Монгольское владычество, отразившееся отрицательно на всем ходе русской общественной и церковной жизни, отрицательно сказалось и на развитии проповеди. Правда, кроме известных поучений епископа Серапиона, митрополита Фотия и его современника митрополита Григория (Самвлака), до нас дошло немало и безымянных проповеднических произведений. Однако многие из них представляли из себя переделку писаний свято-отеческих и русских старых проповедей, и переделку не всегда удачную.

Недостаток проповеднической деятельности мало-помалу перешел в оскудение живого церковного слова.. Об этом свидетельствуют иностранцы, бывшие в России в то время и писавшие о ней.

В первой половине ХУ1 века Иовий писал, что "москвитяне не позволяют говорить в церкви проповедей". О том же говорили и другие иностранцы - Ульфельд, Маржерет; а А.Герберштейн указывает и причину этого: "Думают тем избежать разности во мнениях и ересей". По отзыву преп.Максима Грека, хорошо знавшего Россию, "нет ни одного прилежно учащего народ, ни одного наказывающего бесчестие". Неудивительно, что народ, по замечанию князя А.Курбского, "леденел от нечестивых обычаев".

Вместо живой проповеди введены были за богослужением уставные чтения из святоотеческих писаний, которые, конечно имели благотворное влияние на верующий народ, но не могли вполне заменить живую проповедь. Еще большее значение имели чтения в церкви житий святых, любимые народом и весьма полезные для него. По свидетельству одного писателя, народ с особой охотой собирался в церковь, "еже утешатися чтением и ради похвалы подвигов святых". Через это чтение житий святых поддерживалось в народе религиозное чувство и воспитывалось желание жить по-христиански. Но к началу ХVII в. и оно не стало выполняться. Патриарх Иоасаф I так жаловался на это обстоятельство: "Чтения, яже учинено прочитати на праздники, св. отец поучения и св.отец жития, то все сие священники остав-ляют, а православным христианам того ничего не прочитают...

видя то православнии христиане иже в церквах Божиих и в наставниках неисправление, и от того их смущается ум и скудеет вера".

Причин этого явления (прекращения проповеди и учиненных чтений) много. Существенной из них является уменьшение числа училищ и вообще упадок образования.

Во время монгольского ига училища, так быстро распространившиеся в первые два века христианства на Руси, закрывались вновь не открывались.

Была и другая причина пастырской "немоты" и безмолвия. Она заключалась в том, что не было перед рядовыми пастырями живого примера, не было побуждении к духовному самопросвещению и к просвещению народа. Таким примером и побуждением могла бы быть проповедь епископская.

"Но у епископов, - говорит Е.Голубинский, - вовсе не вошло в обычай сказывать церковные проповеди и проповедники между ними были исключением". Не проповедуя сами, они не имели морального права требовать проповедничества у еще менее грамотного клира. Поэтому церковная кафедра в городах и селах очень долго безмолствовала, покорно ожидая лучшего будущего.

Все это содействовало тому, что народ, отрывками от проповеди, стал подозрительно относиться к тем редким церковным поучениям, которые не сводились лишь к чтению "божественных писаний". Народу казалось, что в поучениях обычного, - и к тому же столь редкого, - проповедника человеческого суемудрия больше, чем голоса Божия и святоотеческого учения. Как мог народ довериться случайному редкому поучению, когда он совсем не слышал живой, духоносной убедительной проповеди?

Другой особенностью этого времени (ХV-ХVI вв.) явилось брожение умов в Западной Европе, породившее реформацию, и появление лютеранства. Это брожение, хотя и в слабой степени, передалось в Россию. У нас появились недовольные современным течением дел - и в русском гражданском обществе , и в Церкви. Попытка исправления церковных правил, Стоглавый собор, приглашение Максима Грека, - все это свидетельствовало о недовольстве современным ходом дел духовных и общественных. Требование нововведений выразилось также в вольнодумстве и появлении еретических учений. Среди них особо заявила о себе ересь жидовствующих. По их ложному учению, Бог един, а не троичен, Мессия еще не пришел, а Христос был простым человеком. Ибо, -учили они, - если бы Он был Богом, то недостойно было бы Ему принять на Себя человеческую плоть и умереть на кресте.

Другой крайностью было учение Вассиана Косого, появившегося около того времени. Он ложно учил о нетленной плоти Иисуса Христа, которая только казалась подобной плоти человеческой, не будучи на самом деле таковой.

Все эти ложные учения тоже создавали предпосылки к возобновлению живой церковной проповеди. Нужны были просвеще ные проповедники подлинной Христовой истины. Много их требовалось, но суровое время выдвинуло на первое место только од него из них - Даниила, митрополита Московского.

Биографические сведения о митрополите Данииле довольно скудны. Он был учеником преп.Иосифа Волоцкого и еще при жизни последнего был избран в игумены за трудолюбие, пост, молитву и начитанность в Св.Писании. Известность его вскоре перешагнула монастырскую ограду, и в 1522 г. он был определен великим князем Василием Иоанновичем на митрополичью кафедру. Пре бывание его у кормила высшей церковной власти многими авторами характеризуется нелестно: он приобрел великую силу, угождали во всем великому князю, в том числе и в том, где это вряд ли было допустимо (санкционировал развод князя с первой супругой жестоко преследовал преп.Максима Грека, необоснованно обви его в ереси и сослав в заточение (1525 г.); небезупречно вел) себя в борьбе двух боярских партий после смерти правительницы Елены Глинской (в 1538 г.). В результате он был вынужден отказаться от митрополии и поселился в Волоколамском монастыре где и скончался.

Говоря так, мы не имеем в виду так называемые частные (отдельным лицам) пастырские послания и поучения, среди которых можно назвать: послания преп.Иосифа Волоцкого, преп.Кирилла Белоезерского, игумена Панфила, старца Филофея, преп.Нила Сорского и др.

Однако было бы неверно представлять себе митр. Даниила только лицеприятным и злобным человеком. В истории Русской Церкви митр.Даниил оставил о себе память и как о строгом ревнителе православной веры и церковных уставов, обличителе вольнодумства и ересей, а также недостатков общества и духовенства.

В историю же древнерусской литературы митр.Даниил вошел в качестве одно из видных писателей ХVI в. как по количеству произведений и образованности, так и по значимости общественных вопросов, затронутых в них. Сам преп.Максим Грек указывает на митрополита как на "изящного разума" богослова, искусного в толковании Св.Писания и святоотеческих книг. Им составлен крупнейший памятник историографии ХVI в. - Никоновский летописный свод, обширный "Сборник" из 16 "Слов" и множества посланий к отдельным лицам.

Остановимся подробнее на указанном сборнике. Входящие в него "Слова" посвящены вопросам догматические, обрядовым и нравственно-бытовым. "Сборник" составлен по образцу "Просветителя" преп.Иосифа Волоцкого и из тех же побуждений - дать руководство против заблуждений и недостатков современного общества, дать необходимое оружие в борьбе с еретиками. Проповеди митр.Даниила носят, таким образом, практический характер, преследуя цель нравственного назидания и исправления, Называя свои "Слова""наказаниями", митрополит Даниил подчеркивает их дидактическое назначение. Он адресует их непосредственно обличаемым. Митрополит Даниил с горечью укоряет преступающих нормы христианской морали, требует неукоснительного исполнения Евангельского закона. Его возмущает возникшее в обществе равнодушие к Св.Писанию и церковной службе. Вот с каким праведным гневом он изображает поведение в церкви человек; равнодушного к богослужению: "И егда срама ради внидеши в божественную церковь, и не веси, почто пришел еси, позевая, и протязаяся и ногу на ногу поставляеши, и бедру выставляеши и потрясавши, и кривляешися, яко похабный". В целях нравственно дидактических митрополит Даниил создает в своих "Словах" собирательный образ пьяницы, развратника, чревоугодника, щеголя, лживого "пророка" и "учителя". Вот, например, яркий образ развратника и модника из 12-го "Слова": "Велий подвиг твориши, угождая блудницам: ризы изменяеши, хождение уставляеши, сапоги велми червлены и малы зело, якоже и ногам твоим велику нужу терпети от тесноты сгнетения их, сице блистаеши, сице скачеши, сице рыгаеши и рзаеши, уподобляяся жеребцу... Власы же твои не точию бритвою и с плотию отъемлеши, но и щипцем ис коренс исторзати и щипати не стыдишися, женам позавидев, мужеское свое лице на женское претворяеши".

В отличие от своего оппонента - преп.Максима Грека, митр. Даниил не придерживается правил риторики, для него характерно свободное обращение с языком, так что он смело вводит в свои "слова" просторечную лексику. По внешней форме его проповеди однотипны. Они состоят из трех частей: первая содержит в себе не только потупление, но и краткое содержание слова, представлял собой законченное целое; иногда оно даже оканчивается словом "аминь"; во второй части тема проповеди обстоятельно, очень подробно раскрывается цитатами из Св.Писания и святых отцов. Эти цитаты следуют подряд одна за другой без всяких объяснений со стороны проповедника; третья часть, именующаяся обычно "Наказание", заключает в себе нравственные уроки, обличения, убеждения и составляет то, что мы называем нравственным приложением. При произнесении в храме такой проповеди, обычно возглашались только первая и третья части, а вторая предназначалась для сосредоточенного домашнего прочтения. Таким образом, первая и третья части вполне самостоятельны. Про языку и мысли проповедника, вторая же не столько даже отражает влияние, сколько является прямым заимствованием из святоотеческой и византийской литературы. В плане отечественной традиции можно обнаружить некую преемственность от "Слова о законе и благодати" митрополита Илариона.

В Историки Русской Церкви в особую заслугу митрополиту Даниилу ставят все то, что он сделал для поднятия значения проповедничества в духовном просвещении народа. Как отмечает Е.Е.Голубинский (И.Р.Ц., т.П, ч.2, с.156), "для исполнения пастырской обязанности учить словом митрополит Даниил сделал столько, сколько никто из митрополитов. В этом отношении он решительно выдается из прочих митрополитов".

Литература:

1. Жмакин В. Митрополит Даниил. М., 1881. (Здесь же в приложении сочинения митр. Даниила).XXX
2. Даниил, Московский митрополит, как проповедник Рязанские епархиальные ведомости. 1874, № 6