Поснов М.Э. История Христианской церкви

Семинарская и святоотеческая библиотеки

   Историческая судьба этой секты зависела от отношений к ней Византийских императоров. Император Никифор (801-811 г.) защищал павликиан и даже покровительствовал им. Император же Михаил I (811-813 г.) уже наказывал смертью наиболее энергичных и смелых вожаков из павликиан. Лев V (813-820 г.) послал епископа Фому и монаха Паракендокеса к ним, как судей и следователей, но павликиане их убили. После этого многие из них убежали в Сарацинскую часть Малой Армении, где Эмир Мелитенский указал им для поселения городок Аргаум (Argaum). Отсюда они хорошо, по-восточному организовались, делали частые набеги в римскую область и уводили оттуда пленных целыми толпами. Выше упомянутый Сергий был убит, в 835 году, одним христианином кафоликом из Никополя. С его смертью секте угрожало раздробление, но как политическая величина она не сделалась менее опасной для Византийских императоров. При императрице Феодоре в 844 г. многие павликиане были казнены. Это благотворно повлияло на их внутреннюю жизнь. Во главе их стоял некто Карвеас (Karbeas), и при нем сергиоты и вааниты объединились. Он построил много крепостей; из них самой опасной для византийцев была Теприка (Tephrika), построенная на арабской территории. Отсюда, как и из Амары и Аргаума, Карвеас, соединившись с арабами, делал военные нападения на Византийское царство. После смерти Карвеаса, предводителем павликиан сделался его приемный сын Хризохер (Chrisochares). Он в 867 г. сделал набег на Ефес. Но в 871 г. был убит византийцами. С этого времени секта потеряла свое политическое значение. Однако, она держалась в греческих владениях до конца XI-го века. В Х-ом в. при Иоанне Цимисхие её приверженцы были большей частью переселены во Фракию, чтобы там защищать границы царства.
   Учение павликиан, в сравнении с манихейством, не отличается никакой оригинальностью. В основе его лежит тот же °ороастров 1) дуализм, что и у манихеев, 2) презрение к материи, 3) прославление грехопадения, как восстания, по внушению благого Бога, против заповеди злого Бога, 4) докетизм в христологии, 5) непочтительное отношение к Деве Марии, 6) отрицание Ветхого Завета и кафолических посланий, особенно от Петра, 7) отвержение в религии обрядовой стороны — богослужения, таинств, почитания святых мощей. По утверждению павликиан, Христос не мог креститься водою, так как Сам Себя называл живою водою. Хлеб и вино, во время Тайной Вечери, Он в действительности не предлагал и под ними разумел Свое слово. Внешнее пресвитерство, заклейменное в лице иудейских священников обличениями Спасителя (“горе...”), они отвергали; предстоятелей нужно называть товарищами и писателями. Основатели и первые предстоятели (включительно и Сергий, письма которого многими считались за боговдохновенные) имеют достоинство апостолов и пророков. После них стоят синекдики (миссионеры) с коллегиальными советами во главе общин, которые могли иметь своих пастырей и учителей. Моральные понятия павликиан был совершенно превратны. Всякие лукавства в отношении веры — отречение от неё, искажение — допускались ввиду нужды, равно как и внешнее участие в кафолическом культе. Пост отвергался, брак дозволялся, кровосмешение встречалось нередко. На богослужебных собраниях допускалось много безнравственного, особенно у ваанитов. Сергий это отчасти удалил, отчасти постарался скрыть.

Итоги. Общее развитие догматики на Востоке
до Св. Иоанна Дамаскина (включительно).
   Чрезвычайно разнообразной, необычайно интенсивной и многоплодной деятельности Церкви в период Вселенских Соборов подвел итоги, в половине VIII века, св. Иоанн Дамаскин. Догматика Дамаскина — это как бы последнее заветное слово золотого богословского периода всем последующим догматикам, которые могли в ней находить для себя живой пример и урок того, как и в каком духе нужно им самим продолжать вести дело своего научного исследования и уяснения догматов так, чтобы соблюсти благо веры и в то же время удовлетворять современным требованиям науки. Но Восток, в силу случайных исторических обстоятельств и вследствие упадка просвещения в Греции, в развитии догматических вопросов далее не пошел. Отказавшись от живого развития догматических истин, Восток почил на механической верности древнему отеческому периоду и на мертвенном хранении полученного от них наследства. В одной из Восточных Церквей, именно Русской, еще с XVII-го века начали пробуждаться догматические интересы, которые с течением времени развивались и крепли. В течение XIX-го века была переведена и изучена древнеотеческая письменность. На ряду с этим, было обращено внимание и на западную богословскую науку. И вот под влиянием этого изучения, а также собственного творчества, со второй половины XIX-го века и начала ХХ-го столетия начали появляться в России солидные богословские монографии, а иногда даже целые системы, обращавшие на себя внимание даже западных ученых. Но эта деятельность была прервана с крушением Русского государства и Церкви в 1917 г.
   Догматическому труду Иоанна Дамаскина предшествовали такие систематические опыты:
   I. “Строматы” Климента Александрийского (†217 г.) далеко еще не представляют системы: здесь догматические вопросы не выделены из исторических, нравственных, философских; между отдельными частями нет внутренней связи и последовательности; при этом философскому элементу дается перевес над богословским в ущерб вере.
   II. Несравненно выше стоит “о началах” ( ) Оригена (†251 г.), — сочинение, проникнутое одною целью — в возможно-полном и связном виде представить существенное и основное в учении христианском и все это философски осмыслить. Излагая в 12-ти книгах преимущественно догматические истины, в 3-ей книге Ориген переходит к моральным положениям; в 4-ой книге идет речь о Священном Писании, как источнике тех и других истин. Недостаток сочинения — увлечение в некоторых случаях философскими мыслями, вследствие чего некоторые положения Оригена не могут быть приняты с церковной точки зрения.
   III. “Катехизические поучения” св. Кирилла Иерусалимского раскрывают догматическое учение по членам символа веры; “таиноводственные” — учение о таинствах, главным образом — крещении, миропомазании, Евхаристии. Принципы выдвигаемые св. Кириллом — Священное Писание, Священное Предание и вселенское учение Церкви — совершенно правильны. Но у Кирилла нет полноты христианского учения, разграничения догматических истин от моральных, канонических, литургических. В общем поучения св. Кирилла носят проповеднический, нравоучительный характер, а не систематический.
   IV. Св. Григорий Нисский в своем “великом огласительном слове” обстоятельно, научно и глубокомысленно раскрывает некоторые догматы, которые были предметом богословского внимания в его время — именно о Пресвятой Троице, воплощении, крещении, Евхаристии и последней судьбе человека.
   V. Блаженный Феодорит посвящает 23 главы в своем сочинении “Против ересей,” в 5-ой книге изложению догматического учения; однако, хотя он пишет ясно, но излагает не полно и без точного разграничения истин.
   VI. Монах Викентий Леринский в своем “Conmiunitorium” (Наставление) дает важные теоретические руководственные предпосылки, при изложении догматов.
   VII. Блаженный Августин написал: 1) Enchiridion ad Lau-rentium (Руководство для Лаврентия), отличающееся более катехизическим характером, чем научно-систематическим. 2) De doctrina Christiana (0 христианском учении), сочинение, имеющее герменевтическую цель, а не раскрытие догматов веры. 3) De civitate Dei (0 граде Божием), преследующее цель не догматическую, а философско-историческую.
   VIII. Затем, должны быть упомянуты труды Геннадия Массалийского (†495 г). “De dogmatibus ecclesiasticis,” от VI-го века Фульгенция, епископа Руспенского “De fide seu de regula verae fidei,” Юнилия Африканского — “De partibus divinae legis”; от VII-ro века — Исидора Севильского — “Libri senten-tiarum” (книги мнений), по Августину, и Леонтия Кипрского “Loci communes” (общие места).
   Иоанн Дамаскин родился в конце VII-ro или начале VIII-го века и умер точно неизвестно когда, — по одним в 749 г., по другим — в 754 г., по третьим — в 777 г. Он был сыном (христианского) чиновника при дворе калифа Абдел-Малека — Сергия, а дед его назывался Мансур. Повидимому, и сам Иоанн состоял на службе калифа. Своим ученым образованием он обязан западному (сицилийскому) монаху Косме. Свою светскую жизнь и чиновничью карьеру он переменил на жизнь ученого монаха в монастыре св. Саввы во Иерусалиме. Отсюда он поражал письменно, а потом, во время своих путешествий, приведших его в Константинополь, и лично врагов иконопочитания.
   Кроме знаменитых трех слов в защиту икон, Иоанну Дамаскину принадлежат полемические сочинения против манихеев, сарацин, яковитов (монофизитов) и несториан, догматические трактаты, гомелии и похвальные слова.
   Главным сочинением Иоанна Дамаскина считается “Источник знания” — “ ” Это догматическая схема или даже система, составленная по отцам Церкви и имевшая определяющее значение для последующего развития восточной догматики. Это сочинение разделяется на три части: 1) , 2) , 3)   ? .
   Первая часть философско-диалектическая — дает логические дефиниции, которые должны послужить догматике, — языческие достижения, которые должны послужить абсолютной христианской истине, как невольники царю. Аристотель, Порфирий призываются послужить Христовой истине. Вторая часть содержит историю еретиков на основании греческих ересеологов. Эти две части служат как бы философской и исторической пропедевтикой к 3-ей части. Эта последная часть распадается (Последнее деление принадлежит не самому Иоанну, а сделано в века схоластики) на 4 книги и 100 глав и представляет собою изложение церковного учения веры, по свидетельству выдающихся отцов — особенно Восточной Церкви, Греческой, а отчасти и Латинских. По своей схеме она ближе всего к богословскому “compendium” у Феодорита в его 5-ой книге против ересей. Первая книга трактует о Боге и Его свойствах, как и о троичности; вторая книга — о творении природы и человека и о грехопадении последнего; 3-ья книга — о воплощении и спасении. 4-ая, наконец, учит о благодати и благодатных средствах. В общем это остроумный, ясный и ученый труд, как монументальное, заключительное сочинение всего патриотического периода. Несколько подробнее:
   В 1-ой книге (I-XIV гл.) говорится о Боге, Его непостижимости, бытии, единстве, троичности лиц в Боге, Его свойствах. О Святом Духе (1, VII гл.) сказано: “Должно же, чтобы Слово имело и Духа... Узнав о Духе Божием, сопутствующем Слову и показывающем Его деятельность, не понимаем Его, как не имеющего личного бытия дыхание... Но понимаем Его, как силу самостоятельную, которая сама по себе созерцается в особой ипостаси, и исходящую от Отца и почивающую в Слове и являющуюся выразительницей Его, и как такую, которая не может быть отделена от Бога, в котором она есть, и от Слова, которому она сопутствует, и как такую, которая не изливается так, чтобы перестать существовать.” — (1, VIII гл).: “Веруем и в Духа Святого, Господа Животворящего, от Отца исходящего и в Сыне почивающего. От Отца исходящего и чрез Сына раздаваемого и воспринимаемого всею тварью. О Духе же Святом говорим, что Он от Отца и называется Духом Отца. Но не говорим, что Дух от Сына; Духом же Сына Его называем: “аще же кто Духа Христова не имать, говорит божественный апостол, сей несть Егов.” И исповедуем, что Он чрез Сына открылся и раздается нам: “ибо дуну, говорит, и глагола Своим ученикам: приимите Дух Свят, подобно тому, как из солнца и солнечный луч и свет, ибо само оно есть источник солнечного луча и света; и чрез солнечный луч нам сообщается, и этот есть освещающий нас и воспринимаемый нами.”

Глава V.
Христианское Богослужение.
Христианский культ представляет собою свободное творчество человеческого духа. Поэтому естественно в него могут входить и входят элементы и составные части, общие и иудейскому и языческому культам: ничто человеческое не чуждо ему. Первоначальный культ, как мы видим, имеет много сходного с иудейскими синагогальными богослужениями. Однако, христианское богослужебное творчество не есть что-нибудь произвольное, фантастическое, экстравагантное, оно управляется или подчиняется христианским принципам.
   Поклонение Богу должно быть “духом и истиною” (Ин. 4:24). “Дух и истина” — вот основные принципы христианского богослужения. “Дух,” т.е. духовное, мистическое, таинственное, возвышенное. “Истина” — верное, точное выражение или отражение духа, характера, содержания христианской религии, истинная символизация.
   Главное содержание христианской религии — Сын Божий, вочеловечившийся для спасения людей. Воплотившийся Бог — центральный предмет христианского культа. Здесь “дух и истина” церковного богослужения: “дух и вера” в существующего от вечности и вечно рождающегося от Отца Сына Божиего; “истина” в том, что Сын Божий ради человеческого спасения принял истинную (а не призрачную) человеческую плоть; в этом заложена глубокая основа христианского символизма. Развитие христианского догматического учения и богослужебного культа шло параллельно.
   В течение особенно двух веков IV-го и V-го учение о Сыне Божием поглощало все внимание целого христианского мира. К раскрытию этого учения было привлечено все то, что могла дать эллинская образованность, наука, философия, Диалектика. Развитие христианского вероучения происходило тогда при полнейшей свободе, при самой благоприятной атмосфере — не только при признании христианства свободной религией, но и покровительственной, но и господствующей, и государственной (особенно со времени Феодосия I). В эти же века и христианский культ достигает своего блестящего развития. Прекращение гонений, оживление богословия под влиянием христологических споров и расцвет монашества не могли не оказать самого благотворного влияния на развитие богослужения в IV-ом и V-ом в. Если уже к концу III-го века создается в некоторых Церквах твердый и сложный чин, кроме литургии, и для утреннего, как важнейшего богослужения, то в два следующие века такой чин слагается уже почти для всего нынешнего круга суточных служб. И хотя этот чин различен у отдельных Церквей и последующему времени он передал далеко не все из своего состава, тем не менее к началу VI-го века по всему Востоку вырабатывается тот довольно однообразный и устойчивый тип богослужения, или вернее — несколько таких типов, из видоизменения или слияниями которых к началу IX-го века наметился в существенных чертах нынешний чин суточного богослужения. Кроме богослужебных чинов, в богослужение входят таинства, обряды, весь вообще сложный ритуал. Для создания этих частей культа сыграло свою громадную роль таинство воплощения, все то глубокомистическое, таинственное и возвышенное в нем, пред чем в недоумении, в благоговении останавливается и человеческая мысль и воображение. Тварное возвышается к небесному и пополняется вечною, всемогущею силою Божества, смертное воспринимается бессмертным. Задачею христианского культового творчества являлось поставить в связь с горним миром все то, что так или иначе касается христианской жизни в её широте и глубине. Обратить внимание на эту таинственную сторону в христианском учении, и особенно с IV-го века, располагало и побуждало бывших язычников, образованных греков, и именно с IV-го века устремившихся в христианскую Церковь, воспитанное ими еще в греческом культе чувство или влечение ко всему мистериозному в олевзинских и других таинствах греческих и восточных культов. Особенно соответствовали настроениям эллинов-христиан и были доступны для понимания их, таинства — крещение и причащение. В первом случае, предварительное оглашение и только потом допущение к таинству; во втором случае деление на несколько разрядов или ступеней — оглашенных, вместе стоящих и верных, совершение таинства при запертых дверях (Ср. возглас: “двери, двери, премудростью вонмем.”) — все это вызывало аналогичные воспоминания о порядках и действиях в древних, мистических культах, и знание последних помогало восприятию и усвоению первых. Историк Мёллер отмечает тот факт, что даже язык, образы выражений и приемы древних мистерий были перенесены на христианские таинства. Доказательство этого он видит и в “disciplina arcana” в Христианской Церкви, расцвет которой падает на время, когда не было уже более никаких конкретных побуждений скрываться ни от язычников, ни от иудеев.
   Все духовное, таинственное облекалось в образ, в символ; для выражения невидимого создавалась форма, внешний чувственный знак. Здесь приходили на помощь христианским нуждам все искусства и знания античного мира — и архитектура, и скульптура, и ваяние, и живопись. Соответственно богатству и пышности Византийской жизни, и культ приобрел все великолепие и блеск. Тогда явилась опасность, искушение увлечься символом, внешним, чувственным знаком и забыть его духовное значение. И этой опасности не избежали, этому искушению подверглись целые слои общества и особенно народные массы. Отсюда явился некоторый фетишизм в религий. Была и другая опасность. Высоко чтя своего Спасителя Иисуса Христа, Христианская Церковь прославляла и тех, кто во времена гонений пострадал за Христа — претерпел пытки, был мучим и даже не редко поплатился своею жизнью. Эти лица были возведены в чин мучеников, исповедников, угодников Божиих, святых. Но не во всех разум, или “ум Христов.” Некоторые, обращавшиеся в Христианскую Церковь, чувствовали неудовлетворенность, при христианском монотеизме, и вот для этих то людей христианские святые заполнили в их воображении оставшиеся праздными места многочисленных языческих богов.
   Чрез все это получилась, наряду с христианским высоким служением Богу в “духе и истине,” как говорят некоторые немецкие историки, “Christentum zweiter Klasse” — религия преимущественно простых народных масс. Против этого-то “христианства второго разряда” и восставали, в свое время, прежде всего императоры-иконоборцы и иконоборческие епископы.
   Свобода культового творчества, сказали мы выше, регулировалась принципами “духа и истины.” Мало того, она нормировалась и определенными предписаниями Соборов (Никеиский канон. 20; Лаодик. 15 и другие), предстоятелей, епископов; иначе бы своеобразности, разнообразию в богослужении не было бы предела. Однако, при этом не ставилась, как цель, полная нивелировка богослужебного чина; национальное, местное, так или иначе, влияло при создании церковного культа и давало себя знать в тех или иных особых обрядах, обычаях. В конце концов, образовались два главных типа богослужебного культа — восточный и западный. Различие их отразилось даже в характере иерархического действия: на Западе создался тип активного иерарха, на Востоке — пассивного. Западный служитель Церкви стремился чрез, так сказать, opus operatum добыть, получить благодать и использовать её в культовых действиях. Восточный иерарх, путем богато-развитого обряда сложного символа, привлекая на богослужение верующих, уже чрез простое участие их в нем, думает приобщить их Божественной благодати, исполнить ею их.

Суточное, седмичное и недельное богослужение.
Главными источниками христианского богослужения в IV-ом веке служат: 1) Апостольские постановления, 2) Путешествие по святым местам (Peiregrinario ad loca sacra), приписываемое обыкновенно Сильвии Аквитанской, 3) древнейшие иноческие уставы и 4) творения св. отцов и писателей Церкви

   I. Древне-христианский обычай — в определенные часы дня возносить молитву Богу — получает с IV-го века вполне законченный вид и закрепляется, особенно благодаря влиянию со стороны монашества. Христиане молились именно в 3, 6 и 9-ый час, особенно в монастырях (См. у Pseud-Athanas. De virgin, n. 1220 (Migne. gr. XXVIII, 265, 276) названы hora tertia, sexta, попа, duodecima, и   См. Иероним, Иоанн Златоуст). Часто и народ принимал участие в этих молитвах, преимущественно вечером и перед восходом солнца, так как полунощницы сохранились в употреблении во многих Церквах (Basil. Epistola 207, с. 3; Socrat. VI, 8). На этих службах читались вслух псалмы и церковные молитвы, нередко с этим соединялось благословение епископа и участие клириков — пресвитеров и диаконов. Согласно с римским обычаем деления ночи на 4 стражи, в первые три — вечером, в полночь и при крике петуха — обычно пелись три псалма; 4-ая стража — уже заря, раннее утро (matutines), тогда воспевались хвалебные псалмы (laudes). С V-го века молитва удержалась лишь в эту последнюю стражу, при чем и ранние, утренние псалмы соединялись вместе — и читались и пелись. Общее чувство греховности часто выражалось в этой ночной молитве, почему с псалмами соединялись иногда поучения. Кто не шел в церковь, тот молился в это время дома. Для монахов и духовенства предписывалась молитва в день семь раз, согласно Пс. 118:164. Из них в городских и сельских церквах привились только утреня и вечерня, более или менее торжественные с участием народа (Апостольские Постановления. VIII, 35-39. Во время этих служб проповедей не произносилось). Но и это постепенно забывалось, исчезало, так что потом начали удовлетворяться тем, что внушали верующим уже в своих домах молиться утром и вечером.
   II. Теперь впервые находит обоснование пост в среду и пяток. В Апостольских Постановлениях сказано (VII, 24): “Поститесь в среду и пяток; поелику в среду произнесен суд на Господа, а в пяток, потому, что в оный претерпел Господь Крестную смерть при Понтии Пилате.” По Сократу (Сократ. Ц. История V, 21), в Александрии чтили эти дни службою без Евхаристии. Вероятно эта служба — литургия без Евхаристии — и дала начало литургии преждеосвященных даров, которая в некоторых древнейших памятниках усвояется святому Марку и апостолу Петру, проповедовавшим в Александрии, а также Афанасию Великому (And. Maji. Spicileg). Наоборот, суббота среди седмичных дней была сравнительно праздничным днем (Апостольские пост. VIII, 33; Сократ. Ц. История VI, 8; Лаод. пр. 49). На Западе ежедневно совершалась “месса,” а потом этот обычай перешел и на Восток (Basil, epistola 93. — Кирилл Александрийский на Лк. 2). Впрочем, в разных местах обычаи были различны (Drews. Eucharistie. Realencyklopadie, Hauck. V, 569). Только в течение Пятидесятницы, от Пасхи до Троицы, имело место повсюду ежедневное полное богослужение с Евхаристией; напротив, во дни Четыредесятницы, или Великого поста, евхаристическая жертва ограничивалась лишь субботою и воскресением (Лаод. Канон 49). Эти богослужения по преимуществу сопровождались проповедью. Практический экзегезис всех библейских книг со стороны великих отцов Церкви предполагает или свидетельствует, что они имели поводы в известные недели продолжительно проповедовать (повидимому, их lectio continua произносились независимо или и помимо воскресного богослужения). Мужи, как Августин, проповедовали по несколько раз в день.
   III. Воскресные дни, естественно, отличались торжественным богослужением, особенно утренним. Утреня часто предварялась полунощницею, пред рассветом дня. После пения утреннего (Пс. 63) и вечернего (Пс. 141) псалма, молились, по приглашению диакона, об оглашенных, трудящихся, крещеных и кающихся; после отпуска их, по возгласу диакона, молились об верующих, которые были благославляемы епископом, с возложением на них рук. Возгласом диакона “идите с миром” кончался праздник (Епифаний. Изложение веры с. 23). В Испании и Галлии к этому присоединялась еще молитва Господня “Pater noster.” В недельные и другие праздничные дни молящийся народ за богослужением принимал участие в пении. Это имело целью удовлетворить естественную потребность к музыке и пению и дать исход полемическому стремлению против еретиков. По Сократу (Сократ. Ц. История VIII, 8) и Созомену (Созомен. Ц. История VI, 8) ариане в Константинополе “во все значительные праздники, равно как в первый и последний день седмицы сходились ночью в парадные портики и, разделившись на лиги, пели песни на два хора, припевы же приспособляли к своему учению; а по утру, возглашая их всенародно, отходили в назначенные места и там устраивали церковные собрания.” В противовес этим арианским бдениям, св. Иоанн Златоуст “стал побуждать народ к подобным же псалмопениям”; “православные собрания скоро стали многочисленнее и благолепнее арианских.” Теперь, повидимому, окончательно утвердился в Восточных Церквах обычай — начинать празднование с вечера. “Бог взвел народы из тьмы неведения и из сени закона в свет богопознания и евангелия; посему очень целесообразно предписал день Его воскресения начинать с вечера” (Pseudo-Athanas. Patrol, graeca XXVIII, 630). На Западе борьбу против ариан в богослужении ввел Амвросий. Августин (Confessiones IX, 6) сообщает о том, как Амвросий в своем споре с Юстиною заставлял народ бодрствовать с ним в церкви, ввел псалмопение по обычаю восточных. В особенности замечательны были полунощницы на большие праздники и дни мучеников.
   Среди седмичных знаменательных дней с первым днем — называемым воскресение (? ) связывалось воспоминание о воскресении Иисуса Христа. Это основа всех праздников. С IV-то века он очень возрос в своем значении. Здесь Церковь многим обязана светскому правительству, гарантировавшему покой и святость воскресения законодательным путем. По Евсевию (Euseb. De vita Constantini IV, 17-20) он предназначался для молитвы Господней. Своим законом от 321 г. Константин Великий запретил суд и ремесленные производства в воскресный день (dies soils). Важность и святость воскресного дня была подтверждена законом 368 и 386 г. (I, 1.3 Codex Theod. VIII, 8).
   Сравнение некоторых данных сирийской дидаскалии — памятника конца III и начала IV-то в. и случайных упоминаний писателей III-го и IV-го в. дает возможность начертать схему литургии начала IV-го века. Прежде всего, читались отделы из Ветхого Завета, между чтением отдельных частей имело место псалмопение; затем читался отдел из книги Деяний, или из Апостольских Посланий и Евангелие, после чего следовало назидательное поучение, большею частью в связи с прочитанным Евангелием, произносимое епископом или пресвитером. После этого оглашенные и кающиеся уходят из церкви, так как мессе (Слово “missa” — “messa” оглашенных, в смысле “отпуска” (mitto) из богослужебного собрания, удержалось до конца IV-го в. Но missa в смысле литургии верных, т. е. совершения Евхаристии не встречается раньше Константиновского времени) оглашенных конец. Приступают к совершению литургии верных. Она начинается всеобщею молитвою. Диаконы переносят жертвенные дары в алтарь. Потом возносятся молитвы за Церковь и целый мир, за духовных и светских властей. Тогда лишь следует собственно праздник жертвы — Евхаристия, — сопровождаемый молитвами епископа и ответами общины, т.е. присутствующих; потом епископом произносится еще торжественная евхаристическая молитва о преломлении хлеба и приобщении; к нему-то и приступали при пении псалмов. После этого, читалась заключительная молитва и совершалось торжественное благословение. Нет возможности выяснить и доказать появление тех или иных литургических молитв, возгласов, словом, формул и действий — ни относительно времени, ни места, ни авторов. Имея ввиду согласие литературного чина в восточных и западных источниках, мы должны относить составление его к глубокой древности, в особенности — появление евхаристической молитвы. Отдельные епископы к этому главному остову могли делать добавления, например, на Востоке увеличили число молитв. Приношение жертвенных даров со стороны верующих считалось делом чести, преимущества и потому все что-то приносили. В молитве умершие мыслились участниками с живыми, в надежде воскресения. Вот почему они поминались на литургии.

Годичный круг праздников.
   Начиная с Филиппова или Рождественского поста вплоть до Пятидесятницы, Церковь вспоминает священно-исторические события, имевшие целью спасение людей, как откровение триипостасного Бога миру. Рождество Христово, крещение, страдания, воскресение, вознесение на небо и сошествие Святого Духа — вот цепь великих событий, которую уже указывал Иоанн Златоуст и которая исходит, начинается от Рождества, как река вытекает из своего источника. Сущность же празднований как седмичного, так и годичного круга лежит в одном и том же — именно, в воспоминаниях о страдании и воскресении Иисуса Христа.
   В настоящем периоде, кроме Пасхи и Пятидесятницы, выступают уже и другие дни-праздники, и церковный год растет и расширяется.
   I. Праздник Пасхи в своей церковно-догматической сущности был определен еще во II-ом веке. По древнему обычаю, этому празднику предшествовал пасхальный пост — позднейшее название — Quadragesima, Четыредесятница, который в различных Церквах продолжался различное время: одни постились три недели, другие — шесть или даже семь. При чем у восточных исключались суббота и воскресение, как не дни постов; а западные постились и в субботу, так что восточным нужно было больше времени, чтобы получилось 40 (36) (Десятая часть года) дней. В это время (В седмицу предшествующую посту, люди часто спешили насладиться удовольствиями и развлечениями разного рода; отсюда ведут начало карнавалы) запрещались шумные удовольствия, свадьбы, даже празднование дней святых, воздерживались от вина и мяса, прилежно посещали церкви и слушали проповеди. Св. Иоанн Златоуст постом поучал ежедневно. Пост иногда совершался так строго, что пищу вкушали лишь в поздние часы (О постах см. Сократ. Ц. История V, 20, 22; Созомен. Ц. История VII, 18, 19; Св. Иоанн Златоуст. Advers. Judaeor. том. 3, т. 3; Лаодикийский канон. L-LXI Амвросий, Августин, Иероним, Лев Великий, Епифаний — Haer. LXX, 12 и LXXV, 3). Кроме того предпасхальный пост рассматривался, как особое время для приготовления оглашенных и время покаяния для всех. Великий пост кончался великой страстной седмицею ( , hebdomas cruds, passionis). Тогда особенно строгий пост наблюдался не только в два последние дня, in quiibus ablatus est sponsus (Мф. 9:15 “и отъемлется жених.”), но, согласно апостольскому установлению (Epiphanius. Expositio fidei с. XXI), начиная с понедельника. Не только всякие развлечения — возможно и занятия прекращались (Отсюда   см. Иоанн Златоуст гомил. 30 на Бытие, глава 1), лишь дела благотворительности не только позволялись, но и поощрялись; верующие собирались на ежедневное богослужение. Катехизическое поучение, ввиду наступления дня обычного крещения, достигало высшей степени своего напряжения.
    Предшествующий великому страстному понедельнику недельный день носил название недели, еще со времени Иоанна Златоуста (Св. Иоанн Златоуст. Гомилия на . . См. также проповедь Епифания на Ин. 12:13), — недели Ваий ( ’). После мессы или литургии в этой день совершалась процессия с пальмовыми ветвями в память входа Господня в Иерусалим. Так было, по Сильвии Аквитанской, в Иерусалиме и в других церквах. Кирилл Скитопольский IV-го в. также упоминает об этом обычае. Ко дню Ваий было приурочено предварительное возвещение кающимся прощения. От древности особенно священным днем св. великой седмицы считался четверток, как день установления Евхаристии (August. Epist. 54, 6; 3 Карфаген, соб. к. 29), в особенности в Африканских Церквах он чтился двумя Евхаристиями — утренней и вечерней. Вместе с тем он был часто днем испытания оглашенных (dies competeatium), днем прощения для кающихся (dies absolutionis) (Особенно в Африке. Augustin. Epist. 54, 10; 55, 33). Кроме того четверток ознаменовывался омовением ног (dies pedilavii). К этому дню приурочивалось еще, особенно в Риме, освящение мира. Вследствие всего этого, великий четверток назывался ? или , dies Jovis sancta. Богослужение в понедельник, вторник и отчасти в среду есть последование или подражание порядку папы Льва Великого. Он имел обыкновение всякий год в конце великого поста пред Пасхой изъяснять страдания Спасителя. Он начинал в воскресение пред Пасхою, т.е. в неделю Ваий и, будучи не в силах в одной речи исчерпать предмет, он продолжал изложение предмета в понедельник, вторник и кончал в среду, как день стояния. Пяток пред Пасхою, как день приготовления ?, день Христова распятия, dies crucis или , день смерти Христа — был днем глубочайшего траура и покоя, без малейшей торжественности, дне строжайшего поста; поэтому он согласно апостольским постановлениям (Книга V, 18) проходил без евхаристической жертвы, только в Сирии вечером допускалось евхаристическое приобщение вне, на кладбищах, в воспоминание сошествия Иисуса Христа в ад к умершим (Св. Иоанн Златоуст. Гомилия о Кимитирии и распятии. Patr. graeca IX, 2, 393). Великая суббота уже в предполуденные часы имела оживленный характер, ибо это был день окончания оглашения и произнесения символа (abrenuntiatio et redditio symboli), на Востоке в этот день происходило крещение оглашенных.
   День Святой Пасхи, как подвижной праздник, не так легко поддавался определению его срока или точной даты. Известный спор папы Виктора I с Малоазийскими церквами не привел к добрым последствиям. Малозийские христиане по-прежнему праздновали Пасху с иудеями 14-го нисана, в какой бы день это число ни падало, и тогда же кончался пост. Это были так называемые квартодециманеры (четыредесятники). Христиане — западные, греческие и египетские — праздновали Пасху в 1-ое воскресение после 14-го нисана и тогда же прекращали пост. Западный Арльский Собор 314 г. в первом своем каноне определил, чтобы Пасха во всем мире (per omnem orbem) была празднуема в один день, о котором должен сообщать “всем” римский епископ “по своему обыкновению” чрез окружное послание. Но так называемое Римское исчисление не согласовалось с восточным, точнее, с Александрийским, ибо в основе лежавший месячный круг (там 16, здесь 19 лет) и исходный пункт — весеннее равноденствие (там 1, здесь 21 марта) — были различны. Поэтому, влияние Собора на Восток не простиралось, и была нужда в общем законодательном постановлении. Кроме того, во всем диоцезе Востока господствовала квартодециманская практика (Святой Афанасий. Послание к Африканской Церкви. Глава II). В Никее была отвергнута последняя, как еретический юдаизм, Александрийскому счислению было дано преимущество пред западным, но Риму предоставлено было право всеобщей публикации (Leon. ep. 121. Ambros. Ep. 23, 1), и этот результат соборных рассуждении был сообщен всему миру чрез соборное послание и указ Константина Великого. Как кафолическая Церковь имела единого Спасителя, так и единственный праздник нашего спасения (Socrat. Ц. История I, 9; Евсевий. Vita Const. с. II, 17). Между тем, с одной стороны, Александрия не предоставила Риму или не уступила ему разглашение, объявление, но твердо следовала древнему обычаю пасхального цикла, в особенности во время великих догматических споров и знаменитых Александрийских пап — Афанасия и Феофила (Смотри пасхальные послания их); с другой стороны, Рим крепко стоял на своем обычае; в силу этого различие было столь значительным, что хотя Сардикийский Собор 343 г. установил единение в этом вопросе на 50 лет, при всем том, например, в 387 г. Пасха праздновалась в Риме на пять недель раньше, чем в Александрии. Тогда Феофил Александрийский, по указанию императора Феодосия I, приготовил пасхальную таблицу на 95 лет (436-531 г.), её потом сократил Кирилл Александрийский. Лев Великий занимался вопросом о праздновании Пасхи в 445 г. (Epist. 137. 138. 142), относительно времени он соглашался с восточными, но считал за нужное передать работу ученому человеку. Его архидиакон Иларий обратился к Аквитанскому Викторину, который в 457 г. составил пасхальную таблицу, причем близко подошел к Александрийцам. А Дионисий Малый в этом направлении пошел еще дальше. Рим и Италия приняли поправки Дионисия Малого к циклу 95 лет; Галлия же осталась при таблице Викторина. Бритты восприяли 84-летний цикл Сульпиция Севера.
   Праздник Пасхи, посвященный радостному событию воскресения Христова, открывался полунощницею, которая в Иерусалиме начиналась (По Peregrinatio Silviae) в субботу после обеда и продолжалась всю ночь до пения петуха. Хотя с этою службою соединялся последний акт покаяния и крещения оглашенных, господствующее настроение было радостное по поводу победы Спасителя над смертью; в эту же ночь верующие ожидали и второго пришествия Господня (Lactant. Div. Inst. VII, 19; Иероним на Мф. 25:6). От первого причащения в пасхальную ночь и до следующего воскресения для общины и для неофитов длился праздник радости целые 8 дней, который не прерывался работою, как и страстная седмица. Празднование состояло в ежедневных богослужениях и в делах милосердия. Государственная власть давала свободу и амнистии заключенным (L, 3 и 7 Cod. Theodos. IX, 38 V, 367 и 384; L. 6f (7 f) Cod. Justin. III, 12 v. 389 и 392).
   Пасхальная седмица простиралась, в некотором роде, на 50 дней. Все это время принято называть Пятидесятницей. Никейский Собор запретил в это время зрелища (L, 5 Cod. Theod. XV, 5). Ежедневно совершалась Евхаристия. Последний же день Пятидесятницы был днем излияния Святого Духа, как   (Euseb. Vita Constant. C. IV, 64), или    (Иоанн Златоуст. Гомилия II на Пятидесятницу, к. I). Начинался этот “величайший праздник” полунощницей с крещением оглашенных, и празднование его, как и Пасхи, длилось 8 дней. В круг Пятидесятницы входило с IV-го века повсюду празднование Вознесения Господня ( ?) в 40-ой день после Пасхи — день также прославляемый особым богослужением, воздержанием от работ, даже для рабов (Иоанн Златоуст. Гомелия II; Сократ. Ц. История VII, 2. Апостольские Постан. V, 69).
   8-ой день после Пятидесятницы греческая Церковь делает праздником мучеников и всех святых (   . См. речи Иоанна Златоуста и Ефрема Сирина). В течение всей Пятидесятницы как и в воскресные дни молились стоя, без коленопреклонения (Никейский канон 20).
   Западная Церковь на 1-ое мая относила начало Христовой проповеди (festum initii praedicationis Domini).

Круг Рождественских праздников.
   1. Церковному прославлению события явления Бога во плоти значительно раньше, не меньше, как на два века, предшествует воспоминание и празднование его, около половины П-го века, у гностиков — василидиан и, вероятно, валентиниан (Климент Александрийский. Строматы 1, 21). Нет ничего удивительного в том, если праздник Крещения Господня и Рождества Христова, еще во второй трети II-го века, праздновали гностики. Известно, что гностики во многих отношениях упредили, предвосхитили развитие форм церковной жизни (Проф. М. Поснов. Гностицизм II-го в., стр. 647-655). Появлению, “рождению” одного из высших эонов — Христа Иисуса в мире демиурга, гностики придавали чрезвычайно большое значение, хотя плоть его считали эсферическою, правда, так учили одни гностики; другие же утверждали соединение зона Иисуса с человеком в Крещении (Ibid., стр. 543). Следовательно, два различных акта из жизни Иисуса гностики представляли несколько смутно, что, впрочем, не влияло на их главную мысль — отметить явление Христа на земле. Из примера гностиков объясняется, почему Церковь Восточная на первых порах, даже до конца IV-го века, часто праздновала вместе, одновременно и Рождество и Богоявление. Точное разделение этих праздников во всей Христианской Церкви произошло в самом конце IV-го или даже в начале V-го века. Происхождение Рождества Христова и Крещения Господня нужно искать в двух различных пунктах: на Западе в Риме и на Востоке в Сирии. Праздник Рождества Христова был занесен из Рима на Восток, а праздник Богоявления появился впервые на Востоке. Однако, в половине Ш-го века Запад еще не знал праздника Рождества Христова. Это следует из того, что в “Пасхалии” (De Pascha computus), в приложении к сочинениям Киприана (издание Hartel'я) появившемся в 243 г. на Западе, сказано, что Спаситель родился 28-го марта (L. Duchesne, Origines du culte chretien, 1889, p. 247); между тем, как праздник Рождества Христова Западная Церковь относила к 25-му декабря. Самое древнее свидетельство в пользу празднования Рождества Христова содержится в хронологическом собрании Филокалия от 354 г: “8 календ январских родился Христос в Вифлееме Иудейском”; из диптиха заканчивающегося 352 годом (Ibid., L. Duchesne, p. 248). Твердую дату за празднование Рождества Христова, хотя и в связи с Богоявлением, заимствуют из одной речи папы Либерия (352-366 г.), произнесенной им при пострижении в монахини сестры арх. Амвросия в 353 г. Однако, можно думать, что уже в 354 г. Рождество Христово праздновалось в Риме отдельно от Богоявления (Uscher, Weihnachtsfest., s. 281).
   С Запада праздник Рождества Христова был перенесен на Восток. Доказательством этого может служить речь Иоанна Златоуста, произнесенная им в сане пресвитера Антиохийского в 388 г. и озаглавленная, как речь на “день рождения Спасителя нашего Иисуса Христа... несколько лет тому назад перенесенный с Запада” (Migne. Patr. gr., t. XLIX, C. 351-2).
   “Можно считать теперь вполне твердо установленным, говорит Karl Holl (Die Entstehung der vier Fastenzeiten, s. 3), — что римский праздник 25-го декабря, около 378 г., был впервые принят в Антиохии и в Малой Азии и в ближайший год был перенесен Григорием Назианзинским в Константинополь. Но это отнюдь не означало победы 25-го декабря на целом Востоке. В Египте этот праздник был принят только около времени унии, в 433 г. св. Кириллом. Еще упорнее оказался Иерусалим, где праздник введен в последней трети VI-го века при помощи Юстина II. Проповедь Софрония на праздник Петра и Павла 28 декабря есть древнейшее твердое известие, которым мы владеем о празднике 25-го декабря во Иерусалиме (Migne. Patr. gr., t. XXXVIII. С. 313, n. 3). Вероятно, празднование начато после Собора 381 г. в Константинополе, откуда распространилось и по другим городам. Позже других, праздник Рождества Христова ввели Церкви — Египетская, в начале 30-ых годов V-го века, и Иерусалимская — в середине V-го века.
   2. Апостольские Постановления, памятник сирийского происхождения конца IV-го и начала V-го века, св. Ефрем Сирии, св. Епифаний Кипрский и многие другие восточные отцы подробно говорят о другом христианском празднике, который они называют ? ? , и   , и , и   . Сущность этого првздникa cocтавляло ни крещение на Иордане, ни рождение Христа, но Епифания, как явление, нисхождение Бога и Божества Света на землю. С ним соединялось представление и о чуде в Кане Галилейской, и о чудесном насыщении 5-ти тысяч пятью хлебами, и о поклонении волхвов. Однако, господствующий тон этому празднику давали — Рождество Христово и Крещение. Этот праздник явился на Востоке в первой четверти IV-го века, до Никейского Собора: его еще не знали донатисты, отделившиеся от Церкви после 313-316 г. (Ср. S. Augustini Oirat. CCII). Но ариане уже праздновали его. Арианский император Валент (364-378 г.), находясь в начале 372 г. в Кесарии Каппадокийской, 6-го января явился в церковь со своими придверными (Св. Григорий Oratio. XLII, n. 52).
   О праздновании Епифаний на Востоке свидетельствуют речи Ефрема Сирина (†373-го г.), сообщения Аквитанской паломницы и слова Григория Богослова. 38-ая речь его озаглавливается       . Она Нaчинается изречениями, составившими наш первый Рождественский ирмос: “Христос раждается, славите. Христос с небес, срящете. Христос на земли, возноситеся. Пойте Господеви вся земля...” В этом же слове св. Григорий говорит: “Ныне праздник Богоявления или Рождества” (Migne. Patr. gr. t. XXXVIII, c. 313, n, 3)...
   Апостольские Постановления (Кн. VIII, 33) говорят одновременно о празднике Рождества и Крещения, но и проводят разделение между ними и указывают различные даты для празднования.
   Запад познакомился с этим праздником впервые на Никейском Соборе. О посвящении ему на Западе особого дня, в январе, свидетельствует поступок кесаря Юлиана, который в январе 360 г. находясь в Париже, принял участие в праздновании.
   Запад, заимствовав дату 6-го января — Эпифании, сообщил мало-помалу этому дню иное содержание, именно поклонение дитяти Иисусу восточных магов, которые со временем превратились в трех царей. Августин в своих 6-ти словах на этот праздник говорит только о поклонении волхвов.
   Праздник Рождества Христова сначала праздновался ночью, отсюда немецкое Weihe-Nachte, Weihnachten. В Иерусалиме, по свидетельству Аквитанской паломницы, еще накануне епископ и община отправлялись в Вифлеем, чтобы там в церкви, построенной на месте пещеры — совершить полунощное богослужение, а утром чтобы быть и праздновать в Иерусалиме; празднование отличалось чрезвычайно торжественным характером (Епифаний. LI, 22.16). Этот праздник, соответственно Пасхе, праздновался 8 дней.
   Таким образом, к концу IV-го века произошла, так сказать, нивеллировка, обмен между Востоком и Западом. Неримский мир взял у римского дату для праздника Рождества Христова (По свидетельству Иоанна, епископа Никейского, не известно на чем основанному, Римская Церковь начала праздновать Рождество Христово при папе Юлии (337-352 г.)); Рим же обогатил свой декабрьский праздник венцом тесно связанных с ним праздников, заимствовав главный праздник 6-го января. Заимствование Востоком у Запада римского празднования Рождества Христова объясняется тем обстоятельством, что в борьбе с арианством все более и более усиливавшееся значение явления Бога во плоти, естественно, требовало отдельного праздника Рождества Христова, посвященного пещере и яслям. Кроме того, здесь нужно принять во внимание общее влияние Рима на Восток в ГУ-ом веке, о чем особенно свидетельствуют письма Василия Великого (М. д. Василий Вел., первый ввел этот праздник в Каппадокии) к папе Дамасу и унионная политика императора Феодосия I. Словом, в IV-ом веке центр празднования переносится на 25 декабря, и этот день становится праздником для всего христианства (Григорий Великий вводит в 379 г. праздник Рождества Христова, как праздник “теофании” в отличие от “епифании,” как праздника “света” (речь 38; Migne XXXVI, р. 349 ср. 313.327). В 382 г. его празднует “нормальный теолог” Григорий Нисский (слово на Крещение Спасителя. Migne XLVI, 580, 701). В 388 г. его прославляет в Антиохии, как “мать всех праздников,” св. Иоанн Златоуст, хотя по нему, некоторые и оспаривали право на праздник, введенный не раньше 10 лет (Migne XLIX, 351)).
   К 31-му декабря относилось воспоминание проповеди покаяния Иоанна Крестителя. Чрез 40 дней после Эпифании праздновался, 14-го Февраля, , лат. Purifkatio, т.е. встреча Господа Симеоном и Анною (ср. Лк. 2:22). Так было во Иерусалиме. В Армянской и Несторианской Церкви на этот день полагали рождение Иоанна Крестителя.
   Мы отметили два цикла праздников — Рождественский и Пасхальный; иногда выделяют и присоединяют еще третий — Пятидесятичный. Этот третий цикл начинают праздником Вознесения, которому предшествовали три дня поста с паломническими путешествиями и молениями (rogadones). Это было введено в Церквах Галлии в 469 г. епископом Мамертом (Mamertus) Виенским (Viennen.), а позже подтверждено и соборными определениями. В конце VI-го века (590 г.) папа Григорий Великий ввел в Риме литании; с VII-го века литании вводятся и на день св. Марка (25-го апреля).
   1) С того времени, т.е. с конце IV-го века, когда стали праздновать Рождество Христово 25-го декабря, праздник Сретение — латинское Purifkatio, греческое — , естественно перенесли на 2-ое февраля. Сначала он был введен во Иерусалиме, со времени же Юстиниана по всему Востоку. В Sacramentarium Gelasianum, т.е. папы Геласия (конец V-го в.) он назван “очищение Марии.”
   2) Праздник Благовещения Святой Марии, “Annunciatio”
— праздновался 25-го марта на Востоке и на Западе; в Испании с 656 г. 18-го декабря.
   3) Праздник Преображения Господня появился на Востоке в V-ом — VII в. и праздновался 6-го августа.
   4) Блаженное Успение или взятие на небо Марии (Assumptio),    праздновавшееся еще при императоре Маврикии (конец VI-го века) было прославлено во Иерусалиме Модестом и другими торжественными речами.
   5) Праздник Креста, в честь обретения Креста Христова 14-го сентября, ведет свое начало от первой половины IV-го века и есть собственно (по Дюшену) ежегодное воспоминание обретения Честного Животворящего Креста Господня () в связи с этим — построения, на месте обретения, Константином Великим на Голгофе базилики — Храма “Воскресения Христова” в 335 г. В этом, т.е. первом году это событие было торжественно отпраздновано Тирским Собором епископов (осудившим св. Афанасия). Историки V-го века Сократ (Сократ, Ц. История 1, 17) и Созомен (Созомен, Ц. История 2, 1) подробно рассказывают об обретении Креста Христова. Как видно, этот праздник, возникший на 3 столетия раньше взятия персами и возвращения от них Честного Креста Господня, не мог иметь никакого отношения к этому последнему событию первой трети VII-го в. Святой Крест был вывезен из Иерусалима, при папе Захарии в 614-ом г., после взятия персами Иерусалима и был снова возращен чрез 15-17 лет, при Модесте в 630 г. По сообщению монаха монастыря Св. Саввы, Антиоха Страпина, император Ираклий “со Святым Крестом” вступил в Иерусалим 21-го марта 630-го г. Значит, это событие связано или даже, именно, вспоминается на 4-ой неделе Великого Поста (а не 14-го сентября). Этим объясняется, что копты праздник Креста Господня почитают 6-го марта.
   6) Праздник входа Господня во Иерусалим (неделя Ваий) установлен во Иерусалиме в IV-ом веке, как это ясно из “Путешествия Сильвии.” Однако, точнее определить время его появления пока невозможно. Во всяком случае в 70-ых годах IV-го века по сообщению св. Ефрема Сирина (†379 г.), в Ефесе имела место процессия с пальмовыми ветвями. Однако, из двух поучений Иоанна Златоуста на это воскресение следует, что в Константинополе до конца 4-го в. еще не знали этого праздника. На Западе с последним воскресением пред Пасхой связывалось не радостное воспоминание входа Господня, а этот день считался траурным, как стоящий вначале страданий Господних — Passio Domini. Папа Лев Великий (†461 г.), именно с этого дня приступал к изъяснению Евангелий о страданиях Спасителя. Но вот в Испании в 6-ом веке, по свидетельству готской литургической книги Ferodn (liber ardimem), совершалось в этот день освящение пальмовых ветвей, что совпадает с Peregrinario Silviae. Следовательно, на Западе этот праздник появился только в VI-ом веке.

Почитание мучеников, святых, Пресвятой Девы Марии и ангелов.
   Если поклонение Богу во Святой Троице являлось удовлетворением общей христианской потребности во спасении, то почитание святых, Пресвятой Марии и ангелов служило, так сказать, индивидуализацией христианского культа, шло навстречу конкретным, личным желаниям верующих. В основе почитания святых лежит идея морального идеала, который видели осуществленным в Пресвятой Деве, ангелах и святых. В силу этого на них смотрели как на существ, способных нам — людям помочь своим ходатайством пред Богом, потому что они могли “спострадать” нам немощным. Но не только это. Они, как подобные нам, имели силу помочь на пути к совершенствованию и вследствие своей твердой ограниченности, не на пути общего абсолютного совершенствования, где единственно “возможно” Богу — Ср. Мф. 5:48, — а в том или другом специальном отношении, одной стороной своего совершенствования, как ограниченных существ (Ср. Евр. 11:40; 12:1). Наше поклонение Богу и святым, существенно различны межде собою. Богу мы служим и кланяемся в абсолютном смысле этого слова. Богу свойственна , adoratio. Матерь Божию, ангелов, святых мы чествуем свойственным ограниченным существам поклонением, что обозначалось греками , латинянами — veneratio.
   Исходным пунктом культа святых является взгляд на мученичество, как высший подвиг дерзновенного христианского исповедания, который отверзает мученикам двери рая (Тертуллиан: “О воскресении плоти” глава XLIII, русский перевод 274-75) говорит: “Никто, удалившись от тела, не пребывает тотчас у Господа, кроме того, который для награды за мученичество посылается верою”). Мученики за христианскую веру считались достойными вечной памяти. После победы христианства над язычеством в IV-ом веке, гонения на христианскую веру прекратились, не стало больше и мучеников. Тем более возрастал авторитет и поклонение древним мученикам. Им было определено место тотчас после апостолов; мученики были квалифицированы и окружены ореолом героев Церкви. В общем, а иногда и конкретном смысле, их смерть ставилась в связь с основанием тех или других христианских общин, как смерть апостолов Петра и Павла в связь с основанием Римской Церкви. Имена мучеников приурочивались к определенным городам. (Евсевий проводит некоторую параллель между героями , — имена которых связывались с известными городами, странами, — и христианскими мучениками, чествуемыми в определенных местах И городах (Praeparatio evangelica XIII, 11). На гробах мучеников собирались в день их кончины, который считался днем их рождения (dies natalis) в вечную жизнь; там совершались всенощные бдения и торжественные богослужения, произносились похвальные слова и речи в память мучеников (Ср. Lietzmann. Petrus und Paulus in Rom., s. 81). На гробах мучеников строились капеллы, воздвигались церкви. Из них самою знаменитою является, конечно, базилика апостолов Петра и Павла в Риме.
   Отдельные праздники подобного рода, особенно чествование апостолов, встречаются еще в IV-ом веке. На Востоке, во многих местах, в течение святок, от 26-го декабря до 1-го января, чествовали святых Стефана, Иакова, Иоанна, Петра и Павла. В Риме и вообще на Западе падало воспоминание обоих апостолов на 29 июня; эту дату, в конце концов, заимствовал и Восток. Скажем подробнее. В 258 г. 29-го июня при Каллисте (257-258 г.), в Риме имело место перенесение реликвий святых Петра и Павла в Сан-Себастиано. Однако, чрез 50 лет спустя воспоминание дня 29-го июня в этом смысле было утрачено. Почти с 300 г. эту дату стали рассматривать, как день их общего мученичества (Migne. Patr. graeca XL, C. 263). Восточная практика, ни в какой мере, не соответствовала этой дате. Для Малой Азии показателен так называемый сирийский — в действительности из Никомидии происходящий — мартиролог, он свидетельствует, или констатирует, общий праздник для обоих апостолов 28-го декабря. О следовании этому обычаю внутри страны говорит проповедь Астерия Амассийского (Созомея. Ц. История VIII, 17). По Созомену (Uscher. Weihnachtsfest, s. 255), в 'e в Халкидоне была построена вельможею Руфином церковь в честь апостолов Петра и Павла. Наряду с этим на Востоке одновременно распространялся другой обычай — разделить апостолов и Павлу указать особый день. Так, в Каппадокии праздновали, как это видно из проповедей Григория Нисского, Петра с Иаковом, Иоанном вместе 27-го декабря, а Павла 28-го декабря. Более других настаивала на особом дне для апостола Павла Антиохийская Церковь. Еще Иоанн Златоуст в общих словах указывает на день перед 1-ым января, как праздник апостола Павла (Lietzmann. Petrus und Pau'lus, s 93). Такое же положение дел оставалось неизменным в Антиохии до начала VI-го века. В так называемом октоихе патриарха Севера следуют непосредственно за песнями перво-мученику Стефану, песни на святых апостолов, а потом на апостола Павла (28 декабря). Эта практика имела место и у сектантов, вышедших из Антиохийской Церкви. Напротив того, Иерусалим и литургически зависимая от него Армения стояли на стороне обычаев, исходивших от сирийского мартиролога. Древний армянский Lectionar обозначает 28-ое декабря — общим праздником Петра и Павла и признает для них только этот один праздник (за праздником первомученика Стефана 27-го декабря, следует 28-го декабря праздник в честь апостолов Петра и Павла). 29-ое июня, как праздник Петра и Павла, выявляется впервые во Иерусалиме лишь к концу VII-го века (См. изданный Кекелидзе канонар). Совершенно ясное свидетельство за то, что римская дата 29-го июня была воспринята в Константинополе, имеется от начала VII-го века от императора Ираклия (Migne. Patr. gr. XCV, C. 1005 В); по всей вероятности, празднование было усвоено на столетие раньше, например, с конца V-го века при императоре Анастасии.
   Для Александрии, к сожалению, нет свидетельств. 22-го февраля в Римской Церкви был торжественным днем кафедры Петра (Festum cathedrae Sancti Petri). Чествование других апостолов носило первоначально местный характер, именно, в тех церквах, где покоились их смертные останки, и в тех, которые были посвящены их имени.
   Праздники в честь мучеников, этих, по сознанию всей Церкви, свидетелей веры чрез собственную кровь, — также имели местный характер; они чествовались, главным образом, в церквах, которые были основаны на их гробах. С распространением почитания мучеников и особенно с развитием обычая строго хранить и чествовать реликвии их (все предметы, которые были в соприкосновении с гробницами мучеников), — праздники в честь мучеников приобретают все большую и большую популярность, так что знаменитые свидетели веры своею кровью стали чествоваться и за пределами тех мест, где находились их гроба. Потом, по крайней мере в Греческой Церкви, установили особый день чествования всех мучеников — именно в 8-ой день после Пятидесятницы (По Иоанну Златоусту — Migne. Patr. gr. XXX, 705).
   После прекращения гонений на христианскую религию, естественно, не стало более мучеников за веру. Но была потребность к почитанию богоугодных людей. Тогда от мучеников перешли к святым, т.е. лицам, выделявшимся из окружающей их среды чрез свои аскетические подвиги. Позднее начали определенно искать таких лиц среди анахоретов — монахов. К ним присоединили выдававшихся епископов и церковных мужей. В создании себе культа святых народ далеко не всегда руководился должными принципами и правилами. Народу свойственно поступать без критики, принимать на веру. Вообще же почитание и призывание святых, особенно мучеников, в Церкви развивалось постепенно, рекомендовалось отцами Церкви и защищалось от упреков со стороны язычников, мани-хеев и других еретиков. Прославляли их добродетели, выставляли их, как образцы для подражания, призывали их как заступников, ходатаев пред Богом, устрояли для них особые базилики и капеллы.
   Для почитания библейских личностей оставался один только шаг. Праведные люди в Библии являются близкими к Богу, ибо они связаны или с Божественным откровением, или историей спасения. Тем более многие из них были мучениками, как братья Маккавеи, Иоанн Креститель, св. Стефан, некоторые апостолы, или страдальцами, как пророк Иезекииль, Даниил. Таким образом, чрезвычайно был легок переход от почитания христианских святых к чествованию библейских лиц не только Нового, но и Ветхого Завета.
   В круге святых и библейских лиц, особенным почитанием пользовалась Пресвятая Дева Мария. Издавна создалась популярная легенда о Святой Марии, Её рождении и воспитании при Храме. Она подготовила христианское настроение к тому времени, когда Церковь, так сказать, официально, открыто приступила к созданию Её культа в конце IV-го и начале V-го века. В проповедях св. Амвросия, Иоанна Златоуста, Августина, Пресвятая Дева изображается как тип девственного идеала женской чистоты и фактической безгрешности (Ариане, как Евдоксий и Евномий (Филостр. VI, 21) иначе учили. Епифаний (ерес. 78) обзывает таких — инокомысливших “антидикомапианитами,” как живших в Аравии и относит их к злым еретикам. На Западе Блаженный Иероним поролся против Гельвидия; ученика арианина Авксентия, и против Иовиана, отрицавших девство Святой Марии). Амвросий и (та). Августин проводили параллель между Евою и Марией и к Ней относили Быт. 3:15 о сокрушении главы змия.
   В V-ом веке под влиянием христологических споров был поставлен конкретный вопрос об участии Святой Девы в деле нашего спасения. Тогда возгорелся спор о Theotokos. Тогда именно особенно усилилось почитание Святой Марии в Ефесе, Александрии и других местах.
   Празднования в честь Пресвятой Девы Марии можно констатировать не позже конца IV-го века. Начались они в Антиохии. Правда, св. Иоанн Златоуст в своих проповедях не упоминает о празднике в честь Святой Девы 15-го августа, после названном , но это чистая случайность. Несто-риане имели праздник в честь Богородицы и, конечно, они заимствовали его у Церкви, от которой отделились. Несториане праздновали его в пятницу после Богоявления. В яковитском календаре от 675 г., праздник Марии полагался 26-го декабря, и эта дата долго удерживалась при появлении других. Однако, несторианская дата есть древнейшая; с нею совпадает другая яковитская дата, относящая праздник Пресвятой Марии к 15-му января, а копты — к 16-му января. Яковитская же дата стоит в связи с праздником Рождества Христова 25-го декабря. Около 460 г. дошло в Иерусалим, собственно в Вифлеем, празднование Святой Марии 15-го августа ( ); но это был праздник прославления Святой Марии по связи с событиями. Обозначение 15-го августа днем смерти Девы Марии было дальнейшим этапом в еортологическом развитии после 460 г. При этом трудны для разрешения два вопроса: 1) почему празднование перенесено на 15-ое августа и 2) почему с ним соединено представление о смерти Богородицы? — Впервые этот праздник проник в Константинополь в конце VI-го века. По Никифору Каллисту (Н.р., XVII, 28 — Migne. Patr. gr. CXLVII, 147, 292 А), император Маврикий установил 15-ое августа, как общий праздник   . В Риме Dormitio Beatae Virginis установлено при папе Сергии I (687-701 г.), очевидно, заимствовано из Константинополя.
   В христианский культ были введены и ангелы. В Священном Писании они выступают, как посредники между Богом и людьми и представляются, как покровители народов и отдельных лиц. Учение об ангелах развито в послепленной иудейской апокалиптической литературе; упоминаются не редко ангелы и в Новом Завете, при чем отмечается (особенно в послании к Колоссянам) заблуждение в данном пункте со стороны сектантов, особенно у гностиков — евионитов. Епифаний упоминает о секте ангеликов (ересь 60). О христианском почитании ангелов говорит еще св. Иустин (Апол. I, 6). Амвросий Медиолан-ский поучает не страшиться призывать ангелов (De vid. 9). В честь ангелов строили богато украшенные церкви, капеллы, алтари, особенно часто во имя Архангела Михаила (Дидим. De trinitate II, 7). Созомен (Созомен. Ц. История 2, 3) знал в Константинополе ? и там творились многочисленные чудеса.

Почитание реликвий. Путешествие по святым местам. Иконы.
   Святые приближают к людям Божество и располагают Его к ним. Но они принадлежат далекому горнему миру. Является потребность хранить и почитать что было близко к ним, что окружало их. Из книги Деяний известно, что тень апостола Петра исцеляла больных (5:15); головотяжи и убрусцы апостола Павла оказывали чудодейственную силу (19:11-12). За известными останками стоят сами праведные люди, а за ними Бог. Отсюда создалось чествование мощей и вообще останков святых. Под влиянием таких религиозных представлений, возникает естественная потребность быть в тех местах, где жили и подвизались, праведные люди, видеть дома, кельи, где они жили, пить от источников, из которых они пили. Отсюда развиваются путешествия ко святым местам, прежде всего в “Святую Землю,” где родился, жил, учил и пострадал Спаситель. От IV-го века известны путешествия с Запада на Восток Сильвии Аквитанской, Блаженного Иеронима, Руфина, знатных римских дам — Плакиды и других. Жена императора Феодосия II, Евдоксия, также путешествовала и жила в Святой Земле, а ранее её св. Елена, мать Константина.
   В IV-ом веке прокладывают себе путь с большим трудом, но все-таки постепенно вводятся иконы Спасителя, Божией Матери, Апостолов и Святых, не в смысле портретов, или исторических назидательных картин, а в смысле предметов для поклонения.

Церковное песнопение с IV-XI-го веков.
   Важнейшею составною частию христианского богослужения является песнопение. Пение употреблялось в Церкви с самого начала появления её богослужения. Оно имело место и у еретиков, например, последователей Вардесана (Ефрем Сирин. Гимн. VLIII; Созомен. Ц. История III, 16; Блаженный Феодорит. Ц. История IV, 29), у Ария (Арий, как известно, составил сборник различных песней под именем , одна их муз. См. Афанасий Великий. Против ариан, слово 1. Аполлинарий написал “Новую псалтырь,” Григорий Богослов ел. LI), у донатистов (Донатисты пользовались также гимнами для распространения своего учения) и других. И православная Церковь в характере своего пения, в местах его развития и во времени исполнения имела в виду это обстоятельство.
   Торжество, праздника возвышалось благодаря церковному пению. Псалмы пели уже издавна. На Востоке, с IV-го века особенно выдавались Диодор и Флавиан, как покровители псалмопения — и именно, антифонного пения (Василий Великий Epist. 207, С. 3 (Migne. Patr. gr. t. XXXII, 764). Иоанн Златоуст. Ис. 6.1. — Гом. 1 (Migne. Patr. gr. t. LVI, 97). На послание к Коринфянам гомил. XXXVI; Иларий на пс. 65; Кассиан. De inst. coenib. II, 8. Сократ (Ц. История VI, 8) возводит переменное пение к Игнатию Богоносцу, а Феодорит (Ц. История II, 19. 34) на Флавиана и Диодора. По Феодору Мопсуэстийскому (у Nicet. Tnes. orthod. fidei V, 30) они пересадили к грекам то, что было в употреблении у сирийцев). Во многих церквах псалмы пелись всеми присутствовавшими (симфоническое пение). Это мало-помалу вывелось. Начали петь во многих церквах разделившись на два хора (антифонное пение); или также так, что община отвечала (повторяла, следовала) предшествующему в пении клиру (пение гипофоническое). Первоначально пение было весьма простое, более речитативное, затем постепенно была введена искусственная модуляция; однако, пение оставалось одноголосым и не сопровождалось инструментом. Вопреки еретикам, которые умели привлекать к себе верующих чрез вновь сочиненные гимны (гностики, потом ариане), многие епископы запретили в Церкви употребление частных псалмов и гимнов, что было мало полезно; другие, напротив того, противопоставили еретическому пению христианские песни, как св. Ефрем Сирии (†378 г.), затем Исаак Великий (†466 г.), между греками — оба Аполлинария, Григорий Назианзинский, Василий Великий, Иоанн Златоуст, Синесий; однако, их песни не внесены в церковное употребление.
   В борьбе с еретическими песнопениями более других прославились, как отчасти уже замечено, Афанасий Великий, св. Ефрем Сирин, Григорий Богослов (†389 г.), св. Иоанн Златоуст (†407 г.). Святой Афанасий и Иоанн Златоуст боролись более путем организации богослужения. Последнему предание приписывает введение в богослужение тропарей, акафистов; при чем, может быть, имеется в виду только перенесение их из Антиохии в Константинополь. Ефрему же Сирину копты и сирийцы усвояют свыше 10-ти тысяч гимнов. В “актах святого Ефрема” говорится, что “он возвышенными и духовными песнями своими преподал учение о Рождестве Христове, Крещении, посте, страдании (Христовом), воскресении, вознесении и прочих таинствах Божественного промышления; сюда же присоединим и другие гимны — о мучениках, о покаянии, об умерших (Assemani. Bibliotheca orient, I, 47). Некоторые из гимнов св. Ефрема Сирина на праздники употребляются и ныне ма-ронитами (сирийскими монофелитами). Св. Ефрему приписывается также около 50-ти песен в честь Богоматери. Может быть, потому, что написаны на сирском языке, гимны св. Ефрема не вошли в церковное употребление. Григорию Назианзянину приписывается около 12-ти гимнов, из них упомянем “Гимн Богу” и “Гимн Христу после безмолвия (поста) на Пасху,” в котором прославляется творчество — промыслительная деятельность Бога и воплощение. Этот гимн отвлеченного содержания, а потому не принят в богослужение. Но некоторые места из слов Григория Назианзянина заимствованы, как церковные песни, например, “Христос раждается.”
   Собственно только в VI-ом веке песенное творчество на Востоке достигло бессмертия. Оживление его в начале VT-го века в Константинополе связано с именем Преподобного Авксентия. Исторически достоверное предание позволяет связывать с его именем древнейший из дошедших до нас видов церковной песни — тропарей и стихир. Этот подвижник, по словам его биографа, для сходившегося к его пещере народа “составлял тропари из двух-трех речений, весьма приятные и полезные, хотя и простые, и заставлял петь их гласом самым простым и безыскусственным” (Bolland. Acta sanctorum II, 770; Арх. Филарет. Историческое обозрение песнопевцев. Стр. 196). Создателем церковных песен, известных под именем кондаков (От , дом: ,, палка; ?, свиток), считается Роман Сладкопевец (VI-ой век), сириец родом, певец в Константинопольской церкви Св. Софии. Первым кондаком его, спетым, по преданию, по особому небесному вдохновению, был кондак на Рождество Христово “Дева днесь...” Потом кондаки составляли — Сергий, патриарх Константинопольский (610-638 г.), референдарий и диакон в Святой Софии.
   Первым творцом канонов, повидимому, был св. Софроний, патриарх Иерусалимский (†637 г.), родом из Дамаска. Он составил трипеснцы на все дни 40-цы покаянного характера и на воскресение Христово, ныне не употребляемые. Св. Андрей из Лавры св. Саввы, впоследствии — архиепископ Критский (†712 г.) должно быть первый стал писать полные каноны, но начал он с трипеснцев страстной седмицы. Еще должны быть упомянуты — св. Герман, патриарх Константинопольский, лишенный кафедры в 730 г. императором иконоборцем Львом III, св. Косма, епископ Маюмский, старший воспитанник и подвижник по обители св. Саввы, св. Иоанна Дамаскина, — написал каноны, трипеснцы или четверопеснцы на все дни Страстной седмицы и на двунадесятые праздники — Рождества Христова, Крещения, Пятидесятницы, Успения и других. Святой Иоанн Дамаскин (†780 г.), сначала министр Дамасского калифа, потом инок обители св. Саввы и исповедник за иконы, написал воскресные каноны октоиха на 8 гласов и каноны на двунадесятые праздники.
   Во все время развитие церковной гимнологии шло параллельно нарастанию праздников. Деятельность церковных песнописцев направлялась на обогащение октоиха, триоди и минеи. Так было с IV-го века, так продолжалось в IX, Х и последующих веках.
   Во главе песнопевцев этого периода должен быть поставлен Феодор Студит (†826 г.). В октоихе ему принадлежат степенны, в троиоди — трипеснцы на все рядовые дни (понедельник — пятница) 40-десятницы и четверопеснцы на все рядовые дни (понедельник — пятница) 40-десятницы и четверопеснцы на обыкновенные субботы 40-цы, — всего 39 канонов.
   Брату его преподобному Иосифу Студиту, соисповеднику за иконы, архиепископу Солунскому, в триоди принадлежат первые трипеснцы, стихири на “Господи воззвах” и седальны на те же дни 40-цы. Феофан Начертанный (†843 г.), из Лавры св. Саввы, исповедник за иконы, епископ Никейский, написал для октоиха каноны 8-ми гласов ангелам, апостолам, усопшим и многим другим. Георгий, сначала хартофилакс св. Софии, потом митрополит Никомидии, проповедник, друг патриарха Фотия, написал для триоди канон на неделю мытаря, для минеи каноны Введения, для праздников Сретения и Благовещения и других. Митрофан, епископ Смирнский, сторонник патриарха Игнатия в его споре с Фотием, написал для октоиха троичные каноны. Иосиф Песнописец (†883 г.), много пострадавший в течение долгой жизни за иконы, наполнил октоих до настоящего его вида покаянными канонами на понедельник и вторник, канонами Предтечи, Кресту, св. Николаю и всем святым. Из составителей гимнов еще должны быть упомянуты — Сергий Иерусалимский инок, Кассия или Икасия, едва не ставшая женою императора Феофила (829-842 г.), основательница одного из Константинопольских монастырей, — Игнатий, митрополит Никейский IX-го века, автор канона Одигитрии (на 22-ое октября; 8-го и 28-го июля), император Лев VI Мудрый; автор евангельских стихирей, император Константин VII Багрянородный (†959 г.), сын Льва VI (†916 г.), автор воскресных экзапостилариев, Симеон Метафраст (т.е. перелагатель житий святых) (†940 г.); Георгий Скилица XI-го века, автор канонов великомученику Георгию 23-го апреля и Димитрию Солунскому 26-го октября; Иоанн, митрополит Евхаитский XI-го века, между прочим составивший каноны трем святителям по 30-ое января и Феодору Тирону.

Западные песнописцы.
   На Западе история пения имела другую судьбу. В Риме в IV-ом веке была учреждена школа пения (schola cantorum), которая объединила низших клириков. IV и V-ый век являются в Западной Церкви особенно продуктивными в области составления церковных песнопений, более производительными, чем на Востоке.
   Как наиболее выдающиеся западные гимнологи могут быть названы здесь следующие — Иларий Пиктавийский (Пуатиейский †367 г.), папа Дамас (366-384 г.), св. Амвросий Медиоланский (†397 г.), Блаженный Августин (†430 г.), Пруденций, Фортунат. Но латинские гимны IV-го и V-го века, как и следующих веков, не приурочены к священным воспоминаниям дня. Этому же периоду принадлежит великий гимн “Тебе Бога хвалим” надписанный в Римских богослужебных книгах именем Амвросия и Августина. По одному преданию, он был написан св. Амвросием в благодарность за окончательную победу над арианством. По другому сказанию, он был воспет вдохновенно св. Амвросием и Августином, во время крещения последнего первым, когда они стояли в источнике.
   Как на Востоке (чрез Иоанна Дамаскина), так и на Западе в период VI-VIII-го в. был окончательно установлен круг богослужебных напевов. На Западе это дело приписывается папе Григорию I. По словам жизнеописателя его диакона Иоанна (IX в.), св. Григорий собрал напевы, возникшие веками в Церкви, и удалил менее ценное, а остальные исправил и восполнил недостающие; результатом его работы был новый Антифонарий. Он же основал в Риме школу певцов (Migne. Patr. latina. t. LXXV, с. 90). Из данного периода нужно вспомнить Бeду Venerabilis (†735 г.), хотя его книга “Liber hymnorum” утеряна, Павла Ворнефрида (†790 г.), Алкуина, аббата Туринского, придворного ученого при Карле Великом (†867 г.), Павлина Аквилейского (†802 г.), Рабана Мавра (†856 г.) и других.

Церковные Таинства.
   Как известно, о всех семи таинствах упоминается уже в первые три века, хотя они не исчислялись и не выделялись формально из ряда других священнодействий, но идея таинства везде достаточно была подчеркнута.
   Теперь посмотрим, какие перемены произошли в каноническо-обрядовой стороне этих таинств, начиная с IV-го века.
   1. Таинство Крещения. Первоначально крещение совершалось естественно над взрослыми, после принятия ими христианской проповеди, покаяния и известного катехизического подготовления. Но с появлением христианских семейств начали крестить также и младенцев. Проследить историю, даже фиксировать появление этого обычая — нет возможности. Известен лишь тот факт, что на Карфагенских Соборах III-го века шли споры о крещении младенцев.
   Чрез указанный факт образовались два различных понимания таинства Крещения. Допускавшие возможность крещения младенцев держались в то время как бы магических представлений о сущности крещения и церковных действий вообще, а также разделяли взгляд о причастности детей, чрез наследственность, первородному греху, препятствующему на пути к совершенству (ср. Карф. пр. 7). С другой стороны, нужно было считаться с фактом вступления в Церковь взрослых целыми толпами, при чем мудрая педагогическая серьезность не позволяла быстроты в действиях, наоборот, понимание крещения, как великого акта покаяния и облагодатство-вания внушало даже возможное замедление. В IV-ом веке сближение крещения с актом вступления в классические мистерии еще более утверждает понятие о крещении, как посвящении в вечную жизнь, как “одежда нетления” (Василий Вел. epist. 292 — Migne. Patr. graeca t. XXXII, 1033), как “печать бессмертия” (Euseb. De vita Constantini IV, 62), — поэтому нет желания отодвигать его к концу жизни. Но с другой стороны с IV-го века требовали от Церкви широко отворить свои врата для всех, кто часто вынуждены были политикою христианских государей, без свободного расположения, принимать христианство.
   Решением этого серьезного раздвоения и выходом из смутного состояния был катехуменат, как желательно быстрое, но предварительное и неполное христианизирование или христианизация.
   Принятие в катехуменат уже “делало христианами” еще без совершения крещения, чрез одно руковозложение, и это последнее рассматривалось, как замена того первого (Эльвирский Собор (канон 39): “placuit eis (sc. Gentilibus) manuirn imponi et fieri christianos.” Арльский Собор 314-ГО г. канон 6-ой: “De his qui infirmitate credere vo'lunt, placuit eis debere manum imponi.”). Значит, оглашение (катехуменат) являлось некоторым, так сказать, “суррогатом,” чем-то предварительным по отношению к таинству крещения; а крещение завершением священного акта, как ?. Это постепенное вступление в христианскую Церковь — сначала только оглашенные, а потом уже верные, , — вызывало в памяти как бы аналогичные явления, пакты, при вступлении в языческие мистерии — сначала , потом ?. Подобное же явление было и в иудейской религии, в роде “прозелитов врат,” “прозелитов правды,” или “боящихся Бога.” Конечно, числившихся христианами, но еще не принявших крещение, было не так уже много, как обыкновенно думают. Но были такие, которые откладывали крещение. Разумеется, последний факт отнюдь не благоприятствовал мысли — введению в Христианскую Церковь чрез крещение еще младенцев. Григорий Богослов (Orat. XL, 28 Migne. Patr. gr. XXXVI, 400) рекомендует скоро крестить младенцев лишь в случаях опасности для жизни в состоянии их; а иначе ожидать три года. De Rossi из римских надписей делает общий вывод, что детей крестили от 6-9 лет (Возгоревшийся в начале V-го в. Пелагианский спор также мог олагоприятствовать лишь обычаю отсрочивания крещения детей). Из Peregrinatio Silvae следует, что в Иерусалиме крещение взрослых было делом самым обыкновенным. Апостольские Постановления (Апостольские Постановления VI, 15) дают понять, что многие считали крещение излишним. Не только личная история христианских императоров, но также жизнь отцов Церкви, о которых нам единственно известны подробности, доказывают, как распространен был обычай замедления крещения (procrastinatio baptism!) и, следовательно, очень продолжительный период пребывания в катехуменате. Константин Великий крестился на смертном одре от Евсевия Никомидийского, Констанций крестился в Антиохии от Евзония, в ноябре 361 г., когда он собирался в поход на Юлиана. Феодосии Великий был крещен в Фессалонике в 379 г. от Ахолия, когда он смертельно был болен. Но вот факты еще более значительные. Епископский сын Григорий Нисский и сын благочестивых родителей Василий Великий крестились только по окончании светского образования; Амвросий Медиоланский, как и Нектарий Константинопольский восприяли крещение после избрания их на епископские кафедры. Св. Иоанн Златоуст, как и Иероним, хотя происходили из христианских семейств, крестились уже взрослыми, как и брат Амвросия Сатир (Satyrus) и сестра св. Григория Назианзинского, Горгония, несмотря на то, что были уже известны своим благочестием. Когда мальчик Августин заболел с опасностью для жизни, благочестивая, заботливая мать Моника позволила ему принять только посвящение в катехуменат.
   Таким образом, вступление в христианство совершалось чрез два главных акта — прохождение катехумената и принятие таинства крещения. Катехуменат или оглашение — состоял из трех моментов: 1) засвидетельствование, или заявление с своем желании вступить в Христианскую Церковь пред епископом или замещающим его пресвитером или диаконом, — преимущественно, пред таким лицом, которое имеет своею задачею именно поучение вступающих в Церковь, в присутствии других лиц. Затем следует поучение основным истинам христианским — догматическим и нравственным. 2) Торжественное посвящение чрез o'bsignatio, т.е. крестного знамения на лбу и груди, как знака Христовых страданий, как предварительного запечатления христианского состояния. Поэтому в Апостольских Постановлениях (3.17) называется . Кроме того, возлагаются руки, при чтении молитвы (Ср. Евсевий. De Vita Const. IV, 61; Апостольские Наставления VII, 39). На Востоке еще был акт отречения (7-ое правило Константинопольского Собора 381 г) с дуновением в лицо, уши, как при крещении, а на Западе, по крайней мере в Африке, предложение освященной соли, по аналогии с последующей Евхаристией. 3) 3-ий момент состоял в изъяснении смысла полученных знаков и был аналогичен или параллелен миста-гогическому наставлению при таинстве крещения.
   Следовательно катехуменат (о катехуменате см. Блаженный Августин “De rudibus catechizandis” и Кирилла Иерусалимского), как предварительное научение относительно сущности христианского учения и предварительное посвящение, как бы в некоторое отражение христианского таинства — налагал обязанности и давал некоторые церковные права. Оглашенный мог и должен был присутствовать в церкви до Евхаристии и подчиняться покаянной дисциплине. Затем следовал полный прием в христианскую общину чрез таинство крещения. Если оглашение имело значение , то крещение было заключительным актом введения в христианскую общину . В крещении также можно подметить три отдельных акта:
   1. Непосредственное приготовление к таинству крещения, так называемые competentes, , “просвещенные,” которые уже объявлены к крещению в конце наступающей четыредесятницы. Их имена после некоторого испытания вносились в церковные матрикулы, отсюда получались уже . Сущность этого акта заключалась в том, что он был введением в христианскую веру и христианскую жизнь. Он состоял в исповедании символа и в отречении от князя века сего, или в abrenuntiatio satanae и redditio symboli (Const. Apost. VII, 40); то и другое совершалось, как на Востоке, так и на Западе, в великую субботу и все это составляло введение к крещению.
   2. Собственно акт крещения () состоял а) из отречения от сатаны и сочетания со Христом ( и -?) б) затем на Востоке происходило помазание тела крещаемого елеем, потом следовало освящение воды с призыванием Святого Духа, в) заключительное действие состояло в троекратном вопрошении о вере (interrogatio de fide) обнаженного крещаемого, стоящего в воде и троекратном ответе, при погружении в таинственную воду; причем вопрос и ответ так быстро следовали друг за другом, что каждому вопросу соответствовало погружение. Непосредственно к этому примыкал положительный момент — сообщение Духа чрез рукоположение, но очень рано является и другое — помазание миром, и последнее действие вытесняет первое.
   3. Мистическое наставление после крещения. Седмица после Пасхи отличалась торжественностью и посвящалась неофитам — не только на Востоке, — что мы видим из пяти тайноводственных слов Кирилла Иерусалимского, — но и на Западе. Тогда им изъяснялся таинственный смысл христианских обрядов и таинств. На это употреблялось время от крещения до первого причастия.
   Обозревая в общем вступление неверующего в Христианскую Церковь, мы должны отметить пять главных моментов в катехуменате: изучение морального закона, символа и молитвы “Отче наш,” как предварительные моменты, и крещение с причащением, как два заключительных акта.
   Кроме повечерия Пасхи, временем для крещения было и повечерие Троицы.

   Таинство Евхаристии образует центр воскресного богослужения, около которого располагаются остальные части — молитвы, чтение, песнопения и проповедь. Все эти элементы в общем входили в воскресное богослужение и в первые три века, теперь замечается только поворот от поучительности, назидательности к большей мистериозности и тайной дисциплине. Богослужение распадается на две части: первую открытую, доступную для всех, более поучительную () и вторую закрытую, торжественную часть (). Разделяющей линией между ними служит момент, когда все, не имеющие права присутствовать на второй части, оставляют храм. Существенным пунктом второй части является Евхаристия. Это прежде всего праздник благодарения (Ср. Дидахэ, С. IX) за дары творения мира и за дело спасения людей, за телесную и духовную пищу.
   Приношение земных даров, как жертвы любви, которые находили свое широкое применение в агапах, но также отчасти сохранялись для богослужебной Евхаристии и шли во благо нуждающимся и больным (Св. Иустин еще в 1, 67). С другой стороны, Евхаристия была жертвенной трапезой для приносящих свою часть и участвующих в общении со Христом, — была напоминанием Его Крестной жертвы, которая вместе с тем служила к питанию и сохранению новой жизни чрез общение со Христом, при единении членов между собою. Эта жертвенная трапеза была залогом будущего Царства Христова и пищи (питания) бессмертия (Так еще у св. Иоанна 6 гл., у Игнатия, Иустина, Иринея).
   Кратко все богослужение состояло:
   I. 1) Из библейских чтений и пения псалмов, — 2) проповеди, которая достигла апогея своего развития в 350-450 г., — 3) отпуска в конце 1-ой части, или молитв отпуска (?, missae. Апостольские Постановления VIII, 6-9);
   II 4) просительных молитв и 5) Евхаристического акта: приготовления к нему, освящения даров и вкушения их.
   По сравнению с предшествовавшим периодом, во внешнем ходе богослужения замечается сокращение актов приготовительного и вкушения, и наоборот, расширение акта освящения, что нужно относить за счет усиления мистериозных действий пресвитеров и на счет самодействия общины. К концу VI-го в. различие между литургией оглашенных и верных утрачивает свое значение.

Евхаристическая литургия.
   На Востоке, в важнейших церковных митрополиях, образовались собственные литургические обычаи для Евхаристических празднеств; они возводились на апостолов или апостольских учеников, а частью на знаменитых епископов. 1) Так литургия Церкви Иерусалимской приписывалась св. Иакову; 2) Церкви Антиохийской — по Клименту, но также Иакову. В Константинополе тоже возводили литургию на последнего, но регулярно пользовались 3) литургией Иоанна Златоустого, затем 4) литургией Василия Великого, которой подражали и сирийцы с коптами. Копты пользовались еще литургией, приписываемой Григорию Назианзянину. Александрийская Церковь возводит свою литургию 5) на Марка, или на Кирилла. От египетских яковитов, абиссинцы заимствовали 10-12 литургий. Несториане называли свои литургии по их апостолам, особенно Авдея и Марии, по Диодору, Феодору и Несторию. Армяне обладали, кроме литургии Иакова, еще одной особой литургией, даже более старой — с очень выразительными молитвами.
   На Западе являлась господствующею Римская литургия. Миланская литургия приписывалась св. Амвросию, она родственна восточным. В остальных странах Запада литургии часто менялись, как например, в Испании. Древняя Галликанская литургия имеет много сродства с Миланскою.
   Агапы в данный период жизни Церкви уже не имели места. Однако, продолжения их в жизни Церкви желали и императоры Константин и... Юлиан. Первые сведения об уничтожении агап имеем от Собора Лаокикийского, гл. прав. 27-28 (См. толкование на них епископа Никодима Милоша). Святой Иоанн Златоуст, говорит об агапах, как обычае уже отжившем. На Западе они запрещены позже, Карфагенским Собором 418 г., а окончательно — Оксеррским Собором в 584 г. Помощь бедным раздавалась при погребении мертвых, заменяя собою как бы агапы (См. Августин. Epistola 22, 3).
   Брак. Как ранее, так также и теперь, брак заключался с благословения Церкви и отличался особой торжественностью. У восточных браку регулярно предшествовало обручение, обет (Verlobniss); при венчании на брачущихся возлагали венцы или короны. Перемена колец и связывание рук жениха и невесты белым или красным платочком показывало или означало обязанность верности и неразрывность брачного союза. На Западе венчание большею частью совершалось за литургией, когда брачущиеся и причащались; им делались подношения. В честь церковного благословения, брачущиеся должны были воздерживаться в первую ночь от плотского смешения. Второй и каждый следующий брак не одобрялся, хотя и признавался законным. На Востоке на второбрачных не возлагали венцов и подвергали их покаянию. Но второй брак считался расторжимым в случае прелюбодеяния; на Западе и факт прелюбодеяния кого-либо из супругов не расторгал брака.
   Таинство покаяния. К концу IV-го века, при папе Нектарии, в Константинополе назначались особые пресвитеры для тайной исповеди, а в начале V-го века публичная исповедь на Востоке исчезает. На Западе она существовала и в V-ом веке; многие Соборы занимаются упорядочением покаянной дисциплины. Действие покаяния не простиралось на грехи к смерти — peccata ad mortem. С VI-го века возникли покаянные книги. На Востоке одна из таких приписывается Константинопольскому патриарху Иоанну IV-му Постнику (†595 г). — ?     . Это руководства для пресвитера, при совершении таинства покаяния. Они содержат молитвы покаяния, то исповедальные и отпустительные формулы, то все роды грехов, соответственно запретительным церковным канонам.
   Таинство елеосвящения, или последнее помазание, рассматривается в связи с покаянием. На Западе масло для помазания освящалось епископом, на Востоке это право предоставлялось и пресвитерам. Последнее помазание “Соборование” преподавалось, кроме верных христиан, только тем из грешников, которые уже примирились с Церковью. Последнее помазание рассматривалось в неразрывной связи с покаянием. Поэтому его нельзя было преподавать не только детям, но также и только что крещеным, хотя бы они были опасно больны.
   Погребение. Христиане простирали свою нежную заботливость и на мертвых. Мыли и очищали тела умерших, часто помазывали и бальзамировали их, в белых одеждах полагали на одры (постели); нередко их сравнительно долго оставляли на носилках, в особенности, когда умершим был князь, епископ, пресвитер. В день погребения умершего, родственники одевались в лучшие одежды, — черный цвет не одобрялся, хотя в конце концов и победил.
   Трупы умерших переносились в кимитирии, при пении молитв и псалмов, с преднесением светильников, масличных и пальмовых ветвей (Св. Иоанн Златоуст. Иов, бес. I; на евр. бес. IV; Августин. De civitate Dei II, 13; Евсевий. Ц. История VII, 22, — об обычае бальзамировать. См. Athanasius. Vita Antonii n. 90. Migne. t. XXVI, 969). Кимитирии находились вне городов. Подземные кимитирии оставались в употреблении еще в IV и V-ом в. Наверху их часто строились церкви. На гробах читались молитвы и говорились речи; последние произносились и в церквах, при погребении выдававшихся лиц. Обедни в память умершего совершались в третий, девятый и 30-ый день и в годовой день смерти; при этом раздавалась часто богатая милостыня. Определение траурного времени Церковь предоставляла обычаю и общему законодательству. Агапы в честь умерших долго еще удерживались в различных странах.

Богослужебный устав.
   В истории развития христианского богослужения особую и чрезвычайно большую роль сыграло монашество. Из него наполнялись ряды высшей иерархии, оно питает просвещение и литературу, но в особенности велико его влияние на богослужение. Главная работа здесь должна быть отнесена на счет палестинского и синайского монашества. В палестинских монастырях центральною фигурою является преподобный Савва Освященный (532 г.). В монастырях служебный устав был готов уже к IX в. С этого времени ему оставалось определиться только в самых мелких частностях и подробностях. И тогда устав принял вид и характер толкового Типикона. Было два главных устава — Типикон Иерусалимской Церкви и великой Константинопольской.

Места христианского богослужения.
   Великая перемена, происшедшая в положении Церкви в IV-ом в., обнаружилась на глазах всех в устройстве многочисленных и богато-украшенных церковных зданий. Не вредя eдинству и не изменяя сущность христианского богослужения, развилось богатое разнообразие в церемониях, в молитвах; всё, что могло быть откуда-нибудь принесённым к украшению и возвышению обрядовых действий и святых мест, всё это привлекалось на службу Церкви. И таким образом, мало-помалу, гораздо более, чем это имело место в язычестве, религия украшалась и прославлялась чрез искусство; но и само оно чрез христианство омолаживалось, преображалось и одухотворялось. Христианство дало искусству высокое освящение; в то же время, как само получило от него внешнюю красоту и новый повод (возможность) проникнуть глубже в сердца людей и со всех сторон обновлять их своею творческою силою.

Предыдущая || Вернуться на главную || Следующая

Полезная информация: