О ЛАЗАРЕ.

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}

СЛОВО ШЕСТОЕ.

      ВИДЕЛИ вы Божию силу, видели Божие человеколюбие? Силу в том, что Бог потряс вселенную; человеколюбие в том, что падающую ее остановил: а лучше, в том и другом - и силу и человеколюбие; и потрясти и остановить - дело силы и человеколюбия; потому что Он поколебал вселенную и утвердил ее, и колебавшуюся ее и готовую упасть возстановил. Но, хотя землетрясение миновало, страх пусть остается; колебание прошло, а благоговение пусть не проходит; три дня мы молились, но не прекратим нашего усердия. За то (постигло нас) землетрясение, - за нерадение наше; мы вознерадели - и вызвали землетрясение; исправились - и отклонили (Божий) гнев; не будем же опять предаваться нерадению, чтобы опять не вызвать гнева и наказания; Бог не хочет смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему (Езек. XXXIII, 11). Видели вы бренность рода человеческаго? Когда происходило землетрясение, я размышлял сам с собою так: где хищничество? где любостяжание? где могущество? где высокомерие? где господство? где угнетения? где разграбления бедных? где тщеславие богатых? где власть начальников? где угрозы? где страхи? Одна минута времени - и все расторглось легче паутины, все это разстроилось; и был плач в городе, и все бежали в церковь. Подумайте, что было с нами, если бы Богу угодно было все ниспровергнуть. Говорю это для того, чтобы постоянно жив был в вас страх от случившагося и укреплял умы всех. Потряс (Господь землю), но не ниспроверг; потому что, если бы хотел ниспровергнуть, то не потряс бы; но так как Он того не хотел, то землетрясение, как глашатай, предвозвещающий всем гнев Божий, предварительно произошло, чтобы мы, от страха сделавшись лучшими, отклонили от себя наказание на деле. Так поступил Он и с иноплеменниками: еще три дни, и Ниневия превратится (Ион. III, 4). Почему же не превращаешь? Грозишь ниспровергнуть: почему же ты не ниспровергаешь? - Так как Я не хочу ниспровергнуть, то и угрожаю. - Для чего же говоришь? - Чтобы не сделать того, что говорю; пусть словом предупреждено и отвращено будет дело. Еще три дни, и Ниневия превратится, говорил тогда пророк, а ныне издают голос стены. Говорю это и не перестану говорить и бедным и богатым; подумайте, как велик гнев Божий, как все Ему легко и удобно; отстанем же от пороков; в краткую минуту времени Он так сокрушил душу и ум каждаго, и потряс основания сердца; подумаем же, что в тот страшный день, когда будет не одна минута времени, но безконечные веки, и потоки огня, и грозный гнев, и силы, влекущия на суд, и страшный престол, и нелицеприятное судилище, и дела каждаго предстанут пред очи, и никто не будет заступником, ни сосед, ни ритор, ни сродник, ни брат, ни отец, ни мать, ни иноплеменник, ни кто-либо другой, - что тогда, скажи мне, мы будем делать? Навожу на вас страх, чтобы устроить ваше спасение. Я сделал учение более резким, чем железо, чтобы каждый из вас, имеющий язву, освободился от нея. Не всегда ли я говорил, и ныне говорю, и не перестану говорить: доколе вы будете привязаны к настоящему? Ко всем говорю, но особенно к недужным и невнимающим тому, что говорится; или лучше, это слово полезно тому и другому: больному - для выздоровления, здоровому - для избежания болезни. Доколе деньги? Доколе богатство? Доколе великолепие зданий? Доколе неистовство в бездушной любви к удовольствиям? Вот пришло землетрясение; какую пользу принесло богатство? Труд того и другого пропал, погибло имущество вместе с владением, дом вместе с строителем. Город сделался общим для всех гробом, устроенным внезапно не руками мастеров, но несчастным случаем. Где богатство? Где любостяжание? Видите ли, как все оказалось ничтожнее паутины?

      2. Но скажешь мне: какая польза от слов твоих? Есть польза, если кто слушает меня. Я делаю свое; сеятель сеет. Вышел сеятель сеять; и пали семена - одни подле дороги, другия на камень, иныя на терние, а иныя на добрую землю (Матф. XIII, 3-8); три части (семян) погибли, одна только сохранилась; однакоже (сеятель) не отстал от земледелия; но так как одна часть сохранилась, то и не перестал трудиться над землею. И теперь невероятно, чтобы семя, повергаемое в такое множество (слушателей), не принесло мне колоса; если не все послушают, половина послушает; если не половина, то третья часть; если не третья часть, то десятая; если не десятая, то хотя один из такого множества послушает, лишь бы послушал. Немаловажно спасти и одну овцу; так и тот пастырь (Матф. XVIII, 12), оставив девяносто девять овец, пошел за одною заблудшею. Я не пренебрегаю человеком; хотя бы он был один, но это - человек, живое существо, любезнейшее Богу; хотя бы он был раб, я не считаю его достойным презрения; потому что не звания ищу, а добродетели, не господства, не рабства, а души; хотя бы он был один, но это - человек, для котораго небо распростерто, и солнце сияет, и луна течет, и воздух разлит, и источники бегут, и море расширено, и пророки посылались, и закон дан, но для чего перечислять все? - для котораго единородный Сын Божий соделался человеком. Владыка мой был заклан и пролил кровь Свою за человека, и я ли буду пренебрегать им? Какое будет мне прощение? Не слышите ли, что Господь разговаривал с самарянкою и изрек множество слов? Он не презрел ея за то, что она была самарянка, но оказал к ней внимание, потому что она имела душу; не пренебрег ею за то, что она была блудница, но приложил великое о ней попечение, потому что и она могла быть спасена и показала веру. Не перестану говорить и я, хотя бы никто не слушал: я врач, и предлагаю врачевство; я учитель, и должен увещевать, потому что говорит (Господь); стража дах тя дому израилеву (Езек. III, 17). Никого не исправлю? Что же такое? Я не лишусь награды. Впрочем это сказал я по преувеличению; невероятно, чтобы в таком множестве никто не исправился. Но таковы отговорки и предлоги нерадивых слушателей. Каждодневно, говорят, я слушаю, и не делаю. Слушай, хотя бы ты и не делал; потому что от слушания доходят и до делания; хотя бы ты и не делал, но будешь стыдиться за грех; хотя бы и не делал, но переменишь образ мыслей; хотя бы и не делал, но будешь осуждать себя за то, что не делаешь. А откуда это твое осуждение самого себя? Оно - плод моих слов. Когда ты скажешь: увы! я слышал, и не делаю! - это увы есть начало перемены к лучшему. Ты согрешил и поплакал? Этим ты загладил грех; потому что (написано): глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися (Иса. XLIII, 26). Лишь бы ты печалился и скорбел; эта скорбь ведет ко спасению не по своему свойству, но по человеколюбию Владыки. Для имеющаго грехи немалым служит облегчением скорбь о самом себе; ибо видех, говорит (Господь), яко опечалися и пойде дряхл, и исцелих его (Иса. LVII, 17, 18). О неизреченное человеколюбие! неизъяснимая благость! Он опечалился, и Я исцелил его! Что же особеннаго в том, что он опечалился? Ничего особеннаго; но Я нашел в тои повод исцелить печали его. Видите ли, как Он в краткую минуту времени все совместил? Размышляйте же непрестанно о том вечере землетрясения. Все другие устрашились землетрясения, а я устрашился причины его. Понимаете, что я сказал? Другие боялись, чтобы не обрушился город и чтобы они не погибли; а я устрашился того, что Владыка гневается на нас; потому что не умереть тяжко, но тяжко - разгневать Владыку. Так я убоялся не землетрясения, а причины землетрясения; причина землетрясения есть гнев Божий, а причина этого гнева - грехи наши. Никогда не бойся наказания, но бойся греха, навлекающаго наказание. Трясется город? Что же такое? Пусть только не колеблется душа твоя; так и в случае болезней и ран мы оплакиваем не тех, которые лечатся, но больных неизлечимо. А грех есть то же, что болезнь и рана, и наказание - то же, что отсечение и врачевание.

      3. Поняли вы, что я говорю? Будьте внимательны; хочу преподать вам любомудрое наставление. Почему мы оплакиваем наказываемых, а не согрешающих? Не так тяжко наказание, как тяжек грех; потому что грех есть причина наказания. Итак, когда ты увидишь какого-нибудь человека, имеющаго гнилую рану, у котораго из тела выходят черви и гной, и который оставляет без внимания эту язву и гниение, а - другого такого, который, страдая тем же, пользуется пособием врачей, допускает прижигания и отсечения, и пьет горькия лекарства, то котораго из них ты будешь оплакивать, скажи мне, - того ли, который болен - и не лечится, или того, который болен - и лечится? Очевидно того, который болен - и не лечится. Подобным образом, пусть будут два грешника, один наказываемый, а другой не наказываемый. Не говори: этот блажен, потому что богат, грабит сирот, утесняет вдов, не болеет, и при грабительстве своем пользуется хорошим мнением, наслаждается почестию и властию, не испытывает ни одного из человеческих бедствий, ни горячки, ни чахотки, ни другой какой-либо болезни; у него сонм детей, маститая старость; но его-то преимущественно и оплакивай, потому что он и болен, и не лечится. Как? Я скажу. Если увидишь человека, одержимаго водяною, у котораго от болезни в селезенке раздулось тело, но который не спешит к врачу, а постоянно употребляет холодное питье, имеет роскошную трапезу, каждый день упивается, окружен прислужниками, и усиливает свою болезнь, то, скажи мне, блаженным ли считаешь его, или несчастным. А если увидишь другого, одержимаго водяною, но пользующагося пособием врачей, изнуряющаго себя голодом, отказывающаго себя во многом, постоянно принимающаго горькия лекарства, которыя хотя неприятны, но этою неприятностию способствуют здоровью, то не станешь ли ты ублажать этого человека более, чем того? Разумеется, потому что тот болен - и не лечится, а этот болен - и пользуется врачеванием. Но лечение неприятно? За то конец его полезен. Так бывает и в настоящей жизни. Перенесись мыслию от тел к душам, от болезней к грехам, от горечи лекарств к наказаниям и суду Божию; ибо наказание от Бога есть то же, что и лекарство от врача, отсечение и прижигание. Как огонь, чрез многократное прикосновение, прижигает рану и останавливает ея развитие; и как железо отсекает гнилость, причиняя боль, но доставляя пользу; так и голод, и моровыя язвы и все кажущияся бедствия насылаются на душу вместо железа и огня, чтобы остановить, как это бывает с телами, развитие ея болезней и сделать ее лучшею. Опять, пусть будут два блудодея - допустим это на словах для примера - два блудодея: но один богатый, а другой бедный. Который из них имеет больше надежд на спасение? Разумеется, бедный. Не говори же: этот богач блудодействует и богатеет, и поэтому ублажаю его. Скорее надлежало бы тебе ублажать его тогда, когда бы он, блудодействуя, был беден и терпел голод; потому что он невольно имел бы в бедности учительницу любомудрия. Когда ты увидишь порочнаго благоденствующим, плачь; потому что здесь два несчастия: и болезнь и неисцельность. Когда же увидишь порочнаго в несчастии, утешайся, не потому только, что он становится лучшим, но и потому, что заглаждаются здесь многие из грехов его. Слушай внимательно мое слово. Многие из людей и здесь наказываются и там осуждаются; другие только здесь, а иные только там. Пойми это учение; потому что, если хорошо выразумеешь слова мои, они избавят ум твой от многих смятений. Но, если угодно, представим сперва такого человека, который там наказывается, а здесь наслаждается веселием. Пусть и богатые и бедные внимают моим словам; ибо это учение полезно и тем и другим. Что многие осуждаются и здесь и там, об этом послушай, как говорит Христос: в оньже аще град или весь внидите, входяще в дом целуйте его, глаголюще: мир дому сему. И аще убо будет дом достоин, приидет мир ваш нань: аще ли же не будет достоин, мир ваш к вам возвратится. И иже аще не приимет вас, ниже послушает словес ваших, исходяще из града того, отрясите прах ног ваших. Аминь глаголю вам: отраднее будет земли содомстей и гоморрстей в день судный, неже граду тому. В оньже аще град или весь внидите, испытайте, кто в нем достоин есть: и ту пребудете, дондеже изыдете (Матф. X, 11-15). Отсюда явно, что жители Содома и Гоморры и здесь осуждены и там наказываются; ибо, когда говорит (Господь), что отраднее будет содомлянам, чем этим людям, то показывает, что те хотя и наказываются, но не так, как эти.

      4. Еще есть такие, которые называются только здесь, как тот прелюбодей, о котором, блаженный Павел, в послании к Коринфянам, говорил так: отнюд слышится в вас блужение, и таково блужение, яковоже и во языцех не именуется; яко некоему имети жену отчую; и вы разгордесте, и не паче плакасте, да измется от среды вас содеявый дело сие. Зане аз убо, аще не у вас сый телом, ту же живый духом, уже судих, яко тамо сый, содеявшаго сице сие, о имени Господа нашего Иисуса Христа, собравшимся вам и моему духу, предати таковаго сатане во измождение плоти, да дух спасется в день Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор. V, 1-5). Видишь ли, как этот здесь наказывается, а там не наказывается? Так как здесь наказано было тело его, то там он уже не наказывается. Наконец хочу показать такого человека, который здесь веселился, а там наказывается. Человек некий бе богат (Лук. XVI, 19). Вы уже наперед видите ход этого повествования, но подождите окончания слова. Конечно, мне честь, а вам похвала за то, что, когда только еще сеются начатки, вы уже собираете колосья. Постоянное слушание поучений сделало вас учителями; но так как с вами вошли сюда и некоторые чужие, то не спешите, но подождите храмлющих. Церковь есть тело; есть в ней глаз, есть и голова. Как если пяту уколет терние, глаз преклоняется вниз, потому что он есть член тела, и не говорит: я возседаю на высоте, презираю низший член; но преклоняется, оставляя свою высоту; что ниже пяты, или благороднее глаза? - однако это неравенство исправляется сочувствием, и все соединяется любовию. Так и ты поступай; если ты быстр и приготовлен к слушанию, но имеешь брата, который не может следовать за тем, что предлагается, глаз твой пусть преклонится к пяте, пусть окажет сострадание к храмлющему члену, чтобы он от твоей быстроты и своей медлительности не остался без научения. Не злоупотребляй твоим разумением к его погибели, но благодари Бога за свою быстроту. Ты богат? Радуюсь и восхищаюсь; но тот еще беден: пусть же не остается он в бедности вследствие твоего богатства. У него есть терние - неспокойный помысл: снизойди же к нему и исторгни терние. Что же говорит (Господь)? Человек некий бе богат, по имени, а не на самом деле. Некий бе богат и облачашеся в порфиру, предлагал роскошную трапезу, имел чаши с вином, украшенныя венками, устроял каждый день пиршества. Другой же некто бе нищ, именем Лазарь. А где имя богача? Нигде, он без имени. Сколько богатства, - а у самого нет и имени! Какое же это богатство? Это - дерево, красующееся листьями, но неимеющее плода; дуб, распростершийся в высоту, но дающий желуди в пищу безсловесным; человек, не имеющий плода человеческаго. Где богатство и хищничество, там виден волк; где богатство и свирепость, там вижу льва, а не человека; он погубил свое благородство неблагородством пороков. Некий бе богат и каждодневно облачашеся в порфиру, а в душе был покрыт паутиной; дышал благовониями, а исполнен был зловония; предлагал роскошную трапезу, кормил тунеядцев и льстецов, утучнял рабыню - плоть, а госпожу - душу оставлял изнуряться голодом; дом у него был украшен венками, а основание состояло из извести греха; душа была погружена в вине. Итак этот богач имел роскошную трапезу и украшенныя венками чаши вина, кормил тунеядцев и льстецов - это непотребное сборище диавольское, этих волков, которые пленяют многих из богачей, насыщая собственное чрево, устрояют их погибель, великою услужливостию и лестью истребляют их богатство. Не погрешит, кто назовет волками таких людей, которые, выставляя богача пред всеми, как овцу, превозносят его похвалами, надмевают величаниями, и не дают ему увидеть собственную рану, но ослепляют его ум и увеличивают его гнилость. Потом, как наступит перемена обстоятельств, эти друзья убегают, и остаемся состраждущими мы, обличающие, а те притворныя личности скрываются, как это и ныне часто бывает.

      5. Итак этот богач кормил тунеядцев и льстецов, обратил дом свой в театр, наполнял каждаго вином, жил в великом благоденствии; а другой некто Лазарь, покрытый ранами, сидел у ворот богача и желал крупиц от трапезы его. Возле источника он томился жаждою; подле изобилия голодал. И где он брошен был? Не на распутии, не на улице, не в переулке, не среди площади; но в воротах богача, которыми этот должен был и входить и выходить, дабы не говорил: я не видал, не приметил, мои глаза не досмотрели. При входе твоем лежит жемчужина в грязи, и ты не видишь? Врач у ворот, и ты не лечишься? Кормчий в пристани, и ты терпишь кораблекрушение? Кормишь тунеядцев, а бедных не питаешь? Это было тогда; но бывает и теперь. Для того и написано это, чтобы потомки научились от этих событий и не подверглись тому, чему подвергся богач. Итак лежал в воротах бедный, бедный по внешности, но богатый внутренне; лежал покрытый ранами на теле, как сокровище, у котораго наверху терния, а внизу жемчужины. Какой ему вред от болезни тела, когда душа здорова? Пусть слышат это бедные, и не сокрушаются унынием; пусть слышат богатые, и отстанут от нечестия. Для того и предложены нам эти два образца, богатства и бедности, жестокости и мужества, любостяжательности и терпения, чтобы ты, когда увидишь беднаго в ранах и пренебрежении, не называл его жалким, и, когда увидишь богатого в блеске, не считал его блаженным. Прибегай к этой притче; когда будет смущать тебя колебание помыслов, беги в эту пристань; получи утешение от этого повествования; представь Лазаря пренебрегаемаго, представь богача благоденствующаго и наслаждающагося роскошью, и никакое событие в жизни пусть не смущает тебя. Если ты будешь иметь верное суждение, то не потопят тебя волны; не погрузится ладья твоя, если благоразумным суждением будешь различать свойства вещей. Для чего ты говоришь мне: тело мое в бедственном положении? Был бы ум твой не поврежден. Такой-то богат и нечестив: что же такое? Нечестие не подлежит чувствам. Не суди о человеке по внешности, но по внутренним его качествам. Когда ты видишь дерево, что разсматриваешь в нем - листья, или плод? Так и в отношении к человеку; когда видишь человека, то суди о нем не по внешним, а внутренним его качествам, разсматривай плод, а не листья: не дикая ли это маслина, хотя и считается настоящею маслиною; не волк ли это, хотя и считается человеком. Узнавай человека не по (телесной его) природе, но по произволению, не по виду, но по образу мыслей; и не только по образу мыслей, но разведай и жизнь его. Если он нищелюбив, то он - человек; если же предан торговым оборотам, то он - дуб; если свиреп сердцем, то он - лев; если хищник, то - волк; если коварен, то - аспид. Но скажешь: я человека ищу; для чего же ты показываешь мне зверя вместо человека? - Познай, в чем состоит доблесть человека, и не смущайся. Итак Лазарь лежал при воротах, покрытый ранами, мучимый голодом. Псы приходили и лизали раны его: псы были человеколюбивее человека, лизали раны Лазаря, снимали и очищали гной. А он лежал, поверженный, как золото в пещи, делаясь более блестящим; не говорил, как говорят многие из бедных: это ли промышление? - разве Бог взирает на дела человеческия? Я при праведности беден; а этот при неправедности богат. Ничего подобнаго он не помыслил, но предавался непостижимому человеколюбию Божию, очищая свою душу, перенося страдания, являя терпение; лежа телом, но стремясь умом, окрыляясь мыслию, готовясь получить награду, удалившись от зла и сделавшись образцом добра. Он не говорил: тунеядцы наслаждаются до излишества, а я не удостаиваюсь и крупиц; но что? Благодарил и прославлял Бога. Бысть же умрети им. Умер богач, и был похоронен; отошел и Лазарь; не скажу: умер; потому что смерть богача была действительно смертию и погребением, а смерть беднаго - отношением и представлением к лучшему, переходом с поприща борьбы к наградам, из моря в пристань, от сражения к торжеству, от подвигов к венцу. Отошли оба туда, где предметы имеют истинный вид; театр закрылся и маски сняты. На здешнем театре в самый полдень употребляются завесы, и многие являются на сцене в чужом виде и с масками на лице, пересказывают старую баснь и повествуют о тогдашних делах; иной представляется философом, не будучи философом; иной царем, не будучи царем, но только имея вид царя по содержанию басни; иной - врачем, не умея управиться и с деревом, но только надевши платье врача; иной - рабом, будучи свободным; иной - учителем, не зная и грамоты; представляются не тем, что они суть на самом деле, а что они действительно, тем не показываются: показывается врачем тот, кто вовсе не врач; показывается философом тот, кто только на маске имеет философскую прическу; показывается воином тот, у кого только платье воина; но как ни обманчив вид маски, он не изменяет природы, которой действительность извращает; маски держатся, пока увеселяющиеся сидят (в театре); но когда наступит вечер, театр закроется, и все разойдутся, тогда маски сбрасываются и кто в театре представлялся царем, вне его оказывается медником; маски сброшены, обман прошел, открылась истина: и оказывается вне театра рабом, кто внутри его представлялся свободным; внутри (театра), как я сказал, обман, а вне - истина; настал вечер, кончилось зрелище - и открылась истина. Так и в жизни и при кончине. Настоящее - театр; здешние предметы - обманчивая внешность, и богатство, и бедность, и власть, и подвластность, и тому подобное; а когда окончится этот день и наступит та страшная ночь, или лучше - день: ночь для грешников, а день для праведников; когда закроется театр; когда обманчивые виды будут отброшены; когда будет судим каждый с своими делами, не с богатством своим, не с властию своею, не с почестями и могуществом своим, но каждый с делами своими - и начальник и царь, и женщина и мужчина; когда (Судия) спросит нас о жизни и добрых делах, а не о важности званий, не о низком состоянии бедности, не о высоком состоянии надменности, (и скажет): подай Мне дела, хотя ты был раб, лучшия чем у свободнаго, хотя ты была женщина, более мужественныя, чем у мужчины; когда отброшены будут обманчивыя внешности: тогда обнаружится и богатый и бедный. И как здесь, по окончании театра, иной из сидевших вверху, увидев в театральном философе медника говорить: э, не был ли этот в театре философом? - а теперь вижу его медником; этот не был ли там царем? - а здесь вижу в нем какого-то низкаго человека; этот не был там богачем? - а здесь вижу его бедным; так будет и там.

      6. Не распространяю речи, чтобы слушателя не привести в замешательство обилием сказаннаго; но хочу представить обманчивость зрелища только в двух лицах. Я представлял два лица, чтобы чрез них проложить вам дорогу и дать направление. Я расширил мысль вашу изображением настоящей жизни, чтобы каждый мог познать различие вещей. Итак два лица: одно представлял богатый, а другое бедный; лице беднаго - Лазарь, лице богатаго - богач; видимые предметы - мнимыя лица, а не действительныя. Оба они отошли туда, и богатый и бедный; Лазаря приняли ангелы, после псов - ангелы, после ворот богача - лоно Авраамово, после голода - нескончаемое изобилие, после скорби - непрестанная радость; а богача после богатства постигла бедность, после роскошной трапезы - наказание и мучение, после наслаждений - невыносимыя скорби. И посмотри, что делается: они отошли туда - и зрелище прекратилось, маски сняты - и являются наконец действительныя лица. Оба они отошли туда, и богач, сгорая в огне, видит Лазаря в лоне Авраамовом, благодушествующим, наслаждающимся, веселящимся, и говорит: отче Аврааме! Посли Лазаря, да концем перста своего устудит язык мой, яко стражду во пламени. Что же Авраам? Чадо! восприял еси благая твоя и Лазарь злая своя; и ныне сей утешается, ты же страждеши. И над всеми сими между нами и вами пропасть утвердися, яко да хотящии прейти отсюду к вам, не возмогут (Лук. XVI, 24-26). Будьте внимательны, потому что слово об этом полезно: оно устрашает, но и очищает; огорчает, но и исправляет. Прими то, что говорится. Богач, находясь в муках, взглянул и увидел Лазаря, - увидел новые предметы. В твоих воротах был он каждый день; не раз ты входил и выходил, и не видел его; а теперь, находясь в пламени, видишь издали? Когда ты жил в богатстве, когда в твоей воле было видеть, ты не хотел видеть его: от чего же теперь ты так зорко видишь? Не в воротах ли твоих он был? Как же ты не видел его? Вблизи не видел его, а теперь издали видишь, когда между вами такая пропасть? И что он делает? Авраама называет отцем! Как ты называешь отцем того, кому не подражал в гостеприимстве? Этот называет его отцем, а тот его - чадом; имена родственныя, но помощи никакой. Впрочем (Господь) произносит эти названия, чтобы вы знали, что от родства нет никакой пользы. Благородство не в знатности предков, но в добродетельных нравах. Не говори мне: отец у меня консул. Что мне в этом? Не о том речь; отнюдь не говори мне: отец у меня консул. Хотя бы твоим отцом был апостол Павел, а братьями мученики, но если ты не подражаешь их добродетели, то нет тебе никакой пользы от такого родства, а скорее оно повредит тебе и послужит к осуждению. Мать моя, говоришь, милосердная. А что от этого тебе безчеловечному? Ея человеколюбие увеличивает виновность твоего злонравия. Что говорит Иоанн Креститель к народу иудейскому? Сотворите плоды достойны покаяния и не начинайте глаголати: отца имамы Авраама (Лук. III, 8). Ты имеешь знаменитаго предка? Если ты будешь подражать ему, то получишь пользу; но если не будешь подражать, то знаменитый предок будет твоим обвинителем, за то, что ты от добраго корня вышел горьким плодом. Никогда не называй блаженным человека, имеющаго родственником праведника, если он не подражает его нравам. Мать у тебя святая? Тебе ничего от этого. Мать у тебя порочная? И из этого тебе ничего. Как добродетель той не приносит тебе пользы, если не подражаешь ея добродетели: так и порочность этой не вредит тебе, если ты не предан порокам. Как там больше осуждения тебе, потому что, имея у себя образец, ты не подражал добродетели; так и здесь больше тебе похвалы, что, имея порочную мать, ты не подражал ел порокам, но от горькаго корня вышел сладким плодом. Не знаменитость предков требуется от нас, а добродетельный образ жизни. Я и раба назову благородным, и господина достойным цепей, когда узнаю образ жизни; и знатный для меня не благороден, если имеешь рабскую душу; ибо кто действительно раб, кроме совершающаго грехи? Другое рабство зависит от неблагоприятных обстоятельств; а это рабство заключается в развращении сердца; так как и в начале отсюда произошло рабство.

      7. В древности не было раба; Бог, созидая человека, сотворил его не рабом, но свободным. Он сотворил Адама и Еву, и оба они были свободны. Откуда же произошло рабство? Род человеческий уклонился от праваго пути, и, преступив меру в желаниях, дошел до развращения; а как это, послушай. Настал потоп, общее крушение вселенной, отворились окна (небесныя) и разверзлись бездны (Быт. VII, 10), все стало водою, все видимое разложилось на стихии и разлилось, земли не видно было, но все стало морем, на основании гнева Божия; повсюду были волны, повсюду моря; высоко поднимались горы, но море и их покрыло; и было только море и небо; род человеческий погиб, и осталась лишь искра рода нашего - Ной, искра посреди моря, однако не погасшая, заключавшая в себе начатки рода нашего, жену и детей, с голубем и вороном и всеми прочими существами. И были все внутри ковчега, а ковчег носился поверх воды среди бури, и не подвергся крушению; потому что кормчим его был Владыка всего; не доски спасли, а крепкая десница (Божия). И посмотри на чудо. Когда омылась земля, когда потреблены были делавшие зло, когда укротилась буря - явились верхи гор, ковчег сел, Ной выпустил голубя. Но в изложенном событии заключались тайны; прошедшее было прообразом будущаго; именно: ковчег - церковь, Ной - Христос, голубь - Дух Святый, масличная ветвь - человеколюбие Божие. Кроткое животное было выпущено и удалилось от ковчега; но то образ, а ныне - истина; посмотри же на превосходство истины. Как ковчег спасал среди моря бывших внутри его, так и церковь спасает всех блуждающих; но ковчег только спасал, а церковь делает нечто большее; например: ковчег принял в себя безсловесных, - и спас их безсловесными; церковь приняла неразумных людей, и не только спасает их, но и преобразует; ковчег принял ворона, и выпустил ворона; церковь принимает ворона, а выпускает его голубем; принимает волка, а выпускает его овцой. Когда войдет сюда человек хищный, корыстолюбивый, и послушает вещаний божественнаго учения, то переменяет образ мыслей и из волка делается овцой: волк похищает и чужое, а овца уступает и свою шерсть... Ковчег остановился и отворились его двери; Ной вышел, спасшись от потопления, и увидел землю опустошенную, увидел гробницу, образовавшуюся из грязи, общую гробницу для скотов и людей, в которой все тела лошадей, и людей, и всякаго безсловеснаго скота, вместе были зарыты. Посмотрел он на это печальное зрелище, посмотрел на землю, преисполненную бедствий, и впал в великое уныние; все погибли; ни человек, ни скот, ни другое какое-либо из существ, оставшихся вне ковчега, не спаслись; он видел только небо. Мучимый унынием и удручаемый скорбию, он выпил вина, и предался сну, чтобы облегчилась рана уныния. Лежал он на ложе, предавшись сну, как врачу, чтобы произвести в уме забвение о случившемся, как это бывает с состаревшимся, пьющим вино и предающимся сну. Надобно сказать в оправдание праведника, что случившееся с ним произошло не от пьянства и страсти; но он просто врачевал свою рану. Так и Соломон говорил: дадите сикера сущим в печалех, и вино пити сущим в болезнех (Притч. XXXI, 6). Посему многие из людей, особенно во время похорон, когда кто лишится сына или жены, когда скорбь терзает, и уныние одолевает, и сознание этого оказывает свою силу, берут друзей в дом свой и устрояют обильный пир, и подается вино опечаленному, чтобы облегчилась рана его. То же случилось тогда и с этим старцем: мучимый унынием, он употребил вино, как лекарство, и от вина склонился ко сну. Но вам надобно узнать, откуда произошло рабство. Спустя немного времени взошел проклятый сын его, сын его по природе, а не сын по нраву (опять называю благородством не знатность предков, но добродетельный нрав); вошедши, сын увидел наготу отца. Следовало бы прикрыть ее, накрыть платьем, ради старости, ради горя, ради несчастия, ради того, что это - отец его; а он вышедши разгласил и сделал из того печальное зрелище. Но прочие его братья, взяв одежду, вошли, смотря назад, чтобы не видеть того, о чем тот разглашал, и прикрыли отца. Отец вставши узнал все, и начал говорить: проклят Ханаан отрок: раб будет братиям своим (Быт. IX, 25). Смысл слов его такой: ты будешь рабом, потому что обнаружил срамоту отца своего. Видишь ли, что рабство - от греха, что от нечестия произошло рабство? Хочешь ли, я покажу тебе освобождение от рабства? Был некто Онисим, раб, презренный беглец; он убежал и пришел к Павлу, принял крещение, омыл грехи и остался у ног апостола. Павел пишет к господину его: Онисима, иногда тебе непотребнаго, ныне же тебе и мне благопотребна, приими сего, якоже мене. Что же произошло? Егоже родих во узах моих (Филим. ст. 10-12).

      8. Видишь ли благородство? Видишь ли, что нрав доставляет свободу? Раб и свободный - суть простыя названия. Что такое раб? Одно название. Сколько господ лежат пьяные на постеле, а слуги стоят подле них трезвые! Кого же назвать рабом, - трезваго, или пьянаго? Раба ли, служащаго человеку, или пленника страсти? У того рабство внешнее; а этот внутри себя носит невольничество. Говорю это, и не перестану говорить, чтобы вы имели понятие о вещах, соответствующее природе их, и не увлекались заблуждением толпы, но знали, что такое раб, что бедный, что неблагородный, что блаженный, что страсть. Если вы научитесь различать это, то не подвергнетесь никакому смятению. Впрочем, чтобы слово, слишком распространяясь, не уклонилось к постороннему, обратимся к предмету. Итак этот богач наконец стал бедным; или лучше, он был беден и тогда, как был богат. Ибо что пользы человеку, если он имеет чужое, а своего не имеет? Что пользы человеку приобресть деньги, и не приобресть добродетели? Для чего ты берешь чужое, а свое теряешь? Я имею, скажешь ты, землю плодоносную? Что же такое? Но не имеешь души плодоносной. Имею рабов? Но не имеешь добродетели. Имею одежды? Но ты не приобрел благочестия. Чужое имеешь, а своего не имеешь. Если бы кто вверил тебе залог, разве я мог бы назвать тебя богатым? Никак. Почему? Потому, что ты владеешь чужим; потому, что это - залог; и о, если бы это было только залогом, а не прибавлением к твоему наказанию! Итак, богач, увидев Лазаря, говорит: отче Аврааме, помилуй мя (Лук. XVI, 24). Слова беднаго, нищаго, убогаго! Отче Аврааме, помилуй мя. Чего ты хочешь? Посли Лазаря. Мимо кого тысячу раз ты проходил, на кого и взглянуть не хотел, того теперь просишь послать к тебе для спасения? Посли Лазаря. А где теперь твои виночерпии? Где ковры? Где тунеядцы? Где льстецы? Где надменность? Где гордость? Где закопанное золото? Где одежды, изъеденныя молью? Где серебро, почитаемое тобою? Где блеск и наслаждение? То были листья; настала зима - и все они посохли; то было сновидение; наступил день - и сновидение улетело; то была тень; пришла действительность - и тень исчезла. Посли Лазаря. Но почему богач видит не другого какого праведника, не Ноя, не Иакова, не Лота, не Исаака, но Авраама? Почему? Потому, что Авраам был странноприимный и привлекал прохожих в свою палатку; любовь его к странникам становится более сильною обвинительницею безчеловечия богача. Посли Лазаря. Слыша это, возлюбленные, убоимся, как бы и нам, увидев бедных, не пройти мимо их, чтобы вместо одного Лазаря не было у нас тогда многих обвинителей. Посли Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и устудит язык мой, яко стражду в пламени сем. Но какою мерою мерите, такою возмерится вам (Матф. VII, 2); ты не дал крупиц, не получишь и капли. Посли Лазаря, да концом перста устудит язык мой, яко стражду во пламени. Что же ему Авраам? Чадо, восприял еси благая твоя в животе твоем, и Лазарь такожде злая своя; и ныне же зде утешается, ты же страждеши (ст. 25). Здесь опять он не сказал: приял, но: восприял. Большую разность делает приложение предлога. Много раз говорил я вам, возлюбленные, что надобно нам принимать во внимание и слоги, потому что сказано: испытайте писаний (Иоан. V, 39); часто и одна иота или одна черта возбуждает мысль. Если же хочешь убедиться, что и прибавление одной буквы дает мысль, то этот патриарх Авраам прежде назывался Аврамом, и сказал ему Бог: не будет имя твое Аврам, но Авраам (Быт. XVII, 5); прибавил букву а, и сделал его отцем многих народов. Вот, как прибавка одной буквы показала великое благородство (патриарха). Итак не пробегайте этого без внимания. Он не сказал: приял еси благая твоя, но: восприял; а кто восприемлет, тот получает должное ему. Обрати внимание на то, что я говорю. Иное дело - принять, а иное - воспринять. Восприемлют то, что имели; а принимают иногда то, чего не имели. Восприял еси благая твоя, и Лазарь злая своя. Вот, и богач восприял благая своя, и Лазарь злая своя! Все это сказано мною в виду тех, которые наказываются здесь, а не там, и тех, которые здесь веселятся, а там наказываются. Внимай же тому, что я говорю. Восприял еси благая твоя, и Лазарь злая своя, - должное им, что следовало им. Обратите внимание на этот предмет, а я (по пословице) „спешу к месту, дай мне окончить ткань". Но не смущайтесь при самом начале: когда я говорю что-нибудь подобное, подождите конца. Хочу изощрить ваш взор, и не поверхностно занимать вас, но низвести в глубину божественных Писаний, в глубину, недоступную бури, глубину более безопасную, чем тихая поверхность. Чем ниже спустишься, тем большую найдешь безопасность; потому что здесь не безпорядочное волнение вод, а стройное расположение мыслей. Восприял еси благая твоя, и Лазарь злая своя; и ныне же зде утешается, ты же страждеши. Здесь - важный предмет для изследования. Я сказал, что восприемлет тот, кто получает должное. Что Лазарь был праведен, как и действительно был, это показали лоно Авраамово, венец, награды, покой, наслаждение, твердость, терпение; но богач был грешник, нечестивый, безчеловечный, преданный удовольствиям и пьянству, предлагавший роскошную трапезу, живший в таком распутстве и непотребстве; почему же ему говорит (Авраам): яко восприял еси? Что следовало воздать ему, - человеку богатому, развратному и безчеловечному? Что следовало воздать ему? Почему Авраам не сказал: приял еси, но: восприял?

      9. Обрати внимание на эти слова: ему следовали мучения, ему следовали наказания, ему следовали скорби. Почему же не сказал (Авраам): ты принял их, но: восприял еси благая своя прежния, т. е. ту жизнь, и Лазарь злая своя? Напряги же ум твой; я спускаюсь в глубину мыслей. Из всех существующих людей одни - грешники, другие - праведники. Заметь различие между праведниками; один праведен, а другой еще праведнее; выше стоит этот, а иной и его превосходит. И как есть много звезд, и солнце, и луна; так есть различие и в праведниках; ина слава солнцу, и ина слава луне, и ина слава звездам (1 Кор. XV, 41); одне выше славою, а другия ниже. Каковы тела небесныя, таковы и тела земныя. И как между этими телами иное - олень, иное - собака, иное - лев, иное - какой-нибудь другой зверь, иное - аспид, иное еще что-нибудь подобное: так есть различие и в грехах. Итак между людьми одни праведные, другие грешные; но и между праведниками великое различие, и между грешниками великое и безпредельное. Послушай же: хотя бы кто был праведен, хотя бы был тысячу раз праведен и достиг до самой вершины, так что отрешился от грехов, он не может быть чист от скверны; хотя бы он был тысячу раз праведен, но он - человек. А кто похвалится чисто имети сердце; или кто дерзнет рещи, чиста себе быти от грехов (Притч. XX, 9)? Посему и повелено нам говорить в молитве: остави нам долги наша (Матф. VI, 12), чтобы мы, постоянно употребляя эту молитву, вспоминали, что мы там подлежим наказаниям. Даже Павел апостол, сосуд избранный, храм Божий, уста Христовы, лира Духа, учитель вселенной, обошедший землю и море, исторгший терния грехов, посеявший семена благочестия, тот, который был богаче царей, могущественнее богачей, сильнее воинов, мудрее философов, красноречивее риторов, который, ничего не имея, обладал всем, тению своею разрешал узы смерти, одеждами своими прогонял болезни, поставил трофеи на море, восхищен был до третьяго неба, входил в рай и проповедап Христа Бога, - и он говорит: ничесоже в себе всем, но ни о сем оправдаюся (1 Кор. IV, 4), - он, который стяжал так много и таких добродетелей, говорит: востязуяй же мя Господь есть. Итак, кто похвалится чисто имети сердце; или кто дерзнет рещи, чиста себе быти от грехов? Невозможно человеку быть безгрешным. Что ты говоришь: такой-то праведник, милосерд, нищелюб? Но и он имеет какой-нибудь недостаток: или обижает несправедливо, или тщеславится, или делает другое что-нибудь подобное; нет нужды исчислять все. Иной милосерд, но часто не целомудрен; а иной и целомудрен, но не милосерд; этот славится одною добродетелию, а тот - другою. Пусть будет кто-либо праведен, но часто и праведный, имеющий все добродетели, и начинал гордиться этою праведностию, и гордость вредила его праведности. Фарисей, постившийся дважды в неделю, не был ли праведен? А что он говорит? Несмь, якоже прочии человецы, хищницы, неправедницы (Лук. XVIII, 11). Нередко человек с чистою совестию впадает в гордость; и если не повредил ему грех, то вредит гордость. Не может человек быть совершенно праведным так, чтобы быть чистым от греха; и с другой стороны не может ни один человек быть столь злым, чтобы не иметь какого-нибудь, хотя малаго, добра. Например: такой-то похищает, предается любостяжанию, вредит; но иногда подает милостыню, иногда бывает целомудрен, иногда говорит доброе слово и хотя одному человеку оказал помощь, иногда плакал, иногда сокрушался. Таким образом нет праведника без греха; нет и грешника без всякаго добра. Что было нечестивее Ахава? Он сделал и похищение и убийство: однако, так как он стал сокрушаться, Бог говорит Илии: видел ли еси, како умилися Ахав (3 Цар. XXI, 26)? Видишь ли в какой бездне грехов нашлось еще некоторое малое добро? Что хуже Иуды предателя, пленившагося сребролюбием? Однако и он сделал потом некоторое, хотя малое добро: согреших, говорит он, предав кровь неповинную (Матф. XXVII, 4). Порочность, как я говорил, не такова по свойству своему, чтобы добродетель при ней не имела места. Овца никогда не может быть свирепою, потому что она от природы кротка; волк никогда не может сделаться кротким, потому что он свиреп от природы. Законы природы не нарушаются и не колеблются, но остаются неизменными. Но во мне этого нет; я бываю и свирепым, когда захочу, и кротким, когда пожелаю, потому что я не связан природою, но одарен свободным произволением. Итак нет, как сказал я, ни столь добраго человека, который бы не имел ни малаго пятна, и нет столь злого, который бы не имел ни малаго добраго. Так, за все есть воздаяние, и за все есть возмездие; хотя бы кто был убийца, хотя бы нечестивец, хотя бы корыстолюбец, но сделал что-нибудь доброе, будет ему воздаяние за это доброе, и за пороки, которые он совершил, доброе не останется без награды. Также, хотя бы кто совершил тысячу добрых дел, но сделал что-нибудь худое, будет ему возмездие за это худое. Удержи это, соблюди твердо и непоколебимо: нет добраго человека без греха, нет и злого без добродетели. Повторяю опять то же, чтобы укоренить это, чтобы насадить и положить в глубине души вашей. Диавол наводит на душу какия-нибудь заботы, чтобы ввести ваш ум в заблуждение и изгладить из него слова мои; поэтому я внедряю их в глубину. Если здесь сбережешь их верно, то, и вышедши отсюда, не можешь утратить их. Как, положив золото в кошелек, я завязываю и запечатываю его, чтобы вор и в мое отсутствие не взял золота; так я поступаю и относительно вас, возлюбленные: непрестанным повторением учения закрепляю и запечатываю, ограждаю ваш ум, чтобы он не растерялся от безпечности, но чтобы мне, лучше сохранив его, здешнею тишиною отклонить внешнее смятение. Итак сказанное мною есть не многословие, но слова заботливости, любви и желания учителя, чтобы слова его не пропали. Говорить об этом мне убо неленостно, вам же твердо (Филип. III, 1). Я хочу научить, а не просто показать себя. Итак нет праведника, который бы не имел греха, и нет грешника, который бы не имел добра, а так как есть воздаяние за все, то смотри, что бывает. Грешник получает за добрыя свои дела соразмерное воздаяние, как бы ни было мало его добро; и праведник получает за грех свой соразмерное осуждение, хотя бы сделал какое-нибудь малое зло. Что же бывает, и что делает Бог? Он определил быть возмездию за грех и в настоящей жизни, и в будущем веке. Если кто праведен, но сделал что-нибудь худое и, пострадав здесь, подвергся наказанию, ты не смущайся, но подумай в самом себе и скажи: этот праведник когда-нибудь сделал какой-либо малый грех, и получает возмездие здесь, чтобы там не быть наказанным. Опять, если увидишь грешника, предающагося хищению и корыстолюбию и делающаго множество зла, и однако благоденствующаго, то подумай: он сделал когда-нибудь нечто доброе, и получает здесь блага, чтобы там не требовать награды. Так и праведник, если терпит какое-нибудь бедствие, то получает возмездие здесь, чтобы здесь сложить с себя грех, и отойти туда чистым; и грешник, преисполненный зла, имеющий множество неисцельных болезней, предающийся хищению и корыстолюбию, для того наслаждается здесь благоденствием, чтобы там не требовать награды. Так как и Лазарю случалось совершать некоторые грехи, и богачу нечто доброе, поэтому Авраам и говорит: здесь ничего не ожидай: восприял еси благая твоя там, и Лазарь злая своя. А чтобы тебе убедиться, что я не без основания говорю это, но что действительно так, (Авраам) говорит: восприял еси благая твоя. Какия? Ты сделал какое-нибудь добро? За то и восприял свое богатство, здоровье, веселье, власть, честь: тебе ничего уже не следует в воздание; восприял еси благая твоя. А Лазарь ни в чем не согрешил? Нет, согрешил, и восприял злая своя. Когда ты получал благая, тогда и Лазарь - злая; поэтому ныне он утешается, ты же страждеши. Итак, когда увидишь, что праведник наказывается здесь, почитай его блаженным, и говори: этот праведник или сделал грех и наказывается за него, и отходит туда чистым, или наказывается сверх меры грехов его, и избыток праведности вменится ему. Там бывает разсчет, и говорит Бог праведнику: моего у тебя столько-то; например, Бог вверяет ему десять оболов, и в счет ему ставит десять оболов. Если же он употребит на дело шестьдесят оболов, то Бог говорит ему: десять оболов засчитываю тебе за грех, а пятьдесят вменяю в праведность. А чтобы тебе убедиться, что остальное вменяется ему в праведность, (припомни): Иов был праведен, непорочен, справедлив, благочестив, удалялся от всякаго порочнаго дела; но тело его наказано было здесь, чтобы там он мог требовать наград; ибо что говорит ему Бог? Мниши ли Мя инако тебе сотворша, разве да явишися правдив (Иов. XL, 3)? Итак, если и мы покажем терпение, подобное терпению праведных, если и мы покажем искусство, соразмерное с добродетельною их жизнию, то получим блага, уготованныя святым, любящим Бога, которых да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

_{К предыдущей странице}       ^{Оглавление}       _{К следующей странице}