Афанасий Афонский

Отцы и братія возлюбленные и честные, чада духовныя вожделѣнныя! Такъ какъ я, смиренный монахъ Аѳанасій, исполненный всякаго грѣха, попущеніемъ же Божіимъ наставникъ Лавры вашей, водруженной на горѣ и называемой Мелана, ежедневно и ежечасно помышляю безвѣстный часъ смерти, подстерегаемый ею повсюду, преимущественно же въ путешествіи моремъ, ради бывающихъ частовременно по непостижимымъ судьбамъ Божіимъ кораблекрушеній, то и счелъ справедливымъ оставить Лаврѣ настоящее письменное припамятованіе, имѣющее видъ завѣщанія, или лучше — тайное наставленіе, мною писанное и подписанное съ тѣмъ, чтобы оно хранилось монахомъ и экклесіархомъ Михаиломъ на хорахъ церкви и чтобы по моей кончинѣ его содержаніе объявлено было всѣмъ.

Желаю, какъ живымъ голосомъ, и настоящимъ писаніемъ открыть всѣмъ свою мысль и свою заботу, которою печась постоянно, въ скорби чрезмѣрной провелъ всѣ дни моей жизни. Ибо въ точности зная непригодность своей немощной души для настоятельства надъ другими (до того, что даже о собственной душѣ не могъ надлежащимъ образомъ позаботиться), я непрестанно молилъ Бога указать мнѣ человѣка, который бы, по Его Божественному хотѣнію, могъ достойно настоятельствовать, водить и пасти хорошо словесныхъ овецъ своей паствы — еще при жизни моей, а я бы самъ удалился на особь и попекся, и позаботился о своихъ многихъ грѣхахъ. Но я не достигъ предположенной цѣли, по безумію ли моему и по свойственной мнѣ глупости судить по собственной худости и другихъ или уже такъ устроилъ, а лучше сказать: такъ попустилъ это Богъ за множество моихъ многихъ золъ.

Хочу и желаю по кончинѣ моей оставить игуменомъ одного изъ нашего во Христѣ сообщества и братства, отличающагося между всѣми и словомъ, и жизнію, и дѣломъ, какъ заповѣдуетъ и грамота блаженнѣйшаго и приснопамятнаго царя господина Никифора [2], — т. е. чтобы игуменъ Лавры поставлялся не отъинуды, а изъ живущихъ въ ней братій, отличающихся благоразуміемъ и добродѣтелію.

При семъ завѣщаваю всѣмъ отцамъ и братіямъ и моимъ духовнымъ чадамъ, всѣхъ прошу ради любви во Христѣ и всѣхъ заклинаю именемъ Бога и Пресвятой нашей Богородицы повиноваться и покоряться игумену, моему преемнику, какъ и моему смиренію, и жить другъ съ другомъ въ любви и единомысліи — сильнымъ носить тяготы немощныхъ, всѣми силами и всѣмъ расположеніемъ подвизаясь каждый, кто получилъ Божественную благодать, и дѣломъ и словомъ править душами, утверждая братій и увѣщаніями, и просьбами, и наставленіями, — соблюдать же и въ св. церкви Божіей, и въ трапезѣ, и во всѣхъ другихъ службахъ уставы, какъ письменно изложенные, такъ и неписанно переданные, которые уложили святые и богоносные отцы, а мы, недостойные, изъ ихъ писанія и преданія по частямъ заимствовали и передали въ правило и образецъ нашей Лаврѣ.

Кромѣ того, я оставляю послѣ себя блюстителемъ (епитропомъ) Лавры господина Іоанна, который много лѣтъ трудился, служа мнѣ со всякимъ снисхожденіемъ и смиреніемъ. Хочу, чтобы по кончинѣ моей онъ, какъ человѣкъ духовный и поистинѣ благоразумный, чрезвычайную любовь и вѣру имѣющій ко мнѣ, недостойному, и ко всему братству, здѣсь же на Горѣ обитающій, съ нами проведшій дни жизни своей и состарившійся, пришелъ въ Лавру и, если возможно, окончательно водворился между братьями — съ тѣмъ, чтобы внушать имъ и напоминать о повиновеніи игумену. Если же это невозможно, то чтобы хотя почаще имѣлъ обращеніе съ братіями и направлялъ ихъ. При кончинѣ же своей чтобы оставилъ вмѣсто себя блюстителемъ господина Евѳимія, моего сына по духу, а его по плоти и духу. Сей же въ свою очередь при кончинѣ оставилъ бы преемникомъ своимъ кого-нибудь изъ своей Лавры или вообще съ Горы, если найдется человѣкъ словесный и духовный. Подобнымъ же образомъ поступали бы и слѣдующіе за симъ.

Я думалъ было святаго царя оставить блюстителемъ священной Лавры нашей, но убоялся, найдя это дерзкимъ. Ибо онъ есть царь и владыка, и господинъ и отецъ, и питатель не насъ однихъ послѣднѣйшихъ и нашихъ отцевъ, и братій, а и всѣхъ христіанъ. Онъ болѣе всѣхъ, и мірскихъ, и монаховъ, показалъ къ намъ, недостойнымъ и бѣднымъ, и къ нашей Лаврѣ свою благосклонность. Онъ сдѣлалъ ее многолюдною, расширивъ ее и увеличивъ своими благочестивыми грамотами, коими подтвердилъ грамоты другихъ царей: господина Никифора и господина Іоанна [3]. Да и кромѣ нихъ далъ свои другія грамоты. Почему, какъ сказано, его-то, благаго царя, я не смѣлъ оставить въ чинѣ блюстителя. А оставилъ блюстителемъ и покровителемъ, и заступникомъ нашего во Христѣ общества и нашей Лавры благочестивѣйшаго господина моего, истиннаго Христолюбца и монахолюбца, Никифора, славнѣйшаго патриція и приставника Каникліа [4], дабы ради награды отъ Бога и ради своей души освященной онъ оказывалъ защиту, помогалъ и содѣйствовалъ господину Іоанну Грузинцу, нашему въ духѣ брату и отцу, и всему во Христѣ братству во всѣхъ приключающихся имъ въ жизни скорбяхъ. Чтобы онъ такимъ образомъ заботился помогать имъ относительно привременной и тлѣнной стороны жизни, а господинъ Іоаннъ Грузинецъ и всѣ братія подвизались бы о нетлѣнныхъ и вѣчныхъ благахъ будущаго вѣка со всякою готовностію, любовію и ревностію, молясь о немъ непрестанно. Когда же придетъ время кончины его, да оставитъ онъ вмѣсто себя другого блюстителя означенной св. Лавры [5]. Такъ да поступаетъ и всякій другой потомъ при своей кончинѣ. Такимъ образомъ тѣ да будутъ покровителями и заступниками Лавры какъ въ богохранимомъ городѣ, такъ и во всѣхъ другихъ прилучающихся дѣлахъ и службахъ, ради мзды отъ Бога и своихъ честныхъ душъ. А эти (блюстители-монахи), какъ принадлежащіе къ чину монашескому, живущіе на Горѣ, сосѣдствующіе (а еще бы лучше обитающіе вмѣстѣ) съ братіями, да тщатся всѣми силами со свойственнымъ имъ благоговѣніемъ и добродѣтелію заботиться о нихъ, какъ о различныхъ членахъ одного и того же тѣла, да получатъ мзду отъ великодаровитаго Бога въ день суда, — за то, что сохранили вѣру и любовь ко мнѣ, смиренному и недостойному, и всякому грѣху повинному, не только при жизни моей, но и по смерти. — Кончаю о блюстителяхъ.

Вы же, отцы и братія, и чада духовныя! Если потщитесь со всякимъ усердіемъ и благимъ расположеніемъ хранить другъ съ другомъ миръ и единомысліе неразрывное, если не будетъ между вами ни расколовъ, ни раздвоеній, ни ссоръ, ни дружбъ, ни обществъ, но будутъ вѣра и любовь, и родственное расположеніе одного къ другому и всѣхъ къ игумену, и тщательное храненіе моихъ заповѣдей, уставовъ и правилъ, переданныхъ вамъ, вѣрю Богу, что Его благость отверзетъ сердце не только блюстителей, но и всякаго другаго сильнаго лица къ сочувствію съ вами, къ содѣйствію и къ вспомоществованію волѣ на пользу душъ вашихъ.

И внимайте тщательно, братія, если найдется между вами (чего не желаю), кто-нибудь, пытающійся разсѣчь тѣло братства ухищреніемъ, коварствомъ и лукавствомъ, чтобы не мѣшался съ нимъ никто изъ васъ, но поскорѣе отдалите его и отгоните его отъ общества своего, какъ заразу, какъ старую закваску, — его самого отселите отъ части спасаемыхъ. Ибо покушающемуся на такія вещи умѣстно пожелать, да истребится память его съ земли и да изгладится имя его изъ книги живыхъ, и съ праведными да не пишется. Если бы нашелся кто-нибудь, заступающійся за таковаго, то и онъ да будетъ его же части и наслѣдія. Заповѣдую господину Іоанну, моему блюстителю, и всему братству выгонять таковыхъ немедленно изъ Лавры.

Къ Лаврѣ же господина Іоанна [6] и къ его братіямъ заповѣдую имѣть то же самое расположеніе и ту же самую любовь духовную, какія, видите, имѣю и храню я, смиренный и грѣшный, и какія и вамъ внушалъ часто и въ общихъ наставленіяхъ, и каждому порознь, — и не къ одному только господину Іоанну и его братству, но и ко всякому другому, — не только любящему и почитающему васъ, но и враждующему противъ васъ и оскорбляющему иногда васъ, — причиняющему вамъ искушенія и озлобленія. По повелѣнію Божію любить и миловать слѣдуетъ того, кто нападаетъ на васъ и дѣлаетъ вамъ зло, потому что онъ болѣе самого себя обижаетъ тѣмъ, вамъ же доставляетъ величайшую пользу. Я знаю, что изъ многихъ бывшихъ съ нами случаевъ вы опытно познали и убѣдились, что желавшіе озлобить насъ помогли намъ весьма и душевно, и тѣлесно. Но и къ Проту, и къ игуменамъ, и къ братіямъ Святой горы нашей сохраните любовь, миръ, смиреніе и подобающую честь, какъ, видите, хранитъ ихъ мое смиреніе.

Кто служитъ хорошо, благочестиво и духовно, на пользу души своей, какъ въ самой Лаврѣ, такъ и въ метохахъ ея, внѣшнихъ и внутреннихъ, и на островахъ, пусть остается на должности своей до глубокой старости, особенно же кто съ ревностію къ Богу старается хранить безпрекословное повиновеніе къ игумену, преемнику моего смиренія, — имѣетъ всю охоту и желаніе съ любовію доставлять Лаврѣ все потребное для своихъ духовныхъ братій, считая дѣломъ спасенія души своей такую службу. Пусть таковой служитъ всю жизнь, дѣйствуя всегда съ воли игумена и блюстителя, а не по самовластію.

Блюстителю моему, монаху Іоанну Грузинцу, заповѣдую и внушаю отъ имени Господа Бога и Пресвятой нашей Богородицы, чтобы по кончинѣ моей во всемъ, что касается братства во Христѣ, и Лавры, и ея принадлежностей, какъ внутри горы, такъ и внѣ, онъ распорядился такъ, какъ требуетъ того заповѣдь Божія и ученіе Божественныхъ отцевъ. Пусть онъ пробудетъ съ братіями въ Лаврѣ довольно дней, обращаясь съ ними со всѣми вмѣстѣ и съ каждымъ порознь, совершая молитвы и эктеніи и нелицепріятно, и безстрастно, со всякою свободою какъ бы предъ лицемъ Самого Бога, назирающаго и вѣдущаго сердечныя тайны каждаго; совѣтуясь со старѣйшинами, умнѣйшими и духовнѣйшими изъ братій, по долговременномъ испытаніи мнѣній и сужденій какъ ихъ, такъ и всѣхъ прочихъ, пусть поставитъ имъ игумена, кого укажетъ Богъ и выберетъ онъ — вмѣстѣ со старѣйшими изъ братій. Участвующихъ въ совѣтѣ блюстителя, для выбора игумена, братій должно быть не болѣе 15 человѣкъ. А лучше и менѣе того. Не потому мы удаляемъ отъ совѣта другихъ, что они недуховны или неумны (благодатію Божіей всѣ суть и духовны, и полезны, и благоразумны). Но такъ какъ въ большомъ количествѣ, по различію свойствъ и мнѣній каждаго, одни стали бы выбирать одного, другіе другаго, то я и счелъ справедливымъ, какъ выше сказано, чтобы немного было избирателей. Поставленіе же да бываетъ слѣдующимъ образомъ. Пусть будетъ отправлено всенощное бдѣніе съ вечера въ соборномъ храмѣ Пресвятыя Богородицы. Послѣ заутрени, когда окончена будетъ Божественная литургія, преподано Божественное освященіе и прочтена заамвонная молитва, да будетъ возглашена ектенія, на коей сказано: Господи, помилуй 50 разъ. Потомъ поставляемый пусть положитъ предъ алтаремъ поклонъ предстоятелю и обратится къ собранію монаховъ. Тогда пусть первый поклонится ему блюститель, а за нимъ и прочіе всѣ. И, какъ сказано выше, пусть блюститель помогаетъ и пособляетъ ему всѣми силами, братія же да оказываютъ чистое и неложное повиновеніе. Съ теченіемъ же времени господинъ Іоаннъ Грузинецъ, посѣщая и видя чинъ и поведеніе игумена и братій, конечно, замѣтитъ либо тщаніе, прилежаніе, любовь, расположеніе и дружество души его къ братіямъ, братій же послушаніе и вѣру, и любовь душевную къ игумену, либо все противное тому. Вслѣдствіе чего то, что прилично духовному состоянію, онъ утвердитъ, а неприличное исправитъ и наставитъ на истинный путь, да получитъ за то мзду отъ человѣколюбца Бога въ Царствіи небесномъ. По избраніи же и утвержденіи игумена хочу и желаю, чтобы онъ имѣлъ всякую власть и господство во всѣхъ дѣлахъ духовныхъ и тѣлесныхъ, не останавливаемый и не препятствуемый никѣмъ, хорошо и боголюбезно пасъ Духомъ Божіимъ свое во Христѣ сотоварищество. Если же, по грѣхамъ моимъ, время покажетъ его потомъ дѣйствующимъ въ развращеніе, заразу и погибель душъ братства (чего даже и во снѣ не желаю увидѣть игумену), и обличенный въ томъ, онъ останется неисправимымъ, тогда блюститель, съ совѣта старѣйшихъ братій и по собственному усмотрѣнію и благоразумію, пусть возьметъ попеченіе о братствѣ и изберетъ другаго, способнаго управлять Лаврою и всѣми братіями, который бы оставался уже въ своемъ званіи до конца жизни.

Хочу и заповѣдую игумену и блюстителю, и всѣмъ моимъ духовнымъ братіямъ, чтобы господина Антонія [7] моего покоили до конца жизни его и воздавали ему приличную честь, и братій его призирали, какъ собственные члены. Тоже и относительно монаха Іоанна доброписца, какой уставъ, чинъ и обычай наблюдали при моемъ смиреніи служащіе ему, такой же да сохранятъ и по смерти моей игуменъ и служащіе, и всѣ братія, а лучше, если и болѣе того — самымъ дѣломъ пусть покажутъ ему должную почесть и любовь. То же и относительно монаха Георгія Грузинца, и монаха Григорія мастера, и монаха Дороѳея, и монаха Антонія Киминійца, и аввы Сергія. Господину же Ѳеофану, пресвитеру [8] послужите и воздайте честь, услугу и покой большія, чѣмъ какихъ былъ удостоенъ при моемъ смиреніи, поелику уже къ старости и немощи склоняется тѣло его. Тоже и прочимъ старцамъ, какъ-то: господину Софронію и вообще всѣмъ. Потщитеся въ изобиліи доставлять имъ всѣ обычныя потребности, безропотно и усердно, съ духовнымъ расположеніемъ, да получите ради ихъ мзду богатую отъ Бога въ день суда.

Болѣе всего прилежите о страннопріимствѣ и не нарушайте устава, который я предалъ вамъ, относительно странниковъ, приходящихъ къ вамъ сушею и моремъ. Всѣ же вмѣстѣ, и молодые, и старые, и первые, и послѣдніе, старайтесь сохранять неложное повиновеніе игумену [9], покоряясь слову его во всякомъ дѣлѣ. Кто противится его повелѣнію, противится повелѣнію Бога и меня, смиреннаго и грѣшнаго.

Во всѣхъ вашихъ молитвахъ поминайте меня, да обрящу милость и оставленіе многихъ грѣховъ въ день судный.

Примѣчанія:
[1] Переводъ завѣщанія преп. Аѳанасія заимствуемъ изъ книги покойнаго архимандрита Антонина: «Замѣтки поклонника Святой горы» (Кіевъ. 1864 г.), отдавая должную справедливость высказаннымъ о семъ предметѣ мысляхъ достопочтеннаго автора ея. «Ничто такъ не знакомитъ насъ съ человѣкомъ, какъ его собственная рѣчь, и въ особенности рѣчь предсмертная. Прочитавши завѣщаніе св. Аѳанасія, мы видѣли какъ бы его самого прошедшимъ мимо насъ, хотя и въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ насъ. Очеркъ его отпечатлѣлся рѣзко въ воображеніи нашемъ. Даже черты лица въ общности уловлены нами. Конечно, въ его завѣщаніи виденъ прежде всего игуменъ монастыря, но въ складѣ рѣчи многократно отобразился и человѣкъ — Аѳанасій». Подлинный текстъ завѣщанія напечатанъ у Meyerа: Die haupturkunder für die geschichte der Athos klöеster. Leipzig. 1894. 123-130.
[2] Никифоръ II Фока, славный въ византійской исторіи полководецъ, родившійся въ 912 году, возведенный на престолъ въ 963 г. и убитый 10/11 декабря 969 г.
[3] Т. е. Никифора Фоки и Іоанна Цимисхія. Изъ сего видно, что св. Аѳанасій «святымъ и благимъ» царемъ называетъ имп. Василія Багрянороднаго, прозваннаго «болгаробойцемъ». Видно также, что завѣщаніе писано послѣ 975 года, въ которомъ умеръ Цимисхій. Императоровъ тогда было двое: Василій и Константинъ — братья. Образъ выраженія св. Аѳанасія подтверждаетъ слова историковъ о томъ, что Константинъ, хотя носилъ титулъ императора, но не царствовалъ, пока живъ былъ братъ его. Фактъ замѣчательный: всѣ три императора, столько непохожіе другъ на друга и столько причинъ имѣвшіе дѣйствовать вопреки одинъ другому, равномѣрно покровительствовали св. Аѳанасію.
[4] Ὀ ἑπί Κανιϰλείου придворная должность значенія, не совсѣмъ теперь яснаго. Дю-Канжъ не различаетъ ея съ должности Логоѳета.
[5] Кто таковъ былъ сей патрицій Никифоръ? Съ вѣроятностію полагать можно, что это былъ кто-нибудь изъ той же фамиліи Фока, и именно братній внукъ императора Никифора (сынъ Варды († 989), сына Льва, младшаго брата Никифорова, убитый въ походѣ противъ абхазцевъ въ 1019 или 1020 г.) — Отъ чего сынъ, а не отецъ избирается св. Аѳанасіемъ въ блюстительство Лаврѣ, причиною этому могло быть то, что въ 987 г. Варда возмутился противъ Василія и объявилъ себя императоромъ.
[6] Лавра сія есть нынѣшній Иверскій монастырь аѳонскій. Многократно упоминаемый св. Аѳанасіемъ, Іоаннъ есть, чествуемый обителію, одинъ изъ трехъ ктиторовъ ея.
[7] Антоній сей упоминается нерѣдко въ житіи преподобнаго. Онъ былъ наиболѣе приближеннымъ ученикомъ его. Св. Аѳанасій называетъ его своимъ.
[8] Подъ актомъ подписались оба Ѳеофана, — оба пресвитера.
[9] Игуменомъ послѣ св. Аѳанасія избранъ нѣкто Евстратій, какъ свидѣтельствуетъ о томъ греческое жизнеописаніе преподобнаго.

Печатается по изданію: Аѳонскій патерикъ или жизнеописаніе святыхъ, на Святой Аѳонской горѣ просіявшихъ. Часть II-я. — Изданіе седьмое, исправленное и переработанное, иждименіемъ Русскаго Пантелеимонова монастыря на Аѳонѣ. — М.: Типо-Литографія И. Ефимова, 1897. — С. 50-58.