Симеон Новый Богослов

Слова.

Слово 88

Господь наш Иисус Христос ублажает не того, кто учит только добрым делам, но того, кто прежде творит их и потом научает им и других. Ибо говорит в Святом Евангелии: иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем (Мф.5:19). Почему и божественные отцы Церкви нашей ни словом, ни писанием не учили никакому добру, которого не делали бы сами прежде, чем учить о нем. И те, которые слушают таких учителей, бывают более готовы на то, чтоб подражать им в добром, потому что не столько пользуют их слова, сколько пользуют дела, которые побуждают их делать и себе подобное же. Но горе нам, братия мои, что до такой великой дошли дерзости мы, монахи, что беремся пасти словесных овец Христовых, не имея благодати Христовой, и всячески домогаемся получить степень апостольскую (увы мне, треокаянному) для довольства и упокоения тела, для выгод и чести человеческой, и даже за деньги покупаем сие достоинство апостольское, ни Бога не боясь, ни человеков не срамляясь. Хотя ни один человек не дерзнет приблизиться к царскому престолу без воли царя, хотя никто из неученых не посмеет взять на себя чин грамматика или ритора, хотя никто из неграмотных не согласится быть чтецом, но мы не таковы, и не смотря на такие примеры, ищем и берем на себя достоинство апостольское, не имея благодати Апостолов и не видя в себе плодов благодати Святого Духа. И как допускаем мы себя даже подумать только о такой великой дерзости? Скажите мне, возлюбленные: если бы этот великий и многолюдный город, Константинополь разумею, встретив какого-либо человека страннего, который никогда не входил в царские палаты и которого не знает ни царь, ни царские люди, стал просить его, говоря: мы делаем тебя меченосцем царевым, входи ты один в царские палаты и говори царю о нашем благе и проси его сделать для нас то и то, то странний тот человек захотел ли бы принять предлагаемое ему достоинство, и пришло ли бы ему даже на ум, что он сможет делать такие дела? Все мы, наверно, в один голос скажем, что он никогда не поступил бы так, даже тех, которые предложили б ему это, осудил бы, обозвав их бессмысленными и сумасшедшими, и никак не согласился бы принять сказанное достоинство, видя, что оно доставило бы ему не честь, а скорее бесчестие и царское наказание. Итак, если в человеческих делах не можем мы поступать так, то как же не страшимся мы и не трепещем брать на себя апостольское достоинство с такою дерзостию, приближаться к неприступному свету Царя царствующих, Бога, и становиться посредником между Богом и человеками? Или считаем такое покушение малым и ни во что ставим как ничтожное? Увы мне, братия мои! Страшно подумать, до какого крайнего дошли мы ослепления и нечувствия, что даже не знаем, сколь великие и страшные дела соглашаемся брать на себя. Ибо если бы знали, то никогда не могли бы дойти до такой дерзости, чтоб шутить божественным и являть больший страх и большую честь земному, чем небесному Царю Христу.

Будем же непрестанно себя самих рассуждать и постараемся, сколько можем, и других отклонять от покушения - искать и брать недостойно такую власть, чтоб и их избавить от осуждения и самим пожить прочее безопасно. Кто, впрочем, исследуя себя с точностию, находит, что он свободен от всякого славолюбия и даже следа не имеет сластолюбия и плотской похотливости, чист также совершенно от сребролюбия и злопамятства, имеет безгневие и совершенную кротость, стяжал такую любовь к Богу, что лишь только услышит одно имя Христа, тотчас начинает гореть пламенем к Нему и проливать слезы, плакать при этом и о братиях своих, почитая грехи других собственными своими и от всей души имея себя самого грешнейшим паче всех, - и наконец видит в себе благодать Святого Духа, просвещающую его богатно и делающую сердце его солнцем, - видит, что в нем явно совершается чудо купины, так что он говорит, поелику душа его соединена с неприступным огнем Божества, и не сгорает, поелику она свободна от всякой страсти, - еще смиряется так, что почитает себя недостойным и недовольным для такой степени, зная немощь человеческого естества, но питает дерзновенное упование на Божественную благодать и силу, ею подаемую, и если с готовностию решается на такой шаг, то делает это, понуждаемый теплым веянием и мановением благодати, и с отвержением при сем всякого человеческого помысла и с желанием живот свой положить за братий, во исполнение заповеди Божией о любви к ближнему, - при всем же сказанном имеет еще ум обнаженным от всякого мерзкого воспоминания, и одеян в светлую одежду смирения, так что ни к тем, которые содействуют ему по такому предмету, не имеет особенного расположения и любви, ни на тех, которые противятся тому, не держит ни малого зла в сердце и не ненавидит их, но равно относится ко всем с благорасположением, простотою и незлобием сердца, - кто все такое имеет, тот пусть решается принять предлагаемое ему достоинство. Однако ж и при этом всем, да не дерзает он приступить к сему без воли и разрешения отца своего духовного. Пусть смирится пред ним и решается на такое дело, как бы по приказанию его и с молитвою его, приемля такой сан единственно для спасения братий. Впрочем, так следует поступать ему, если знает, что духовный отец его имеет явно благодать Святого Духа и сподобился приять свыше ведение и премудрость, чтоб не сказал ему при сем того, что противно воле Божией, но, по сущему в нем дару, сказал то, что Богу угодно и для души его полезно, - дабы не оказалось, что он слушается человека, а не Бога. Если найдет он доброго содейственника и советника в духовном муже, то принятие им сана будет более безопасно и мудрование более смиренно.

Если теперь таковый смотря посмотрит на дело, то найдет истинным все мною сказанное, гораздо же больше этого узнает он сам собою, или, лучше сказать, научен будет от Самого Солнца правды, если сподобился когда-нибудь видеть сие Солнце. Если же начало сего дела таково, что так трудно познать, по Богу ли оно, тем паче трудно должно быть ведение его и исполнение. Сколько потребно терпения в перенесении искушений, какие имеют сопровождать его! Какое надлежит иметь тонкое рассуждение во время браней, какие всеконечно встретит он! Почему внимай добре, отче духовный, и тщательно смотри за сердцем своим, особенно же очисти око ума своего и храни его чистым и не запорошенным, потому что при помощи его ты можешь и за сердцем своим смотреть добре, и право обсуждать порученные тебе дела по настоятельству твоему, и особенно потребности отцов и братий, чтоб все устроять как подобает. Ибо, как слышишь, собрание братий есть тело, а настоятель - их голова. Как в теле прочие части каждая имеет свое одно дело, ноги, например, ходить, руки - брать и работать, а голова - есть ссоюзение всего тела, так как в ней находятся все чувства, ум и самое слово: так в монастыре братия не все во всех добродетелях упражняются, но один в одной, другой в другой; почему ты с трудом найдешь в брате две или три добродетели в одно и то же время; и в этом ничего нет дивного, потому что братия суть уды от части (1Кор.12:27); но настоятель должен иметь все добродетели, не душевные только, но и телесные, и вместе с сими добродетелями особенно надлежит ему иметь великие сокровенные дары благодати. Ибо как голова, снаружи красивая и хорошо убранная, если не имеет в себе ума и всех чувств целыми и здоровыми, всеми считается ни к чему негожею и недостойною почета, так и настоятелю мало быть убрану и краситься только телесными и душевными добродетелями, но надлежит при сем наипаче сиять духовными дарованиями. Ибо добродетели исправляются собственным старанием и усердием и приобретаются собственными нашими подвигами и трудами, а духовные дарования суть свободные дары милости, от Христа подаемые тем, кои подвизаются. Так, например, пост и воздержание есть добродетель, от которой увядают греховные сласти и похоти и замирает огонь плоти, - и это есть дело собственного нашего произволения; но чтобы кто держал пост и воздержание без всякого чувства прискорбности и приболезненности сего подвига, и еще более, чтоб кто достиг чистоты и совершенного бесстрастия, сие есть дар Божий, весьма высокий. Опять: удерживать гнев и серчание есть собственное наше дело и требует подвига великого и труда немалого, но чтоб совсем не смущаться и стяжать невозмутимость сердца и совершенную кротость, это есть дело в нас единого Бога и измена десницы Вышнего. И еще: раздать все имущество свое бедным и, став нищим, просить милостыню, в нашей состоит воле, но совсем ничего не желать и с радостию переносить горение в пещи бедности, это есть таинственное действие в нас Божие. Так и всякое доброе дело, бывающее по заповеди Божией, называется добродетелию. Но как в житейском быту земледелец, обрабатывающий землю и сеющий семена, трудится только, а чтоб семена проросли и дали плод, сие есть дар Божий, так бывает и в духовном порядке, - делать добрые дела и сеять семена добродетелей с трудом и подвигом многим есть наше дело, но чтоб Бог оросил сие дождем благодати своей и своего человеколюбия и сделал бесплодную землю сердца нашего плодоносною, сие есть дар и милость единого Бога. Он Божественною благодатию орошает семя слова, посеянного в сердцах наших, проращает его и возращает, да будет в древо великое, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова.

Итак, надлежит тебе, пастырю овец Христовых, стяжанною иметь всякую добродетель, и телесную, и духовную, так как ты - глава прочего тела братий, - чтобы братия смотрели на тебя, как на первообраз добра и отпечатлевали в себе самих добрые и богоподобные черты твои. При этом и труба твоя да не знает никогда покоя, но непрестанно да издаст глас: одним братиям предсказывай меч, то есть гнев Божий, грядущий на упорных сынов противления, чтоб их исправить, или, если не послушаются, свою душу избавить от страшного гнева Божия; других вразумляй, учи и подвигай на всякое добро; но и тех, которые требуют обличения и укора, не оставляй без внимания, но обличай их благовременно и безвременно, запрещай им и всячески старайся отклонить их от недобрых поступков, как заповедует тебе божественный Павел. Милостивость свою являй равно ко всем братиям, и любовь тоже одинаковую имей ко всем, но честь воздавай каждому по добродетели его как подобает, и мужу добродетельному и духовному не предпочитай даже и того, кого первым имеешь по устроению монастыря. Эти строители дел монастырских состоят в чине седьми диаконов, о коих говорит книга Деяний апостольских; они же суть и как служебные духи, посылаемые в служение (Евр.1:14); - и если исправляют свое служение верно, без всякого лукавства, как и оные семь диаконов, то получают от Бога великое воздаяние и в сей жизни, и в будущей. Но которые подвизаются в молитве и безмолвии, и в учении словом, и упражняются с терпением в добродетелях и добрых делах, те вместе с тобою состоят в чине апостолов. Этих братий тебе следует иметь помощниками в благовестии духовного учения своего и в восприятии на себя тягот братних, чтоб они облегчали труды твои, так как они среди братий суть как камение многоценное. Не ищи покоя телесного или какого-либо утешения. И ночи, и дни иждивай на попечение о вверенных тебе от Бога душах, да не попадет какая-либо из них в зубы врага, быв побеждена или злою похотию, или неразумным гневом, или помыслами тщеславия, но соблюдай все свое стадо целым и безущербным, стараясь представить его Пастыреначальнику Христу Богу все плодоносным, исполненным добродетелей и просвещенным божественным ведением, чтоб ни одной овцы не было, которая имела бы струпы и раны, или была лишена какого члена, или казалась захирелою. Если будешь всегда держать такое попечение о братиях, то спасешь многих, делая их совершенными, не имеющими недостатка ни в чем добром, и принося их Христу своему всех непорочными, всех чистыми от нечистых дел. За это сподобишься ты получить от Бога великое воздаяние, будешь вселен в скинии Апостолов и пастырей Христовых и вечно царствовать с Самим Сыном Божиим. Посему жизнь твоя должна быть пред лицом братий и отцов как некий образец, чтоб братия брали с него пример. Не люби вещей, ни славы, ни удовольствий и утех, ни трапез с яствами многими и винами, ни щеголеватых одежд. Не будь тщеславен, гневлив, бранчлив, злопамятлив и не воздавай злом за зло. Но будь нестяжателен, ненавидь показливость, почет и всякое удобрение плоти. Будь смирен, нищ духом, сокрушен, тих, кроток, безгневен, несребролюбив, умерен, покоен, благочинен, терпелив, воздержан, немногопопечителен, неусыпен, усерден, ревностен. Пекись о душах, кои имеешь под своим смотрением, как о собственных членах, и будь каждый день готов живот свой положить за них, если потребуется, и никакого дела мира сего не предпочитай любви к братиям. Так как ты всем другим предпочтен и поставлен пасти словесных овец Христовых, то надлежит тебе, по слову Господа, быть ниже всех мудрованием и смирением, еже по Богу, как сильному - носить немощи немощных, как врачу - врачевать болезни братий, которые заболевают душою, как пастырю - возвращать опять в стадо овча отбившееся и заблудшее, - то, которое хорошо, старайся сделать преуспевающим в добродетелях, а которое паршиво и не подает надежды на уврачевание, то отдели от стада, чтоб не запаршивели и другие овцы. Подвизайся, чадо мое о Господе, со всем усердием умножать стадо Христово. Да не искусит тебя желание покоя и удобрения тела, сокровиществовать монастырские вещи в собственное употребление, а не для братий. Не люби часто выходить из монастыря; довольно для тебя выйти однажды в месяц по крайне нужным потребам монастырским, прочие же пусть исправляют помощники твои, чтоб не иметь тебе развлечений, но беспрепятственно заниматься составлением поучений и наставлений братиям, в попечении о душах их. Не готовь для себя разные избранные яства, а для братий какие похуже, ничтожные и без приправы; не делай также так, чтоб самому пить хорошее вино, а братиям подавать закисшее; но пусть будет у вас трапеза общая, и для тебя, и для братий, или растительная, или рыбная по воскресениям и праздникам, кроме разве когда случатся у тебя друзья или болезнь. Твоим послушанием да будет попечение о душах братий; прочие же послушания монастырские раздай благочестивым и богобоязненным братиям, испытывая их на всех послужениях, по преданию преподобного отца нашего Феодора Студита. Не гневайся на братий без какого-либо повода, причиняющего вред душе, лучше кротким словом учи их, как надлежит им держать себя в среде братства. Юным и новоначальным повелевай наипаче быть скромными, чтоб они не причинили вреда смотрящим на их продерзость и беспорядочные ребяческие дела. Тем, которые уже долгое время живут в подвиге, внушай терпеливо сносить искушения, смиренномудрствовать, плакать, прилежать молитве и служить добрым примером для других в исполнении заповедей. Иеромонахов учи благоговеинству, безмолвию, размышлению о божественных писаниях, изучению Апостольских правил и преданий, точному познанию догматов веры, чистоте сердца, непрестанной молитве и сокрушению и тому, чтоб они с великим страхом стояли пред Святым Престолом, были для всех братий словом и делом, божественною солию и светом и имели в себе слово жизни. Если иной раз нужно будет по благословной причине явить гнев против беспорядочных братий и вразумить их жезлом наказания, чтоб они отстали от худого какого-либо навыка, не худо и это, и не необычно в Церкви Христовой. Свидетель слова сего Сам Господь Иисус, который, сотворив бич от вервий, бил им непокоривых иудеев за то, что дом молитвы превратили в торжище, трапезы меняльщиков опроверг и пенязи рассыпал (Ин.2:14-15). Ибо всякое дело, которое делается для того, чтобы или помешать злу и уничтожить его, или помочь добру и добродетели и защитить их, похвально и богоугодно. Монастырские вещи храни добре, как посвященные Богу, почему за самую малую имеешь дать отчет Богу. Родителям своим и родственникам помогай так же, как и другим бедным, доставляя им только потребное для жизни. Не пропускай без внимания и исправления ничего, даже малого, что бывает не по заповеди Божией и служит к извращению Апостольских и соборных правил и постановлений, к осуждению и бесчестию евангельской жизни, и к унижению монашеского чина, для того одного, чтоб показать себя кротким и чтоб люди похвалили за то, но, подражая Христу и Богу своему, ревностно, с жаром, но без страсти гнева восставай против всего такого и защищай, сколько можешь, заповеди Божии и священные каноны. При этом старайся благоустроять и помыслы каждого и заповедуй, чтоб благоговеинствовали и держали себя почтительно пред Святым Престолом и священными сосудами храма. Только иереям, освященным и благоговейнейшим монахам, которые причащаются Пречистых Таин, позволено отцами Церкви нашей входить во святилище и касаться священных сосудов. Но прочим братиям, особенно бесчинно ходящим, надлежит запрещать входить в алтарь и касаться святых сосудов. Ведай добре, что правосудный Бог нередко пресекает жизнь тех, кои презирают сии вещи, крови же их всеконечно взыщет Он от рук твоих, потому что ты понебрег о них, допустил их оказать презрение к божественному.

Все сказанное мною, и многое другое больше сего, надлежит тебе знать до точности, как пастырю стада Христова, и исполнять то со всем усердием, во спасение овец своих. Почему если сознаешь, что ты достиг в такую меру и получил такие дарования, что все, приближающиеся к тебе, просвещаются светом добрых дел твоих и божественной премудрости и разума, сияющих в тебе, паси с дерзновением овец Христовых мудрым словом благодати, дарованной тебе Богом, как я заповедал тебе прежде, и изводи агнцев Христовых питаться на пажитях спасительных Его заповедей, пока вырастут и достигнут в меру возраста исполнения Христова, - и получишь от Него великую награду, сделан будучи сопрестольником и сожителем святых Апостолов. Если же ты не таков, то удержись от такого дела и всю заботу обрати на себя самого. Послушай в этом меня, от души желающего спасения тебе. Ибо Бог наш есть огнь поядающий и истребляющий. Ему подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.