|
|
Добротолюбие в русском переводе. Том третий. Издание второе
Святой Максим Исповедник - Первая сотница о любви
Любовь есть благое расположение души, по которому
она ничего из существующего не предпочитает познанию Бога.
Но в такое любительное настроение невозможно придти тому,
кто имеет пристрастие к чему-либо земному.
Любовь рождается от бесстрастия; бесстрастие от
упования на Бога; упование от терпения и великодушие, сии
последние от воздержания во всем; воздержание от страха
Божия, страх от веры в Господа.
Верующий Господу боится адских мук. Страшащийся мук
воздерживается от страстей. Воздерживающийся от страстей
терпеливо переносит скорби. Претерпевающий скорби возымеет
упование на Бога. Упование на Бога отрешает ум от всякого
земного пристрастия. Отрешенный от сего ум возымеет любовь
к Богу.
Любящий Бога предпочитает познание Бога всему от
Него сотворенному, и непрестанно прилежит к тому с
вожделением.
Если все сущее существует чрез Бога и для Бога; Бог
же лучше всего чрез Него получившего бытие: то Бога
оставляющий и занимающийся низшими предметами, показывает
тем, что он предпочитает Богу то, что стало быть чрез Него.
Чей ум прилеплен к Богу любовью, тот ни во что
ставит все видимое, даже самое тело свое как бы чужое.
Если душа лучше тела, и несравненно лучше мiра
создавший его Бог: то предпочитающий душе тело, и Богу
созданный от Него мiр, ничем не разнится от
идолослужительствующих.
Отторгший ум свой от любви к Богу и пребывания в
присутствия Его и привязавшийся оным к чему-либо
чувственному, предпочитает душе тело, и Богу Создателю то,
что стало быть от Него.
Если жизнь ума есть просвещение познания, а сей свет
рождается от любви к Богу: то хорошо сказано, что нет
ничего выше Божественной любви.
Когда по влечению любви, ум возносится к Богу: тогда
он ни самого себя и ничего из сущего совсем не чувствует.
Озаряемый Божественным безмерным светом, он бесчуствен
бывает ко всему сотворенному, подобно как и чувственное око
к звездам по воссиянии солнца.
Все добродетели споспешествуют уму в возлюблении
Бога, но всех более чистая молитва. Ею воскрыляемый к Богу,
он бывает вне всего сущего.
Когда чрез любовь ум восхитится от Божественного
познания, и, став вне сущего, воcчувствует Божескую
беспредельность: тогда по примеру Божественного Исаии, от
изумления пришед в чувство своего ничтожества, искренно
возглашает слова сего Пророка: о окаянный аз, яко
умилихся, яко человек сый, и нечисты устны имый, посреди
людей нечистые устне имущих аз живу: и Царя Господа Саваофа
видех очима моима (Ис. 6, 5).
Любящий Бога не может не любить и всякого человека
как самого себя, хотя не благоволит к страстям тех, кои еще
не очистились. Почему – когда видит их обращение и
исправление, радуется радостью безмерной и неизреченной.
Нечиста страстная душа, наполненная помыслами
похотными и ненавистливыми.
Видящий в сердце своем след ненависти к какому-либо
человеку, за какое-либо падение, совершенно чужд любви к
Богу. Ибо любовь к Богу никак не терпит ненависти к человеку.
Любящий Меня, говорит Господь, заповеди Мои соблюдет
(Ин. 14, 15). Заповедь же Моя сия есть, да любите друг
друга (Ин. 15, 12). Итак не любящий ближнего не соблюдает
заповеди: а не соблюдающий заповеди не может любить и Господа.
Блажен человек, который всякого равно любить может.
Блажен человек не привязанный ни к какой вещи
тленной или временной.
Блажен ум, который, минуя все твари, непрестанно
услаждается Божественной красотою.
Кто, попечение о плоти простирая до похотей, за
что-либо временное злопамятствует на ближнего: тот служит
твари паче Творца.
Охраняющий тело свое от сластей и от болезней имеет
в нем соработника в служении лучшему.
Бегающий всех мiрских похотей поставляет себя выше
всякой мiрской печали.
Любящий Бога непременно и ближнего любит. А таковой
не может беречь имение, но Боголепно распоряжается им,
подавая каждому требующему.
Творящий милостыню, подражая Богу, не делает
различия между злым и благим, между праведным и неправедным
в потребностях телесных. Но всем равно разделяет,
соразмерно с нуждою; хотя добродетельного, за благое
расположение воли его, предпочитает порочному.
Как Бог по естеству благой и бесстрастный, хотя всех
равно любит, как Свои создания, но добродетельного
прославляет, как родственного Ему и нравом, а порочного
милует по благости Своей, и, наказуя в веке сем, обращает
его: так и человек благомыслящий и нестрастный любит равно
всех людей, – добродетельного по естеству, и за благое
расположение воли, а порочного, как по естеству, так еще из
сострадания, милуя его, как несмысленного и во тьме ходящего.
Не раздаянием только имения оказывается расположение
любви, но еще более преподанием слова Божия и телесным служением.
Искренно отрекшийся мiрских вещей, и нелицемерно из
любви служащий ближнему, скорее освобождается от всякой
страсти, и становится причастным Божественной любви и
Божественного ведения.
Стяжавший в себе любовь Божественную, подобно
Божественному Иеремии, не утруждается, последуя Господу
Богу своему (Иер. 7, 16); но мужественно переносит
всякий труд, оскорбление и поношение, не мысля зла
совершенно ни против кого.
Когда ты оскорблен кем-нибудь, или в чем уничижен:
берегись помыслов гнева, дабы они, по причине этого
оскорбления отлучив тебя от любви, не переселили в область
ненависти.
Когда тяжко тебе от укоризны или бесчестия: то знай,
что ты великую получил от того пользу, ибо чрез уничижение
промыслительно изгнано из тебя тщеславие.
Как воспоминание об огне не согревает тела: так вера
без любви не производит в душе света ведения.
Как свет солнца влечет к себе здравое око: так
познание Бога естественно восхищает к себе чрез любовь
чистый ум.
Чист ум есть, вышедший из неведения, и просвещаемый
Божественным светом.
Чиста душа освободившаясь от страстей, и непрестанно
возвеселяемая Божественной любовью.
Страсть достойна порицания, как не естественное
движение души.
бесстрастие есть мирное состояние души, в котором
она неудободвижна на зло.
Кто тщанием своим стяжал плоды любви: тот не
отлагается от нее, хотя бы претерпевал тысячи зол. В сем да
удостоверит тебя ученик Христов Стефан, и подобные ему, и
Сам Христос, за убийц Своих молившийся Отцу, и просивший им
у Пего прощения, как по неведению творящим то (Лук. 23, 34).
Ежели свойство любви ест долготерпеть и
милосердовать (1 Кор. 13, 4): то очевидно, что гневающийся
и злобствующий чужд любви. Но чуждый любви, чужд Бога:
поелику Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8).
Не говорите, что вы есть храм Божий, говорит
Божественный Иеремия (7, 4). Не говори и ты: одна вера в
Господа нашего Иисуса Христа может спасти меня. Ибо это
невозможно, если не стяжаешь и любви к Нему, делами
свидетельствуемой. Что же касается до голой веры: то и
беси веруют и трепещут (Иак. 2, 19).
Дело любви составляют: усердное благодетельство
ближнему, великодушие, терпение и благоразумное пользование
вещами.
Любящий Бога никого не огорчет, и ни на кого не
огорчается из за временного: огорчет же и огорчается одной
спасительной печалью, каковою блаженный Павел и сам
огорчился и огорчил Коринфян (2 Кор. 2, 4).
Любящий Бога Ангельской жизнью на земле живет,
постясь и бдение совершая, поя и молясь, и о всяком
человеке всегда доброе помышляя.
Если всякий чего желает, того и достигнуть
домогается; всех же благ и желаемых вещей несравненно
добретнее и вожделеннее – Бог: то какое рвение должны
мы показать, чтобы достигнуть Его по естеству благого и
вожделенного.
Не растлевай плоти твоей срамными делами; не
оскверняй души помыслами злыми: и мир Божий низойдет на
тебя, принося с собою любовь.
Изнуряй плоть свою гладом и бдением; и не леностно
упражняйся в псалмопении и молитве; и освящение целомудрия
низойдет на тебя, нося с собою любовь.
Сподобившийся Божественного ведения и любовью
стяжавший его просвещение, никогда не надмевается духом
тщеславия; а не сподобившийся оного весьма легко им кружим
бывает. Впрочем если таковой во всем, что ни делает, будет
воззревать к Богу, делая все ради Его, то с Богом легко
избежит сего недуга.
Не достигший еще ведения Божественного, любовью
вдохновляемого, много думает о том, что им делаемо бывает
по Богу; а сподобившийся получить таковое от сердца
повторяет слова Патриарха Авраама, которые сказал он, когда
удостоен был Божия явления: аз есмь земля и пепел
(Быт. 18, 27).
Боящийся Господа имеет смиренномудрие всегдашним
своим собеседником, и по его напоминаниям восходит к любви
и благодарению Бога. Он, воспоминая первое свое житие по
духу мiра, свои разнообразные прегрешения, случившиеся с
ним от юности искушения, и то как Господь от всех их
избавил его, и от жизни страстной перевел к жизни по Богу,
со страхом восприемлет и любовь; и непрестанно с глубоким
смиренномудрием благодарит Бога, благодетеля и правителя жизни нашей.
Не оскверняй ума твоего удержанием в себе помыслов
похоти и гнева, дабы, отпадши от чистой молитвы, не впасть
в дух уныния.
Ум тогда лишается дерзновения к Богу, когда бывает
собеседником с помыслами злыми и нечистыми.
Неразумный, водимый страстями, когда, будучи движим
гневом, растревоживается, спешит без рассуждения бежать от
братий: когда же похотью разжигается, тогда, раскаиваясь,
паки прибегает, и вступает с ними в беседу. Благоразумный
же в том и другом случае поступает иначе. В случае
рассерчания, отсекши причины возмущения освобождает себя от
огорчения на братий; в случае похотливости воздерживается
от бессловесных позывов и праздных бесед.
Во время искушений не оставляй монастыря своего; но
мужественно переноси волнование помыслов, особенно
наводящих печаль и уныние: ибо таким образом,
благопромыслительно быв искушен скорбями, возымеешь твердую
надежду на Бога. Если же оставишь оный, то окажешься не
искусным, не мужественным и не постоянным.
Если желаешь не отпасть от любви Божественной; то ни
брата своего не допусти уснуть в огорчении на тебя, ни сам
не усни в огорчении на него: но иди, примирися с братом
твоим, и, возвратясь (Матф. 5. 24) с чистою совестью,
принеси Христу дар любви в прилежной молитве.
Если, по словам Божественного Апостола, все дары
Духа имеющий, любви же не имеющий никакой не получает
пользы: то какое должны мы употребить тщание, дабы стяжать
ее (1 Кор. 13-3).
Если любовь искреннему зла не творит (Рим.
13, 10); то завидующий брату, приводимый в печаль его
доброю славою, помрачающий злоречием имя его, или по
злонравию наветующий на него, не делает ли себя чуждым
любви, и повинным вечному осуждению?
Если любовь есть исполнение закона (Рим. 13,
10): то памятозлобствующий на брата, уготовляющий ковы ему,
проклинающий его, и радующийся падению его не есть ли
законопреступник, и не достоин ли вечной муки?
Ежели оклеветающий брата, и осуждающий брата
оклеветает закон, и осуждает закон (Иак. 4, 11); закон
же Христов есть любы (Иоан. 13, 34): то клеветник не
отпадает ли от любви Христовой, и не делается ли сам для
себя виновником муки вечной?
Не предавай слуха твоего языку клеветника, ниже
языка твоего слуху любящего злоречия, с удовольствием
говоря, или слушая речи против ближнего: да не отпадешь от
любви Божественной, и окажешься чуждым вечной жизни.
Не принимай укоризны на отца твоего, и не поощряй
того, кто его бесчестит; да не прогневается на дела твои
Господь, и потребит тебя от земли живых.
Загради уста клевещущему – в уши твои, да не
согрешишь с ним двойным грехом, и сам приучась к сей
страсти пагубной, и ему не препятствуя поносить ближнего.
Аз же глаголю вам, говорит Господь, любите
враги ваша, добро творите ненавидящим вас, молитеся за
творящих вам напасть (Мат. 5, 44). Для чего заповедал
Он сие? – Для того, чтобы освободить тебя от
ненависти, огорчения, гнева, памятозлобия, и сподобить
величайшего стяжания совершенной любви; которой невозможно
иметь тому, кто не всех людей равно любит, по примеру Бога,
всех людей равно любящего, и хотящего всем спасться, и в
познание истины придти (1 Тим. 2, 4).
Аз же глаголю вам, не противиться злу: но аще,
кто тя ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую, и
хотящему с тобою судиться, и ризу твою взяти отпусти ему и
срачицу: и аще кто тя поймет по силе поприще едино, иди с
ним два (Матф. 5, 39-41). Для чего? дабы и тебя
сохранить безгневным, бестревожным и неогорченным, – и
его твоим незлобием научить, и обоих вас подвесть под иго
любви, яко благ Господ.
К каким вещам были мы когда-нибудь пристрастны, о
тех носим и страстные воображения. Почему побеждающий
страстные воображения конечно презирает и вещи
воображаемые. Потому что брань с воспоминаниями о вещах,
столько же труднее брани с самыми вещами, сколько грешить
мыслью удобнее, нежели самым делом.
Из страстей иные суть телесные иные душевные
Телесные от тела получают повод, а душевные от внешних
предметов. Но и те и другие отсекает любовь, и воздержание:
та – душевные, а это телесные.
Иные страсти принадлежат к раздражительной силе
души, а иные к вожделевательной. Те и другие возбуждаются
чувствами: возбуждаются же тогда, когда душа находится вне
любви и воздержания.
Труднее преодолевать страсти раздражительной силы
души, нежели вожделевательной: потому-то против них от
Господа и врачевство дано сильнейшее – заповедь о любви.
Все другие страсти касаются только или
раздражительной части души, или вожделевателной, или же
мыслительной, как например, забвение и неведение: а уныние
охватывая все силы души, вдруг, за одним духом, приводит в
движение почти все страсти, почему оно и тяжелее всех
других страстей. Добре убо Господь, подав противо оного
врачевство, говорит: в терпении вашем стяжите души
ваша (Лк. 21, 19).
Не бей никогда никого из братий, особливо безвинно,
дабы он, не снесши скорби, не удалился; и тогда ты никогда
не убежишь от обличения совести, которое всегда будет
причинять тебе печаль во время молитвы, и отгонять ум от
дерзновения к Богу.
Не терпи приносящих тебе соблазны подозрений, на
какого бы то ни было человека, Ибо допускающие до себя
каким-нибудь образом соблазны от приключений, произвольно
или не произвольно случающихся, не ведают пути
мирнаго (Рим. 3, 17), который чрез любовь ведет к
познанию Бога любителей своих.
Тот еще не имеет совершенной любви, кто
располагается к людям смотря по нравам их, одного любя,
другого ненавидя за то или другое, или одного и того же
человека иногда любя, иногда ненавидя по тем же причинам.
Совершенная любовь не разделяет единого естества
людей по различным их нравам; но всегда смотря на оное,
всех людей равно любит: добрых любит, как друзей, а
недобрых, как врагов, благодетельствуя им, долготерпя,
перенося ими причиняемое, отнюдь не отплачивая им зла, но
даже страдая за них, когда случай востребует, дабы, если
возможно, сделать и их себе друзьями; но если и невозможно,
она все же не отступает от своего расположения к ним,
всегда равно являя плоды любви всем человекам. Так и
Господь наш и Бог Иисус Христос, являя Свою к нам любовь,
пострадал за все человечество, и всем равномерно даровал
надежду воскресения, хотя впрочем каждый сам себя делает
достойным или славы, или мучения адского.
Неравно ни во что вменяющий славу и бесславие
богатство и убожество, утехи и горести, не достиг еще
совершенной любви. Совершенная любовь не только сие все ни
во что вменяет, но и самую временную жизнь и смерть.
Послушай достигших совершенной любви, что говорят
они: кто ны разлучит от любве Божия? скорбь, или
теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или
меч? якоже есть писано, яко Тебе, ради умерщляемы есмы весь
день; вменихомся, яко овцы заколения. Но во всех сих
препобиждаем за Возлюбльшего ны. Известихся бо, яко ни
смерть, ни живот, ни Ангели, ни начала, ниже силы, ни
настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь
кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе,
Иисусе, Господе нашем (Рим. 8, 35 – 39).
О любви к ближнему послушай опять, что они говорят:
истину глаголю о Христе, не лгу, послушествующей ми
совести моей Духом Святым: яко скорбь ми есть велия и
непрестающая болезнь сердцу моему: молилбыхся бо сам аз
отлучен быти от Христа по братии моей, сродницех моих по
плоти, иже суть Израилите, – и т.д. (Рим. 9, 1-4).
Также говорил и Моисей, и другие Святые.
Кто не вменяет ни во что честолюбия и сластолюбия, и
их возращающего, и ради их порождающегося сребролюбия; тот
не может отсечь причин гневного раздражения: а не
отсекающий их, не может достигнуть совершенной любви.
Смирение и злострадание (телесные лишения)
освобождают человека от всякого греха; потому что то
отсекает страсти душевные а это – телесные Так
поступал блаженный Давид, как видно из следующей молитвы
его к Богу: виждь смирение мое и труд мой, и остави вся
грехи моя (Пс.24, 18).
Чрез заповеди Господь исполняющих оные делает
бесстрастными: а чрез Божественные догматы дарует им свет ведения.
Все догматы или о Боге говорят, или о видимых и
невидимых творениях, или о явленном в них промысле и суде.
Милостыня врачует раздражительную часть души; пост
– иссушает похоть; молитва очищает ум, и уготовляет
его к созерцанию сущего. Ибо по силам души Господь дал нам
и заповеди.
Научитеся от Мене, глаголет Господь, яко
кроток есмь и смирен сердцем (Матф. 11, 29). Кротость
предохраняет раздражительность от возмущения, а смирение
освобождает ум от надмения и тщеславия.
Страх Божий двояк. Один рождается от угроз
наказанием, от которого порождаются в нас по порядку
воздержание, терпение, упование на Бога и бесстрастие, из
коего любовь. Другой сопряжен с самой любовью, производя в
душе благоговение, чтобы она от дерзновения любви не дошла
до пренебрежения Бога.
Первый страх любовь совершенная изгоняет вон
(1 Иоан. 4, 18), из души ее стяжавшая, и не боящейся уже
муки; а второй, как сказано, она всегда имеет сопряженным с
собою. Первому приличествуют следующие слова Писания:
страхом Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15,
27); и: начало премудрости страх Господень (Прит. 1,
7); ко второму: страх Господень чист пребываяй в век
века (Пс. 18, 10); и: несть лишения боящимся Его
(Пс. 33, 10).
Умертвите убо уды ваша, яже на земли, блуд,
нечистоту, страсть, похоть злую и лихоимание и проч.
(Колос. 3, 5). Землею назвал здесь Апостол плотское
мудрование; блудом, грех делом совершаемый; нечистотою,
соизволение на оный; страстью, страстный помысел; похотью
злою, простое принятие помысла похотного; лихоиманием,
вещество порождающее и возращающее страсть. Все сие, как
члены мудрования плотского, повелел умертвить Божественный
Апостол.
Сперва память вносит в ум простый помысел; и если он
замедлит в нем, то от сего приходит в движение страсть;
если не истребишь страсти, она преклоняет ум к соизволению;
а когда и сие произойдет, тогда доходят уже до греха и
делом. Посему-то премудрый Апостол, пиша к христианам
обратившимся из язычников, во первых повелевает прекратить
совершение греха делом, а потом подвигаясь обратно прежнему
порядку доходить и до причины оного. Причина, порождающая и
возращающая страсти, как выше сказано, есть лихоимание,
которое, по моему мнению, здесь означает пресыщение, яко
мать и питательницу блуда. Ибо лихоимание, не только в
отношении к имению, но и в отношении к пище, зло; как и
воздержание не только в отношении к пище, но и в отношении
к имению, – добро.
Как птица, привязанная за ногу, начавши подниматься
вверх, стягивается опять на землю, влекомая за вервь: так
ум, не достигший еще бесстрастия, хотя и воспаряет к
познанию небесных вещей, но влекомый страстями, стягивается
опять на землю.
Когда ум совершенно от страстей освободится: тогда
он и к созерцанию сущего непреткновенно шествует, направляя
путь к познанию Святые Троицы.
Когда ум чист, то, получая понятия о вещах,
возбуждается к духовному созерцанию оных; сделавшись же
нечист по разленению, помышления о других вещах воображает
просто, а воспринимая что-либо человеческое, превращает то
в срамные и злые помыслы.
Если никогда во время молитвы не осаждает ума твоего
никакое помышление мiрское: то знай, что ты не вне области
бесстрастия.
Когда душа начнет чувствовать себя здравою: тогда
начнет и сновидения иметь чистые и безмятежные
Как чувственное око привлекается красотою вещей
видимых: так чистый ум, познанием невидимых. Невидимым я
называю бестелесное.
Великое дело не пристращаться к вещам, но гораздо
более – быть бесстрастну к воображениям их: ибо чрез
помыслы брань с нами злых духов, жесточе брани чрез самые вещи.
Преуспевший в добродетелях и обогатившийся ведением,
как, видящий уже вещи. как они по естеству суть, всегда все
и делает и говорит по здравому разуму, отнюдь не уклоняясь
от него. Ибо судя потому, благоумно, или неумно пользуемся
мы вещами, бываем мы или добродетельны, или порочны.
Признак совершенного бесстрастия есть тот, когда и
во время бодрствования, и во сне представления вещей всегда
всходят на сердце простыми.
Исполнением заповедей ум совлекается страстей;
духовным созерцанием видимого совлекается страстных о вещах
помыслов; познанием невидимого отрешается от созерцания
видимых вещей; наконец познанием Святые Троицы, и от самого
ведения вещей невидимых.
Как солнце восходя и освещая мiр, являет и себя и
освещаемые им предметы: так Солнце правды, воссиявая в
чистом уме, являет и Себя, и разумение всего от Него
бывшего, и быть имеющего.
Бога знаем мы не по существу Его, но по великолепью
творений Его, и Его о них промыслу. В них как в зеркале
видим мы беспредельную Его благость, премудрость и силу.
Чистый ум пребывает или в простых помышлениях, о
вещах человеческих, или в естественном созерцании видимого,
или в созерцании невидимого, или во свете Святые Троицы.
Бывая в созерцании вещей видимых, ум исследует или
естественные их свойства, или то, что знаменуется ими, или
же ищет самую их причину.
Упражняясь же в созерцании вещей невидимых, Он ищет
узнать естественные свойства оных, причину бытия их, и что
из сего следует, и какой о них промысел и суд Божий.
Когда же бывает в Боге: то сперва от пламенной любви
ищет уразумения естества Его, но утешение находит при сем
не из познания того, что есть в Нем: ибо сие невозможно и
невместительно равно для всякого сотворенного естества, а
утешается познанием того, что окрест Его, как то: вечности,
беспредельности, неописанности, благости, премудрости и
силы вседетельной, всепромыслительной и всесудительной. И
то только в Нем всякому постижимо, что Он беспределен; и
самое познание недоведомости Его есть ведение превосходящее
ум, как сказали мужи сильные в богословии – Григорий и Дионисий.
|
|
