|
|
Добротолюбие в русском переводе. Том второй. Издание четвертое
Святой Иоанн Кассиан Римлянин - О руководстве в духовной жизни - рассуждении с советом опытнейших
- Некогда собрались старцы к св. Антонию Великому и с
вечера до утра рассуждали о разных духовных предметах,
– и особенно о том, какая добродетель больше всех,
которая могла бы сохранять нас неуловимыми для сетей
обольщения дьявольского, и прямым путем вести наверх
совершенства. Предлагались разные мнения: одни выставляли
пост и бдение; другие – нестяжательность и презрение
всех вещей; иные отшельничество, или удаление в пустынь;
иные – человеколюбие. Когда таким образом все
высказались, стал говорить бл. Антоний. "Все сказанное вами
спасительно и необходимо для ищущих Бога и желающих придти
к Нему. Но дать первенство какой-либо из указанных вами
добродетелей не позволяют опыты падения преуспевавших в
них. Ибо и отличавшиеся строгими постами и бдениями, и
пребывавшие неисходно в пустынном уединении, и доходившие
до крайней степени нестяжательности, и щедрые
милостыно-давцы попадались в сети врага и падали. И причина
этому, думаю, не другая какая была, как недостаток
рассудительности. Ибо она научает человека идти царским
путем, избегая опасных крайностей: в отношении к пощению,
например, она не допускает ни до чрезмерного изнурения
тела, ни до поблажек ему. В Евангелии она называется оком и
светильником души: светильник телу, говорит Господь,
есть око: аще убо будет око твое просто, все тело твое
светло будет: аще ли око твое лукаво будет, все тело твое
темно будет (Мф. 6, 22. 23). Как свет все освещает и
око все видит, так и она все помышления и дела человека
пересматривая и обсуждая, выясняет и определяет, что должно
делать, как и от чего следует удержаться. Когда же у кого
не достает такой рассудительности, тогда дела его и
помышления, не будучи строго обсуждаемы, текут, как
течется, и тут враг успевает подставить ему кажущееся добро
вместо истинного, и, прикрывая им ров или сеть, ввергает в
них, и погубляет его".
- Решение св. Антония подтверждается бесчисленными
примерами. Вспомним о жалком падении старца Ирона. Он
вдался в крайне строгий пост и глубокое уединение, и чтоб
как-нибудь не нарушить их, по внушению врага, не стал
приходить в обычные собрания пустынников по субботам и
воскресеньям, где во взаимном собеседовании выяснялись
разные пути и распутья жизни строгой. Обольстившись этим,
будто добрым советом врага, он поддался ему еще в большем
прельщении, – принял его за Ангела, когда он явился
ему в сем виде, и согласился, по его слову, броситься в
высохший колодезь, – расшибся и на третий день
скончался. – Вот и еще пример: два брата, вознамерясь
идти в глубочайшую пустыню, положили не принимать иной
пищи, кроме той, которую подаст Сам Господь. Когда, блуждая
по пустыни, они изнемогли до того, что уже и двигаться не
могли, напали на них мазики – дикий и жестокий народ;
но видя их в таком жалком положении сжалились над ними и
предложили им хлеба. Один одумался, и согласился принять
хлеб, хоть и от человеков, но как от Господа посланных;
подкрепился и остался жив. А другой упорно остался при
своем решении, – и умер от голода. Вот и еще: некто из
строгих постников и уединенников счел себя достойным
общения с небесными силами, – и враг не замедлил
воспользоваться сим; стал являться ему, как ангел, давать
откровения о делах и мыслях человеческих, производить в
келье свет без светильника. Достигши сим путем полного к
себе доверия, он велел ему наконец принести в жертву Богу
сына своего, подобясь Аврааму. И это конечно было бы
исполнено, если бы сын, видя необыкновенные приготовления,
не догадался убежать. – Еще: в Месопотамии одного
воздержника и уединенника враг довел до беспрекословной
веры снам, представив ему в сновидении два народа:
христианский с Апостолами и Мучениками во мраке, бесславии,
скорби и плаче, – и Иудейский с Моисеем, Патриархами и
Пророками в лучезарном сиянии, в славе и радовании, –
склонил перейти во иудейство и принять обрезание. –
Довольно и этих примеров, чтоб убедиться, что
нерассудительность есть открытая дверь к падениям и пагубе.
- Рассудительность есть дар Божий, который однако
надлежит развивать и воспитывать. Как? Отдавая все свое
– на рассуждение опытнейших Отцов. Это самая мудрая
школа рассудительности, в которой научаются добре
рассуждать о достодолжном даже и такие, которые не имеют
особой к тому способности. Так решается вопрос, – как
приобретается рассудительность. Приобретается истинная
рассудительность истинным смирением, коего первым
доказательством служит – открывать Отцам не только то,
что делаем, но и то, о чем думаем, ни в чем не доверяясь
своему помыслу, но во всем следовать наставлениям старцев,
и считать хорошим или худым только то, что они признают
таковым. Такое действование и способствует безопасно
пребывать на правом пути и охраняет от всех сетей
дьявольских. Тому, кто свою жизнь располагает не по своему
суждению, а по совету преуспевших, невозможно пасть от
прельщения бесовского. Так предание рассуждению Отцов своих
помыслов заменяет свою рассудительность и научает ей. Враг
не любит света; почему откровение злых помыслов тотчас, как
они открываемы бывают, разгоняет их и истребляет. Как змея,
извлеченная из темной норы на свет, старается убежать и
скрыться: так и злые помыслы, будучи обнаружены откровенным
признанием и исповедью, стараются бежать от человека. Это
подтверждается многими и премногими примерами и опытами.
- Авва Серапион рассказывает о себе: когда был я в
новоначалии, то тайком от Аввы брал себе сухой хлебец и
съедал. Я делал это очень долгое время, и страсть овладела
мною так, что я не мог одолеть ее. Совесть осуждала меня; я
же стыдился сказать об этом Авве. – Но по смотрению
человеколюбивого Бога случилось зайти к старцу некоторым
братиям, которые стали открывать ему свои помыслы и просить
на них разрешения. Старец отвечал им, что требовалось, при
чем пришлось говорить и о воздержании в пище. Потом он
прибавил: ничто столько не вредит монахам и ничто столько
не радует бесов, как утаивание своих помыслов от духовных
Отцов своих. Слова эти сильно поразили меня; мне думалось,
что Бог открыл старцу мои согрешения, и, пришедши в
сокрушение, я начал плакать, – потом вынул из-за
пазухи хлебец, который обыкновенно крал, и, повергшись на
землю, просил простить прошедшее и молиться о сохранении
меня от сего в будущем. Тогда старец сказал: признание твое
освободило тебя от плена твоего; открывши свои грехи, ты
поразил беса, уязвлявшего тебя при твоем молчании. Доселе
ты попускал ему обладать тобою, не противореча ему, и не
обличая его, а теперь будучи изведен из сердца твоего и
обнаружен, он уже не будет иметь в тебе места. Старец не
окончил еще речи, как показалось, будто горящий факел вышел
из недр моих и наполнил всю келью зловонием, так что
присутствующие думали, что горит сера. Старец прибавил: вот
Господь явно подтвердил истину слов моих и твоего
освобождения. Так действием признания отступила от меня
страсть чревоугодия, и с тех пор даже на мысль мне не
приходило прежнее пожелание.
- Что видим в Самуиле? – Он, с младенчества,
будучи посвящен Богу и удостоясь беседы с Ним, не поверил
своему помыслу, но дважды воззванный Богом, спешит к старцу
Илии, и от него получает наставление, как должно отвечать
Богу. Таким образом Бог Сам и того, кого удостоил
собеседования с Собою, восхотел руководить наставлением
старца, чтоб чрез то путеводить его к смирению. – Не
то же ли видим и в св. Павле? Господь Сам призвал его; но
тут же отсылает его к Анании, чтоб у него научиться пути
истины. – И сам св. Павел, после нескольких опытов
проповеди Евангельской идет в Иерусалим проверить свое
благовестие, да не како вотще течет (Гал. 1, 13-2,
2), – хотя ему осязательно сопутствовала благодать
Святого Духа. Так очевидно, что Господь никому не открывает
пути к совершенству, кроме руководимых к оному духовными
Отцами, как и чрез Пророка говорит: вопроси отца твоего,
и возвестит тебе, старцы твоя и рекут тебе (Второз. 32,
7).
|
|
