 |
Семинарская и святоотеческая библиотеки |
|
|
|
"Таинство веры." Введение в Православное Богословие. Проверено и исправлено Епископом Александром (Милеант) Содержание: Предисловие. 1. Поиск веры. Зов. Многообразие путей. Философия ищет Творца вселенной. Богооткровенная религия. Антология. 2. Бог. Этимология слова "Бог." Божественные имена. Свойства Бога. Катафатизм и апофатизм. Антология. 3. Троица. Тайна Троицы. Троичная терминология. Полнота Божественной жизни в Троице. Антология. 4. Творение Бог Творец. Ангелы. Происхождение зла. Вселенная. Антология. 5. Человек. Сотворение человека. Образ и подобие. Душа и тело. Жизнь первых людей до па-дения. Грехопадение. Распространение греха. Ожидание Мессии. Антология. 6. Христос. Новый Адам. Христос Евангелия: Бог и Человек. Христос веры: две природы. Две воли Христа. Искупление. Антология. 7. Церковь. Царство Христа. Небо на земле. Свойства Церкви. Церковная иерархия. Женщина в Церкви. Богородица и святые. Иконы и крест. Антология. 8. Таинства. Жизнь в таинствах. Крещение. Миропомазание. Евхаристия. Покаяние. Елеосвящение. Брак. Священство. Монашество. Антология. 9. Молитва. Богослужение. Богослужебный язык. Молчание. Внимание. Умное делание. Молитва и богословие. Плоды молитвы. Антология. 10. Обожение. Видение Бога. Преображение человека. Антология. 11. Жизнь будущего века. Конец человеческой истории. Душа после смерти. Молитва за умерших. Воскресение мертвых. Страшный Суд. Ад. Рай. Царство Небесное. Антология. Указатель к текстам. Основные сокращения. Сведения об авторе. Предисловие. Эта книга была написана в течение Великого поста 1992 года. В своем первоначальном виде она представляла собой подбор материалов для лекций по догматическому богосло-вию, не предназначенных для печати. Книга увидела свет в 1996 г. по инициативе группы студентов Свято-Тихоновского православного богословского института. Вскоре появи-лись английский и французский переводы. Отдавая русский текст в руки переводчиков, автор всякий раз вносил в него изменения, сокращения и уточнения. Так появилось на свет настоящее, второе издание. Книга не является систематическим изложением догматического богословия Пра-вославной Церкви. Жанр книги может быть определен как комментарий автора, право-славного священника, к догматам Православной Церкви. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся учением Православной Церкви в его историческом раз-витии и в его отношении к современным проблемам. Автор считал необходимым дать чи-тателям возможность услышать голос учителей Церкви и некоторых ее ведущих богосло-вов, и потому приводил буквально их высказывания относительно основных догматов ве-роучения. Догмат - слово греческое; оно означает непреложную истину, принимаемую на веру и общеобязательную для христиан (от греч. dogma - "закон," "правило," "постанов-ление"). Догматы богооткровенны, потому что они основаны на Священном Писании, хотя окончательно сформулированы в позднейшую эпоху. Они являются достоянием всей Церкви как выработанные ее соборным разумом. В отличие от догматов, ереси (от греч. hairesis - букв. "выбор," "изъятие") представляют собой богословские мнения, противо-поставленные церковному учению. Часто догматы были формулированы в ответ на возни-кавшие ереси. Многовековая история христианства наполнена постоянной борьбой с ере-сями: в этой борьбе крепло сознание Церкви, оттачивались формулировки, развивалось богословское мышление. Система православного догматического богословия - итог двухтысячелетней истории христианства. В современном мире широко распространен такой взгляд на религию, при котором догматы рассматриваются как нечто школьное и вторичное, а первичными признаются нравственные заповеди. Отсюда - религиозный индифферентизм и равнодушие к бого-словию. Однако Церковь всегда сознавала, что догматы и заповеди связаны неразрывно и одно не бывает без другого. "И познаете истину, и истина сделает вас свободными," - говорит Христос (Ин. 8:32), Который Сам является единственной Истиной, Путем и Жизнью (Ин. 14:6). Каждый догмат раскрывает истину, указывает путь и приобщает к жизни. А каждая ересь удаляет от истины, и поэтому закрывает для человека путь ко спасению. Борьба за чистоту своего учения, которую вела Церковь на протяжении всей своей истории, была, в сущности, борьбой за спасение человека. Православное богословие никогда не пыталось дать четкой формулировки на все вероучительные вопросы, как это старалась делать Римо-католическая церковь. В извест-ной работе "Сумма теологии" Фомы Аквинатского, была сделана попытка систематизиро-вать все христианское вероучение в виде вопросов и ответов. Труд Аквината на долгие столетия предопределил развитие богословской мысли Запада, которая становилась все более рациональной и схоластичной. Жизнь во Христе есть духовный огонь, а богословие, построенное в первую оче-редь на доводах разума, подобно соломе, попаляемой и уничтожаемой огнем подлинного религиозного опыта. Говоря так, мы вспоминаем самого "отца схоластики" Фому Аквина-та, которому, как повествует его жизнеописание, незадолго до смерти явился Христос, по-сле чего он неожиданно для всех прекратил литературную деятельность, оставив незакон-ченной свою "Сумму." "После того что я видел, все, написанное мною, кажется мне по-добным соломе," - сказал он своим ученикам. Богословие должно исходить из религиозного опыта. Именно таким было богосло-вие Отцов Церкви на протяжении двадцати столетий - от апостола Павла и священному-ченика Игнатия Богоносца до святителя Феофана Затворника и преподобного Силуана Афонского. В этой книге мы стремились основываться на учении Святых Отцов, учиты-вая, впрочем, не только то, что у всех церковных писателей было общего, но и те частные богословские мнения (теологумены), которые вносились отдельными авторами в сокро-вищницу христианского вероучения. Главным критерием богословской точности служит, по православному пониманию, так называемый consensus patrum - "согласие Отцов" по основным вопросам доктрины. Основанное на духовном опыте, чуждое рационализма и схоластики, православное богословие остается живым и действенным в наши дни не менее, чем сотни лет назад. Од-ни и те же вопросы всегда стояли и стоят перед человеком: что есть истина? в чем смысл жизни? как достичь истинного богопознания и блаженства в Боге? Христианство не стре-мится поставить точки над i, исчерпав все вопрошания человеческого духа. Но оно откры-вает иную реальность, настолько превосходящую все окружающее нас в земной жизни, что, встретившись с ней, человек забывает свои недоумения, потому что душа его сопри-касается с Божеством и умолкает в предстоянии Тайне, выразить Которую не в силах ни-какое человеческое слово. 1. Поиск веры. Зов. Вера - это путь, по которому человек идет к Богу. Бог зовет к Себе человека, дает ему некое предощущение Своего присутствия. Человек слышит этот таинственный зов и идет к нему. Бог призывает к Себе всех людей, но одни из них почти не слышат Его зов, другие слышат его еле-еле, а иным людям этот зов звучит очень громко и явственно. Евангелие повествует, что когда Иисус, "проходя близ моря Галилейского, увидел двух братьев, Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, ибо они были рыболовы, Он сказал им: идите за Мною... И они тотчас, оставивши сети, последовали за Ним. Отту-да идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна... и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним" (Мф. 4:18-22). В чем тай-на этой готовности Галилейских рыбаков, бросив все, следовать за Христом, Которого они видят впервые в жизни? И почему богатый юноша, которому Христос тоже сказал "при-ходи, и следуй за Мною," не откликнулся тотчас же, но "отошел с печалью"? (Мф. 19:21-22). Не в том ли причина, что те не были привязаны к житейским благам, а этот юноша обладал большим имением. У каждого человека могут быть свои "сокровища" - будь то деньги или вещи, хо-рошая работа, удовольствия или жизненное благополучие. А Господь говорит: "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное" (Мф. 4:3), т.е. счастливы те, которые соз-нают свое несовершенство, свою греховность и свою недостаточность, потому что обра-тившись к Богу за помощью, они спасут свои души. Слово о вере никогда не было легким для восприятия. Но в наше время люди бы-вают настолько поглощены устройством своего земного благополучия, что многим просто некогда задуматься о Боге и позаботиться о своей душе. Подчас религиозность сводится к тому, что празднуют Рождество и Пасху и соблюдают еще кое-какие обряды ради того, чтобы "не оторваться от корней," от национальных традиций. Иногда религия становится "модной," и в церковь идут, чтобы не отстать от соседа. Но главным для многих является деловая жизнь, работа. "Деловые люди" - это особое поколение людей XX века, для ко-торых не существует ничего, кроме их собственной функции в каком-то "деле," бизнесе, поглощающем их полностью и не оставляющем ни малейшего просвета или паузы, необ-ходимой для того, чтобы услышать голос Бога. И все же, как ни парадоксально, среди шума и круговорота дел, событий, впечатле-ний, иногда люди слышат в своем сердце таинственный Божий зов. Этот зов не всегда сознается как исходящий от Бога, а воспринимается иногда в смутном чувстве некой не-удовлетворенности, внутреннем беспокойстве и тоске. Душа человека томится суетой, хо-тела бы выбраться из тины греха, но не понимает ясно, куда ей идти. И только спустя многие годы человек осознает, что его прежняя жизнь была такой неполноценной и ущербной из-за того, что в ней не было Бога, без Которого нет и не может быть счастья. "Ты создал нас для Себя, - говорит блаженный Августин, - и беспокойно томится серд-це наше, пока не успокоится в Тебе." Божий зов можно уподобить стреле, которой Бог, как опытный охотник, ранит ду-шу человека. Кровоточащая и незаживающая рана заставляет душу, забыв обо всем, ис-кать врача. Душа того, кто ощутил зов, становится одержимой горячим влечением к Богу. "И помыслы такой души, - пишет преподобный Макарий Египетский, - горят духовной любовью и неудержимой тягой ко все более славным и светлым красотам духа, томятся неудержимой любовью к небесному Жениху и... рвутся к возвышеннейшему и величай-шему, чего ни словами не высказать, ни человеческим разумом не постичь... Через вели-кие труды, усилия, долгое подвижничество и совершенную борьбу... такие души всегда восхищены небесными духовными таинствами и увлечены разнообразием Божьей красо-ты, в великой жажде ища лучшего и величайшего. Ибо в Божественном Духе заключена разнообразная и неисчерпаемая, неизреченная и недомыслимая красота, открывающая се-бя достойным душам на радость и наслаждение, на жизнь и утешение, чтобы чистая душа, томящаяся ежечасно сильнейшей и пламенной любовью к небесному Жениху, никогда уже более не оглядывалась на земное, но была всецело объята влечением к Нему." Многообразие путей. Люди приходят к Богу разными путями. Иногда встреча с Богом бывает внезапной и неожиданной, иногда - подготовленной долгим путем исканий, сомнений, разочарова-ний. В одних случаях Бог "настигает" человека, заставая его врасплох, в других - чело-век сам обращается к Нему. Это обращение может произойти рано или поздно, в детстве и юности, в зрелости и старости. И нет двух людей, которые пришли бы к Богу одинаковой дорогой. И нет такой проторенной дороги, по которой один мог бы идти вместо другого. Каждый здесь является первопроходцем, каждый должен пройти именно свой путь, веду-щий к Богу. Один из примеров внезапного обращения человека - апостол Павел. До своего апостольства он был правоверным иудеем и ненавидел христианство как вредную и опас-ную секту: "дыша угрозами и убийством," он шел в Дамаск, намереваясь причинить много зла недавно возникшей Церкви. И когда он уже приближался к городу, "внезапно осиял его свет с неба; он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл, что ты го-нишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты го-нишь" (Деян. 9:1-5). Ослепленный Божественным светом, Савл потерял зрение - три дня он не видел, не ел и не пил. А потом принял Крещение, прозрел и стал апостолом Христа - тем, кому суждено было "более всех" потрудиться в проповеди Евангелия (1Кор. 15:10). И тотчас после своего Крещения он пошел проповедовать того Христа, веру в Ко-торого он раньше преследовал. А вот пример нашего современника - митрополита Сурожского Антония. В детст-ве был неверующим, и то, что он слышал о Христе, не вызывало у него никаких симпатий к христианству. Однажды, возмущенный проповедью одного священника, он решил про-верить, неужели христианство в самом деле так непривлекательно, как его изображают в слащавых рассказах. Он взял Новый Завет, выбрал из четырех Евангелий самое короткое, чтобы не тратить много времени, и принялся читать. "Пока я читал Евангелие от Марка, - рассказывает он сам, - между первой главой и началом третьей вдруг я ощутил, что по ту сторону стола, пред которым я сижу, Кто-то стоит невидимо, но абсолютно ощутимо. Подняв глаза, я никого не увидел, ничего не слыхал, никаких чувственных ощущений у меня не было, но была абсолютная уверенность, что стоит по ту сторону стола Иисус Христос... С этого начался для меня целый переворот... Я почувствовал, что никакой иной задачи не может быть в жизни, кроме как поделиться с другими той преображающей жизнь радостью, которая открылась мне в познании Бога и Христа. И тогда, еще подрост-ком, вовремя и не вовремя, на школьной скамье, в метро, в детских лагерях я стал гово-рить о Христе, каким Он мне открылся: как жизнь, как радость, как смысл, как нечто на-столько новое, что оно обновляло все... Я мог бы сказать вместе с апостолом Павлом: "го-ре мне, если не благовествую" (1Кор. 9:16). Горе, потому что не делиться этим чудом бы-ло бы преступлением перед Богом, это чудо свершившим, и перед людьми, которые по всей земле сейчас жаждут живого слова о Боге, о человеке, о жизни..." Менее внезапным, но не менее неожиданным было обращение к религии француз-ского яхтсмена Бернара Муатесье. Будучи участником кругосветных одиночных гонок, победителя которых ждала огромная денежная премия и всемирная слава, он уверенно двигался к финишу и имел все шансы рассчитывать на победу - ему уже готовили тор-жественную встречу в Англии. Неожиданно для всех он изменил маршрут и направил ях-ту к берегам Полинезии... Только через несколько месяцев удалось узнать, почему он вы-был из игры. Находясь долгое время наедине с океаном и небом, он все глубже задумы-вался о смысле жизни, и все менее привлекательной казалась ему та цель, которой пред-стояло достичь - денег, успеха, славы. В океане он ощутил дыхание вечности, почувст-вовал присутствие Бога и уже не хотел возвращаться к обычной мирской суете. Конечно, обращение к Богу совсем не всегда бывает внезапным и неожиданным: чаще человек долго ищет, прежде чем обретает. Блаженный Августин должен был пройти через многие заблуждения и испытания, перечитать множество философских и богослов-ских книг, прежде чем, будучи уже тридцати трех лет, понял, что не может жить без Бога. В наше время некоторые начинают искать абстрактную и отвлеченную "истину" через книги, а приходят к откровению Бога, как Личности. Иногда к христианству приходят окольным путем - разочаровавшись, например, в восточных учениях или в другой какой-либо религии. Иные приходят к Богу, пережив катастрофу: потерю близкого, скорбь, бо-лезнь, крушение надежд. В несчастье человек ощущает свою нищету, понимает, что он все потерял и не имеет ничего и никого, кроме Бога. Тогда он может воззвать к Богу de profundis - из глубины (Пс. 129:1), из бездны горя и безнадежности. Обращение к Богу может произойти благодаря встрече с истинно-верующим - священником, благочестивым мирянином. Христос сказал: "Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца Небесного" (Мф. 5:16). Если бы христиане сияли Божественным светом, если бы в их глазах отражалась божест-венная любовь, это было бы лучшим свидетельством о Боге и доказательством Его бытия. Один юноша решил посвятить жизнь Богу после того, как увидел священника, который на его глазах преобразился, подобно Христу на Фаворе, и просиял небесным светом... Есть и самый, как кажется, естественный путь к Богу: ребенок рождается в религи-озной семье и вырастает верующим. И тем не менее вера, хотя и может быть получена от родителей, должна быть осмыслена или выстрадана самим человеком, должна стать ча-стью его личного опыта. Известны случаи, когда из религиозных или даже священниче-ских семей выходили атеисты: достаточно вспомнить Чернышевского и Добролюбова, ко-торые оба происходили из духовного сословия, но порвали с религиозностью своих пред-ков... Верующими не рождаются. Вера приобретается усилиями и добродетельной жиз-нью. Философия ищет Творца вселенной. Сколько живет на земле человек, ему всегда было присуще стремление найти ис-тину, осмыслить свое бытие. В Древней Греции философы занимались исследованием ми-роздания и его законов, а также человека и закономерностей его мышления, надеясь на основе этого достичь знания о первопричине всех вещей. Философы не только предава-лись рассуждениям и логике, они изучали также астрономию и физику, математику и гео-метрию, музыку и поэзию. Разносторонние познания сочетались с аскетической жизнью и молитвой, без которых невозможно достичь очищения ума, души и тела - катарсиса. Изучая видимый мир, философы приходили к выводу, что во Вселенной нет ничего случайного, но каждая деталь имеет свое место и выполняет свою функцию, подчиняясь строгим законам: планеты никогда не отклоняются от своих орбит и спутники не покида-ют свои планеты. В мире все так гармонично и целесообразно, что древние назвали его "космосом," то есть красотой, порядком, гармонией, в противоположность "хаосу" - беспорядку, дисгармонии. Космос представлялся огромным механизмом, в котором дей-ствует один никогда не нарушающийся ритм, один никогда не сбивающийся пульс. Но всякий механизм должен быть создан кем-то, всякие часы должны быть сконструированы и заведены. Так философы диалектическим путем приходили к идее единого Устроителя Вселенной. Платон называл Его Творцом, Отцом, Богом и Демиургом - последний тер-мин означает Делателя, Мастера. "Все возникшее нуждается для своего возникновения в некоей причине, - пишет Платон. - Конечно, Творца и Отца этой Вселенной нелегко отыскать, а если мы Его и найдем, о Нем нельзя будет всем рассказывать... Космос пре-красен, и Демиург его добр... Космос - прекраснейшая из возникших вещей, а Демиург - наилучшая из причин... Будучи благ, Он позаботился обо всех видимых вещах, которые пребывали не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении; Он привел их из бес-порядка в порядок." Платон жил в стране, где господствовал политеизм: люди обоготворяли стихии и силы природы и поклонялись им. Формально философия не отвергала богов, однако при-знавала над ними высший Разум. В космологии Платона боги выполняют функции, в чем-то сходные с функциями ангелов в монотеистических религиях: Демиург создал их и по-велевает ими, а они служат Его воле. Желая сотворить людей, Творец обращается к ним: "Боги богов! Я - ваш Демиург и Отец вещей, а возникшее от Меня пребудет неразруши-мым, ибо такова Моя воля." Затем Он дает им первозданную материю и поручает создать из нее людей... Фактически античная философия, в лице своих лучших представителей преодолевая политеизм, подходила к истине о едином Боге. Философы говорили также о Логосе (греч. logos означает "слово," "разум," "мысль," "закон"), первоначально воспринимавшемся как некий вечный и всеобщий за-кон, на основании которого устроен весь мир. Однако Логос не есть только абстрактная и отвлеченная идея: это также божественная созидающая сила, посредствующая между Бо-гом и сотворенным миром. Так учил Филон Александрийский и неоплатоники. У Плоти-на, представителя школы неоплатоников, философия почти превращается в религию - он подчеркивает трансцендентность, беспредельность, неограниченность и непознаваемость Божества: никакие определения не могут Его исчерпать, никакие свойства не могут быть Ему приписаны. Будучи полнотой бытия, Единое (так Плотин именовал Бога) порождает все другие виды бытия, из которых первым является Ум, а вторым - Мировая Душа; за пределами круга Мировой Души лежит материальный мир, то есть Вселенная, в которую Душа вдыхает жизнь. Мир, таким образом, является как бы отражением божественной ре-альности и носит в себе черты красоты и совершенства. Единое, Ум и Душа в совокупно-сти составляют Божественную Триаду (Троицу). Через очищение - катарсис человек мо-жет возвыситься до созерцания Бога, однако Бог все равно остается непостижимым и не-приступным, все равно остается тайной. Античная философия путем диалектики вплотную подходит к тем истинам, кото-рые окончательно будут открыты в христианстве - о едином Боге, Творце мира, о боже-ственном Логосе Сыне, о Святой Троице. Не случайно раннехристианские писатели назы-вали философию "христианством до Христа." "Хотя эллинская философия не содержит истину во всем ее величии... тем не менее она расчищает путь ко Христу," - говорил Климент Александрийский. Многие Отцы и учители Церкви пришли к христианству че-рез изучение философии или по крайней мере всегда относились с большим уважением к ней: священномученик Иустин Философ, Климент Александрийский, блаженный Авгу-стин, святители Григорий Нисский, Григорий Богослов. В притворах древнехристианских храмов наряду с мучениками и святыми изображались Сократ, Платон и Аристотель как предтечи и провозвестники истины... Богооткровенная религия. Большинство народов дохристианских времен пребывали во тьме многобожия. Ес-ли и находились отдельные светлые умы, подобные греческим философам, способные вы-рваться из плена политеизма, все же их прозрения о едином Боге оставались чаще всего лишь догадками спекулирующего рассудка и Бог Творец представлялся далеким и абст-рактным. Иные предполагали, что Бог только устроил Вселенную из существующего ве-щества, только запустил, так сказать, механизм, а больше уже не вмешивается в жизнь людей, предоставив все воле судьбы - рока. Однако был один избранный народ, которому Бог вверил сокровенное знание о Се-бе, о сотворении мира, о смысле бытия. Древние евреи знали Бога не по книгам и не по рассуждениям мудрецов, но по собственному многовековому опыту. Они оставили Вели-кую Книгу - Библию, которая не выдумана людьми, а дана свыше в непосредственном откровении от Бога. Ной, Авраам, Исаак, Иаков, Моисей, Илия, многие праведники и про-роки не просто размышляли о Боге, молились Ему - они видели Его своими глазами, бе-седовали с Ним лицом к лицу. "...И Господь явился Аврааму и сказал ему: Я Бог Всемо-гущий, ходи передо Мною и будь непорочен; и поставлю завет Мой между Мною и то-бою... И пал Авраам на лице свое. Бог продолжал говорить с ним и сказал: Я - вот зовет Мой с тобою: ты будешь отцом множества народов... Я буду Богом твоим и потомков тво-их после тебя" (Быт. 17:1-7). Евреи называли Бога "Богом отцов," то есть Богом предков, и свято хранили завет, вверенный их отцам. Все откровения Бога в Ветхом Завете носят личный характер. Бог открывается че-ловеку не как абстрактная сила, но как живое Существо - говорящее, слышащее, видя-щее, мыслящее, помогающее. "И сказал Господь Моисею: вот, Я приду к тебе в густом облаке, дабы слышал народ, как Я буду говорить с тобою, и поверил тебе навсегда... На третий день, при наступлении утра, были громы и молнии и густое облако над горою, и трубный звук весьма сильный; и вострепетал весь народ... Гора же Синай вся дымилась оттого, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась; и звук трубный становился все сильнее... Моисей говорил, а Бог отвечал ему голосом... И изрек Бог (к Моисею) все слова сии, говоря: Я Господь, Бог твой... да не будет у тебя других богов пред лицом Моим... И стоял (весь) народ вдали, а Моисей вступил во мрак, где Бог" (Исх. 19:9-19; 20:1-21). Мрак и облако в данном случае означают тайну: Бог, хотя и является человеку, тем не менее остается таинственным и не-постижимым. Никто из людей не должен был приближаться к Синайской горе, "дабы не умереть" (Исх. 20:19), ибо "человек не может увидеть Бога и остаться в живых" (Исх. 33:20). То есть, хотя Моисей и видел Бога, принимавшего вид, доступный для человече-ского восприятия, сущность Его принципиально непостижима. Бог принимает живое и деятельное участие в жизни израильского народа. Когда Моисей выводит народ из Египта в землю обетованную, Бог Сам в огненном столпе как бы шествует впереди народа. Бог пребывает среди людей, общается с ними, живет в пере-носном храме-палатке, который они для Него построили. Когда царь Соломон закончил строительство каменного храма в Иерусалиме, он призывает Бога и просит, чтобы Он жил там. Тогда "облако наполнило дом Господень; и не могли священники стоять на служении по причине облака, ибо слава Господня наполнила храм Господень. Тогда сказал Соло-мон: Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле; я построил храм в жилище Те-бе... Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил... Но призри на молитву раба Твоего и на прошение его... Да будут очи Твои отверсты на храм сей день и ночь, на сие место, о котором Ты сказал: "Мое имя будет там"... при всякой молитве, при всяком прошении, какое будет от какого-либо человека во всем народе Твоем Израиле, когда они почувствуют бедствие в сердце своем и прострут руки свои к храму сему, Ты услышь с неба, с места обитания Твоего, и помилуй" (3 Цар. 8:10-13, 27-29, 38-39). И Бог, Который обитает во мгле, то есть в тайне, Которого не могут вместить небо и земля, то есть видимый и невидимый мир, сходит к людям и как бы живет среди них. Это самое поразительное в богооткровенной религии: Бог остается под покровом тайны, остается неведомым и вместе с тем столь близким к людям, ищущим Его, что они могут называть его "Бог наш" и "Бог мой." И в этом та пропасть, которая лежит между от-кровением Божьим и всеми достижениями человеческой мысли: Бог философов остается абстрактным и неживым, тогда как Бог откровения - живой, близкий и личный. И тот и другой путь ведут к пониманию того, что Бог непостижим и что Он есть тайна, но фило-софия только подводит человека к подножию горы, тогда как богооткровенная религия ведет его к вершине, где Бог живет во мраке, она как бы вводит его внутрь облака, то есть поверх всех слов и рассудочных умозаключений приоткрывает перед ним свойства Божии ... Антология. В этой жизни есть души, которые, приближаясь к Господу, познают Его; есть ду-ши, которые далеки от Него, но признают Его бытие; а есть и такие, которые не только не познают, но и не желают верить... Неверие - от гордости. Горделивый человек своим умом и наукою хочет познать все, но ему не дается познать Бога, потому что Господь от-крывается только смиренным душам... И на небе, и на земле Господь познается только Духом Святым... И у язычников душа чувствовала, что Бог есть, хотя они и не знали, как почитать Его. Но Дух Святой научил Святых Пророков, потом Апостолов, потом Святых Отцов и Епископов Церкви, и так истинная вера дошла до нас... О, люди, творение Божие, познайте Творца. Он любит нас. Познайте любовь Христову и живите в мире... Обрати-тесь к Нему все народы земли и вознесите молитвы свои к Богу; и молитва всей земли пойдет к небу, как прекрасное тихое облако, освященное солнцем... Познайте, народы, что мы созданы для славы Божией на небесах, и не прилепляйтесь к земле, ибо Бог - наш Отец, и любит нас, как дорогих детей. Преподобный Силуан Афонский Философия... является очевидным и воплощенным отображением истинного учения, да-ром, который эллинам ниспослан от Бога. И от веры она не отвлекает нас... напротив, мы ограждаемся философией как неким крепким оплотом, открывая в ней союзника, совмест-но с которым и обосновываем потом нашу веру... Прежде пришествия Господа философия была необходима эллинам для достижения некоторого рода праведности... Она была для эллинов таким же руководителем, каким был и Закон для евреев, и приводила их как детей ко Христу (Гал. 3:23-24)... Без сомнения, путь к Истине один, но в нее впадают ручьи - одни с одной стороны, другие с другой, в ее ложе соединяясь в реку, которая уже течет в вечность. Климент Александрийский Чтение книг платоников вразумило меня искать бестелесную истину: я увидел "невиди-мое, понятое через творение," и, отброшенный назад, почувствовал, что, по темноте души моей, созерцание для меня невозможно. Я был уверен, что Ты существуешь, что Ты бес-конечен, но не разлит в пространстве... Итак, я с жадностью схватился за почитаемые кни-ги, продиктованные Духом Твоим, и прежде всего за послания апостола Павла... Я начал читать и нашел, что все истинное, вычитанное мной у философов, имется в Твоем Писа-нии... Но в книгах философов не было облика истинного благочестия, слез исповедания... "сердца сокрушенного и смиренного" (Пс. 50:19), не было ни слова о спасении народа, о "городе, украшенном, как невеста" (Апок. 21:2), о "залоге Святого Духа" (2 Кор. 1:22), о Чаше, нас искупившей. Никто в них не воспевает: "разве не Богу покорена душа моя? От Него спасение мое..." (Пс. 61:2). Никто не услышит в них призыва: "Придите ко Мне, страждущие." Эти философы презрительно отвернутся от Того, Кто "кроток и смирен сердцем" (Мф. 11:25-28). Блаженный Августин ...Любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу. Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил (быть) подобными образу Сына Своего... а кого Он пре-допределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал, а кого оправдал, тех и просла-вил. Что же сказать на это? Если Бог за нас, кто против нас? Апостол Павел Вера во Христа есть новый рай. Поэтому и предвидел Бог прежде создания мира всех, кто уверовали и должен уверовать в Него, которых призвал и не перестанет призывать до скончания мира, и прославил и прославит, и оправдал и оправдает, явно показывая их со-образными образу славы Сына Своего через святое Крещение и благодать Святого Духа, таинственно делая их сынами Божиими и восстанавливая их из ветхих в новые, из смерт-ных в бессмертные... Преподобный Симеон Новый Богослов 2. Бог. Этимология слова "Бог." В разных языках слово "Бог" родственно различным словам и понятиям, каждое из которых может сказать нечто о Его свойствах. В древнюю эпоху люди пытались подоб-рать те слова, при помощи которых они могли бы выразить свое представление о Боге, свой опыт соприкосновения с Божеством. В русском языке и в других языках славянского происхождения, относящихся к индоевропейской группе, слово "Бог," как считают лингвисты, родственно санскритскому bhaga, что значит "одаряющий, наделяющий," в свою очередь происходящему от bhagas - "достояние," "счастье." "Богатство" тоже родственно слову "Бог." В этом выражено представление о Боге как полноте бытия, как всесовершенстве и блаженстве, которые, од-нако, не замкнуто внутри Божества, но изливаются на мир, людей, на все живое. Бог ода-ряет, наделяет нас Своей полнотой, Своим дарованиями, когда мы приобщаемся к Нему. Греческое слово theos, по мнению Платона, происходит от глагола theein, озна-чающего "бежать." "Первые из людей, населявших Элладу, почитали только тех богов, которых и теперь еще почитают многие варвары: солнце, луну, землю, звезды, небо. А по-скольку они видели, что все это всегда бежит, совершая круговорот, то от этой-то приро-ды бега им и дали имя богов," - пишет Платон. Иными словами, древние видели в при-роде, ее круговращении, ее целенаправленном "беге" указания на существование какой-то высшей разумной силы, которую не могли отождествить с единым Богом, но представля-ли в виде множества божественных сил. Однако святитель Григорий Богослов наряду с этой этимологией приводит другую: имя theos от глагола ethein - "зажигать," "гореть," "пылать." "Ибо Господь Бог твой есть огонь поядающий, Бог ревнитель," - говорится в Библии (Втор. 4:24); эти слова повторит и апостол Павел, указывая на способность Бога истреблять и сжигать всякое зло (Евр. 12:29). "Бог есть огонь, а диавол холоден," - пишут святые Варсануфий и Иоанн. "Бог есть огонь, согревающий и воспламеняющий сердца и утробы, - говорит преподобный Серафим Саровский. - Итак, если мы ощутим в сердцах своих холод, который от диаво-ла... призовем Господа: Он, придя, согреет сердце наше совершенной любовью не только к Нему, но и к ближнему. И от лица теплоты убежит холод ненавистника добра." Преподобный Иоанн Дамаскин дает еще третью этимологию слова theos от theaomai - "созерцать": "Ибо от Него нельзя что-либо утаить, Он всевидец. Он созерцал все прежде, чем оно получило бытие...." На языках германского происхождения слово "Бог" - английское God, немецкое Gott - происходит от глагола, означающего "падать ниц," падать в поклонении. "Людь-ми, которые в раннее время стремились сказать нечто о Боге, - говорит по этому поводу митрополит Сурожский Антоний, - не было сделано попытки Его описать, очертить, ска-зать, каков Он в Себе, а только указать на то, что случается с человеком, когда вдруг он окажется лицом к лицу с Богом, когда вдруг его осияет Божественная благодать, Божест-венный свет. Все, что человек может тогда сделать, это пасть ниц в священном ужасе, по-клоняясь Тому, Кто непостижим и вместе с тем открылся ему в такой близости и в таком дивном сиянии." Апостол Павел, которого Бог осиял на пути в Дамаск, пораженный этим светом, тотчас "упал на землю... в трепете и ужасе" (Деян. 9:4-6). Имя, с которым Бог открылся древним евреям, - Yahweh (Яхве) означает "Су-щий," имеющий существование, имеющий бытие, оно происходит от глагола hayah - быть, существовать, или скорее от первого лица этого глагола ehieh - "Я есмь." Однако этот глагол имеет динамический смысл: он означает не просто сам по себе факт существо-вания, но некое всегда актуальное бытие, живое и действенное присутствие. Когда Бог го-ворит Моисею "Я есмь Сущий" (Исх. 3:14), это означает: Я живу, Я здесь, Я рядом с то-бой. Вместе с тем это имя подчеркивает превосходство бытия Божьего над бытием всего существующего: это самостоятельное, первичное, вечное бытие, это полнота бытия, кото-рая есть сверхбытие: "По своему значению Сущий сверхъестественно превосходит всю совокупность бытия, являясь единоличной Причиной и Создателем всего сущего: мате-рии, сущности, существования, бытия; Сущий - начало и мера вечности, причина време-ни и мера времени для всего существующего и вообще становление всего становящегося. Из Сущего исходят вечность, сущность, сущее, время, становление и становящееся, по-скольку в Сущем пребывает все сущее - как изменяющееся, так и неизменное... Бог - не просто Сущий, но Сущий, Которого вечно и беспредельно заключает в Себе совокупность всех форм бытия - как настоящих, так и будущих," - пишет автор трактата "О Божест-венных именах." Древнее предание говорит о том, что евреи в эпоху после вавилонского плена не произносили имя Яхве (Сущий) - из благоговейного трепета перед этим именем. Только первосвященник один раз в год, когда входил для каждения во Святое святых, мог там внутри произнести это имя. Если же простой человек или даже священник в храме хотел сказать что-либо о Боге, он заменял имя Сущий другими именами, например, Благосло-венный, или говорил слово "небо." Была и такая традиция: когда требовалось сказать "Бог," человек замолкал и прикладывал руку к сердцу или показывал рукой на небо, и все понимали, что речь идет о Боге, но само священное Имя не произносилось. На письме ев-реи обозначали Бога священной тетаграммой (YHWH). Древние евреи прекрасно сознава-ли, что на человеческом языке нет такого имени, слова или термина, которым можно было бы поведать о сущности Бога. "Божество не именуемо, - говорит святитель Григорий Бо-гослов. - Не один разум показывает это, но и... мудрейшие и древнейшие из евреев. Ибо те, которые почтили Божество особенными начертаниями и не потерпели, чтобы одними и теми же буквами были записаны и имя Божие, и имена тварей... могли ли когда-нибудь решиться голосом без внимания произнести Имя естества неразрушаемого и единственно-го? Как никто и никогда не вдыхал в себя всего воздуха, так ни ум совершенно не вмещал, ни голос не обнимал Божьей сущности." Воздерживаясь от произнесения имени Бога, евреи показывали, что к Богу можно приобщиться не столько через слова и описания, сколько через благоговейное и трепетное молчание... Божественные имена. В Священном Писании встречается множество имен Бога, каждое из которых, не будучи в силах описать Его по существу, указывает на те или иные Его свойства. Знаме-нитый трактат V века "О Божественных именах," приписываемый Дионисию Ареопагиту, является первым христианским систематическим изложением этой темы, хотя до того она развивалась и другими писателями, в частности святителем Григорием Богословом. Некоторые имена, усвоенные Богу, подчеркивают Его превосходство над видимым миром, Его власть, господство, царское достоинство. Имя Господь (греч. Kyrios) обозна-чает верховное господство Бога не только над избранным народом, но и над всей Вселен-ной. Сюда же относятся имена: Господь Саваоф, то есть Господь воинств (небесных), Господь сил, Господь веков, Владыка, Царь славы, Царь царствующих и Господь господ-ствующих: "Твое, Господи, величие, и могущество, и слава, и победа, и великолепие, и все, что на небе и на земле - Твое; Твое, Господи, царство, и Ты превыше всего как Вла-дычествующий. И богатство, и слава от лица Твоего, и Ты владычествуешь над всем; и в руке Твоей сила и могущество, и во власти Твоей укрепить все" (1Пар. 29:11-12). Имя Вседержитель (греч. Pantokrator) означает, что Бог все держит в Своей руке, поддержи-вает Вселенную и порядок в ней: "Моя рука основала землю, и Моя десница распростерла небеса" (Ис. 48:13); Бог "держит все словом силы Своей" (Евр. 1:3). Имена: Святой, Святыня, Святость, Освящение, Благой, Благость показывают, что Бог имеет в Себе всю полноту добра и святости, причем Он изливает это добро на все Свои создания, освящая их. "Да святится имя Твое," - обращаемся мы к Богу в молитве "Отче наш." То есть да будет Твое имя свято не только на небесах, в духовном мире, но и здесь, на земле: да святится оно в нас, чтобы мы стали святы, подобно Тебе... Бог также называется Мудростью, Истиной, Светом, Жизнью: "Мудростью как знание божествен-ных и человеческих дел... Истиной как единое, а не множественное по естеству (ибо ис-тинное единственно, а ложь многолика)... Светом как светлость душ, очищенных в уме и жизни, ибо если незнание и грех - тьма, то знание и жизнь божественная - свет.., Жиз-нью, потому что он свет, опора и осуществление всякой разумной природы" (Григорий Богослов). Спасением, Искуплением, Избавлением, Воскресением называет Бога Священное Писание потому, что только в Нем (во Христе) осуществляется спасение человека от греха и вечной смерти, воскресение к новой жизни. Бог назван Правдой и Любовью. Имя Правды подчеркивает Божественную спра-ведливость: Он Судья, наказывающий за зло и награждающий за добро. Так во всяком случае воспринимает Бога Ветхий Завет. Однако Новозаветное Благовестие открывает нам, что Бог, будучи справедливым и правосудным, превосходит всякое наше представле-ние о справедливости: "Не называй Бога правосудным, - пишет преподобный Исаак Си-рин. - Хотя Давид называет Его правосудным и справедливым, но Сын открыл нам, что Он скорее благ и благостен... Почему человек называет Бога правосудным, когда в главе о блудном сыне (Лк. 15:11-32) читает, что при одном сокрушении, которое явил сын, отец прибежал и упал на шею его и дал ему власть над всем богатством своим?.. Где же право-судие Божие? В том, что мы грешники, а Христос за нас умер?.. Где воздаяние за дела на-ши?" Ветхозаветное представление о справедливости Бога Новый Завет восполняет уче-нием о Его любви, превосходящей всякую справедливость. "Бог есть любовь," - говорит святой апостол Иоанн Богослов (1Ин. 4:18). Это самое возвышенное определение Бога, самое истинное из того, что можно сказать о Нем. Как говорит святитель Григорий Бого-слов, это имя "угоднее Богу больше всякого другого имени." В Библии также встречаются имена Бога, заимствованные из природы и являющие-ся не Его характеристиками, не попытками определить Его свойства, но как бы символами и аналогиями, имеющими вспомогательное значение. Бог сравнивается с солнцем, звез-дой, огнем, ветром, водой, росой, облаком, камнем, скалой, благоуханием. О Христе гово-рится как о Пастыре, Овце, Агнце, Пути, Двери, образе Божием. Все эти имена просты и конкретны, они заимствованы из повседневной реальности, из обыденной жизни. Но их значение такое же, как в притчах Христовых, когда под образами жемчужины, дерева, за-кваски в тесте, семян на поле мы угадываем нечто бесконечно более великое и значитель-ное. Во многих текстах Священного Писания о Боге говорится как о человекоподобном существе, то есть как об имеющем лицо, глаза, уши, руки, плечи, крылья, ноги, дыхание; говорится, что Бог поворачивается или отворачивается, вспоминает или забывает, гнева-ется или успокаивается, удивляется, скорбит, ненавидит, ходит, слышит. В основе этого антропоморфизма лежит опыт личной встречи с Богом как живым Существом. Пыта-ясь выразить этот опыт, человек прибегал к земным словам и образам. В библейском язы-ке почти нет отвлеченных понятий, которые играют такую важную роль в языке спекуля-тивной философии: когда надо было обозначить какой-то промежуток времени, не гово-рили "эпоха" или "период" - говорили "час," "день," "год" или "век"; когда надо было сказать о материальном и духовном мире, не говорили "материя" и "духовная реаль-ность," но - "небо" и "земля." Библейский язык в отличие от философского обладает предельной конкретностью именно потому, что опыт библейского Бога был опытом лич-ной встречи, а не отвлеченных умозрительных спекуляций. Древние ощущали Бога рядом с собой - Он был их царем, предводителем, Он присутствовал на их богослужениях, праздниках, собраниях. И когда Давид говорит "услышал Господь моление мое" (Пс. 6:10), это не означает, что раньше Бог не слышал, а теперь услышал: Бог слышал всегда, просто человек раньше этого не чувствовал, а теперь почувствовал. И слова "яви лицо Твое рабу Твоему" (Пс. 30:17) - это просьба не о том, чтобы Бог, Которого раньше не было, вдруг оказался здесь, потому что Он присутствует всегда и везде, но чтобы человек, прежде не замечавший Бога, смог Его увидеть, ощутить, познать, встретить. В Библии Бог многократно назван Отцом, а люди - Его детьми: "Только Ты - Отец наш, ибо Авраам не узнает нас, и Израиль не признает нас своими; Ты же, Господи, Отец наш, от века имя Твое - Искупитель наш" (Ис. 63:16). В последние годы в протес-тантском мире все чаще говорится о том, что, поскольку Бог не имеет пола, Его не следует называть "Отцом." Некоторые представители так называемого феминистского богословия настаивают на том, что Бог в равной степени является Матерью, и в Молитве Господней вместо "Отче наш" произносят "Отец наш и Мать" (Our Father and Mother), а при переводе Священного Писания в тех местах, где речь идет о Боге, заменяют местоимение "Он" на "Он-Она" (He-She). Эти нелепые искажения библейского представления о Боге происхо-дят из непонимания того факта, что разделение на два пола существует в человеческом и животном мире, но не в Божественном бытии. Это своеобразный псевдоантропоморфизм, имеющий мало общего с библейским антропоморфизмом. Для нас бесспорно только, что, являясь израильскому народу, Бог открывался с именем Отец. Очевидно также и то, что, когда Бог воплотился, Он стал не женщиной, а мужчиной - Иисусом Христом. Свойства Бога. Трудно говорить о свойствах Того, сама природа Которого находится за пределами слов. Тем не менее, исходя из действий Бога в тварном мире, человек может делать пред-положения и умозаключения относительно свойств Бога. Согласно преподобному Иоанну Дамаскину, Бог безначален, бесконечен, вечен, постоянен, несотворен, непреложен, неиз-меняем, прост, несложен, бестелесен, невидим, неосязаем, неописуем, беспределен, не-доступен для ума, необъятен, непостижим, благ, праведен, Творец всех вещей, Всемогущ, Вседержитель, Всевидящий, Промыслитель обо всем, Владыка всего. Безначальность Божья означает, что Он не имеет над Собой никакого высшего на-чала или причины Своего существования, но Сам является причиной всего. Он не нужда-ется ни в чем постороннем, свободен от внешнего принуждения и воздействия: "Кто ура-зумел дух Господа и был советником у Него и учил Его? С кем советуется Он, и кто вра-зумляет Его и наставляет Его на путь правды, и учит Его знанию, и указывает Ему путь мудрости?" (Ис. 40:13-14). Бесконечность и беспредельность означают, что Бог существует вне категорий пространства, свободен от всякого ограничения и недостатка. Он не может быть измерен, Его нельзя ни с кем и ни с чем сравнить или сопоставить. Бог вечен, то есть существует вне категорий времени, для Него нет прошедшего, настоящего и будущего: "Я тот же, Я первый и Я последний," - говорит Бог в Ветхом Завете (Ис. 48:10); "Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет," - читаем у Ио-анна Богослова (Апок. 1:8). Не имея ни начала ни конца во времени, Бог является несо-творенным - никто не создал Его: "Прежде Меня не было Бога и после Меня не будет" (Ис. 43:10). Бог обладает постоянством, непреложностью и неизменяемостью в том смысле, что "у Него нет изменения и тени перемены" (Иак. 1:17), Он всегда верен Самому Себе: "Бог не человек, чтобы Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться" (Числ. 23:19). В Своем существе, действиях, свойствах Он всегда пребывает один и тот же. Бог прост и несложен, то есть не делится на части и не состоит из частей. Троич-ность Лиц в Боге, о чем речь пойдет в следующей главе, не есть разделение единой Боже-ственной природы на части: естество Бога остается неделимым. Понятие о совершенстве Божества исключает возможность деления Бога на части, так как всякое частичное бытие не есть совершенство. Что означает сущность простого естества? - спрашивает святитель Григорий Богослов. И, пытаясь ответить на этот вопрос, говорит о том, что разум, если хочет исследовать беспредельного Бога, не находит ни начала, ни конца, потому что бес-предельное простирается дальше начала и конца и не заключено между ними; и когда ра-зум устремляется вверх или вниз, пытаясь найти какие-то пределы или границы своим представлениям о Боге, он не находит их. Отсутствие всяких границ, делений и пределов является простотой в Боге. Бестелесным Бог назван потому, что Он не есть материальная субстанция и не име-ет тела, но по природе является духовным. "Бог есть Дух," - говорит Христос самарянке (Ин. 4:24). "Господь есть Дух, - повторяет апостол Павел, - а где Дух Господень, там свобода" (2 Кор. 3:17). Бог свободен от всякой материальности: Он не есть где-то, не есть нигде, не есть везде. Когда Библия говорит о везде-присутствии Бога, то это опять же по-пытка выразить субъективный опыт человека, который, где бы он ни был, везде встречает Бога: "Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо - Ты там; сойду ли в преисподнюю - и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, - и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя" (Пс. 138:7-10). Но субъективно человек может ощущать Бога везде, а может не ощущать Его нигде - Сам Бог при этом остается вообще вне категории "где-то," вне категории "места." Бог невидим, неосязаем, неописуем, непостижим, необъятен, недоступен. Сколько бы мы ни пытались исследовать Бога, сколько бы ни рассуждали о Его именах и свойст-вах, Он все равно остается неуловимым для ума, потому что превосходит всякую нашу мысль. "Уразуметь Бога трудно, а изречь невозможно," - пишет Платон. Святитель Григорий Богослов, полемизируя с эллинским мудрецом, говорит: "Изречь невозможно, а уразуметь еще более невозможно." Святитель Василий Великий говорит: "Я знаю, что Бог есть. Но что такое сущность Его - считаю это выше понимания. Поэтому как спаса-юсь? - Через веру. А вера довольствуется знанием, что Бог есть (а не что Он есть)... Сознание непостижимости Божьей и есть знание о Его сущности." Бог невидим - Его "не видел никто никогда" (Ин. 1:18) в том смысле, что никто из людей не мог постичь Его сущность, охватить Его своим зрением, восприятием, умом. Человек может приобщиться к Богу, стать причастным Ему, но он никогда не может понять Бога, потому что "понять" - это значит в каком-то смысле исчерпать. Катафатизм и апофатизм. Рассматривая имена Бога, мы приходим к выводу, что ни одно из них не может дать нам полного представления о Нем. Говоря о свойствах Бога, мы также обнаруживаем, что их совокупность не есть Бог. Бог превосходит любое имя: назовем ли Его бытием - Он превосходит бытие, Он есть сверхбытие; назовем ли правдой или справедливостью - в Своей любви Он превосходит всякую справедливость; назовем ли любовью - Он боль-ше, чем любовь, Он сверхлюбовь. Бог также превосходит любое свойство, какое мы спо-собны Ему приписать, будь то всеведение, вездеприсутствие или неизменяемость. В конце концов мы приходим к пониманию того, что о Боге вообще ничего нельзя сказать утвер-дительно: все, что бы мы ни сказали о Нем, является неполным, частичным и ограничен-ным. Отсюда естественный вывод: мы не можем говорить о Боге, что Он есть, а можем только говорить, что Он не есть. Этот способ рассуждения о Боге получил название апо-фатического (отрицательного) богословия в отличие от катафатического (положительно-го). Апофатизм заключается в отрицании всего, что не есть Бог. По словам протоиерея Георгия Флоровского, Бог "выше... всякого ограничения, выше всякого определения и ут-верждения, а потому и выше всякого отрицания... Апофатическое "не" равнозначно "сверх" (или "вне," "кроме") - означает не ограничение или исключение, но возвышение и превосходство... Божество выше всех умозрительных имен и определений... Бог не есть ни душа, ни разум, ни воображение, ни мнение, ни мышление, ни жизнь, Он не есть ни слово, ни мысль... Бог не есть "предмет" познания, Он выше познания... Поэтому путь по-знания есть путь отвлечения и отрицания, путь упрощения и умолкания... Бога мы позна-ем только в покое духа, в покое незнания. И это апофатическое незнание есть скорее сверх-знание - не отсутствие знания, но совершенное знание, несоизмеримое поэтому со всяким частичным познанием. Это незнание есть созерцание... Бог познается не издали, не через размышление о Нем, но через непостижимое с Ним соединение..." Апофатическое восхождение ума к Богу Отцы и учители Церкви (в частности, Дионисий Ареопагит, Григорий Нисский) сравнивают с восхождением Моисея на гору Синай к Богу, Который окружил Себя мраком (ср. 2 Цар. 22:12). Божественный мрак оз-начает отсутствие чего-либо материального или чувственного. Вступить в Божественный мрак означает выйти за пределы умопостигаемого бытия. Израильский народ во время встречи Моисея с Богом должен был находиться у подножия горы, то есть в пределах ка-тафатического знания о Боге, и лишь один Моисей мог вступить во мрак, то есть, отре-шившись от всего, встретиться с Богом, Который вне всего, Который там, где нет ничего. Катафатически мы говорим о Боге, что Он есть Свет, но, говоря так, мы невольно уподоб-ляем Бога чувственному свету. И если о преобразившемся на Фаворе Христе говорится, что "просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет" (Мф. 17:2), то катафатическое понятие "свет" употреблено здесь символически, так как речь идет о нетварном сиянии Божества, превосходящем всякое человеческое представление о свете. Апофатически мы можем назвать Божественный свет, который превосходит всякое представление о свете, сверхсветом или мраком. Таким образом, Синайский мрак и Фа-ворский свет - это одно и то же. Терминологически апофатизм может выражаться несколькими способами: 1) через употребление терминов, начинающихся с приставки "не" - небытие, несущий, невиди-мый, непостижимый; 2) через употребление терминов с приставкой "сверх" - сверхсу-щий, сверхблагой, даже "сверх-Бог," hypertheos, как у Дионисия Ареопагита; 3) через употребление понятий, заведомого противоположных ожидаемому ("Божественный мрак" вместо "Божественный свет," "незнание" вместо "знания"); 4) через употребление окси-моронов - словесных пар, в которых одно слово по значению противоположно другому ("видеть невидимое," "постигать непостижимое," "пресветлый мрак"). В нашем понимании Бога мы чаще оперируем катафатическими понятиями, так как это легче и доступнее для ума. Но катафатическое знание имеет пределы, которые оно не в силах переступить. Путь отрицаний соответствует духовному восхождению в ту Боже-ственную бездну, где умолкают слова, где замирает разум, где прекращается всякое чело-веческое знание и постижение, "где Бог." Не на путях спекулятивного знания, а в глубине молитвенного молчания душа может встретить Бога, Который открывается ей как не-постижимый, не-приступный, не-видимый и вместе с тем живой, близкий и родной - как Бог Личность. Антология. Трудно постижимая тайна... Постоянно она уходит вперед и скрывается от того, кто, казалось, уже приблизился к достижению ее. И однако же Бог, находящийся далеко от человека, движется вблизи него. О, чудо неизреченное! "Я Бог приближающийся, - гово-рит Господь, - хотя существом Своим от ваших чувств Я ускользаю." И в самом деле. Ибо под каким именем Несотворенный может приблизиться к сотворенному Им? И одна-ко же Он окружает нас Своим всемогуществом... постоянно следит за нами, постоянно благодетельствует нам, руководит нами, присутствует при нас, всех нас равно обнимая им. Посему и Моисей, убежденный, что своей мудростью человек не в состоянии познать Бога, воскликнул: "Покажи мне Себя" (Исх. 23:13). И силился он проникнуть во мрак об-лаков, где гремел глас Божий, то есть старался уразуметь глубочайшие и непроницаемые идеи бытия. Но Бога нет ни в облаке, ни в каком другом месте. Он вне пространства, не подлежит ограничениям времени, не объемлется свойствами вещей... Небо, хотя и называ-ется Его троном, все же не обнимает Его; Он лишь покоится там, удовлетворенный созда-нием рук Своих. Климент Александрийский "Познать Отца и Создателя этой Вселенной дело не легкое, а нашедши вы все же не в со-стоянии будете о Нем возвестить всем, потому что тайна Его существа - не так, как дру-гие учения, не может быть выражена словами," - говорит искренний друг истины Пла-тон. Он слышал, без сомнения, то, что сказано о Моисее, в котором жила также мудрость, - как он, готовясь взойти на гору, чтобы созерцать лицом к лицу эту наиболее величест-венную из тайн, ощутимых разумом, принужден был воспретить народу следить за этими неисповедимыми откровениями. И когда Писание говорит: "И вошел Моисей во мрак, где Бог" (Исх. 20:21), то эти слова для человека, способного понимать, обозначали, что Бог не может быть видим глазом или изображен словом человеческим. Климент Александрийский Подобает Ей как всеобщей Причине приписывать все качества сущего и еще более подо-бающим образом их отрицать, поскольку Она превыше всего... И не надо при этом счи-тать, что отрицание противоречит утверждению, так как Она намного первичней и выше... всякого и отрицания, и утверждения... Божественный Моисей... лишь после всяческого очищения услышал многогласные трубы и увидел светы многие, чисто сияющие и разно-образные лучи. После этого он покинул толпу и с избранными священниками достиг вер-шины божественных восхождений. Но и там он собеседовал не с самим Богом, и видел не Его самого, ибо Тот незрим, но место, где Тот стоял. Это указывает, как мне кажется, на то, что божественнейшие и высочайшие из предметов созерцания являются всего лишь некоторыми предположительными выражениями подножий все Превосходящего, с помо-щью которых обнаруживается присутствие Того, Кто опирается на умственные вершины Его святейших мест. И тогда Моисей отрывается от всего зримого и зрящего и в мрак не-ведения проникает, воистину таинственный, после чего прекращает разумное восприятие и в совершенной темноте и незрячести оказывается, весь будучи за пределами всего, ни себе, ни чему-либо другому не принадлежа. Дионисий Ареопагит Итак, мы утверждаем, что Причина всего, будучи превыше всего, и несущностна, и не-жизненна, не бессловесна, не лишена ума и не есть тело, не имеет ни образа, ни вида, ни качества, или количества, или величины; на каком-то месте не пребывает, невидима, чув-ственного осязания не имеет, не воспринимает и воспринимаемой не является; Ей не свой-ственны беспорядок, смута и беспокойство, возбуждаемые страстями материи; Она не бессильна как не подверженная чувственным болезням, не имеет недостатка в свете; ни изменения, ни тления, ни разделения, ни лишения, ни излияния не претерпевает; и ничего другого из чувственного Она не представляет Собой, и не имеет. Далее восходя, говорим, что Она не душа, не ум; ни воображения, ни мнения, ни слова, ни разумения Она не име-ет; Она не есть ни слово, ни мысль; Она невыразима словом и неуразумеваема; Она не число, не порядок, не величина, не малость, не равенство, не неравенство, не подобие, не отличие; Она не стоит, не движется, не пребывает в покое, не имеет силы и не является ни силой, ни светом; Она не живет и не жизнь; Она не есть ни сущность, ни век, ни время; Ей не свойственно умственное восприятие; Она не знание, не истина, не царство, не премуд-рость; Она не единое и не единство, не божественность или благость; Она не есть дух в известном нам смысле, не сыновство, не отцовство, ни что-либо другое из доступного на-шему или чьему-нибудь из сущего восприятию; Она не что-то из не-сущего и не что-то из сущего... Выше всякого утверждения совершенная и единая Причина всего, и выше всяко-го отрицания превосходство Ее как совершенно от всего отвлеченной и для всего запре-дельной. Дионисий Ареопагит Итак, что Бог существует - это ясно. А что Он по существу и природе - это совершенно непостижимо и неизвестно... Нерожденное и Безначальное, и Неизменяемое, и Нетлен-ное... - означает не то, что' Бог есть, но что' Он не есть. А желающему сказать о сущно-сти чего-либо должно объяснить - что' оно есть, а не то, что' оно не есть. Однако, сказать о Боге, что' Он есть по существу, невозможно. Скорее, более свойственно говорить (о Нем) через отрицание всего. Ибо Он не есть что-либо из сущего не как Не-сущий, но как Сущий выше всего, что существует, и выше самого бытия... Итак, Божество беспредельно и непостижимо. И только одно это - беспредельность и непостижимость в Нем - по-стижимо. А что говорим о Боге утвердительно, показывает не природу Его, а то, что около природы. Назовешь ли ты Его благим, или праведным, или мудрым, или чем бы то ни бы-ло другим, ты скажешь не о природе Бога, но о том, что около природы. Также некоторое (из того), что о Боге говорится утвердительно, имеет значение превосходного отрицания; как например, говоря о мраке в отношении к Богу, мы разумеем не мрак, но то, что не есть свет, а - выше света; и говоря о свете, разумеем то, что не есть мрак. Преподобный Иоанн Дамаскин Согласно образному языку Священного Писания, Бог иногда "спит" (Пс. 43:24), или "про-буждается" (Дан. 9:14), "гневается" (Втор. 11:17), "ходит," и "престолом" - имеет херу-вимов (Ис. 37:16)... Соразмеряясь со своим понятием, мы и Божье назвали именами, взя-тыми из своей жизни. Когда Бог, по причинам Ему самому известным, прекращает свое попечение и как бы нерадит о нас, Он как бы спит, потому что наш сон есть подобная без-действенность и беспечность. Когда, наоборот, вдруг начинает благодетельствовать, мы говорим, что Он "пробуждается" ... Он наказывает, а мы говорим - Он "гневается," по-тому что у нас наказание бывает следствием гнева. Он действует то здесь, то там, а по на-шему - Он "ходит" ... Подобным образом всякое другое действие Бога изображается нам чем-либо взятым из повседневной жизни. Святитель Григорий Богослов 3. Троица. Тайна Троицы. Христиане веруют в Бога Троицу - Отца, Сына и Святого Духа. Троица - это не три бога, но один Бог в трех Ипостасях, то есть в трех самостоятельных персональных (личностных) существованиях. Это тот единственный случай, когда 1 = 3 и 3 = 1. То, что было бы абсурдом для математики и логики, является краеугольным камнем веры. Хри-стианин приобщается к тайне Троицы не через рассудочное познание, а через покаяние, то есть всецелое изменение и обновление ума, сердца, чувств и всего нашего существа (гре-ческое слово "покаяние" - metanoia - буквально означает "перемена ума"). Невозможно приобщиться к Троице, пока ум не сделается просветленным и преображенным. Учение о Троице не является изобретением богословов - это богооткровенная ис-тина. В момент Крещения Иисуса Христа Бог впервые со всей ясностью являет Себя миру как Единство в трех Лицах: "Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, мо-лился - отверзлось небо, и Дух Святой сошел на Него в телесном виде, как голубь, и был голос с небес, говорящий: Ты Сын Мой возлюбленный, в Тебе Мое благоволение" (Лк. 3:21-22). Голос Отца слышен с небес, Сын стоит в водах Иордана, Дух сходит на Сына. Иисус Христос многократно говорил о Своем единстве с Отцом, о том, что Он послан в мир Отцом, называл Себя Сыном Его (Ин. 6-8). Он также обещал ученикам послать Духа Утешителя, Который от Отца исходит (Ин. 14:16-17; 15:26). Посылая учеников на пропо-ведь, Он говорит им: "Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Свято-го Духа" (Мф. 28:19). Также и в писаниях апостолов говорится о Боге Троице: "Три свиде-тельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух, и сии Три Суть Едино" (1Ин. 5:7). Только после пришествия Христа Бог открылся людям как Троица. Древние евреи свято хранили веру в единого Бога, и они были бы не способны понять идею троичности Божества, потому что такая идея воспринималась бы ими однозначно как троебожие. В эпоху, когда в мире безраздельно господствовал политеизм, тайна Троицы была сокрыта от человеческих взоров, она была как бы спрятана в самой глубинной сердцевине истины о единстве Божества. Однако уже в Ветхом Завете мы встречаем некие намеки на множественность Лиц в Боге. Первый стих Библии - "В начале сотворил Бог небо и землю" (Быт. 1:1) - в ев-рейском тексте содержит слово "Бог" во множественном числе (Eloghim - букв. "Боги"), тогда как глагол "сотворил" стоит в единственном числе. Перед сотворением человека Бог говорит, как бы советуясь с кем-то: "Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему" (Быт. 1:26). С кем может Он советоваться, если не с Самим Собой? С ангелами? Но человек создан не по образу ангелов, а "по образу Божию" (Быт. 1:27). Древнехристи-анские толкователи утверждали, что здесь речь идет о совещании между Собою Лиц Свя-той Троицы. Точно так же, когда Адам вкусил от древа познания добра и зла, Бог говорит Сам с Собой: "Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло" (Быт. 3:22). И в момент сооружения вавилонской башни Господь говорит: "Сойдем и смешаем язык их, так чтобы один не понимал речи другого" (Быт. 11:7). Некоторые эпизоды Ветхого Завета рассматриваются в христианской традиции как символизирующие троичность Божества. Аврааму является Господь у дубравы Мамре. "Он возвел очи свои и взглянул, и вот три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли, и сказал: Владыка! Если я обрел благоволение перед очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего... а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши, потом пойдите, так как вы идете мимо раба вашего... И сказали ему: где Сарра, жена твоя? Он отвечал: здесь, в шатре. И сказал один из них: Я опять буду у тебя в это же время, и будет сын у Сарры" (Быт. 18:2-10). Авраам встречает Трех, а по-клоняется Одному. Ты = Вы, пройди = идите, сказал = сказали, 1 = 3... Пророк Исаия описывает свое видение Господа, вокруг Которого стояли Серафи-мы, взывая "Свят, свят, свят Господь Саваоф." Господь говорит: "Кого Мне послать? И кто пойдет для Нас?" На что пророк отвечает: "Вот я, пошли меня" (Ис. 6:1-8). Опять ра-венство между "Мне" и "Нас." В Ветхом Завете, кроме того, много пророчеств, говорящих о равенстве Сына Мессии и Бога Отца, например: "Господь сказал Мне: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя" (Пс. 2:7) или "Сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня... Из чрева прежде денницы родил Тебя" (Пс. 109:1-3). Приведенные библейские тексты, однако, лишь предуказывают тайну Троицы, но не говорят о ней прямо. Эта тайна остается под покрывалом, которое, по апостолу Павлу, снимается только Христом (ср. 2 Кор. 3:15-16). Троичная терминология. Христиане с первых дней существования Церкви верили в Отца, Сына и Святого Духа, основываясь на словах Христа и свидетельствах Писания. Однако понадобилось не-сколько столетий, чтобы учение о Троице было облечено в точные богословские форму-лировки. Выработать соответствующую терминологию было необходимо, во-первых, для того, чтобы опровергать возникавшие ереси, и, во-вторых, чтобы о Троице можно было говорить людям, воспитанным на традициях античной философии. В III веке Церковь столкнулась с ересью Савелия, который учил, что Бог - единое Существо, а три Лица - это как бы три проявления одной и той же Природы, как бы три "личины," под которыми Бог является людям (греческий термин "лицо" - prosopon - означает не столько личность, сколько "личину," маску актера). Одна и та же неделимая Монада, считал Савеллий, действовала в разные времена как бы в трех различных моду-сах: в Ветхом Завете Бог проявлял Себя как Отец, в Новом Завете как Сын, а в Церкви по-сле Пятидесятницы как Святой Дух. Бог, по Савеллию, есть "Сыно-Отец": вне отношения к миру Он есть молчащая Монада, а в отношении к миру Он есть Слово-Логос. Учение Савеллия явился крайним выражением ***монархианства, в основе которого лежало представление о Боге как неделимой Монаде. Александрийский священник Арий в начале IV века учил, что Отец есть единый истинный Бог, а Сын является Его творением. Сын был создан "из ничего," но Он имеет преимущество над прочими тварями, так как рожден раньше времени и веков. Арианство - одна из форм субординационизма, то есть учения о подчинении Сына Отцу, а Духа - Сыну. Арианство быстро получило широкое распространение и вызвало бурные споры на всем христианском Востоке. По поводу учения Ария был созван в Никее в 325 году I Все-ленский Собор, которому суждено было сформулировать православное учение о Святой Троице. Никейский Собор говорил о Сыне как "единосущном" (homoousios) Отцу, то есть имеющем одну сущность с Отцом. Богословы употребляли и другой термин - "ипостась" (hypostasis - существование), первоначально воспринимавшийся как синоним "сущно-сти." Постепенно, однако, уже в эпоху после Никейского Собора, слово "ипостась" полу-чило значение личностного существования, т.е. персонального и конкретного бытия, тогда как под "усией" стали понимать некое общее онтологическое свойство. Решающую роль в окончательной выработке троичной терминологии сыграли "великие каппадокийцы" - Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский. Они же сформулировали уче-ние о Святом Духе как единосущном и равном Отцу и Сыну. Таким образом, православное учение о Боге-Троице выражается в следующих тер-минах: Бог един по существу, но един в трех Ипостасях. Если формула "одна природа - три Лица" оставляла возможность говорить об эманациях и личинах одного и того же Су-щества, то формула "одна сущность - три Ипостаси," указывая на онтологическое един-ство Божества, подчеркивала вместе с тем самостоятельность каждой Ипостаси. Отец, Сын и Святой Дух - это три полноценные Личности-персоны, каждая из Которых обла-дает не только полнотой бытия, но и является всецелым Богом. Одна Ипостась не есть треть общей сущности, но вмещает в Себя всю полноту Божественной сущности. Отец есть Бог, а не треть Бога, Сын также есть Бог и Святой Дух - тоже Бог. Но и все Три вме-сте не есть три Бога, а один Бог. Мы исповедуем "Отца и Сына и Святого Духа - Троицу единосущную и нераздельную" (из Литургии святителя Иоанна Златоуста). То есть три Ипостаси не делят единую сущность на три сущности, но и единая сущность не сливает и не смешивает три Ипостаси в одну. Полнота Божественной жизни в Троице. Чтобы сделать учение о Троице более доступным для понимания, Святые Отцы иногда прибегали к аналогиям и сравнениям. Так например, Троицу можно сравнить с солнцем: когда мы говорим "солнце," мы имеем в виду само небесное тело, а также сол-нечный свет и солнечное тепло. Свет и тепло являются самостоятельными "ипостасями," однако они не существуют изолированно от солнца. Но также и солнце не существует без тепла и света... Другая аналогия: вода, источник и поток: одно не бывает без другого... В человеке есть ум, душа и слово: ум не может быть без души и слова, иначе он был бы без-душным и бес-словесным, но и душа и слово не могут быть без-умными. В Боге есть Отец, Слово и Дух, и, как говорили защитники "единосущия" на Никейском Соборе, если Бог Отец когда-либо существовал без Бога Слова, значит Он был бес-словесным или не-разумным. Но подобного рода аналогии, конечно, тоже не могут ничего объяснить по сущест-ву: солнечный свет, например, не является ни личностью, ни самостоятельным бытием. Проще всего было бы объяснить тайну Троицы, как это сделал святитель Спиридон Три-мифунтский, участник Никейского Собора. По преданию, будучи спрошен о том, как это может быть, чтобы Три одновременно являлись Одним, он вместо ответа взял в руки кир-пич и сжал его. Из размякшей в руках святителя глины вверх вырвалось пламя, а вниз по-текла вода. "Как в этом кирпиче есть огонь и вода, - сказал святитель, - так и в едином Боге есть три Лица." Другая версия того же рассказа (а может быть, рассказ о другом подобном собы-тии) содержится в деяниях Никейского Собора. Один философ долго спорил с Отцами этого Собора, пытаясь логически доказать, что Сын не может быть единосущным Отцу. Утомленные долгими дебатами, все уже хотели разойтись, как вдруг вошел в зал некий простой старец-пастух (отождествляемый со святым Спиридоном) и заявил, что он готов спорить с философом и опровергнуть все его доводы. После чего, обратившись к филосо-фу и строго посмотрев на него, сказал: "Слушай, философ, один есть Бог, Создатель неба и земли, сотворивший все силою Сына и содействием Святого Духа. Этот Сын Божий во-плотился, жил среди людей, умер за нас и воскрес. Не трудись напрасно отыскивать дока-зательства того, что постигается только верой, но отвечай: веруешь ли ты в Сына Божье-го?" Пораженный этими словами, философ только и нашел что промолвить: "Верую." Старец сказал: "Если веруешь, тогда пойдем со мною в церковь и там я приобщу тебя к этой истинной вере." Философ тотчас встал и последовал за старцем. Выходя, он сказал присутствовавшим: "Пока мне доказывали на словах, я словам противопоставлял слова, но когда из уст этого старца явилась божественная сила, то слова не могли противостоять силе, потому что человек не может противостоять Богу." Бог Троица не есть какое-то застывшее существование, не есть покой, неподвиж-ность, статичность. "Я есмь Сущий," - говорит Бог Моисею (Исх. 3:14). Сущий - значит существующий, живущий. В Боге полнота жизни, а жизнь есть движение, явление, откро-вение. Некоторые Божественные имена, как мы видели, имеют динамический характер: Бог сравнивается с огнем (Исх. 24:17), водой (Иер. 2:13), ветром (Быт. 1:2). В библейской книге Песнь Песней женщина ищет своего возлюбленного, который убегает от нее. Этот образ переосмыслен в христианской традиции (Ориген, Григорий Нисский) как погоня души за вечно убегающим от нее Богом. Душа ищет Бога, но едва обретет - снова теряет, пытается постичь Его, но не может постичь, пытается вместить, но не может вместить. Он движется с большой "скоростью" и всегда превосходит наши силы и наши возможности. Найти и догнать Бога значит самому стать Божественным. Как, согласно физическим за-конам, если бы какое-либо материальное тело стало двигаться со скоростью света, оно са-мо превратилось бы в свет, так и душа: чем ближе к Богу, тем более наполняется она све-том и становится светоносной... Священное Писание говорит, что "Бог есть любовь" (1Ин. 4:8; 4:16). Но не бывает любви без любимого. Любовь предполагает существование другого. Одинокая изолиро-ванная монада может любить только самое себя: само-любовь не есть любовь. Эгоцен-тричная единица не является личностью. Как человек не может осознать себя личностью-персоной иначе как через общение с другими личностями, так и в Боге не может быть персонального бытия иначе как через любовь к другому персональному бытию. Бог Трои-ца есть полнота любви, каждое Лицо-Ипостась обращено любовью к двум другим Лицам-Ипостасям. Лица в Троице осознают Себя как "Я и Ты": "Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе," - говорит Христос Отцу (Ин. 17:21). "Все, что имеет Отец, есть Мое, потому Я сказал, что (Дух) от Моего возьмет и возвестит вам," - говорит Христос о Святом Духе (Ин.16:14). "В начале было Слово, и Слово было у Бога," - так начинается Евангелие от Иоанна (Ин. 1:1). В греческом и славянском текстах здесь стоит предлог "к": Слово было "к Богу" (pros ton Theon). Подчеркивается личностный характер взаимоотношений Сына (Слова) и Отца: Сын не только рождается от Отца, Он не только существует у Отца, но Он обращен к Отцу. Так каждая Ипостась в Троице обращена к двум другим Ипостасям. На иконе Пресвятой Троицы преподобного Андрея Рублева, а также на других иконах того же иконографического типа мы видим трех ангелов, сидящих за столом, на котором стоит Чаша - символ искупительной жертвы Христа. Сюжет иконы заимствован из упомянутого случая с Авраамом ("Гостеприимство Авраама" - так называется этот иконографический извод), а все Лица Троицы представлены обращенными друг к другу и одновременно к Чаше. В иконе как бы запечатлелась та Божественная любовь, которая царствует внутри Троицы и наивысшим проявлением которой является искупительный подвиг Сына. Это, по выражению святителя Филарета (Дроздова), "любовь Отца распи-нающая, любовь Сына распинаемая, любовь Духа Святого торжествующая силою крест-ной."3 Крестная жертва Бога Сына есть также подвиг любви Отца и Святого Духа. Антология. Веруем во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца всех видимых и невидимых. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, рожденного от Отца, то есть из сущности Отца, Бога от Бога, Света от Света, Бога истинного от Бога истинно-го, рожденного, несотворенного, единосущного Отцу, Которым все (приведено в) бытие. Нас ради, людей, и нашего ради спасения сшедшего с небес и воплотившегося, и вочело-вечившегося, и страдавшего, и воскресшего в третий день, и восшедшего на небеса, и си-дящего одесную Отца, и снова грядущего судить живых и мертвых. И во Святого Духа. Говорящих же: "было (время), когда не было (Сына)," и что Он создан из небытия, или говорящих, что Он из иной ипостаси или сущности, или (называющих) Сына Божия об-ращаемым или изменяемым, анафематствует (отлучает) Кафолическая и Апостольская Церковь. Символ веры Никейского Собора Если Слово не вечно соприсуще Отцу, то не вечна и Троица, но прежде была Единицей и через присовокупление впоследствии сделалась Троицей... И еще: если |
|
| Полезная информация: |