|
|
Добротолюбие в русском переводе. Том второй. Издание четвертое
Святой Иоанн Кассиан Римлянин - Смотря на сию цель надлежит определять и то, каково должно быть наше отречение
- Есть три вида отречения от мiра: первое то, в
котором телесно оставляем все богатства и стяжания мiра;
второе то, в коем оставляем прежние нравы, пороки и
страсти, как душевные, так и телесные; третье то, в коем,
отвлекая ум свой от всего настоящего и видимого, только
будущее созерцаем и вожделеем того, что невидимо. Эти три
отречения все вместе совершить повелел Господь Аврааму,
когда сказал ему: изыди от земли твоей, и от рода
твоего, и от дому отца твоего (Быт. 12, 1): от земли
твоей, т.е. от богатства мiрского и земных стяжаний;
от рода твоего, т.е. от прежнего образа жизни,
прежних нравов и пороков, которые, прицепившись к нам с
самого рождения, близко родственны нам, как бы
единокровные; от дому отца твоего, т.е. от всякого
воспоминания о мiре и обо всем, что встречается в нем
взорам нашим. Это бывает, когда, умерши со Христом от
стихий мiра, смотрим, по Апостолу, уже не на то, что
видимо, но на то, что невидимо; видимая бо временна,
невидимая же вечна (2 Кор. 4, 18), – и, исшедши
сердцем из сего временного и видимого дома, свои очи и ум
обращаем к тому дому, в коем имеем пребывать вечно; –
когда во плоти ходяще, не по плоти воинствовать
начнем в Господе (2 Кор. 10, 3), оное блаженного
Апостола изречение делом и жизнью возглашая: наше житие
на небесех есть (Фил. 3, 20).
- Не много будет для нас пользы, если, со всею
теплотою веры совершив первое отречение, не исполним с
таким же рвением и жаром и второго, – чтоб, успев
таким образом стяжать и это, могли мы достигнуть и того
третьего, в коем, исшедши из дома прежнего отца нашего по
ветхому человеку, всецело устремляем взор ума нашего к
небесному. Посему, если желаем достигнуть истинного
совершенства, то должны стремиться к тому чтоб, как телесно
мы оставили родителей, родину, богатства и удовольствия
мiрские, так оставит все то и сердцем, и никогда уже не
возвращаться похотением к тому, что с презрением отвергли:
подобно Израильтянам, изведенным из Египта, которые, по
вкушении небесной манны, желали нечистых и скверных яств
Египетских, говоря: хорошо нам было в Египте, когда
сидели мы над котлами (Исх. 16, 3; Чис. 11, 5). И
всякий, кто, по отречении от мiра, возвращается к прежним
заботам, и прежними увлекается пожеланиями, делом и мыслью
говорит то же, что и те: хорошо мне было в Египте
(мiра). Телом только оставление мiра, и местом только
переселение из сего Египта никакой не принесет нам пользы,
если мы равным образом не сможем стяжать и отречение
сердцем, которое выше и полезнее. О том отречении, которое
мы назвали телесным, вот что провозгласил Апостол: аще
раздам вся имения моя, и аще предам тело мое, во еже сжещи
е, любве же не имам, никая польза ми есть (1 Кор. 13,
3). То-есть, если так отрекусь, что ничего не оставлю себе,
и к сему всеразданию присовокуплю еще мученичество и
сожжение своей плоти, так что тело мое предам за Христа; и
однако же буду нетерпелив, гневлив, завистлив, или горд,
буду воспламеняться обидами других, или взыскивать своего,
буду помышлять о том, что худо, или нетерпеливо и не охотно
переносить все, чтобы ни было мне причинено: то никакой не
принесет мне пользы отречение и сожжение внешнего человека,
когда внутренний притом обложен еще прежними страстями.
- Итак со всем настоянием надобно нам спешить к тому,
чтоб и внутренний наш человек сбросил с себя и расточил
все, собранное им в прежней жизни, богатство страстей,
которые, прицепляясь к телу и душе, собственно наши суть, и
если, пока еще мы в теле сем, не будут отсечены и
отброшены, то и по исходе не перестанут сопровождать нас.
Ибо как добродетели, или самая любовь, которая есть
источник их, будучи приобретены в сем веке, и по кончине
сей жизни делают любителя своего прекрасным и
светлосиянным: так и пороки, покрыв некако душу
отвратительными красками, запятнанною же ими препровождают
ее и в оное непрестающее пребывание. Красота или
отвратительность души порождаются качеством добродетелей
или пороков, из коих извлекаемая некая краска делает ее или
столь светлосиянною и прекрасною, что она достойна бывает
слышать слово пророческое: и возжелает Царь доброты
твоей (Пс. 44, 11), – или крайне черною, смрадною
и безобразною, так что она сама, исповедуя смрадность своей
скверноты, скажет: возсмердеша и согниша раны моя от
лица безумия моего (Пс. 37, 6). Посему они-то
(добродетели и страсти) суть собственно наше богатство,
которое неразлучно пребывает с душой, и которого ни один
царь нам дать, и ни один враг отнять у нас не может, Они-то
суть собственно наше богатство, которого и самая смерть не
сильна отторгнуть от души.
(Расточать злое богатство страстей значит умертвить их,
– чего нельзя достигнуть без борьбы с ними. Почему
отрекшимся от мiра неизбежно предлежит борьба со страстями,
за которую они и должны браться с первых же пор. У св.
Кассиана о сей борьбе идут и общие рассуждения в
собеседованиях – 4-м о борьбе плоти и духа, и
5-м об восьми главных страстях, – предлагается
и в частности подробное описание борьбы с каждою из восьми
главных страстей в книгах постановлений. – Заимствуем
из всего существеннейшее).
|
|
