­детель. Господь говорит в Евангелии, объясняя притчу о семени, упавшем при сеянии на различ­ную почву: а иже на добрей земли, сии суть, иже добрым сердцем благим слышавше слово держат и плод творят в терпении. Сказав это, Господь добавил страшными словами: имеяй уши слыша­ти да слышит (Лк. 8:15). Еще прошу — вникни­те в себя, и вы найдете, что в вас было сокровен­ное желание принести по силе вашей душевную пользу какой-либо сестре. Судьбами Божиими это устроилось, но не тем путем, какой рисовала наша мечтательность, а путем Божиим, так что представлявшееся нам полезным осталось бес­плодным, а представляющееся нам вредным и немощию принесло обильный плод, и слава в плоде принадлежит Единому Богу, а мы находим­ся при одних наших немощах в долгу неоплати­мом пред Богом! Приглашаю вас с собою: разу­мениями нашими и сердечными ощущениями снидем в ничто, да возвеличится в нас Христос Умертвим себя: мертвец — без жизни и без дей­ствия. Умертвим себя, чтоб в нас жил и действовал Христос. Будьте снисходительны к душе ва­шей в ее немощах: излишняя строгость отвлека­ет от покаяния, приводит в уныние и отчаяние. Будьте мирны и к обстоятельствам вашим, при­лагая, впрочем, старание об окончании вашего управления имением: этого требует от вас запо­ведь Христова, уверяющая вас живущею в ней истиною, что «вкупе невозможно работать Богу и мамоне». Мир вам. Аминь.

28 июня 1844 года

Письмо 16

К ней же: в ответ на извещение о кончине другой инокини

Так! Скончалась на руках ваших А.В., или пра­вильнее, окончила земное странствие и начала жительство вечное там, где нет печали и воздыха­ния, но радость бесконечная! Все мы такие крат­ковременные гости на земле! То и дело, что кто-либо отъезжает в дальнейший путь. Очень хоро­шо сравнивает Георгий Затворник жизнь нашу с пребыванием заключенных в темнице, из кото­рых то тот, то другой требуются к суду и оконча­тельному приговору. Будем приготовляться к это­му суду, чтоб приговор был для нас благоприят­ный. Праведные представят свои правды, как жер­твы тучные, пред престол Судии, а мы, грешные принесем туда хотя покаяние и слезы! Господь да благословит вас и да подкрепит продолжать и окончить во славу Его течение ваше. Мир вам.

16 сентября 1844 года

Письмо 17

К ней же: при встречающихся скорбях от ближних должно обвинять себя, а не другого

Письмо ваше я получил и сердечно утешился, видя, с какою прямотою и откровенностию вы открыли вашу душу мне, недостойному. Господь да воздаст вам по вере вашей и да устроит вре­менное жительство ваше к пользе для жизни веч­ной! Я удостоверяюсь, что К. жить при вас невоз­можно; Господь не дал ей того благопокорливого разума, как ее брату, при мне живущему и жительством своим назидающему себя, меня и многих. Вы ее отпустите совсем и будьте мирны. Мы веруем, научаясь так веровать от святых отец, что если кому Господь по недоведомым нам, а Ему единому известным причинам, не даст ура­зуметь пути послушания, тот от человеков ниче­го не примет и хотя бы имел пред собою самых святых апостолов, то и на них будет метать кам­нями. Отпустите эту девицу, должную вам двумя стами динарий, с миром, без всяких упреков, помня, что мы все должны тьмами талантов Гос­поду, Который тогда только оставит нам долг наш, когда мы оставим должникам нашим. Если же хотите пожать обильный плод духовный, то унизьте себя пред ближним в сердце, вашем и скажите сами себе: «В том, что это дело не устро­илось, я виновата по недостатку духовного разу­ма и терпения, которыми стяжавается ближ­ний». Помолитесь обо мне, чтоб Господь даро­вал мне обвинить себя как главную причину это­го беспокойства. Я винюсь и прошу вас простить меня ради Господа, ради Которого вы располо­жились внимать моему грешному слову, произ­носимому о Господе. Господь да благословит вас, будьте мирны и спокойны.

2 апреля 1845 года

Письмо 18

К той же инокине: о смирении и самоукорении

Господь да утешит скорбящее сердце ваше! Пока мы на пути, пока не взошли в пристанище неизменяемой вечности, мы должны ожидать в себе и в своих обстоятельствах изменений, пере­воротов, скорбей обыкновенных и нечаянных. Некоторый преподобный отец сказал: «За все слава Богу, за самые немощи наши, потому что лучше быть грешником и видеть себя таковым, нежели быть по наружности праведником и по­читать себя таковым». Эти слова святого отца крайне утешительны для нас немощных и греш­ных, для нашего времени и племени, могущего похвалиться только немощами своими. Они не подают повода грешить произвольно, но утеша­ют таких, которые при некотором внимании к себе ощущают, что души их находятся в неволь­ном плену у греха.

Размышляя это и видя себя оскудевающею в делах правды, стяжите мытарево смирение, то сердце сокрушенное и смиренное, которое Гос­подь не уничижит. Не обвиняйте в немощах ва­ших никого, ни даже обстоятельства и развлече­ния, в которые вы поставлены. Обвиняйте един­ственно себя. Царь Давид, святой пророк и бого­видец Моисей, святой пророк Даниил угодили Богу среди множества разнородных занятий, среди всевозможного развлечения. Преподобные общежития египетского, описанного святым Иоанном Лествичником, говорили ему: «Среди молв стяжи безмолвную мысль, что преславно». Укоряйте себя, укоряйте свое немощное произ­воление, потому что сила произволения и в не­мощных производит великое. В обвинении себя найдете утешение. Обвините себя и осудите себя, а Бог вас оправдает и помилует. Когда Феофил, Патриарх Александрийский, прибыл в Нитрий­скую гору, то спросил у игумена горы, под руководством которого спасались до десяти тысяч монахов: «Что, отец, нашел ты особенно важно­го на пути монашеском?» — «Укорять и осуж­дать себя непрестанно», — отвечал святой и сми­ренный игумен. «Да, — сказал патриарх, — дру­гого средства к спасению нет». И вы стяжите это легкое делание, могущее ввести в душу вашу сми­рение, а вместе с ним утешение и мир святой от Господа, в Котором почивает от сердечных трудов своих всякий обремененный ими. Мира, ду­ховного утешения и спасения вам желаю.

12 сентября 1845 года

Письмо 19

К ней же: от самоукорения рождается сокрушение духа; о переписывании отеческих писаний

Если вы видите в себе, что вы только слыша­тель слова Божия, а не творец, то мыслями ва­шими встаньте пред этим Словом Божиим, име­ющим судить нас в последний день, как осужден­ная, и постарайтесь стяжать дух сокрушен и сер­дце сокрушенно, а когда можно, то и поплачьте при таком размышлении — и Господь помилует вас. Не вдавайтесь в безнадежие, но при безнаде­жии на себя тем тверже уповайте на Бога.

Если рассудите, что списать — для пользы ва­шей и для благочестивого препровождения вре­мени в труде и вместе в богомыслии, то спишите. Есть у нас на русском языке Лествичник моего убогого перевода. Если угодно, то можно вам дос­тавить; книга эта принадлежит не мне, но одному из братии, который охотно усердствует одолжить ею вас. Переписывание книг святых было рукоде­лием многих преподобных отцов, между прочи­ми нашего преподобного Нила Сорского. Таким образом, оно есть делание, засвидетельствованное, как делание угодников Божиих, и не может не быть соединено с обильною пользою. Мир вам!

28 марта 1846 года

Письмо 20

К ней же: скорби — удел каждого последователя Христова

Письмо ваше я получил и увидел из него, что путь жизни вашей пролегает по теснинам и скор­бям, как это обещано всем желающим последо­вать Христу. Кто последует Христу, как верховный Петр и первозванный Андрей, тому предназна­чен крест. Кто обращается ко Христу, как разбой­ник, того удел — опять крест. В первом случае крест соделывается венцом, во втором он бывает Лествицею. Но каковы бы ни были наши обстоя­тельства, к какому бы образцу мы ни подходили — невозможно быть Христовым без креста, «еже есть, — говорится при пострижении в монаше­ство, — готову присно быти к подъятию всякой скорби, которую Промыслитель нам попустит». Господь да укрепит вас.

20 мая 1846 года

Письмо 21

К ней же: не требовать от себя праведности

Соедините милость с вашею пользою. Если вас смущает мысль, что ваша милостыня не вполне чиста, но с примесью своекорыстия, то знайте, что хлебы наши и не могут быть вполне чисты. Добродетели наши должны непременно иметь примесь нечистоты, происходящую от немощей наших. Не должно с души своей, со своего серд­ца требовать больше, нежели сколько они могут дать. Если потребуете сверх сил, то они обанкро­тятся, а оброк умеренный могут давать до кон­чины вашей; довольствуясь им, вы будете совершать себя до смерти и не умрете с голода. Мир вам!

17 февраля 1847 года 50

Письмо 22

К ней же: об отклонении причин расслабления

Не только относительно тела, но и относитель­но души не все бывает так, как мы хотим, а боль­шая часть зависит от обстоятельств. Почему по возможности, отклоняя причины расслабления, зависящие, собственно, от нас, надо пребывать мирным, повергая себя с немощами своими в пучину милосердия Божия.

20 февраля 1848 года. Бабайки

Письмо 23

К ней же: о преподании советов и о переписке творений святых отцов

По вопросу о девицах, обратившихся к вам за душеполезным советом, — назидайте их по си­лам вашим, не давая хода сердечному пристрас­тию и зная, что един Бог есть врач душ их, равно как и вашей. Такое устранение от пристрастия сохранит вас в самоумерщвлении, при котором удобно действует память смертная. Извините мою ошибку! Я не понял, что вы желаете пере­писать «Цветник» священноинока Дорофея, а полагал, что вы хотели заняться книгою аввы Дорофея, для большего впечатления ее в памяти. Я столько уважаю эту книгу, что и доныне не перестаю перечитывать ее для назидания моего и братий моих. Относительно же «Цветника» ска­жу вам то же, что и относительно святого Исаа­ка: эти книги принадлежат более отшельникам и глубоким отшельникам. «Цветник» переводит­ся ныне на российский язык по благословению митрополита ученым иеромонахом Ионою, про­живающим в Валаамском монастыре. Почему и советовал бы я вам лучше переписать Исаака, а «Цветник», может быть, будет скоро напечатан на русском языке. Исаак же имеет такое досто­инство аскетическое в переводе Паисия, что его никакой другой перевод заменить не может. Впрочем, если вы рассудите и «Цветник» иметь на славянском языке, на котором он написан священноиноком, то это благо. Книга эта и теперь редка, а впоследствии еще будет реже.

25 января 1851 года

Письмо 24

К ней же: при принятии ею пострижения

Благодарю вас за письмо ваше, что вы вступа­ете в море иночества на ладье веры. Этою же ве­рою переноситесь чрез волны иноческого моря: волны его — многоразличные скорби, попускае­мые Божиим Промыслом для спасения нашего, воздвигаемые собственными нашими немощами и врагом нашим диаволом Очень утешаюсь мыс­лию, что вы принимаете пострижение. Господь да благословит и да укрепит вас!

2 апреля 1858 года

Письмо 25

К ней же

Продолжительное жительство наше в монас­тыре приносит нам хотя тот плод, что мы начи­наем зреть наши немощи и все упование наше возлагать не на себя, но на Искупителя нашего.

30 апреля 1859 года

Письмо 26

К ней же

Господь да помянет любовь вашу!

Заповеди евангельские суть свет наш во время странствования нашего в нощи земного жития. На них надо неуклонно смотреть, чтоб не сбиться с пути, и по ним выходить на путь, когда собьемся с него. Такого жительства себе и вам желаю.

4 января 1861 года. Ставрополь

Письмо 27

К ней же

Милосердый Господь, дарующий путь спасения и самое спасение произволяющим спастись, да укажет вам подобающий путь. В наше время предос­тавлено спасаться наиболее терпением скорбей.

Вообще, здоровье мое очень расстроено. При­ехал сюда полумертвым. На все свое время. Было время, когда я большую часть его отдавал ближ­ним, а теперь пришло другое время — время, в которое должно обратить внимание особенно строгое на себя, чтоб приготовиться покаянием к переходу из сей жизни.

28 ноября 1861 года

Письмо 28

К ней же

Что нахожу полезным для себя, то нахожу полез­ным и для вас, а именно: благодушное терпение вне­шних и внутренних скорбей и благовременное при­готовление себя покаянием к переходу в вечность.

Письмо 29

К ней же: о самоукорении

Благо иноку и инокине, долго жившим в мо­настыре и достигшим преклонных лет, остаток дней своих провести во внимании себе, в безмол­вии, в приготовлении себя к переходу в вечность. Желающему благочестно и успешно безмолв­ствовать надобно в основание жительства своего положить постоянное самоукорение, как сказал некоторый великий старец горы Нитрийской Феофилу, Патриарху Александрийскому.

Прошу ваших святых молитв о мне ко Госпо­ду, чтоб и мне даровалось то делание, которое вам указываю и без которого невозможно душе успокоиться и выйти из состояния смятения и раз­влечения.

17 марта 1862 года

Письмо 30

К ней же: о развлечении

Море, взволнованное ветрами, и после того, как ветры утихнут, в течение значительного вре­мени продолжает волноваться. Так и ум, подвер­гшийся влиянию развлечения, продолжает чув­ствовать это влияние и по удалении от развлече­ния в течение значительного времени. Надобно переносить такое положение благодушно и ста­раться отвлекать ум от развлечения в памятова­нии смерти и суда Божия.

Милосердый Господь да осенит Своей милос­тию подвиг ваш!

29 апреля 1862 года

Письмо 31

К ней же

Вы хорошо сделали, отказавшись (от игумен­ства) на первый раз по сознанию немощи и недостоинства. Далее — что Бог даст. Святой Си­меон Новый Богослов сказал, что всякое служе­ние в недре Церкви, когда оно проходится с це­лию угождения Богу, преблаженно. Поступите по воле Божией, умолив Бога, чтоб Он даровал вам поступить благоугодно Ему.

29 декабря 1863 года

Письмо 32

К ней же

Состояние моего здоровья похоже на ваше: даже на Святую Пасху не мог выйти в церковь. Надо благодарить Бога за посланное наказание во время земной жизни: оно подает надежду из­бавления от казней в вечности, составляющих необходимое последствие греховности.

20 апреля 1864 года

Письмо 33

К некоторому настоятелю: о милосердии

По прибытии моем в обитель святителя Хри­стова Николая некоторое время останавливался я писать к вам. Я ожидал, чтоб развлечение, ко­торое в таком обилии стяжала душа моя во вре­мя продолжительного путешествия, мало-пома­лу утихло, будучи постепенно ослабляемо уеди­нением. Нет! Не сбылись мои надежды! Продолжаю развлекаться, теряю драгоценное, невозвра­тимое, улетающее время, между тем как желал бы посвятить его всецело покаянию. Должен был погостить и долго погостить, в Костроме, должен побывать в Ярославле, должен позаботиться о ус­тройстве своих келий: все это развлекает, вводит в душу попечение о земле, отводит от попечения существенно необходимого, попечения о небе. А всякое попечение о небе, если оно не одушев­лено покаянием, — мертво, неистинно. Беззако­ние мое аз возвещу и попекуся о гресе моем, воспевал боговдохновенный Давид (Пс. 37:19).

Из-за того, что не могу отторгнуться от нео­твязчивого, прилипшего ко мне развлечения, не­справедливо же лишать вас письма моего, на ко­торое вы имеете все право, как на дань, как на долг, возложенные вами на мое сердце, оказав мне так много любви и доверенности. Вы и прекрасное словесное стадо ваше часто являетесь очам души моей, являетесь так утешительно, так близко. Дух сокращает расстояние вещественное!.. Смотрю на вас и говорю с сердечною любовию: «Господи, спа­си их! Господи, благослови их! Господи, управь пути их к истинному благоугождению Тебе!»

При личном свидании нашем вы мне сказали, что многие упрекают вас за милосердие ваше к ближним, находят его излишним, чрезмерным.

Вы желали слышать мое мнение об этом пред­мете. В то время душа моя была омрачена пагуб­ным развлечением; сердце грубело в ожесточении и нечувствии — неизбежных свойств сердца при отсутствии покаяния. От покаяния рождается умиление, умиление освещает клеть душевную, внося в нее свет духовный от Света Христа. Не было этого света в душе моей, нет его и теперь. Уединение дает, по крайней мере, возможность вспомнить о его существовании. Одно воспоми­нание о Свете уже просвещает! При таком вос­поминании скажу вам ответ мой, который при свидании был в одном молчании или в обещании отвечать письменно из уединения. Хочу испол­нить теперь мое обещание! А тогда зачем было двигать бесплодно устами и языком из одних со­ображений ума? В душе не было ответа.

Руководимый Евангелием, начинаю глядеть в глубины и высоты учения Христова. Приглашаю вас: встанем на вершине горы святой, то есть по­грузимся в покаяние и молитву; из них, из со­стояния ими рождаемого воззрим на чудеса Бо­жии в земли Египетстей, на поле Танеосе, в стра­не нашего изгнания и плена. Умолим Господа, чтоб Он даровал нам увидеть эти чудеса: Он от­верзает очи души — тогда они видят чудеса от закона Его.

Рассматриваю милосердие, заповеданное Гос­подом: вижу бездну несоглядаемую, вижу высо­ту, уносящуюся от взоров. Он заповедует нам: Будите милосерди, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть (Лк. 6:36). Чтоб исполнить эту за­поведь, надобно сделаться столько милосердым, сколько милосерд бесконечно милосердый Гос­подь. Широка, Господи, заповедь Твоя зело! Кто возможет ее исполнить вполне самым делом? Разве тот, кто, объятый Духом Твоим Святым, ос­тавил так свойственное младенцам хождение с трудом и крайнею медленностию по стези запо­ведей Твоих, начинает шествовать по ним испо­линскими шагами, более лететь, нежели шество­вать, — лететь на крыльях Духа. Но я, грешник, мрачный грешник, как ни взгляну в себя, всегда вижу смешение добра со злом, доставленное че­ловеческому роду его праотцом, дерзостно и погрешительно вкусившим от древа познания доб­ра и зла. Кажусь я людям милосердым, но с точ­ностию поверив себя, исследовав себя, нахожу в себе одну глупую личину милосердия. Милосер­дствует во мне тщеславие; милосердствует во мне пристрастие; милосердствует во мне корысть; ми­лосердствует во мне плоть; милосердствует во мне кровь; но чтоб подвигала меня к милосердию за­поведь Христова, чистая, святая, — этого я не нахожу в себе. Когда же я, мрачный грешник, опом­нюсь на краткое мгновение и пожелаю быть ми­лосердым сообразно заповеди Христовой, то вижу, что должен учинить сердцу моему ужас­ное насилие. Обличается сердечный недуг мой святою заповедию! Убеждаемый ею, признаю себя, по естеству милосердого, жестокосердым, человеконенавидцем по отношению к Еванге­лию. Мое сердце согласно быть милосердым по движению крови, но быть милосердым по запо­веди Христовой для него — распятие.

Так видя себя, сличая свое состояние с тем, ко­торое начертано в Евангелии для ученика Хрис­това, нахожу, что мне, имеющему естественное расположение к милосердию, не должно вверять­ся этому естественному расположению, должно умерщвлять его. Я обязан принуждать себя к ми­лосердию сообразно заповедям Евангелия, хотя б это и было сопряжено с насилием сердца, нося­щего в себе заразу греха, общую всем человекам. Естественное милосердие, как произведение пло­ти и крови, не может быть богоугодною доброде­телию. Мало этого! Оно враждебно заповедям евангельским! Для посещения и умерщвления его принесен на землю меч евангельский. Водимые ес­тественным милосердием пребывают во мраке под влиянием лютого, всезлобного миродержца.

Господь, Спаситель мира, во время пребыва­ния Своего на земле, возвещал однажды учени­кам Своим, что Ему должно идти во Иерусалим, там много пострадать, быть убиту и в третий день воскреснуть. Тогда верховный из апостолов, свя­той Петр, движимый естественным милосерди­ем, начал противоречить Господу. Милосерд Ты, Господи, говорил он, не имать быти Тебе сие. На это изъявление сострадания, милосердия естественных Господь отвечал святому Петру: иди за мною, сатано, соблазн Ми еси: яко не мысли­ши, яже суть Божия, но человеческая (Мф. 16:22, 23). Неужели в устах Богочеловека слово сата­но было лишь укоризненное? Сохрани Боже, до­пустить такое богохульство! Этим словом Гос­подь изображает, что мысли и чувствования пад­шего человека находятся под властию сатаны, хотя, по-видимому, они и кажутся добрыми; действия человека по влечению его сердца сливают­ся в одно с действиями сатаны. Так повреждено горестным падением естество наше! Тогда, по­вествует Евангелие, Иисус рече учеником Своим: аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю: а иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю (Мф. 16:24-25).

Должно умертвить то милосердие, которого причина — кровь; должно снискать то милосер­дие, которого причина, источник — светлая и свя­тая заповедь Христова; она — Дух, она — живот вечный.

Вот обещанный мною ответ. Советую вам то, что признаю для себя необходимо нужным: от­вергните милосердие, действующее в вас от кро­ви, иначе, от чувств сердечных, вдайтесь в снис­кание милосердия, возвещенного Евангелием, со­делывающего человека богоподобным. Пред вами откроется необозримое поприще для подвига и течения. Какое бы вы ни стяжали преуспеяние в милосердии, оно покажется вам ничтожным в сравнении с образцом милосердия, начертанным в Евангелии. Самое преуспеяние ваше будет на­учать вас смирению, приводить к нему. Таково свойство преуспеяния духовного! Напротив того, кто не отвергается себя, не погубляет души сво­ей, действует по влечению чувств сердечных, от движения крови, тот непременно осуществляет свое я, видит добро в своих движениях, своих дей­ствиях, оживляет собственно себя, стяжавает мало-помалу высокое о себе мнение. Таковой, думая преуспевать духовно, преуспевает лишь в лютом падении. Темная прелесть овладевает его душою; чуждый духовного жительства и разума, он погружается глубже и глубже в лжеименный разум и темную прелесть. Прелесть — справед­ливая награда того, кто возлюбил и почтил пад­шее естество свое, не восхотел состояния, о кото­ром говорит святой апостол: не ктому живу аз, но живет во мне Христос (Тал. 2:20).

...Опять переношусь крылами мысли и любви к вам, к овцам вашим, этим земным ангелам. Все они, такие откровенные, страннолюбивые, бра­толюбивые, — ангелы. Вы научили их быть таки­ми! Всем скажите от меня мой усерднейший по­клон. Когда некоторые из них провожали меня при отъезде моем из святой обители вашей, за­шел разговор между прочим о том, какому из­неможению подвергаются крылосные от своего послушания. Я, в свою очередь, поведал, что по причине этого изнеможения установлена в на­шей обители чреда для утрени и вечерни. Поло­вина крылосных становится при этих службах на крылосе, а другая не становится. На следую­щий день поют отдыхавшие накануне, а певшие накануне отдыхают. У этих же служб приучают­ся к пению те из вновь вступивших, которые имеют голос и способность к пению. К Боже­ственной литургии и всенощным приходят все. Понравилось братиям вашим распоряжение, сделанное в Сергиевой пустыне! Они признались мне, что некоторые из них чувствуют сильное изнеможение, даже самое расстройство в груди, за которым могут последовать потеря способнос­ти петь и хронические болезни, быстро и прямо ведущие ко гробу. Этому привелось мне видеть горькие примеры. Я обещал чадам вашим замол­вить о них в письме моем к их чадолюбивому отцу, который и мой отец. А потому я пред ним так дерзновенен!

Письмо 34

К брату,находящемуся в послушании келаря

Трудись с терпеливым постоянством в жре­бии блаженной Марфы, удостоившейся приго­товлять и поставлять пищу для Спасителя, ожи­дай с верою награды от Господа. Он скажет слу­жившим братии на страшном суде Своем: Аминь глаголю вам, понеже сотвористе едино­му сих братий Моих меньших, Мне сотворис­те (Мф. 25:40).

И введет Господь усердно послужившего бра­тии в вечный покой и наслаждение рая. Помни, что чаша холодной воды не лишится мзды своей на небе, и не упускай случаев увеличить мзду твою. Имей мысль, что служишь не человекам, а ангелам, — и усладится тебе служение твое. Оказывай любовь и услугу ближним ради Бога, а не по сердечному чувству, влечению, избранию, тем менее пристрастию — и очистится от нечисто­ты служение твое, будет жертвою, благоприят­ною Богу. По расположению и доверенности тво­ей ко мне, грешному, сказываю тебе: настоящее послушание твое особенно способствует спасе­нию твоему по твоим естественным свойствам. Преуспевай, мужайся в этом служении, веруй обрести посредством его спасение душе своей. Остерегайся уязвлять ближнего! Преподобный Антоний Великий говорил: «От ближних — наша жизнь и смерть: если упокоим брата — Бога упо­коим. А если оскорбим брата, то согрешаем про­тив Самого Христа». Итак, убойся оскорблять братию! И услугу, и оскорбление, сделанные ближнему, принимает Христос, как бы они сде­ланы были Ему — Господу. Когда должно отка­зать в чем брату, откажи с тихостию и вместе твердостию, объяснив невозможность исполнить его желание. Если же когда увлечешься и согре­шишь в чем по свойственной всем человекам немощи — не предавайся унынию. Напротив того, немедленно прибегай с раскаянием к Гос­поду, моли Его, чтоб простил тебя, — и простится тебе. Христос с тобою. Молись о мне, много­любящем тебя о Господе.

Письмо 35

К вновь вступившему в монастырь и подвергшемуся искушениям

Путь жизни нашей подобен плаванию чрез обширное море. На этом море иногда бывает тихо, иногда дует попутный ветер, но всего чаще — на нем буря. Видя наступление бури, видя самую бурю, не должно смущаться, приходить в уныние и отчаяние; должно противоборствовать волнам, ветру противному. Иначе корабль душевный может подвергнуться сокрушению, даже по­топлению. Если во время бури случится чему сло­маться или повредиться в корабле душевном, о­пять не должно унывать, не должно смущаться. Надо высмотреть благонадежную пристань, вой­ти в нее, починить и поправить поврежденное, потом продолжать далее плавание в надежде на всемогущего Бога. Всемогущий Бог не оставит того, кто надеется на Него! Самые бури послужат в пользу верному рабу Христову: они соделают его искусным плавателем. Пристани, в которых чи­нится корабль душевный: молитва в сокрушении духа, чтение Священного Писания и отеческих книг, совет ближнего, если этот ближний спосо­бен дать совет о Господе. Успокойся: блажен че­ловек, говорит Писание, иже претерпит искуше­ние. Напротив того: всяк неискушен неискусен.

Прошедшая буря пусть послужит для тебя пре­дуготовительным, опытным учением к перенесе­нию будущих бурь. Заблаговременно рассмотри, какое должно быть при них твое поведение, заб­лаговременно приготовь, изучи его. А бури пос­ледуют непременно! Премудрый Господь устано­вил так, чтоб многими скорбями входить нам в Царствие Небесное, которое мы потеряли, теря­ем чрез безвременное и незаконное стремление к наслаждению. Все мы, подобно нашему праот­цу, склонны простирать дерзновенную руку к зап­рещенному плоду познания добра и зла, склонны к утешению вещественному, скоро обольщаемся обманчивым призраком духовного рассуждения и добродетели, под личиною которых прячется убивающее нас зло. Скорбь действует противо­положно наслаждению, а потому противодей­ствует нашему падению, способствует нашему восстанию. По этим свойствам своим скорбь не­обходима нам ко спасению. По причине необхо­димости ее Спаситель повел стезею скорбей Свое святое стадо в страну блаженства вечного. Тому, кто отказывается от скорбей, Он возвещает ре­шительно: иже не возмет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин (Ср.: Мф. 10:38). Христос с тобою. Надеюсь увидеть тебя и ска­зать тебе то, что Бог даст в утверждение души твоей, изшедшей из мира для взыскания Госпо­да, Думаю, что встречу зиму в Бабаевском монастыре, хотелось бы встретить там и весну. Впро­чем, как Бог устроит. Молись о мне.

Письмо 36

К отцу, отправляющемуся в Иерусалим

Итак, весть, которую я услышал о вас, спра­ведлива! Вы едете в Иерусалим, в те места, где было земное пребывание Спасителя, в те места, о которых Он сказал жене самарянке: жено, веру Ми ими, яко грядет час, егда ни в горе сей, ни во Иерусалиме поклонитеся Отцу... Но грядет час и ныне есть, егда истиннии поклонницы покло­нятся Отцу духом и истиною: ибо Отец тако­вых ищет, поклоняющихся Ему (Ин. 4: 21, 23). Еще приходит мне на мысль иерусалимское об­стоятельство, на которое жаловался Господу расслабленный Вифезды: Господи, человека не имам!.. (Ин. 5:7) И мне хотелось бы попасть в Иерусалим! Вижу его в Евангелии. Там и ныне живет Христос, сказавший ученикам Своим: се Аз с вами до скончания века (Мф. 28:20). В этот Иерусалим одни врата — покаяние! Хотелось бы попасть во врата! Хотелось бы попасть во святый град! Не хотелось бы остаться вне! Не хотелось бы, чтоб на пути застигла ночь! Ночью вне града скитаются звери хищные! Удобно делается жер­твою их запоздавший путник!.. Там была сказана притча о запоздавших юродивых девах. Они ос­тались вне, извнутри только услышали глас не вем вас. Отыдите!..

Вот мысли, которые пришли мне невольно при вести о путешествии вашем в Иерусалим. Эта весть меня опечалила. Святой Иоанн Ле­ствичник сказал о нашем монашеском пути: «Горе единому, а где два или три собраны о Гос­поде, там и Господь посреди их». Жаль доброго спутника, отходящего в дальнюю страну! Его бла­гое слово, благое дело, сокрытые от нас дальним расстоянием, уже не будут на нас действовать! Утешаюсь тем, что все мы во власти Божией, что Промысл Божий хранит всех, невидимо держит за руку Своих искренних служителей, наставля­ет их на путь Своих святых хотений. Что вам ска­зать в напутствие? То, что и себе повторяю не­престанно! Будем погружаться в покаяние, будем пребывать в нем, будем им очищать ризы наши. Сделаем свое дело, а Бог непременно сделает Свое: очищенных покаянием Он просвещает благодатию Святого Духа Своего.

Желаю вам благополучного путешествия. Про­шу не прерывать любви вашей ко мне, грешно­му! Прошу ваших святых молитв о мне, грешном!

Письмо 37

К иноку, находящемуся в скорбных обстоятельствах

Опустив крыле мыслей и чувств, благоговей­но стою пред вами. Научают меня этому благо­говению ангелы, которые благоговейно взирают, по сказанию Писания, на земные страдания ра­бов Христовых. И в самом деле — чудное зрели­ще, вынуждающее благоговеть: плотию и кровию попираются плоть и кровь. Прошу ваших святых молитв, потому что «близ Господь сокрушенных сердцем и уши Его — в молитву их».

Увидел некогда преподобный Моисей скитс­кий снизшедшего на юного инока Захарию Духа Святого, и, познавая, что язык Захарии соделал­ся тростию книжника-скорописца Духа, спро­сил его: «Скажи мне, как мне вести себя?» Заха­рия снял камилавку с главы своей, положил под ноги, стоптал, смял ее ногами и говорит: «Так если не сотрется человек, не может быть монахом».

У кого пред очами смерть и вечность — не­пременный, неизбежный удел каждого челове­ка — тот посмевается и скорбям, и сладостям земным. У кого же враг украдет память о смер­ти и вечности, пред очами того вырастает жизнь временная в вечность, вырастают скорби в неиз­меримых, неодолимых исполинов. Лишь инок вспомнил о смерти — пали в прах исполины, от­дернулась завеса, закрывавшая от него вечность: пред ним события земные, как занятия, забавы, наказания детей!

В вечность! В вечность! Идем, мчимся путем жизни! Все — и сладкое и горькое — остается за нами. Бывшее — как бы никогда не бывало. Одно вечное не подлежит времени, не подлежит пере­менам, должно быть признано существенным, до­стойным всего внимания, всех забот, потому что остается навсегда. Диавол старается развлекать наши взоры, чтоб из взоров наших ускользнула вечность. Она ускользнула — и человек бьется, мучится в сетях ловителя. Духовный разум, кото­рый — смиренномудрие, рассекает эти сети. По­мни последняя твоя и вовек не согрешишь ни ро­потом на блаженное иго Христово, ни изнеможе­нием в вожделенном и преславном иноческом подвиге. Претерпевый до конца, той спасен бу­дет (Мф. 10:22). Кто ж поколеблется, вещает Бог, о том не благоволит душа Моя (Ср.: Евр. 10:38).

И опять прошу ваших святых молитв.

Письмо 38

Благословение благого начинания

Господь да благословит твое намерение и да скажет «путь в оньже пойдеши». Изорав землю сердца твоего скорбями, измельчив и раздробив ее искушениями от человеков, Он да насеет ее семенами святой правды Своей и да утешит тебя плодом духовным.

Письмо 39

К больной старице, вступившей в монастырь с двумя дщерями своими

Простите, что за незнанием имени вашего смею назвать вас матушкой. В приезд мой в свя­тую обитель Спасо-Бородинскую вы приветство­вали меня с таким сердечным радушием, как бы родного сына, припомните, когда г-жа игумения меня представила вам на монастыре. Тогда вы меня глубоко тронули! Вы мне сказали: «Мы вас ждали и ждали сюда». Ваши слова остались в па­мяти моей в противность обычаю моему: я очень забавно беспамятлив.

Ублажаю вас! Вижу над вами какую-то чудную руку Божию! Сами вы под крестом недуга, а дети ваши — плод чрева вашего — подклонили раме­на свои кресту Христову, отвергши иго мира, как непотребное! Моя родительница много огорча­лась при вступлении моем в монастырь, но на смертном одре, за несколько минут до кончины, произнесла: «Теперь, в этот час, у меня одно уте­шение: мой старший сын — в монастыре». Часто размышляю: какое неизъяснимое горе обымет на страшном суде Христовом тех родителей, ко­торых гневно и грозно обличит и осудит нелицеп­риятный Судия за принесение чад их в жертву миру и миродержцу! Какая ни с чем несравни­мая радость обымет тех родителей, которых Этот Судия благословит и восхвалит за принесение чад их в жертву Богу, за приготовление их в жители светлого рая! Эта радость вас ожидает! Два вен­ца ожидают вас: один — за ваши собственные скорби, другой — за детей ваших. Хороши вен­цы блаженства! Не угодно ли вам примерять их!.. В полное владение они даются в той жизни, а примерять их можно и здесь. Хотите ли? По ми­лости Божией научу вас, как их ухватить (они тонки, духовны; не всякий знает, как они «похищаются»!) и как примерять. Положите себе за правило ежедневно благодарить Господа за вашу чашу, то есть за недуги, за все скорби ваши, за жребий дщерей ваших; в особенности благода­рением Богу отгоняются помыслы скорбные; при нашествии таких помыслов благодарение произ­носится в простых словах, со вниманием и час­то — доколе не принесется сердцу успокоение. В скорбных помыслах никакого нет толку: от скорби не избавляют, никакой помощи не при­носят, только расстраивают душу и тело. Значит, они от бесов — и надобно их отгонять от себя. Отгоняются же скорбные помыслы благодарени­ем Богу. Благодарение сперва успокаивает серд­це, потом приносит ему утешение, впоследствии принесет и небесное радование — залог, предвку­шение радости вечной. Будете благодарить — венчик примеряете. Мне бы хотелось увидеть на душе вашей примеренный венчик небесный, вен­чик радования духовного! Благодарение из простеньких и немногих слов, а дела наделает боль­ше, нежели сделают его тысячи умнейших книг. Благодарение — оружие, завещанное христианам Духом Святым чрез апостола. Благодарение — апостольское, Божие учение и предание. Благо­дарение Богу совершает чудеса и знамения! И зрятся эти знамения не очами телесными — не­сравненно превосходнейшими их очами душев­ными — и в душевной клети: там от Божествен­ного прикосновения оставляет болезненный огнь скорби тещу Петрову — она начинает услужи­вать Господу. Петр — образ веры; теща его — образ души, ближайшей родственницы Петру. Благодарение сильно Богом всесильным, Которо­му оно приносится! Благодарение сильно верою, которая одна, решительно одна, способна вос­приять и объять неограниченную силу Божию: у веры нет границ, как нет их у Бога и у всего, что относится к Богу. Разум, как ни разумен, ограни­чен: не годится для дел Божиих. Все Божие, вся­кое знамение он встречает отталкиванием. «Как?», «неужели?», «почему?» Прочь, непотреб­ный, отверженный Богом!.. Придите, святая вера и буйство проповеди Христовой, спасите нас!

Письмо 40

К некоторому священноиноку, духовному сыну

Благодарю тебя за письмо твое и за поздрав­ление со днем моего Ангела. Уже и тем я мно­го утешился, что увидел твою руку. Не говорю: по любви моей к тебе (я еще не достиг люб­ви) — по привычке моей к тебе уже одно зре­ние руки, почерка твоего очень утешило меня. Я не скорбел на тебя за твое молчание: я изви­нял его твоею болезненностию, занятиями хло­потливой должности, помышлениями, которые больным и занятым говорят: «До следующей по­чты!» Эта следующая почта настала — имею твое письмо. И ты извиняй меня тем же, чем я извиняю тебя. Все это время почти никому не писал или писал не так и не столько, сколько следовало бы, а писал, поверь, до изнеможения, до боли. Кто понимает, как болезнь вертит и вя­жет человека, извинит моему молчанию.

И ты все болен! Что сделаешь? Больной не может быть вполне причислен к живым, потому что он живет полужизнию, какою-то тению жиз­ни. Самые душевные способности его цепенеют, не действуют так, как им должно б было действо­вать. Ныне не страдают христиане от оков и ме­чей, потерпим мучение от болезней и других скорбей. Всякому времени даны своего рода стра­дания, нашему времени даны страдания мелоч­ные. Претерпим их. Весы и мзда у Бога.

Отчего бы быть у тебя ожесточению? Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызас­тася, говорит Писание (Пс. 84:11). Значит, где нет «милости», где «ожесточение», там нет «ис­тины»; где нет «мира», там нет «правды». А со­стояние души, чуждое Божественных истины и правды, нельзя признать «состоянием от Бога». От такого состояния надо избавить душу свою, а ввести в нее состояние, даруемое Божественною истиною и правдою, состояние «мира и милос­тыни», Успеешь в этом, если скажешь сам себе: «Не без Промысла же Божия случается со мною то, что случается. Буди имя Божие благословен­но отныне и до века». Да не очень заглядывайся на обстоятельства жизни: не стоят они, идут, бы­стро мчатся, сменяются одни другими. И сами мы мчимся к пределу вечности! А кто заглядится на обстоятельства, кому они представятся недви­жущимися, удобно впадает в уныние. Кто же ви­дит, что все летит, и сам он летит, тому легко, ве­село на сердце. Христос с тобою. Молись о мне.

Письмо 41

К брату, занимающемуся монастырским письмоводством

Благодарность тебе за приведение в порядок описей и всей письменной части как N. монас­тыря, так и всех монастырей S. епархии. Не ви­дит этого начальство, не может видеть, не хочет видеть — что до того? Видит Бог! Не забыты пред Ним труды твои! Хотя предмет их временный, вещественный, но ты, занявшись веществом, дал другим время и возможность заняться предме­тами духовными, служением слова и молитвами, чего бы они не могли сделать, если б ты не заме­нил их собою в трудах по части монастырского письмоводства. И занятия о временном прекрас­ны, приятны Богу, приготовляют занимающему­ся мзду небесную и вечную, когда они соверша­ются с целию богоугождения, с целию служения ближним ради Бога, ради святой любви и общей пользы. Чрезвычайно мне нравится сделанное апостолом уподобление общества христианско­го телу человеческому, которого разные члены исполняют такие разнообразные служения и действия, составляющие вместе одно общее дей­ствие — служение тела. Это уподобление с осо­бенною ясностию и точностию изображается в общежитии монастырском. И не могут одни чле­ны сказать другим, например³...

Письмо 42

К отцу, постигнутому скорбными обстоятельствами

Чрез мрачную, глубокую пропасть скорби, вне­запно открывшуюся пред вами, перенеситесь на крыльях веры! Не испытывайте волн недоверчивою стопою размышления человеческого, идите смело по ним мужественными ногами веры — и обратят­ся под ногами вашими мягкие, влажные волны в твердые мраморные или гранитные плиты. Тем более нейдут вам робость и сомнение при зрении моря скорбного, при зрении ветра крепкого, что призывающий вас ходить по морю скорбей, отде­ляющий для такого хождения от прочей братии вашей — Сам Господь. Это призвание есть вместе и блаженное избрание! Христос знаменует Своих печатью страданий! Он обрел душу вашу благопот­ребною Себе и потому печатлеет ее Своею печа­тию! И стоит отдельно малое стадо, часть Христо­ва, от множества прочих людей; Христовы держат в руках своих признак избрания их Христом — чашу Христову, на раменах их знамя — Христов Крест. Далеко, далеко отшатнулись от них сыны мира! Бесчисленною толпою, с шумом, в упоении странном гонятся они за попечениями и наслаж­дениями временными. Время в очах их преобрази­лось в вечность! Они проводят жизнь бесскорбную, преуспевают в тленном, забыты Богом, не возбуж­дают против себя диавола: они угодны диаволу, часть его. Чаша Христова отверзает вход в страну разума духовного, состояния духовного; вшедший туда и причастившийся трапезы утешения духов­ного соделывается мертвым миру, бесчувственным к временным скорбям и лишениям, начинает со­вершать свое земное странствование, как бы несу­щийся по воздуху превыше всего на крыльях веры. Оковы разума притягивают нас к земле — стране мучений, находясь на земле, мы невольно подвер­гаемся и мучениям; приложивый разум приложит болезнь, говорит Писание (Еккл. 1:18).

Вера подымает с земли, освобождает от оков, изъемлет из среды мучений, возносит к небу, вво­дит в покой духовный. Вшедшие в этот покой почивают прохладно, насладительно, на роскош­но постланных, драгоценных одрах боговидения.

Примите эти строки, произносимые от сердеч­ного участия, которое с первого свидания с вами возбуждено во мне вашею душою, носящей во глубине своей какой-то особенный залог, залог та­инственный, боголюбезный — залог богоугожде­ния. Примите эти строки из страны страданий, в которую я поселился очень давно: Богу не было угодно, чтоб шел я путем общим, обыкновенным! Он поставил меня на стезю отдельную, в страну совсем особенную — и редко встречаю путеше­ственника, идущего по этой стезе, посетившего эту страну, с которым бы можно было перемол­вить слово на том языке, которым говорят в стра­не той и который сделался мне несколько знако­мым — утешительно звучит он для слуха души моей. В звуках его слышу что-то родное.

Что, между прочим, совершается в этой чудной стране? Там непримиримая война, там непрестан­ные битвы, сечи кровавые между израильтянами и народами иноплеменническими. В числе иноп­леменников восстают на израильтян и исполины, сыны Енановы — скорби, приводящие нас в страх, в расслабление, в отчаяние. Соглядатай Израиля — разум — возвещает о них душе и ее силам: виде­хом исполины, сыны Енановы, и бехом пред ними яко прузи, и тако бехом пред ними. Не можем изыти противу языку сему, яко крепший есть паче нас (Чис. 13:34,32). Точно! Размышление, основанное на обыкновенном ходе вещей, помышления собственно и единственно человеческие приносят ужас земли, юже соглядаша, к сыном Израилевым (Чис. 13:33). Но истинный израиль­тянин, верный Богу, водится верою в Бога, он об­лечен во всеоружие. Пожену враги моя, восклица­ет он, и постигну я, и не возвращуся, дондеже скон­чаются. Оскорблю я, и не возмогут, стати: па­дут под ногама моима. И истню я, яко прах пред лицом ветра, яко брение путей поглажду я (Пс 17: 38—39,43). Не одобряются в этой войне многие и тонкие размышления, которые силится ум, уповающий на себя, на свою силу, на число и высоту своих познаний, противопоставить напи­рающим толпам иноплеменников. Сынове Ефрем­ли наляцающе и стреляюще луки, возвещает про­рок, возвратишася в день брани (Пс 77:9). Не ус­тоять размышлению человеческому против густых полчищ иноплеменников! Собьют они его, пере­спорят, произведут в уме возмущение, в мыслях смешение — тогда на стороне их победа!

Для верного успеха в невидимой брани с кня­зьями воздушными, с духами злобы, темными миродержителями нужно взяться за оружия, подаемые верою, подаемые буйством пропове­ди Христовой. Буее Божие премудрее человек есть: и немощное Божие крепчае человек есть (1 Кор. 1:25). Странными и страшными кажутся для плотского разума стезя и учение веры; но едва увидит человек на самом опыте, увидит внутрен­ним душевным ощущением могущество веры — немедленно и радостно предается ее водитель­ству, как обретший неожиданно бесценного на­ставника, с презрением отталкивает от себя от­верженную Богом премудрость человеческую.

Вот оружия, которые святое буйство пропо­веди Христовой вручает рабу Христову для борь­бы с сынами Енановыми — мрачными помысла­ми и ощущениями печали, являющимися душе в образе страшных исполинов, готовых стереть ее, поглотить ее:

1-е — слова «Слава Богу за все».

2-е — слова «Господи! Предаюсь Твоей святой воле! Буди со мной воля Твоя».

3-е — слова «Господи! Благодарю тебя за все, что Тебе благоугодно послать на меня».

4-е — слова «Достойное по делам моим при­емлю; помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».

Эти краткие слова, заимствованные, как види­те, из Писания, употреблялись преподобными иноками с превосходным успехом против помыс­лов печали. Отцы нисколько не входили в рассуж­дение с являвшимися помыслами; но, только что представал пред ними иноплеменник, они хвата­лись за оружие чудное и им — прямо в лицо, в челюсти иноплеменника! Оттого они были так сильны, попрали всех врагов своих, соделались наперсниками веры, а чрез посредство веры — наперсниками благодати, мышцею благодати, со­вершили подвиги вышеестественные. При явле­нии печального помысла или тоски в сердце на­чинайте от всей души, от всей крепости вашей произносить одно из вышеозначенных предложе­ний; произносите его тихо, не спешно, не горя­чась, со вниманием, во услышание одних вас — произносите до тех пор, доколе иноплеменник не удалится совершенно, доколе не известится сер­дце ваше в пришествии благодатной помощи Бо­жией. Она является душе во вкушении утеши­тельного, сладостного мира, мира о Господе, а не от какой другой причины. По времени инопле­менник опять начнет приближаться к вам, но вы опять за оружие и, как завещал своим воинам ге­ниальный полководец Цезарь, метьте прямо в лицо врага; ни в какую часть тела так не тяжки, так невыносимы удары, как в лицо. Не подиви­тесь странности, ничтожности, по-видимому, ору­жий Давида! Употребите их в дело — и увидите знамение! Эти оружия — палица, камень — на­делают дела более, нежели все вкупе собранные, глубокомысленные суждения и изыскания бого­словов-теоретиков, сказателей букв — германских, испанских, английских, американских! Упот­ребление этих оружий в дело постепенно пере­ведет вас со стези разума на стезю веры, и этою стезею введет в необъятную, дивную страну духовного. Там трапеза манны сокровенной, к ней, по свидетельству Писания, Христос допускает од­них победителей. Вы введены в невидимую вой­ну для того, чтоб иметь случай соделаться победи­телем, и в достоинстве победителя наследовать ду­ховные сокровища. Все же это доставляет вам Христос, возлюбивший вас, явственно отделяю­щий вас в число «Своих». Итак, уже с самого бере­га глядя на темное, глубокое море скорбей, на даль, где синева вод сливается с синевою небес, на эту беспредельную даль, пугающую веры, при­слушиваясь к гневному говору волн, к их плеска­нию однообразному и бесчувственному, не предавайтесь унынию", не впустите в душу вашу море грустных дум. Тут гораздо более опаснос­тей! В этом море потонуть гораздо удобнее, не­жели в море скорбей наружных. Радуйтесь! И па­ки реку: радуйтесь! Вы для того на берегу моря скорбей, чтоб приплыть в страну радостей: даль моря имеет противоположный берег, хотя и не видимый для очей человеческого разума. Этот берег — рай умственный, преисполненный духов­ных наслаждений. Достигшие этого блаженного берега забывают, в упоении наслаждением, все скорби, претерпенные ими на море. Становитесь бестрепетною ногою в легкую ладью веры, неси­тесь, как крылатый, по влажным буграм! Скорее, нежели предполагаете, нежели можете себе пред­ставить, перенесетесь чрез море, перенесетесь в рай. Но между духовным раем и жизнию плотс­кою, душевною, обыкновенного, которою живут вообще все люди, положены в разграничение — как бы обширное море — крест и распятие. В рай нет другого пути! Кого Бог хочет возвести в рай, того начинает сперва наводить на путь к нему, на крест. «Признак избрания Божия, — сказал не­который святой аскетический писатель, — когда пошлются непрестанные скорби человеку». Пре­терпим умерщвление миру скорбями, чтоб сде­латься способными принять в себя существенное оживление для Бога явственным, вполне ощути­тельным действием Духа. Пожертвуем тлением для Духа! Вполне отдайтесь Богу! Киньтесь в спасительную бездну веры, как бы в море — с утеса! Людей оставьте в стороне, как орудия Про­мысла! Эти орудия — слепые, сами по себе не имеют никакой силы, никакого движения! Не имаши власти ни единыя на мне, сказал Господь Пилату, аще не бы ти дано свыше (Ин. 19:11), хотя Пилат, водимый суждением человеческим, признавал и утверждал (а в этом, без всякого со­мнения, согласны были с ним и все водящиеся таким суждением!), что он имеет власть распять предстоящего ему узника и власть отпустить Его. Не озабочивайтесь никакими сношениями с людьми, никакими оправданиями пред ними! Такие сношения и оправдания только нарушат мир сердечный, не принесут никакой пользы. Немощные люди — цветы, являющиеся на ко­роткое время на поверхности земной! Вы мечта­ете о себе много, вы приписываете себе много, а вы — немощные люди! Вы почтены самовласти­ем, а вместе с тем не престаете быть орудиями, слепыми орудиями, вполне орудиями! И того даже вы не видите и не ведаете, что вы — орудия! Вы самовластны — так! Вы не можете не при­нять мзды за дела ваши! Но в бесконечно мудрых судьбах Божиих эти самовластные суть дей­ствователи без малейшей власти, без всякой са­мостоятельности. Иисуса Назореа, говорил свя­той апостол Петр иудеям, сего нарекованным советом и проразумением Божиим предана, при­емше, руками беззаконных пригвождше, убисте (Деян. 2: 22, 23). Вем, яко по неведению сие со­твористе, якоже и князи ваши: Бог же, яже пред­возвести усты всех пророк Своих пострадати Христу, исполни тако (Деян. 3:17—18). В делах Промысла Божия люди — слепые орудия. Потому-то Господь не сподоблял людей, по-видимо­му облеченных полною властию, никакого отве­та! Потому-то назвал Он чашу, приготовленную злоумышленниками, демонами бесплотными и во плоти, чашею подаемою Отцом.

Примите эти строки, как отголосок души, ис­кренне в вас участвующей, состраждущей скор­би вашей и усердно желающей вам утешения от Господа.

Письмо 43

К некоторому архиепископу, присутствовавшему в Святейшем Синоде

Ваше Высокопреосвященство, милостивей­ший архипастырь и отец! Приношу Вам искрен­нейшую сердечную признательность за милости­вое, христианское участие в моих обстоятель­ствах! Видя такое Ваше участие, позволяю себе беспокоить Вас этими строками; по самому уча­стию Вашему, примите их благосклонно, рас­смотрите изложенное в них при свете духовного рассуждения, которым Господь одарил Вас.

В указе Консистории прописана мне следую­щая резолюция Преосвященного викария С.-Пе­тербургского с требованием от меня отзыва: «Консистория имеет спросить настоятеля Сергиевой пустыни архимандрита Игнатия: не по­желает ли он воспользоваться временным отпус­ком для излечения, и в таком случае архиманд­рит Игнатий в отзыве своем имеет рекомендо­вать то лицо, которому благонадежно может быть вверено исправление лежащих на архиман­дрите обязанностей впредь до возвращения его по выздоровлении».

Каждое дело, по мнению моему, имеет свой естественный ход, от которого уклониться труд­но, которому споспешествуют самые препят­ствия. Вы меня не осудите, если скажу, что вижу в делах человеческих невидимое, но мощное дей­ствие Промысла Божия, который, по учению преподобного Исаака Сирского, особенно бдит над оставившими суетный мир для взыскания Бога, Спаса своего: судьбы Твоя помогут мне, вос­певал боговдохновенный Давид (Пс. 118:175).

В резолюции Преосвященного викария я на­шел и нахожу указание, чтоб я дал именно тот отзыв, который мною дан, отзыв, согласный с про­шением о увольнении меня, поданным не в ми­нуту душевного волнения, но надуманным года­ми и оттого имеющим характер твердости и ос­новательности. Тем, что предоставляется мне ука­зать на лицо благонадежное для управления мо­настырем во время моего отсутствия, оставляются на мне заботы о благосостоянии монастыря и ответственность за все могущее встретиться. При назначении такого лица мне невозможно обидеть моего наместника устранением его от поручения; невозможно устранить его, потому что он один мог бы, при благоприятных обстоятельствах, под­держать Сергиеву пустыню в том виде, в каком она теперь; невозможно указать на него по изве­стным к нему отношениям Преосвященного ви­кария, который может своими распоряжениями связать, исказить все его распоряжения, расстроить монастырь, а вину расстройства, им самим произведенного, возложить на наместника. По подобным распоряжениям его Преосвященства и мне нельзя долее оставаться настоятелем Сер­гиевой пустыни, если б даже болезненность моя не вынуждала меня к удалению. Сказав это, оста­навливаюсь распространяться! Весьма рад, что болезненность моя дает мне полновесный повод к удалению и избавляет от отвратительного мно­гословия, долженствующего состоять из оправда­ний и обвинений, что так противно учению Хри­стову, что мучит душу, хотя несколько вкусившую сладость мира, истекающего из соблюдения за­поведей кротчайшего Господа Иисуса Христа. Резолюция Преосвященного викария сохраняет по самому естественному ходу дела, обнаруживающему, впрочем, залог сердечный, общий харак­тер его поведения относительно меня. Это — фи­гура, это — слова, из которых образуется какая-то маска, при первом, поверхностном взгляде ка­жущаяся чем-то. Вглядитесь в нее поближе — увидите безжизненность, картон, белила, румя­на, неблагорасположение, неблагонамеренность. Опять оставляю распространяться. Да не возгла­голют уста моя дел человеческих, да не пресмы­кается мысль моя в земном прахе, да не блужда­ет в соображениях человеческих, темных и про­изводящих одно смущение, да помянет она чудеса Божии и судьбы уст Его, яко той Бог наш, по всей земли судьбы Его.

Скажу Вашему Высокопреосвященству про­сто и прямо: болезненность моя требует совер­шенною удаления моего из Сергиевой пустыни навсегда. Обстоятельства содействуют удалению. Вижу в этом судьбы Божии, вижу благодетель­ствующую мне руку Божию, ведущую меня в уединение — да узрю грех мой и попекуся о нем. В глазах моих люди в стороне. Действует Про­мысл Божий, в деснице которого люди — орудия, орудия слепые, когда благоволят о слепоте своей. От зрения Промысла Божия сердце мое сохра­няет глубокий мир к обстоятельствам и людям. А мир сердца — свидетель святой Истины!

Когда в день преподобного Сергия Вы, святый Владыка, находились в Сергиевой пустыни для свя­щеннодействия, тогда в духовной, искренней бесе­де я сказал Вашему Высокопреосвященству, что имею непременное намерение уклониться от дол­жности в безмятежное уединение. С тою целию оставил я мир, с этой постоянною целию совершаю двадцатый год в монастыре. Я всегда желал глубо­кого уединения, боялся его, признавая себя не со­зревшим к нему, боялся самочинно вступить в него. Но когда указуется оно Промыслом Божиим, то благословите меня, грядущего во имя Господне!

Как уже оставляющий настоятельство Серги­евой пустыни могу с откровенностию сказать об отношениях сердца моего к этой обители. Четыр­надцатый год провожу в ней — и ни к чему в ней не прилепилось мое сердце, ничто в ней мне не нравится. Только к некоторым братиям питаю истинную любовь! Кажется — едва выеду из Сер­гиевой пустыни — забуду ее. Я занимался устро­ением ее, как обязанностию; принуждал себя любить Сергиеву пустыню, как в Инженерном училище принуждал себя любить математику, находить вкус в изучении ее сухих истин, пере­ходящих нередко в замысловатый вздор. Сто­ящая на юру, окруженная всеми предметами разнообразного лютого соблазна, обитель эта совершенно не соответствует потребностям мона­шеской жизни. Быть бы тут какому-либо бого­угодному заведению и при нем белому духовен­ству! Не по мысли мне монастырь — Сергиева пустыня! И я ей был не по мысли: поражая меня непрестанными простудными и геморроидаль­ными болезнями, производимыми здешними порывистыми ветрами и известковою водою, она как будто постоянно твердила мне: ты не спосо­бен быть моим жителем — поди вон!

Всякое решение Святейшего Синода приму с благоговением и благодарностию, уволят ли совер­шенно на покой, скажут ли, что увольняют впредь до выздоровления — за все благодарен. Одного прошу: чтобы развязали меня с Сергиевой пусты­ней. Я мог однажды привести ее в некоторый по­рядок, другой раз к такому труду не способен! Нужно было образовать сердца, воспитать новых монахов из юношей, ими заменить старожилов, окостеневших в своих навыках. Для этого нужно время, нужны годы, нужны нравственные и теле­сные силы: они истощились, повторение такого же труда для них невозможно! Изможденное болез­нями тело требует отдохновения,' спокойствия; душа, насмотревшись на суету всего временного, хочет быть сама с собою; пред нею открывается вечность, она приготовляется в путь отцов своих, находит нужду, крайнюю нужду к этому приго­товлению; сократилось, исчезло пред нею время остальной моей жизни. В вечность! В вечность! Туда — и взоры, и мысли, и сердце!

Некоторые стращают меня теми неудобства­ми, с которыми бывает сопряжена жизнь на по­кое не только настоятелей, но и архиереев. Отве­чаю: нет рода жизни без своих скорбей, но я выс­мотрел жизнь монастырскую подробно, не толь­ко сверху, но и снизу, проводивши многие годы послушником. Точно — пришлось видеть некото­рых настоятелей, живущих будто бы на покое, но на самой вещи на беспокойствии в полном смыс­ле. Опять видел других настоятелей, для которых оставление должности и жительство на покое было средством к достижению сугубого спокой­ствия и по душе и по телу. В пример последних могу представить почившего в Бозе, известного по благочестию отца Феофана, архимандрита Ново­езерского: я имел счастие его видеть, имел счас­тие с ним беседовать. По моему мнению, заим­ствованному из учения преподобных наставников монашества, утвержденному собственными на­блюдениями, настоятель, живущий на покое, если возлюбит поучаться в законе Божием, если избе­рет в жребий свой часть Марии, остережется от всякого участия в части Марфиной, то проведет тихо, безмятежно дни свои, особенно в монасты­ре пустынном и общежительном. Есть у меня со­ветник, которого советом я руководствуюсь в моем поведении при настоящих обстоятельствах. Пленяюсь его советом, увлекаюсь им! «Блажен­ни, — говорит он, — препоясавшиеся по чреслех своих к морю скорбей простотою и неиспытным образом любве ради, яже к Богу, и не давшии пле­щи. Сии скоро к пристанищу Царствия спасают­ся, и почивают в селениих добре потрудившихся, и утешаются от злострадания своего, и радуются во веселии надежды своея... Размышляющие же много помышления, и хотящие зело быти премуд­ри, и предающие себя обращением помыслов и боязни, и предуготовляющиеся, и предзрети хо­тящие вредительные вины — множайшие из сих при дверех домов своих выну седяще обретаются. Якоже рекшие: сыны исполинов видехом тамо, и бехом пред ними яко прузи. Сии суть во время скончания своего обретающиеся на пути, присно хотящие быти премудри, положите же начала от­нюдь не хотяще. Невежда же плавает с первою теплотою и проплывает, попечения о теле отнюдь не творя... Внемли себе, да не будет многость премудрости твоея поползновение души твоей и сеть пред лицом твоим: но на Бога уповая, с мужеством положи начало пути, исполненного крове, да не обрящещися присно скуден и наг разума Божия. Бояйся бо и ждый ветров, не имать сеяти... Сего ради не упремудряйся излишнее отнюдь, но даждь место вере в мысли твоей и поминай дни оны многие, и будущие и неисповедимые веки, сущие по смерти и суде, и не внидет некогда слабость в тебя... С мужеством начни всяко дело благо, и да не с двоедушием приступиши к нему, и да не усум­нишися в сердце твоем о надежде Божией... Но веруй в сердце твоем, яко милостив есть Господь, и взыскающим Его дает благодать яко мздовозда­ятель, не по деланию нашему, но по усердию душ наших и вере. Глаголет бо: яко же веровал еси, буди тебе» (святой Исаак Сирский; Слово 58).

Мое настоящее положение очень похоже на то, в каком я был при оставлении мирской жиз­ни. Многие судили и рядили о нем, но редкие — при правильном взгляде на предмет. Отречение от мира может ли быть понято, истолковано теми, которые вполне пленены миром, погруже­ны умом, сердцем, телом в наслаждения мира? Учение отцов Церкви извлекло меня из мира; оно помогало к терпению скорбей от мира; оно зо­вет в уединение, чтоб там всмотреться в вечность прежде вступления в ее неизмеримые области. Читаю, вижу в себе, что, побыв в уединении, сде­лаюсь окончательно неспособным ко всякого рода наружным должностям!.. Уединение дей­ствует как отрава: умерщвляет.

Вы являете столь обильное расположение ко мне, что я считаю излишним просить Вас о чем-либо. Открывая пред Вашим Высокопреосвящен­ством мое состояние по душе и телу, я предостав­ляю все прочее на Ваше рассуждение. Вы, как име­ющий практические духовные сведения, столь чуждые людям одного лишь светского образования и направления, можете оказать мне существенную помощь, сообщив моим обстоятельствам направ­ление, соответствующее моим целям, облегчить мне стремление к ним, а потому и самое достиже­ние их. Этим сделаете мне благодеяние неземное, благодеяние столь достойное святителя Христова, благодеяние, которому награда — на небеси!

Испрашивая Ваших святых молитв и архипа­стырского благословения, с чувствами глубочай­шего почтения и совершенной преданности имею честь быть и проч.

Письмо 44

К некоторой девице, желавшей заняться подробным и деятельным изучением христианства

Новый Завет всюду именует христианина хра­мом, домом, сосудом. Цель этого храма, с которою создал ее Создатель, цель этого сосуда, с ко­торою устроил его великий Художник, — в том, чтобы он был жилищем Бога, вместилищем даров Святого Духа. Бог, по неизреченным любви Сво­ей и смирению, не восхотел быть насильственным обладателем храма, сооруженного Им для Себя. Он даровал словесному храму свободу, власть при­надлежать или не принадлежать своему Зижди­телю, чтоб пребывание Бога в человеке было един­ственно по любви человека к Богу. Но храм этот, сосуд, удалив из себя Бога, не может не быть тем, чем он создан, то есть храмом, сосудом. Тогда, по словам Писания, он принимает в себя грех — яд, ввергнутый в естество наше диаволом, — соделы­вается вместилищем страстей. Если же христиа­нин опять захочет быть обителью Бога, то покая­нием изгоняет из себя грех, а хранением запове­дей опять привлекает к себе Бога. Впрочем, воз­можность этих изменений продолжается только во время земной жизни, по окончании которой тот, кто был последним владетелем храма, остает­ся его владетелем на всю вечность, и Бог составля­ет Собою вечное блаженство Своего жилища, а грех — вечное мучение своего логовища.

Судьба наша в вечности зависит от того обра­за жизни, который будем проводить во время нашего краткого на ней пребывания. Хотите ли быть храмом Божиим? Желаете ли, чтоб сердце ваше было сосудом даров благодати? Вручаю вам Евангелие, пусть оно будет правилом вашей жиз­ни. Веруйте в него вашими делами, вашей жиз­нию — не только мыслию, сердцем и устами. Когда читаете эту Божественную книгу, книгу жизни — представляйте себе, что невидимо сто­ит пред вами Сам Христос и говорит вам глаго­лы, которые дух суть и живот суть! Не должно начертывать в воображении вида Христова, нет, должно лишь живо и благоговейно ощущать Его всесвятое присутствие.

Что желающий любить Спасителя обязан ис­полнять все Его заповеди, изложенные во святом Евангелии, это ясно засвидетельствовал Сам Спа­ситель. Кто любит Меня, сказал Он, тот слово Мое соблюдет... Не любящий Меня, словес Моих не соблюдает (Ин. 14:23,24). Любовь к Богу про­истекает от хранения евангельских заповедей и соблюдается в сердце этим хранением: если за­поведи Мои соблюдете, пребудете в любви Моей (Ин. 15:10). Какой же плод любви к Спасителю? Кто любит Меня, отвечает Он, тот возлюблен будет Отцом Моим, и Я возлюблю его и явлюся ему Сам (Ин. 14:21). Ученик, которого мысль была еще пригвождена к земле, услышав о явле­нии Спасителя возлюбившему и возлюбленному, думая, что обещающий явиться будет зрим оча­ми телесными, вопрошает: Господи, отчего это, что Ты хочешь явиться нам, а не миру? Иисус говорит ему в ответ: кто любит Меня, тот сло­во Мое соблюдет, и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14:22—23). Это явление — в сердце. Это то явление, о котором сказал апостол Павел: уже не я живу, но живет во мне Христос! (Гал. 2:20) Это то явление, то пребывание Господа, которое должны ощущать все христиане, если они точно хри­стиане! Или вы не познаете самих себя, говорит апостол коринфянам, что Иисус Христос в вас, разве только вы не то, что должны быть (2 Кор. 13:5). Вселение Господа в сердце — плод любви; любовь — плод хранения заповедей; хранение за­поведей — плод знания их; знание их приобре­тается чтением Евангелия и молитвою. В запове­дях Твоих поучуся, говорит пророк Духом Святым и в другом месте молится: Не скрый от мене заповеди Твоея! (Пс. 118:15,19) От молитвы вос­сиявает при чтении просветление.

Отец Небесный Сам подает все нужное для временной жизни тому, кто ищет Царствия Не­бесного, почему преподобные отцы наши, оста­вив все прошения о земном, молились только об одном — об очищении от грехов. А как Господь, преподавая после тайной вечери ученикам Сво­им высочайшие заповеди, повелел призывать в молитвах Свое всесвятое имя, то святые отцы присовокупили прошение об отпущении грехов к имени Господа, и их молитвою были краткие, но небо отверзающие слова: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного». Эта молитва делалась их непрестанным, почти един­ственным мысленным занятием. «Имя Иисусо­во, — сказал один из них, — да соединится с ды­ханием твоим». Сам апостол Павел говорит о себе: я рассудил ничего не знать в вас, кроме Иисуса Христа, притом распятого (1 Кор. 2:2). Но чтоб вселился в нас Христос, это дело не од­ного дня или двух, сказал святой Иоанн Златоус­тый, но многих лет и годов. Притом желающий стяжать Христа должен отречься от всего: нельзя работать миру и вместе Богу. Желающие при­учиться к молитве именем Господа, обыкновен­но называемой Иисусовою, первоначально при­учаются, по преданию отцов, соединяя ее с поклонами. Это правило увеличивается или сокра­щается сообразно силам каждого. Для многих бывает достаточным следующее:

Восстав от сна, старайтесь, чтоб первая ваша мысль была о Боге и Его благодеяниях, которые на вас излиты Богом без вашего сведения и желания, по Его единой милости. Особеннейшим же благодеянием почитайте то, что вы просве­щены истинною христианскою верою, в недре истинной Церкви, потом начинайте правило так:

20 земных поклонов, при каждом поклоне молитва: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного».

20 поясных поклонов с тою же молитвою.

10 земных поклонов, при каждом поклоне молитва: «Пресвятая Владычице моя Богороди­це, спаси меня грешного».

10 поясных — с тою же молитвою.

5 поясных — с молитвою: «Ангеле Божий Хра­нителю мой святый, моли Бога о мне, грешном».

5 поясных — с молитвою: «Все святые, молите Бога о мне, грешном».

Итого 70 поклонов, из которых 30 земных и 40 поясных. Если найдете, что этих поклонов для вас мало, то можно прибавить соответственно силам вашим несколько поклонов с молитвою Иисусовою. Но должно правило соразмерить так, чтобы оно ежедневно было одинаковое. Святые сказали: «Лучше небольшое делание, но постоян­ное, нежели большее, но в скором времени пре­кращающееся».

После этого читаются утренние молитвы и, если хотите, помянник, который вам нравится по особенным причинам; после помянника читай­те Евангелие, главы по две или по три. Когда бу­дете читать о слепых, хромых, прокаженных, бес­нующихся, мертвых, то думайте, что вы подобны им, и молите Спасителя о спасении вас Затем дол­жны следовать обыкновенные ваши занятия со страхом Божиим, молитвою, полезными мысля­ми и воспоминаниями. Для чтения одобряю кни­гу: «Les saints peres des deserts de l'Orient». Но и эту книгу должно читать с умеренностью. Сове­тую приучаться к чтению на русском и славянс­ком языках для чтения книг святых отцов. Если для нужд преходящего мира вы приучались к раз­ным иностранным языкам, то отчего не потру­диться и не приучиться к родному языку для Хри­ста и для блага души своей? Начните читать на русском и славянском хотя Евангелие.

Если в продолжение дня выпадет свободный часок, то можно повторить правило с поклона­ми или только положить 20 поклонов земных и 20 поясных с Иисусовою молитвою. Если же не будет свободного времени, то правило оставляй­те и пребывайте мирны.

Вечером должно начинать опять с поклонов в вышеопределенном порядке и числе, после них чи­тать вечерние молитвы и Евангелие. Легши на по­стель должно воспоминать о смерти, которой образ — временный сон, и, отрекшись от всех помыс­лов и мечтаний, засыпать с молитвою Иисусовою. Если желаете идти истинным путем Божиим и увидеть духовный плод в душе вашей, то до­вольствуйтесь смиренным и простым образом духовного подвига. Не ищите наслаждения в во­сторгах мечтательности, которые возбуждают­ся иностранными писателями. Отрекитесь от них. Вскоре вы убедитесь в прочности пути ва­шего тем душевным миром и спокойствием, которые прольются в ваше сердце. В отцах пус­тынь Востока вы увидите, что Евангелие и Псал­тырь были по большей части единственными их книгами. «Христос, — сказал один из них, — со­крыт во Евангелии, желающий найти Христа, может найти его во Евангелии. Христос есть Бо­жия сила и Божия Премудрость». Нашедший Божию Премудрость нуждается ли в премудрости человеческой? Не уничижите Премудрость Божию за то, что наружность ее так проста и смиренна. Оставьте, оставьте, повторяю вам, все иностранные молитвы и чтения, которые вам так нравились, казались так прекрасными. После­дуйте тому, что вам советуется пред Богом и ради Бога. Когда сердце ваше очистится вкушением истинно святого и духовного, тогда оно получит отвращение к поддельно духовному, тогда возрадуетесь и возблагодарите Бога, что уклонил вас от челюстей лжи и прелести, которых не могут понять обманутые и омраченные ими. Вспомни­те слова Христовы: узки врата и тесен путь, ве­дущие в жизнь, и немногие находят их. Береги­тесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные (Ср.: Мф. 7:14).

Если при жизни по заповедям Христовым бла­годать Святого Духа прольется в сердце ваше и будет ознаменовывать свое присутствие в нем различными духовными плодами, как-то: нео­быкновенным миром, кротостию, благостию ко всем, терпением — тогда будете сосудом, благо­приятным Богу, сосудом спасения.

Если же захотите быть совершеннее, то после полного самоотвращения погрузитесь в глубину смирения. Тогда благодать может вам преподать­ся обильнее, тогда можете ощутить вселение Хри­стово, соделаться храмом Божиим; опытом узна­ете, что такое христианское совершенство на зем­ле, называемое апостолом совершенство от части.

Господь, призывающий всех в вечное блажен­ство, Господь, Которому известны избранные Его, Господь, испытующий сердца и утробы, да при­зрит свыше на желание ваше работать и благо­угождать Ему Единому, да примет это желание, да ниспошлет вам свою помощь! Без Мене, ска­зал Он, не можете делать ничего (Ин. 15:5) ду­шам вашим полезного и Богу приятного. Аминь.

Письмо 45

О жительстве по совету

Письмо ваше я получил и благодарю Господа Бога, отверзшего ушеса сердца вашего к приня­тию словес живота вечного, кои Дух Святой нам предал при посредстве избранных сосудов Сво­их — отцов святых. В особенности важен путь ду­ховного совета, которым проходили святые ино­ки и достигали сперва очищения страстей, а по­том и благодатных дарований. Горе же единому, сказал святитель Иоанн Златоуст, заимствовав слова эти у Екклезиаста Вифсаидский расслаблен­ный хотя и лежал посреди множества других больных, однако жаловался на свое одиночество, говорил пришедшему к нему Спасителю мира: «Человека не имам». Подобно этому и состояние тех иноков и инокинь, кои, живя посреди много­людного братства, не имеют к кому прибегнуть для совета во время душевной напасти. Совет же тот только может преподать, кто в душевных искушениях советовался с искусным и ощутил об­легчение в душевных болезнях. Так утверждает преподобный Кассиан Римлянин, научившись сему от великих египетских отцов. Почему благо вам будет, если вникнете в наставления святого аввы Дорофея, превосходно описывающего путь этот и доказывающего, что им шествовали все святые иноки и что кроме его спасение крайне затруднительно. К этому чтению присовокупите теплые молитвы Господу Богу, дабы путь неправ­ды отставил от тебя и сказал тебе путь в он же пойдеши. Позанявшись довольно книгою и по­нявши дух ее (а толкущему и просящему Господь дает понятливость), не худо приехать вам сюда. Когда Богу изволяющу приедете, тогда о том, о чем сказано вам в малых словах, можно подроб­но объяснить. Если Господь влагает вам в сердце послушаться грешного моего совета, то и я, упо­вая на Господа, умудряющего младенцев, не от­казываюсь вам служить, тем более что на мне ле­жит обязанность такового служения.

10 марта 1842 года

Письмо 46

К той же и о том же

Письмо ваше от 24 апреля получил; сердечно благодарю за поздравление с Праздником праз­дников, взаимно поздравляю вас, желаю вам и себе сподобиться участия в праздновании не­скончающейся Пасхи, в невечернем дни Царствия Христова, чего сподобятся все потрудив­шиеся здесь воскресить души свои от греховно­го умерщвления животворящими евангельски­ми заповедями.

Буди вам по вере вашей! В древнем, еще хрис­тианском Египте было много женских многолюд­ных монастырей. В один из таких монастырей пришел разбойничий атаман, чтоб, осмотревши, привести всю свою шайку разбойничью и огра­бить. Дабы удобнее произвести осмотр, он надел монашеское платье. Игуменья и сестры, увидев старца, пригласили в гостиницу. Игуменья свои­ми руками умыла ноги разбойника, мнимого инока, и помоями окропила инокинь. Одна из инокинь была слепа. Привели и ее. Когда вода, коею омыты были ноги разбойника, коснулась очей слепой, то она немедленно прозрела. Вот сила веры. Старшина разбойников покаялся и, приняв пострижение, угодил Богу. Так ваша вера и многих других, послужив вам во спасение, да послужит и мне возбуждением к оставлению не­радения моего и расслабления. Почему поступай­те, как ныне поступаете, имея на ваш поступок свидетельство аввы Дорофея. Мы научаемся наставлением великого Антония допускать только те поступки в круг нашей деятельности, кои име­ют свидетельство от Священного Писания и святых отцов. Ваше желание послушать моих греш­ных советов ради Бога, приемлю. И ваше наме­рение, и мое да благословит Господь Иисус Хри­стос, сказавший: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15:5). На сих днях выезжает в Ла­догу нашей обители монах Илларион, мой духов­ный и ближний ученик. Надеюсь на милость Бо­жию, что вам не неприятно будет увидеть в нем, какие плоды разума и благонравия произраста­ют от послушания. Благословение Божие да по­чиет над вами. Сам Господь да отставит от вас путь неправды и святым законом Своим да по­милует вас, заповедию Своею да просветит очи ваши, да уразумеете чудеса от закона Его, яко за­поведь Его — живот вечный есть.

Письмо 47

К ней же: о молитве вообще; о чтении книг сочинения инославных; о милости

Милосердый Господь наш Иисус Христос, при­емлющий в лице меньшей братии Своей даяния человеков, да приимет ваше повержение к греш­ным стопам моим и да благословит вас, да подкре­пит и да наставит на путь святых заповедей Сво­их. Если вы чувствуете, что от назначенного числа поклонов не утруждается ваше тело, то прибавь­те несколько, дабы тело ощутило некоторую усталость, которая способствует сокрушению сердца, помня и следующие слова святого Исаака Сири­на: « Смотри, чтоб, желая приумножить несколь­ко труды, тебе не остановиться вовсе и не пресечь всего течения твоего. Не простирай ноги твоей свыше силы, чтоб не соделаться совершенно праз­дным» (Слово 10). А и следующие слова принад­лежат также Исааку: «Всякая молитва, в которой не утрудится тело и не утеснится сердце, вменяет­ся отверженною: ибо таковая молитва без души» (Слово 11). Сколько эти последние слова справед­ливы, столько и первые важны и основательны: они были сказаны брату, особенно занимавшему­ся поклонами. Святой Исаак говорит в 40-м сло­ве: «Возлюби в молитве более поклоны, нежели упражнение в стихословии», то есть в чтении псал­мов и канонов. Количество поклонов пусть назна­чается удовлетворением цели их. Цель их — со­греть тело, причем разгорячается и дух. При этом хорошо вспомнить слова святителя Димитрия, сказанные им от опыта и принадлежащие к келей­ному пребыванию: «Лучше краткая и частая молитва, чем продолжительная с продолжительны­ми промежутками». Вы спрашиваете, что значит телесная молитва? Это вообще молитва новона­чальных, в особенности же клиросное пение, а наипаче нотное, где все внимание обращено на голос От этой молитвы, сопровождаемой сильною наружною ревностию, также плотскою, перехо­дит человек к сердечному и умственному внима­нию, причем ревность действует с тихостию и благообразием. Вы это можете уразуметь из вашего сердечного опыта. Пишете, что при начале упраж­нения в Иисусовой молитве бороли вас только уныние и его порождения: отчаяние, недоумение, сон и проч. Это хороший признак: «Пользу молит­вы, — сказал святой Иоанн Лествичник, — мож­но заметить из бесовских препятствований, возникающих во время собрания», то есть молитвенно­го. Вы, конечно, помните, что я вам завещал вни­мать умом языку, тихо произносящему молит­ву, отнюдь не позволяя себе самочинно вдаваться в художество, описанное в «Добротолюбии» и пре­восходно сокращенное святым Нилом Сорским в следующие слова: во время Иисусовой молитвы тихо дыши, а не сильно — это способствует к со­бранию ума, что окажет самый опыт. Вы начали читать книгу «Брань духовная» и ее оставили. По­чему оставили? Потому что ощутили в сердце со­мнение, вас обеспокоившее. И я вам завещаваю довольствоваться чтением святых отцов, коих бо­годухновенность не подвержена никакому сомне­нию, а переводов с новейших языков крайне ох­раняться: они едва ли не все написаны духом лестчим, как и апостол Павел сказал (2 Кор. 11:13— 15). Читающий их сообщается сатане, ум таково­го и сердце прелюбодействуют. К Таковым отно­сится пророческое слово: погубиши всякого прелю­бодействующего от Тебе!.. Сказали отцы: «Кто хо­чет достичь до Царствия кратким путем, тот да не внедрит в сердце свое милость». Милостию преподобные отцы наши уподобились Богу и носили немощи человеческие.

Письмо 48

О келейном правиле; о страхованиях; о занятии молитвою Иисусовою

Милость и благословение Господа нашего Иисуса Христа, чрез меня, недостойнейшего слу­жителя Его, да осенит вас, да укрепит вас в деле благом спасения, едином на потребу! Пишете, что не всегда исполняете правило то по слабости, то по причине посещения ближних и потом чувству­ете скорбь. На это вам повторяю, что не человек для правила, а правило для человека. И потому, в чем согрешили по немощи тела, или души, или рассуждения, вся сия да простит вам премилосер­дый Господь Бог, пред Коим и правды наши нечи­сты. И я, многогрешный, именем Господним вас прощаю и разрешаю и впредь завещаваю в таких случаях держаться рассуждения, то есть когда за мечаете, что немощь естественная, происходящая от занятия с посетителями или от недуга, обнару­живающегося уменьшением аппетита, бессонни­цею и тому подобным, тогда полезно послабить телу, дабы оно до конца не изнемогло и не повре­дилось, будучи понуждено сверх сил. Тогда покло­ны оставьте и, прочитав сообразно немощи спол­на или не сполна вечерние молитвы, пребывайте мирны. Не дивитесь, что услыхали стук, — это страхование, а страхованию не должно предавать­ся, зная, что диавол весь во власти Божией и толь­ко то может сделать и делает, что Бог ему попу­щает для нашей пользы. Кто, бывающий на бра­ни, бранных труб и стука неприятельских оружий не слышит? Заслышавши их, храбрый воин весе­лится, ибо зрит и заключает, что близко сражение и близок конец. Некоторая девица, мне известная, шла по уединенной дороге недалеко от нашего мо­настыря, переходя через мост; вдруг из-под моста выскакивает разбойник с огромными усами и, приставляя пистолет к ее груди, кричит: «Убью!» Девица обнажает грудь и отвечает, знаменуясь крестным знамением: «Если есть на то воля Бо­жия — убивай». Едва она произнесла эти слова, как страшилище исчезло. Это пишу вам, дабы вы му­жались и страхом Божиим побеждали страх бе­совский. У нас, с кем случится страхование, тот приходит и сказывает, и страхование уничтожа­ется благодатию Божиею, покрывающею смирен­ных, то есть открывающихся, ибо смирение но­воначального состоит в том, когда он с охотою, свободно открывает свои помыслы. Что дыхание удерживаетесь вводить по художеству, изложен­ному в «Добротолюбии», — хорошо делаете. Это художество превосходно сокращено преподоб­ным Нилом Сорским в следующие слова: «Не дыши борзо, ибо сие способствует к собранию ума». Этим и вы довольствуйтесь, то есть дышите тихо при молитве. Умиление и любовь к ближним, кои все, без изъятия, кажутся яко ангелы, суть пло­ды истинные и непрелестные молитвы. А встре­чающиеся искушения, уныние и сон служат до­казательством, сколько молитва нам полезна Пре­даю вас благодати Божией; она вас да наставит, да укрепит, и да руководствует, яко без Мене не мо­жете творити ничесоже, рече Господь (Ин. 15:5). И паки! От художества о ноздренном дыха­нии уклонитесь! Когда Богу изволяющу придет время, то скажу. Этим художеством, в свое вре­мя полезным, некоторые неисцельно себя повре­дили. Непарительность, немечтательность, уми­ление, любовь к ближним — вот истинные при­знаки истинной молитвы.

9 октября

Письмо 49

О болезни, о помыслах, о смирении, терпении и благодарении

Тесен и прискорбен путь, ведущий в Царство Небесное. Из числа скорбей его суть и болезни, которыми тело и душа очищаются от греховно­го тления. Тот, пред очами которого — Крест Христов, утешается в болезнях своих болезнями Искупителя. Тот, кто, взирая на грехи свои, счел себя достойным вечных мук, радуется, когда ему приключатся болезни в этой жизни. После тако­го рода болезней, как ныне у М.А., обыкновенно чувствуется особая легость по телу и душе. При возложении полного упования на Господа Бога нужна строгая диета, при употреблении чая из александрийского листа; если же можно полу­чить разводящую микстуру, то это еще лучше.

Что вам сказать, Н.Д.? То, что вам не должно удивляться множеству помыслов, волнующих вас, от которых происходят в душе различные болез­ненные ощущения. Научитесь смирению. Где? В Евангелии. От кого? От разбойника, от мыта­ря, от жены грешной. Сочтите себя слепою, про­каженною, вполне нуждающеюся в помощи от Господа. Тогда вы ощутите спокойствие и утоле­ние страданий, когда от сердца сокрушенного и смиренного, из глубины ваших болезней, будете взывать молитвою ко Господу, тогда Он невиди­мо приидет и поможет вам. Если жизнь наша на земле имеет свой конец, после которого провед­шие в занятиях ради Бога наследуют вечное уте­шение, то вы должны благодарить Господа Бога, приведшего вас в святую обитель Свою, где славословится святое имя Его, где рабы Его пребы­вают в различных скорбях вдали от всех мирс­ких увеселений, в чаянии воздаяния и утешения вечного, которое они непременно получат, если пребудут верою и. смирением в терпении, чего вам искренне желаю. Если сердце ваше не имеет благодарения, то принуждайте себя к благодаре­нию; вместе с ним внидет в душу успокоение. Не подражайте тем, которые, находясь ради Бога и ради надежды наследовать землю обетованную в пустыне, пожелали возвратиться в Египет, и за это отвергнуты Богом Смерть близка, час ее не­известен, суд Христов ожидает — да грешники покаются, мука готова, пламень геенны жаждет жертв своих! Обращайте взоры ваши туда, ибо те могут избежать геенны, которые часто вспо­минают о ней. Иноки и инокини! Возблагодарим Бога, избравшего нас в служение Себе, несмотря на то, что мы отребие миру. Зрите, братия, зва­ние ваше] Бог избрал худородных, немощных, буих! Братия наши миряне велицы и высоцы именами, и богатством, и мудростию, но не благоволил в них Бог! Слепотствующая и неразум­ная H.! Благодари Бога, благодетельствующего тебе! Попри, смири мятежные порывы твоего гордого сердца! И мир Божий, истекающий из смирения, прольется в твое сердце. Милосердый Господь да укрепит вас и помилует по неизре­ченной Своей милости.

Письмо 50

К инокине: о любви к врагам, о начальствовании, об искушениях, об осторожных отношениях к духовному наставнику

Если б не было поношающих, оскорбляющих и гонящих нас, то мы никогда не возмогли бы прийти в любовь ко врагам, заповеданную Еван­гелием, составляющую высшую заповедь между заповедями, данными нам по отношению к ближнему. Отсюда входим в чистоту сердечную, которой является и которою любится Бог. Но сколько плодовита эта заповедь, столько и труд­но стяжать ее. Молитесь Господу Иисусу, и Он пошлет в ваше сердце благодатное и разумное чувство, которым возлюбите врагов и обижаю­щих, как орудия правосудия Божия. Ибо Он, Сын Божий, пролил за нас, бывших врагами Его, кровь Свою, предвидя притом, что и по совершении ис­купления редкие из нас захотят последовать Его всесвятой воле. Успокоить игумению, сходив к ней, нахожу я полезным. Если примет ваше оп­равдание — хорошо, если же не примет, то со­весть ваша будет мирна Конечно, люди, судящие по наружности, почитают за великое игуменство и прочие земные приобретения, но узнавшие Христово учение считают все земные приобретения потерями, как отвлекающие от того, что едино на потребу. Я вам не желаю игуменства, как ввергающего в земные попечения, наполня­ющего сердце бревнами, кирпичами, известкою, а что еще хуже — гордостию, сварами и прочим, Господу противным. И я не имел желания быть начальником, но приведен к этому обстоятельствами и теперь как величайшее благодеяние приму от руки Божией удаление от начальничес­кой должности, дабы принести покаяние Госпо­ду Богу и оплакать грехи мои прежде смертного часа. На искушение ваше, пришедшее ныне, и на те, которые впредь могут прийти, не обращайте особенного внимания, а внимайте тому, чтоб искушение перенесть с терпением и благодарени­ем, молясь за оскорбивших и призывая их мо­литвы. Бояться искушений не должно, ибо Тот. Бог, Который нам их попускает, Тот нас в них и хранит. К искушениям надо иметь расположе­ние и горячность, ибо ими изображается на ду­шах наших Крест Христов, ими предохраняемся от пороков, ими сохраняемся в добродетели, и при них только дается благодать. Пред сестрами излишне не оправдывайтесь, ибо и Господь, Са­мая Истина и Самая Правда, стоя пред иудейс­кими архиереями и Пилатом, не скрывал от них истины, чтоб не подать им причины к заблужде­нию, но, сказав ее в кратких словах, далее не оп­равдывался, но с молчанием переносил клеветы и мучения, нам подавая образ, как себя отвер­гаться и как носить Крест Господень, то есть скорби, Господом посылаемые.

Желаю, чтоб вы имели любовь к Господу Богу, любовь живейшую, а к ближним одинаковую и равную, как к образу Божию. Да сподобит вас Господь узреть в каждом ближнем образ Божий. Святой Марк Подвижник сказал: «Егда человек человека воспользует словесы, или делы, Божию благодать да разумеют оба» («Добротолюбие», гл. 74). Это и вам должно соблюсти и не позво­лять своему сердцу входить в любовь человечес­кую излишне, ибо многие, пренебрегши этой ос­торожностию, отпали от любви Божией. Преос­вященный Филарет, митрополит Киевский, пас­тырь, имеющий помазание благодатное, сказал мне следующие достопримечательные слова: «Те наставники похвальны, которые приводят не к себе, а к Богу». Милость Божия да укроет вас.

Письмо 51

Раздражение и восторженность усиливаются у поступающих из мира в монастырь; причина, признанная уважительною, для отклонения личного свидания; преткновения ежедневные

Не то вижу я в Н.Д., что видите вы. Вижу не отчаяние, а раздражение, произведенное домаш­ними неприятностями. Читала она многих ино­странных писателей, отчего осталась в ней неко­торая восторженность. И восторженность, и раз­дражительность могут усилиться от жительства в монастыре. Если возьмете ее на краткое время, то это не может повредить душе вашей. Относи­тельно приезда вашего сюда — как хотите, вре­мя ныне у нас шумное; окружены многими, ищу­щими в нас недостатков, которые есть по самой вещи. Поэтому лучше вам ехать в вашу мирную обитель, не заезжая к нам, как и Писание гово­рит: Идеже вои, нейди, не уснут бо, дондеже не сотворят зла (Ср.: Притч. 4:16). Вместо личного зрения и беседы примите мое искреннее слово, в котором открывается душа моя. Поражение одного воина не есть уже побеждение всего войс­ка. Так и ваше согрешение словом не есть уже падение души. О таковых ежедневных и ежечас­ных падениях не должно безмерно печалиться, ибо это хитрость врага, хотящего безмерною пе­чалию ввести в душу расслабление. О таких-то прегрешениях говорит Серафим Саровский, что не должно себя осуждать, когда случится пре­ткновение, но, думая о себе, что мы способны ко всем грехам, что наше преткновение не есть но­вость и необычайность, ходить пред Богом в со­крушении духа, исполненного мыслей покаяния. Это-то Бог не уничижит, то есть сердце сокру­шенное и смиренное поставит превыше преткновений, сколько человеку можно быть выше их. Аминь.

Письмо 52

Скорби; крест свой

Поздно отвечаю на письмо ваше. Может быть, молчанием моим искусилось терпение ваше... Мир Божий да почиет в вас в то время, когда сна­ружи свирепо дышат различные ветры. Кто не возьмет креста своего и не идет вслед Господа, тот не может быть учеником Его. Взятие креста своего есть признание себя достойным посылае­мых на нас скорбей. Мир вам! Аминь.

Письмо 53

Искушения; скорби

Господь да благословит вас и сожительствую­щих вам сестер в новой келии, да осенит вас бла­годатию Своею и да дарует вам жительствовать, паче странствовать в куще вашей; Ему, Господу, благоугодно, вам же душеспасительно находящие скорби терпеть безропотно и без жалоб, в созна­нии своей греховности, достойной вечных нака­заний, заменяемых милосердием Божиим вре­менными наказаниями. «Аще кто правильного или неправильного запрещения отвергся — свое­го спасения отвергся», — сказал святой Иоанн Ле­ствичник. Притом надо веровать, что Бог не по­пускает искушения паче силы, почему пред по­сылаемым искушением надо смирять свою выю. Плотская и душевная ревность да изгонится из общества вашего, да водворяется в нем чуждая пристрастий о Господе любовь, и молитвы ваши да проливаются пред Господом о обижающих вас, во исцеление душ ваших. Старец Василиск однаж­ды, во время великого молитвенного утешения, услышал глас «Имей во всю жизнь единым де­лом — ношение в сердце Господа Иисуса, а меж­ду тем примешь бесчестия». Сам Господь, все апо­столы, все святые провели жизнь свою в много­различных скорбях. Без бесчестий нам не спастись.

Скажите сестре Е.: «Ум не может быть бесстра­стным, по Великому Максиму, аще не приемлют его многие и различные видения». Понимая цель, надо оставлять средства без особого внимания.

5 сентября 1855 года

Письмо 54

Относительно умалишившейся сестры

Недоведомым судьбам Божиим должно поко­ряться! Жалею бедную Д. Больных такого рода необходимо держать вдали от родственников и от всех тех, к которым они близки во время обык­новенного своего состояния.

Когда был в подобном состоянии К., то ярость его возбуждалась наиболее против жены и род­ственников, коих он особенно горячо любил в здравом состоянии.

5 октября

Письмо 55

О том же

О случившемся искушении вам не должно скорбеть, но отдаваться на волю Божию, которая спасает всех спасаемых многоразличными скор­бями. Попущенное умопомешательство Д. попу­щено ей на пользу, да дух ее спасется. Предоставь­те ее Богу.

Относительно всего, что она ни говорила и ни делала в своем припадке, вам не должно обращать никакого внимания и не должно принимать к сер­дцу никаких ее слов и дел, потому что все произно­силось и делалось ею вне рассудка. Потому имен­но от таких больных отделяют всех их родственни­ков и близких сердцу, что сумасшедший должен быть управляем холодным рассудком и холодным сердцем, чего не в состоянии вынести лица, имею­щие сердечное расположение к больному. Когда возле нас жил К. в состоянии помешательства, и не­которое время еще позволено было родным при­езжать к нему, то после каждого приезда ему дела­лось хуже, потому что они все хотели его урезонить и смягчить. Бывший тут доктор из сумасшедшего дома говорил мне о действиях родственников: «Странные люди! Хотят больного урезонить, меж­ду тем как болезнь его и состоит в том, что он ли­шен здравого смысла». К. хватался за нож, намере­ваясь пронзить им жену и себя, высказывая против нее величайшие неудовольствия, между тем как в здравом состоянии он питал к ней величайшее рас­положение. Вот как надо рассуждать о больных та­кого рода. П.А. я советовал никак не видеться с се­строю, доколе она не выздоровеет. Я имею письмо от Д. от 24 сентября, из которого можно понимать причину случившейся с нею болезни.

Также не должно смущаться, что некоторые смутились словами и действиями Д. во время ее сумасшествия и находили им причину по свое­му умозаключению, а не по опытам науки, совсем иначе смотрящей на эту болезнь и ее действия. Если Бог дарует Д. выздороветь, то она будет к вам еще более в близких отношениях. То, что она вас поносила в сумасшествии, есть верный при­знак ее преданности вам.

Вам не должно скорбеть на тех, которые со­блазнились положением Д. и произнесли о вас какое невыгодное слово. Это от неведения и по попущению Промысла Божия, как видно, усмат­ривающего, что вам нужно смирение и очище­ние при посредстве человеческого бесчестия. Любовь имейте и мир со всеми, и с оскорбляю­щими вас, без чего невозможно иметь духовного преуспеяния. Воздайте славословие Богу за все случившееся и предайте себя воле Божией.

Письмо 56

Об искушениях; о страхованиях; деятельность, предписываемая во время искушений

Путь христиан, сказали святые отцы, есть крест повседневный. Сказали они это, руководясь сло­вами Самого Господа Иисуса Христа, Который повелел желающему совершенства взять крест свой и последовать за Ним, Господом. Крест — готовность к благодушному подъятию всякой скорби, попущаемой Промыслом Божиим. «По тому познается, что человек находится под осо­бенным Промыслом Божиим, когда этому человеку попущаются постоянно скорби», — сказал святой Исаак. «Пей поругания на всяк час, яко воду живую, — говорит святой Иоанн Лествич­ник, — а кто отвергся правильного или неправиль­ного выговора, тот отвергся своего спасения».

Господь помянул вас и послал вам искушение для вашего очищения и умерщвления миру, а потому для вашего преуспеяния. Я, окаяннейший грешник, благоволю о искушении, вас постиг­шем. Благоволят о нем Ангелы Хранители ваши, видя в нем залог спасения вашего. Помяните меня, грешного, в молитвах ваших! Говорит свя­той Исаак Сирин, что человек, до вступления в искушения, молится Богу, как чужой Ему, а подвергшись ради Его искушениям, молится Ему, как свой и как бы имея Его, Бога, должником себе. Помолитесь о мне Богу, рабы Божии! Ибо мне в моей жизни не довелось потерпеть ни единого искушения, а что случалось противное моему гор­дому сердцу, то мелочь, мелочь, мелочь... не зас­луживающая никакого внимания, и если б я вздумал говорить о моих искушениях, то впал бы в одно пустословие. Вам не должно попускать стра­хованию овладевать вами. Кто поддается этой страсти, над тем она возобладает, и таковой бу­дет пугаться всяких пустяков. Прочитайте в свя­той «Лествице» статью о страховании. Никаких заклинательных молитв не нужно: они прочита­ны над каждой из вас при Святом Крещении. Нужно предаться воле Божией и признать себя достойным всякого человеческого и бесовского наведения: тогда страхование пройдет само со­бою. Оно ни от чего так не истребляется, как от глубокого сердечного сокрушения.

Молитвы Иисусовой не оставляйте: монаше­ствующий, в числе своих обетов при постриже­нии, дает обещание денно-нощно заниматься этой молитвой. У нас Святейший Синод посто­янно занимался развитием этого делания и из­давал книги святых отцов о сем предмете, а в 1857 году разослал по монастырям книгу препо­добного Нила Сорского во множестве экземпля­ров, дав ее в руководство российским монаше­ствующим и предписав благочинным строго на­блюдать, чтоб по монастырям это исполнялось.

Не сделайте новой глупости: не вздумайте при­ехать в Петербург. Надо брани побеждать на их месте, а не оставлением места, отчего брани только укрепляются. Взойдите в себя, постарайтесь увидеть множество согрешений ваших, причем умаляются в очах ваших согрешения ближнего. Воспользуйтесь уединением и удобствами ко внимательной жизни, дарованными вам Божиим милосердием, для плача о ваших грехах. Поми­найте в молитвах ваших, оскорбивших вас да ис­целеете от страшного недуга вражды к ближне­му. Поминайте в молитвах ваших болящую Д., которая предана судьбами Божиими сатане, да дух ее спасется. Она много содействовала к успо­коению вашему, а последним случаем — к сми­рению и преуспеянию. В духовном отношении такое наказание Божие отнюдь не служит худым свидетельством о человеке: такому преданию са­тане подвергались многие великие угодники Бо­жии. Преподобный Кассиан описывает о препо­добном Моисее скитском, с которым беседовал о рассуждении, что Моисей подвергся сумасше­ствию и беснованию за некоторое противоречие своему старцу Макарию Великому Египетскому. В другом священном сочинении IV века описы­вается, что некоторый египетский старец, по при­чине своей святой и чистой жизни, необыкновенно обиловал даром чудотворений — слава о нем неслась далеко. Заметив в себе начала гордости, старец начал молить Бога, чтоб ему послано было беснование, что Господь и исполнил. Старец про­вел в ужасном положении целых 8 месяцев, упот­ребляя даже в пищу свои собственные изверже­ния. Мирские почитатели его, видя его в таком положении, как быть следует, соблазнились, хо­рошую о нем славу изменили на худую, а старец, в свое время избавившись от беса, в неизвестно­сти и покое работал Господу и пришел в гораздо большее преуспеяние. Гораздо маловажнее бес­нование, нежели принятие какого-либо вражес­кого помысла, могущего навеки погубить душу. Что Д. вам сердечно предана, не подлежит ника­кому сомнению. На слова ее и действие при сумасшествии не должно обращать никакого вни­мания, и никак нельзя сравнивать таких больных с пьяными, у которых отнимается только благо­разумие, а не разум, Пьяный высказывает свои тайные мысли и чувства, а сумасшедший или бес­нующийся несет дичь, чуждую ему. Если Д. выз­доровеет, примите ее, ничтоже сумняшеся. Этим исполните заповедь Божию, да и лица монасты­ря вашего, соблазнившиеся словами и действия­ми больной, поймут, что она поносила вас вне разума, и исцелятся, и вразумятся. Я не находил нужным писать или говорить г-же игумении о вас, полагая, что она из сожительства гораздо может больше уразуметь, нежели из моих слов.

Если же ей нужен письменный мой отзыв о вас, то я постараюсь и это исполнить. Я не раз предо­стерегал сестру Е., чтоб она удерживала язык свой, часто ее предающий и навлекающий неприят­ности, что было причиною и неприятностей Ав­вакира (см. «Лествицу»). Эти неприятности дол­жно принимать как драгоценные врачевства про­тив нашего тщеславия и высокомудрия.

Лозу, творящую плод, Вертоградарь осыпает и навозом — да множайший плод принесет. Не бу­дете побеждены злом, но добром побеждайте зло.

29 октября

Письмо 57

Ученику, священноиноку Сергиевской Пусты­ни, письменно обличавшему архимандрита Иг­натия в изменяемости его расположения к ок­ружающим вообще и к нему в особенности

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Возложившись на помощь Божию и на силу Его, совершающуюся в немощных, я вознамерился на письменное твое изложение отвечать также письменно. И сие более для того, чтоб ум мой не развлекся при личной беседе и не изнемог пред шумом слов, но сохранил бы в тишине и уедине­нии келейном мирное устроение, при котором только усматривается Истина. Пред лицом Ее стою и, освещаемый Ее светом, смотрю на душу мою и сличаю с тем, что вижу, обличение твое. Что ж вижу? Вижу на душе моей язвы, вижу мно­гочисленные ее болезни, вижу немощи, из кото­рых одни природные, другие — следствия язв и болезней, прошедших и настоящих. Обращаюсь на протекшую жизнь мою: вижу — это цепь по­грешностей, цепь падений; на каждом почти шагу я был посмеян и поруган диаволом по не­достатку духовной мудрости, по избытку гордо­сти, не склоняющейся вопросить совета у ближ­него; В таком положении душа моя, когда путь жизни моей уже протянулся за преполовение дней моих. Между тем тело мое ослабело: его прободают и рассекают различные недуги. Они — вестники, возвещают мне приближение разлучения души с телом. Скоро, скоро буду ле­жать на одре не для того, чтоб дать перетруж­денному телу временное отдохновение, но чтоб сложить его с себя в гробовой ковчег, в недра зем­ли, из неяже взят есмь, до будущего общего вос­кресения. Помяни мя, Господи, во Царствии Тво­ем, ибо душа моя в язвах, а тело запечатлено гре­хом. По этому состоянию моему всего б приличнее для меня было оставить все и вне всего пре­даться неутешному плачу; когда все утрачено — не утратить по крайней мере раскаяния.

Но к достижению этого состояния, которое признаю для себя самым приличным, не упот­ребляю никаких средств, кроме немощной моей молитвы, в которой прошу, чтоб совершалась надо мною воля Божия. Это прошение воли Бо­жией внушается боязнию, чтоб не попросить чего, превышающего мои силы. Эта боязнь вну­шена самым опытом, ибо во всех опытах, коими испытывалась моя сила, обнаруживалась моя немощь; где бесы рисовали пред умом моим кар­тину блистательных успехов, там, на самом деле, оказывался ущерб, там возникало бедствие, там прикрывалась цветами гибельная пропасть. Я познавал обман по совершении обмана; позна­вал прелесть, будучи обольщен и поврежден ею. Теперь боюсь предпринять что-либо особенное самовольно, хотя бы и почитал это душеполез­ным. Лучше, сказали отцы, бороться с калом, то есть с блудом и чревообъедением, нежели с са­мосмышлением, высокомудрием, гордостию и презорством. Ибо эти последние страсти тонки, неприметно вкрадываются в ум, принимают вид здравых и праведных мыслей и не иначе могут быть усмотрены, как при свете благодати. Стою пред Промыслом Божиим умом моим, отложив­шим на эту минуту мудрование мира и правду его. Бог сотворил меня без моего желания и прошения, ибо «ничто» как могло желать, тем более просить чего-либо? Падшего меня и по­гибшего Бог искупил, ценою искупления был Он Сам. Между тем как Искупитель, облеченный в смирение, не познается, несмотря на свою оче­видность, умами плотскими, оставившими удив­ляться себе сродному, духовному, и погнавшими­ся за чуждым себе тлением, мне, окаянному, Он даровал познать себя. Когда смежались очи мои, брение, смешанное с плюновением, исходящим из уст Его, исцеляло их. Крест Христов отверзает очи ума, Крест Христов сохраняет здравие, исце­ляет болезни очей этих. Вне Креста Христова нет правды Христовой. Мир и правда его погибнут, яко от диавола суть. Стою пред Господом моим и Промысл святой Его вижу, и долготерпению Его удивляюсь, колико милостив Он к тем по­грешностям, в которые я впал от своеволия и са­мосмышления. Душу мою в руце Божии предаю, что Он мне дарует, то приемлю. Он ведает мою силу, ибо Он же мне дал ее. Если дает мне един талант сообразно силе моей, не ищу пяти, чтоб не изнемог под тяжестию их; чтоб дар, должен­ствующий служить к пользе, не послужил к боль­шему осуждению. От грехопадений моих бегу не в затвор, не в пустыню, но в самоукорение, в ис­поведание грехов моих, в раскаяние. Недоумение мое, и рассуждение мое, и волю мою повергаю в пучину щедрот и Промысла Божия.

Такое зрелище представляет мне душа моя, когда при свете евангельского учения смотрю на нее умом моим. Теперь обращаюсь к словам об­личения, находящимся в письме твоем. Самое ес­тество дела показывает, что ты, смотря на наруж­ность моего поведения, усмотрел гораздо менее недостатков, нежели сколько их находится по са­мой вещи. Сознаваясь в большем долге, я не могу не сознаваться в меньшем, так что я и тогда бы сознался, когда бы не хотел сознаться. Остается за сим со слезами просить у тебя прощения и свя­тых молитв о моем исправлении. Если, по словам святого Исаака, словооправдание не принадле­жит к жительству христианскому и нигде в уче­нии Христовом не предписано, если Сам Господь, предстоя властям земли и водворяя пред лицом вселенныя правду Креста, не удостоил правду вне­шнюю никакого внимания, ни единого слова, как прах и тление, то кто, смотрящий во глубину сер­дца своего и видящий не ложно, осмелится про­тиву стать обличающему? Таковой скажет замах­нутому на него мечу: поражай, ибо не всуе ты под­нят. Скажет бедствиям: нападите на меня и уд­ручайте меня, ибо я того достоин. Скажет телу, изможденному болезнями и посылаемому во изгнание: иди, ибо ты согрешило. Скажет братиям своим: помолитесь о мне, скверном, Ангелы Бо­жии. Припадет к ногам прелюбодеев и убийц и скажет им: помолитесь о мне, ибо вы праведнее меня. Вот каково мое состояние, когда очи ума моего отверсты; когда же они закроются, то со­стояние мое делается несравненно худшим, ибо язвы естественно остаются те же, но к болезням сердца присовокупляется слепота ума. От слепо­ты — нечувствие, утрата любви к ближнему, ут­рата умиления и утешительного плача, присовокупление язв к язвам и болезней к болезням.

Словом сказать, вижу ли или ослепляюсь, со­стояние мое пребедственно, достойно слез и ры­дания всех меня знающих и любящих. Таков мой ответ всякому обличающему и тебе. Когда же иначе отвечаю — погрешаю.

Этим должен бы я был довольствоваться, если б говорил не со своим духовным сыном, который, говоря мне обличения, приносимые его сердцу, не выдает их за решительную правду, но прино­сит их мне же на суд. Поэтому считаю себя обя­занным продолжить мою беседу и, несмотря на то, что я немощен, заимствуя Свет от истинного Света — Слова Божия, удовлетворить по силам моим требованиям письма твоего, не столько обращая внимания на наружность мыслей, заключающихся в этом письме, сколько открывая при свете евангельского учения те тайные сер­дечные побуждения, коих мысли эти суть плод. По мнению отцов, те люди, кои требуют от ближ­них совершенного устранения недостатков, име­ют об этом предмете ложное понятие. Это мне­ние отцов находим и у апостолов: один из них (Иоанн Богослов) говорит: аще речем яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас (1 Ин. 1:8). Другой же (апостол Павел): друг дру­га тяготы носите и тако исполните закон Хри­стов (Гал. 6:2). Что же может породить неноше­ние немощей ближнего, это показано Писани­ем над мужами самыми высокими в добродете­лях. Кто святее апостолов? Но мы читаем в Дея­ниях, что между апостолами Варнавою и Павлом произошла распря, а за распрею — и разлучение. Без всякого сомнения, это обстоятельство сказа­но нам Писанием с тою целию, чтоб мы, немощ­ные, были осторожны, не увлекались мнимою ревностию, но носили тяготы друг друга. Тако исполните закон Христов! Понеси убо мои не­мощи, а я постараюсь понести твои, как доселе старался. Конечно, ты не скажешь, что ты без немощей. Мои немощи тяжелы более для тебя, нежели для меня; а твои ощутительны для меня, нежели для тебя. Если б тяготы были без тягости, то ношение их не имело бы никакой цены, не было бы причин заповедать оное. Но цена вза­имного ношения немощей столь велика, что Писание заключило в нем исполнение закона Христова: иже понес на Себе грехи всего мира.

Скажу несколько слов о непостоянстве. Непо­стоянство или переменяемость, по мнению свя­тых отцов, есть постоянная и непременная не­мощь человека, доколе он находится в стране сво­его изгнания, на земле. Непременяемость есть свойство будущего возустроения. Изменяемость не только свойственна нам, немощным, но и ве­личайшие святые признавали ее в себе. Потерпи непостоянство во мне, а я потерплю его в тебе. Мое непостоянство ощутительно тебе, а твое — мне. Понесем взаимные немощи и познаем яко благо иго Христово; если ж скинем иго Христо­во, то какому ж игу подчинимся? Весьма прекрас­но сказал святой Илия Екдик: «Дом души — тер­пение, живет бо в нем; а пища — смирение, пи­тается бо тем». Точно — помыслы смиренно­мудрия удерживают душу в терпении. Если же это так, то и следующее по необходимости спра­ведливо: ничто другое не выводит души из тер­пения, как помыслы гордостные. Неоднократно говорил я тебе и многим другим, которым мни­лось мне сообщать душеполезные познания: когда сличаю мое устроение и поведение с писани­ями святых отцов, то нахожу, что мне в древнем монашестве надлежало бы иметь место между новоначальными. А в нынешнем монашестве, где знание святых отцов и образ мыслей, несколько запечатленный этим знанием, так редки, и тот, кто преподает слушающим его учение отцов, есть величайшая редкость. С тем условием настоя­тельствую над вами и имею вас духовными чада­ми, чтоб научать вас образу мыслей евангельско­му, который и есть образ мыслей святых отцов. Истинно, истинно говорю вам: ныне, когда дел уже вовсе нет и духовное мудрование крайне редко, ныне диавол столько ненавидит это муд­рование, что хотел бы истребить его с лица зем­ли, дабы Евангелие оставалось у нас только для нашего осуждения, а не назидания: ибо мы бу­дем судимы по Евангелию, как предвозвестил нам Господь Иисус Христос (Ин. 12:48). Диавол го­тов нам придать вдесятеро здравого смысла и умножить тысячекратно наши практические све­дения, лишь бы украсть у нас знание крестное, при коем можем стать одесную Бога. Приписы­вающий себе сведения и здравый смысл уподоб­ляется диаволу, который хотел признать себя источником света. Он и есть источник мнимого света — плотского мудрования, которое не покоряется разуму Божию, носит на себе печать гордыни и заключает в себе условие всех грехо­падений. «Видел ли ecu кого падша? увеждь, яко себе последова», — говорит авва Дорофей. Этот святой говорил о себе, что он лучше желает по­грешить в каком-либо наружном деле, поступив по совету ближнего, чем действовать самочинно. И я, в малых своих опытах, при какой-либо не­удаче, имею утешение, истекавшее из того, что дело сделано или предпринято не самочинно.

Поэтому, хотя бы мне по недостоинству мое­му и приличествовало внимать одним собствен­ным недостаткам, однако по обязанности насто­ятеля и духовного отца я должен тебе сказать, что видится моим грешным очам: тебе брань творит страсть гордостная. Признание в себе практичес­ких сведений и соображений суть ее оправдания, коими она прикрывается. Охлаждение ко мне, к окружающим меня суть плоды ее, ибо за уничижением ближнего следует иссякновение любви. А иссякновение любви есть признак принятия помыслов бесовских, так как и признак приятия семян благодати есть умножение любви к ближ­нему.

Страсть гордостная действует иначе, нежели страсть блудная или гневная. Эти две страсти дей­ствуют очевидно, и самые оправдания их и лукавство в оправданиях яснее. А гордость вкрадывает­ся неприметно. Ее посевают телесные дарования, богатство, душевные природные способности, пышность, а паче — похвалы человеческие. Хотя, по-видимому, мы не принимаем похвал и не согла­шаемся внутренне с похваляющими, но тайная печать похвал остается на уме и сердце, и когда случится уничижение, то оно бывает тягостно и тем тягостнее, чем более мы были напитаны по­хвалами. Этим самым доказывается существо­вание печатей и тайное вселение гордости. Увы нам! Самые благодатные дарования были поводом для людей к гордости и плодам ее — падениям! Главные признаки гордости суть охлаждение к ближним и оставление исповеди. Поэтому «кто какими дверьми вышел, тот ими и да входит», ска­зал святой Иоанн Лествичник. Положи себе за правило исповедовать помыслы твои хотя дважды в неделю, и как душа сообразуется телу, то и покло­нением тела изъяви смирение. Скажи и повторяй своему помыслу о братиях: «Это овцы Христовы, это Ангелы Божии», — и истребится презорство к ним, еже есть гордыня. Тогда, уповаю на милость Божию, мир и любовь внидут в сердце твое и бла­годатным действием своим докажут тебе, что ты находишься в искушении; откроют очи твои, и ты познаешь твое настоящее обольщение.

Случай же этот внидет в сокровищницу твоих душевных опытов, будет доставлять тебе предос­торожность на будущее время, а братии — окор­мление. Ибо муж неискушен не искусен, а быв ис­кушен, может и искушаемым помощи, говорит Писание (Евр. 2:18). Да сподобит тебя Господь последовать и этому наставлению святого Иоан­на Лествичника: «По. входе в поприще благочестия и повиновения, не ктому отнюдь доброго нашего законоположника в чесом истяжем; аще кая в нем яко в человеце еще негли и мала согрешения уви­дим Аще ли же ни, то ничимже от повиновения сего истязующия пользуемся. Отнюдь нужно есть хотящим к настоятелем веру несомненну выну содержавати, исправления их в сердце неизглаж­даема и приснопомнима хранити, да егда бесове в нас неверие к тем всевают, от помнимых нами заградим уста Поелику бо вера цветет в сердце, потолику и тело спешит на службу. По внегда же о неверие предпнется, то пал есть», то есть «По входе в поприще благочестия и повиновения мы уже не должны ни в чем испытывать нашего бла­гого законоположника (наставника), хотя бы в нем, как человеке, и заметили малые погрешности; иначе, то есть истязывая, не получим от повино­вения никакой пользы. Желающим соблюсти не­сомненную веру к своим наставникам необходимо хранить а сердце своем добрые дела их неизгладимыми и незабвенными, чтоб воспоми­нанием их заградить уста бесам, когда сии будут посевать в нас неверие. Насколько вера цветет в сердце, настолько тело преуспевает в служении. Кто преткнется о неверие, тот пал» (Степень 4).

И от окормления ближних прозябает неред­ко гордость, как от пшеничного зерна куколь. Поэтому святой Марк Подвижник сказал: «Егда человек человека воспользует словесы или делы, Божию благодать да разумеют оба». Не себе про­поведаем, говорит святой Павел, но Христа Иису­са Господа (2 Кор. 4:5). Кто будет возделывать эти чувства, в том истребится пристрастие к людям, а воцарится о Христе любовь, во всех зрящая образ Божий. Когда же восхитится ум утешением любви этой, то видит человек себя как некий со­суд, исполненный смрада и мерзости, и дивится, как лучи Божественного учения проходят сквозь его и исцеляют души человеческие.

Прилично мне воспомянуть здесь слова свя­того Иоанна Лествичника, повторенные препо­добным Нилом Сорским: некоторые погрязли в болоте, других предостерегали от подобного впа­дения, и за спасение их Господь даровал и им спа­сение. Ибо после тяжких язв узнал я, что при­знаки гордости суть уничижение или презрение ближних и нерадение о исповеди, а сама по себе гордость человеку не приметна, будучи тончай­шая страсть, обманувшая светоносного Ангела и устроившая падение на небе. На сей держатся другие страсти, как здания на основании, сокры­том под землею. Наконец, завещаваю тебе сохранить письмо сие в неизвестности до кончины моей. А я и тебя и себя предаю милости и благо­дати Божией, могущей, если мы сами не отверг­нем, даровать нам спасение, хотя мы его и впол­не недостойны. Аминь.

25 ноября 1842 года. Сергеева пустынь

РЯД ПИСЕМ К МОНАХИНЕ ДОСИФЕЕ

Письмо 58

Об искушениях

Благословение и милость Божия над тобою! Многими скорбми и смертми подобает нам, по примеру всех от века святых, наследовать Цар­ство Небесное! Так говорится в одной из молитв иноческого пострижения. Не дивись ничему слу­чившемуся. «Не искушение ли человеку житие его на земле?» — давно сказал праведный Иов. Блажен человек иже претерпит искушение и чрез искушения и терпение внидет в познание зако­на Божия, а чрез это познание — в живот вечный. Храни ум твой в тишине и преданности воле Божией, удерживай его от порывов и дерзнове­ния. Радуйтеся Господеви, говорит пророк, с тре­петом (Ср.: Пс. 2:11). Страх и благоговение, из­ливающиеся от Престола Божия, да пролиются в твою душу и да сохранят ее от козней вражес­ких. Мир тебе от Бога и человеков! А где реши­тельное примирение, там полное прощение.

27 февраля 1848 года

Письмо 59

Действие духовное и действие кровяное, различие их; хранение мира душевного; о явлениях, и видениях, и ощущениях ложных и истинных и опасность их для неопытных

Кто поставлен в страну духа, тот должен удво­ить бдительность над собою, должен быть осо­бенно осторожным. Дверь в ту страну — мир Бо­жий, превосходяй всяк ум, потопляющий все по­мышления человек в несказанной сладости сво­ей. Этот мир Христов уничтожает все смущения и страхи, так сильно действующие на человека плотского: обновленный Духом начинает чув­ствовать в себе обновление живой веры. Бог пре­стает быть для него мертвым, каковым Он пред­ставляется для умерщвленных плотским мудрованием, считающих свою смерть — жизнию, а истинную и существенную жизнь признающих как бы не существующею. За дарованием «мира» следует, как видно из Евангелия, другое дарова­ние: отверзается ум ученика Христова для разу­мения Писаний. Крест Христов делается понят­ным и удобоносимым, страдания начинают ис­точать из себя сладость. Но все совершающееся с тобою есть действие только отчасти духовное, а не вполне. Возьми свои предосторожности.

Есть действие от крови, кажущееся для не­опытных действием благим, духовным, а оно не благое и не духовное — оно из падшего естества нашего и познается по тому, что порывисто, го­рячо, нарушает мир в себе и ближних. Действие духовное рождается из мира и рождает мир. Рас­смотри себя внимательно: действия в тебе еще смешанные, действие духовное смешано с дей­ствием кровяным. Ты их не различила и не разде­лила Смотри за твоими водами (сердечными чув­ствами), чтоб они текли тихо, как сказал Пророк о водах Силоамских: воды Силоамли текущие тисе (Ис. 8:6). Всякое разгоряченное чувство — кровяное! Не сочти его усердием, ревностию по благочестию, любовию к Богу и ближним. Нет это движение души, произведенное в ней нервами, кровию. А кровь приводится в движение душевными страстями, которые — орудия и цепи ми­родержца, его скипетр, держава. Храни себя в глу­боком мире и отвергай все нарушающее мир, как неправильное, хотя бы оно имело наружность правильную, праведную. Относительно ближних руководствуйся следующим наставлением преподобного Исаака Сирского: «Пусть лучше призна­ют тебя невежею по причине неспособности ума твоего к прекословию, а не премудрым — за бес­стыдство твое и дерзость. Обнищай для смирения, не будь богат для дерзости. Силою добродетелей твоих, а не словопрением твоим обличи противо­учащих тебя. Кротостию и тихостию уст твоих загради уста и принудь умолкнуть бесстыдство непокорных. Обличи невоздержных благород­ством жития твоего и разрешенных чувствами — стыдливостию очей твоих». Учит Божественное слово, учит и Божественное молчание.

Относительно гласов и явлений нужна еще большая осторожность: здесь ближе и зловреднее прелесть бесовская. Многие из святых и искусных отцов были обмануты бесами, хитро скрывающи­ми и облачающими свою ложь и тьму признака­ми истины и света, тем удобнее могут быть обма­нуты юные и неопытные. Нужно долгим време­нем и опытом приучить ум и сердце к отличению добра от зла, под какою бы личиною не маскировалось зло. Поэтому святые отцы заповедали, чтоб новоначальные не вверялись никаким гласам и явлениям, но отвергали их и не принимали их, предоставляя дело суду и воле Божией, а для себя признавая смирение более нужным всякого гла­са и явления. Глас Христов — Евангелие, будем вслушиваться в него и ему повиноваться.

Истинные духовные видения и ощущения принадлежат тому веку, вполне невещественны, не могут быть объяснены в стране чувств словом вещественным: таков верный признак истинно духовного. Глас Духа невещественен, он вполне явствен и вполне невеществен: он — умственный глас. Также все духовные ощущения — невещественны, безвидны, не могут быть истолкованы, ясно переданы человеческим вещественным сло­вом, и вместе с тем они ощутительны, сильны, одолевают все другие ощущения, соделывают их бездейственными, как бы не существующими. Для плотского человека духовное действие непо­стижимо, вовсе не понятно, а кто имеет духов­ное чувство, тому это чувство объясняет то, что необъяснимо словом вещественным.

Низшую степень видений составляют те ви­дения, которых зрителем делается человек от неядения, бдения и других измождений плоти; до этих видений достигают не только люди подвижнической жизни, но и многие порочные, при­шедшие каким-нибудь образом в измождение плоти. Телесные чувства их достигают какой-то особенной тонкости, и они начинают видеть ду­хов, слышать гласы, обонявать благоухания и зло­вония. Это состояние опасно, и многие, пришед­ши в него, впали в прелесть.

В твоем состоянии признаю посещение ми­лости Божией: свидетель этой милости — мир Божий, на тебя излившийся и открывший тебе тайну Креста Христова. Но в то же самое время надо признать, что в этом состоянии было много кровяной примеси. Сама это заметишь, если бу­дешь храниться в молчании и обуздывать каж­дое горячее, порывистое чувство — вводить вме­сто его чувство тихое и мирное. Мне бы. жела­лось, чтоб ты вышла из этого состояния: оно тебе не под силу. Хранись и хранись! Да дарует тебе милосердый Господь перейти в другое состояние, менее опасное, более духовное и более полезное; это состояние — сокрушение духа от зрения па­дения человеческого и искупления нас Спасите­лем. Многие святые отцы, обиловавшие смирен­номудрием и духовным рассуждением, когда в них — нечаянно — какое особенное духовное дарование проявлялось, молили Бога, чтоб Он отнял от них это дарование, бывшее им не под силу: «Если дела твои, — сказал преподобный Исаак Сирский, — благоугодны Богу, и Он даст тебе дарование, то умоли Его, чтоб дал тебе ра­зум, как тебе смириться, или чтоб поставил стра­жа при даровании, или чтоб взял от тебя дарова­ние, чтоб оно не было для тебя причиною поги­бели, потому что не все могут безвредно обладать этим богатством». При состоянии, в котором измененными или утонченными телесными чув­ствами подвижник слышит гласы, обонявает бла­гоухание, видит явления, диавол очень легко мо­жет подменить истину чем-либо своим, придав этому своему личину истины, — и неисцельно повредить душу неопытного и юного подвижни­ка. Гораздо возвышеннее и безопаснее утончен­ными покаянием и измененными Духом мыслию и сердечным ощущением зреть глубину па­дения и высокое таинство искупления, погру­жаться при посредстве духовного, невеществен­ного действия в бездну смирения, в море благо­говения и удивления Богу.

Опять привожу слова преподобного Исаака: «Ощутивший грехи свои лучше воскрешающего мертвых молитвою своею и обитающего вместе со многими. Воздыхающий о душе своей лучше пользующего весь мир видением своим. Сподобившийся увидеть себя лучше сподобившегося увидеть ангелов, потому что у второго отверзлись чувственные очи, а у первого — душевные».

Давай телу умеренное количество пищи и сна, храни себя молчанием, вниманием себе, смире­нием Из твоего настоящего состояния постарай­ся соблюсти действие «мира Христова» и позна­ние Креста Христова. А из состояния утончен­ных чувств телесных, как из состояния очень опасного, превышающего твои силы, да изведет тебя милосердый Господь. В монастырской биб­лиотеке вашей есть письменная книга преподоб­ного Исаака Сирского. Прочитай в ней 55-е сло­во к преподобному Симеону Чудотворцу. Всего тут не поймешь, но и то, что поймешь, принесет тебе значительную пользу. Христос с тобою.

15 марта 1818 года

Письмо 60

Покаяние; борьба с грехом; отношение к духовному наставнику

Всемогущее покаяние — пристань Божествен­ная, Божественная врачебница. Всякое согреше­ние исправляется покаянием, всякая язва, всякий недуг исцеляется покаянием. Объятия Отца Не­бесного отверсты для прибегающих в эти объя­тия блудных сынов. Христос, снисшедший на зем­лю для грешников, а не для праведников, доселе пребывает невидимо, но вполне существенно между человеками, совершая великие знамения и исцеления, будет по неложному обещанию Своему пребывать между нами до скончания века. Доселе раздается Его голос, доселе слышат­ся его действительные слова, сказанные некогда всеми осужденной грешнице, осудившей себя глубоким молчанием: Аз тебя не осуждаю: иди и отселе ктому не согрешай (Ин. 8:11). С таким предостережением дается отпущение в тяжких согрешениях.

Кто может быть судиею действий Божиих? Довольно для ума человеческого, если он содела­ется зрителем действий Божиих, будет погру­жаться в благоговейное созерцание дел Божиих, в удивление им, в славословие их. Одно из таких чудных действий Божиих — Его призвание к ино­ческой жизни. Одни позваны к этой жизни свя­той из предварявшей ее святой жизни среди мира; другие призваны к ней с распутия, с халу­ги — из мрака и пропасти беззаконий. Откуда бы кто ни был призван, будь послушен При­зывающему, иди на призывный голос! Благосло­вен всякий, грядый во имя Господне, призванный Господом! И если ему на пути к Господу надо сра­зиться с возбраняющим блаженное шествие гре­хом, да сразится мужественно, да станет до крови, да восхитит победу и да сопричислится к пат­риархам, пророкам, апостолам, мученикам, ис­поведникам и прочим святым, которые многи­ми скорбми и смертми наследовали Небо. Кто нарушил верность Богу впадением в грех, восста­нови эту верность, докажи ее борьбою с грехом, свержением с себя чрез победу цепей, тех цепей, которыми оковывает грех своих пленников, ко­торые удерживают пленников греха в насиль­ственной работе ему. Подвиг телесный слаб про­тив греха, подвиг размышления ничтожен: силен подвиг веры! Он наперсник победы! Когда ощу­тишь нашествие силы греховной, не входи в пе­реговоры с супостатами — открывай немедленно на них огонь, рази их громами, попаляй молнией небесной. Этот огнь, эти громы, эта молния — молитва. Беги в келию твою, падай ниц пред ико­нами, проси помощи против греха, проси побе­ды над ним. То и другое подастся тебе свыше. Этот образ борьбы со грехом подала подвижни­кам Христовым великая подвижница Мария Еги­петская. Прочитай житие ее.

Круг друга тяготы носите и так исполните закон Христов, сказал апостол (Гал, 6:2). Пред теми же, которые позволили себе осуждать, Сам Бого­человек показался несовершенным! Святые отцы заповедают инокам помнить добродетели своих настоятелей, часто размышлять о их похвальных поступках, а на недостатки не обращать внима­ния, как на сучцы, в сравнении с которыми наши немощи — бревна. Истинным покаянием и ис­тинным смирением — они невидимы для лю­дей — примири душу свою с Богом и ближними.

Письмо 61

Орудия спасения

Един Бог — вина бытия человеков. Он един — вина по погибели человеков, пакибытия их, то есть спасения. Если Бог, употребивший для тво­ей душевной пользы какое-либо орудие в свое время, в другое время отложил это орудие к сто­роне, то ты этим не смущайся. Бог спасает ими же весть судьбами, а не все одним и тем же спо­собом. Прилепляйся к Богу верою, прилепляйся к Нему непрестанным покаянием: сердце сокрушенно и смиренно не уничижает и не отвергает Бог, уничижающий и отвергающий разум разум­ных о себе и премудрость премудрых пред со­бою и пред боговраждебным миром. Будучи от­дален от тебя телом, я столько же близок к тебе, как и прежде, моею любовию и желанием тебе спасения. Молись о мне. Благословение Божие да почиет над тобою.

23 декабря 1851 года

Письмо 62

Мир Христов; телесные немощи

Господь Иисус Христос, питающий святым миром Своим, исходящим от учения Его, избран­ных Своих, и возносящий их этим миром превы­ше всех скорбей земного странствования, да да­рует мир святый Свой, мир и просвещающий, и укрепляющий, рабе Своей Д. Сего желаю тебе! И ты этого достигнешь скоро, если отдашь себя всецело в волю Божию. Что же касается до теле­сной пищи твоей, то не должно пещись о ней от всего сердца твоего, ибо такое попечение может отвлечь от Бога. Но вместе с тем надо обратить на эту немощь должное внимание. Преподобный Кассиан Римлянин в слове «О рассуждении» го­ворит: «Крайности обою страну равно вредят: и избыток поста, и насыщение чрева, и безмерие бдения, и сытость сна, и прочая избыточествова­ния. Ибо увидехом неких чревобесием убо непобежденных, безмерным же постом низвер­женных» и проч. По такому рассуждению святых отцов я советую тебе позаботиться о некотором поправлении твоего желудка употреблением ухи из ершей, парного молока и тому подобных по­собий, вменяя употребление их в лекарство, а не в лакомство. «Научихомся быти страстоубийцы, а не телоубийцы», — сказал великий Пимен некоторому брату, который увидал, что этот угод­ник Божий поливает воду на свои ноги. Благо­словение Божие да почиет над тобою.

22 апреля 1852 года

Письмо 63

Искушения и смущение

Просвещаемые Словом Божиим, мы испове­дуем, что временные скорби суть великий дар Бо­жий, который дается избранным рабам Божи­им, предуготовленным к вечному блаженству, почему сами себя и возлюбленных наших о Гос­поде, при случающихся скорбях, приветствуем словами апостола: всяку радость имейте, братия моя, егда во искушения впадаете различна (Иак. 1:2). Преподобный Марк Подвижник советует, при случающихся скорбях, искать не того, откуда и чрез кого пришла скорбь, но чтоб перенести ее с благодарением. Святой Иоанн Лествичник ска­зал: «Кто отвергся какого-либо запрещения, правильно ли оно или неправильно, тот от свое­го спасения отвергся». Также рассуждают святые отцы, что верующий Божию управлению судьба­ми каждого человека примет всякое искушение как свое, ибо управление Божие не может быть ни ошибочным, ни неправосудным. Вникни хо­рошенько в себя и увидишь, что тебя смущает?

Смущают тебя оправдания человеческие, паче бесовские, стремящиеся к тому, чтоб ты отрек­лась от креста. Скажи оправданию: иди за мною, сатана, не мыслиши бо яже суть Божеская, но яже суть человеческая. Иду за Христом на крест и клеветы, насмешки, словом, все неприятное и тяжкое, приемлю как свое, как дар Божий, по­сылаемый мне Его милостию. Аминь.

8 марта 1853 года

Письмо 64

Скорби христиан, в последнее время глад слышания Слова Божия

В мире скорбни будете, предвозвестил Спаси­тель ученикам Своим, но дерзайте яко Аз побе­дил мир (Ин. 16:33). И вот! Это предсказание Спасителя совершается над последователями Его в течение тысячи восьмисот пятидесяти двух с по­ловиной лет. Но скорби, постигавшие малое Хри­стово стадо, на этом пространстве времени очень различны. Сперва было явное гонение на хрис­тиан: все 12 главных апостолов Христовых, за ис­ключением Иоанна Богослова, окончили земное странствование насильственною смертию. Впос­ледствие времени это явное гонение преобрази­лось в более тонкое, неприметное для каждого, но вполне ясное для умов очищенных: начали требовать гонители от христиан не отречения от Христа, а принятия ереси, столько же душепагубной, как и отречение, то есть требовать не прямо нечестия, но злочестия. Далее гонение сделалось еще тоньше: оставлено на произвол верование во Христа, а отвергнуто жительство по заповедям Христовым — принято жительство противо­положное им, отчего вера никак не может перей­ти из вводной в деятельную, тем менее в живую, то есть духовную. Вера без дел веры, то есть без исполнения заповедей Христовых, мертва. Самые вводные познания ее остаются для человека крайне темными и сбивчивыми, как не объяснен­ные в нем и ему деянием, паче — Духом Святым. В этом состоянии сбивчивости и темноты мы видим в настоящее время многих, считающих себя христианами и даже учителями Христовой Церкви, — из них иной не верит чудесам Хрис­товым, исчисленным в Евангелии; другой верит одной части учения Христова, а другую отверга­ет; иной не верит существованию демонов; опять иной думает, не умея различить дел веры от дел естества, что все спасутся за свои добрые дела, и проч. и проч. По этой причине весьма редко мож­но слышать истинное Слово Божие из уст чело­веческих, хотя и часто можно слышать поддель­ное. Глад слышания Слова Божия — вот бедствие, несравненно тягчайшее бедствие всех бедствий, которые когда-либо были попущены на христи­ан. Но и это — попущение Божие, которое дол­жно переносить с преданностию воле Божией. Гнев Божий понесу, говорит Пророк (Ср.: Мих. 7:9). По тягости скорбей, попущенных на насто­ящее поколение, Господь с особенною благостию прощает согрешения его. Благословение Божие да почиет над тобою.

18 июля 1853 года

Письмо 65

Скорби; перемена монастыря

Тебе известно, что иноки последних времен должны спасаться скорбями, а потому не считай чуждыми твоему положению и спасению скор­би, которыми ты окружена. Не советую тебе ис­кать перемены монастыря, доколе сам Промысл Божий не укажет тебе на такую перемену, сде­лав ее возможною и удобною. Напрасно дума­ешь, что я на тебя сержусь, отнюдь нет. Если б я на тебя сердился, то не стал бы поддерживать тебя словом Божиим. Претерпи тяготу времени, попущенную Промыслом Божиим и не лишен­ную награды своей в вечности. Теперь не время начинать что-либо.

30 декабря 1853 года

Письмо 66

Не должно засуживать себя

Мы не должны засуждать себя за наши прет­кновения не потому, чтоб какой бы то ни было грех был маловажен, — нет! всякий грех есть язва — а потому, что мы искуплены необъят­ною ценою — кровию Богочеловека. Засужда­ющий себя впадает в отчаяние, а надеющийся на Христа приносит покаяние и исцеляет себя им. Покайся в твоем поползновении и присту­пи ко Христу, к Его Святым Тайнам, яко кро­воточивая.

3 марта 1854 года

Письмо 67

О послушании; подаяния новоначальных

Благословение Божие да почиет над рабою Бо­жиею Д. Поздравляю тебя с прибытием в тихое пристанище, в котором да дарует тебе милосер­дый Господь пребывать с твердостию духа и по­стоянством, в терпении переносить невидимую брань со страстьми и похотьми и научиться от Самого Господа победе над грехом. Распнись на кресте послушания, творя единственно повеле­ваемое тебе, а отнюдь не увлекаясь твоими собственными ощущениями и рассуждением, хотя бы они, по-видимому, и казались бы добрыми и хорошими. Начни же со следующего: просишь благословения моего на участие в пожертвовании на обновление церкви? Не благословляю. Вот тебе ответ от святого отца: «Не даждь без отца твоего, иже по Бозе, милостыню от пенязей, яже принесл еси, и ни чрез ходатая от онаго прияти некая от тех да восхощеши: лучше бо тебе нищу и странну быти и нарицатися, нежели расточати пенязи и даяти убогим новоначальну сушу» («Добротолюбие». Ч. 1. Симеон Новый Богослов, гл. 16). Прочитай и 15 главу. Не думаю, что в этом начинании действует в тебе доброе побуждение. Нет! Тут суетное и кичливое горячение крови, возбуждаемой тщеславием и человекоугодием. Аминь.

Радуюсь твоей радости, а радость должно уме­рять рассуждением, что в жизни земной все пе­ременчиво.

Письмо 68

Об исповедании

Господь не хотяй смерти грешника, но обра­щения его посредством покаяния, да примет тебя, раскаивающуюся в поползновениях твоих. Если хочешь стяжать крепость в невидимой бра­ни, особливо против блудного духа, который, как и все духи, ловит втайне, исповедуй, не стыдясь, твои поползновения старице твоей — и исцеле­ешь. Мнениям своим не верь: сказано о истин­ной любви, что она не мыслит зла.

Письмо 69

Исповедание и борьба с греховными помыслами

Грех человека уничтожается исповеданием греха, а самые корни греха истребляются борь­бою с греховными помыслами и повторением исповедания, когда помыслы начнут одолевать. Бог да простит тебе прошедшее и да укрепит на будущее время. Твое искушение — ничего не значащее, только оно было крепко оттого, что ты его скрывала. Перескажи его с раскаянием матери А., и когда помыслы начнут действовать, то повторяй исповедание с раскаянием. Великое счастие, когда при этой борьбе есть человек, которому можно исповедаться. Противьтесь ди­аволу, и бежит от вас, сказал святой апостол Иаков (Иак. 4:7), — противьтесь, не соглашаясь* со влагаемыми ими помышлениями, и испове­дуйте их. Всякое лицо, чье бы оно ни было, когда является воображению, возбуждая нечистые мысли и помышления, есть лицо диавольское, то есть лицо самого диавола, который во время гре­ховного искушения предстоит душе и обманывает ее принятою личиною, способною возбу­дить страсть по настроению души. Сочетаваю­щийся с греховными помышлениями и мечта­ниями сочетавается с самим сатаною и подчи­няется ему в сей век и в будущий, почему необ­ходимо бороться с помыслами. И самое побуж­дение к ревности есть также диавольский обман, потому что тот, кто научает других мертвости ко всем, а потому и любовью во Христе ко всем рав­ной, не предпочитает одного другому, так как Христос, во всяком Своем образе, есть Един. Гос­подь да возвратит тебе мир чрез истинное твое покаяние. Отпущается тебе грех твой, впредь не согрешай.

Письмо 70

Исповедание помыслов, правило поклонов

Увидев пользу исповедания своих греховных помышлений, держись этого драгоценного жи­тельства и ежедневно исповедуй свои согреше­ния пред старицею. Относительно правила: пос­ле вечерних молитв полагай 10 поклонов зем­ных с молитвою Иисусовою, а потом твори 30 молитв Иисусовых неспешно, со внимани­ем, шепотом. Затем 5 поклонов земных с мо­литвою «Пресвятая Владычице моя Богороди­це, спаси мя грешную». Потом по 3 поклона поясных Ангелу Хранителю и всем святым. Мир тебе!

Письмо 71

Исповедь пред старцем — залог спасения

Как зрение своих согрешений, так и сердеч­ное исповедание их есть особенный дар Божий и испрашивается усердною молитвою. Умоляй милосердого Господа, чтоб даровал тебе этот дар — залог спасения, и сама понуждайся к от­кровенности, ибо враг рода человеческого нена­видит этого пути и всячески старается воспре­пятствовать рабу Божию, желающему стяжать милость Божию частым исповеданием своих гре­хов. А для тебя этот путь необходим. Волю свою добровольно отсекай пред старицей. Милосер­дый Господь да поможет тебе во всем. Аминь.

Бог да благословит тебе приобщиться Святых Таин. Облегчение, чувствуемое тобою после ис­поведания твоих поползновений, свидетельству­ет, что твое спасение заключается в этом дела­нии. Принуждайся со всевозможным усилием исповедоваться пред старицей: это поможет тебе вскоре. Оттого, что ты пожила долго в других монастырях без этого делания, тебе трудно при­няться за него. Но преодолей себя!

Письмо 72

Исповедь пред старцем умерщвляет страсти

Путь твой — все открывать о себе старице. На сновидения же твои, на разные скорби и иску­шения не обращай внимания, как бы они случа­лись с другими, а не с тобою; твое дело только о нем сказать старице. Такое делание начнет умер­щвлять в тебе мало-помалу страсти. Так житель­ствовал Досифей, ученик аввы Дорофея. Побеж­дай ложный срам на земли и не постыдишься на небеси.

Письмо 73

Зависть; невменяемость; смирение в откровении помыслов

Каким бы оправданием или личиною не при­крывалась борющая тебя ревность, ты не прини­май ее. Не думай, что сравнение себя с Исавом, а ближнего с Иаковом родилось в тебе от смирен­номудрия. Нет! Этим смиреннословием прикры­лась зависть, чтоб удобнее низложить тебя. Со­храняй невменяемость⁴, то есть ни с кем не срав­нивай себя, а смирения ищи единственно в от­кровении твоих помыслов старице и в отсечении твоей воли пред нею, Бог да поможет тебе вос­приять истинное иноческое делание.

Письмо 74

Об откровении помыслов

Нисколько не смущайся действующими в тебе бранями, сопряженными с тягостию, омрачени­ем и унынием. Таким браням обыкновенно под­вергаются все перешедшие от долговременной самочинной жизни к послушанию. Понуждай себя к простоте и откровенности пред старицею; от всех же других вполне скрывай свои брани, потому что такою преступною откровенностию повредишь себе и другим, которым отнюдь не полезно слышать о твоих бранях. Понуждай себя и паки понуждай; за твое постоянное пону­ждение к сокровенности Господь даст тебе в свое время силу открываться с легостию. А твое спа­сение единственно от твоей откровенности пред старицею. Без этого делания тебе не достигнуть ничего духовного и благодатного, а пребудешь плоть и кровь. Если будешь открываться, то дос­тигнешь чистоты, которую осеняет благодать Божия. Не принимай никакого вражеского осуждения, или смышления, или подозрения на твою старицу. Не ищи ее любви, но ищи своего спасения. Мужайся. Благословение Божие да бу­дет над тобою, и благодать Божия да осенит тебя. P.S. При решительном откровении согреше­ний делами, словами и помышлениями можно в один год преуспеть более, нежели при посред­стве других подвигов, самых многотрудных в те­чение десяти лет. Оттого враг и борет так сильно против этого спасительного делания.

Письмо 75

Самоволие и соблазн на старца — погибельны

Теперь ты можешь сказать с пророком Да­видом: Господь, наказуя наказа мя, смерти же не предаде мя (Пс. 117:18). Многими скорбь-ми и смертьми подобает нам наследовать Цар­ствие Небесное, да умертвится наш ветхий че­ловек со страстми и похотми его, и да содела­ется сердце способно к приятию Божественной благодати. Как видно из жития святых отцов, подобных твоему искушению подвергаются те иноки, которые слабо противостоят брани са­моволия и самосмышления, не исповедуя сво­их помышлений старцу и вверяясь бесу, пока­зывающему ему в старце такие недостатки, коих в нем вовсе нет. Узнав причину по­пущенного тебе искушения, направь всевоз­можное усилие к устранению этой причины и восприими благое иго Христова смирения, ко­торое является в послушании и откровении сво­их помышлений.

Письмо 76

О правиле для больного

Милость и суд воспою Господеви. Милость за помилование, суд за то, что, наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде мя. Благода­ри Господа и держи себя спокойнее. Господь да простит тебе прошедшее и укрепит на бу­дущее. Правило с поклонами дают здоровым, а не больным. Впрочем, если хочешь, клади ут­ром, среди дня и вечером по 12 поклонов по­ясных с молитвою «Боже очисти мя, грешную». Потом твори 50 этих молитв — каждый раз после поклонов. Из больницы не выходи преж­девременно.

Письмо 77

О борьбе со страстями и с бесами

Сказал святой Иоанн Лествичник в 4-й сте­пени: «Бес старается иногда осквернить послуш­ников телесными сквернами и соделывает их же­стокосердыми, подучая их быть — сверх обык­новения — тревожными, иногда же соделывает какими-то сухими и бесплодными, ленивыми к молитве, сонливыми и помраченными, чтоб их отторгнуть от повиновения, как не получивших никакой пользы от этого подвига, но и ощутив­ших душевный ущерб. Он не попущает им уразуметь, что смотрительное (бывающее по Промыслу Божию) отъятие мнимых в нас благ весь­ма часто бывает причиною глубочайшего сми­ренномудрия».

Что бывает с монахами-послушниками, то бывает и вообще с монахами, живущими ради Бога. Враг ратует против них различными бра­нями, чтоб привести в безнадежие и отторгнуть от монашеской жизни или ввергнуть в нераде­ние. В особенности тяжка наводимая им блуд­ная брань и преткновения, близкие к падени­ям, как их называет преподобный Исаак Сир­ский. Но верный раб и воин Христов на этой-то брани и доказывает свою верность Христу и веру в Него: он пребывает твердым, хотя бы понес бесчисленные брани. Так поступай и ты. Говори врагу: «Я отдалась Богу и решаюсь великодушно перенести все мои падения, сколь­ко бы их ни было и как бы долго они ни про­должались».

Бог да простит тебе прошедшее и да укрепит на будущее.

Письмо 78

О подвиге, превышающем силы

Будь мирна; подвига как телесного, так и умственного, превышающего силы твои, отрицайся. Господь любит смирение, а безумной рев­ности к сверхсильным подвигам, каким бы то ни было, не приемлет, потому что в стремлении к сверхсильному подвигу — гордость и самомне­ние. Подвиг сверх силы, по учению святых отцов, очень вреден и приносит или смущение, или са­момнение, или то и другое попеременно, что и служит доказательством, что в сверхсильном под­виге нет истины, но он есть ложное состояние души.

Письменные опыты ваши очень хороши, но и этим трудом надо заниматься с умеренностию. Тебе не должно утомлять ни души, ни тела.

Письмо 79

Подозрения, самосмышления, ревность — внушаются врагом

Желаю, чтоб милость Божия покрыла тебя от всех искушений, наносимых врагом спасения нашего и собственными нашими страстями. Яко яда смертного, хранись от ревности, от подозре­ний на старицу и сестру. Искушение, тебя постиг­шее, должно показать тебе со всею ясностию, как бедственно вверяться наносимым от врага самосмышлениям и подозрениям, которых непра­вильность и злое происхождение познаются по производимому ими смущению.

Письмо 80

О терпении нашедшей скорби

Очень сожалею о постигшей тебя скорби! Тебе известно, что скорбь надо потерпеть в надежде на милосердие Божие и на помощь Божию. Воз­лагая все упование свое на Господа Бога, подвиж­ник Христов должен и сам стараться о уничто­жении причин скорби, если это зависит от него. Такое старание прилично и тебе. Искренне же­лаю тебе терпения и преуспеяния духовного. Если бы обстоятельства устроились так, чтоб мне не пришлось видеть тебя во время, сей земной жизни, то память о тебе останется неизглажден­ною в душе моей, и я усердно желаю помогать тебе моим убогим советом о Господе, когда та­кой совет мой понадобится⁵.

Милосердый Господь да простит тебе все согрешения твои и да укрепит тебя против ис­кушения твоего.

13 октября 1857 года

Письмо 81

О посте — по вопросу крайне болящей инокини

Милосердый Господь учредил при посредстве святых Своих апостолов и святых отцов, святите­лей и учителей Церковных различные душеспасительные подвиги, а между ими и пост свя­тый, коим связывается и обуздывается плоть наша. По отношению всех этих подвигов долж­но помнить, что они для человека, а не человек для них, как и Господь сказал: суббота бысть че­ловека ради, а не человек ради субботы (Мк. 2:27). Сие должно разуметь и о посте. Почему, находясь в крайней немощи и не имея нужды удручать тело, а напротив, имея нужду укреплять оное, ни­сколько не усумнитесь употреблять уху из рыбы во время нынешней святой четыредесятницы, ибо уха из рыбы менее даст крепости Вашему сла­бому телу, нежели сколько другому сильному хлеб и вода. Сердцеведец Господь, видящий немощь Вашу, не исключит Вас из числа постящихся. Так поступали многие великие угодники Божии и между прочими святой Епифаний Кипрский. Святой Исаак Сирский в 10-м слове говорит: «Да не смятеши и отсечеши житие твое, еже подобно есть веризе духовной и за вожделение прило­га мала труда да не останешися и престанеши от всего течения твоего. Яждь умеренно, да не все­гда яси. И да простреши ноги твоея выше силы, да не отнюдь празден будеши». Этот премудрый совет великого наставника монашествующих вполне может быть приложен к Вам, потому что воздержанием, несоответствующим силам Вашим, вы можете привести себя окончательно в слабость, лишитесь церковной службы и обще­ству Вашему, которому теперь приносите неко­торую услугу, будете служить обременением.

Просящий Ваших святых молитв и любви о Господе — недостойный архимандрит Игнатий.

2 марта 1846 года

Письмо 82

К той же:

совет заниматься молитвою Иисусовою

Препровождаю Вам краткую статью о молит­ве Иисусовой. По болезненности Вашей Вам дол­жно подвизаться лежа или сидя на спокойном стуле. Молитву произносите неспешно, со внима­нием, заключая ум в слова молитвы, имея глаза на устах или закрывая их. Полезно Вам почи­тывать краткие статьи о молитве, имеющиеся у С.Г. (Аскетические опыты. Т. 1, с 47. Т. 2, с 167). Они Вам будут способствовать при этом делании, которое сначала кажется сухим, но впоследствии оказывается самым плодоносным. Бог дал молитву молящемуся да дарует дар ее Вам, дабы отселе могли Вы частою молитвою встать на страшный суд Христов и испросить себе заблаговременно помилование.

23 апреля 1846 года

Письмо 83

К той же:

в утешение и укрепление болящей

Несмотря на то, что Вы больны, Вы потруди­лись написать целое письмо к грешнику. Вы это сделали, движимые любовию христианскою. Бог утешает меня дружбою матушки игумении и Вашею, ибо дружба рабов Божиих есть истин­ное утешение для души, странствующей в этом кратковременном и суетном мире, враждебном Богу. Да даруются Вам силы свыше, от Отца Не­бесного, наказующего всех Им любимых и би­ющего всех Им приемлемых. Я часто о Вас вспо­минаю, извещает меня о Вас мое сердце. Вспо­минаю Вас и желаю, чтобы Вы благополучно, о Господе, проплывали житейское море. Сколько в этом море подводных камней! Какими ветра­ми различными, действующими по различным направлениям, оно обуревается! И на нем еще, кроме опасностей ему природных, на нем еще привитают разбойники! Эти разбойники неви­димы для телесных очей, а наветуют они и тело и душу; и тело и душу стараются увлечь в бездну греха и потопить в ней навеки! Увы, бедная душа человеческая! Как совершишь ты путь по морю житейскому? Как спасешься от волн, от ветров, от подводных камней, от разбойников, от плена, от смерти? Не иначе как Христом. Он сотво­рит силу, Он вознесет мя, Он крепость моя и пение мое и будет мне во спасение. Мир вам!

Письмо 84

При вновь вышедшей книге «Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского»

Позволяю себе послать к Вам вновь вышед­шую книгу «Житие и писания молдавского стар­ца Паисия Величковского», того благочестивого и духовно просвещенного мужа, которому чада Православной Церкви обязаны за перевод с гре­ческого на славянский язык «Добротолюбия» Исаака Сирского и других отцов. В вновь вышед­шей книжке, которую я давно знаю в рукописях, с особенною ясностию изложено учение, весьма приличествующее нашему времени, учение о Иисусовой молитве, о которой ныне по большей части имеют самое темное, сбивчивое понятие.

«Иные», считающие себя за одаренных духов­ным рассуждением и почитаемые многими за та­ковых, «боятся» этой молитвы, как какой зара­зы, приводя в причину «прелесть» — будто бы не­пременную спутницу упражнения Иисусовою молитвою, сами удаляются от нее и других учат удаляться. Изобретатель такового учения, по мне­нию моему, — диавол, которому ненавистно имя Господа Иисуса Христа, как сокрушающее всю его силу; он трепещет этого всесильного имени и потому оклеветал Его пред многими христиа­нами, чтоб они отвергли оружие пламенное, страшное для их врага — спасительное для них самих.

Другие, занимаясь Иисусовой молитвой, хо­тят немедленно ощутить ее духовное действие, хотят наслаждаться ею, не поняв, что наслажде­нию, которое подает один Бог, должно предше­ствовать истинное покаяние. Надо поплакать долго и горько прежде, нежели явится в душе духовное действие, которое — благодать, кото­рое, повторяю, подает един Бог в известное Ему время. Надо прежде доказать верность свою Богу постоянством и терпением в молитвенном под­виге, усмотрением и отсечением всех страстей в самых мелочных действиях и отраслях их.

Представляемая мною «книга» показывает непрелестный образ упражнения Иисусовою мо­литвою, состоящий в тихом произношении ее ус­тами или и умом, непременно при «внимании» и с чувством «покаяния». Диавол не терпит вони покаяния; от той души, которая издает из себя эту вонь, он бежит прочь с прелестями своими.

Проходимая таким образом Иисусова молитва — превосходное оружие противу всех страстей, пре­восходное занятие для ума во время рукоделия, путешествия и в других случаях, когда нельзя за­няться чтением и псалмопением Таковое упраж­нение молитвою Иисусовою приличествует всем вообще христианам, как жительствующим в мо­настырях, так и жительствующим посреди мира. Стремление же к открытию «сердечного ду­ховного действия» приличествует наиболее по­чти единственно инокам и то — познавшим подробно борение со страстями, при удобствах, дос­тавляемых местом и прочими обстоятельствами. Если же, кто бы то ни был, движимый, по выра­жению святого Иоанна Лествичника, гордост­ным усердием, ищет получить преждевременно сладость духовную или сердечное молитвенное действие, или какое другое духовное дарование, приличествующее естеству обновленному; тот не­минуемо впадет в прелесть, каким бы образом молитвы он ни занимался — псалмопением ли или Иисусовою молитвою. Это привелось видеть и на опыте. Упоминаемый в житии Пахомия Ве­ликого прельщенный старец, стоя по действию прелести на раскаленных углях босыми ногами, произносил молитву Господню «Отче наш». При­чина прелести — не молитвословие, не псалмы, не каноны и акафисты, не молитва Иисусова — нет! Сохрани Боже всякого от такового богохуль­ства! Гордость и ложь — вот причины прелести! Гордость и ложь, которых виновник — диавол. А он, чтоб свалить с себя вину, дерзостно и бого­хульно оклеветал Иисусову молитву, сам же встал в стороне, как ни в чем не повинный. Ныне мно­гие хлопочут, остерегаются и других остерегают от молитвы -Иисусовой, утверждая, что должно от нее удаляться, как от причиняющей прелесть, а о диаволе, настоящем виновнике прелести, ни слова — совсем забыли. Ах! Какая явная хитрость диавола! Как он прячется искусно.

Очень огорчает меня, что ныне так утерян людьми истинный духовный разум, а разные ложные, вполне ложные мысли получили такую силу!

Книга Паисия имеет значительные недостат­ки в литературном отношении. Что до того? Час­то смиренные пустынники, выходя из пустынь своих, лишь прикрытые рубищем, словом скуд­ным и нескладным возвещали христианскому миру святую и спасительную Истину; напротив того, сколько видим книг, убранных звучными словами, блестящими мыслями в стройном сис­тематическом порядке, а они заключают в себе яд, убивающий души!

Письмо 85

К некоторому настоятелю о молитве Иисусовой

Старец Паисий не раскаивался, как разглаша­ли некоторые, не вполне понявшие его слова и не имевшие определительного понятия о умной молитве, в напечатании книги «Добротолюбие», переведенной им с греческого на славянский язык. Он, проникая дух времени, предвидел вред многих легкомысленных и самочинных, имею­щих повредиться употреблением великого бла­га умной молитвы во зло. Движимый духовною любовию и состраданием к человечеству, столько поврежденному грехопадением, что самые сред­ства к своему спасению оно обращает в средства к большему осуждению, к умножению бедствий, нанесенных грехопадением, Паисий огорчался и болезновал, подражая этим многомилостивей­шему Господу Иисусу, Который проливал Свои всесвятейшие слезы о Иерусалиме, отвергшем Его, а потому не только отвергшем спасение, Им принесенное, но и навлекшем на себя и на чад своих лютейшие казни. Такова была мысль Па­исия! Такова была печаль его при напечатании «Добротолюбия», о переводе и напечатании ко­торого он положил столько трудов! Эта мысль и эти чувствования изображены им в письме его к Феодосию, архимандриту Софрониевой пус­тыни.

Не одно «Добротолюбие» употреблено во зло! Употреблены во зло писания святого апостола Павла, как засвидетельствовал сам верховный Петр. Употреблено еретичествующими во зло все Священное Писание. Самое Божественное Еван­гелие употребили и доселе употребляют во зло, для погибели своей, многие миллионы протестан­тов, толкуя его неправильно и неблагочестно, по поводу будто бы его удаляясь от единения со Все­ленскою Церковию, составляя отдельное душе­пагубное еретическое сонмище, которое они дер­зают называть церковию евангельскою. Апостол Павел свидетельствует, что они — апостолы — Христово благоухание Богови в спасаемых и погибающих: овем убо воня смертная в смерть: овем же воня животная в живот (2 Кор. 2: 15— 16). Даже о Господе Иисусе Христе сказал свя­той Богоприимец Симеон: се лежит Сей на па­дение и на востание многих во Израили, и в зна­мение пререкаемо ( Лк. 2:34).

Святой Исаак Сирский в 54-м слове говорит: «Слово крестное погибающим юродство есть». Что из сего следует? Поелику оное слово крестное казалось юродством тем, которые не ощущали силы сего слова, то долженствовало ли Павлу умолкнуть и престать от проповеди? Но и до сего дня крест служит поводом к претыканию и соблазну иудеям и еллинам. Итак, должно ли умолчать, чтоб сии не соблазнялись? Павел не только не умолчал, но так взывал: мне да не будет хвалитися, токмо о Кресте Господа нашего Иисуса Христа (Гал. 6:14). Поведано здесь святым апостолом хваление о Кресте не с тем, чтоб соблазнить других, но чтоб возвестить о великой силе Креста».

Божественное добро не должно быть отвер­гаемо, если некоторые или и многие употребили его во зло. Это надо отнести и ко Иисусовой мо­литве. Сам Иисус был камнем преткновения для многих — проповедь о Нем была камнем пре­ткновения, Крест Его был камнем преткнове­ния — как же святейшему имени Его не участво­вать в тех же обстоятельствах? Из того, что могу я заключать по двадцатилетним наблюдениям современного монашества Православной Отече­ственной Церкви, находясь это время сам в не­дре его, даю следующий отзыв: если находятся еще в наши времена, времена нищеты, глада и мрака в духовном отношении иноки, имеющие отчасти истинное духовное рассуждение, то это те весьма немногие, которые, будучи просвеще­ны умною Иисусовою молитвою, познали под­робно свои страсти, действия лукавых духов и наконец действие Духа Божия, начинающегося с излияния в душу священного мира о Христе. Кто же при свете умной молитвы не узрел страс­тей своих, не познал действия лукавых духов и не вкусил, что такое мир Христов, соединяющий воедино ум, душу и тело; тот не имеет и понятия о духовном рассуждении, хотя и мнит иметь его, обольщаемый тщеславием. Таковое мнение свой­ственно всем проходящим так называемый свя­тым Симеоном Новым Богословом второй образ внимания и молитвы. При благонравии можно иметь рассуждение, или разум и естественный, и деятельный, и образованный науками и чтением, как весьма основательно рассуждает о сем преподобный Григорий Синайский; но это еще не рассуждение духовное! От такового разума отстоит духовное рассуждение, как небо от зем­ли, и превосходнее его, как свет солнца превос­ходнее тусклого света ночных светил небесных.

Письмо 86

К некоторому настоятелю о любви к братии, о умной молитве и о покаянии

Что скажу на письмо ваше? Увы! Нетленной и блаженной святости не вижу в себе и следа! Не от действия благодатного смирения, но самым опытом, самыми грехопадениями моими убеждаюсь, что я грешен. Желал бы непрестанно зреть грехи мои и плакать о них, но скрадывают и ом­рачают меня забвение, рассеянность, нерадение мои! Вы изволите писать, что в письмах моих к вам я не решался ни на какое слово, назидатель­ное для вас собственно. Как мог я решаться на него, имея тяжкое бревно во оке души моей, заграждающее от меня зрение грехов моих и пре­граждающее ток слезам моим? Говорю только вопрошающим и то, когда уверен, что вопро­шают искренно, по требованию души, а не мимоходом или по любопытству. И ныне, полу­чив письмо ваше, я умилился окаянным сердцем моим и беру перо для ответа вам единственно с тою надеждою, что милосердый Господь, видя истинную нужду души вашей и веру вашу, дару­ет слово полезное, а мне простит мое дерзнове­ние по тесноте нынешнего времени, в которое весьма оскудело истинное духовное знание. По­елику же пишу к рабу Божию и ради Бога, то ос­тавляю все соображения мира, чтоб, увлекшись каким-нибудь побуждением человеческим, не соделаться мне предателем души вашей, прибег­шей ко мне за советом о Господе и имеющей обвинить меня пред Господом на страшном суде Его, если я в этом суетном веке поврежу совет мой лицемерством, лестию и человекоугодием.

Верую по преданию Церкви и с Церковию, что всякий православно верующий во Христа и исполняющий заповеди Его, а нарушение запове­дей очищающий покаянием, спасется. Так сказал Сам Господь юноше, вопросившему Господа, как ему спастись. Но есть еще и другая цель христиа­нина, для которой в особенности назначаются иноки, цель достигаемая и не достигаемая — хри­стианское совершенство. Путь к этому совершен­ству есть очищение себя заповедями Нового Заве­та, Евангелием, руководствуясь которым сын вет­хого Адама может усыновиться новому Адаму. Всяк имеяй сию надежду, говорит святой Иоанн Богослов, очищает себя, якоже Он чист есть (1 Ин. 3:3). Но новая заповедь широка есть зело!

Говорит новая заповедь: кто хочет приобре­сти душу свою, да погубит ю(Мф. 16:25). Что значит погубление души? Отвержение действий по собственным чувствам и понуждение себя к действию по заповедям евангельским. Евангелие действующему таким образом сообщает свой разум и свои ощущения, принадлежащие к ес­теству нового человека, обновленного по подо­бию Создателя и Искупителя нашего. В этом со­стоит принуждение и насилование себя, предпи­сываемое Евангелием. Это значит совет, так часто повторяемый святыми отцами: «Даждь кровь и приими Дух». Отсеки от себя свойства падше­го естества и привей к себе свойства естества, обновленного Христом.

Не только «плоть», но и «кровь» Царствия Бо­жия не наследят. Но как Царствие Божие внутрь нас есть, то должно из этого заключать, что доко­ле возбуждаются и сопровождаются в нас сер­дечные ощущения движениями крови, дотоле мы чужды духовного действия, истекающего от Бога. При духовном, Божественном действии кровь умолкает и бывает «тишина велия». Тот святой мир, который не в нашем падшем естестве, но дарован и даруется Господом, мир, превысший всякого ума, нисходит в душу. Он изливает свя­щенное спокойствие в ум, сердце и тело раба Христова, соединяет сии три воедино и представ­ляет Их Христу, погруженных в бездну смирения, приведенных в состояние о Христе. Это состо­яние принадлежит естеству обновленному.

Приглашаемый вами преподать вам совет душеполезный, совет о Господе, отвлекаю внима­ние от смердящих язв души моей и, обращаясь к вам, говорю вам ради Бога с сердечным плачем следующее.

У вас пылает естественный огнь и кровь ваша жива. По этой причине нет места в сердце ва­шем для того Божественного огня, который ввергнуть в нас пришел Господь и которым потуша­ется огнь естественный. «Глаголяй обоя имети, — говорит святой Иоанн Лествичник, — прельсти себе». В вас — движения, именно зависящие от крови; они препятствуют явлению движений ду­ховных, держат душу вашу в темноте и каком-то нерешенном состоянии, вами ощущаемом, но не понимаемом. Не понимаемом, потому что тако­вые движения могут сообщать только мнение знания, а не самое знание, ясное, точное, как ис­тинное. Оттого-то совесть ваша, когда вы рассмат­риваете себя и вникаете в себя, отвечает вам не­внятным, страшным голосом самомнения. Вы нуждаетесь в утешении — да утешит вас Истина! В двух отношениях рассмотрим предмет, о котором теперь беседуем: в любви к ближнему и в действии умной молитвы.

Вы живы для человеков, вы любите их огнем естественным. Оттого и человеки для вас живы, а Христос — мертв. (Не смутитесь словами мои­ми: выше я отличил спасение от совершенства, оставив говорить о первом, как по милости Бо­жией для вас верном, говорю о пути ко второму, о очищении.) Во 2-й части «Добротолюбия», в книге иноков Каллиста и Игнатия, в главе 37-й приводятся следующие слова великого Варсоно­фия: «Еже не вменитися в человецех, сотворит тя вселитися во граде, а еже умрети от всякою че­ловека, сотворит тя наследовати град и со­кровища». Не убойтеся этой смерти — от нее рождается новая жизнь. Когда оживете новою жизнию, то увидите, что жизнь, умерщвления которой требует от нас Бог, есть смерть. Это та смерть, которою умер Адам немедленно по вкушении от запрещенного древа, ожив в смешан­ные познания и ощущения добра и зла. Скажите Богу о всех родственниках ваших живых и по­чивших, скажите о братиях обители вашей, о всех любимых вами: «Господи! Это все Твое, а я кто?» Точно, все это — Божие, Божие не будем похи­щать себе. И мнимо любимым нами вернее быть Божиими, нежели нашими. Не правда ли? Если правда, то примем правду во спасение. Умрем для естественной любви к ближнему и оживем но­вою любовию к нему, любовию в Боге. Тогда ум­рем естественною, смешанною любовию к ближ­нему, когда не сменим себя, по совету великого Варсонофия, в человецех, когда оплюем себя, как некую мерзость. Послужим ближнему в служе­нии нашем не как отцы чадам, но как рабы Гос­подам, как непотребные слуги святым ангелам. Этого и Павел хотел, и он так мыслил! Не себе проповедуем, говорил он коринфянам, но Хрис­та Иисуса Господа, себе же самех рабов вам Иисуса Господа ради (2 Кор. 4:5). Божие отдадим Богу. Не будем мнением присваивать себе Божие: от нашего мнения Божие не сделается нашим, а только мы будем обманываться пустым, достой­ным смеха и вместе плача, самообольщением. Когда же смиримся, то Бог Свое может нам дать; тогда оно точно сделается нашим по благодати. Таким образом, святые, соделавшись сосудами Святого Духа, соделались и отцами в Духе, име­ли чад в Духе. Заповедь Христова: не нарицайте себе отца на земли, ни учителя на земли, оста­валась ненарушимою (Ср.: Мф. 23: 9—10). Когда Анания и Сапфифа солгали пред апостолом Пет­ром, то пали мертвыми; а апостол объяснил их вину, что они солгали Богу, хотя пред собою ви­дели не Бога, а только человека — апостола. Но этот человек был сосуд Святого Духа, сделанное по отношению к нему отнеслось к Богу. Многие из святых называли чадами тех, которым они со­общали жизнь Духа. И то было истинно, потому что словам сопутствовало самое дело. Но мы, не имеющие в себе явного обитания Духа, можем ли сами присваивать себе то, что дает только Бог. Не страшное ли это святотатство! Не самооболь­щение ли это, достойное, по производимому им ложному состоянию, горького плача? Те из свя­тых отцов, в которых обилие благодати не преливалось так, как в апостолах и других вели­чайших угодниках Божиих, не дерзали называть себя учителями и отцами. Из них преподобный Нил Сорский в предисловии к своему «Скитско­му уставу» говорит: «Не называю вас учениками моими: один у нас Учитель — Христос» и проч. И это по завещанию апостола, который говорит: аще кто глаголет, яко словеса Божия, аще кто служит яко от крепости, юже подает Бог, да о всем славится Бог Иисусом Христом (1 Пет. 4:11). Повсюду умерщвленное «я»! Повсюду Христос живый и подающий жизнь. Смирение убивает естественную любовь. А если она умира­ет от смирения, то жизнь ее составляется гордо­стию. Принадлежа к свойствам ветхого Адама, она требует умерщвления и воссоздания Духом. В ней живет идол «я», поставленный на престоле татебно вкравшегося самомнения и завешиваю­щийся завесою будто бы добродетели.

Апостол Павел не любил этой любви в учениках своих к себе — за нее называл он их плотскими.

Вооружаясь против нее, он писал против себя, желал во мнении учеников низложить, уронить, уничтожить себя. Еда Павел распятся за вас, го­ворил он им? — Кто убо есть Павел? Аз наса­дих, Аполлос напои, Бог же возрасти. Тем же не насаждаяй есть что, ми напаяяй, но возращаяй Бог(1 Кор. 1:13; 3: 5, 6—7). Видите ли, как ревно­стно ищет великий апостол, чтоб верующие во Христа были мертвы для человеков! Оживление для человеков есть умерщвление по отношению ко Христу, а следовательно, и ко всему Божествен­ному и духовному, потому что Христос есть еди­ный ходатай между Богом и человеками.

Возревновали некогда ученики Иоанна Пред­течи, узнав, что все идут вослед Иисуса, — и отве­чал им великий Предтеча: имеяй невесту жених есть, а друг женихов стоя и послушая его, радо­стию радуется за глас женихов: сия убо радость моя исполнися. Оному подобает расти, мне же малитися (Ин. 3:29—30). Великие слова! Святые слова! Точно, тогда исполняют обязанность свою наставники, когда они ищут, чтоб в душах, при­водимых ими ко Христу, возвеличивался и возрас­тал один Христос. Они желают умалиться во мне­нии своих водимых, лишь бы возвеличился для них Христос, тогда эти наставники ощущают полноту радости, как достигшие конца своих желаний. Напротив того, те, которые приводят вверенные их руководству души к себе, а не ко Христу, скажу безошибочно, прелюбодействуют. Теперь — с Божиею помощию несколько слов о молитве! При упражнении ею равно могут быть действия, прямо зависящие от крови, а неопытный делатель может принять их за благодатные, как сказано в 4-й части «Добротолюбия», в ста­тье Святейшего Каллиста, Патриарха Констан­тинопольского под заглавием «Образ внимания молитвы». Можно найти в действиях, происхо­дящих от крови, некоторую сладость и возмнить, что это молитвенное услаждение. Таковая мысль — заблужденная; это — самообольщение, именуемое отцами «мнением». О «мнении» гово­рит святой Иоанн Карпафийский в конце 49-й главы, что оно есть упитательство души (упоение души, довольной собою, своими мнимо сладост­ными состояниями) и дмение «суетное ума», про­исходящее от такового довольства или упитатель­ства. В этом состоянии самообольщения, назы­ваемого «мнением», находились те, к которым писал святой апостол Павел: се сыти есте, се обо­гатистеся, се насладистеся(Ср.: 1 Кор. 4:8). Если б они точно обогатились, к чему б обличение? Если же апостол их обличает, то значит, что они име­ли только мнение богатства «Мнение не попуска­ет быть мнимому», — говорит святой Симеон Но­вый Богослов. Итак, может быть мнение молит­вы, препятствующее познать и вкусить истинное молитвенное действие. О таковых самомнитель­ных сказала Пресвятая Владычица наша, Богоро­дица, Приснодева Мария: алчущия исполни благ, богатящияся же отпусти тщи (Лк. 1:53). Суть богатяще себе, говорит Писание, ничего же иму­ще: и суть смиряющеся во мнозе богатстве (Притч. 13:7). Как можно богатиться скудным? Явно — мнением. Но участь их достойна сожаления: в то время как алчущие исполняются благ, они отходят с пустыми руками. А в будущем веке и еже мнится имети взято будет от него (мни­теля). Богатство мнимое может ли быть суще­ственным? При обличении, отвержении на суде Божием самого мнения с чем останутся имевшие лишь одно мнение? С пустыми руками.

Что сказать об ощущаемых вами действиях при молитве? Они решительно кровяные; нельзя вам не признать, что действует и мнение. Совесть наша, подозревающая справедливость и правиль­ность этих действий, сомневающаяся в них, уже может служить достаточным обличением. Вдоба­вок вы темны; Божественное действие просвети­ло бы и удовлетворило вас, удовлетворило бы не ощущением сладости, а познанием Истины, отчего является в совести чудное спокойствие, из­вещение. Действует теплота по наружности ва­шего тела, но вам совершенно неизвестно (это мо­жет быть постигнуто только опытом), каким образом душа движется в соединение с умом, вле­чет за собою тело; каким образом в хладе тонком и мире глубоком человек, соединенный сам с со­бою, превысший всякой борьбы, чуждый всякого греха, одеянный в покаяние, предстоит перед ли­цом Господа чистою молитвою, объемлющею все его существо и самое его брение. Тогда умолкает кровь, бежит прочь мнимая сладость, человек зрит, что он существо падшее, наставляется по­каянию, которое должно объять его, соделать для него возможным очищение, чрез очищение — со­единение с Богом. Покаяние должно быть душою молитвы, без него она мертва, смердит вонею мне­ния гордостного и обольстительного! Покаяние — единственная дверь, посредством которой мож­но о Господе обрести пажить спасительную. Воз­нерадевший о покаянии чужд всякого блага

У вас кровь жива, а душа мертва. Для оживле­ния души нужен Дух. С живою душою сотворен был Адам, то есть душе его соприсутствовал Дух Божий и приводил ее в движение, почему дви­жение это было движением духовным, в Боге. При согрешении Адама отступил от него Дух Божий; душа Адамова тут же умерла, а ожили плоть и кровь. Посредством их диавол начал дей­ствовать на душу, содержать ее в омрачении, смерти, пленении. Оттого-то нужно умерщвление не только плоти, но и крови; если же не умертвится кровь, то, несмотря на молчание плотских страстей, диаволу довольно посредством крови держать душу в плене действием душевных стра­стей. Если душа не предочистится и не умилости­вит Бога покаянием, то никаким образом невоз­можно ей ощутить действия духовного. Если же не оживет таким образом (движение есть верный знак жизни), то никак не возможет познать и уз­реть душевных страстей. А не узрев уз своих, воз­может ли освободиться от них? Находясь в этих узах, она находится в области диавола, который держит ее в своем омрачении и мертвости.

Какое движение души? — вы спросите. На ум плотской и на сердце плотское не взыде, отвечаю, чтоб душа могла быть способна к такому движе­нию, чтоб существовало такое движение души. Спросите у покаяния, пусть оно доставит вам опытное знание этого блаженного движения. Иначе нельзя узнать его как опытом; слова слабы, чтоб изобразить его, — оно не принадлежит к тленному миру. Веруйте, с простотою вдайтесь в покаяние — и «Божие само по себе придет» к вам, как говорит святой Исаак Сирский. Бог верен: тол­кущим отверзает, плачущих утешает, нищим ду­хом дарует Царство Небесное. Не думайте о по­каянии легко: это душа всех подвигов, это общее делание, которое должно одушевлять все прочие делания. Одни пребывавшие в истинном покаянии достигли истинного преуспеяния. Оно есть то существенное делание, которое предуготовля­ет нас к явлению в нас Царства Небесного. Сам, Сам Спаситель возвестил это! Покайтеся, сказал Он, приближибося Царствие Небесное (Мф. 4:17). Милосердый Господь уготовал нам дивное, небес­ное, вечное Царство, указал дверь, которою мы можем войти в спасительную пажить Духа и Ис­тины, дверь покаяния. Если пренебрежем покая­нием — без всякого сомнения, останемся вне. Добрые дела естественные по чувствам, никак не могут заменить собою покаяния. Святой Симе­он Новый Богослов, исчисляя благодеяния, полу­ченные им от его наставника, Симеона Благого­вейного, говорит: «Он преподал мне покаяние!» И как не считать благодеянием указание средства, которым, одним только, приобретаются вечные неизреченные сокровища В покаянии — вся тай­на спасения. Как это просто, как ясно! Но мы как поступаем? Оставляем указанное нам Богом спа­сительное покаяние и стремимся к упражнению в мнимых добродетелях, потому что они прият­ны для наших чувств, потом мало-помалу, непри­метным образом, заражаемся мнением и, как бла­годать ни спешит осенить, увенчать нас, то мы сами сочиняем в себе сладостные ощущения, сами себя награждаем и утешаемся сами собою!

Не смешно ли это? Не глупо ли это? Не гордо ли и дерзостно? Перестанем шутить с Богом (простите выражение неприличное, которое я не остановился употребить, потому что им в точно­сти изображается наше поведение!), будем жи­тельствовать пред Ним в постоянном покаянии. Время приблизилось, страшный суд для нас го­товится, на нем будем мы судимы не по мнени­ям нашим, которыми мы себя льстили, но по Истине. Предупредим страшное бедствие пока­янием, отвратим вечный плач плачем временным. Опомнимся, грешные! Пробил уже единонаде­сятый час, и поприще делания скоро, скоро окон­чится. Но еще есть время осудить себя, чтоб не быть осужденным Богом. Доселе мы себя оправ­дывали.

Прекрасный слог ваших писем всегда напо­минает мне письма Великого Варсонофия. Ваши выражения живы, пламенны, сильны. Такова вне­шняя сторона, но если судить в духовном отно­шении, то должно сказать другое. Письма Вели­кого Варсонофия оживлены Духом: в них — че­ловеческое мертво, жив один Дух Святой. Ваши письма оживлены кровию и огнем естественным; в них вы живы, живы человеки — Бога нет!

Вы изволили писать: «Братской, дружеской, трепетной заботы о нуждающемся в помощи я не находил» (то есть вы в моих письмах) и проч. Вот прямое изображение кровяного действия в вас с оживлением человека! От чего упоминае­мый вами трепет в письмах, как не от приведен­ной в особое движение крови?

Еще изволите писать: «Не приятно ли было вам видеть свое доброе чадо о Дусе Святе наше­го брата» и проч. Вот оживление человека с мне­нием прелестным и напыщенным.

Эти статьи привел я вам, как образчики, но и все целое оквашено одним и тем же квасом, ква­сом ветхости Адамовой. Поймите, что в нас, че­ловеках падших, действует смешанное познание и ощущение добра и зла, приобретенное грехо­падением Адама. Христос уничтожает это сме­шение Евангелием, заменяя сложные познания и ощущения простыми. Но как падшим и погиб­шим не свойственно наслаждение, даже есте­ственное, по причине повреждения естества (возбраняется употребление и прекрасного на­питка, в который опущено хотя немного яду!), то дано нам Спасителем в общее и непрестанное делание — драгоценное покаяние. В него вложе­но милосердым Господом кроткое и смиренное утешение, состоящее в облегчении совести, в яв­лении надежды спасения, что называется свя­тыми отцами «извещением». Какое приличное наслаждение для грешников! Как милосердие Господне велико и премудро!

Для того, кто с верностию и постоянством пребывает на пути покаяния, неизреченно бла­гий Господь умножает утешение, умножая уми­ление и ощущение ничтожности человеческой. Избранных же Своих и вернейших рабов запе­чатлевает отселе Духом Святым и вводит по вре­менам во вкушение будущего века. Они точно по временам делаются причастниками несказанного духовного утешения. Кто ж сам сочиняет себе наслаждение — тот в явном бесовском обольщении!

Думаю, что я окончил возложенное вами на меня послушание. Сделайте и для меня нечто. Умолите Господа, чтоб Он простил меня, дерз­нувшего в этом письме на обличение тайных не­достатков ближнего, об очищении от коих мо­лится святой Давид, называя их, впрочем, грехом великим, как решительно прекращающим духов­ное преуспеяние. От тайных моих очисти мя, говорит он, и от чуждих пощади раба Твоего тогда непорочен буду и очищуся от греха велика (Пс. 18:13—14). Мои грехи не только тайные, но явные! Мои грехопадения совершаются на самом деле, запечатлеваются нечувствием¹ Следовало бы мне молчать: молчание свойственно преступни­ку, не имеющему никакого оправдания и приговоренному к казни. Единственно по скудости наших времен я решился написать к вам, видя точную нужду вашу и понимая, что по искрен­ности вашего нрава вы способны к преуспеянию.

Письмо 87

К брату, занимающемуся умною молитвою

Сердце мое говорит больше, нежели сколько может выразить слово. И странно! Едва сердце мое захочет начать беседу с тобою, как впадает в него ощущение молитвы, уносит меня в тот мрак, который служит закровом Богу, светом для ра­зумных Его тварей. Несись туда и ты! Хорошо забыть человека в Боге, потому что помнит его Бог. Хорошо быть мертвым для человека в Боге: это — истинная жизнь, жизнь — Духом. Дух и мертвит, и живит. Разумевающий да разумеет, а от недостойного да скроется слово духовное в неприступном для плотского ума свете своем.

Отсюда, из мрака или с неба, — назови, как хочешь — смотрю на тебя. Утешаюсь тем, что ты захотел принести сосуд свой в служение Богу — не на другое служение, временное, пустое, тлен­ное. Благословляю за это Бога, славословлю Его!

Взгляни: человек, отовсюду ограниченный че­ловек, сколько придумал, сделал вещей для удовлетворения многоразличным нуждам и прихо­тям своим! Несравненно удивительнее Премуд­рость всепремудрого и всемогущего Бога в уго­тованных Ею бесчисленных, разнообразных со­судах разумных. Каждый сосуд — с отдельною, ему собственно принадлежащею способностию! Всякий сосуд — вместилище какого-нибудь осо­бенного духовного дарования. Иной способен к служениям, совершаемым телом; иной — к де­лам милосердия; иной — к молитве и безмолвию; иной — со способностию созидать души словом Истины и Духа; другой — со способностию уп­равлять людьми, устроивать их; иной — со спо­собностию доставлять обществу человеков нуж­ное для временного их существования — пищу, одежду, домы и тому подобное. Твой сосуд — для таинств Духа. Дух Божий — Свят — почивает только в чистых, святых. Вычистись Истиною — не человеческою глупою истиною — Истиною Божественною, сошедшею к человекам с неба, хранимою для человеков во святом Евангелии. Она говорит: научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11:29). Этот покой — место Духа Святого: в мире, говорит Писание, место Его.

Свойство Божественной Истины — очищать, освобождать. Сказал Господь: аще бы пребудете в словеси Моем, воистину ученицы Мои будете. И уразумеете истину и истина свободит вы (Ин. 8:31—32). Он молился Отцу о учениках Сво­их: святи их (то есть запечатлей Духом Святым) во истину Твою: слово Твое истина есть (Ин. 17:17). А ученикам Своим сказал: уже вы чисти есте за слово, еже глаголах вам(Ин. 15:3). Посе­му желающий уразуметь Истину — быть очи­щенным, освобожденным Ею — должен изучать разумом и деянием евангельские заповеди, хотя бы это и было сопряжено с насилием сердца, стя­жавшего грехопадением богопротивные наклон­ности и влечения. В заповедях — Истина; в запо­ведях — смирение; в заповедях — любовь; в за­поведях — Дух Святой. Все это засвидетельство­вано Писанием. Вся заповеди Твоя Истина, — воспевал боговдохновенный Давид (Пс. 118:86). Имея заповеди Моя, сказал Господь, и соблюдаяй их, той есть любяй Мя (Ин. 14:21). Будите в любви Моей. Аще заповеди Моя соблюдете пре­будете в любви Моей (Ин. 15:9—10). Глаголы яже Аз глаголах дух суть и живот суть (Ин. 6:63)'. К тому, кто исправлен, предочищен Истиною, приходит Дух Святый, как Дух Истины, неожи­данно, непостижимо проникает в ум, душу и тело, обновляет, возрождает человека в жизнь духов­ную. Привлекох дух, яко заповеди Твоя желах (Пс. 118:131). Евангельские заповеди да будут пред­метом твоего учения, размышления, деятельно­сти всей жизни. Иже будет во Мне и Аз в нем, чрез соблюдение евангельских заповедей, сказал Господь, той сотворит плод мног. Напротив того, без Мене не можете творити ничесоже, то есть никакой духовной добродетели (Ин. 15:5). Добродетели же, свойственные всему падшему человеческому естеству, как бы ничто, не имеют никакой цены пред Богом, подлежат огню геен­скому. Аще кто во Мне не пребудет соблюдени­ем евангельских заповедей, извержется вон, яко розга, и изсышет, и собирают ю, и во огнь ввер­гают, и сгорает (Ин. 15:6), несмотря ни на ка­кие добродетели естества падшего.

В молитвах твоих погружайся весь в покаяние. Есть состояние обновленное — это знаешь, а на­ходишься в состоянии ветхости и потому пребы­вай в непрестанном сетовании, в печали спаси­тельной. Отвергнись себя! Не имей душу свою че­стну себе по примеру святого апостола. Оцени­вай себя только осуждением себя. Будь бескоры­стен пред Богом. Никак не позволь себе ожида­ния благодати — это состояние и учение находящихся в самообольщении, отпавших от Истины. Стремись узреть грех твой и возрыдать о нем — это твое дело. А Бог сделает Свое дело, потому что Он верен, дал обетование и исполнит его. Благо­дать — Его! Дать ее — Его дело. Не сочти свои ризы чистыми, достойными духовного брачного черто­га, сколько б ты их ни обмывал: судия твой — Бог.

Мне понравилось служение твое родителю твоему. Пусть причиною этого служения будет не союз крови, а заповедь великого Бога, сказав­шего: чти отца твоего и матерь твою, и благо ти будет (Исх. 20:12). Повсюду замени плоть и кровь Христом. Он отделит тебя от земли и воз­несет к Себе на небо.

Выписываю для тебя некоторые изречения святых отцов:

«Брат вопросил великого Сисоя: "Как мне спа­стись, как угодить Богу?" И отвечал ему старец: "Если хочешь угодить Богу — отступи от мира, отступи от земли, оставь тварь, приди ко Творцу, совокупись с Богом посредством молитвы и пла­ча и найдешь покой в этом и будущем веке"».

«Сказал великий Варсонофий: "Если оставишь попечение о всякой вещи, то это приблизит тебя ко граду. Если не будешь вменять себя в челове­ках — это вселит тебя во град. А если умрешь от всякого человека — этим наследуешь град и его сокровища"».

«Брат спросил авву Пимена: "Что мне делать со страстями, смущающими меня?" Старец отвечал: "Будем плакать пред благостию Божиею, доколе Бог не сотворит с нами Своей милости"».

«Другой брат спросил того же Великого Пи­мена: "Что мне делать с грехами?" Старец отве­чал: "Хотящий очиститься от соделанных им гре­хов плачем очищается от них, и хотящий сохра­ниться от впадения в новые грехи плачем сохра­няется от них. Это путь покаяния, преданный нам Писанием и отцами, которые говорили: плачьте, потому что другого пути, кроме плача, нет"».

«Великий Пимен говаривал: "Начало зол — рассеянность"».

«Он же говаривал: "Если человек во всяком обстоятельстве будет обвинять себя самого, то везде устоит"».

«Еще он говорил: "Если будешь молчалив, то найдешь покой везде, где бы ты ни жил"».

«Написал святой Иоанн Лествичник: "Исхо­дящий телом, но не исходящий словом — кро­ток, весь — дом любви"».

«Он же написал: "Затворяй дверь келий для тела, дверь языка — для разговора и внутреннюю дверь — для духов лукавых"».

Следующую заимствую из 41-го слова свято­го Исаака Сирского, сокращая: «Более всего воз­люби молчание, потому что оно приблизит тебя к плоду. Слова недостаточны, чтоб поведать о нем.

Сперва понудим себя молчать; тогда от молчания родится в нас нечто, которое будет наставлять нас молчанию. Да даст тебе Бог ощутить нечто рож­даемое от молчания. Если начнешь жить этим жительством, не знаю, сколько свету воссияет тебе отсюду. Не подумай, что поведуемое мол­чание дивного Арсения было следствием его свойства естественного. Нет! Он сперва понуж­дал себя к молчанию. При этом жительстве рождается в нас множество слез и видение чудное. Велик человек, имеющий в душе обычай молча­ния. Молчание вспомоществует безмолвию. Нам, живущим между многими, невозможно избе­жать встреч с людьми; даже равноангельный Ар­сений, возлюбивший более всех безмолвие, не возмог устранить от себя встречи. Невозможно не встречаться с сожительствующими нам отца­ми и братиями — и нечаянно, и ходя в церковь, и при других случаях. Видя это, достоблаженный муж приучил себя, наставляемый благодатию, ко всегдашнему молчанию».

В 20-м слове святой Исаак научает инока гово­рить, обращаясь к душе своей, так «В безумии про­жил ты жизнь твою, срамнейший человек, достой­ный всякого наказания. По крайней мере, сохра­нись в этот день, оставшийся от дней твоих, истра­ченных вотще, скудных делами благими, богатых

203

делами злыми. Изшел ты из мира таинственно, вменился мертвым ради Христа; не оживай снова для мира и для всего того, что принадлежит ми­ру — и предварит тебя покой, ты будешь жив о Христе. Готовься и приуготовься ко всякому поно­шению, ко всякой досаде, поруганию и укоризне от всех. Прими все это с радостию, как точно достойный того. Претерпи с благодарением Богу вся­кую болезнь, скорбь и беду от бесов, которых волю ты совершал Претерпи всякую нужду и горести естественные! Претерпи с упованием на Бога ли­шение телесных потребностей, долженствующих чрез краткое время превратиться в гной. Подкло­ни выю всему этому в надежде на Бога, не ожидая ни от кого другого избавления или утешения, но возверзи на Господа попечение твое и во всех искушениях осуди себя самого, как причину их. Не соблазнись ничем, не укори никого из оскорбля­ющих тебя, потому что ты вкусил от запрещенно­го древа и стяжал различные страсти. С радостию прими эти горькие врачевства, пусть они потрясут тебя немного — и ты впоследствии усладишься. Увы тебе! Увы твоему смрадному тщеславию! Душу твою, исполненную всяких грехов, ты оста­вил без внимания, как бы не подлежащую ника­кому осуждению, а занимался осуждением других, осуждая их и словами и помышлениями...»

Феофил, Патриарх Александрийский, посетив безмолвников горы Нитрийской, спросил их авву, великого угодника Божия: «Что нашел ты на пути иноческой жизни особенно важное?» Духонос­ный старец отвечал: «То, чтоб во всем обвинять себя и непрестанно укорять себя».

Преподобный Пимен Великий называл само­укорение тою сваею (бревном, вбиваемым в зем­лю), к которой привязывают ладию душевную во время бури.

Вот образцы и свидетельства подвигов, тебе свойственных, могущих принести душе твоей обильную пользу, доставить тебе прочное духов­ное воспитание. Не подумай, что для научения безмолвию необходим затвор или глубокая пус­тыня. Нет! Гораздо лучше научиться ему между людьми при посредстве душевного подвига. Са­мые падения, невидимые ближними, видимые и ведомые Богу и совести, падения ума и сердца послужат к пользе, соделывая тебя искусным в борь­бе со грехом, открывая тебе всю немощь челове­ка Подвижник, воспитанный между людьми си­лою невидимого внутреннего подвига, бывает про­чен, богат знанием и опытностию духовною, ис­полнен смиренномудрия, для ближнего — при­станище, сокровище. Он подобен древу, выросшему на открытом холме, подвергавшемуся ветрам порывистым и всем другим непогодам; такие дре­ва глубоко пускают в землю корни, бывают осо­бенно сочны, полны жизни и силы. Напротив того, питомец затвора и уединенной пустыни подобен цветку и древу, воспитанному и возлелеянному в оранжерее. Ему свойственна пагубная изнеженность: при малейшем ненастье он уже страдает, ненастье немного посильнее — он умирает. Совер­шенное уединение, по правилам духовного зако­на, дозволяется только тем, на подвиг которых, как выражается святой Иоанн Лествичник, низошла благодатная роса Святого Духа. Для таких точ­но — полезно, нужно строгое уединение, чтоб при помощи его свободно предаться учению и води­тельству Духа, о чем говорить — ныне не время. Мы еще не довольно знакомы... Говорю так, чтоб не сказать: ты еще мало знаешь меня. По­этому нужно нам условиться. Если я и недостоин называться человеком, имея в себе много скотс­кого и бесовского; то ты, по любви твоей ко мне, припиши мне достоинство человека или, по край­ней мере, достоинство разумной твари, хотя и за­печатленной горестным грехопадением. Сын Бо­жий называет Себя в Евангелии Сыном Челове­ческим Бог, явившись между человеками, не при­нял на Себя никакого выдуманного падшими человеками титула — именует Себя наименованием, данным нам Богом, Который пред нашим сотворением совещался Сам в Себе таинственно: сотворим человека. Сын Человеческий!.. Как мне нравится это наименование! Какое прекрасное наименование! Смиренное и возвышенное наи­менование! Как наставительно и утешительно зву­чит оно в ушах моих!.. Люди не захотели этого наи­менования, им понадобилось высокопреподобие, высокоблагородие... Какая бессмыслица! И пове­дение их, подобно именам, сделалось бессмысли­цей, карикатурой уродливой, в которой гордое — в соединении с глупым. На конверте, позволяю, пиши какую хочешь бессмыслицу; но в письме будь, как человек с человеком, как сердце с серд­цем, пред очами всесвятого Бога. Пусть сердце твое беседует со мною просто, искренно; каждое слово твое пусть будет для истины. А Бог! Будет, как и есть, свидетелем бесед наших, которых при­чина и цель — Он и наше в Нем спасение.

Назначение этого письма — удовлетворить не общей — частной нужде, твоей нужде; оно на­писано под влиянием твоего душевного состоя­ния. Это не универсальное лекарство — частное, твое! Ты читай это письмо и перечитывай, пере­носи слова его с бумаги в сердце; ты пей из этой чаши здравие душевное, а другим она может при­нести только недуг, послужить поводом к пустым суждениям, пересудам, к зависти, к составлению ложных догадок и мнений. Скрой от всех пись­мо, строки, букву; пусть способные читать серд­цем и умом прочитают его в твоем поведении и прославят Бога, хотящего, чтоб все человеки спас­лись, пришли в познание Истины.

Письмо 88

К брату, занимающемуся умною молитвою

Первое письмо твое от 7 сентября я получил. Уже много было написано в ответ на него в пись­ме моем от 5-го. И потому я положил себе дож­даться ответа и тогда на два твои письма отве­чать вместе — что Бог вложит в мое недостойное сердце, у которого в распоряжении едва пишу­щая от слабости рука. Я постоянно болен и хил, в особенности по зимам, ныне же вдобавок при­нимаю лекарство, которое врачует боли, но ос­лабляет силы. Думал я написать некоторые под­робности о духовном делании, тебе идущем. Останавливаюсь исполнить это до другого време­ни; спешу, получа второе твое письмо, способ­ствовать сколько-нибудь, с Божиею помощию, к восстановлению в тебе нарушенного спокой­ствия душевного. И ты просишь меня поспешить ответом.

Иди скоро, сказал Господь Моисею, внимав­шему Его таинственным учениям в уединении на вершине горы Синайской, в уединении мрака, произведенного нисшедшими на гору небесны­ми облаками, сниди отсюду: беззаконноваша бо людие твои, ихже извел ecu из земли Египетс­кой: преступиша с пути скоро, егоже заповедал ecu им: сотвориша себе тельца и поклонишася ему, и пожроша ему (Исх. 32:7—8). Знай, что чело­век, когда находится вне состояния мира, нахо­дится в состоянии неправильном по отношению к закону Христову, в состоянии самообольщения и заблуждения, в кумирослужении.

Смотрю на кипящие в тебе волны — и нет от них никакой печали в моем сердце; они не уст­рашают моего сердца, не приводят его в сомне­ние. Мое сердце спокойно; мало того, оно ощу­щает утешение духовное. От чего бы это было? Мое сердце чувствительно по природе, оно не может быть холодным и равнодушным. Скажу тебе от чего: в нем действует с убедительностью извещение, что к тебе — милость Божия. Вышло такое определение о тебе от горняго Престола Царя царей. Не устрашись бурь, не ослабей от них: они — признак добрый. Тебя скоро осенит помощь Божия; на весы твоего сердца положит­ся тяжеловесное духовное сокровище, от чего противуположная чаша, чаша земных скорбей и утешений, сделается без весу. Поверь моему сер­дцу!.. Не знаю, стоит ли оно доверия, но уверяет так сильно, что я, оставя всякое соображение и умствование, пишу, что внушает мне, велит пи­сать сердце. Вижу пристань духовную, приготов­ленную тебе всеблагим Богом, тебя ожидающую. Но Он, многомилостивый и всепремудрый, попускает тебе сперва потрудиться в волнах, чтоб ты утомился, умучился в борьбе с ними, дал цену пристани. Человек не дает должной цены тому, что достается ему ценою слишком дешевою. Не была ли пристань — рай? И этой пристани чело­век не дал цены, был недоволен ею — захотел большего, несбыточного!..

Получив твое письмо, я прочитал его; спустя несколько часов прочитал еще раз и, когда серд­це мое отделило шум слов и выражений от голо­са души, взял перо, обмакиваю его, больше, ка­жется, в сердце, чем в чернила, — отвечаю тебе. Прости мою нескромность, которую позволяю себе для твоего одобрения: меня объемлет невы­разимое духовное, просветительное утешение, поглощающее в сладости своей мой ум, соделывающее вдохновенным мое сердце. Из среды это­го утешения пишу к тебе!.. И ныне, Израилю, по­слушай оправданий и судов, елика аз учу вас днесь делати, да поживете и умножитеся, и вшедше, наследите землю, юже Господь Бог отец ваших даст вам в наследие, говорил Израилю его зако­нодатель — Боговидец (Втор. 4:1).

Пишет к тебе искушенный волнами многими, бурями многими, многими пропастями и подвод­ными камнями, хотя и доселе неискусный, иску­шаемый скорбями многими с того самого вре­мени, как только себя помнит. Много я страдал! Страдал наиболее из-за своей пламенной крови, из-за своей пламенной любви к ближнему, люб­ви, соединенной, казалось мне, с чистым, полным самоотвержением; из-за расположения к спра­ведливости; чести; из-за своего плотского разума. И теперь должен смотреть и смотреть за своею кровию, без этого она как раз похитит у моего сердца святой мир, отнимет меня из водительства Святого Духа, предаст водительству сатаны.

Знай: Бог управляет миром, у Него нет неправ­ды. Но правда Его отличается от правды челове­ческой. Бог отверг правду человеческую, и она — грех, беззаконие, падение. Бог установил Свою все­святую правду, правду креста — Ею отверзает нам небо. Ему благоугодно, чтоб мы входили в Цар­ство Небесное многими скорбями. Образ испол­нения этой правды Бог подал Собою: Он, вочело­вечившись единою из поклоняемых Ипостасей Своих, подчинил Себя всем разнородным уничи­жениям и оскорблениям. Святейшее лицо Его подверглось заушениям и заплеваниям, не отвра­тил Он от них лица Своего. Он вменился с безза­конными; в числе их, вместе с ними, осужден на поносную, торговую казнь, предан ей; какими же людьми? — гнуснейшими злодеями и лицемера­ми. Все мы безответны пред этою всевысшею Правдою, или должны ей последовать, или к нам отнесутся слова: иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, — несть Мене достоин; иже несть со Мною, на Мя есть (Мф. 10:38; 12:30).

Против правды Христовой, которая — Его крест, вооружается правда испорченного есте­ства нашего. Бунтуют против креста плоть и кровь наши. Крест призывает плоть к распятию, требует пролития крови, а им надо сохраниться, усилиться, властвовать, наслаждаться. Путь к кре­сту — весь из бед, поношений, лишений; они не хотят идти по этому пути; они — горды, они хо­тят процветать, величаться. Понимаешь ли, что плоть и кровь — горды? Всмотрись на украшен­ную плоть, на обильную кровь — как они напыщенны и надменны! Не без причины заповеда­ны нам нищета и пост!

Не устрашись слов моих: они по наружности, с первого взгляду, страшны, жестоки. Исполнишь спасительный совет мой — и обретешь мир, исцеление сердцу твоему. Твое расположе­ние к N. болезненное. Воню твоего сердца обо­нял я, бывши у вас в обители, потом — при по­лучении первого письма твоего; во втором же письме душа твоя сама сознает его: болезнует, му­чится, мечется, стонет. Писал я тебе, свидетель­ствуясь деланием и учением святых отцов, что желающий перейти из плотского состояния в ду­ховное должен умереть для всех человеков. Ка­кая смерть без болезней! При свидании я тебе сказал: «Ты должен быть один». Сердце твое, ум сознали справедливость произнесенного, но ус­лышала кровь твоя приговор смертный на нее — и ужаснулась. Я понимал это; не остановился, не останавливаюсь сказать истину, необходимую для твоего спасения и преуспеяния. Услышь, ус­лышь голос грешника, слово грешника, голос и слово, избранные Богом в орудие твоего ожив­ления в Духе — и, хотя б то было с пролитием кровавого пота, исполни их. Мечом и луком тво­им отними у аммореев землю, отдай ее Сыну возлюбленному Отца, таинственному Иосифу — Христу. Так сделал преобразовательно святой патриарх Иаков (Быт. 48:22). Землею называю твое сердце; аммореями — кровь, плоть, злых ду­хов, завладевших этою землею. У них надо отнять ее душевным подвигом, то есть деланием умным и сердечным.

Как и чем исцелить твое болезненное распо­ложение?

Ты веришь Спасителю? Ты веришь словам Его? Он сказал: вам и власи главнии вси изочте­ни суть (Мф. 10:30); так бдителен, заботлив до мелочной подробности Промысл о нас всеблаго­го Бога нашего! Бог, столько о нас заботящийся, имеющий на счету все волосы наши, смотрит: первомученика Стефана побивают камнями — и не препятствует убийству. Зрит: апостолы уми­рают ежедневно, страдают непрестанно, оканчи­вают земное течение свое насильственною смер­тию. Взирает: и тысячи, и тысячи тысяч муче­ников претерпевают отсечение, строгание, лома­ние членов, продолжительное заключение в смрадных и душных темницах, убийственные работы в рудокопнях, сожигание на кострах, за­мерзание в озере, потопление в водах. Он смот­рит: иноки совершают невидимое мученичество в борьбе с плотию и кровию, с духами нечисты­ми, с людьми — любителями мира, с бесчислен­ными лишениями телесными и душевными. На все это Он, человеколюбец и всемогущий, взи­рает. От всех скорбей Он мог бы избавить избран­ных Своих, но не делает этого; возвещает рабам Своим: в терпении вашем стяжите души ваши (Лк. 21:19)... Претерпевый до конца, той спасет­ся (Мф. 24:13). Кто ж поколеблется, о том не благоволит душа Моя (Ср.: Евр. 10:38).

Просили сыны Зеведеевы у Господа престолов славы, Господь даровал им чашу Свою. Чаша Христова — дар Христов, подаемый Им любимым Его, избранным Его. Чаша Христова — условие, залог вечного блаженства Чаша Христова — стра­дания. Посему познается, говорит святой Исаак Сирский, «особенный Промысл Божий над чело­веком, когда этому человеку пошлются непрес­танные скорби». В заключение употреблю слова святого апостола Петра: темже и страждущии по воле Божей, яко верну Зиждителю, да предадят души своя во благотворении (1 Пет. 4:19).

Основываясь на вышесказанном, утверждаю: N. под особенным Промыслом Божиим; все совершающееся над ним — пред взорами Бога, по попущению Бога, его Создателя, Искупителя и Владыки... Неужели ты еще не увидел Бога в Промысле Его и управлении Его?.. Благоговейно отступи, ничтожная пылинка!.. останови руку, дерзостно простирающуюся с рукою Божиею к образам правления судьбами человека! Остано­вись!.. вытрезви твой ум, упоенный порывами, волнением крови: больное твое сердце представило тебе Бога, покинувшим бразды, Ему Единому принадлежащие, забывшим Свое святейшее обе­щание...

Приступи же к врачеванию прокаженной и расслабленной, беснующейся души твоей. Опира­ясь на веру, на живую, веру, ежедневно вставай — сперва по нескольку раз в день, раза по три и че­тыре — в течение краткой минуты на колени, го­вори Господу: «Господи! N., которого я думал так любить, думал так уважать, называл, обманыва­ясь, моим — Твой, Твое создание, Твоя собствен­ность. Он Твой — всеблагого Творца и Владыки своего! Ты всеблаг: хочешь устроить для него все благое. Ты всесилен: все можешь для него устро­ить, что ни восхощешь. Ты всепремудр: путей Тво­их духовных, судеб Твоих исследовать, постичь человеку невозможно... А я — кто? — Пылинка, горсть земли, сегодня существующая, завтра ис­чезающая. Какую могу принести ему пользу? — Могу лишь более повредить ему и себе моими порывами, которые кровь, которые грех. Предаю его в Твою волю и власть! Он уже есть, всегда был в Твоей полной воле и власти, но этого доселе не видел слепотствующий ум мой. Возвращаю Тебе Твое достояние, которое безумно похищал я у Тебя обольщавшим меня мнением моим и меч­танием. Исцели мое сердце, которое думало любить, но которое только больно: потому что лю­бит вне Твоих святых заповедей, с нарушением святого мира, с нарушением любви к Тебе и ближ­ним». И врагов нам повелено любить, и наруше­ние любви к ним есть нарушение заповеди, нарушение любви к ближнему. Встав с колен, повто­ряй несколько раз неспешно: «Господи! предаю его, себя, всех святой воле Твоей; буди во всем воля Твоя! За все — слава Тебе!» Когда ты с людьми и увидишь, что приближается к душе невидимое искушение, то повторяй мыслию вышесказанные слова. Когда видишь неустройство мира и вашего маленького мира — монастыря, повторяй слова: «Господи! Ты, всесильный, все это видишь; да бу­дет воля Твоя; да совершаются недомыслимые судьбы Твои. А я кто? Пылинка, чтоб мне вмеши­ваться в Твое непостижимое управление!»

Сын Божий сказал о Себе: Сын Человеческий предается в руце человеков (Ср.: Мф. 26:45). Если Он, всесвятый, предается в эти руки, что стран­ного, когда грешник предается в руки подобных ему грешников, Научимся говорить подобно рас­пятому близ Христа грешнику: приемлю достой­ное по делом моим; помяни мя, Господи, во Цар­ствии Твоем (Ср.: Лк. 23:41-42).

И N. должен так же поступать относительно тебя — предавать тебя Богу, Его воле, Его Промыслу. Для духовного руководства он слаб — влечет­ся твоею немощию. А в немощи твоей большая сила крови, красноречивой крови, восстающей против духовного закона: кто не ощутил в себе явного духовного действия, дарующего свободу, независимость, тому не выстоять против напора твоей крови. Ты должен быть один. Из тебя ска­зал я это, сказал и повторяю. Те, которым будешь поверять твои брани, повредятся — и, может быть, неисцельно. Мой жребий был постоянное одиночество, был и есть. Что делать? — Претер­пим тягость уединения. Увидев его, увидев сирот­ство наше на земле, Дух Святой в свое, известное Ему время, придет к нам. Тогда будешь не один и порадуешься тому, что был один. Умертвите вза­имное пристрастие истинным смирением, кото­рое предложено в вышенаписанных молитвах боговидения. Не должно вам безвременно, по вле­чению нежного чувства, то есть глупой крови, уча­щать друг к другу. Не будь нежен! Не позволяй себе разнеживаться! Будь истинный муж! В про­тивном случае, чтоб не постыдили нас жены, не причислили нас к женам по причине нашей слабости! Так, некоторая преподобная инокиня сказала нерадивым, некрепким инокам: «Вы — жены!» Имею основание искать от тебя этого. Дай! — потому что можешь дать.

Когда придут тебе помыслы ревности и нежно­сти к N., а ему — к тебе, говорите сами себе: «Госпо­ди, он Твой! А я что?» Когда же усилится брань — к себе в келию и на колени!.. Подвизаясь так, вы ощутите по милости Божией исцеление от при­страстия друг ко другу, которым сердца ваши ли­шены свободы; они в плену и оттого в муке. Вре­мя ваше и здоровье теряются в пустых смущени­ях и бесплодных мучениях. Когда Бог дарует вам исцеление от пристрастия и вы ощутите свободу и легкость, тогда познаете, что настоящее ваше состояние было «искушение», было состояние ложное, а не духовное — и потому греховное, бо­гопротивное. Малости, незаметные в мирской жизни, в монастырской делаются уже не мало­стями, но весьма важными недостатками, могу­щими нанести неисцельный вред, не только ос­тановить — прекратить всякое духовное преуспеяние, сделать жительство в монастыре вполне бесплодным В особенности это относится к мо­нашествующим, которым на ниве Христовой до­сталась в удел для возделания умная молитва и прочие сопряженные с нею подвиги внутренние.

Краткие слова вышенаписанных молитв и смиреннословия — но которыми должно вра­щать чаще пред лицом души, чтоб не успели на­сесть на него разные насекомые и изъязвить его — принадлежат к числу сильных и действи­тельных орудий душевного невидимого подвига. Употребление этих и подобных орудий называ­ется деланием, которым зиждутся стены Иеру­салима душевного, рассыпаются стены градов иноплеменников, построенные ими в сердце на­шем. Ты должен быть один!... Умри для челове­ков... Да падут под острием меча левитов, верных Богу, их родные братья и соседы, поклонники кумира. Помыслами и чувствованиями, служи­телями Бога да истребятся из души помыслы и чувствования — служители греха. Родители их одни и те же: ум и сердце, потому они — братья. Они — ближние и соседы: потому что имеют вид близкий к добру, и очень к ним привязано серд­це. Когда, по повелению Моисея, сыны Левия препоясали каждый меч свой по бедре и прошли по всему стану израильскому от врат до врат, уби­вая каждый ближнего своего и соседа своего; то сказал им Моисей: наполните руки ваши днесь Господу, кийждо в сыне своем и в брате своем, да дастся на вас благословение (Исх. 32:29). И ты поступи так — да дастся на тебя благосло­вение. Если ж не умрешь для людей, если будешь дозволять сердцу своему увлекаться, пленяться пустыми привязанностями — всю жизнь твою будешь пресмыкаться по земле, не сподобишься ничего духовного: кости твои падут вне земли обетованной.

Не устрашись ни подвига, ни сражения, ни исполинов! Не пощади, как истинный израильтя­нин, как истинный левит, ни братьев, ни сынов, ни дщерей, ни соседей и ближних! Не тронься сожалением к крови, убивающей вечною смертию снисходительных к ней! За меч, Леонид, за меч! На бой, на бой отчаянный! На бой упорный, посто­янный, доколе не увенчает его решительная побе­да! «Лучше смерть в подвиге, — сказал святой Иса­ак, — нежели жизнь в падении». И что за жизнь — жизнь в грехе? Не стоит она названия жизни; на­звало ее Писание смертию; она — начаток смер­ти вечной, может быть и смертию вечною, если не умертвится жизнию о Христе. Сколько дрях­лых старцев, нежных дев, слабых детей остались победителями? Неужели ты позволишь двоеду­шию поколебать себя, выпустишь из рук победу и венец вечного торжества за цену мгновенного мучительного колебания, которое обольститель­но, насмешливо, ругательно силится представить­ся нам наслаждением, добродетелью. Не убойся твердынь греховного града: с постоянством укре­пи брань твою на град, говорит Писание, и рас­копай и (2 Цар. 11:25). Да увижу на тебе венец победы, венец Духа, венчающий сперва главу твою, а потом и сердце! Да истекут из них источники воды живой! Из этих источников да пьешь, во-пер­вых, сам до сытости и пресыщения; да пьют от них и насытятся, возвеселятся и восхвалят Господа все, которых привлечет к тебе жажда Слова Божия. Любовь духовная ближних да вознаградит тебя сторицею за умерщвление кровяной любви. До обновления же будь один; до него соединение осо­бенною любовию с кем-нибудь — говорю в духовном отношении — «блуд». После обновления яв­ляется истинная любовь к ближним, святая, ду­ховная; она вся в Боге; она — видение духовное. Стоит пролить кровь, когда за нее дается безмер­ное сокровище — Дух. По принятии Духа чело­век увидит ясно: кровь — богопротивная, смрад­ная мерзость. И потому говорит Писание: про­клят возбраняяй мечу своему от крове (Иер. 48:10).Умри, умри! — и погребись... чтоб наследо­вать святое воскресение души Духом Божиим.

Как ты не должен сообщать другим своих бра­ней и искушений душевных, так не должен выс­лушивать брани и искушения других. Частная тому причина: твоя сильная, горячая кровь. Ты передаешь сильно и воспринимаешь сильно. От того твоими возмущениями очень потрясаешь других и сам очень потрясаешься от сообщаемых другими скорбей их. Вторая причина заключается в общем правиле для всех подвижников: бра­ни душевной невозможно обнять и объяснить ес­тественным разумом, потому что все естество наше — в падении. Для этого нужен разум ду­ховный, то есть явившийся в человеке от действия Духа, И потому только духовный способен выслу­шать брань ближнего и преподать ему спаситель­ный совет, а держимый во мраке страстей еще не способен к этому. Умолкни, умолкни! Сперва надо умолчать, по совету святого Псалмопевца, о самых благах; тогда уже должно не возбранять устам своим, когда в поучении ума, то есть в не­престанно рождающихся в уме мыслях, возго­рится огнь Божественный.

Пишешь: «Бросить N. — это бросить в лице его Самого Христа, обнаженного, изъязвленно­го, привязанного к столбу темничному? Не бро­сит ли и Он меня тогда?» и проч. Видишь, как красноречива кровь твоя! Кто не увлечется ею! Ты, как Цицерон, можешь выпросить милость у Цесаря самому ненавистному для него Аппию Милону; как Демосфен можешь поднять всю Грецию на Филиппа!.. Пощади немощных! Не устремляй на них твоего слова сильного!.. Поща­ди и немощного, так живо чувствующего и выражающего страдания других живее, нежели они сами! В твои прекрасные выражения облеклись так называемые монашествующими святыми отцами «оправдания». Оправдание — личина добродетели, которою ловитель душ наших при­крывает расставляемые им сети для ума и серд­ца нашего. О избавлении от оправданий мы молимся с коленопреклонением:

«Не уклони сердце мое в словеса лукавствия непщевати вины о гресех». Говорил святой Пи­мен Великий о естественной, падшей воле нашей и о оправданиях: «Своя воля человеческая есть стена медная между им и Богом, камень проти­вуударяющий. Если человек оставит свою волю, то и он скажет: о Бозе моем прейду стену, Бог мой, непорочен путь Его. Если же к воле присоединит­ся оправдание, то погибает человек». Твоя «своя воля»— наклонность сердца к N.; оправдания по­могают твоему пристрастию; мыслишь, говоришь, по-видимому Божественно, а мучишься ужасно — можешь, если не примешь мер, очень повредить­ся, повредиться неисцельно. За простоту и искрен­ность твоего сердца Бог посылает тебе руку по­мощи!.. Понимаешь ли, что сердце у тебя самое простое? Ничего в нем нет сложного. Не годишь­ся для мира — там нужны хитрые. Ты можешь быть хитрым и скрытным только тогда, когда мол­чишь. Приучись к молчанию: оно необходимо тебе и для духовного подвига, и для отстранения наружных, бесплодных скорбей. Твое сердце для Бога! Твое сердце для Духа Святого: Он любит почивать в сердцах простых и незлобивых. Ты и незлобив, только тебя сбивает кровь твоя. Уйми ее смирением и молчанием Смотри чаще на Хри­ста: се Отрок Мой, свидетельствует о Нем Отец, Егоже изволих, Возлюбленный Мой, Нань же бла­говоли душа Моя: положу Дyx Мой на Нем, и суд языком возвестит: не преречет, ни возопиет, ниже услышит кто на распутиях гласа Его. Тро­сти сокрушенны не преломит, и лена внемшася не угасит: дондеже изведет в победу суд. И на имя Его языцы уповати имут (Мф. 12:18—21).

С помыслами никогда не должно рассуждать. Может, враг представит много логического, неопровержимого, склонит наш ум к принятию лукавых, убийственных помыслов, замаскирован­ных личиною добродетели и благочестия. Проб­ным камнем помыслов для тебя да будет твое сер­дце. Как бы ни благовиден был помысл, но если отнимает «мир» у сердца, тонко приводит к нару­шению «любви с ближними» — он вражеский. Не спорь с ним, не рассуждай; а то уловит и заставит вкусить от запрещенного древа; вооружайся ско­рее против него, гони его прочь от себя оружия-ми духовными — «славословием Бога», «благода­рением Бога», «преданием себя Его воле», «укорением и осуждением себя», «молитвою». Превос­ходное оружие при сильной брани — прийти во свою келию, повергнуться на минуту пред Богом с прошением Его помощи и преданием себя Его воле. При сильной брани это повторяется несколь­ко раз в день — и очень помогает.

Наблюдал ли ты за умом твоим? Изучал ли ка­кое его свойство? У тебя ум не аналитический, ко­торый все разбирает по частям, анатомирует и после этой работы выводит свое заключение. Боль­шая часть умов человеческих имеет свойства ана­лиза и по этому свойству способна хитрить, ловко устраивать дела свои, строить козни. Твой ум без работы видит, обнимает предметы. Этот ум — для духовного видения. Вот еще что заметь в нем: он с свободою, наслаждением может пасть в прах пред величием Божества; но, чтоб смириться пред ближним, ему нужен труд над собою. Почему? Потому что он по естеству своему имеет презре­ние ко всему подлому, пошлому, мелочному; — неспособен к изгибам и изворотам. Видя эти не­достатки в ближнем, он презирает ближнего вме­сте с его недостатками. Ум твой, наставленный Евангелием, тогда смирится пред каждым ближним, когда увидит в каждом ближнем Христа. Все крестившиеся во Христа облечены во Христа. Чем бы и как бы они ни оскверняли себя, риза Христова до суда Христова на них. Необходимо при­знать себя хуже всех человеков — этого требует святое смирение. Апостол не просто сказал, что он первый из грешников, — был убежден в этом. И нам надо убедить себя: здесь предлежит работа и труд. Бог да дарует и мне и тебе совершить его. По причине ума твоего, по причине его отдельно­го устройства от большей части других умов тебе придется понести и, вероятно, несешь уже неко­торые скорби. Редкий поймет ум твой. Видя его сметливость и бойкость, кто поймет, кто поверит, что он прост! Большая часть будет признавать тебя хитрым, с замыслами, подозревать тебя, придумывать на тебя и за тебя. Это неизбежно: аналити­ческие умы не могут предположить даже суще­ствование ума без анализа, смотрящего просто и ясно. Видя силу ума, они приписывают ее высшей степени анализа, признают глубокую, утонченную, обдуманную хитрость в том, кто никогда не ду­мает — глядит с проницательною простотою на все, подлежащее взорам человеческим... Извини ближних. Мы все немощны. Исполнение закона Христова и состоит в том, чтоб носить великодуш­но, любовно и смиренно тяготы друг друга.

Доволен я, что ты мало читал книг религиоз­ных: лучше скрижали неписаные, нежели испи­санные бестолково. Неужели мне придется писать на твоих? Если так, пусть будут начертаны на них не мертвые слова человеческие, но живые — Духа. Видя твою доверенность ко мне, присваиваю себе право присылать тебе, по возможности моей, кни­ги святых отцов, какие сочту для тебя полезными. Это «мое» — «свое» даю тебе: таково было мое поведение; я напитывал себя и доселе напитываю исключительно чтением святых отцов Восточной Церкви, тщательно хранясь, по их же святому со­вету, от книг, содержащих в себе лжеучение, ко­торое содержат в себе все книги, написанные вне спасительного лона единой истинной Церкви. Прими «мое», когда Бог возвестил тебе желать его. Не читай никаких инославных сочинителей: у них Дух Святой заменен кровию необузданною, пла­менною; они могут завлечь в пропасть — и завле­кают туда многих. Духа Святого нет у них; у них свой дух — мрачный, льстивый дух ереси темной и гордой. Упоминаемое тобою «действие», произведенное в тебе чтением описания, — какое впечатление имели на Иоанна Богослова и ми­роносиц отдаленные звуки молотов, ударявших в гвозди при распятии Спасителя,— было «кровя­ное». Пойми: потрясены были нервы. Таковые дей­ствия отвергаются в духовном подвиге, называют­ся «прелестными», то есть происходящими от са­мообольщения и приводящими к нему, потому что они не от благодати Божией, а собственное со­стояние человеческое, свойственное естеству на­шему падшему, до которого дойдено напряже­нием воображения и чувствительности. Неопытные в духовной жизни приписывают такие состо­яния свои действию благодати; от сего является мнение о себе; усвоившееся мнение есть само­обольщение или прелесть. Поэтому должно дер­жать себя в состоянии ровности, тишины, спокой­ствия, нищеты духа, удаляясь тщательно от всех состояний, производимых разгорячением крови и нерв. Не ударяй себя ни в грудь, ни в голову для исторжения слез: такие слезы — от потрясения нервов, кровяные, не просвещающие ума, не смяг­чающие сердца. Ожидай с покорностию слезы от Бога. Какой-то святой, невидимый перст, какой-то тончайший помысл смирения коснется серд­ца — и придет слеза тихая, слеза чистая, изменит душу, не изменит лица; от нее не покраснеют гла­за — кроткое спокойствие пролиется в выраже­ние лица, соделает его ангелоподобным.

Когда я дочитал в твоем письме до следующего: «Ни малейшего луча благодати или признака доб­ра не нахожу в том, о ком так громко и много го­ворили люди... И ваше незлобивое сердце повери­ло молве и верно осудило в неправде мою раздра­жительность...» — я от души рассмеялся... Мне нужен письменный твой ответ, чтоб мне оправдать­ся пред самим собою. Я не доверяю никому так мало, как самому себе; не страшусь никого более, как самого себя. Кто я, чтоб вести к Богу душу че­ловеческую, созданную по образу и подобию Его? Моя душа заблудилась в пустыне, увязла в тиме­нии. На заботы об ней нужно мне употребить краткое время моего земного странствования. Та­ков я пред моими очами... Христос с тобою.

12 октября 1847 года

Письмо 89

К брату, занимающемуся умною молитвою

Как ты думаешь? В чем недостаток, на кото­рый мог бы я особенно пожаловаться при неис­ходном из келии уединении моем? — На недо­статок времени. Болезненность и лечение пожи­рают у меня все время. Лежу, лежу, лежу в без­действии, в онемении: сильное лекарство вытя­гивает из жил и костей застаревшую простуду, как цирульник выдавливает кровь из припущен­ной пьявицы. Если, Бог даст, поокрепну — при­дут занятия, которые теперь терпеливо ждут ме­ня, — начнут отнимать время. Если возвращусь в Петербург и Сергиеву пустынь — там обрушат­ся на меня братия, друзья, знакомые, любопытные, дела монастыря и монастырей — похитят все время. Подумал я: теперь, в свободные мину­ты, мало-помалу составлю для Леонида обещан­ное ему мною описание и объяснение некото­рых иноческих деланий — вместе дам ответы на некоторые статьи его писем.

Мы не сходимся с тобою в понятиях при не­которых употребляемых нами выражениях: под одним и тем же словом ты разумеешь одно — я другое. Например, под словом «духовный, духов­ность» ты разумеешь то, что все ныне приняли разуметь, — таким разумением удаляешься от смысла, соединенного с этим словом в Священ­ном Писании и писаниях святых отцов. Ныне книга лишь о религиозном предмете уже носит имя «духовной». Ныне кто в рясе, тот — неоспо­римо «духовный»; кто ведет себя воздержно и бла­гоговейно, тот «духовный» в высшей степени! Не так научает нас Святое Писание, не так научают нас святые отцы. Они говорят, что человек может быть в трех состояниях: в естественном, ниже­естественном, или чрезъестественном, и вышеестественном Эти состояния иначе называют­ся: душевное, плотское, духовное. Еще иначе: при­страстное, страстное, бесстрастное. Нижеестест­венный, плотской, страстный есть служащий вполне временному миру, хотя бы он и не предавался грубым порокам. Естественный, душевный, пристрастный есть живущий для вечности, уп­ражняющийся в добродетелях, борющийся со страстями, но еще не получивший свободы, не ви­дящий ясно ни себя, ни ближних, а только гада­тельствующий, как слепец, ощупью. Вышеестественный, духовный, бесстрастный есть тот, кого осенил и обновил Дух Святой, кто, будучи испол­нен Им, действует, говорит под влиянием Его, возносится превыше страстей, превыше естества своего. Такие — точно свет миру и соль земли — видят себя, видят и ближних; а их увидеть может только подобный им, духовный. Духовный вся востязует, сам же ни от единого востязуется, говорит Писание (1 Кор. 2:15). Такие встречают­ся ныне крайне редко. В жизни моей я имел сча­стие встретить одного и доныне странствующего на земли старца, лет около 70, из крестьян, мало­грамотного; он жил во многих местах России, в Афонской горе — говорил мне, что и он встретил только одного. Держись как в этом случае, так и в других терминологии святых отцов, которая бу­дет соответствовать твоей жизни практической, которая часто несогласна с терминологией новей­ших теоретиков. Прости, что назову теорети­ков — мертвыми! Пусть эти мертвые возятся с своими мертвецами, то есть с теми, которые хотят слышать слово Божие с целию насладиться красноречием, кровяными порывами, игрою ума, но не с тем чтобы «творить Слово». Последним нужно сказать: «С какою приятностию мы слу­шали — провели время», а первым нужно, чтоб об них сказал мир: «Ах! как они умно, прекрасно говорят». Не прельстись ни умом естественным, ни красноречием! Это все — прах! Этому красноречию и этому уму сказано: земля ecu! Впро­чем, я понимаю, что ты, вкусивши жизни, не мо­жешь удовлетвориться мертвым! Прекрасно ска­зал святой Симеон Новый Богослов: «Притворя­ющихся добродетельными и кожею овчею, по на­ружности являющих одно, другое же сущих по внутреннему человеку, всякия исполненных не­правды, полных зависти, и рвения, и сластей зло­смрадия, весьма многие яко бесстрастных и свя­тых чтут, имея неочищенное душевное око, ниже могуще познати их от плодов их; во благоговении же, и добродетели, и простоте сердца пребываю­щих и святых сущих воистину, яко прочих от че­ловек пренебрегают, и, презирающе их, претека­ют, и за ничтоже вменяют. Глаголивого и тщес­лавного, учительным паче и духовным таковые быти вменяют. Духом Святым вещающего, вы­сокомудреннии и гордостию недугующие диаво­лею, яко высокомудра и горда отвращаются, от словес его ужасающеся, паче нежели умиляюще­ся. От чрева же и учений тонкословствующего и противу спасения своего лгущего вельми похва­ляют и приемлют» («Добротолюбие». Ч.1, гл. 70, 71 и 72). Равным образом только те книги в точ­ном смысле могут быть названы «духовными», ко­торые написаны под влиянием Святого Духа. Не увлекайся общим потоком, но следуй по узкой стезе вслед за святыми отцами. Ты полюбил мое: сообщаю тебе, как я старался вести себя.

Написал ты мне в письме твоем: «»Бегай лю­дей и спасешься!» — был вещий глас к Арсению. Как же любящему безмолвие сносить тесноту об­щежития наравне с новоначальными и еще мя­тущимися, охотно?» Когда святой Арсений был в столице, при дворе царском, и молился Богу при повстречавшемся ему искушении, не зная, что делать, то был ему глас «Бегай человек и спасешь­ся!» И тебе был этот глас, раздавался он в душе твоей, когда ты жил среди многокозненного мира; ты послушался его, удалившись в уединенную обитель. Ты сделал это с простотою сердца, ис­кренностию, простотою намерения, с малым пре­дуготовительным знанием монашеской жизни. Тебя повстречали неожиданные скорби и недо­умения! Что до того? — Бог любит тебя, хочет да­ровать тебе милость Свою, упремудрить тебя, — так говорил святой инок-старец святому иноку — юноше, жаловавшемуся на скорби. — Бог послал скорби, Он пошлет и утешение. Когда святой Арсений был уже в монастыре — опять молился Богу: «Господи! научи меня, как мне спастись!» Ему дан был ответ уже полнее: «Арсений, бегай лю­дей, молчи, безмолвствуй — это корни безгре­шия». И ты уже в обители услышал: «Приучись к молчанию», которое очень много способствует безмолвию. Уже в обители ты услышал: «Умри для людей» — то же, что и «бегай людей». Ты услы­шал: «Научись безмолвию между людьми, при посредстве душевного подвига». Арсений Вели­кий говаривал в наставление братии из своих опы­тов: «Подвизайся, сколько у тебя сил, чтоб внут­ренним твоим деланием, которое ради Бога, было побеждено все внешнее». Макарий Великий, основатель и главный наставник знаменитого под­вижничеством скита Египетского, в котором жил и Арсений Великий, говаривал обыкновенно бра­тии по окончании Божественной литургии: «Бе­гите, братия». Однажды старцы возразили ему: «Куда нам бежать далее этой уединеннейшей пу­стыни?» Великий угодник Божий показал им перстом на уста и повторил: «Бегите, братия!»

Умоляю тебя: дай цену, дай должный вес де­ланию святых отцов, которому они научились из Божественных откровений; дай цену деланию, которое соделает для тебя удобным спасение и преуспеяние; дай хотя ты цену деланию, — гово­рю с плачем и слезами, — деланию, которое ныне отвергнуто монахами, попрано ими, погребено в глубокое забвение, в неизвестность, заменено, не знаю чем, — какими-то играниями. По Хрис­те убо молим, яко Богу молящу нами, молим по Христе! — говорил апостол (2 Кор. 5:20). Увы! Ищу в себе самоотвержения и не обретаю его! Ищу человека, который бы решился отвергнуть­ся волей своих и, обнаженный всякой воли, все­цело захотел последовать Христу, исполнять Его волю, — и не встречаю такого человека! Тоскуют мои взоры между многолюдством как бы в без­людной пустыне, не находят зрелища, на котором бы остановились с утешением! Все мы воз­любили свои пустые и глупые пожелания, возлю­били тленное, временное, плоть и кровь, в них живущую — смерть вечную!.. Путь узкий — путь самоотвержения; тесно на пути широком своеу­годия! Теснимся, торопимся, толкаем друг друга в преисполненную уже, в пресыщенную уже про­пасть ада! Есть и ныне подвижники — нет на них венцов победных, венцов Христовых. Венец Хри­стов — Дух Святой. Духом Святым венчает Хри­стос Своих воинов-победителей. Ныне не нисходит Дух, потому что подвижники подвизаются незаконно. Аще и подвизается кто, сказал апос­тол, не венчается, аще не законно подвизатися будет. Никтоже бо воин бывая, возвещает он, обязуется куплями житейскими, да воеводе уго­ден будет (2 Тим. 2: 5, 4). Все, что препятствует самоотвержению и вводит в сердце молву, — куп­ля житейская. Гневно взирает на нее Бог, отвра­щается от воина, обязавшегося куплею житейс­кою! Потому святой апостол убеждает ученика своего к истинному духовному подвигу: ты убо злопостражди яко добр воин Иисус Христов (2 Тим. 2:3). Говорит преподобный Исаак Сирс­кий о подвижниках, не заботящихся об искоре­нении душевных страстей: «Они ничего не по­жнут. Как сеющие в тернии не могут ожидать никакого плода, так и те, которые потребляют себя злопомнением и привязанностями; они ни­чего не возмогут совершить — лишь тщетно сто­нут на ложах своих от бдения и прочих утесне­ний. И свидетельствует о них Писание: Мене день от дне ищут и разумети пути Моя желают, яко людие правду сотворшии и суда Бога своего не оставльшии; просят ныне у Мене суда праведна и приближитися ко Господу желают, глаголю­ще: что яко постихомся, и не увидел ecu? Сми­рихом души наша и не увидел ecu? Во дни пощений ваших обретаете воли ваша (Ис. 58: 2, 3), то есть исполняете мысли ваши, приносите их, как всесожжения, идолам; вы признали как бы богами лютые помышления ваши, вы приноси­те им в жертву самовластие ваше, честнейшее всех жертв, которое следовало бы вам освятить Мне благоделанием и чистою совестию» (Исаак Сирский, Слово 58). Говорит святой Симеон: «Если кто преложит любовь к Жениху Христу на любовь к чему-нибудь другому, тайно или явно, и сердце его удержано будет этою любовию, тот делается ненавистным, мерзостным Жениху, недостойным соединения с Ним. Он сказал: Аз лю­бящих Мя люблю» («Добротолюбие». Ч. 1, гл. 81). Послушай, как древние иноки глубоко уважа­ли делания святые, какую давали им бесценную цену! Мы, омраченные, неспособны даже понять этого, потому что не жили существенною, вни­мательною жизнию; жили как-то легко, ветрено, как бы шутя, как бы веря и не веря вечности, дво­якому воздаянию в ней. «Некогда великий угод­ник Божий старец Даниил пошел с учеником своим из скита в обитель горной Фиваиды, где жил авва Аполлос. Отцы, услышав о пришествии его, вышли навстречу ему за семь поприщ от обители. Их было более пяти тысяч мужей, в числе которых пятьсот знаменоносных. Представилось чудное зрелище! Они все лежали ниц на песке, ожидая принять старца, как бы ангелы ожидали принять Христа. Одни из них постилали ему под ноги свои одежды, другие — клобуки свои, и ис­точники слез лились из очей их. Пришел отец Аполлос и, подходя к старцу, седьмь крат падал ниц пред ним, поклоняясь ему. Потом они приветствовали друг друга с любовию. Братия нача­ли умолять старца, чтоб сподобил их услышать из уст его слово спасения. Старец нескоро начи­нал говорить с кем бы то ни было. Они сели на песке вне монастыря. Церковь не могла вмещать их всех. Отец Даниил велел написать ученику сво­ему следующее: «Если желаете спастись — дер­жите нестяжание и молчание, потому что в этих двух деланиях — все монашеское жительство». Написал ученик сказанное ему старцем и отдал одному из братии, который прочитал это брати­ям египтянам. Все пришли в умиление и начали плакать» («Патерик Скитский»).

Какова была жизнь старца, что он возмог всю жизнь монашескую сократить в два слова! Дву­мя словами положить решительные границы для ума и сердца, определил делание спасения! Како­ва была жизнь братии, как души их были богаты опытами внимания себе, рассматривания себя, что поняли всю глубину слова старцева и отвечали ему общим рыданием! Нестяжание — то же, что и умерщвление ко всему, — содержать в сво­боде сердце от всего земного; а молчание, обра­тившееся в навык, дает ему всю свободу непрес­танно глядеть в сердце. Вот живой образ истин­ного безмолвника, истинного инока, мертвеца для мира, таинственного священника и архиерея, приносящего Богу непрестанную жертву глубо­ких святых помышлений и чувствований и жер­тву превысшего их сердечного и умного молча­ния — этого таинственного, священного мрака, за которым непосредственно — Бог.

Послушай, что Господь сказал. Дай цену и вес словам Господа!.. все для нас без цены и без весу!.. С ценою и весом только одни наши пожелания!.. Подобно есть Царствие Небесное сокровищу сокровенну на селе, еже обрет человек скры: и от радости его идет, и вся, елика имать, про­дает и купует село то (Мф. 13:44). — Что за со­кровище? — Дух Святой, вводящий в душу Отца и Сына. — Какое село, на котором скрыто это сокровище? — Покаяние. — Как это село обретается? Живою верою. — Что значит ра­дость? — Разженная ревность к делу Божию, рождающаяся от живой веры. — Что знаменует скры? — Молчание и безмолвие. — Что значит: вся елика имать продает и купует село ? — Нестяжание. Все, все надо продать, всякое пристра­стие, всякую сердечную наклонность, чтоб купить покаяние. Иначе оно не продается. Если удер­жана безделица сердцем — не может сердце наследовать покаяния: эта безделица развлекает его. Скрыться надо молчанием, скрыться не толь­ко от людей, если можно, и от себя. Кто же это исполнит, того — село покаяния; кто приобрел это село, того сокровище — Всесвятая Троица. О! Когда бы Она призрела на нас бедствующих в волнах невидимого моря, даровала бы нам, мне и тебе, самоотвержением наследовать страну покаяния, соделалась бы нашим сокровищем, богатством неизмеримым и неисчислимым.

Позволь мне сделать тебе предложение: согла­сись, чтоб за молчание, когда будешь мало-пома­лу вводить себя в навыкновение молчания, тебя сочли немного странным, сказали бы о твоей странности и то и другое. Согласись на это с вели­кодушием: оно не будет противно воле Божией и уединит более твое сердце. Аще кто мнится мудр быти в веце сем, заповедал Бог Своим апостолам, буй да бывает, яко да премудр будет (1 Кор. 3:18). Пишешь: «Дома у меня нет уединения, в хра­ме оно часто нарушается... соединению мыслей мешает беспокойный помысл: за мною подгля­дывают». В Евангелии сказано: назираху да обрящут речь Нань (Лк. 6:7). За кем назираху? За Господом. Позволь, чтоб и за тобою назирали, примирись с этим. Не отказывайся от чаши Хри­стовой как в этом случае, так и во всех. Скажи себе: «С Христом так поступали, отчего же со мною не поступить так?» Земная жизнь наша ко­ротка точно обман: ее скорби, по самой вещи, ничего не значат; имеют столько значения, сколько им даем его. Смирение принесет в твое сердце мир, молитву, безмолвие. Когда ты дома — ду­май, что ты с ангелами; принося услугу, обраща­ясь с ними, говори мысленно: «Ангелы Божии! Примите служение от грешника». Сидишь ли за трапезой, за чаем, за рукоделием, говори себе: «Сподобляюсь быть с Ангелами Божиими». Лю­бовь к ближнему в Боге приносит сердцу утеше­ние от Бога, а это утешение уединяет человека в самом себе. Он любит ближнего и вместе мертв для него; сердце его погружается в безмолвие, которое — начало любви Божией.

Пишешь: «Не освобождаясь от тревожных ощущений сердца и волнений ума и принуждая себя к мысленному занятию, я только чувствую сильную головную боль и нервное расстройство». Повторяю тебе, что все внешние волнения и тре­воги должны быть побеждены внутренним де­ланием. Надо, чтобы с сердца началось обновление; сердце — корень. Аще корень свят, то и вет­ви (Рим. 11:16). Этот образ подвига установлен Самим Спасителем. Очисти прежде внутреннее сткляницы и блюда, сказал Он, да будет и внеш­нее их чисто (Мф. 23:26). Придет тревога — от­вергни мысли, приносящие ее, уйми волнение крови, принимая за верное, что всякая мысль, приносящая тревогу, — богопротивная, и опять продолжай молитвенное занятие. Во всех под­вигах, в особенности же в молитве, требуется постоянство и терпение. Нетерпеливость сбива­ет нежный цвет ее, как иней и ветры сбивают цвет плодовитых деревьев. В молитвах терпи­те, сказал апостол (Кол. 4:2): это отличительное свойство упражнения молитвою. Сначала, вводя ум в молитву, приучая к ней, не держи его долго в ней, чтоб он не утомился излишне, но зато по­чаще вводи его в молитвенное занятие. Ах! тре­бует понуждения это занятие! Не любит преступ­ник — ум наш — темницы молитвенной; ему нужна безумная свобода; с насилием надо влечь его в темницу, в узы; без того не укротится, не возвратится к здравому смыслу беснующийся. В свое время, когда он укротится, сделается тих, как ангел, выйдет ему навстречу сердце со всеми душевными силами, как с чадами, со всеми теле­сными способностями, как с рабами, — и бывает мир дому тому, святой мир от пресвятого Господа, праздник велий обновления и воскресе­ния. — Головная боль — обыкновенный пер­воначальный спутник глубокого внимания слову Божию и молитве. Живо слово Божие, говорит апостол, и действенно, и острейше паче всякого меча обоюду остра, и проходящее даже до раз­деления души же и духа, членов и мозгов и суди­тельно помышлением и мыслем сердечным (Евр. 4:12). Не только у тебя она болит, не только болела у меня; болела она у святых отцов — и они это поместили в своих писаниях. Говорит пре­подобный Григорий Синайский: «И рамены боля и главою многажды болезнуя, терпи та притруд­не и рачительне, взыскуя в сердце Господа». Бы­вает по временам от упражнения в молитве рас­слабление всего тела, пот, жар; все это у начинающих — у преуспевших молитва укрепляет, пи­тает душу и тело. Но пот бывает и у них. Впро­чем, тебе преподан самый легчайший способ вни­мания и молитвенного подвига, чуждый всякого трудного механического телесного упражнения, для которого необходима крепость здоровья. На мелочи, на все ощущения в теле обращай как можно меньше внимания, наблюдай, чтоб ум твой пребывал в покаянии и удалялся от развлечения. Надеюсь, что головные боли твои не будут долго продолжаться. И у меня продолжались не­долго. После того, когда они прошли, молитвен­ное занятие сделалось как бы более свойствен­ным уму и более легким для него. Ты не требуй от ума твоего при молитве превышающего силы его, например, нерушимой полной нерассеянно­сти. Показывай мысленно немощь и ветхость твою Богу, говори: «Господи! Ты видишь всю вет­хость мою!» — и, терпя, терпи великодушно не­мощь ума твоего. Не напрасно и не без цели сказано: терпя, потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою: и возведе мя от рова страстей, и от брения тины, и постави на ка­мени нозе мои, и исправи стопы моя. И вложи во уста моя песнь нову (Пс. 39:1—4).

Во втором письме пишешь: изми мя, Господи, от человека лукава, от мужа неправедна избави мя, иже помыслиша неправду в сердце, весь день ополчаху брани. Изостриша язык свой, яко зми­ин, яд аспидов под устнами их. Сохрани мя, Гос­поди, из руки грешничи, от человек неправедных изми мя, иже помыслиша запяти стопы моя (Пс. 139:1—4). — Как ты думаешь, кто человек лука­вый, муж неправедный, грешник, весь день опол­чающий брани, с ядом аспида под устами? — Это диавол. Когда святой Давид проклинает врагов, или, правильнее, устами его Дух Святой, то в этих случаях надо всегда разуметь духов нечистых, вра­гов рода человеческого, отнявших у нас рай, хо­тящих отнять дарованное нам Богом искупление и спасение. В Писании диавол иногда называется человеком Так Спаситель назвал посеявшего пле­велы между пшеницею врагом-человеком. Кни­га Псалтырь — возвышеннейшая духовная кни­га. В ней глубоко и подробно описан внутренний подвиг воина Христова. Часто употреблены преобразовательные тени и иносказания, дающие книге таинственность и темноту (не без причины на ней завеса!). Не надо принимать ее буквально: буквальное разумение Писания убивает душу. Не­обходимо разумение духовное: оно оживотворя­ет, поставляет на стези правые, святые. Дух Бо­жий, заповедуя устами Давида совершенную не­нависть к невидимым врагам душевным, науча­ющий нас прибегать молитвою к Богу о сокру­шении и истреблении их, — в то же время требу­ет от нас любви ко врагам нашим — человекам, требует прощения нанесенных нам обид от на­ших ближних, требует этого с заклинанием: Гос­поди Боже мой, молится Псалмопевец, аще со­творих сие, аще есть неправда в руку моею, аще воздах воздающим ми зла: да отпаду убо от враг моих тощ, да поженет убо враг душу мою, и да постигнет, и поперет в землю живот мой, и сла­ву мою в персть вселит (Пс 7:4—6). Здесь пред­ставлены две стороны, делающие зло: ближние, человеки, и диаволы. Дух Святой научает нас, что мщением, воздаянием ближнему зла за зло — словами то, или делами, или помыслами — человек призывает на себя брань невидимого врага, по­беждение, низложение им, потерю благодати. «Слава» — благодать Духа. «Молящийся за чело-веков, причиняющих обиды, — сказал препо­добный Марко Подвижник, — сокрушает бесов; а препирающийся с первыми сокрушается от вто­рых». Все это ты испытал самым опытом Итак, отвергни все оправдания, которые все неправиль­ны, потому что противоборствуют заповеди Бо­жией; постарайся непременно стяжать любовь к врагам, и доколе не возможешь взять этой твер­дыни, укрепи брань, брань постоянную, повторяй приступы за приступами. То есть молись за тех, от которых терпишь напасти, и исполняй запо­веданное Господом относительно врагов в конце 5-й главы Евангелия Матфея — получишь непре­менно исцеление! В свое время начнет развеваться знамя победы, знамя Креста Христова, на стенах твоего Иерусалима Знай: Божественное Писание, неправильно понимаемое и толкуемое, может по­губить душу. Так сказал святой апостол Петр о посланиях святого апостола Павла, распространив это замечание и на прочие книги Священно­го Писания (2 Пет. 3:16), что особенно должно отнести к Ветхому Завету, исполненному преоб­разований, теней, а потому и священной мрач­ности. Осторожно обходись с мечом обоюдоост­рым — Писанием. Святые отцы советуют ново­начальным инокам более, чем в чтении Свя­щенного Писания, упражняться в чтении дея­тельных отеческих сочинений, в которых объяс­нены подробно иноческие подвиги и указан путь к правильному разумению Священного Писания. И ты последуй этому святому и спасительному совету отцов. По той же причине новоначальным полезнее для молитвословий читать акафисты и каноны, нежели Псалтырь. Но превосходнее все­го, когда ум достигнет до того, чтоб ему вполне удовлетворяться молитвою: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».

Пишешь во втором письме: «Жажду, а не жду от себя ничего доброго, ниже совершенного чув­ства покаяния или смирения». Покаяние — див­ная благодать Божия, бесценный дар Божий, со­вокупность всех деланий иноческих. Инок, вос­питанный всеми частными деланиями, достиг­ший значительной зрелости, оставляет многие оружия свои, облекается в одежду покаяния и в ней входит во внутреннюю душевную клеть свою.

Когда он войдет туда и раздастся в ней благоуха­ние священного кадила молитв сокрушенных и смиренных, тогда нисходит Дух к плачущей душе и благовествует ей мир от Бога. На все есть свое время. Времена и лета положил Отец Небесный во власти Своей (Ср.: Деян.,1:7). Ты не требуй от души своей излишнего; сиди при дверях покая­ния с самоотвержением, как по всем отношени­ям вдовица, и тем доказывай, что истинно желаешь смирения, от которого — покаяние; пода­тель того и другого — один Бог.

В прошедшем письме написал я тебе, как бо­роться с помыслами и возмущениями. Опять по­вторяю: препояшься мечом, облекись во всеору­жие. Не удостаивай врагов твоих не только беседы, ниже слова, ниже воззрения. Только что услы­шишь глас войны — вставай на сражение, возгла­шая твоим помышлениям и чувствованиям: му­жаемся и укрепимся о людех наших и о градех Бога нашего! (2 Цар. 10:12) Глас войны — наруше­ние мира сердечного. Едва мир сердца начнет на­рушаться, колебаться — знай: идут иноплемен­ники. И вот тебе завет от Бога относительно пове­дения твоего с иноплеменниками: избиеши я, па­губою погубишия: да не завещаеши к ним завета, ниже помилуеши их: ниже сватовства сотвори­ши с ними: дщери твоея не даси сыну его, и дщери его да не поймеши сыну твоему. Отвратит бо сына твоего от Мене и послужит бесом инем: и разгневается Господь гневом на вы, и потребит тя вскоре. Но аще да сотворите им: требища их разсыплете, и столпы их да сокрушите, и дубра­вы их да посечете, и ваяния богов их да сожжете огнем: яко люди святи есте Господеви Богу ваше­му и вас избра Господь Бог ваш (Втор. 7:2—6). Сва­товством и супружеством изображается здесь бе­седа с помыслами греховными, принятие, усвое­ние помыслов и ощущений греховных. Кумиры — предметы пристрастия, страсти, особенной привязанности; их должно сжечь огнем молитвы, ог­нем любви по Богу. Требища — своя воля, воля плоти и крови; столпы — оправдания; дубравы тенистые — плотской разум, которым заслоняется от нас Свет Божественный. Исполняли это по­веление Божие истинные рабы Божии. Когда Да­вид завладел столицею аммонитян, Раввафом, взя, говорит Писание, венец Молхома царя их с главы его, талант злата вес его и от камения драга, и бе на главе Давидове, и корысть изнесе из града многу зело. 14 люди сущия в нем изведе, и положи на пилы и на трезубы железны и на секиры желез­ны, и превождаше их сквозь пещь плинфяну. И та­ко сотвори всем градом Аммоним, и возвратися Давид и весь Израиль во Иерусалим (2 Цар. 12:30—31). Точно: славословие Бога, благодарение Богу за все случающееся скорбное, предание себя всеце­ло воле Божией, с отвержением своей воли, молит­ва за врагов, благословение врагов, как орудий Промысла Божия, и прочие святые делания: и пилы, и трезубы, и секиры, и пещь плинфяная — для греховных помыслов и ощущений. Ум наш — таинственный Давид, царь и предводитель воин­ства израильтян, помышлений и чувствований богослужебных, когда возмет град и грады иноплеменников, тогда возвращается во Иерусалим со всеми израильтянами своими — в град мира (Иерусалим — значит «град мира»), откуда выво­дила его война с иноплеменниками. На главе его венец Молхома — разум деятельный, приобретен­ный им на брани с греховными начинаниями, в ее подвигах, трудностях, несчастиях и торжествах; с ним — корысть много зело — опыты драгоцен­ные, могущие пропитывать, поддерживать его на будущее время, поддерживать и препитывать со­ветующихся с ним. Талант весу в златом венце, приобретенном Давидом, — тяжеловесен дра­гоценный разум деятельный; богатый опытнос­тию, он не колеблется, не увлекается всяким явля­ющимся уму помыслом, но с недоверчивостию рассматривает, испытывает его, хотя бы он и казался благим. Так Иисус Навин, военачальник израильский, вопрошал представшего внезапно пред ним неизвестного витязя, хотя то был ангел: наш ли ecu, или от сопостат наших (Нав. 5:13).

Конец слова, заключенного в пределах совета: если случится пасть, победиться, увлечься, обма­нуться, согрешить пред Богом — не предавайся унынию, малодушию. Тот же преобразовательный Ветхий Завет говорит: еще да речеши ко Иоаву (вождю израильтян), да не будет зло пред очима твоима слово сие, яко овогда убо еще, овогда же инако поядает меч; укрепи брань (2 Цар. 11:25). Будь снисходителен к себе, не засуждай себя. При побеждениях прибегай к Богу с раскаянием — и простится тебе побеждение твое; а ты снова за меч и на сечу: укрепи брань! Упорною, постоянною войною возьми град! Господь пришел призвать грешников на покаяние, а не для праведников! Ты уподобляешь себя слепцу евангельскому, вопию­щему вслед Спасителя и возбраняемому... Возста­ни, дерзай; Божественный Учитель зовет тя... Вера твоя спасе тя (Мк. 10:49, 52).

Письмо 90

К брату, занимающемуся умною молитвою

На слова письма твоего: «Возьми меня, добрый пастырь, и причти к овцам твоего стада», ответ мой: «Прими меня, ближний мой, в услужение тебе на пути твоем ко Христу».

Так отвечать научает меня святой апостол Па­вел. Он написал коринфянам: не себе проповеда­ем, но Христа Иисуса Господа, себе же самех ра­бов вам Иисуса Господа ради (2 Кор. 4:5). Не себя проповедую! Нет!.. Сохрани Боже!.. Пусть стою в стороне! Так стоять извещается моему сердцу, приятно ему. Довольно, если, указывая тебе на Мессию, сподоблюсь говорить: Се Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1:29), вторый человек Адам, Господь с небесе (1 Кор. 15:47). Облекохом­ся во образ перстнаго рождением невольным по плоти, облечемся и во образ небесного (1 Кор. 15:49), уже неведомо во младенчестве облечен­ные в этот образ крещением, разоблаченные жи­тельством нерадивым, — облечемся снова пока­янием и жительством по евангельским запове­дям. Исполним слова Господа, Который повелел ученикам Своим: не нарицайте учителя, не зо­вите отца на земли, не нарицайте наставни­цы; вси же вы братия есте (Ср.: Мф. 23: 8—10). Соблюдем взаимную мертвость, говоря друг о друге Богу: «Твое Тебе — и да пребывает Твоим»! Люди, оживая безумно друг для друга, оживая душевною глупою привязанностию, умирают для Бога, а из пепла блаженной мертвости, которая — ради Бога, возникает, как златокрылый феникс, любовь духовная.

Истинное послушание — послушание Богу, единому Богу. Тот, кто не может один, сам собою, подчиниться этому послушанию, берет себе в по­мощники человека, которому послушание Богу более знакомо. А не могут — люди с сильными порывами, потому что порывы уносят их. Святой Иоанн Лествичник сказал: «Отцы определили, что псалмопение — оружие, молитва — стена, непо­рочная слеза — умывальница, а блаженное послу­шание — исповедничество, без которого никто из страстных не узрит Господа» (Степень 4). Если же руководитель начнет искать послушание себе, а не Богу — не достоин он быть руководителем ближнего! Он не слуга Божий! Слуга диавола, его орудие, его сеть! Не будите раби человеком, — завещавает апостол (1 Кор. 7:23).

Пребывание твое с родителем твоим по пло­ти, служение ему, разумеется, должно остаться, как оно теперь есть. Заповедано инокам удале­ние от родителей, когда родители влекут в мир, отвлекают от Христа; но когда они содействуют нашим благим намерениям, когда они больны, беспомощны, нуждаются в руке нашей — тогда ли отнять эту руку? Тогда помощь и служение им причисляются к иноческим добродетелям, одобрены и похвалены святыми отцами (преподоб­ный Кассиан Римлянин). Все духовное преуспе­яние заключается в том, чтоб сердце, отрекшись переменчивых, бестолковых законов, правильнее, беззакония своей воли, приняло законы Еванге­лия, всюду подчинялось им. Истинное послуша­ние — в уме и сердце. Там и самоотвержение! Там и нож, о котором повелело Евангелие ученику сво­ему: да продаст ризу свою и купит нож (Лк. 22:36). Риза — нежность, удовлетворение прият­ных чувств сердечных по плоти и крови.

Такое понятие о послушании, самоотверже­нии, духовном преуспеянии оставляет наружное поведение в полной свободе. Да благословит Бог пребывание твое всюду, где бы ты ни был, когда сохранишь цель богоугождения. Да благословит Бог все входы твои и исходы, если входить и ис­ходить будешь с этою целию! Господня земля и исполнение ее; на всяком месте владычествия Его. Темже и тщимся, аще входяще, аще отхо­дяще, благоугодни Ему быти(1 Кор. 10:26; 2 Кор. 5:9). Никакое место в глазах моих не имеет осо­бенной важности, а жизнь ради Бога на всяком месте бесценна.

Начну же говорить недосказанное в прежних письмах... Ты не совсем угадал, что мною было не­досказано!.. Приехав к вам в обитель, увидев тебя, я тотчас ощутил, что тут — не твое место; сердце мое было недовольно, что ты тут. Но сказать тебе это я был не вправе до сей минуты, когда ты дал мне право на откровенность, завоевав ее своим самоотвержением. Странник обязан приносить мир всюду, куда он ни входит, и оставлять мир. Нужно тебе место и настоятель, которые бы дос­тавили не намеренно, по договору, но по есте­ственному общему ходу — свободу уму твоему идти по пути, который Бог благоволит указать ему. Бог да благословит твое намерение и да дарует привести его в исполнение к душевной твоей пользе и к успокоению страждущего родителя твоего. Только поступи основательно, спокойно, неторопливо, часто моля Бога привести тебя туда, куда Ему угодно. Уже ты испытал, каково кинуть­ся в воду, не измерив наперед броду. И не позволь себе при твоем исшествии никаких поступков и слов, которыми было оскорблено, нарушено свя­тое смирение. Молчание лучше лучших слов. Выдь, как непотребный и грешный от честных и свя­тых. Тогда рука Божия будет с тобою, рука, кото­рая ведет и поддерживает смиренных, — карает и сокрушает гордых. Желаю, чтобы всюду пове­дением твоим благовествовалось Евангелие! Это­го желаю непременно! Здесь являю власть ради Бога: окажи послушание ради Бога.

Думаю: при избрании нового места надо иметь тебе в виду, чтоб однажды в год, или по крайней мере в два года, можно было тебе иметь личное со мною свидание и беседу. Так делают некото­рые иноки, по обстоятельствам живущие в дру­гих обителях, а по извещению сердечному руко­водствующиеся моими советами. Скудость в ду­ховных сведениях, которую я увидел в обители вашей, поразила меня! Но где, в каком монасты­ре и не поражала она? Светские люди, заимству­ющие окормление духовное в Сергиевой Пусты­не, имеют сведения несравненно большие и оп­ределительные, нежели эти жители монастырей. Это увидишь собственными очами. Живем в трудное время! Оскуде преподобный от земли, умалишаяся правды от сынов человеческих! Настал глад Слова Божия! Ключи разумения у книжников и фарисеев! Сами не входят и возбра­няют вход другим! Христианство и монашество при последнем их издыхании! Образ благочестия кое-как, наиболее лицемерно, поддерживается; от силы благочестия отреклись, отверглись люди! Надо плакать и молчать.

Ничем наружным не связываю тебя. Делай, что признаешь за лучшее для своих обстоятельств: на всем, что ни предпримешь с благою целию, буди благословение Божие. У меня нет своего благословения; благословляю призыванием бла­гословения Божия.

Для соображения нужно тебе иметь понятие о моих обстоятельствах. Я на них кивнул голо­вой, махнул рукой! Да будет со мною, как угодно Богу! Рассматривая состояние и потребности души моей, я признавал нужным мне безмолвие, глубокое безмолвие, вне всякой внешней земной должности, служа ближним служением слова. Прошлой зимой я думал видеть указание воли Божией к уединению в крайней болезненности моей и прочих обстоятельствах. С молитвою: «Не моя, но Твоя воля да будет», подал я просьбу об увольнении меня моему начальству и письмо о том же Государю Императору. Сначала дело на­клонялось к увольнению меня; но внезапно по­воротилось иначе. Государь лично изъявил мне свое желание, чтоб я возвратился в Сергиеву пу­стыню, — и полагаю, что должно туда возвратить­ся. Такое у меня сердечное чувство. Но ин суд че­ловеческий, ин — Божий.

Благодарю тебя за то, что ты остановился из­лить сожаление о болезни моей: этим угодил мне! Вижу, что из тебя будет толк! Не люблю жесткого сердца от грубости, от недостатка любви к ближ­нему; но не люблю и плотски чувствительного, та­ющего в нежностях... Знаешь ли, что неясность лукава?.. Я по природе с сильным чувствительным сердцем, как и ты, потому не охотник позволять сердцу моему расслабление нежностию. Еванге­лие научило меня, что сердце слабое неспособно к христианским добродетелям, что нужно его скрепить верою, самоотвержением, сделать геро­ем при посредстве внутренних борений и побед... Победы делают сердце героем!.. За победы нисхо­дит в него святая вера, живая вера, сильная вера!.. Насади и воспитай в себе мертвость ко мне. Что бы неприятное ты ни услышал о мне — говори: «Однажды навсегда я отдал его Богу — и отдаю: да совершается над ним воля Божия».

В последней статье письма твоего говоришь: «О, если б я мог служить вам в виде домашнего животного всяким родом службы, какой только доступен мне». С приятною улыбкою на устах и в сердце отвечаю: кажется, твое желание исполнит Бог. Он так и устроил, чтоб тебе быть в одном деле со мною... Не помню с которого времени — а очень, очень давно — мне особенно нравились слова апостолов: неугодно есть нам оставльшим Слово Божие, служити трапезам... мы в молит­ве и служении слова пребудем (Деян. 6:2, 4). Слу­жение братии Словом Божиим!.. Какою восхити­тельною, насладительною картиною представля­лось очам души моей это служение!.. «Ни один наш дар, — сказал святой Иоанн Лествичник, — столько не благоприятен Богу, как приношение Ему словесной души покаянием. Весь видимый мир не равночестен одной душе: он преходит, а она нетленна и пребывает вовеки». Что же? Беско­нечно милосердый Бог подал мне в руки это слу­жение! Не только подал мне в руки, но и извеща­ет многим душам искать от меня этого служения! Теперь все время мое взято этим служением Как утешительно перекликаются со мною многие души среди таинственной ночи мира сего с раз­личных стран своих! иная с одра болезни, другая из изгнания, иная с берегу Волхова, иная с берегу Двины, иная с поля Бородинского, иная из хижи­ны, иная из дворца царского. Душа, где бы она ни была поставлена, если не убита нечувствием, вез­де ощущает нужду в Слове Божием, везде паде­ние гнетет ее, давит. Произношу Слово Божие в беседах личных, пишу его в беседах заочных, со­ставляю некоторые книги, которые могли бы удовлетворить нуждам нынешнего христианства, служить при нынешнем голоде каким-нибудь уте­шением и наставлением От служения слову раз­дается в душе моей какой-то неизреченно-радо­стный голос удостоверения в спасении... Твой жре­бий — принять участие в моем служении, и ту мзду Духа, которая будет выдана по несказанной милости Божией за это служение, разделить со мною. Удовлетворен ли ты? Несколько времени как стала мне приходить мысль: великопостная служба столько заключает в песнопениях своих глубокой поэзии, которою говорит душа, проник­нутая святым покаянием, что могла бы быть со­ставлена особенная книга великопостных вдох­новений в поэтическом порядке, с поэтическим построением. Предметы этих песнопений имен­но те, которые душа твоя в настоящем ее устрое­нии способна правильно, полно ощутить — по­тому удовлетворительно, определительно выра­зить. Но решение этого дела — до личного свида­ния. О нем надо много основательно потолковать. Пишешь, что тонкий помысл тебе внушает искать собственно «моего» учения. Вижу: такое твое призвание. По вере твоей да будет тебе. И я тебе этого желаю: да дарует тебе Бог наследовать «верою» сокровище духовное.

Наконец — прими мое поздравление: привет­ствую тебя со вступлением в правильный род иноческой жизни, от которого получишь систе­матическое духовное воспитание. Такое воспи­тание — неоцененное благо; доставляемое им устроение душевное далеко отстоит от устрое­ния, хотя и похвального, но приобретаемого са­моучкою в жительстве самочинном. Осяжи сердце твое! Не раздается ли в нем чувство легости, свободы, радости, извещения? Такие бывают ощущения в душе, когда она получит дар свыше. Ты получил его, принял рукою веры. Начинай, Израиль, наследовать землю обетованную! (Втор. 2:31) Христос с тобою!

Письмо 91

К брату, занимающемуся умною молитвою

Положив в недостойную мою руку, как руку освященную, твой ум и сердце для принесения их при посредстве этой руки в жертву Богу; поже­лав собственно «моего учения», чего уже и я тебе желаю, ты приобрел право получить, а я вменяю себе в обязанность тебе доставить краткий от­чет моей жизни, жизни ума и сердца. Взгляни на то, чему, не видев, уверовал, чего, не видев и не знав, пожелал, водимый непостижимым чувством сердца, призванием! Присылаю думу, ко­торую я назвал «Плач мой», а написал прошед­шею зимою, полагая, что указывается мне отше­ствие из Сергиевой пустыни и даруется бесцен­ное безмолвие... Может быть, дело и идет к тому!.. Вернее — плакать о грехах на уединенном берегу Волги, нежели предаваться молвам, скопившим­ся со всей России на берега Невы.

Получил от твоего настоятеля тетрадь твоих стихотворений. Зачем мне прислали ее?.. Неуже­ли я скажу на ветер, скажу кому-нибудь кроме ав­тора, кроме кого-либо могущего и нуждающего­ся понять дело, мое мнение о каком бы то ни было сочинении?.. Впрочем, я прочитал ее; увидел ни более, ни менее, как то же, что увидел при первом знакомстве с тобою, с твоею душою. Мое первое знакомство с твоею душою — в Петербурге, в Сергиевой пустыне, в моем кабинете, когда я прочи­тал некоторые твои стихотворения. Первое впе­чатление, произведенное на меня твоею душою, остается неизменным, самым живым — более объяснилось, утвердилось. Впечатление было вер­ное, как верен ты. «Где этот человечек? (такое имя дало тебе мое впечатление!) Он непременно жи­тель или будет жителем святой обители!» В душе его услышал я глубокое, истинное призвание к Богу. Это призвание отдалось чем-то знакомым. Приезжаю к вам в обитель; неожиданно называ­ют, указывают мне тебя — гляжу: «Да — это тот самый человечек!»... Я глядел на душу: для лица и для всего вещественного я — точно без глаз. Черты физиономий как раз забываю; черты души, и са­мые тонкие, остаются запечатленными в памяти. Увидишь из прилагаемой статьи, что твое дав­нее призвание (так устроил нас Создатель Бог!): последовать и наследовать мне, тому моему, что не мое собственно — усвоилось мне по великой милости Господа, хотя я и вполне недостоин та­кой милости.

Мне нравятся те твои сочинения, которые вижу в утешающей меня дали твоего будущего. Я уга­дываю твои будущие сочинения по настоящим: душа как выказывающаяся при ее собственном свете и вдохновении, от которых еще несет плотским разумом и чувством, удовлетворит меня, ког­да по очищении от этого сору и смраду будет выс­казываться при вдохновении и свете Христовом

Хорошо сделал — так и впредь делай, — что описал мне ясно происшедшее в тебе действие при прочтении «немилостивых слов». Точно: это было нервное состояние (ты уже это смекнул!), это было чувство плоти, увидевшей, что ей при­готовляется распятие; это действие плотского разума, когда этот разум видит предстоящую ему смерть на кресте веры.

Письмо 92

К тому же

2 декабря получил я письмо твое, а на 30 нояб­ря видел тебя во сне. И вот какой был сон мой: вижу — в руках моих какая-то вновь изданная книга, похожая форматом на посланную тебе мною «Стихотворения святителя Григория Бого­слова»; только печать ее покрупнее — как бы пе­чать брошюрки «Валаамский монастырь». Холод­но, без внимания перебираю листы книги, оста­навливаюсь на какой-то статье, узнаю: это твои новые сочинения, существующие в моем предчув­ствии! много тут мыслей, целых тирад из нашей переписки. С сердечным интересом и утешени­ем начинаю рассматривать, читать книгу, в ней все мне так — нравится! Вдруг предо мною кар­тинка, премиленькая, пречистенькая картинка, как бы живая — с движением! Смотрю: ваш мо­настырь; пред ним тихое, покойное, уединенное поле. По полю идешь ты в послушническом под­ряснике, с шапочкой на голове. Навстречу тебе от монастыря едет на коне Божия Матерь, подобно тому, как Господь, Сын Ее, въезжал в Иерусалим на жребяти осли. Поравнявшись с тобою, Она ос­тановилась, благосклонно обратилась к тебе, бла­гословила тебя, говорит так милостиво, свято, мир­но: «Ты будешь жить в...; тебе здесь не утешиться». При этом разлилась в сердце моем необыкно­венная приятность; от сильного ее действия я проснулся — и чувствую: та же приятность, которую ощущал я во сне, сладит душу мою наяву. Где тебе жить, ускользнуло от слуха моего... в вере! но, что ты под кровом и попечением Божией Матери, меня несказанно радует. Благослови душе моя Гос­пода и вся внутренняя моя имя святое Его.

В этом сне мне все — по мысли. Сущность его: слова кротчайшие и милостивейшие Богомате­ри. Ими не осужден монастырь, не осужден и ты: все покрыто Божественным снисхождением. Чудно и мудро ускользнуло от слуха название места, определенного тебе в жительство. Этим умолчанием оставляется сердце в свободе. Весь сон — только утешает.

Милость Божия посетила тебя в день приоб­щения Святых Христовых Таин. Это было истин­ное утешение, утешение начальное, объемлющее поверхность ума; дальнейшие утешения, которые тебя ожидают по благости Божией, будут гораз­до глубже. Понял ли ты, как оно уняло кровь, ка­кое расстояние между им и кровяным восторгом, которым жалко тешат себя самообольщенные? Вкушение утешения начнет мало-помалу просвещать ум твой познанием Божественным. От вку­шения — просвещение и разум духовный: вкуси­те и видите, яко благ Господь, говорит Писание (Пс 33:9). Ты хранишь мою тайну и храни ее: этим дашь свободу моему сердцу быть откровен­ным с тобою, вполне свободным; с другими — от­крывается соразмерно им. Родство по плоти не имеет никаких прав на связи и отношения духовные, разве сделается этого достойным, породнив­шись о Господе духом. Оставляй меня таким, ка­ким мне велит быть сердце мое. В откровеннос­ти моей пред тобою нет ничего премудрого и разумного, одно дерзаю сказать — невинное, уте­шительное в Боге. С этою откровенностию гово­рю следующее: хотя я весь погружен в страстях, но молил Бога, признавая эту молитву сообразною воле Божией: «Господи! даруй Леониду ощутить духовное утешение, чтоб вера его соделалась ве­рою живою — верою от извещения сердечного, не от одного слуха». Как и ты — я слаб на язык; непрестанно падаю им, хотя непрестанно более и более убеждаюсь в достоинстве молчания. По этой слабости недели две тому назад повторил С: «Слышу сердцем моим, как в Леониде действует утешение». Получив письмо твое, я показал ему те твои строки, в которых написано о утешении, чтоб он и этот случай приложил к прочим своим опытам, полезным для души его. Храни утешение и не позволяй уму твоему вдаваться в мечтания. Утешение сперва действует на ум, обновляя мыс­ли, а он, почувствовав оживление, охотно вдается по неопытности своей в мечтательность и в ней бесплодно и безрассудно истощает дарованную ему сладость. Сказывает ли тебе это сердце твое? Ведь оно говорит, только мы не вдруг навыкаем расслушивать голос его. При утешении вдавайся более в благодарение, в молитву и самоукорение: утешение будет возрастать и возрастать. Я желал для тебя, чтоб ты был причастником блаженной трапезы утешения духовного: вкусивший ее со­делывается мертвым для мира, стяжевает особен­ную силу к совершению пути духовного. Так, свя­той пророк Илия по вкушении пищи, принесен­ной ему Ангелом Господним, иде в крепости яди тоя четыредесять дней и четыредесять нощей-до горы Божия Хорив, там сподобился сперва яв­ственнейшей беседы с Господом, а потом и совершеннейшего боговидения во гласе хлада тон­ка (3 Цар. 19:8,12). Эти утешения — таинствен­ная манна, названная в Писании хлебом небес­ным (Пс 77:24), пропитывающая новых израиль­тян — христиан — во время путешествия их по пустыне во время странствования земного. Эти утешения — манна сокровенная Апокалипсиса, о которой сказал явившийся Иоанну Богослову Сын Божий: побеждающему дам ясти от ман­ны сокровенныя (Апок. 2:17). Она точно — сокро­венная: незрима человеками; ее видит подающий Бог; видит невидимо, видит ощущением прием­лющий раб Божий. Таковый раб Божий, пребы­вая во множестве людей, пребывает один с еди­ным Богом, видимый и невидимый, знаемый и никому не ведомый. Теперь скажи: хорошо ли быть одним? Теперь скажи: каков тот приговор, которым я на тебя грянул: «Ты должен быть один»? Приговор смерти и жизни! Только мину­ты перехода трудны, когда же вкусишь жизнь — смерть нипочем! Так ли герои!.. Трапеза духовно­го утешения — как пища и вместе как отрава! Кто вкусит ее — теряет живое чувство ко всему вож­деленному, мирскому. Все многоуважаемое ми­ром начинает казаться ему пустою, отвратитель­ною пылью, смрадною мертвечиною.

Очень приятно мне, что спутником твоим при­ходится быть N. Расположение к тебе этого стар­ца — дар Божий. Дары Божии надо содержать в чистоте. Пойми: Христос — Законоположитель любви — заповедал отречение не от любви, а от пристрастия, этого недуга, искажения любви. Имей любовь ко всем, в особенности к рабам Божиим; а пристрастие врачуй, ограждайся от него отречением от твари — от меня и от всякой другой — преданием твари Творцу. Не усвояй себе тварь; не усвояй себя твари; приноси свою свободу в жертву единому Богу. При таком самоотвержении и отречении от всего, или во всем от самости, возможешь иметь духовную любовь ко всякому ближнему, возможешь иметь много и многих — Богом, в Боге, — и вместе пребывать в нестяжании и бесстрастии, в священ­ном безмолвии и уединении о Господе.

В молитвенном подвиге будь свободен. Посту­пай, как привык поступать; вкушай то, что тебе по вкусу, что тебя питает, удовлетворяет. Не го­няйся за количеством молитвословий, а за каче­ством их, то есть чтоб они произносимы были со вниманием и страхом Божиим. Дальнейшее по­кажут время и состояние души твоей... Леонид! ты счастливее меня! Завидую тебе! Когда я посту­пил в монастырь — ни от кого не слыхал ничего основательного, определенного. Бьюсь двадцать лет как рыба об лед! Теперь вижу несколько де­лание иноческое, но со всех сторон меня удер­живают, не впускают в него... Живем в ужасное время: в преддвериях развязки всему.

Прочитай книгу «Цветник». Там много сказа­но о телесных подвигах; в них явлено самоотвер­жение, что вполне справедливо, истинно. Книга эта для преуспевших уже иноков; это увидишь, это говорит и сам писатель. Всякая книга, хотя бы ис­полненная благодати Духа, но написанная на бу­маге, а не на живых скрижалях, имеет много мертвости: не применяется к читающему ее челове­ку! Потому-то живая книга — бесценна! Тебе надо умеренною наружною жизнию сохранить тело в ровности и здравии, а самоотвержение явить в отвержении всех помышлений и ощущений про­тивных Евангелию. Нарушение ровности нару­шит весь порядок и всю однообразность в заняти­ях, которые необходимы для подвижника «Плоть и кровь» не в плоти и крови собственно, а в плот­ском мудровании. Оно поставляет душу под вли­яние, власть плоти и крови, а плоть и кровь — под полную власть и управление греха И тела святых имели плоть и кровь, но свергшие ярем греха муд­рованием духовным, вступившие под управление и влияние Святого Духа Иные так устроены Со­здателем, что должны суровым постом и прочими подвигами остановить действие своих сильных плоти и крови, тем дать возможность душе дей­ствовать. Другие вовсе не способны к телесным подвигам: все должны выработать умом; у них душа сама по себе, без всякого предуготовления, находится в непрестанной деятельности. Ей следу­ет только взяться за оружия духовные. Бог явля­ется человеку в чистоте мысленной, достиг ли ее человек подвигом телесным и душевным или од­ним душевным. Душевный подвиг может и один, без телесного, совершить очищение; телесный же, если не перейдет в душевный, — совершенно бес­плоден, более вреден, чем полезен: удовлетворяя человека, не допускает его смириться, напротив того, приводит в высокое мнение о себе, как о подвижнике, не подобном прочим немощным чело­векам. Впрочем, подвиг телесный, совершаемый с истинным духовным рассуждением, необходим для всех одаренных здоровым и сильным телосло­жением, с него начинать — общее правило ино­ческое. Большая часть тружеников Христовых уже по долговременном упражнении и укоснении в нем, начинают понимать умственный подвиг, ко­торый непременно должен увенчать и подвизаю­щегося телесно, без чего телесный подвижник как древо без плодов — с одними листьями. Мне и тебе нужен другой путь: относительно тела нам надобно хранить и хранить благоразумную ров­ность, не изнурять сил телесных, которые недоста­точны для несения общих подвигов иночества Все внимание наше должно быть обращено на ум и сердце: ум и сердце должны быть выправлены по Евангелию. Если же будем изнурять телесные силы по пустой, кровяной ревности к телесным подви­гам, то ум, ослабеет в брани с духами воздушны­ми, миродержителями тьмы века сего, поднебес­ными падшими силами, ангелами, сверженными с неба Ум должен будет ради немощи тела оста­вить многие сильные существенно необходимые ему оружия и потерпеть безмерный ущерб.

Говорю тебе испытанное на самом деле, поз­нанное из горьких опытов. Когда я был юношею, все это говорило мне сердце мое — не так ясно, не определительно, но говорило. Другого го­лоса, другого свидетеля, который бы подтвердил, объяснил свидетельство сердца, не было. И не ус­тоял, не поддержанный никем, глагол моего серд­ца пред умом моим! Не умел я слушать моего сер­дца! Страшным, опасным казалось мне слушать его! Тонок, таинствен его голос!.. Старцы, общею молвою прославленные, как одаренные духовным рассуждением, говорили другое, издавали другое мнение об этих предметах, не так, как я понимал и видел их. Всегда я себе не верил: мысль слабая, увертка ума в другом казались мне предпочтитель­нее моей мысли, прямой и сильной. Много време­ни протекло в таком состоянии, не много лет — как я оказался освобожден от последования мне­ниям других; встречаю приходящее к уму моему мнение человека и книги не как страннолюбец гостеприимный и приветливый, но как строгий су­дия, как привратник, хранитель чертога, облечен­ный в этот сан милостию всемилостивого Бога моего, после бесчисленных, смертных, долговре­менных язв и страданий. В этом сане привратни­ка стою у врат души твоей. Мое — твое. Мне дан­ное туне после лютых ударов ты взял туне верою. Христос — подающий. Ему Единому слава! Аминь.

4 декабря 1847 года

Письма к разным лицам⁶

Письмо 1

К родителю об избрании рода жизни, отношении к супружеству и о семейных делах

Почтеннейший родитель!

Приятнейшее письмо Ваше от 22 октября по­лучил 30-го. Искреннейше поздравляю Вас с по­лучением знака отличия за 25 лет. Представле­ние, уже утвержденное Государем, находится у министра и, вероятно, скоро будет сообщено Во­логодскому губернатору. Сделайте милость, не беспокойтесь о высылке мне денег; благодаря Богу я не нуждаюсь и весьма бы нашел справед­ливым, если бы вам благоугодно было зачесть оные за те, кои Вы мне пожаловали при отъезде моем из Вологды в Петербург.

Вы изволите знать мое усердное желание доб­ра всем членам нашего семейства. Но суждение мое односторонне: оно согласуется с родом жиз­ни, который я провожу. Мне всегда казалось, тем более теперь кажется, супружество игом тяжким и неудобь носимым; я страшился оного и не понимал, и теперь не понимаю, как могут люди решаться на оное. И потому сделайте ми­лость, устраните меня от суждения в сем деле; предоставьте мне желать благополучия своим братьям и сестрам, какой бы они ни избрали род жизни — брак или безбрачие. Петр представлен к Станиславу; он в хороших руках, развертыва­ется, и выходит дельный парень. Надо ожидать, что он далеко пойдет. Нынешнею осенью был я очень болен горячкою, после которой начал себя чувствовать лучше и лучше. Думаю — много к сему способствует прекрасный со всеми удоб­ствами дом, в коем живу, и ангелонравная бра­тия, меня окружающая, упокоевающая меня ду­шевно и телесно.

Простите, почтеннейший родитель. С истин­ным высокопочитанием и преданностию имею честь быть Вашим покорнейшим сыном.

Архимандрит Игнатий. 4 ноября 1835 года

Письмо 2

О душеполезном слове; о памяти смертной и приготовлении к вечности; о пагубности мирских забав; как и какие душеполезные книги следует читать

Воистину Воскресе Христос! Любезнейшая се­стра Мария Александровна! Равно и я поздрав­ляю тебя от исполнения сердечного с протекшим Праздником Воскресения Христова; равно и я желаю тебе, друг мой, всевозможного благопо­лучия. Твое сетование справедливо: я слишком долго молчал; молчал, потому что надеялся, что наше взаимное расположение не может быть подвержено сомнению; обыкновенные письма светских людей, состоящие в различных поздрав­лениях и уверениях, не составляют обязанности монаха. В слове о душевной пользе я отказать не могу; такое слово есть милостыня, которую не­пременно должен подавать монах не только для душевной пользы ближнего, но и для своей. Ког­да человек почаще будет размышлять, что все земное временно, непременно кончится смер­тию — опять что смерть сия придет неизвестно когда, чрез многие ли годы, или завтра, или чрез неделю — тогда рождается в человеке забота о приуготовлении себя к вечности, в числе сих при­готовлений есть и молитва. Познакомься с Богом заблаговременно, частыми молитвами стяжи дерзновение, дабы, когда должно будет предстать на страшный суд, могла ты упросить Судию быть к тебе милосердым. Оставь угождение диаволу в различных мирских забавах, послушайся Спаси­теля, возвестившего: горе смеющимся ныне! горе насыщенным ныне! Вопреки завещанию Сына Божия диавол установил балы, театры и прочие забавы; деньги те приносятся в жертву диаволу, кои могли бы быть принесены в лице нищих Гос­поду Иисусу Христу, Который воздаст дающему милость сторицею в будущем веке. Займись чте­нием Божественных книг с благоразумною уме­ренностью, сохраняющею надолго вкус, и утончающею оный, и умножающею сердечную жаж­ду Божественной правды, сими книгами поведу­емой. Таковы книги: Четьи-Минеи, сочинения святителя Димитрия Ростовского, сочинения свя­тителя Тихона Воронежского, письма Георгия Затворника. В особенности последняя книжка драгоценна; ее можно выписать из города Задон­ска, Воронежской губернии, из находящегося при городе Задонске Богородицкого монастыря. Переводов с немецкого и французского отнюдь не надо читать; от них можно заразить сердце неисцельною язвою.

Просишь от меня духовного благословения на себя и на мужа твоего? — Да даст тебе Гос­подь прошение сердца твоего, и свыше нисхо­дящею благодатию Святого Утешителя Духа да осенит умы и сердца Ваши к познанию святой Своей воли, да отверзет мысленные очи Ваши к усмотрению краткости и суетности сея земныя жизни, да разжет души ваши к сохранению за­поведей Его, и да сотворит Вас наследниками не­кончаемых сладостей рая, уготованных всем любящим Бога и ненавидящим диавола, и дел его, и начинаний его, и славы его мерзостной. Аминь.

Усердно любящий тебя и желающий тебе душевного спасения.

архимандрит Игнатий.

27 апреля 1840 года

Письмо 3⁷

Поздравление с Праздником Воскресения Христова

Воистину Воскресе Христос! Милостивый го­сударь, любезнейший братец!

Николай Петрович!

Благодарю Вас за воспоминание Ваше о мне; взаимно поздравляю Вас с светлым Праздником Воскресения Христова; с искреннейшим желани­ем Вам всех истинных благ, имею честь быть.

Ваш покорнейший слуга и богомолец.

Архимандрит Игнатий.

27 апреля

Письмо 4

О спасительности скорбей и болезней; без скорбей сердце не может умереть для земли; о болезнях; о приготовлении к вечности; как благодарить в скорбях и болезнях; утешение от чтения духовных книг; читай письма Задонского Затворника Георгия

Воистину Воскресе Христос!

Любезнейший друг и сестра, Мария Алексан­дровна!

Сердечно благодарю тебя за твое милое и доб­рое письмо. Поздравляю тебя с светлым Празд­ником. Очень рад, что любовь превозмогла напрас­ное опасение обеспокоить меня письмом твоим. Такое доброе письмо не может обеспокоить — может только утешить и обрадовать. Я не могу участвовать в светских веселостях моих родных, зато должен и желаю принимать живейшее уча­стие в скорбях их. Идут в монастырь и избирают скорбную жизнь для того, чтоб жизнь веселая не развлекала и не привела в забвение Бога, а не для того, чтоб вместе с суетным оставлять и законное, святое. Я убежден и из Слова Божия, и из опытов жизни, что Бог кого полюбит, тому непременно пошлет скорби. Потому что без скорбей сердце не может умереть для земли и ожить для Бога и вечности. Слыша о тебе, что ты постоянно боль­на, я понимал из этого, что Господь обратил на тебя особенное внимание и хочет тебе доставить блаженную вечность. Обрати к вечности очи ума твоего и сердца. Вечность! Все мы непременно дол­жны вступить в нее и те из нас, которые не хотят нисколько о ней подумать, но всегда мыслями сво­ими и желаниями пригвождены к одному зем­ному. Вечность! С какою радостною надеждою ожидают ее иные, а иным как она грозна! Итак, если вечность нас ожидает непременно, то приготовиться к ней заблаговременно — требует са­мое благоразумие. Посему советую тебе относи­тельно твоего здоровья положиться на волю Бо­жию. Содержа в памяти мысль, что Бог призыва­ет тебя скорбями к Себе, благодари Создателя, возлюбившего тебя, и повторяй чаще сии слова: «Слава Тебе, Господи, за все, что Ты мне посыла­ешь. Твори над рабою Твоею волю Твою». Благо­дарение в скорбях приносит утешение и силу тер­петь и долготерпеть. Смерти не должно желать. Бог оттого не посылает ее, что мы к ней не приготовились как должно. Сколько здесь потерпишь с благодарением, столько в будущей жизни насла­дишься утешением духовным. Читай письма За­донского Затворника Георгия; они недавно напе­чатаны в Москве в 3-х томах. Предуховная книжка, наполненная утешительнейших наставлении для страждущих.

Ты не написала своего адреса, почему отправ­ляю сие письмо чрез сестру Лизавету Александ­ровну.

Уведомь, долго ли намерена пробыть в Моск­ве и не думаешь ли побывать в Петербурге. Бла­гословение Божие да почиет над тобою.

Тебе преданнейший брат

архимандрит Игнатий.

27 апреля 1845 года

Письмо 5

О важности правильного направления на пути благочестия

Любезнейшая сестра, Мария Александровна!

Поздравляю тебя с Праздником Воскресения Христова и очень радуюсь, что ты чувствуешь об­легчение в болезни. И я нахожу очень хорошим, если б ты вздумала ехать в Вологду чрез Петербург. В июле и августе петербургский климат менее опа­сен для людей слабого здоровья, нежели в прочие времена года. Свидание с недостойным братом твоим могло бы доставить тебе неисчислимую пользу и дало бы тебе направление правильное на пути благочестия, на котором можно понести тяжкие труды и иметь самые малые плоды, и, напротив, при малом труде, но правильном можно обогатеть духовными плодами. Сие и святой апо­стол Павел засвидетельствовал: аще и постраждет кто, не венчается, аще незаконно мучен будет (2 Тим. 2:5) (сличи с русским переводом)⁸.

Записочки твоей я не мог доставить Надежде Петровне, потому что она (то есть записочка) прибыла ко мне после того, как брат отправился в Варшаву. Они очень милы, и Надежда Петров­на не так в опасном положении, как я думал по заочным вестям

Дай Бог тебе прочного и скорого выздоровле­ния! Остаюсь навсегда преданнейший брат.

А. И.

11 мая 1846 года

Письмо 6

О терпеливом шествии по своему жизненному пути; не надо обращать внимания на людские мнения и речи; как вести себя по отношению к посторонним людям

Любезнейший друг и сестра,

Мария Александровна!

Благодарю тебя за милое письмо твое, за поздравление с Новым годом, за добрые твои желания! Слышал о твоем ушибе, который усилил твою болезненность. Что делать? Каждому надо идти с терпеливым постоянством по тому пути, на который он поставлен судьбою, — тем больше, что изменить этот путь не в нашей влас­ти. На людские мнения и речи не советую тебе обращать большого внимания и подчинять им свое поведение, особливо же боголюбезные впечатления и движения сердечные. Веди себя просто, без принуждения и восторженности, ос­тавляй поступки, резко бросающиеся в глаза, выходящие из обыкновенного круга действия, — это вполне достаточная жертва для ближних.

Надеюсь весною увидеться: путь мой должен быть на Грязовец, Покровское и так далее. Здеш­ним местом я очень доволен! лечусь с успехом; но сильное лекарство очень вертит. Теперь оче­редь дошла до простуженных глаз моих. Начало их вертеть — и пишу с трудом! Христос с тобою! При свидании, может быть, что-нибудь скажу и о болезни твоей⁹.

Письмо 7

Утешение от дружбы

Любезнейший друг и сестра, Мария Александровна! Благодарю тебя от всей души за дружбу твою, которою я был истинно утешен. Радуюсь, что судьба привела меня побывать под благословен­ным покровом дома твоего. Путешествие мое я совершил благополучно, здоровье мое приходит в лучшее и лучшее состояние.

Будь благополучна! Бог да возвратит тебе по­терянное тобою здоровье! А я остаюсь навсегда тебе преданнейший брат

архимандрит Игнатий.

9 июня 1848 года Сергиева пустыня

Письмо 8

О благодарении Бога за скорби; о самооправдании

Любезнейший друг и сестра,

Мария Александровна!

Искренно благодарю тебя за воспоминание о мне и призываю обильное благословение Бо­жие на тебя, твоего супруга, твою дщерь и на весь дом твой, на все домочадство твое. Великая мудрость и великий источник утешения — бла­годарить Бога за все земные скорби, как ниспо­сылаемые нам самим Промыслом Божиим во спасение душ наших. Кого Господь любит, того наказует. Пожелай мне не забывать этого свя­того образа мыслей и не уклоняться от него по поводу различных самооправданий, которые все — ложь, и самообольщение, и слепота, и гор­дыня. Стареюсь, хилею, отживаю: вот что могу сказать о себе.

И паки призываю на тебя обильное благосло­вение Божие. Тебе преданнейший брат

архимандрит Игнатий.

5 мая 1857 года

Письмо 9

Современная политика, общественная и частная, — невмешательство

Любезнейший друг и сестра,

Мария Александровна!

Письмо твое от 29 октября я получил 15 но­ября. Спаси тебя Господи за участие, которое принимаешь в Алексее Петровиче. И то хорошо, что не пишешь подробностей о нем брату, Пет­ру Александровичу, который имел средство сам узнать о нем все. Современная политика, обще­ственная и частная, — невмешательство. Дер­жаться ее полезно и благоразумно. Алексей, как юноша, пошалил и поглупил, вероятно, и теперь имеет образ мыслей не самый основательный. Время и обстоятельства вразумят его. Брат Петр Александрович поступил в этом обстоятельстве как следует благоразумному и благородному че­ловеку — православному христианину.

Благословение Божие да почиет над тобою, над супругом твоим и над дщерью. А я совсем соста­рился: хвораю и хвораю. Тебе преданнейший брат

Игнатий, епископ Кавказский и Черноморский.

15 нрября 1860 года

P.S. С Алекс. П. у меня нет никаких сношений; из монастыря и вообще из Москвы он не напи­сал мне ни строчки, указывая, конечно, этим, что мне нет никакого дела до дел его.

Письмо 10

Благодарность за помощь монастырю

Любезнейший друг и сестра,

Мария Александровна!

Приношу тебе искреннейшую благодарность за доставление коров в монастырь, который нуждал­ся в умножении его стада как для братской трапе­зы, так и для хлебопашества Надеюсь, по словам брата П. А, вскоре лично видеть и благодарить тебя.

Мое благословение и усерднейший поклон Николаю Филипповичу и Александре Николаевне.

С чувствами совершенного почтения и искрен­нейшей преданности имею честь быть Твоим по­корнейшим слугою и братом.

Е. Игнатий.

18 сентября 1863 года

Письмо 11

О семейных делах

Любезнейший друг и сестра,

Мария Александровна!

Милейшее и добрейшее письмо твое от 9 ап­реля я получил. Сердечно радуюсь твоему спо­койному, приятному и полезному образу жиз­ни. Относительно Саши Жандр скажу тебе, что ее непременно надо взять из института, и если пребывание в деревне не сделает ей пользы, то надо взять ее окончательно. Следовательно, Бог тебе да благословит сделать по желанию твое­му с согласия родителя и родных для Саши Жандр.

Призывая на тебя и на добрейшего Николая Филипповича благословение Божие, остаюсь на­всегда Тебе преданнейший брат

архимандрит Игнатий.

1850 года мая 2

Письмо 12 (1)¹⁰

Молитвами святых отцов наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.

Дражайшие и почтеннейшие отцы!

Отец Варфоломей и отец Алимпий!

Усердно желаем вам радоваться и здравство­вать о Господе!

Приехав в Оптину пустыню, нетерпеливо хо­тели писать к вам; но моя болезнь, увеличенная путешествием, останавливала то, к чему влекло сердечное чувство. Принятые о. строителем весь­ма ласково, мы остались жить в монастыре: к сему побудили нас обстоятельства наши, монастырс­кие, и скитские. Келии отведены нам наверху, в том деревянном флигеле, который находится про­тив новой трапезы и составляет симметрию с на­стоятельскими келиями. Михайло Васильевич хо­дит на клирос; я, как больной, пристанищем моей надежды должен иметь не труды свои, не заслу­ги — милосердие и заслуги Богочеловека Иисуса.

Прежде всего описали мы вам свои обстоя­тельства, ибо нам представляется, что вы сопро­вождаете нас вашим участием, и мы бы винова­ты были пред сим драгим и одолжительным уча­стием, если б не удовлетворили оного, хотя не­сколько, описанием наших обстоятельств. Может быть, оно уже пеняло нам с снисхождением и упрекало с любовию за нашу медлительность...

Иисус уготовал добрым делам сторичные на­грады, и делающему добро излишни похвалы че­ловеческие: и потому кратким, но искренним благодарением за вашу любовь, ласки, гостепри­имство, удовлетворяя требованиям нашего сер­дца, оставляем все комплименты, сии наряды, в кои по большей части одевается нечистосерде­чие — блудница-лесть.

Наконец прося ваших святых молитв (особ­ливо при служении святой литургии) и благосло­вения, честь имеем пребыть

Честнейшие отцы!

Ваши недостойные послушники многогрешные Димитрий Брянчанинов и Михаил Чихачев.

12 июня 1829 года

П.С. Вам кланяется с прошением святых мо­литв и благословения о. Митрофан, наш сосед по келиям; бедный! его мучит лихорадка.

Если это от нас не слишком дерзко, то просим вас сказать наш усердный поклон о. Моисею с прошением его святых молитв и благословения и с благодарением за его ласковое гостеприимство.

Скажите наш поклон о. Феофилакту; также о. Иоасафу иеродиакону — не может успокоить­ся наша совесть от того, что мы уехали с ним не простившись. Просим простить великодушно ви­новатых.

Новость: В Александро-Свирском монасты­ре скончался один монах; его похоронили подле покойного знаменитого о. Феодора и при сем случае смотрели остатки сего старца. И тело, и одежда совершенно истлели, остались одни кос­ти желтого цвета. Рассказывал нам сие о. Гаври­ил, иеромонах-скитянин, читавший о сем в пись­ме, пришедшем из Свирского к о. Леониду, и, рассказывая, к словам желтого цвета прибавлял: как воск.

О чернилах: Для составления чернил берем ¹/₂ фунта чернильных орешков и, раздробив на крупные куски, кладем в кастрюлю; и, налив ³/₄ штофа сивухи, оставляем стоять 2 суток (лучше на теплой лежанке); потом, пережегши ¹/₈ фун­та сапожного купороса в печи на тарелке, кла­дем в кастрюлю и на угольках кипятим 1 раз, так чтобы не сбежало; если же сбежат, то будут хуже. Остудив, сливаем. Так получаются чернила, годные для уставного письма. Вот они:

Слив сей первый номер чернил, на гущу нали­ваем столько чайной воды, сколько налито преж­де было вина, и, положив столько же купоросу, кипятим раз до трех; получится второй номер чернил, годных для скорописания и для прибав­ления в первые, когда сии слишком сгустятся.

Сие письмо пролежало у меня в келии, уже написанное, с неделю. Сегодня вечером приехал послушник, бывший у вас для доставления о. Фе­офилакту его денег и вещей, и сказывал нам то, что вы ему приказали сказать, и что я уже преду­гадывал и на что, потому, написал ответ предва­рительно. О. Антоний Скитский сказывал нам от вас поклон, за что благодарим всепокорно.

Письмо 13 (3)

Молитвами святых отцов наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!

Ваше Преподобие!

Почтеннейшие старцы! Отец Варфоломей и отец Алимпий!

Снова принимаюсь писать к вам; к сему по­буждает меня любовь ваша, оставившая в моем сердце неизгладимое впечатление. Уже писал я к вам по приезде моем в Оптину пустыню; не знаю, мое ли письмо не достигло вас, или ваш ответ на оное не мог придти ко мне, а задержан был на каком-либо мытарстве. Не хочу входить в тонкое о сем исследование; не хочу назвать по имени того человека, которого можно б было подозревать не без основательных причин; обви­ню Того, Кто повелел нам обвинять Себя, дабы мы умиротворялись и избегали осуждения, человечески правильного и неправильного; скажу: видно, так угодно Богу!

Хотя вы, вероятно, не нуждаетесь совершенно в нашем благодарении, но мы обязаны исповедать устами то, что чувствуем сердцем, и потому по­звольте принесть вам искреннейшую нашу при­знательность за ваши ласки, гостеприимство и любовь. Ваше собственное чувство может вас уве­рить, что сие пишем мы не из лести, но от избыт­ка сердца. Ныне живем мы в Вологодской губер­нии, где, по-видимому, можем избрать наивыгод­нейшее и основательнейшее место для житель­ства. Однако и до сих пор здоровье мое при всех пособиях находится в весьма слабом состоянии. Что сказать вам о нашем пребывании в Оптиной пустыни? Оно было довольно тягостно, и очень бы мы расстроились, если б не поспешили вые­хать. О. Митрофан был нашим добрым соседом; он раза два при нас хворал лихорадкою; обещали мы ему написать письмо, но никак не можем ре­шиться; ибо и письма к голове козельскому Брюз­гину, по-видимому, не доходят; сие заключаем из того, что пишем, а ответов не получаем. Поелику письмо сие не должно быть в Козельской почто­вой экспедиции, то я имею причину надеяться, что вы оное получите; и потому прошу вас: не ос­тавьте нас без ответа, если сия переписка для вас не тягостна Мой адрес в Вологду, Дмитрию Алек­сандровичу Брянчанинову. В прошлом письме моем помещен был следующий: анекдот:

В Свирском монастыре 1829 года на святой неделе скончался рясофорный монах Израиль, бывший учеником схимонаха Феодора. Пред кончиною своею просил он, чтоб тело его поло­жено было при останках его старца, что и испол­нено. По сему случаю сделалось известным, что тело покойного о. Феодора совершенно истлело, также и одежды; остались одни кости желтого цвета; сие рассказывал нам о. Гавриил, скитский иеромонах.

В том же письме описывал вам способ делать чернила, что и здесь повторяю: ¹/₂ фунта черниль­ных орешков, раздробив их на куски, положить в чугунчик и налить ³/₄ штофа полугарного вина, дав постоять двои сутки на лежанке. Вложив 3 или 4 золотника мелко истолченной камеди да ¹/₈ фунта пережженного купороса, все скипятить на угольках, наблюдая, чтоб не сбежало; если сбежит, то хотя и будут хороши, но уже не таковы, как несбежавшие. Потом, остудив, процедить, чрез что получится 1 № чернил, годный для уставного письма. Оставшуюся гущу истереть, чтоб сдела­лась как тесто; потом налить полуштофом креп­кой чайной воды и дать постоять столько же времени, потом, вложив 4 или 5 зол. камеди и ¹/₈ ф. пережженного купороса, скипятить, как выше сказано; остудив и слив, получите 2 № чернил, год­ных для писания писем и для прибавления в 1 №, когда сей последний слишком сгустится.

Письмо сие писано 2-м номером. Вот образ­чик и 1-го номера:

Нарочно написал столь толстыми буквами, чтоб вы видели доброту сих чернил, кои при всем своем блеске нисколько не марают и весьма ско­ро сохнут.

Наконец, поздравляя вас с прошедшим праз­дником Рождества Христова и с наступающим Новым годом, желая вам всех благ, прося ваших молитв и благословения, честь имеем пребыть Вашего преподобия недостойные послушники Димитрий Брянчанинов и Михаил Чихачев.

31 декабря 1829 года

Письмо 14 (5)

Преподобнейший и возлюбленнейший о Гос­поде отец Варфоломей!

Приятнейшее письмо Ваше, к большому мое­му удовольствию, получил. Простите меня за мою леность, по причине которой не отвечал я Вам на последнее письмо ваше, ко мне в Лопотов монас­тырь написанное. В сей обители Вологодской ме­стоположение низменное, атмосфера наполнена гнилыми испарениями; все сие вместе с большим вредом действовало на мое здоровье, при слабом состоянии коего был я до избытка обременен тру­дами телесными. Прошлого 1833 года в мае меся­це был произведен в игумны. Между тем Госуда­рю Императору, коего был я воспитанником, угодно было приказать, чтоб разыскали и уведо­мили его, где я нахожусь. В то время указом Святейшего Синода был я переведен в московский Николаевский Угрешский Монастырь. Государь Император повелел митрополиту вытребовать в С.-Петербург и потом дал мне Сергиевскую пус­тыню, в которой нахожусь и поныне. При мне живет о. Михаил и правит должность головщика на правом крылосе. Здоровье моего тела в здеш­ней обители немного поправилось; видно, еще Господь дает мне время на покаяние.

Затем простите, Почтеннейший Отец Варфо­ломей; поздравляю Вас с наступающими празд­никами, прошу святых молитв и честь имею быть Вашим покорнейшим слугою и молитвенником

архимандрит Игнатий.

17 апреля 1834 года

Письмо 15 (6)

Ваше преподобие! Честнейший и возлюблен­нейший о Господе отец Варфоломей!

Желаю Вам здравствовать и радоваться о Гос­поде. По поручению Его Высокопреосвященства архиепископа Ярославского Филарета имею честь спросить Вас, согласны ли Вы принять на себя настоятельство общежительной Южской Пустыни, находящейся в Ярославской епархии?

Высокопреосвященнейший Филарет полагает, что столп нашей Православной веры есть монаше­ство, а столп монашества суть общительные мона­стыри. Но общежития севера, где наиболее похва­ляется телесный труд, стоят ниже по благоустрой­ству своему общежитий южной России, где при телесном труде особенное внимание обращается на очищение души и благоуправление ее частым исповеданием помыслов и сердечных браней, ча­стым советом с искусными, исследованием писа­ний отеческих и, наконец, множеством Боже­ственного славословия. Южская пустыня есть один из лучших общежительных монастырей рос­сийского Севера, если не лучший. По ее средствам она может содержать до двухсот человек братии; отстроена прекрасно; церкви в ней благолепно ук­рашены; стоит на красивом месте, в здоровом кли­мате. Недостает в ней порядка: ибо нет искусного настоятеля. Благочестивый и добродетельный па­стырь Ярославский, всеми и более всех любимый за христианское милосердие и непоколебимое православие, обратил на Вас внимательный взор свой с полною надеждою, что в сей пустыни поря­док будет Вами водворен, стекутся братия благого­вейные, пустыня сделается рассадником монаше­ства в епархии — светилом, коего лучами будут обильно озаряться и прочие соседние обители.

Владыка полагает, что необходимо Вам взять с собою несколько единодушных братий из Белобе­режской пустыни для первоначального устройства обители Южской. Вероятно, и Вы так думаете. За­боту о перемещении возложите на Высокопреос­вященнейшего; с Вашей стороны благоволите толь­ко уведомить меня письмом о Вашем согласии.

Затем — в ожидании Вашего ответа имею честь быть с истинною моею к Вам преданностию Ва­шим покорнейшим слугою

архимандрит Игнатий.

№132

8 ноября 1836 года.

Сергиева пустыня

Письмо 16 (7)

Ваше высокопреподобие! Возлюбленнейший о Господе отец Варфоломей¹¹!

Продолжительная болезнь не позволяет мне и поныне быть в Петербурге. Между тем влады­ка Ярославский очистил для Вас вакансию насто­ятельскую Южской пустыни и, видя, что я к нему не еду по болезни, послал ко мне письмо, кото­рое при сем к Вам препровождаю.

Письмо Ваше я возил к нему, на что он сказал, что все, что сочтет полезным и нужным завести о. Варфоломей, я готов одобрять и всеми силами поддерживать. Я с своей стороны советую Вам никак не отказываться, ибо лучшего случая в жиз­ни Вам не может представиться. Сей архипас­тырь есть лучший из всех российских архиереев. Вы из письма его увидите, сколько он благонаме­рен и сколь хорошего он о вас мнения. Путевые деньги он Вам вышлет. Я на словах ему сие гово­рил да и ныне в письме напоминаю.

Не отказывайтесь от Вашего счастия, которое рука Божия Вам подает! Потрудившись в юнос­ти или в мужеском Вашем возрасте, вы можете ожидать приятного успокоения в старости — и самый духовный успех при сем может быть го­раздо успешнее и обильнее. Я советовал Преос­вященному Ярославскому, чтобы он предположе­ние свое, приписанное в его письме, исполнил и вместе с сим послал бы вам путевые деньги. О. Варфоломей, не испорьте нашего доброго начинания. Письмо Преосвященного Ярославско­го обратите ко мне¹².

Желая Вам доброго здоровья, прося святых молитв и скорого ответа, имею честь быть Ваш покорнейший слуга

архимандрит Игнатий.

2 марта

†

Копия

Преподобнейший отец архимандрит, возлюб­ленный о Господе, брат!

Очень жалею, что болезнь ваша так долго про­должается и так долго лишает меня удовольствия видеть вас. Молю Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, да возвратит вам здравие ваше на подвиги святого Великого поста, с наступлением коего, яко вожделеннейшего для душ наших вре­мени, усердно поздравляю вас Настоятель Южс­кой Дорофеевой пустыни по прошению его на сих днях уволен от должности строителя, на время по­ручил я управление оною Петровскому игумену Киприану, доколе прибудет к нам из Белобереж­ской пустыни отец иеромонах Варфоломей. Сде­лай милость, брате, напиши к нему братолюби­вое увещание, чтобы он, возложивши упование свое на Господа Бога, не отрицался от звания свыше на попечение о братстве святой обители южс­кой. Прошу известить меня, не пишет ли он к вам о своем согласии. Ежели бы он пригласил с собою сколько ему угодно братии по сердцу своему, я бы принял всех с совершенною любовию. Весьма желательно насадить виноград истинно монаше­ствующих во вверенной мне пастве, да отрасли ею прострутся и на другие страны севера Помогите мне в сем деле Господа ради. На второй неделе пос­та я хочу просить Святейший Синод прямо определить о. Варфоломея настоятелем Южской Пус­тыни, но боюсь не отказался бы. Дайте мне ваш совет, ибо вы хорошо знаете сего старца

Призывая на вас и на всю святую братию вашу благословение Божие, с искреннейшим почита­нием и пастырскою любовию имею честь навсег­да пребыть вашего Высокопреподобия усердней­ший слуга

Филарет, архиепископ Ярославский.

1 марта 1837 года

Письмо 18 (9)

Христос Воскресе!

Ваше преподобие! Возлюбленнейший о Госпо­де отец Варфоломей!

Честь имею поздравить Вас с наступившим праздником Светлого Христова Воскресения!

Митрополит Киевский Филарет благословляет Вам отказаться от строительства Южской пусты­ни. Он Вам готовил игуменский жезл по приезде Вашем в Ярославль; ныне же поговаривает о архи­мандритском; исполнения сих слов добрейшего архипастыря я усердно желаю! Его весьма трону­ло Ваше последнее письмо ко мне, в коем вы изображаете, что не желаете настоятельства южскаго, если он не останется на Ярославской епархии.

Желая Вам всех благ, имею честь быть Ваш по­корнейший слуга

архимандрит Игнатий.

26 апреля 1837 года

Письмо 19 (10)

†

Ваше Преподобие! Честнейший отец строитель Варфоломей!

Простите, что и опять беспокою Вас своим писанием, но на это есть основательная причи­на Вскоре должен быть сюда Преосвященный митрополит Киевский Филарет, столько в Вас участвующий о Господе. Он будет непременно спрашивать у меня о Вас — и ему весьма стран­ным покажется, что я о Вас ничего не знаю. По­чему прошу покорнейше хотя малыми строка­ми уведомить меня, довольны ли Вы настоящим Вашим состоянием, дабы я мог дать приличный ответ вопрошающему.

Впрочем, желая Вам всех благ от щедрыя дес­ницы Господней и прося Ваших святых молитв, с истинным почтением и братскою любовию имею честь быть Ваш покорнейший слуга

архимандрит Игнатий.

15 сентября 1837 года.

Письмо 20

Ваше Преподобие! Возлюбленнейший о Гос­поде отец Варфоломей!

Извините — много не могу писать по болезни глаз, а присылаю письмо ко мне ярославского вла­дыки, из коего увидите ход дела и окончание оного. Повторяю: не отвергайте подаемаго Промыслом!

Простите! Прошу Ваших святых молитв и имею честь быть Ваш покорный слуга и сомолитвенник

архимандрит Игнатий.

№ 45-й.

23 марта 1837 года

Письмо 21

Ваше Преподобие! Возлюбленнейший о Гос­поде отец строитель Варфоломей!

Письмо Ваше имел честь получить — и вижу, сколь я виновен, что не писал к Вам ранее, ожидая от Вас по приезде письма, чем бы встретившиеся ныне неприятности могли быть предупреждены. Согреших, яко человек: прости Бога ради.

С часу на час ждем Киевского митрополита, но его еще и до сих пор нет. Только что приедет, не премину представить ему икону и письмо Ваше. Относительно всех Ваших дел, кои могут здесь быть исправляемы, распоряжайтесь мною как указным послушником Южской Дорофеевской пустыни. Желаю о Господе Вам послужить по силам. Когда киевский митрополит приедет и что мне скажет, то я немедленно постараюсь Вам отписать.

Батюшка дражайший! Приехали Вы не на чу­жом, видно, основании созидать! И не чужими трудами питаться, а свои положить. И я, когда приехал в Сергиеву пустыню, то не имел, где гла­ву приклонить, должен был остановиться в по­стороннем доме и в нем жить первую зиму. На­чиная с Соборной Церкви, все представляло одни развалины. А с братиею пришлось не только сле­зы, но и кровь пролить. Что уж делать? Такова судьба настоятелей. И от епархиального началь­ства сперва досталось, так что запрещен был выезд из монастыря мне самому. А как то, что без скорби сделаешь, то непрочно бывает. И что по­сеешь да слезами не польешь, то худо всходит. Простите, батюшка, моему пустословию. От из­бытка сердца и участия моего сие вам сказал.

Усерднейшую приношу благодарность за при­сланную икону, прошу Ваших святых молитв и с искреннейшею преданностью имею честь быть Ваш покорный послушник

арх. Игнатий.

14 октября 1837 года.

Сергиева пустынь

Письмо 22

Ваше преподобие! Честнейший отец строи­тель Варфоломей!

По приезде Его Высокопреосвященства мит­рополита Киевского немедленно представил я ему св. икону и письмо Ваше. За икону благода­рит, а относительно настоящих обстоятельств не­медленно намеревался писать к Вашему преос­вященному о принятии о. Алимпия, к Орловс­кому же о отпуске о. Иоанникия и о. Анастасия, последних может быть решится перевести си­нодским указом. Впрочем, просит Вас потерпеть. Если духовное сеяние, сказал он, не польется слезами, то нельзя ожидать рукоятей радостных.

Принося Вам благодарность за икону и прося Ваших св. молитв, с истинною преданностью имею честь быть Вашего преподобия покорней­ший послушник

арх. Игнатий.

29 октября 1837 года

Письмо 23

Ваше Высокопреподобие!

Честнейший отец Варфоломей!

Письмо Ваше от 4 декабря имел честь полу­чить. Быв у преосвященного Киевского еще до получения оного письма, говорил о Ваших об­стоятельствах. Архипастырь сказал следующее: «Преосвященный Ярославский — мудреный че­ловек, если я буду учащать к нему письмами о о. Варфоломее, то чтобы еще хуже не сделать. Это уже испытал я на опыте. Надо некоторое время: он сам увидит хорошую сторону о. Строителя и, будучи весьма монахолюбив, будет ему во всем помогать». Отец Иоанникий Оптинский уехал до получения приглашения Вашего побывать у Вас. Он и сам о сем проговаривал. Ныне у меня гос­тят о. Иоанникий Площанский, иеромонах, с каз­начеем Паисием — приехали хлопотать о штате для обители. Все еще не могу попасть с ними в город за нездоровьем. И о отце архимандрите Сергии не имел возможности спросить у Киевс­кого, хотя и был у него на праздниках, при мно­гих других посетителях. Когда увижу наедине, то не премину спросить и вам отписать.

Затем, поздравляя Вас с прошедшими празд­никами Рождества Христова и Новым годом, прося Ваших святых молитв, имею честь быть всегда Вашего Высокопреподобия покорнейший послушник и сомолитвенник

архимандрит Игнатий.

11 января 1838 года¹³

Письмо 24

Возлюбленнейший о. Варфоломей!

Письмо Ваше имел честь получить и Киевс­кому доставил.

Площанский иеромонах Иоанникий здесь был, а перемещаться к Вам отказался. Им обещают прибавить штат. Я еду сегодня или завтра на Вала­ам для водворения там, аще Господь поможет, ти­шины. А по приезде о Анастасии зачнем хлопотать, надо, чтобы он сам просьбу прислал к Вам на имя Вашего архиерея, — похадатайствовать можно!

Сие уже второе писание после Нового года к Вам пишу. Замечаю, что одного из Ваших писем не получил, — видно, как-нибудь затерялось на почте.

Прося Ваших св. молитв, имею честь быть Ваш покорнейший послушник и сомолитвенник

арх. Игнатий.

31 января

Письмо 25

Ваше Высокопреподобие! Честнейший отец строитель Варфоломей!

Сей письмоподатель изъявил мне желание оп­ределиться в монастырь. Но как для слабого его здоровья здешний климат оказался весьма вред­ным, да и штатное положение нашей обители по духу несовместным, то советовал я ему обратить­ся к Вам. Тем более, что он уроженец ростовский, и хотя формуляр его имеет пятно, однако оное хорошим его поведением и свидетельством лиц, коим он известен, может быть изглажено.

Прося Ваших святых молитв, имею честь быть Ваш покорнейший послушник

архимандрит Игнатий.

28 мая 1838 года

Письмо 26

Ваше Высокопреподобие! Честнейший отец строитель Варфоломей!

Долго не отвечал я на последнее письмо Ваше. Но что и отвечать? Какую форму прошения в С. Си­нод могу Вам доставить? Самое прошение Ваше о увольнении, если оного желаете, должно быть представлено Вашему епархиальному начальству, которое, как здесь известно, Вами весьма доволь­но и вероятно при дальнейшем течении времени более и более располагаться во благо будет.

О себе имею честь уведомить, что в сие время довольно я похварываю; по слабости моего здоровья здешний климат имеет превредное на меня влияние. Не говоря о прочем, страдаю час­то глазами, что лишает меня сладчайшего и по­лезнейшего занятия — чтения. Однако не думаю вдруг оставить все, дабы преждевременным ук­лонением от должностей не лишиться плодов духовных, доставляемых своевременным по воле Божией и ради Бога уклонением.

Письмо Ваше Высокопреосвященнейшему митрополиту Киевскому доставил, и он сожале­ет о Ваших чувствах.

Затем, прося Ваших святых молитв на под­крепление моих немощей душевных и телесных, имею честь быть Вашего Высокопреподобия по­корнейший послушник

архимандрит Игнатий.

9 июня 1838 года

P.S. Готовый печатать письмо сие, получаю от не­которого своего знакомого письмо, в коем он пи­шет, что был у преосвященного Ярославского, кото­рый относился о Вас с особенною похвалою, гово­рил, что Вам предстоит труд собрать новую братию, ибо настоящая избалована прежнею вольностию.

Письмо 27

Ваше Высокопреподобие! Честнейший отец Варфоломей!

Поздравляю Вас с Новым годом; виноват, что оставляю столь долгое время, не отвечая на по­чтеннейшее письмо Ваше. Но хотя и ленюсь пи­сать, однако сердце бдит постоянно в любви к Вам. Хотя настоятельская должность и ввергает часто душу в попечения земные, особливо в на­шей обители, которая, можно сказать, вновь ус­траивается, однако временем посылается воспо­минание о вечном веселии и о вечном мучении.

Книжки Ваши надеюсь в скором времени к Вам переслать. О. Алимпию прошу сказать от меня усерднейший поклон и поздравление с Новым годом

Прося Ваших святых молитв, имею честь быть Ваш покорнейший послушник

архимандрит Игнатий.

4 января 1840 года

Оптино-скитский монах Иоанникий едет в Петербург для сбора

Письмо 28 (18)

†

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейший о Господе отец Варфоло­мей! Воистину Воскресе Христос!

Приятнейшее письмо Ваше от 6 мая я получил и усерднейше благодарю за Вашу откровенность, которая служит верным признаком истинного благорасположения и которой и впредь прошу не лишить меня. О. Иоанникий Оптинский, выехав­ший на днях из С.-Петербурга, намеревался быть в Вашей святой обители и расскажет с подробно­стию о моих обстоятельствах, о коих здесь уведом­ляю Вас вкратце. Точно — был воспрещен мне выезд из монастыря, но по причине совсем другой, нежели о коей Вы пишите. Это за знакомство мое с посланником короля французского, что Государь Император нашел неприличным и достойным наказания и к чему я принужден был насильствен­но синодальным чиновником. Сие последнее об­стоятельство Государю неизвестно, и я не нахожу нужным приводить в известность. О выходе неко­торых из братии ночью из монастыря и отпоре во­рот распространял здесь слухи о. Нафанаил Толг­ский; когда сии слухи дошли до меня, я тотчас произвел строжайшее исследование; оказалось, что была прислана в 12 часов ночью посылка ты­сячи на две в монастырь., то отворили ворота и ризничий принял вещи, не выходя из монастыря, и ниже из келии. После сего случая, в коем о. На­фанаил обнаружил безрассудное бешенство, дол­жен он был выйти из Сергиевой пустыни, куда был принят единственно из милости, по усиленней­шим просьбам, а по принятии тотчас вооружился против благодетеля своего о. казначея. Я бы сер­дечно рад был дать преимущество о. Нафанаилу по его сединам — но способности его и нравствен­ность сами собою поставили его ниже многих послушников. Наконец о нерасположении ко мне синодального обер-прокурора я ничего не могу сказать решительного. Принимает и поныне очень ласково, сам обещался ко мне приехать. Расположение же Государя Императора из последне­го даже обстоятельства обнаружилось в полной силе. И мне остается только благодарить Господа Бога за все случившееся — видеть Его Божествен­ный Промысл, бдящий о спасении души моей и сими малыми искушениями воспитывающий и окормляющий мое младенчество. Горе егда Вам рекут добре вси человецы — это опасно; а потер­петь маленькое поношение весьма спасительно. И потому стараемся предаваться воле Божией с благодарением, а погрешности свои при Всевыш­ней помощи усердствуем по силе исправить.

Прося Ваших святых молитв, имею честь быть навсегда с искреннейшею моею преданностию Ваш покорнейший послушник

архимандрит Игнатий.

17 мая 1840 года

О. Алимпию свидетельствую искреннейшее мое почтение.

Письмо 29 (19)

Ваше Высокопреподобие! Честнейший отец строитель Варфоломей!

Почтеннейшее письмо Ваше имел честь по­лучить. Во-первых, сердечно благодарю Вас за радушное гостеприимство, в коем выразилось все обильное Ваше ко мне расположение. Во-вторых, имею честь известить, что немедленно просил я о ускорении хода дела Вашего в Святейшем Си­ноде и 24-го сего сентября получил известие: Св. Синод разрешил перестроить церковь Южс­кой Дорофееевской пустыни, о чем уже и послан указ Преосвященному Ярославскому.

Прошу Вас засвидетельствовать мою искрен­нейшую признательность о. Алимпию и всей о Господе братии за любовь их. Поручая себя свя­тым Вашим молитвам, имею честь быть навсег­да Ваш покорнейший послушник

архимандрит Игнатий.

29 сентября

Письмо 30 (39)

Ваше высокопреподобие, достопочтеннейший отец Строитель Варфоломей! Приятнейшее пись­мо Ваше от 16 ноября получил и сердечно благо­дарю за братское и отеческое расположение Ваше ко мне. Надеюсь, что милость Божия дарует мне соответствовать оному. Сия Божия милость по­крывает и меня, и обитель нашу доселе; хотя от времени до времени и подвергаюсь телесным не­дугам, а в душевных пребываю постоянно. В на­стоящее время занимаюсь переводом с латинс­кого языка книги св. Исаии, отшельника скитс­кого, и весьма услаждаюсь духовно-благодатны­ми изречениями сего святого отца. Аще Господь восхощет, намереваюсь оную напечатать, ибо на славянском и русском языках не случалось мне оной видеть, а польза её должна быть необыкно­венная. Преплачевный отец! Он современен Ма­карию Египетскому. Св. Исаак Сирин и авва Дорофей на него ссылаются; есть на него ссылка и в книге великого Варсонофия. Может быть, в Ва­шей библиотеке имеется сия книга; в таком слу­чае прошу уведомить и написать, сколько имен­но в ней слов, или бесед, и под какими заглавия­ми. Также надеюсь получить книгу св. Кассиана Римлянина на латинском же языке, на коем он писал, и если благоволит Господь, то заняться и ее переводом. В обители отстроился окончатель­но корпус братских келий, чем братия очень ус­покоены; сельское хозяйство наше также доселе благословляется; если и впредь так благословит­ся, то надеемся значительно иметь поддержку для устройства и содержания обители.

Благодарю почтеннейшего о. Алимпия за его воспоминание о мне, сердечно радуюсь возвра­щению его здоровья и усердно ему кланяюсь, прося св. молитв.

Затем — желая Вам доброго здоровья и всех благ, также прося Ваших святых молитв, с ис­креннейшею преданностью имею честь быть навсегда Ваш покорнейший послушник

архимандрит Игнатий.

30 ноября

Письмо 31 (32)

Возлюбленнейший о Господе отец Варфоло­мей!

Получа Ваше письмо, составил я из оного за­писку и вручил Муравьеву для доставления и ходатайства пред г. Сербиновичем. Здоровье мое плохонько; почти всю зиму похварываю; однако же неизреченная милость Божия помогла при­вести почти к окончанию перевод с латинского книги св. Исаии; весьма бы я желал сличить оный с имеющеюся у Вас рукописью и потому покор­нейше прошу переслать ко мне по почте; я по­стараюсь в скорости и сохранности Вам обратно и книгу, и деньги за пересылку доставить. Неко­торые добрые люди берутся на свой счет напеча­тать. По окончании сей книги, после Пасхи, аще Господь восхощет, желается приняться за пере­вод Кассиана Римлянина также с латинского — у меня все его сочинения — книга преполезная. Прошу Ваших святых молитв для подкрепления немощных моих души и тела. Пожалуйста, не замедлите присылкою рукописи. Остаюсь навсег­да Вам преданнейший собрат

архимандрит Игнатий.

11 марта 1841 года

Письмо 32 (33)

Ваше Высокопреподобие! Возлюбленнейший о Господе отец Варфоломей!

Книгу Вашу св. Исаии, отшельника, много оною попользовавшись, при сем препровождаю с сердечною благодарностию. Оконченный пе­ревод оной переписывается набело, и, аще Гос­подь восхощет, думаю отпечатать для общей пользы монашествующих. Теперь с услаждени­ем духа занимаюсь Кассианом, т.е. переводом его на российский язык. Сам будучи скуден и в деятельности христианской, и в мудрости, очень рад, если буду в состоянии отверзть некоторые сокровищницы духовные, доселе запечатленные, переводом. Прошу Ваших святых молитв на подкрепление душевных и телесных моих не­мощей.

С сердечною искреннейшею преданностью имею честь быть навсегда Ваш покорнейший послушник и сомолитвенник

архимандрит Игнатий.

19 июля 1841 года

О. Алимпию свидетельствую искреннейшее мое почтение.

Письмо 33 (34)

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейший о Господе отец Варфоломей! Приятнейшее письмо Ваше от 23 ноября я полу­чил. Особенно утешили Вы меня, обнаружив распо­ложение Ваше побывать в северной столице. При­мите мое приглашение! Не говоря о том удоволь­ствии, которое Вы мне доставите, небесполезно для Вас будет познакомиться лично с Филаретами, кои оба ко мне весьма расположены. Из них Киевский читает ныне перевод Исаии отшельника и оною книгою восхищается, говоря, что непременно надо оную напечатать в самом большом количестве эк­земпляров. Очень согласен с Вами, что книга сия может принести особенную пользу душам и пото­му быть ходатайницею для меня милости Божией. Этой единственной платы ищу, а напечатание, аще Господь восхощет, и продажа оной будет произво­диться мимо меня. Кассиан, коего монашеских книг две, переводится; теперь дело на половине первой книги. Также драгоценнейшая монашеская книга! Имеющийся перевод в Добротолюбии край­не сокращен. Статья о духе чревообъядения, назван­ная в Добротолюбии о воздержании чрева и зани­мающая там полторы страницы, занимает в под­линнике до 40 таковых страниц, наполнена множе­ством нравоучительнейших повестей. Наименее сокращена статья о унынии. Послание к Леонтию игумену составлено из двух отдельных бесед, сокра­щено, и притом Леонтий был епископ, а не игумен.

Получил я из Оптины письмо, скромное, о кончине отца Леонида. Писали оное о. Макарий и о. Иоанникий. Некоторые мирские получили от других исполненное повествованиями о про­рочествах. Мы желаем себе и всем ищущим ис­тины, прозревая на грехи наши, — пророчества, что хотя сколько-нибудь вознерадим или возне­семся, то впадем в руки страстей и удалимся от Бога. Таковое прозорливство и пророчество мо­гут нам принести существенную пользу.

Поздравляю Вас с наступающим праздником Рождества Христова и, прося Ваших святых мо­литв с обычною братскою любовию, остаюсь на­всегда Ваш покорнейший слуга и богомолец

архимандрит Игнатий.

22 декабря 1841 года

П.С. О. Алимпию свидетельствую мое усерд­нейшее поклонение, за память и любовь благо­дарение. Мой казначей приносит Вам искренней­шую признательность за благосклонный прием. Посылку-салфетку и полотно он мне доставил, благодарю усерднейше!

Письмо 34 (35)

Возлюбленнейший о Господе о. Варфоломей!

По отправлении к Вам письма был я у киевс­кого митрополита и между прочим сказал ему о намерении Вашем побывать в С.-Петербурге и что я Вас приглашаю. Он весьма сему обрадовал­ся и сказал: повторите ему немедленно пригла­шение и от меня, я желаю его видеть. Потом при­бавил с обычною ему добротою много на счет Ваш, из чего я заключил, что Вам непременно должно приехать. Почему и постарайтесь испол­нить сие в скорейшем времени.

Итак, в надежде скорого свидания имею честь быть с обычною моею преданностию Ваш покор­нейший послушник

архимандрит Игнатий.

27 декабря 1841 года

Письмо 35 (36)

Ваше Преподобие! Возлюбленнейший о Гос­поде о. Варфоломей!

Высокопр. митрополит Киевский писал к вла­дыке Вашему и просил, дабы он соблаговолил уволить Вас в столицу, на что Ваш архипастырь и изъявил согласие. Почему в. митрополит пору­чил мне третицею написать к Вам немедленно, дабы и Вы поторопились и не мешкали. И пото­му решайтесь, ничтоже сумняшася. Очень при­ятно мне видеть, что Ваш архипастырь питает к Вам любовь, как это видно из письма его к мит­рополиту.

Надеюсь скоро Вас увидеть и, насладившись взаимною любовию, проводить с миром к святым и преподобным отцам в обитель Божией Мате­ри. Ваш покорнейший слуга и сомолитвенник

арх. Игнатий.

30 января 1842 года

Письмо 36 (37)

Ваше Высокопреподобие! Возлюбленнейший о Господе отец строитель Варфоломей!

Письмо Ваше от 18 февраля я получил. Буду­чи крайне недоволен Вашим отказом на мое при­глашение, паче же не на мое точию, но на при­глашение Высокопреосвященнейшего митропо­лита посредством меня — начинаю с Вами браниться. Благоволите выслушать с благодушием и утешьте исправлением Вашей погрешности. Что Вы хвалитесь неупустительностью в послушании, возложенном на Вас Св. Синодом? Суетна похва­ла сия, когда Вы не внемлете гласу первенствую­щего синодального члена, не повинуетесь его при­зыву, приводя пустые отговорки. Начный в Вас дело благое, и да совершит е, сказал апостол. И Вам надо совершить послушание Ваше, а без доброго конца доброе начало не может принес­ти никакого плода. Неужели Промысл Божий, приведший Вас в Южскую пустыню, уже престал бдеть над Вами? Неужели Вы так думаете? Не предположив в Вас сих мыслей маловерия, чем объяснить Вашу шаткость, Ваше двоедушие? И едете, и не едете; и взяли паспорт — и ни с места! На что это походит? Таковая коловрат­ность, таковое непостоянство простительно новоначальному, в авве же отнюдь не проститель­на! Вижу! Вы испугались; Вы подозреваете, не по­встречается ли Вам по приезде какое перемеще­ние! Ваше тело возопило: не езди, мне здесь теп­ленько и мяконько, а то, пожалуй, они сунут тебя туда, где я замучусь от климата; да и над Алим­пием сжалься: он здесь воскрес, а в другом месте могут к нему возвратиться прежние болезни. Так Вам советовало Ваше тело, а Вы его и послуша­лись. Зело бо сильны ласкания тела, сказал Св. Исаак. Вы в послушании у Вашего тела, а не у Синода, как хвалитесь, думая меня, как глупого, обморочить. Кроме того, что Вы маловерием Ва­шим погрешаете пред Промыслом, еще впадае­те и в другую немаловажную погрешность. Как судить о мнении Вашем относительно преосвя­щенного митрополита? Значит — опасаясь ему доверить себя, Вы в нем не предполагаете ни любви, ни рассуждения духовного! Словом сказать — с какой стороны ни посмотрю на Ваш поступок, нахожу оный решительно безрассудным.

Итак, исправьтесь! Отложив все хохлацкое уп­рямство, еще же и мудрование с злохитростию, скорее приезжайте, возвергнув на Господа печаль твою, и Той тя препитает. Советую и митропо­лита не прогневать: ибо ныне вакансий настоя­тельских много, и ему стоит только предложить в Синоде, тотчас полетит Указ и дерзостный ослужник, по своему токмо мнению послушник, полетит с Юги на север оплакивать свое само­нравие и непокорство. Сим кончаю мою брань, к которой бы не хотелось прибегать, да нечего делать, когда честь неймет.

Помирюсь с Вами при личном свидании! И бранюсь, а все-таки остаюсь Ваш усерднейший слуга и собрат

архимандрит Игнатий.

6 марта [1842]¹⁴

Письмо 37 (38)

Христос Воскресе!

Возлюбленнейший о Господе о. Варфоломей! Поставили же Вы на своем! Не приехали! А если б приехали, то, конечно б, не отказались при­нять архимандрию и быть наместником в Кие­во-Печерской лавре. Митрополит Киевский хо­рошо сделал, обратив внимание на достойного; я не раскаиваюсь в рекомендации, сделанной по совести. Но Варфоломея ни благохваление, ни гаждение не тронули! Что с Вами делать! Полю­билась Вам обитель Южская. Часто вспоминал о Вас митрополит; четыре месяца, поджидая Вас, не давал увольнения своему наместнику; 3 мая он выехал в Киев с намерением побывать в Ро­стове.

Поздравляю Вас с прошедшим великим Праз­дником праздников и настоящею Пятидесятни­цею, а за неприезд Ваш сим заочно мирюсь, все­гда быв к Вам преисполнен мира и любви о Гос­поде. О. Алимпию свидетельствую усерднейшее почтение.

Прося Ваших св. молитв, имею честь быть на­всегда Ваш покорнейший слуга и сомолитвен­ник

архимандрит Игнатий.

7 мая [1842]¹⁴

Письмо 38 (41)

Ваше Высокопреподобие! Возлюбленнейший о Господе отец Варфоломей!

Особенно для сердца моего радостно было получение письма Вашего! За таковое доставлен­ное Вами мне утешение Господь да утешит Вас излиянием и действием в сердце Вашем Своея благодати; ибо, по словам святых отцов, ключ ду­ховных дарований дается любовию к ближнему, которую Вы, написав ко мне письмо, изъявили самым делом.

О себе уведомляю Вас, что, по милости Божи­ей, нахожусь еще в живых и, несмотря на мно­жество грехов моих, нередко наслаждаюсь неска­занною радостию: ибо Господь наш Иисус Хрис­тос пришел грешников спасти. Аще Господь вос­хощет, намереваюсь завести в обители моей об­щежитие: ибо, по мнению моему, самые обстоя­тельства и души братий к тому созрели. Продол­жаю заниматься и переводом святых отцов, сколько допускают силы, а особливо сколько по­зволяют глаза, пришедшие в крайнюю слабость. О. Алимпию покорнейше прошу сказать мой усерднейший поклон.

Затем — прося Ваших святых молитв и про­должения драгоценной мне Вашей отеческой и братской любви, имею честь пребыть навсегда Ваш покорнейший послушник и сомолитвен­ник

архимандрит Игнатий.

3 марта 1843 года

Письмо 39 (42)

Ваше Высокопреподобие! Достопочтенней­ший отец игумен! Усерднейше поздравляю Вас с получением игуменского сана, в котором Ми­лосердный Господь да поможет Вам служить Святой Церкви с таковым же успехом, с како­вым Вы проходили служение Ваше доселе, или и с большим. Что не писал я к Вам, то это потому, что уверен в Вашей любви ко мне о Господе, а особенной причины писать не повстречалось. Притом я стал ныне крайне слаб глазами, что приписываю действию здешнего приморского воздуха.

Как о приятной для всего монашества ново­сти, извещаю Вас о следующем: конечно, извест­но Вам, что императрицею Екатериною уничто­жен монастырь Святогорский, что в Харьковс­кой губернии на реке Северном Донце, имею­щий превосходнейшее местоположение — самое пустынное. Императрица, упразднив обитель, от­дала сие место известному вельможе графу По­темкину. Года с два тому назад имение сие досталось его внуку, женатому на княгине Голицы­ной. Оба они крайне добросердечны и привер­жены к Святой Церкви, особливо она; отказав­шись от всех светских увеселений, занимается обильным подаянием милостыни, упражняясь в чтении святых отцов и молитве. Ее глаза как два неиссякающие источника слез. Сей чете Господь внушил восстановить монастырь, и она, испро­сив словесно дозволение у государя, подала о сем просьбу в Святейший Синод, с тем чтобы учреж­дена была общежительная пустыня по уставу Софрониевскому и Глинскому.

Относительно общежития в нашей обители, то я говорил о сем нашему новому митрополиту, который, хотя и крайне расположен к нашей обители, но не изъявил на сие согласия. Наше место крайне трудно: монастырь совершенно сквозной, в летнее время в соседство наше пере­селяется знаменитейшая публика петербургская. Невольно рождается заботливость, приводящая в развлечение. И хорошо бы, если б неудобства сим оканчивались!

За сим желаю Вам доброго здравия и всех ис­тинных благ. В моем расположении к Вам пре­бываю по милости Божией постоянным, и у Вас прошу того же. Поручая себя Вашим святым молитвам, имею честь быть навсегда Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником и собратом

архимандрит Игнатий.

29 октября 1843 года

О. Алимпию мой усерднейший поклон!

Письмо 40 (43)

†

Воистину Воскресе Христос!

Достопочтеннейший и Возлюбленнейший о Господе отец игумен Варфоломей!

Взаимно и Вас поздравляю со всерадостней­шим праздником Воскресения Христова, усерд­нейше желая Вам, чтобы Господь наш, Иисус Христос, пострадавший за нас и совоскресивший нас с Собою, излил на Вас обильно дары благо­датные и устроил Ваши внешние обстоятельства в благопоспешество Вашему душевному спасе­нию и временному благоденствию.

На все письма Ваши я всегда отвечал с посто­янною аккуратностью; если же некоторые пись­ма Ваши остались без ответа, то это оттого, что их не получал. Какая бы могла быть сему причи­на? Кажется, Стреленский почтмейстер — чело­век очень исправный и всегда без малейшей ут­раты доставлял в монастырь письма. Нет ли в Ваших краях какой оплошности? О себе скажу Вам, что по милости Божией поживаю довольно благополучно, В обитель нашу прибыл на житель­ство из Плошанской пустыни иеромонах Иоан­никий, Вам довольно известный. Я¹⁵... утешен при­ездом сего старца и надеюсь от него пользы ду­шевной как для себя, так и для вверенного мне братства.

Поручая себя отеческой и братской любви и прося Ваших святых молитв, с искренним почте­нием и сердечною преданностью имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейший слуга и сомолитвенник

архимандрит Игнатий.

Отцу Алимпию мой усерднейший поклон! С отцом ректором Вашим я виделся, но еще не беседовал.

27 апреля 1844 года.

Сергиева пустыня

Письмо 41 (44)

Ваше Высокопреподобие! Достопочтенней­ший отец игумен!

Приношу Вам сердечную благодарность за приятнейшее письмо Ваше, в котором Вы по­здравляете меня с радостнейшим праздником Воскресения Христова. Равномерно и я Вас по­здравляю и на приветствие Ваше с веселием сер­дечным отвечаю: Воистину воскресе Христос!

Весьма утешаюсь, видя, что Вы сохраняете прежнюю ко мне любовь; и я по милости Божи­ей пребываю постоянно в тех же чувствованиях любви к Вам, как и прежде был, радуясь благоус­тройству обители Вашей во славу Божию, к чес­ти христианства и монашества, к назиданию многих. О. Иоанникию передавал я от Вас по­клон, за который он весьма благодарит Вас и сви­детельствует Вам свое почтение с поклонением. Хотя мы оба находим здешнее место весьма шумным, но покоряемся воле Божией, поместив­шей нас обоих сюда совершенно для нас неожи­данно. О себе уведомляю Вас, что живу довольно благополучно: много утешает преосвященный митрополит Антоний, муж, исполненный благо­намеренности и правдивости. Также утешает и братство, в коем есть многие члены, истинно рас­положенные пожить по Бозе. Здоровье мое ста­новится год от году плоше. По зимам почти не выхожу из келии; ноги чрезвычайно зябнут, а от сего прилив крови к голове и расслабление во всем теле. О. Алимпию прошу сказать от меня усерднейший поклон и поздравление с праздни­ками.

Желая Вам всех благ от щедрыя десницы Со­здателя, поручая себя Вашим святым молитвам и отеческой любви, с искреннейшею преданностию и почтением имею честь быть Ваш покор­нейший слуга

архимандрит Игнатий.

1845 года 8-го дня¹⁶

Письмо 42 (20)

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший отец игумен Варфоло­мей! Усерднейше поздравляю Вас с наступившим Новым годом, желаю Вам вожделенного здравия, совершенного благополучия и многих лет.

О себе уведомляю Вас, что я здоровьем своим крайне порасстроился, все лето и осень хворал и теперь также хвораю. Буди воля Божия.

Прося Ваших святых молитв и поручая себя Вашей отеческой и братской любви с сердечною преданностию и почтением имею честь быть навсегда Вашего Высокопреподобия покорней­шим послушником

архимандрит Игнатий.

1 января 1846 года

Письмо 43 (23)

Ваше Высокопреподобие! Достопочтенней­ший отец игумен Варфоломей!

Не скорбите на меня, что я не мог побывать у Вас в обители на обратном пути моем из Бабаек в С.-Петербург, несмотря на мое крайнее жела­ние побывать у Вас. Путь мой состоялся прямо из Костромы на Вологду. В Петербург я поспел в самый день срока моего отпуска.

Примите мою братскую искреннейшую бла­годарность за любовь, оказанную Вами мне, недо­стойному, за посещение меня болящего и смер­дящего, за претерпение моих немощей. От Ваше­го архипастыря получил я преблагосклонное пись­мо в ответ на мое, которое я писал ему из Бабаек, извиняясь, что уезжаю из того края, лично не про­стившись с ним. Потрудитесь передать мой усер­днейший поклон о. Казначею Алимпию и всей о Христе братии Вашей. Здесь, по милости Божией, все благополучно: посетившая и каравшая север­ную столицу холера значительно уменьшилась.

Испрашивая Ваших святых молитв и поручая себя Вашей отеческой и братской любви, с чув­ствами совершенного почтения и преданности имею честь быть Вашего Высокопреподобия по­корнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

12 июля 1848 года

Письмо 44 (24)

Ваше Высокопреподобие! Многолюбезней­ший отец игумен Варфоломей!

Приношу Вам сердечную благодарность за добрейшее письмо Ваше! Примите мое усердное поздравление с наступившим великим Праздни­ком праздников! Приветствую Вас всерадостным духовным приветствием: «Христос воскресе, во­истину воскресе!» По милости чувствую значи­тельное облегчение от обдержавшей меня про­студной болезни, особливо с наступлением вес­ны: обновляется юностию и бодростию жизнь моя, чего я желал для того, чтоб ревностнее и сильнее поработать Господу Богу, Которому ра­ботал доселе с крайнею леностию и небрежени­ем. Причиною главною такового уныния было недостаточное произволение; много, однако ж, способствовали ему болезнь и крайняя телесная немощь. Декокт сассапарельный я перестал при­нимать осенью в сентябре месяце: пользуюсь те­перь ваннами, в которые кладут соли и мыла; так­же пользуюсь чистым дегтем, которым трусь и которым намоченные чулки ношу. Осталась сла­бость и сильная испарина, которою изнутри вы­ходят остатки болезни. Но все еще не могу должным образом заниматься по причине сильной слабости: особенно писать очень трудно, потому что кровь кидается в голову. Преосвященный митрополит Никанор — пастырь добрейшего сердца и светлого ума — к монашеству весьма расположен, шайку мошенников унял и обуздал, а между прочим, и Аполлоса, воспретив ему без своего ведома таскаться в Петербург, в котором ладожский строитель, кинув свой монастырь, проживал непрестанно, занимаясь разными пронырствами, приискивая себе места повыше и повеселее Ладожского — то в Риге, то в Херсон­ской епархии, впрочем, безуспешно. Жаль этого человека, который мог бы по способностям сво­им быть очень полезным человеком для монаше­ства, а сделался пустым искателем приключе­ний. Толгский Сергий переводится в число брат­ства Александро-Невской лавры. О Вашем Пре­освященном многие здесь очень сожалеют и же­лают, чтоб он оставил свое намерение удалиться на покой. Он писал ко мне письмо, в котором го­ворил о Вас с многою любовью и, между прочим, поместил, что Вы отправились в Москву для со­вещания с медиками. От графа Шереметева я получил письмо на Пасхе. В обители нашей — благополучно: некоторые благотворители пред­полагают выстроить при монастыре великолеп­ную и обширную гостиницу каменную на мес­то существующей дрянненькой и полусгнившей деревянной. Также другие благотворители дума­ют обнести монастырь другою, обширною, огра­дою. Удивляюсь я — почему не получаете Вы моих писем! Особливо, питая к Вам сердечную любовь, я всегда аккуратно отвечаю. Это обсто­ятельство заставляет меня послать письмо сие страховым. Потрудитесь передать мой усердней­ший поклон и поздравление с праздником отцу Алимпию. Мои — Симеон (бывший Стефан) и Николай — свидетельствуют Вам свое глубочай­шее почтение.

Поручая себя Вашей отеческой и братской любви и испрашивая Ваших святых молитв, с чувствами искреннейшей о Господе преданнос­ти имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

18 апреля 1849 года

Письмо 45 (25)

Ваше Высокопреподобие! Достопочтенней­ший и многолюбезнейший отец Варфоломей!

Благодарю Вас за любвеобильное письмо Ваше и взаимно поздравляю Вас с наступившим Праз­дником праздников, приветствуя Вас всерадост­ным приветствием: «Христос Воскресе!»

О себе имею честь известить Вас, что по воз­вращении из Бабаек очень долгое время я нахо­дился в весьма слабом состоянии до самого де­кабря месяца, в конце которого начал дослуживать; летом 49 года почувствовал себя лучше, а нынешнею зимою еще получше. Впрочем, здо­ровье мое вполне, так сказать, склеенное, а не цельное, и малейшее влияние воздуха, пищи, хо­лода скоро и сильно меня расстраивает. По этой слабости весьма бы нужно и полезно было оста­вить настоятельскую должность, особливо в та­ком шумном монастыре, как наша Сергиева пустынь, где влияние мира, развившегося во всей силе, подавляет все иноческое. Но надо потер­петь, доколе Господь, по милости Своей, устро­ит благоугодное Ему. Каково Ваше здоровье? Вы не говорите о нем ни слова. Желаю усердно, чтоб силы Ваши и силы о. Алимпия подкрепились во славу Божию и для пользы общей. Мои келей­ные усерднейше Вам кланяются и просят Ваших святых молитв. Затем — поручая себя Вашей оте­ческой любви, с чувствами искреннейшей пре­данности и сердечного уважения имею честь быть Вашего Высокопреподобия искреннейшим послушником

архимандрит Игнатий.

3 мая 1850 года

Письмо 46 (26)

Ваше Высокопреподобие! Возлюбленнейший о Господе отец Варфоломей!

Приношу Вам сердечную благодарность за вос­поминание Ваше о мне, грешном. Точно, когда о. архимандрит Александр отправлялся из Устюж­ны в Ваш край, я советовал ему заехать в святую обитель Вашу, посмотреть на устройство ее и по­знакомиться с Вами, чего, впрочем, за краткос­тью времени он не мог исполнить. Мое здоровье получше прежнего, но все еще не вышли из меня яды прежних недугов, и в самой Устюжне я был покрыт сыпью, которою у меня с некоторого вре­мени выходят внаружу внутренние болезни. Здешнее место очень беспокойно и интрижно, не по моим силам. Посетителей много и самых щекотливых: всем угоди, несмотря на то, что у многих из них бывают противоположные тре­бования. Этим отнимается много времени, если не все: так будьте великодушны, и простите, если за крайним недосугом и множеством письма слу­чится не отвечать на письмо Ваше. Но, несмотря на таковое мое молчание, я всегда содержу Вас в памяти, соответствуя отеческой и братской люб­ви Вашей моею недостойною любовию. Прими­те на себя труд передать мой усерднейший по­клон о. Алимпию. Из Устюжны возвратился я в Петербург с 2-го на 3-е число августа в ночь.

Поручая себя Вашим святым молитвам, с чув­ствами искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Высокопреподобия по­корнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

10 августа 1851 года.

Сергеева пустыня

Письмо 47 (27)

Ваше Высокопреподобие! Всечестнейший отец игумен Варфоломей!

Судьбы Божии — бездна многа. Я вижу в ре­порте преосвященного Евгения желание не про­тиворечить прежним о Вас репортам и соб­ственным Вашим отзывам, тем более, как Вам уже теперь вполне известно, что в Ярославской епархии ходят совсем другие слухи о здешних действиях, нежели каковы эти действия по ис­тинному их значению. Впрочем, по сему репор­ту Святейший Синод еще может Вас оставить настоятелем Южской пустыни, как свыкшего­ся с этим монастырем и его управлением, что новому настоятелю еще приобретать надо, в особенности если Вы партикулярно об этом просили. Сегодня 13-е, т.е. день доклада, и я по­лучил Ваше письмо сегодня утром. Остается мо­литься Богу: ибо Вы уже у всех были и свою просьбу изложили, и начальство знает, чего Вы желаете. Из конца репорта Преосвященного не видно, чтобы он указывал именно на какой-ни­будь монастырь для повышения Вас; также вид­но, что еще настоятеля на Юге нет: то, если не имеется вакансии архимандричьей в виду у Св. Синода, весьма вероятно, что Вас, наградив са­ном согласно представлению архиепископа, от­правят на Югу, чем и разрешится недоумение о настоятелях, прописанное в конце репорта Впрочем, что Бог устроит — буди Его Святая Воля, которая часто отсекает нашу волю, как сия ни кажется нам по наружности правильною. Ваш преданнейший

архимандрит Игнатий.

13 февраля

Письмо 48 (28)

†

Ваше Высокопреподобие, многолюбезнейший отец Варфоломей!

Поздравляя Вас с прошедшими и наступаю­щими праздниками, имею честь Вас уведомить, что известное Вам дело решено к совершенному обвинению доносителя, который, однако, остав­лен в Вашем монастыре до решения другого дела до него касающегося.

Желая Вам всех истинных благ и прося Ваших святых молитв, с обычною моею преданностию имею честь быть Вашего Высокопреподобия по­корнейшим послушником

архимандрит Игнатий

10 мая [1852 г.]¹⁷

Письмо 49 (29)

Ваше Высокопреподобие, честнейший отец игумен Варфоломей!

По письму Вашему от 13 июня я наводил снова справку, которую при сем и препровож­даю на благорассмотрение Ваше. Я получил ее уже здесь, в Устюжне, где нахожусь для пере­следования прежних дел. Письма у меня очень много, и потому извините за краткость сего письма. Поручающий себя Вашим св. молитвам Вашего Высокопреподобия покорнейший по­слушник

архимандрит Игнатий.

1 июля 1852 года.

Устюжна-Железная

Письмо 50 (45)

†

Ваше Высокопреподобие, многолюбезнейший

и достоуважаемый отец Варфоломей!

Конечно, Вам уже известно изречение о Вас Божественного Промысла! Пусть знают враги ваши и сама Ярославская консистория, какого мнения о Вас Святейший Синод. Соловецкий монастырь составляет совершенно отдельное ведомство, и есть один из важнейших, а может быть, и самый важный пункт российского мо­нашества. Избирая Вас, Святейший Синод хо­чет, чтоб этот многолюднейший и уединенней­ший российский монастырь получил приличе­ствующие ему характер и направление, чтоб дух и правила преподобных Савватия и Зосимы сно­ва возвеяли в их обители и образовали подвиж­ников, достойных сего святого места. Когда я узнал о Вашем назначении, то вспомнил предсказание одного из тамошних новейших под­вижников Феофана, претерпевшего многие и лютые биения от бесов, предсказание, что явит­ся настоятель в Соловецкой обители, который пойдет по стезям Зосимы и при котором про­цветет особенно обитель. Да дарует Вам Бог быть исполнителем сего пророчества. Граф Про­тасов действовал при Вашем избрании как бла­городнейший человек и как ревнитель монаше­ства. Вы найдете в нем усерднейшего помощ­ника, готового содействовать Вам во всех бла­гих начинаниях Ваших: это я слышал из соб­ственных уст его.

В надежде скорого свидания, с чувствами глу­бочайшего почтения и искреннейшей преданности имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейший послушник

архимандрит Игнатий.

8 сентября 1852 года

Письмо 51 (40)

Достопочтеннейший отец игумен Варфоломей!

По получении Вашего письма я ездил к графу Протасову и сообщил ему Ваше расположение, но он никак не согласен на исполнение Вашего про­шения и поручил мне написать Вам, чтоб Вы не­пременно исполнили требование Святейшего Синода и возлагаемое им на Вас послушание. Если Вы чувствуете себя слабым по здоровью, то Святейший Синод не принуждает Вас оставаться дол­го в Соловецком, а год или два. Но Святейший Синод нуждается узнать чрез посредство благо­надежного человека, каким признает Вас, состоя­ние сей отдаленной и важной обители. На Вас воз­лагается Святейшим Синодом поручение, заклю­чающееся в ревизии самой подробной сего монастыря, каковой ревизии раньше года нельзя вы­полнить и по совершении которой, когда Вы дос­тавите Св. Синоду подробные и точные сведения, то Св. Синод, в случае Вашей болезненности, бу­дет иметь все время к избранию достойного на­стоятеля. Таковы точные слова его сиятельства.

Егда бе юн поясашеся сам и хождаше, амо же хотяше: егда же состареешися, ин пояшет, и ве­дет амо же не хощеши.

Испрашивающий Ваших святых молитв недо­стойный

архимандрит Игнатий.

22 сентября [1852 г.]¹⁷

Такое же письмо послано в Рыбинск: ибо не знаю с точностию, где Вы находитесь.

Письмо 52

†

Ваше Высокопреподобие, честнейший отец игумен Варфоломей!

Что мне отвечать на последнее письмо Ваше? На него и на все Ваши действия отвечают самые обстоятельства; а мне, по малоумию моему, сле­дует только молчать пред зрелищем Ваших дей­ствий, потому что они для меня вполне непости­жимы. Только смею рассуждать, и то единствен­но для себя, что Господь (сказавший: кая польза, аще человек весь мир приобрящет, душу же свою отщетит) возлюбил Вашу душу и дарует ей настоящим искушением, отрешившись от всего, наипаче приблизиться к Нему. Благоговейно смотрю на постигшую Вас скорбь и усердно же­лаю Вам невидимой победы над собою.

Прося у Вас прощения и испрашивая Ваших святых молитв, имею честь быть Вашего Высо­копреподобия покорнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

28 октября [1852]¹⁷

Письмо 53

†

Ваше Высокопреподобие, честнейший отец

игумен Варфоломей!

Письмо Ваше от 12-го ноября я получил. Судь­бы Божии — бездна многа, и истинно то, что кого Господь любит, того наказует. Я, дорогой батюшка мой, с благоговением взираю на постигшее Вас искушение и молю Бога, да дарует Вам силы пере­нести его по подражанию святым, которые насле­довали Царство Небесное многими скорбми. Хотя, по-видимому, и постигла Вас скорбь от человека, но по сущности она попущена Богом для Вашего усо­вершения. Я умиляюсь, смотря умными очами на скорбь Вашу и думаю сам в себе: «Каково-то я по­несу искушение, если Господу Богу угодно будет по­слать мне оное? и какое Господь пошлет мне иску­шение?» Так помышляя, соболезнуя о Вас, Я пола­гал, что Вы уже получили Указ о увольнении Вас, и потому написал Вам, что самые обстоятельства от­вечают. Прошедшего не воротишь; но Вы бы сделали гораздо лучше, если б пожаловали сами в С.­Петербург и объяснили пред членами Святейше­го Синода и пред графом Протасовым Ваше болез­ненное состояние. Члены Святейшего Синода все очень добрые старцы, и граф Протасов имеет самое доброе сердце: Вы бы могли у них все испросить. Но что делать? пролитого не воротишь. Это устроилось свыше: тут рука Божия, а люди только оружие. Причину сего события надо искать в Божием Про­мысле о Вас там она сокровенна. Без скорбей не­возможно очиститься деланию нашему о Господе, и нам невозможно увенчаться венцом евангельс­ким Я вполне убежден, что Вы благодушествуете и преданием себя воле Божией и благодарением Богу стираете главу змею печали, ищущему погло­тить Вас. Слава Богу за все! Слава Богу, горькими врачествами исцеляющему души, прибегшие к Нему, Всесильному Врачу. Испрашивающий Ва­ших святых молитв Ваш недостойный послушник

архимандрит Игнатий.

1 декабря 1852 года

Письмо 54

Ваше Высокопреподобие, всечестнейший отец игумен Варфоломей!

Вскоре после отправления к Вам последнего моего письма в ответ на Ваше страховое, прибыл к нам сего 6-го числа брат обители нашей Алек­сей Николаевич Воскресенский, гостивший в те­чение двух месяцев в обители Вашей и пользо­вавшийся отеческою любовию Вашею. Он мне рассказал о скорби Вашей и о том, что Вы желае­те его паки иметь у себя в обители для оконча­ния бумажных дел. Я на сие с любовию согласен и, отпуская его к Вам, считаю нелишним напи­сать Вам сии строки, препоручив, впрочем, мно­гое передать Вам и на словах. Во-первых, Слава Богу за все скорбное, случающееся с нами! Кому попускаются скорби, тот, значит, помянут Богом в царствии Его; а кто живет бесскорбно, тот заб­вен Богом. Я, батюшка мой, по множеству гре­хов, в которые впадаю, и по множеству глупос­тей, которые делаю, никак не должен ни судить поступков ближнего, ни настаивать, чтоб сдела­но было так, как я предлагаю. Мне Алексей Ни­колаевич сказывал, что Вы по получении реше­ния Святейшего Синода увидели, что и Вам следовало бы поступить иначе, нежели как Вы по­ступили. Вам следовало пожаловать сюда и с по­корностию испросить желаемое Вами у Святей­шего Синода, который по уважению к Вам сде­лал бы все приятное для Вас, согласив возлагае­мое на Вас послушание с Вашими нуждами. Но что Вы сделали? Вы соблазнили тех, которые ожидали Вас увидеть с назиданием для себя, с пользою для всего монашества Особливо мне жаль графа Протасова, который принял в Вас самое живое участие: он — лицо светское, имеющее на мона­шество и на всю Церковь Русскую особенное вли­яние; его надо очень беречь — а в этом случае Вы не поберегли его, т.е. не поберегли самой души его. Вы меня простите, батюшка мой, что я пишу к Вам так прямо: это делаю не в укоризну Вам, а чтоб Вы изволили увидеть настоящее положение дела. Как же Вам теперь поступить? Мой искрен­ний совет: напишите извинительное письмо к графу; он добрейший человек, и ему приятно бу­дет видеть Ваше иноческое смирение в письме. Прочее Вам доскажет Алексей Николаевич. Затем, прося Ваших святых молитв и земно Вам кланяясь, имею честь пребыть с обычною моею к Вам преданностию Вашего Высокопреподобия недостойный послушник

архимандрит Игнатий.

6 декабря 1852 года

Письмо 55

Ваше Высокопреподобие, достопочтенней­ший отец игумен Варфоломей!

Письмо Ваше страховое, равно как и пущен­ное от 13 января сего 1853 года, мною получены; последнее, т.е. от 18 января, получил я вчера и вслед за ним — письмо от одного моего знако­мого петербургского, который много заботится о Вас. Он мне пишет, что всего бы лучше Вы сде­лали, если б сами приехали сюда. Таким образом, Вы попали на ту же самую мысль, которую выс­казал мой добрейший знакомый и которой, воз­ложившись на Господа Бога, полагаю я, надо пос­ледовать. В случае, если решитесь приехать в Санкт-Петербург, то покорнейше прошу пожа­ловать прямо ко мне в Сергиеву пустыню, отку­да я Вам дам монашествующего, могущего для Вас приискать квартиру. Отзыв Ваш, копия с ко­торого помещена в страховом письме, очень хо­рош, а в том, что Вы изволите писать о постоян­стве чувств Ваших ко мне, недостойному, я был и есмь вполне уверен; только сожалел, что писем Ваших никому показать было нельзя: ибо они вместо того, чтоб возбудить в чтущем сострада­ние, могли только возбудить в нем соблазн. Но -некоторые спрашивали — пишете ли Вы ко мне? Теперь буду ожидать Вас в Петербург. Пору­чая себя Вашей отеческой любви, имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

22 января 1853 года

Письмо 56

Ваше Высокопреподобие, достопочтенней­ший отец игумен Варфоломей!

Нисколько не смущайтесь, но с миром отправ­ляйтесь в путь, откланявшись членам Св. Синода и гр. Протасову. Поелику члены Синода уже ре­шили, чтоб Вам оставаться на Юге, что сие реше­ние их перемениться не может в своей сущнос­ти, несмотря на перемену некоторых слов в оп­ределении. Я нахожу поступок Г. Войцеховича ос­новательным. И то важно, что Вас оставляют на месте, а излишнее и неблагоразумное доброже­лательство только может повредить делу.

Испрашиваю Ваших святых молитв. Вашего Высокопреподобия покорнейший послушник

архимандрит Игнатий.

24 февраля [1853 г.]¹⁷

Письмо 57

†

Ваше Высокопреподобие, достопочтенней­ший отец игумен Варфоломей!

Принося Вам усерднейшую благодарность за поздравление Ваше с великим Праздником праз­дников, изложенное Вами в письме Вашем от 18-го апреля, и равным образом поздравляя Вас, сер­дечно радуюсь, что все исполнилось во благое по желанию Вашему и Вашего братства. Вашему Преосвященнейшему я писал письмо относи­тельно Вас и о том, сколько Вы, быв и всегда ему преданны, ныне наиболее ощущаете в себе умножение сей преданности. Ответа нет. На жало­бу о. Феоктиста я оправдываться не намерен; как его жалоба, так и мое оправдание должны быть лишь одним пустословием, как не могущие иметь никакого последствия. Потрудитесь передать мой усерднейший поклон о. казначею Алимпию и прочим Вашим о Христе братиям; все наши свидетельствуют Вам свое почтение.

Прося о продолжении Вашей отеческой ко мне любви, с чувствами обычной моей предан­ности и уважения имею честь быть Вашего Вы­сокопреподобия покорнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

28 апреля 1853 года

Письмо 58

Ваше Высокопреподобие, Высокопреподоб­нейший отец игумен! Имею честь рекомендо­вать в Ваше милостивейшее расположение сего письмоподателя Федора Федоровича, г-на Стру­говщикова, служившего и в военной и в статс­кой службе. Он желает избрать благую часть, отрекшись мира. Я бы с приятностью удержал его в Сергиевой пустыне, но он избегает обшир­ного круга знакомства петербургского, почему и желает приютиться где-либо подальше от сто­лицы. Он может быть очень полезным по пись­менной и деловой частям во всяком монасты­ре. По этой причине я счел приятнейшею своею обязанностию рекомендовать Вам г. Струговщи­кова.

Испрашивая Ваших святых молитв, с обычны­ми чувствами моего к Вам сердечного уважения и преданности имею честь быть Вашего Высоко­преподобия покорнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

26 марта 1854 года

P.S. О. казначею Алимпию свидетельствую мое искреннейшее почтение.

Письмо 59

Ваше Высокопреподобие¹⁸, достопочтенней­ший отец игумен Варфоломей! На почтеннейшее письмо Ваше имею честь отвечать, что переве­ден в Ярославль архиепископ Нил из Иркутска. В 1834 году он был ректором Ярославской семи­нарии и, быв здесь на чреде, произведен во епис­копа в Вятку. Его считают одним из лучших и дельнейших архипастырей. Испрашивая Ваших святых молитв, с обычною моею преданностию и почтением имею честь быть Вашего Высоко­преподобия покорнейшим послушником.

архимандрит Игнатий.

О. Алимпию — мой усерднейший поклон. Приложенное письмецо потрудитесь передать моему наместнику о. Илариону.

Письмо 60

Ваше Высокопреподобие, достопочтенней­ший отец игумен Варфоломей!

Приношу Вам искреннейшую мою благодар­ность за исполненное любви гостеприимство Ваше, оказанное Вами наместнику моему, равным образом и за письмо Ваше и поздравление с праз­дником, с которым равномерно и Вас поздравляю, желая Вам всех истинных благ. Примите на себя труд передать мой усерднейший поклон о. Алимпию. Прошу Ваших святых молитв для поддер­жания умножающихся моих немощей душевных и телесных: крайне изнемогаю в силах, подверга­юсь новым припадкам, каких прежде не чувство­вал, и вообще чувствую особенное истощение.

И паки прося Ваших святых молитв, с чувства­ми искреннейшего уважения и преданности имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

4 мая 1854 года

Письмо 61

†

Ваше Высокопреподобие, достопочтенней­ший отец игумен Варфоломей!

Приношу Вам сердечную признательность за' постоянное воспоминание Ваше о мне, много­грешном, весьма оскудевающем в телесных и ду­шевных силах. Нынешнее лето и осень провел я безвыездно в монастыре; по благочинию дан мне помощник, на которого и возложены разъезды. Граф Пушкин справедливо Вам передал, что у нас теплая церковь преподобного Сергия, в которой Вы были, сломана, и строится на том же самом месте новая, имеющая быть втрое больше пре­жней и уже приводящаяся к окончанию. Пре­жняя была очень тесна. Гранит найден поблизо­сти монастыря; из него вышли прекрасные колонны; также цоколь гранитовый и дверь высе­чена из гранита. По милости Божией нашлись добрые люди, которые помогают в постройках. Отцу наместнику моему предоставлял для про­чтения письмо Ваше: он очень извиняется пред Вами! постоянно сбираясь писать к Вам, за раз­ными недосугами отлагал и отлагал до сего вре­мени благодарить Вас за радушный прием Он взял у меня рукопись преподобного Нила Сорского, переложенную на русский язык, чтоб по ней исправить имеющуюся у него рукопись и препро­водить к Вам. Отцу казначею Алимпию прошу передать мой усерднейший поклон; отец Михаил и прочие братия, Вам знакомые, свидетельствуют Вам свое почтение и благодарят за воспоминание о них. Алексей Воскресенский вышел из нашей обители по причине одного весьма необдуманно­го письма, которое он решился написать в один важный светский дом Наше место окружено со­блазнами, и жаль бедную братию, увлекаемую от­всюду окружающим соблазном. Приложенную при сем записочку потрудитесь передать Федору Федоровичу Струговщикову. Прося Ваших святых молитв и благословения, с чувством искренней­шей преданности имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

5 октября 1854 года

Письмо 62

†

Ваше Высокопреподобие, достопочтенней­ший и возлюбленнейший о Господе отец игумен!

Приношу Вам сердечную благодарность за по­здравление с праздниками, днем моего Ангела и Новым годом; равномерно и Вас поздравляю, же­лаю Вам препроводить грядущую годину в вожделенном здравии и благополучии. О себе имею честь уведомить Вас, что по окончании сырой по­годы и при наступлении морозов чувствую себя несколько получше в здоровье. Воскресенский пе­реместился от нас в Старо-Ладожский Николаевский монастырь здешней же Санкт-Петербур­гской епархии, где он очень доволен и где им до­вольны; там воздух и воды много лучше наших. О. наместнику я передавал Ваш отзыв о его мол­чании: сознается в вине своей и просит у Вас про­щения.

От оптинских старцев я уже давно не получал никакого отклика; некоторый иеромонах из Пе­тербурга, с подворья, прежде живший в Опти­ной пустыни, недавно был там на побывке и го­ворит, что о. Моисей и отец Макарий очень по­старели и обветшали. О. Михаил и прочие бра­тия благодарят Вас за воспоминание о них и зем­но Вам кланяются. Достопочтеннейшему о. Алимпию потрудитесь передать мой усердней­ший поклон.

Поручая себя и обитель Вашим святым молит­вам, с чувствами искреннейшей преданности и совершенного почтения имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

29 декабря 1854 года

Письмо 63

Ваше Высокопреподобие, достопочтенней­ший отец игумен Варфоломей!

Приношу Вам искреннейшую признатель­ность за отеческое воспоминание Ваше о мне, грешном, при наступившем великом Праздни­ке, с которым равномерно Вас поздравляю, при­ветствуя всерадостным приветствием: Христос Воскресе. Точно — как Вы изволите писать — бывший синодальным прокурором граф Прота­сов скончался, поболев самое краткое время. Дол­жность обер-прокурора исправляет тайный со­ветник Александр Иванович Карасевский; будет ли он утвержден в сей должности — неизвестно. Воскресенский точно поместился в Старо-Ла­дожском Николаевском монастыре, где и он до­волен, и им довольны; письмо же его к Вам ос­тавьте без внимания. Не знаю — что-то сердце мое не извещается к этому человеку. Благодарю Вас за внимание Ваше к положению нашему от­носительно богослужения в продолжение зимы по случаю перестройки теплой церкви. Это по­ложение наше было очень удовлетворительно, ибо под собором в подвале устроены две пнев­матические печи, которые нагревали собор впол­не достаточно; почему всю зиму и производилось богослужение в соборе. Думаем и следующую зиму служить тут же, а отделкою теплой церкви приостановимся на год, чтоб дать ей хорошень­ко высохнуть и вымерзнуть.

Примите на себя труд передать мой усердней­ший поклон казначею, старцу о. Алимпию. О. Ми­хаил и прочие братия благодарят Вас за воспо­минание и взаимно свидетельствуют Вам свое почтение с поклонением. Прося Ваших святых молитв на подкрепление многих моих немощей, имею честь быть Ваш покорнейший послушник

архимандрит Игнатий.

4 апреля 1855 года

Письмо 64

Ваше Высокопреподобие, честнейший отец игумен Варфоломей! Примите мое усерднейшее поздравление с наступающим Праздником праз­дников и вместе с тем искреннейшую призна­тельность за поздравление с оным Письмо Ваше от 7 апреля я имел честь получить и весьма раду­юсь, увидев из оного, что Преосвященный Нил благоволит к обители Вашей. О полезных трудах Оптиной пустыни и я имею отчасти понятие: ибо старцы доставляют и мне издаваемые ими кни­ги. Здоровье мое весьма слабо: особливо конец Великого поста я провел безвыходно из комна­ты. Дние лет моих яко сень уклонишася.

Что ж касается до моего портрета, то я еще не собрался отлитографировать его; нужны на это порядочные деньги, а какие случаются, то издер­живаются на другие необходимости, коих в близ­столичной обители немало. О. Михаил и прочие братия свидетельствуют Вам свое усерднейшее почтение, каковое покорнейше прошу передать от меня старцу о. Алимпию.

Затем, поручая себя Вашим святым молитвам, с чувствами искреннейшего уважения и предан­ности имею честь быть Вашего Высокопреподо­бия покорнейший послушник

архимандрит Игнатий.

14 апреля 1856 года

Письмо 65

Ваше Высокопреподобие, честнейший отец игумен Варфоломей! Примите мою искренней­шую признательность за милостивое воспомина­ние Ваше о мне в день моего Ангела, за поздрав­ление с праздниками и наступающим Новым годом. Равномерно поздравляя Вас, желаю Вам всех истинных благ, а между ними — поправле­ния Вашего драгоценного здравия.

По усилившейся болезненности моей я бы­ваю редко в Петербурге. У Преосвященного Нила был однажды, но не застал его дома; он в Сергиевой пустыни не бывал; встретился с ним однажды у синодального обер-прокурора. Вам не должно беспокоиться относительно неудо­вольствия, выраженного иеромонахом Антони­ем Бочковым и его спутником Воскресенским. Антоний весьма болезнен, и Воскресенский бо­лезнен: по такому расположению духа они бы­вают иногда недовольны ближними, потом же переменяются и бывают весьма довольны. Уго­дить им можно только при значительном тер­пении.

Сею весною провел я четыре недели в Опти­ной пустыне. Спасет Бог отца Макария! Им жи­вут и дышат братия, и посетители! Обитель по внешнему своему устройству сделалась весьма открытою, лес очищен, посетителей множество. Тамошний серный ключ принес мне значитель­ную пользу. Книги великого Варсонофия и аввы Дорофея переведены на русский язык весьма удачно. Спасет Бог за такие общеполезные тру­ды трудящихся отцов и братий!

Иеромонах обители Вашей, состоящий в сви­те Преосвященного Ярославскаго, посетил в по­ловине июля Сергиеву пустыню; он мне очень понравился, но после я уже не видел его.

О. Алимпию потрудитесь засвидетельствовать мой усерднейший поклон, благодарность за воспоминание о мне и поздравление мое с празд­никами.

О. Михаил и прочие братие свидетельствуют Вам глубочайшее почтение и просят Ваших свя­тых молитв.

Испрашивая их и себе, с чувствами совершен­ного почтения и искреннейшей преданности имею честь быть Вашего Высокопреподобия по­корнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

27 декабря 1856 года

Письмо 66

Христос Воскресе!

Ваше Высокопреподобие, Высокопреподоб­нейший отец игумен Варфоломей! Приношу Вам искреннейшую признательность за милостивое воспоминание Ваше о мне и поздравление с Праз­дником праздников и Торжеством всех торжеств, с которым равномерно поздравляя Вас, желаю Вам всех истинных благ временных и вечных.

Имею честь известить Вас, что я дважды был у Преосвященного Нила: на Рождество и на Пас­ху. На Рождество дома его не застал, а на Пасхе побеседовал с ним немного по той причине, что он торопился ехать визиты делать. Преосвящен­ный обещался приехать ко мне в Пустыню, тогда поговорю ему о Вас. А только слухи и до меня доходили о Вашем любимце невыгодные и не от светских, а от монашествующих: сие пишу в Вашу и его предосторожность, ибо я сам не только по слухам, но и на самом деле весьма худ. На вопрос Ваш о митрополите Григории скажу Вам, что он самый благочестивый и благонамеренный пас­тырь, 74 лет, но силами крепок, избрал себе весь­ма хорошего викария Агафангела, который в мою бытность в Бабаевском монастыре был ректором Костромской семинарии. На вопрос Ваш о обер-прокуроре также скажу, что он весьма благона­мерен и к Церкви весьма расположен, почему и ожидают от него всего доброго, особенно когда он попривыкнет к делам. И у нас в монастыре имеется новость: бывший мой наместник Ила­рион произведен во игумена Владимирской епар­хии в третьеклассный Юрьевский монастырь; на место его сделан наместником по моему пред­ставлению иеромонах Игнатий из фамилии куп­цов Макаровых.

О. Михаил и прочие братия свидетельствуют Вам свое почтение. О. Алимпию приношу мой усерднейший поклон, поздравление с праздни­ком и благодарность за его о мне воспоминание. Поручая себя Вашим святым молитвам, с чувства­ми искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Высокопреподобия по­корнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

13 апреля 1857 года

Письмо 67

†

Ваше Высокопреподобие, Высокопреподобнейший отец игумен!

С 2-го на 3-е число сего августа месяца Пре­освященный Нил ночевал в Сергеевой пустыне. Во исполнение моего обещания я говорил ему о Вас; он отвечал мне, что он Вас уважает и знает за доброго человека. Следовательно, архипастырь Ваш расположен к Вам, а мелких неприятностей с кем не случается.

Поручая себя Вашим святым молитвам, с чув­ствами искреннейшего уважения и преданнос­ти имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

архимандрит Игнатий.

3 августа 1857 года.

Сергиева пустыня

Письмо 68

†

Ваше Высокопреподобие, высокопреподобнейший отец игумен!

Получив от Вас письмо и прочитав оное, я дол­го не мог поверить — точно ли Вы решились на тот поступок, который описан в письме. Неизъ­яснимою горестию исполнилось сердце мое, уви­дев, что Вы начали процесс и тяжбу с Вашим ар­хипастырем. Впрочем, я был у Преосвященного Нила и просил его, чтоб он растворил милостию ту меру вразумления, которую Вы сделали сами для себя необходимою. Советую Вам написать письмо к Высокопреосвященнейшему и просить прощения в Вашем увлечении.

Вот все, что я мог сделать полезного для Вас в настоящем случае. А теперь прошу Ваших молитв о отходящем из северной столицы в страну даль­нюю. Вашего Высокопреподобия покорнейший слуга

Игнатий,

епископ Кавказский и Черноморский.

30 октября¹⁹

Письмо 69

†

Ваше Высокопреподобие, честнейший отец игумен Варфоломей!

Бог, по неизреченной Своей милости и чело­веколюбию, даровал мне тихий приют для окон­чания в нем земного странствования моего во внимании себе и в покаянии. Вследствие моего всеподданнейшего письма к Государю я уволен от управления епархиею и мне предоставлен в управление Бабаевский монастырь. В этом отно­шении я нуждаюсь в совете Вашем, почему, ког­да узнаете, что я приехал в обитель святителя Николая, тогда не откажитесь оказать мне про­симую услугу любви и поспешите посетить меня. Призывая на Вас благословение Божие, с чув­ствами искреннейшего уважения и преданнос­ти имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугою

Игнатий,

епископ Кавказский и Черноморский.

22 августа 1861 года

Письмо 70

Ваше Высокопреподобие, честнейший отец игумен Варфоломей!

Приношу Вам искреннейшую признатель­ность за воспоминание Ваше о мне и поздравле­ние с Праздником праздников Светлым Воскре­сением Христовым, с которым равномерно, по­здравляя Вас, желаю Вам всех истинных и совер­шенных благ.

По неисповедимым судьбам Божиим, во очи­щение грехов и греховности своей, я продолжаю чувствовать и болезнь, и крайнее изнеможение. Слава Богу, наказующему во времени. Прошу Ваших святых молитв, да даруется мне перено­сить наказание Господне с должною покорнос­тию и с должным благодарением

Прошу передать о. Алимпию мое благослове­ние и благодарность за воспоминание. О. Иустин свидетельствует Вашему Высокопреподобию свое почтение и приносит поздравление с празд­ником.

С чувствами искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Высокопре­подобия покорнейшим слугою

епископ Игнатий.

Мой адрес: в Ярославль.

23 апреля 1862 года

Письмо 71

Отрывок из письма к NN

1) Кто желает правильно служить Богу, тот не должен просить у Бога именно чего-либо, как-то: слез или чего другого — сообразно мечте своей; должен просить у Бога, чтоб Бог дал ему то, что полезно для души его; человек не знает, что имен­но полезно для его души. Кто в прошении своем отрекается от своей воли для воли Божией, тот может получить истинное смирение. Надо удерживаться от разгорячения, а стараться иметь при молитве страх Божий: это вернее.

2) Уединение всегда было полезно, когда по духу времени в обществе было много благочести­вых людей; а ныне, при общем распространении разврата, уединение и удаление от знакомых и знакомств есть необходимое условие к спасению.

3)  Дочку не позволяй себе хлопать, ниже пальчиком. Это чрезвычайно вредно для нрав­ственности как дочки, так и матери. Есть старин­ное хорошее, а есть и старинное худое — худому не надо подражать. Выпиши себе книгу «Поуче­ния» преподобного аввы Дорофея, который за­нимался воспитанием молодых иноков с отлич­ным успехом. Эта книга будет превосходным наставлением для тебя самой и для воспитания дочери. Читай книгу и изучай ее. Знай, что паче всех твоих наставлений словами, жизнь твоя бу­дет самым сильным наставлением для дочери.

4) Сознавать себя грешным необходимо для спасения, а засуживать себя и метаться во все сто­роны от греховности очень вредно. «Все неумерен­ное — от бесов», — сказал преподобный Пимен Великий. Что ты расхвасталась множеством гре­хов твоих? Спаситель и Искупитель наш неисчис­лимо богат и могуществен: для Него ничего не зна­чат прегрешения всех человеков, только бы они сами не отвергли своего Искупителя. Господь ска­зал прощенной Им грешной жене: Аз тебе не осуждаю: иди, и отселе ктому не согрешай (Ин. 8:11). Тот, кому прощены грехи при таинстве ис­поведи, обязан не повторять этих грехов и толь­ко. Воспоминание прежних телесных грехов очень вредно и воспрещается святыми отцами. Тут дей­ствуют неверие, недостаток уважения к таинству исповеди, фальшивое понятие о добродетели, об­манчивое разгорячение и мечтательность. Тебе не представилось ли, что тут действует смирение?

5) Почти то же должно сказать о намерении твоем открыть твою греховность некоторому лицу. Опять здесь недоверие к святому таинству исповеди, в котором действует всесильный Дух Святой, решительно и вполне изглаждая грехи человеков. Зачем ты считаешь уничтоженное су­ществующим? Не смей прикасаться к великому таинству! Ничтожная пылинка! не смей попол­нять великого таинства, которое имеет свою пол­ноту от Бога и не нуждается в пополнении чело­веческом. Не повторяй согрешений: вот все, чего требует от тебя Бог и что единственно нужно для твоего спасения. Не смей говорить о твоих гре­хах никому, кроме духовника. Бойся неверия, ибо оно умаляет в мыслях человека могущество и благость Божию. Надо очень остерегаться фальшивых мыслей и разгорячения: потому что при них человек, думая делать добро, может наделать много зла и себе и ближним. Непременно нуж­но для желающего спастись руководство Доро­фея: оно придется по тебе. Христос с тобою. По­вторяю мое искреннейшее желание всех благ тебе и твоему семейству.

Недостойный епископ Игнатий.

3 февраля 1859 года

Письма епископа Игнатия (Брянчанинова) к архимандриту Игнатию (Васильеву)²⁰

Письмо 1

По милости Божией — путешествую благопо­лучно. В день выезда моего из Сергиевой пусты­ни проехал я недалеко: до Тосны. Подъезжая к ней, почувствовал усталость, наклонность к сну; цель путешествия моего — поправление здоро­вья, и потому зачем утомлять себя ездою во вре­мя ночи? Остановился в доме нашего Афанасия. Старушка мать его и брат приняли меня с при­ятным простосердечным радушием. Раскинута моя дорожная кровать, ложась я вспоминал с сер­дечным утешением подаривших мне ее, вспоми­нал всех, напечатлевших в душе моей своею лю­бовию столько сладостных впечатлений. Встав на другой день в 5-м часу, отправился в дальнейший путь, на последней станции к Новгороду пошел сильный дождь, провожавший нас до самого Юрьева. Потрудись сказать от меня благодар­ность Афанасию за ночлег в его доме; матушка его очень мне понравилась; нахожу, что он очень похож на нее. В Юрьеве отец архимандрит при­нял меня очень благосклонно; сегодня утром был я у ранней обедни в нижней пещерной церкви; обедню совершал отец Владимир с учеником сво­им иеродиаконом Виталием: они очень милы вме­сте. Отец Владимир служит благоговейно — как быть старцу, Виталий — с приятною простотою. После литургии отец архимандрит отправил со­борне панихиду по почившем восстановителе Юрьевской обители. Вышедши из церкви, я по­сетил отца Владимира, пил у него чай. Затем по­сетил монастырскую библиотеку и ризницу. С ко­локольни посмотрел на Новгород и его окрест­ности. Здесь тихо; отдыхает душа и тело; но нич­то не отозвалось во мне поэтическим вдохнове­нием, как то было на Валаме. Когда я смотрел с колокольни на Новгород, когда посещал в монас­тыре храмы, когда смотрел на богатство ризни­цы — душа моя молчала Отец Владимир пришлет тебе два портрета отца Фотия и вид Юрьева мо­настыря. Один из портретов возьми себе, а дру­гой портрет и вид обители вели обделать в бумаж­ные рамки для моих келий. Сегодня суббота; ско­ро громкий и звучный колокол ударит ко всенощному бдению; думаю участвовать сегодня вечером и завтра утром в богослужении, а завтра после обеда отправиться в дальнейший путь. Я и спут­ники мои чувствуем пользу от путешествия.

Когда вспомню о тебе и обители нашей, то приходит мне утешительная мысль: Без воли Бо­жией быть ничего не может. Так и с тобой, и с обителью ничего не может случиться такого, чего не попустит Бог. А Он попускает тем, кого лю­бит, искушения и вслед за искушениями дарует избавление от них. Утешаемые искушением, мы прибегаем молитвою к Богу; а получая избавле­ние от искушения, стяжаваем веру в Бога, веру не мертвую, теоретическую, но живую, практи­ческую. Настоящее твое положение сопряжено с трудностями, но эти трудности крайне тебе полезны, необходимо нужны: они сформируют тебя. Муж неискушен — неискусен, говорит Пи­сание, а искушенный примет венец жизни и стя­жит дар помогать искушаемым. Веруй, что вла­сы наши изочтены у Бога, тем более пред очами Его — все случающееся с нами. Плыви и правь рулем правления обители в вере на Бога, в терпе­нии, в страхе Божием. Когда стоит кто высоко — должен глядеть вверх, а не вниз; если будет гля­деть вниз, то легко у него закружится голова и он упадет. Итак, верой гляди вверх, на небо, на Про­мысл Божий, и не закружится у тебя голова, не впадешь в смущение и уныние, которые приходят от того, когда глядишь вниз, т.е. когда вместо молитвы и веры вдадимся в свои рассуждения и захотим всякое дело решить одним собственным разумом. Христос с тобою. Прошу молитв твоих и всего братства.

Недостойный арх. Игнатий.

12 июля 1847 года.

Новгородский Юрьев монастырь

Письмо 2

Истинный друг мой, отец Игнатий!

Милосердый Господь, от которого всякое да­яние благое, да дарует тебе управлять обителию во страхе Божием, с духовною мудростию, тихо, мирно и благополучно.

В Москву прибыл я в среду вечером, часу в де­сятом, остановился в доме Мальцева, где меня приняли радушно и успокоивают. Спутешествен­ники мои здравствуют, заботятся о том, чтобы услужить мне. Преосвященного митрополита нет в Москве; он путешествует по некоторым местам епархии; мне придется дождаться его и потому, между прочим, что колесо у кареты сло­малось, а меня раскачало и нуждаюсь в отдохновении. В четверток был в Угрешской обители, которая, несмотря на близость свою к Москве, посещается богомольцами очень мало и потому — очень уединенна. С душевным утешением увидел я там некоторых монашествующих, про­вождающих жизнь внимательную, в страхе Бо­жием. Они очень хранятся от монашествующих города Москвы, не презирая их, но избегая рас­стройства душевного, которого никто так скоро сообщить не может, как брат, живущий неради­во. Сие наблюдали Василий Великий и Григорий Богослов, когда жили в Афинах. Сие заповедал наблюдать св. апостол Павел. Он говорит корин­фянам: Я писал вам в послании не сообщаться с блудниками; впрочем, не вообще с блудниками мира сего, или сребролюбцами, или хищниками, или идолослужителями; ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира сего: но я писал вам не сооб­щаться с тем, кто, называясь братом, есть блудник, или сребролюбец, или идолослужитель, или злоречив, или пьяница, или хищник; с тако­вым даже не есть вместе (1 Кор. 5: 9, 10, 11). Видишь ли, как порок, когда он в брате, гораздо заразительнее и прилипчивее, нежели когда он в постороннем лице! Это от того, что люди позво­ляют себе гораздо более дерзновения и свободы пред братиями, нежели пред посторонними, пред которыми они стараются скрыть порок свой. Вглядывайся в общество человеческое: в нем беспрестанные опыты свидетельствуют справедливость слов мудрого, святого боговдухновенно­го апостола Руководствуйся сам этим нравствен­ным апостольским преданием и сообщай его братиям в их назидание и охранение от греха.

В пятницу был я в Кремле для поклонения его святыням. О. игумен Угрешский был моим путе­водителем В этот день посетили меня добрые граф и графиня Шереметевы; также и я побывал у не­которых знакомых и родственников своих. Был в монастырях: Чудове, Новоспасском, Симонове, Донском; видел прежде живших у нас иеродиако­на Владимира, Евстафия, Грозного — слышал, что здесь Булин и Черный, направляющиеся к Киеву. Скажу одно: братиям нашей Сергиевой пустыни должно благодарить Бога, что он привел их в эту обитель, в которой довольно строго наблюдают за нравственностию, чем сохраняют молодых людей, дают им возможность усвоить себе благонравие, составляющее существенное достоинство инока. Конечно, не составляют его голос и знание ноты! Они хороши для богослужения церковного, ког­да душа не разногласит с устами. Это разногла­сие — когда уста произносят и воспевают хвалы Богу, а душа хулит его своим злонравием

Здесь узнал я, что о. Пафнутий подал проше­ние о перемещении в Донской и что о сем послан запрос к нам. На запрос отвечай благоразумно, скажи, что настоятель пред отъездом утруждал на­чальство о посвящении некоторых лиц в иеромо­нахи по недостатку священнослужащих в Серги­евой пустыне, впрочем, что ты предоставляешь сие обстоятельство воле и усмотрению начальства. Другой причины, кроме малого числа иеромона­хов, мы не имеем к удерживанию о. Пафнутия. — Будь осторожен с Муравьевым, если он посетит обитель нашу. Дай полный вес сему предостере­жению моему... Здесь стоят северные ветры, до­вольно сильные, отчего погодка похожа на петербургскую: солнце жжет, а ветер пронизывает на­сквозь. Нельзя выйти в одной рясе, без шинели.

Затем — Христос с тобою и со всем возлюб­ленным братством. Всем кланяюсь и у всех про­шу св. молитв.

Недостойный архимандрит Игнатий.

21 июля 1847 года

Письмо 3

Получил письмо твое от 15 июля. Бог да укре­пит тебя! Не предавайся скуке о моем отъезде: он был необходим. Теперь мне сделалось гораз­до лучше и теперь-то вижу, в каком расстроен­ном положении был я в Петербурге. Но все еще надо провести значительное время вне нашего сурового сергиевского климата, чтоб собрать силы и проводить в ней иначе время, нежели как я проводил, т.е. лежа. Если найдешь совершенно необходимым вывести иеродиакона Иоасафа, то извести меня в Бабаевский монастырь, я дам тебе письменное мое согласие, которое можешь по­казать пр. викарию. При случае скажи мой усер­дный поклон графине К., князю Ш., Даниле Пет­ровичу. Все наши знакомые удивили меня своею любовию, которая так обильно обнаружилась при моем отъезде из Петербурга. Завтра думаю ехать в Бородино, потом воротиться в Москву не более как на сутки и пуститься чрез лавру, Рос­тов, Ярославль в Бабайки и Кострому. Князю Шахматову пишу письмо сегодня же. Письма ваши получены мною довольно поздно, потому что Иван Иоакимович выехал из Петербурга не 16-го, как он было предполагал, но 24 июля. Про­шу у Павла Петровича извинения за то, что не отвечаю ныне на письмо его, — некогда! Наде­юсь загладить это упущение из Бабаек, откуда ду­маю написать письмо и ко всей вообще братии. Да подкрепит тебя Господь! Потрудись к общему благу, дай мне воспользоваться отпуском и по­правиться в телесных силах: это принесет свои плоды и для меня и для тебя. Христос с тобою и со всем о Господе братством.

Недостойный арх. Игнатий.

Потрудись сказать от меня Васе, что он без меня вел бы себя кротко и был послушен; тем доставит он мне большое утешение.

29 июля 1847 года

Письмо 4

Истинный друг мой, отец Игнатий!

По милости Божией я приехал благополучно в Бабаевский монастырь, в котором точно по сказа­нию Уткина воздух чудный. Здоровье мое таково, что сказать о нем ничего решительно не могу; ка­жется получше. Вкоренившееся и застаревшее рас­стройство не вдруг исправляется. Отец Феоктист очень доброго и открытого нраву, что мне по серд­цу. Теперь выслушай полный отчет моего стран­ствования, до которого я большой неохотник

Сколько я ни ездил — нигде мне не понрави­лось. Мил, уединен монастырь Угрешский, но мое сердце к нему было чужое. В Бабаевском нравит­ся мне лучше всего; природа необыкновенная, ка­кая-то роскошная, величественная; воздух и воды здоровые, но сердце к нему чужое. А к Сергиевой оно как к своему месту. Видно, придется возвратиться в нее. Нашим неопытным любителям пу­стынножития, как например о. Иосифу, не ужить­ся в пустынях, кроме Сергиевой, по грубости брат­ства; чтоб можно было ужиться, то надо сперва ввести обычаи Сергиевой пустыни в какой-либо пустынный монастырь. Видел я отца Моисея в Гефсимании на одну минуту; потом приходил он ко мне в Гефсиманию, стоял предо мною на ко­ленах и со слезами просил прощения в своем по­ступке и дозволения возвратиться обратно в Сер­гиеву пустыню. Я простил, но говорил ему, что как тяжело было для меня, когда он при болезни моей решился на такой поступок, не обратя никакого внимания на мои увещания, в которых я излагал ему ясно невидимую брань сердечную, — и про­чее. Он снова просил прощения и сознавался в том, что обманули его помыслы. В лавре, кроме святынь, понравилась мне довольно Академия ду­ховная, в которой многие профессоры трудятся в пользу Церкви. Недавно вышла книга «Творения иже во святых Отца нашего Григория Богослова, архиепископа Константинопольского, часть пя­тая». Доставь маленькому Игнатию записочку, пусть предложит нашим знакомым выписать эту книгу. По собрании сего напиши письмо о. ректору академии, архимандриту Алексею, прекрас­ному человеку, с которым я очень сошелся, прося приказать известить тебя, что стоит экземпляр и сколько экземпляров вы желаете иметь. Потом вышлешь деньги и получишь книгу, которая осо­бенно хороша. От отца Аполлоса я получил сегодня письмо, в котором извещает, что он уволен от поездки. Я этим доволен: ему нужно побыть на месте и успокоить себя, а развлечение могло бы его совершенно расстроить.

Получил письмо и от Ивана Павловича Лиха­чева, которое при сем прилагаю. Кажется, у него написано в письме лишнее против счета, который имеется у нас. Потрудись его увидеть, проверить с ним счет; или пошли для исполнения сего вер­ного человека Прописываемый Лихачевым орден точно мною взят. Хорошо, если б вы могли ему выдать хотя тысячу рублей ассигнациями из нео­кладной монастырской суммы, да две тысячи ассигнациями выдай из моей осенней кружки. По­жалуйста, обрати на это внимание и успокойте этого человека; думаю — можно бы и теперь взять из братских денег в мой счет 2000, если же сего нельзя, то всячески можно после 25 сентября, а тысячу хорошо бы и теперь — из монастырских.

Из Москвы послано мною к тебе два письма; в одном из них писал я о Пафнутии то же самое, что ты о нем пишешь. Вкус его для нашего места не годится; не можешь себе представить, как по­казалось мне отвратительным московское пение с его фигурами и вариациями. Нам нужна вели­чественная, благоговейная простота и глубокое набожное чувство: этими двумя качествами наше пение становится выше пения московских монастырей. Из настоятелей мне наиболее понра­вился Феофан по его прямоте и радушию. Натяж­ная святость как-то мне не по вкусу. Угрешский игумен просится на покой, в случае его увольне­ния я согласился с Пименом и другим иеромо­нахом, которые совершенно образовались по моим грешным советам и настоящие Сергиевс­кие. Приходил ко мне иеродиакон Владимир; то­же изъявлял желание поместиться к нам; я был с ним откровенен, т.е. прямо сказал ему причины, которые если он не устранит, то никак не может быть терпим в нашей обители. Он отвечал, что сам усмотрел всю гнусность расстроенной жиз­ни и желает исправиться, как исправился брат его. Я сказал, что теперь не могу дать решитель­ного ответа, а дам его при возвращении его. Из­вещаю тебя о сем, чтоб ты имел все обдумать и сказать мне свое мнение.

Грусть твоя от того, что ты сам правишь оби­телью, а не из-за другого; я понимаю это чувство по собственному опыту. Возлагай на Господа пе­чаль твою, и Он укрепит тебя; мне необходим воздух для поправления моего расстроенного здо­ровья, отчего и самое жительство делается рас­строенным. Возвратившись с обновленными си­лами, тем усерднее и деятельнее займусь устройством обители, имея в твоей искреннейшей ко мне дружбе и в Богом данных тебе способнос­тях обильную и надежную помощь. Всем братиям кланяюсь и прошу их святых молитв. Хрис­тос с тобою! Благословение Божие да почивает над тобою. Приложенные два письма отдай по адресам. Тебе преданнейший о Господе друг

архимандрит Игнатий.

12 августа 1847 года

Письмо 5

Присылаю тебе при сем, друг мой, церемон­ное письмо, чтобы ты мог его показать, если то будет нужно. Получил твое письмо на двух лист­ках от 4 августа При сем прилагаю письмо к Пав­лу Матвеевичу: он не откажется похлопотать, чтоб во Париже налитографировали на 1000 экземп­ляров. Он говорил мне об этом; запечатай пись­мо мое и перешли его к Яковлеву, прося, чтоб сей переслал в своем письме к Павлу Матвеевичу. Сердечно радуюсь, что ты поспокойнее; дайте мне поправиться сколько-нибудь: это для меня необ­ходимо. Поправившись, Бог даст, могу послужить для общей пользы хотя еще сколько-нибудь. Тебе очень полезно настоящее твое положение, хотя оно и сопряжено с некоторыми неприятностя­ми. Сам по своему опыту посуди, каково заниматься должностью при болезненном состоянии; а моя болезненность достигла до расстройства нервов, что очень опасно. То время, которое ты будешь управлять монастырем, подвинет тебя и в опытности, и в духовном успехе и привлечет к тебе расположение братства, которое ты можешь иметь по самому природному твоему свойству. Всем знакомым от меня очень кланяйся; я имею к ним чувство как к родным. Знакомлюсь не ско­ро, но зато, по милости Божией, прочно. Моисей, нынешний временно-Гефсиманский, сохраняет к тебе особенное расположение. Он понял та­мошние обстоятельства, но в то время, когда вва­лился в них, понял и знаменитого Антония, ко­торый — вполне наружный человек, имеющий о монашестве самое поверхностное понятие. При свидании потрудись сказать мой усерднейший поклон Высокопреосвященнейшему Илиодору и благодарность за его расположение ко мне. От­носительно того, что трава скошена молодою, моложе, чем прошлого году, я согласен с хутор­ным. Желаю вам убрать рожь и овес благополуч­но. Если овса будет довольно, то часть можно про­дать, и на часть этих денег купить хоть 20 коров и бычка, чтоб они во время зимы накопили наво­зу для ржаного поля. Отец Израиль обещал мне это сделать и доставить коров по первому снегу.

Впрочем, сие предоставляю на твою волю и бла­гоусмотрение. Недавно послал я к тебе письмо. Это второе уже из Бабаек, которыми я очень до­волен. Прекрасный монастырь! На прекрасном месте, с отличным воздухом и водами! Купаюсь в речке Солонице, в которую впадают соляные ис­точники, в которых прежде добывали соль. Они в 200 шагах от моего окошка. Все тело чешется, и выходят пятна и возвышенности, вроде сыпи. Такое чувствую благотворное действие здешних вод и на желудок. Чай пришли ко мне. Не думаю от вас требовать много денег. В прошлом письме я писал тебе, какое употребление сделать из моих денег, которые у вас. Пожалуйста, не оставь сего обстоятельства без внимания и извести меня о последующем. Я все еще в развлечении: исправ­ляю нужды по келии: то, другое надо завести, т.е. стол, стул, и тому подобное. Надо будет съездить в Кострому к Преосвященному Иустину, также в Ярославль, в котором при проезде я пробыл не более часу. Всем братиям усердно кланяюсь.

Христос с тобою. Тебе преданнейший

архимандрит Игнатий.

14 августа 1847 года

Потрудись послать два экземпляра «Валаамс­кого монастыря» его высокобл. Ивану Иоакимо­вичу Мальцеву в Москву на Лубянку в Варсонофьевском переулке, в собственном доме — для него и для супруги его Капитолины Михайловны.

Также потрудись послать в Москву один эк­земпляр на имя графа Шереметева и два — на имя графини, с тем чтоб один из них она доста­вила митрополиту Филарету. Их адрес: в Москве, на Воздвиженке, в собственном доме. Пошли в Бородинский монастырь три экземпляра при прошлом письме, адресуя в Можайск Московс­кой губернии: один — г-же игумении, другой — двум ее келейницам Палладии и Анатолии, тре­тий Елизавете Шиховой.

Мне сюда пришли экземпляр.

Князю Суворову — один.

Пришли порошков от клопов, которые здесь многочисленны...

Письмо 6

Отец наместник, иеромонах Игнатий!

Благодарю Вас за то внимание, с которым Вы извещаете меня о главных обстоятельствах Сер­гиевой пустыни.

Вам известно, что я признавал всегда иеродиа­кона Иосифа малоспособным к жительству в мо­настырях столичных, почему увольнение его из Сергиевой пустыни посчитаю полезным и для Пустыни, и для самого иеродиакона Иосифа Если он был доселе терпим в ней, то это — в надежде сделать ему добро и по нужде в иеродиаконах. Но сия нужда вскоре может быть отстранена посвя­щением монаха Сергия в иеродиаконский сан. Равным образом иеромонах Пафнутий мог бы быть уволенным, если б у нас было достаточное количество иеромонахов: он нужен только для слу­жения, но для пения не только не полезен, даже вреден. Сформировав вкус свой в провинции, он недостаточен для нашего хора, в котором долж­ны служить лучшим украшением простота и глу­бокое благоговейное чувство, а не фигурные ва­риации, которые в таком употреблении в Москве и которые так нейдут к монашескому пению.

Очень рад, что сенокос убран благополучно; желаю, чтоб вы успели убрать так же благопо­лучно хлеб и овощи. Присматривался я к полям при моем путешествии: точно — трудно встре­тить такую обработку, какова она у нас, и такой чистый и рослый хлеб, каков он у нас.

По отношению к здоровью моему чувствую себя лучше. Воды и воздух здесь превосходные. Когда прекратится возможность купаться, то начну принимать души. Всем знакомым прошу сказать мой усердный поклон — равно и братии.

И вам, отец наместник, желаю всех благ. Правь­те обителью с благонамеренностью, столько вам свойственною, в надежде на помощь Божию и молитесь о недостойном настоятеле Вашем.

Архимандрит Игнатий.

14 августа 1847 года

Письмо 7

Препровождаю к тебе, друг мой, прошение отца Моисея. Надо составить прошение формен­ное и передать его братьям для доставления ему, чтоб доставление сие было верное. Я живу по милости Божией благополучно. Около недели гостил в Костроме у Преосвященного Иустина, который обходился со мною очень любовно. По возвращении моем из Костромы нахожу новое письмо Моисея, в котором умаливает меня о прощении его и принятии снова в Сергиеву пус­тыню. Христос с Вами. Всем братиям кланяюсь и прошу их молитв. Завтра думаю отправиться в Ярославль суток на трое и тем окончить мои разъезды. Бабаевским монастырем я очень дово­лен. Воздух и воды чудные. Пред самым монас­тырем шагах в ста от Св. ворот обильно сочилась вода, не замерзавшая, по сказанию жителей, и зи­мою. Я нанял, чтоб очистили это место и впусти­ли струб в 2 аршина вышиною. Что ж? Ударило до двадцати ключей, и мы имеем чистейшую, как хрусталь, воду, из которой образуется ручей, текущий в Волгу. По возвращении из Ярославля надеюсь еще писать к тебе.

Недостойный арх. Игнатий, Стефану получше. Сысой захворал прошлогод­нею болезнию.

24 августа 1847 года

Письмо 8

Не желая пропустить почты не написав тебе ничего, извещаю, что я на прошлой неделе был в Ярославле. Таким образом, окончив свои разъез­ды, начинаю сидеть дома и лечиться. Ноги мои начинают издавать испарину, с которою вместе, кажется, выходит и болезнь. Христос с тобою; будь здоров и благополучен. Всем братиям — мой усерднейший поклон.

Недостойный архимандрит Игнатий.

1 сентября

Письмо 9

Отец наместник Игнатий!

При сем препровождаю к Вам письмо о. каз­начея Вифанского монастыря иеромонаха Вени­амина, в котором он, о. казначей, объясняет на­чало болезни иеромонаха Мефодия, его родного брата, находящегося ныне в Старо-Ладогском Николаевском монастыре. По просьбе иеромонаха Вениамина и по собственному своему ус­мотрению, находя нужным, чтоб сии сведения были известны С.-Петербургскому епархиально­му начальству, препровождаю к Вам письмо иеромонаха Вениамина, с тем чтоб Вы оное пред­ставили по благоусмотрению Вашему.

Архимандрит Игнатий.

1 сентября 1847 года

Письмо 10

Истинный друг мой, отец Игнатий!

Получив письмо твое от доброго знакомого нашего, с ним отправляю и пространный ответ, а чтоб и по почте, которая, вероятно, придет ско­рее, не лишить тебя известия о мне, пишу сии строки. Лечусь, крывшаяся во мне простуда ки­дается во все стороны; в особенности сильный переворот в ногах, в которых то начнется дерга­нье жил, то лом, то испарина — после сего чув­ствую облегчение и оживление ног. Но от диеты и испарины слабы. Ну уж какое славное, чудес­ное безмолвие. Кажется — проводил бы до гроба такую жизнь. Препровождаю при сем письмо от Рослякова; передай его Николиньке, чтоб он известил Рослякова: пусть делает как хочет и знает. В месте, где он живет, терпят его немощи, в дру­гом неизвестно — потерпят ли? А здесь мне взять его на свое попечение и иждивение невозмож­но. Письмо его по прочтении истреби, чтоб не попалось в руки Аполлосу и не расстроило бы его.

Каково поживает Влас Михайлович? Степе то получше, то опять хуже; Сисою лучше. Будь здо­ров. Тебе преданнейший о Господе

архимандрит Игнатий.

8 сентября

Впрочем, я говорил о. игумену о Рослякове, он согласен его принять.

С Данилом Петровичем препровождаю мои испорченные часы, отдай их Мизеру для поправ­ки и с Николинькою пришли.

Письмо 11

Истинный друг мой, отец Игнатий!

С несказанным сердечным утешением читаю твои письма и благодарю Господа Бога, что Он по неизреченной своей милости даровал мне та­кового и искреннего, доброго, верного и умного друга, как ты. Жизнь наша коротка. Что в ней ни приобретешь — все должно оставить при входе в вечность. Одно благо, которое пойдет с нами ту­да, — любовь к Богу и любовь ради Бога к ближ­нему. Молю Бога, чтоб любовь наша была вечною. В письмах, идущих по почте, не забываю встав­лять слова для политики, принужден кое-что умалчивать из опасения косой ревизии. А это письмо идет с добрейшим Данилом Петровичем, который был у меня 5 сентября. В двух обителях на пути моем принят я был как родной: в Угреш­ской и Бородинской. Угрешской отец игумен думает на покой. Его казначей и другой иеромо­нах, друг казначея, — точно наши Сергиевские; казначей знаком был со мною в Лопотове мона­стыре, заимствовал от меня направление в мона­шеской жизни и сохранил его доселе. Они меня на руках носили и в случай выбытия на покой игу­мена намерены переместиться к нам: это пре­краснейшие люди. Бородинская г-жа игуменья приняла очень радушно. Первый день занимал­ся беседою с одною ею, а Степана тормошили сестры. На другой день некоторые из них позна­комились со мною. А когда я уезжал, то некото­рые из них, провожая, со слезами говорили: мы с Вами точно с родным отцом, как будто век зна­ли. И я с ними породнился — есть такие прекрас­ные души, многие с хорошим светским образо­ванием. Митрополит Московский был очень добр; постарел. У Преосвященного Григория Тверского гостил целые сутки, он самый прямой человек и принял меня с особенным радушием. С лаврским наместником Антонием я очень не сошелся, а поладил с академическим ректором Алексеем. Из московских архимандритов мне понравился наиболее о. Феофан Донской. Наме­стник обошелся со мною сначала довольно на­гло, потом поумялся. Нашел в Вифанской семи­нарии иеромонаха Леонида, профессора и маги­стра из флотских офицеров, который в Петербур­ге бывал у меня. В посаде живет его матушка-ста­рушка, которую он содержит своим жаловань­ем. Иду из академии к саду — встречает меня незнакомая старица, останавливает: «Ах, батюш­ка, — говорит, — как я вам благодарна за сына моего: направление, которое вы дали в Петербур­ге, его руководствует в пути им избранном так благополучно; я мать Леонида». Он приходил ко мне вечером и как пред духовником проверил всю жизнь свою со всею простотою и откровен­ностию. Этот случай — пребывание в Бородине, на Угреше, из светских в Москве — Мальцевы, Назимов (ныне генерал, бывший при наследни­ке флигель-адъютантом) и, наконец, в Бабайках приезд одной из сестер моих — меня очень тро­нули и утешили. Какие есть на свете души! И как чудно Слово Божие! Недаром один святой отец говорит, что сеятель сеет сряду, а не известно, ко­торое зерно взойдет и который участок земли даст обильнейший урожай. Преосвященные Ко­стромской и Ярославский приняли меня очень ласково. Сошелся довольно с костромским рек­тором, с человеком благонамеренным и прямо­душным, имеющим (sic) ревность к благочестию. Здесь, в монастыре знаком только с о. игуменом, с ним иногда я вижусь — более почти ни с кем. Сижу дома никуда не выходя. Такая жизнь мне чрезвычайно нравится. В Москве зубной врач, приглашенный мною по случаю разболевшихся зубов, нашел, что зубы мои очень исправны, но что они поражены ревматизмом, против кото­рого дал полосканье: французская водка или ром, настоянные свежим хреном. Этим велел полос­кать, разводя с водою, также мазать снаружи около шеи и за ушами. Видя отличное действие этой национальной микстуры, я попробовал по­мазать мои ноги, которые до временам очень болели и всегда зябли. Когда я их помазал, то они начали согреваться, а чрез несколько дней капа­ет из них пот и явилась переходячая боль ревма­тическая, т.е. простуда, сидевшая под маскою и прикрытием, обнаружилась. Наш добрейший Иван Васильевич говорил мне правду: у вас замас­кированный ревматизм. Разумеется, я тотчас пре­кратил окачивание себя из душа, а решился по­пить декокту из сассапарели при натирании хренною настойкою, доколе совсем не прекра­тятся боли. Степану получше: он один мне служит, Сисой лежит и пьет декокт сассапарельный. Вот все здешние новости. Публика ярославская и костромская очень ко мне милостивы.

Теперь начинаю отвечать на все пункты писем твоих. (Извини, что худо пишу: пишу на налое, чтоб не так скоро устать и побольше написать.)

1-е) На то, которое от 22-го августа. Бог тебе открывает понятие о монашеской жизни, кото­рая есть совершенство христианское. Это Божий дар: возделывай его. При естественной доброте твоего сердца, при прямоте твоего рассудка стя­жи еще доброту евангельскую и евангельский ра­зум. Бог, Который даровал тебе прекрасные есте­ственные свойства, да дарует и евангельские. Точ­но как ты говоришь — ни порядка, ни благонравия, ни даже таких духовных познаний не встре­тишь, как в нашей обители. Благодарю тебя за отца Иосифа, он очень добрый и мягкосердечный, но по неопытности лезет как овца к волкам Моисей сдуру куда врезался! к начальству сильному, от ко­торого уйти нелегко — и в какое место! в место, где все личина и все напоказ. Лавра мне очень не понравилась, кроме святынь ее. Совершенно тор­говое место — братство в полной свободе, певчие с такими вариациями, что хоть вон беги из церк­ви. По местоположению понравились два монас­тыря — Угрешский и Бабаевский. В обоих — воды прекрасные. Моисей тоже очень тебя любит, как и ты его. Разочаровался в Антонии, говорил мне батюшка, ныне и такого настоятеля, каков наш наместник, т.е. ты, не найти. Благодарю за распо­ряжения по письму Лихачева; будете делить эту кружку после 1-го октября, то из моей суммы возьми сто р. серебром по назначению для твоих расходов, пятьдесят асс. отдай Павлу Петровичу и остальные пришли мне. Отцу Пафнутию (sic) я не думал бы снова ставить на крылос, тем более, что он хочет вести крылос в том устаревшем провинциальном вкусе, который ему нравится, но кото­рый нам вовсе нейдет. Нам нужно стремиться к совершенной простоте, с которой бы соединялось глубокое благоговейное чувство. Штучки предос­тавим Москве. Если будет скучать о. Пафнутий, то можно ему поручить хор ранних обеден и обуче­ние ноте не знающих ее. Иеромонах Иоанникий пусть подождет моего возвращения — в Ладоге никого нет; Росляков просится сюда. Три экземп­ляра ты отдал, как следует и как мною было тебе поручено, потому что после чтения, которое, по­мнишь, было на балконе, так было мне приказа­но. Успокойся — я напишу об этом А-ой, тем бо­лее, что я получил от них письмо, на которое дол­жен отвечать. Я забыл тебе сказать, что с Фрид­риксовой не надо ездить по ее домашним обстоятельствам, как я и сам не ездил, а посылать с чело­веком к 8-ми часам утра. Она мне пишет о мона­стыре с большим участием, не называя тебя, гово­рит, что без слез братия не могут говорить о мне; я понял, что она видела твои слезы! Бог вложил этому человеку нелицемерное расположение к нам. Я ей пишу и благодарю за внимание к тебе.

2) На письмо от 25 августа, что с Полозо­вым. Как выше я сказал, показавшаяся испарина заставила меня остановить леченье водою. Вода в Солонице имеет небольшую солоноватость и очень полезна, но близ Гилица есть настоящие со­леные воды целительные. В них купался пр. Иус­тин и почувствовал большую пользу. Мне меша­ет скоро поправиться гнездящаяся во мне про­студа; при всем том по временам чувствую себя довольно хорошо. Даниил Петрович был необык­новенно мил: доставил порошок от насекомых. Чай получил по почте. Благодарю тебя, что побы­вал у преосвященных. Должно быть, Харьковский не по Питерскому православию пришелся²¹. Если что узнаешь, то напиши в письме, о котором бу­дешь уверен. Если случится увидаться с преосвя­щенными, то всем скажи мой усерднейший по­клон и прошение благословения. Увидев Харьков­ского, поблагодари за его расположение навсег­да: это сердце сердцу весть подает, и я прошу его принять мое таковое же расположение, основан­ное на истинном служении Богу и Церкви. По­клон от него пр. Иустину я правил! Очень рад, что уборка полевых продуктов идет успешно: я по всей дороге не видал таких хлебов, какие у нас. О косулях я сам думал; нахожу, что удобнее бу­дет прислать зимою; водою, кажется, уже поздно. Мне сказывали здешние агрономы, что траву не­пременно должно посыпать гипсом, высевая 30 пудов на десятину; гипс действует два года, а на один и тот же участок сыплют его не раньше, как через 8 лет, тоже по какой-то причине, кото­рую мне не могли хорошенько объяснить, кото­рую и я не хорошо выслушал. Забавно твое рас­суждение по случаю проданной ставы о Петре Мытаре. Приложенное письмецо доставь покуп­щице ставы. Княгине Варваре Аркадьевне скажи мой усерднейший поклон и также доставь приложенные строки. При свидании с госпожою игу­мению Феофаниею засвидетельствуй ей, равно и матери Варсонофии мой усерднейший поклон. Хорошо, что с Андреем Николаевичем ты был осторожен: это прикрытый личиною дружбы враг мой и именно твой. Вели Михаилу Хуторно­му, или Петруше, или если есть при монастырс­ком саде садовник — насадить школу дубовыми желудями. Хотелось бы прислать для школы кедровых орехов — пришлю, если не забуду: их са­дят, ровно как желуди, с осени. Принятие и от­пуск братии — одобряю. Я наведывался здесь о людях, именно с крылосными способностями, но до сих пор еще ни один не пришелся мне по гла­зам и по сердцу. Ты не можешь себе представить, какая повсюду скудость в людях! Наместник Воронежский Платон, о котором ты мне говорил, ныне наместником в Ипатиевском монастыре, игуменом и членом здешней консистории. С от­цом Феоктистом мы очень ладим: человек доб­рый и открытый; здесь гостит его матушка, по­мещица, — преинтересная старушка — старых времен человек! Если Пафнутий снова подает прошение в Святейший Синод, тем более не дол­жны пускать его на крылос. Крылосные к нему не расположены, а он как человек, способный к штукам, пожалуй, для своих плотских видов не остановится приводить братие расстройство. А наши просты! О Владимире я тебе пишу на вся­кий случай, я ему ничего не сказал, отложил от­вет мой до будущего времени. Наконец �