|
|
Добротолюбие в русском переводе. Том пятый. Издание второе
Каллист патриарх и сподвижник его Игнатий Ксанфопулы - Господина Каллиста Тиликуды о безмолвнической жизни
- Нельзя покаяться без безмолвия; нельзя
сколько-нибудь коснуться чистоты без анахоретства;
невозможно, при видании людей и беседах с ними, сподобиться
умного зрения Бога и молитвенной беседы с Ним. Почему те,
коих объемлет заботливое желание покаяться в своих
прегрешениях, очиститься от страстей, достигнуть и вкусить
созерцания Бога и беседы с Ним, – что есть предел и
цель живущих по Богу, и залог вечного Божия наследия,
– всеми способами взыскивают безмолвия, наиполезнейшим
делом для себя почитая удаление от людей и анахоретство, с
должным, конечно, к тому расположением и настроением.
* В Греч. Добротолюбии никаких сведений о нем
не дано. – Мысли и даже фразы сей статьи сходны с
Каллистом и Игнатием. – Знать дается, что в Греч.
Доброт. – сия и следующая статьи стоят там, где бы
следовало стоять двум статьям Славян. Доброт. под
заглавием: Святейшего Каллиста Патриарха
Константинопольского образ внимания молитвы; – и Его
же – о молитве вкратце. Сих статей нет в Греч. Доброт.
– Вероятно они взяты из каких-либо рукописей.
- Начало деланий их в безмолвии бывает плач,
самоосуждение и самоуничижение; ради их, – чтоб они
происходили сколько можно чище, – бдения, стояния,
воздержание и телесный труд, коих предел – потоки
слез, источаемых очами смиренная мудрствующих, в сокрушении
сердца. Так внимают они очищению своему, и так деятельно
преуспевают в нем. Пределом сих трудов служит умиротворение
помыслов, как начало излияние слез.
- После сего ум, обычным образом, начинает
рассматривать природу вещей, постигать художество Божие,
понимать Божественную мысль, и узревать во всем следы
Божеской силы, премудрости, благости и всего, что
обыкновенно в Боге созерцается; и в таинства Писания входит
он, и преестественных благ вкушает, и премирными красотами
наслаждается, и Божией любви делается приятелищем; и таким
образом пленяется любовью, радуется и благодушествует, как
достигали предела добродетелей, любви к Создателю
всяческих, никакой прелести не испытывая и не подозревая, а
только претерпевая одни соблазнительные нападки и
непотребные греховные движения, по многим причинам, как
изменчивый.
- Таким путем следует восходить к возустроению себя,
далеко стоя от нечаяния, и окрыляясь надеждою на
человеколюбие Божие в достижении благ божественных,
пребывая в слезах, в молитве и в других сказанных добрых
деланиях, услаждаясь, сколько доступно, раем любви к Богу и
ничего больше не видя кроме слез, мира помыслов и любви
Божией. Так держится незаблудный путь, так образуется залог
спасения души, смиренномудрствующей, трезвящейся и
молящейся, во Христе Иисусе, Господе нашем.
- Когда сидишь в келье, ум твой да имеет дерзновение к
Богу во смирении своем. Смирение пусть держит по причине
бедности твоей и твоего ничтожества, а дерзновение –
по причине всепревосходящей любви Божией и Божия
снисхождения, какое имеет Он к людям. Так душа возводится к
благоговейному почитанию Бога, когда, и сознав себя
грешной, дерзает приступать к Нему по Его человеколюбию.
Почему священный Павел заповедует, говоря: Да приступаем
убо с дерзновеним к престолу благодати (Евр. 4, 16). И
воистину дерзновение к Богу есть некое око или крыло
молитвы, или дивное некое молитвенное устроение: не так,
чтоб дерзал кто о себе, яко добрый и достойный, но чтоб
воспарял к надежде божественной, воодушевляясь помышлением
о неизреченном человеколюбии, любви и незлобии к нам
Божием. Итак, молись с дерзновенным настроением, в
смиренном мудровании, питаясь благими надеждами на Бога,
как сказано, во Христе Иисусе, Господе нашем.
- Надлежит тебе строго держаться того, что смиряет
плоть, и ум освобождает от всего вяжущего и гнетущего. Вот
что я разумею: умеренное ястие, легкое питие, краткий сон,
стояние на молитве по силе, преклонение колен, с смиренным
видом, бедная одежда, малоговорение и то по нужде, и
другое, что сколько-нибудь может укрощать плоть. Вместе с
сим надобно завести и то, чем ум возбуждается к
деятельности и сердце располагается прилепляться к Богу.
Таковы: чтение Священного Писания и святых его толковников,
умеренное, разумное псалмопение, размышление о том, что
прочитывается из писаний и о дивных вещах, видимых в
творении, и устная молитва, пока святая благодать Духа
действенно подвигнет ее из сердца. Тогда другой праздник и
время иного ликования, не языком возбуждаемого, а из сердца
Духом действенно исторгаемого.
- Это ты теперь совершай так: сделай, сколько можешь,
коленопреклонений, потом сядь и молись; утомившись
молиться, переходи к чтению, как сказано, и опять
возвращайся к молитве; намолившись до сыта, встань на
псалмопение непродолжительное, от него опять переходи к
молитве, – и утомившись над нею, побудь немного в
размышлении, прежде сказанном, и опять берись за молитву.
Наконец и рукодельем займись немного, для разогнания
уныния, как слышал ты от отцов, святче. Во всем твоем по
Богу делании, каждодневном, с утра до утра, преимущество
всегда да отдается молитве; прочие делания привходят
только, по причине утомления в молитве. Когда же милость
Божия приосенит душу, и благодать Духа источит из сердца,
как из источника, молитву, тогда ум одной молитве прилежит
и созерцанию, отторгши себя от всего другого, и одной
молитвою и созерцанием услаждается в раю любви Божией.
- Над всеми добрыми делами державствует молитва: слезу
покаяния она рождает, к умирению помыслов весьма много
содействует, будучи понуждаема единого Бога почитать
высочайшим миром; любви к Богу она есть родительница;
мысленную силу души она одна очищает, Бога представляя
родителем и Ангельской чистоты; вожделетельную силу души
чистою для Бога сберегает: ибо, прилепляясь к Богу и
беседуя с Ним, безмерно и преестественно благим и добрым,
она и вожделение все прилепляет к Богу; раздражительную
часть души в такой мере укрощает, в какой припадает,
молится и просить Бога, смиряя и душу чрез такое
припадание, потому что никто, в то время как молится и
просит, не может держать в душе несмиренное, или гневливое
мудрование. Посему, сводя все во едино, могу сказать, что
все силы души и все действия ее нравственные и умственные
преподобная молитва очищает и исправляет, особенно когда
вземлет с собою и созерцание Бога, и последующую за ним
божественную любовь, при мирном строе жизни и поведении, по
сказанному прежде. Из какого же места сердца источается
слеза, там да мыслится и зрится помысел твой, склоняясь
внутрь тебя путем дыхания во время молитвы, и там да
пребывает, сколько можно. Ибо это крайне благотворно,
– производить частые и обильные слезы, пресекает
пленение ума, водворяет мир мысленный, даст ход молитве и
содействует обретению молитвы сердечной, благодати и
животворящего Духа, во Христе Иисусе, Господе нашем.
- Есть пять деланий безмолвия: молитва, или
непрестанная память Иисусова, вводимая путем дыхания; без
всякого стороннего помышления, которая (молитва)
усовершается чрез всестороннее воздержание, – т.е. и
чрева, и сна, и других чувств, внутри кельи со смирением;
псалмопение мерное; чтение такое же из
божественных Евангелий и святых отцов, из глав о молитве,
особенно нового Богослова, Исихие и Никифора;
размышление о суде Божием, о памяти смертной и о
подобных предметах, и небольшое рукоделье. Прошедши все,
опять следует возвращаться к молитве, нудя себя без жалости
к таким деланиям, пока ум привыкнет отлагать парение свое
памятью о Господе и непрестанным приникновением к
болезнованию сердца. Таково делание новоначальных монахов,
желающих безмолвствовать, или безмолвников в новоначалии их
безмолвствования. Таковой должен нечасто выходить из кельи
и избегать свиданий и бесед со всеми, разве только по
крайней нужде допуская, но и в таком случае со всяким
вниманием и себя хранением, и при том сколько можно реже,
потому что это не только новоначальным, но и преуспевающим
уже причиняет рассеяние мыслей.
- Молитва: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий,
помилуй мя!, умом в сердце творимая со вниманием, без
всякого стороннего помышления, не вдруг такой является, но
требует навыка. Сначала делается сие с нуждением, при чем и
сторонние помышления пресекают ее. Но труд, терпение и
усердие производят, наконец, то, что она творится уже
непринужденно сама собою. Привтечение сторонних мыслей
долже не прекращается; но, наконец, и это проходит. Тогда
молитва сия невозмущенно из сердца возносится умом к
Господу, с верою, упованием и благоговеинством. И это есть
сердечная молитва. Ее сопровождает теплота некая, которая
зачинается с самого начала углубления ума в сердце для сей
молитвы и содействует ему в отревании сторонних мыслей и
чувств, и сама вместе с сим очищением ума от всего
стороннего возрастает, усиливается и установляется. Когда
сердце исполнится сею духовной теплотою, которая отлична от
всех других теплот, тогда ум сидит неисходно в сердце и
непрестанно к Господу взывает с теплотою, чисто и
беспримесно. В сей молитвенной теплоте порождается в сердце
любовь к приснопоминаемому Господу Иисусу, а из ней слезы
сладостные источаются, от вожделениия поминаемого Иисуса.
Это – непрестанная молитва, которая едино есть с
любовью к Господу.
- Чтоб сподобиться сего и всего другого, что из сего
последует (о чем говорить теперь не время), надо всячески
стараться страх Божий иметь пред очами своими, с памятью
Иисусовою внутрь сердца, а не как-нибудь вне, дабы оно сим
образом удобно отрывало не только нечистые и страстные, но
и всякие вообще сторонние помышления. Плодом сего будет
удостоверение в любви Божией к действующему так.
- Блаженное состояние! – Но да поостережется
сподобившийся сего взыскать явления Бога, чтобы вместо
Света истинного не принять того, кто есть сущая тьма,
притворяющаяся светом. Если же иногда ум увидит свет без
всякого искания его, пусть не принимает его и не отвергает;
но пусть пойдет и спросит у имеющего силу различения таких
вещей, и от него узнает истину, и по истине поступит. Это
– если найдет настоящего опытного учителя, который
знает дело не из Божественного только Писания, но сам
испытывал просвещение свыше благодатью Божией. Если же не
найдет такого, то лучше не принимать, но во смирении
предать дело Богу, почитая себя недостойным такого видения.
Это узнали мы от отцов.
- При всем другом и паче всего другого надлежит ведать
следующее: как желающий выучиться стрелять не без цели или
знака натягивает лук, так и возжелавший научиться безмолвию
пусть имеет свой знак, – именно, чтоб быть всегда
кротким сердцем, и никогда ничем не возмущаться до гнева
иди неудовольствия. В этом легко успеть, если от всех
уклоняться и больше молчать. Если же когда случится
возмутиться, надо поскорее покаяться, себя укоряя, и
положить строже внимать себе потом, чтобы тихо и с чистою
совестью, положив начало, опять призывать Господа Иисуса и
божественную Его благодать, в успокоение души своей. Что и
получит. И не только это, но душа его получит успокоение и
от всех прежде стужавших ей страстей и бесов, и
неизреченной возвеселится радостью. Если впрочем они и
стужат ей когда, но воздействовать на нее не возмогут; ибо
она уже не лежит к ним и никакого не имеет желания ихних
услаждений, так как все ее желание устремлено к Господу,
дающему ей благодать. Брани же такой она подвергается по
попущению, а не по оставлению. – Для чего? – Для
того, чтоб не превознесся ум ее тем, что обрел истинное
благо, от которого другие еще далеки, – но имел в сих
бранях всегдашнее побуждение к смирению, им не только
побеждая гордых супостатов, но и больших даров сподобляясь.
– Коих да сподобимся и мы все от Христа, ради нас
столько Себя смирившего, и всем смиренным богатую благодать подающего.
|
|
