Семинарская и святоотеческая библиотеки

Семинарская и святоотеческая библиотеки
Семинарская и святоотеческая библиотеки
                                                                                                            
            
    Отдел религиозного образования и духовного                              
    Просвещения        
    Санкт-Петербургской епархии        
    Санкт-Петербург, наб р. Монастырки д.1        
            
    Председатель Отдела  религиозного образования         
    и духовного просвещения         
    Санкт-Петербургской епархии                        Свящ. Александр       
             Зелененко
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    Приложение 5
    
    ИССЛЕДОВАНИЕ
    потребностей основных участников образовательного процесса (родителей)
    
     N        
    Вопросы            
    %
    1.        Как Вы считаете имеет ли смысл обучение детей в православной школе?        
    100
    2.        Хотели бы Вы, чтобы Ваш ребенок обучался в православной школе?         92
    3.         Хотели бы Вы, чтобы Ваш ребенок изучал следующие предметы:
    -    Закон Божий
    -    история Церкви
    -    основы православного мировоззрения
    -    курсы отечественной истории
    -    основы духовной культуры
    -    церковное рукоделие        
    
    82
    64
    74
    84
    76
    68
    4.        Возраст от 30 - 45 лет        86
    5.        Образование
    -    высшее
    -    среднее специальное
    -    среднее        
    60
    34
    6
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    Приложение 6
    
    АНАЛИЗ АНКЕТЫ
    слушателей 1 курса
    Богословско-Педагогических курсов ППО при СПбДА
    
    №
    п/п        Вопросы            ДА
    %        НЕТ
    %        Отчасти
    %
    1.        Интересует ли Вас православный взгляд (концепция) и практика православной педагогики (воспитание и образование)?        
    98        
    2        
    -
    2.        Знаете ли Вы традиционное православное воспитание (как воспитывать детей)?        
    9        
    45        
    45
    3.         Имеется ли для Вас необходимость знать основные принципы православной педагогики?        
    97        
    2            
    4.         Есть ли необходимость издать полный курс лекций или программу по православной педагогике?        
    91        
    2            
    
    В опросе приняло участие - 91 человек (100%).
    
    
    АНАЛИЗ АНКЕТЫ
    слушателей 2 курса
    Богословско-Педагогических курсов ППО  при СПбДА
    
    
    №
    п/п        
    Вопросы            ДА
    %        НЕТ
    %        Отчасти %
    1.        Интересует ли Вас православное воспитание и образование: теория и практика        
    100        
    -        
    -
    2.        Знакомы ли Вы с традициями Православного воспитания? (Знаете ли Вы как воспитывать детей?)        
    
    11        
    
    7        
    
    82
    3.         Необходимо ли Вам знать основные принципы православной педагогики и психологии?        
    100        
    -        
    -
    4.         Есть ли необходимость издания полного курса лекций по православной педагогике?        
    93        
    7        
    -
    
    В опросе приняло участие 28 человек (100 %).
    
    
    
    Приложение 7
    
    
    Священник Александр Зелененко
    
    
    КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ГУМАНИСТИЧЕСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ В ПЕДАГОГИКЕ С ПОЗИЦИЙ ПРАВОСЛАВНОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
    
    В основу реформы учебно-воспитательного процесса современной школы положена идея гуманизации и гуманитаризации образования .
    Сущность гуманизации состоит в преломлении целей образования через призму личности учащихся. Она ориентирует обучение на формирование и "саморазвитие" личности. При этом отношения "учитель-ученик», как правило, лишены былого иерархизма и строятся на "демократической" горизонтали.
    Гуманитаризация - одна из конкретных форм осуществления идеи гуманизации, то есть «поворот от познания мира как неодушевленного механизма к изучению живой и целостной картины мира и, прежде всего, мира человека, мира культуры, на очеловечивание знаний" . Это означает усиление роли дисциплин гуманитарного цикла (философия, история, экономика и т.п.), в том числе и в области естественнонаучных знаний.
    Сторонники гуманитаризации ссылаются прежде всего на остроту экологического кризиса в современном мире. Современные научные разработки, социальные технологии, считают они, нуждаются в «гуманитарной экспертизе» в фокусе "человеческих измерений". Все это, на первый взгляд, кажется справедливым, если бы человек не был слишком ненадежной "мерой всех вещей": именно человеческий эгоизм является причиной гибели природы, причем следует особо подчеркнуть, что научно-технический прогресс всецело связан с мировоззренческими установками гуманизма, гордыми притязаниями человеческого ума на осуществление материального благоденствия, устроение "земного рая".
    Начиная с эпохи Ренессанса, человек самоутверждался в единоборстве и с Творцом, и с творением.
    Собирательный образ гуманиста "нового времени» - знаменитый доктор Фауст, который под конец жизни тщился осуществить постройку грандиозной плотины "во имя процветания и прогресса". Но, ослепший, он не догадывался, что глухие удары в землю означают не завершение его дела - это лемуры под руководством "прораба" Мефистофеля роют могилу для Фауста и в его лице - для всей' антихристианской гуманистической цивилизации, ослепленной своей научно-технической мощью.
    Почему гуманизм следует рассматривать как антихристианское мировоззрение? Ведь, казалось бы,  его современные представители часто пользуются словами, привычными для слуха христиан (например, любовь к человеку, достоинство и свобода личности, цельность бытия и т.д.). Опасность гуманизма как раз и состоит во внешней, мнимой близости к христианству - и противоположности ему по сути. Между гуманизмом и христианством такая же разница, как между человекобожием и Богочеловечеством, антихристом и Христом. Господь сказал иудеям: Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете (Ин. 5, 43).
    Сущность гуманизма состоит в том, что человеческая личность берет на себя божественные функции, идолопоклонствует самой себе, живет "во имя свое". Оттого его сущность - подспудно антихристианская. Современный гуманизим с его "общечеловеческими ценностями", как считают известные современные богословы, (архим. Иустин Попович, иером. Серафим Роуз) готовит приход антихриста.
    Концепция гуманизации в современной школе не случайно предполагает "высоту самооценки", "высокий уровень притязаний", "претензию на лидерство" как положительные качества личности.
    Гуманистическому гордому самоутверждению христианство противопо-ставляет призыв к самоотвержению самопожертвованию, покаянию, смиренному несению креста. Это не унижает, а возвышает достоинство человека, ибо приближает его ко Христу. Современный православный подвижник схиархим. Софроний (Сахаров) в беседах с учениками и паломниками которые он вел незадолго до своей кончины, особо подчеркивал, что Христос - единственная безусловная Личность (Персона) и только по мере приближения к Нему человек может обретать собственную личность. Иного пути нет .
    Авторские модели гуманистических школ, ориентированные на самоопределение, самореализацию и самовоспитание личности , как можно предположить, культивируют в современных школьниках не столько личностную самостоятельность, сколько индивидуалистическую "самость". Это явление было глубоко осмысленно и охарактеризованно как типичная и опасная духовная болезнь и в аскетической, и в классической русской литературе. Ее уроки не следует забывать. А.С. Пушкин, например, был убежден в том, что истинное "самостоянье" (не самость, а именно «самостоянье» человека) должно опираться на "любовь к отеческим гробам". В письмах поэта сохранилось разъяснение, что под "отеческими гробами" он подразумевал могилы святых старцев, святоотеческие традиции. Татьяна Ларина в конце великого романа обрела личностное православное самостоянье, а Онегин с его "самостью" и образованностью был лишь пародией, подражанием модным европейским образцам.
    Известный православный сербский богослов и философ, архимандрит Иустин Попович, в своих пламенных проповедях-исследованиях не устает с горечью повторять, что Европа, некогда великий христианский материк, ныне потеряла Христа, отвергла Его мудрость, соблазнившись идеями языческих философов. Сбылись слова Апостола Павла: Называя себя мудрыми, обезумели... И славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку... и поклонились и служили твари вместо Творца (Рим. 1, 23-25). О. Иустин Попович считает, что безбожное гуманистическое просвещение втянуло Европу в духовный мрак. Между тем, задает он справедливый вопрос, какова цель просвещения, если не просветить человека, осветить ему все кручи и ямы и изгнать из него все темное? А человек без Бога, без Христа, без этого единственного Света, как может развеять космический мрак, и как изгонит тьму из себя?
    Святитель Московский Филарет (Дроздов) писал: «Свет одного научного образования без света Христовой истины - все равно, что свет луны без солнца, свет холодный и безжизненный, свет чуждый и заимствованный... Напрасно душа, коснеющая в отчуждении от Бога, источника жизни и начала добра, напрасно мечтает, что она развивается, возвышается, растет и идет вперед: а в ней развивается только дух самолюбия, она возвышается только гордостью, растет только в зле, идет вперед, но путем суеты, ведущим в погибель» .
    В гуманистическом "прогрессе" человек обречен на горизонталь так называемого самосовершенствования и удовлетворения "бесконечно растущих потребностей". И он всегда будет страдать. Всегда будет испытывать чувство духовного голода. Чувство утраты смысла. Ибо смысл внеположен ему. Новейшие исследования в области психологии привели даже представителей гуманистического направления к неожиданному выводу, что сущность человека находится вне его личности, она заключается в "самотрансценденции»: "Быть человеком значит выходить за пределы самого себя" .
    В начале века об этом писал русский религиозный философ кн.Евгений Трубецкой в статье "Умозрение в красках": "Человек не может остаться только человеком: он должен или подняться над собой, или упасть в бездну, вырасти или в Бога по благодати, или в зверя. В настоящий момент человечество стоит на перепутье. Оно должно окончательно определиться в ту или Другую сторону... Чем надлежит быть вселенной,- зверинцем или храмом?»  
    Этот вопрос предстоит решать и нам всем - родителям, педагогам и нашим детям. На путях языческого гуманизма ответ будет только отрицательным. Нельзя забывать, что корень слова "образование" - "образ" - восстановление образа Божия в человеке. Корень же слова "Просвещение" - "свет". Будем же вести детей к источнику Света.
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    Приложение 8
    
    Священник Александр Зелененко
    
    
    КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
    АНТРОПОСОФСКОЙ ПЕДАГОГИКИ
    
    Антропософия называет себя религией христианской, внеконфессиональной, что и привлекает множество современных искателей "нетрадиционной" духовности. На самом же деле она представляет собой синтез не христианских (индуистских, герметических, теософских) и полухристианских (гностических) идей.
    Быстро распространяющаяся в ХХ веке, антропософия страшна тем, что в отличие от других псевдохристианских течений, имеет четко разработанную педагогическую систему - вальдорфскую педагогику (по названию местности Вальдорф, где была открыта Штайнером первая школа). Любая педагогическая система строится соответственно своим взглядам на сущность человека. В этом едины и современная традиционная "натуралистическая" педагогика и православная, и вальдорфская. Различны "только" сами взгляды.
    Мы не будем здесь излагать учение Штайнера. Укажем только на важнейшие несоответствия его с христианством.
    Антропософия учит о перевоплощении, тогда как христианство - о Воскресении.
    В человеке, понятом антропософски, нет подлинной целостности, ибо нет неповторимой связи духовного ядра личности и с ее эмпирией; христианство же утверждает целостность человека, при иерархичности его.
    В антропософии духовное возрастание человека всецело зависит от его собственных усилий и не связано с благодатной Божией помощью. Благодати вообще нет места в мире, понятом антропософски.
    Антропософия именует себя "духоведением". Однако базируется она на "темной" духовности. Путь "восхождения" в антропософии есть усиление темного полюса духовности, он не приближает к Богу, а удаляет от Него.
    Антропософия неверно понимает сущность зла и путь к его преодолению. Она видит зло в господстве в душе ее периферии - именно поэтому в подавлении злых мыслей и чувств, в наполнении себя добрыми мыслями и чувствами она видит достаточное средство для преодоления зла. Антропософия отождествляет свое "тайноведение" с истинным добром, отвергая то, что духовность наша (как тварная) именно на своих высотах может стать проводником зла. Христианство же содержит учение о том, что зло впервые появилось на высотах духовной жизни.
    Все антропософское учение проникнуто идеей о мировой религии, в которой христианин явно усмотрит повествование о пришествии Антихриста. Антропософия разделяет идею синкретизма, которой в Православии противостоит идея соборности. Но человек не может заниматься синтезированием всех религий, ибо опытно может знать только одну систему религиозных ценностей.
    Антропософия предполагает существование тайнознания, известного только посвященным и объединяющее все верования. Анализируя разные культы, Штайнер делает вывод, что христианство исходит из древних мистерий. (Подобное суждение, конечно, не находит подтверждение ни в Священном Писании, ни в Святоотеческом наследии; впрочем, они не являются авторитетом для антропософии.) Христос же принес Свое учение всем людям; более того, спасительное знание Он сокрыл от мудрых и разумных и открыл младенцам.
    В сущности, в метафизике антропософии нет учения о Едином Боге, а лишь о существовании Высших Духовных Существ; Иисус Христос для антропософии - не Богочеловек, а один из "Великих Посвященных". Его страдания, смерть и Воскресение понимаются мистическо-символически. (В свете этого становится ясна антихристианская сущность антропософии, ибо если Христос не воскрес; то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша (1 Кор. 15, 13-14).
    Таким образом, при рассмотрении антропософии сквозь призму христианского учения становится ясно, что она не знает Христа, каким его образ живет в христианских душах. В в своей метафизике и антропологии антропософия, по сути, не только не имеет ничего общего с христианством, но является явно антихристианским учением.
    Чему же и как учат детей в вальдорфских школах? Какова эта педагогика с точки зрения Православия?
    Создавая свою педагогическую систему, Штайнер берет старую концепцию "Свобода, равенство, братство". Но важно понимание каждого из этих слов. Богоданная свобода для антропософии является способом духовного возрастания, осуществляемого силами самого человека, без благодатной Божией помощи. Господь же говорит: Без Меня не можете делать ничего (Ин.15, 4). Православная педагогика выступает против предоставления ребенку свободы в следовании его внутренним, низменным инстинктам: ведь с момента грехопадения человек не всегда внутренне тянется к добру. Хотя все люди равны пред Богом по Благодати, но само Божественное устроение мира предполагает иерархичность: одному дал пять талантов, другому два, иному один (Мф. 25, 15),  дары различны, но Дух один и Тот же (2 Кор. 12, 4). Кроме того, мы помним, к чему привела идея равенства в начале века в России. Братство братству рознь. Вспомним братство, объединявшее строителей Вавилонской башни. Братство невозможно без Отца и "Бог разрушает такой совет". В противовес антропософского единения "во имя человечества" православная педагогика, основанная на Священном Писании и Святоотеческом Предании, учит смирению, преданию своей воли в "руце Божии"; учит о иерархичности и земного, и небесного; и о Богосыновстве, в котором все мы являемся братьями во Христе.
    Нельзя, однако, не отметить наличие в опыте вальдорфской педагогики интересных идей, особенно в области естественных дисциплин, которые берут на вооружения последователи традиционной "натуралистической" педагогики. Так, интересен опыт работы с умственно отсталыми и неподготовленными к обучению детьми.
    Признавая наличие духовной жизни в ребенке, антропософия стремится дать ему духовное воспитание. Она учит своих воспитанников "очищению" и укреплению естественной духовности, развитию духовных сил, сокрытых в человеке. Чем же плохо такое воспитание добродетельной жизни? Во-первых, духовное "восхождение" совершается усилиями самого человека, вне Благодатной Божией помощи. Для Благодати вовсе нет места в мире, как его понимает антропософия. Во-вторых, вся "техника" духовного возрастания есть магия, которая покоится на угадывании и управлении некоторыми закономерностями, которым подчинена естественная духовная жизнь. Развивая духовную "самость" в человеке, антропософия усугубляет раздвоение в духовной жизни, усиливая ту сторону духовности, которая хочет обойтись без Бога. Поэтому путь "восхождения" в антропософии, усиливая темный полюс духовности, не приближает к Богу, а удаляет от Него. В христианстве же значение внутренней работы над собой в том, что она снимает преграду между Богом и человеком, изнутри просветляя сердце, сливает искание бесконечного с обращением к Богу. И, конечно, в христианском понимании духовной жизни нет места магии. Главное, чего ждет христианин от своего делания - это простота и смирение, чтобы уготовить путь для благодатного вхождения Бога в нас.
    Христианская педагогика, исходя из того, что каждый человек - образ Божий и человеческая природа повреждена грехом, - направляет свои усилия на противостояние злому началу в человеке и помощь ему в развитии Божиих даров. Антропософия, исходя из иных предпосылок (в частности, учения о перевоплощении) старается не мешать "духовному возрастанию" ребенка, мотивируя свою позицию тем, что взрослый человек, имея иные духовные переживания, чем у ребенка, не может понять последнего; кроме того, учитель должен учитывать возможность встречи в лице ученика с более "старой и мудрой" духовной сущностью. Взрослые пресекают лишь наиболее дурное, в целом предоставляя ребенку возможность потакать своим желаниям, привычкам и наклонностям.
    Итак, вальдорфский педагог не должен прямо воздействовать на внутреннюю суть ребенка. Тем не менее, эта кажущаяся "полная свобода", ибо в силу чуткости и
    впечатлительности детской души, она легко усваивает образы действия взрослых, уподобляясь им. И если преподаватель и не передает свои духовные познания напрямую, понятно, что дети находятся под влиянием тех же духов, которые руководят их учителями. Но действительно ли в вальдорфских школах нет прямого влияния на психику ребенка? Можно предположить, что это не совсем так, ибо внутренняя жизнь вальдорфских школ тщательно скрыта от внешних взглядов.
    Современное воспитание, в том числе и вальдорфское, и христианское, хочет быть свободным, идти навстречу свободе ребенка. Но здесь необходимо четкое понимание свободы педагогами. Для православной педагогики свобода не дана, а задана, она нужна душе как живая вода, сообщающая ей жизнь; в идее свободы начало освобождения человека от власти природы, привычек и страстей. В воспитании идет речь именно об "освобождении", о восхождении к свободе. Раскрыть свободу в ребенке, удовлетворить потребность души в Бесконечном не удается благодаря вальдорфскому свободному преподаванию религии, сводящемуся по существу к моральной оценке поведения. Преподавание христианской религии в вальдорфской школе идет вне связи с конкретным вероисповеданием, из-за чего научает лишь знанию "моральных" заповедей поведения. Ученики должны в дальнейшем сами определить собственную позицию в религиозных вопросах. Итог такого свободного преподавания - "размытость" знаний о христианстве, смещение акцентов в понимании духовных основ, добра и зла...
    Как уже было сказано, в антропологической системе нет места благодати Божией. Господь и Слово Его вообще не авторитетны для антропософии. Закономерно, вальдорфская педагогика лишает ребенка благодатной помощи Божией на пути возрастания личности, тогда как православная педагогика не мыслит воспитания вне благодатной жизни Церкви и особенно ее Таинств.
    Большое значение в вальдорфских школах придается народным праздникам. Однако, благодаря антропософскому мнениию о едином мистическом содержании языческих культов, учителя затрагивают лишь обычаи языческие, обходя христианское понимание праздников. Таким образом, приобщаясь к родной культуре, дети приближаются к "темному" полюсу духовности. Этому способствует и естественное отсутствие такого важного воспитательного момента, как преподавание житийного материала, обучение примером жизни святых угодников. В православной педагогике это оказывает несомненную духовную поддержку учащимся. Жития дают пример жизни Богоугодной, именно поэтому они и не приемлемы антропософией, которой не нужен для подражания в духовной жизни образец смирения, ибо суть ее - гордыня. (Самость присутствует даже в самом названии - Антропософия. Человек, его возможности, выше всего - это убеждение и причина выхода Штайнера из Теософского общества.). Вместо этого используются поверхностные моральные нравоучение.
    Неверно толкует антропософия и проблему зла в человеке; не принимает во внимание поврежденность человеческой природы грехом. Христианская же педагогика исходит из того, что до окончания младенчества (7 лет) в душе человека уже есть вкус к добру и злу, но не связано еще с моментом свободы. Отрочество уже ответственно за свои проступки. Однако вкус ко злу не может быть преодолен "ненавязчивым" вальдорфским воспитанием. Или же духовные искривления будут исправляться антропософскими методами: медитацией, кодированием, иными энергетическими воздействиями, лечащими - по православному пониманию - лишь внешнюю сторону, и способные нанести непоправимый удар духовной жизни ребенка.
    Особое значение в преподавании имеет метод иносказания. Применяется сказка и в вальдорфских школах. Однако иносказание может быть по-разному истолковано. Понятно, что антропософы истолковывают сказку на свой манер.
    Итогом свободного преподавания в вальдорфской школе является формирование у учеников такого мировоззрения (а учитель неизбежно преподает любой предмет в свете собственных взглядов), которое будет определять их дальнейшее развитие, которое будет происходить в молодежных объединениях оккультного характера. Система взглядов выпускников будет внутренне отторгать любое целостное христианское учение. Конечно, адептов антропософии готовят не в средней школе, а гораздо позже. Однако, некоторая предрасположенность закладывается.
    Итак, вред вальдорфского воспитания очевиден. Но в сфере управления Российским образованием его не хотят замечать. Ведь представлена антропософия для неискушенных работников наробразования ни как религиозное учение, или готовая система взглядов на жизнь, а лишь как путь к познанию мира и человека. Вне сомнения, обольстители используют незнание и неопытность русских людей, десятилетиями находившихся в бездуховном вакууме. Родители с радостью отдают детей в вальдорфские школы, престижные из-за заграничной помощи, в надежде, что дети получат духовное воспитание. В Петербурге существует уже четыре вальдорфских школы при нескольких детских садах; при нашем попустительстве число их будет расти. Мы не можем закрывать глаза на антихристианскую сущность антропософского учения и должны противостоять его внедрению в Российскую школу.
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    Приложение 9
    
    
    Б.А.Алмазов
    Простите меня!
    (отрывок из рассказа)
    Алмазов Б.А. Хлеб наш насущный. - Л., 1991.
    
    Часть I: "Из голода в голод"
    
    Настоящего голода, какой пережила моя бабушка в блокаду, а мама на Ленинградском фронте, я не помню, но голодные времена застал. После войны в Ленинграде бабушка, мама и я буквально перемогались, получая хлеб по карточкам, и все мечтали: "Вот приедем на Дон..."
    Возвращаясь домой после многочасовых стояний в очередях за мукой, которую только начали продавать, после давки, духоты и истерических слухов: "Кончилась! Больше не будет!", мы приносили три пакета - бабушкин, мамин и мой, и вот тут-то начинались воспоминания о каких-то сказочных временах, о невероятных урожаях и пышных казачьих калачах... Мне эти рассказы казались фантастическими, как легенда про золотые яблоки! Разве могут быть яблоки из золота?
    Но я тоже мечтал. Мечтал и надеялся...
    И наконец мы поехали в голубые степи, в края ковылей и маков, прозрачных рассветов, пшеничных караваев и всех земных плодов. А когда добрались до нашего хутора, нас настиг голод.
    Все оказалось неправдой! Степь была не голубой, а удушающе пыльной, пожухлой. На иссеченной трещинами голой земле, как спицы, неподвижно стояли пустые колосья, и над всем этим - тусклое от жары солнце в белесом мареве засухи... Бродили коровы с выпирающими мослами, лошади, глядящие по-человечьи измученно и покорно.
    Мужчины были в основном инвалиды, вернувшиеся с войны, с ввалившимися глазницами, обтянутыми потрескавшейся кожей скулами и лихорадочным блеском в глазах. До сих пор помню их ссутуленные плечи и огоньки бесконечных самокруток, угольками вспыхивающие в черных кулаках. Женщины с тонкими, горько поджатыми губами и коричневыми лицами под низко надвинутыми платками. Ребятишки, молчаливые, пузатые, тихо выискивающие по канавам и у провалившихся плетней какие-то съедобные корешки и щавель, постоянно жевали.
    Нас спсли два вещевых мешка сухарей. Ежедневно утром и вечером мы извлекали оттуда два сухаря, и бабушка внимательно следила, как я их ем: "Чтобы по-людски, за столом, не торопясь, чистыми руками, обязательно прихлебывая из миски отвар свекольной ботвы. Не в сладость, а в сытость..."
    Боже мой, а что же они с мамой ели? Что вообще ели взрослые, если детей кормили лепешками из лебеды?
    
    Часть II: "Греховный поступок мальчика"
    
    И вот однажды, когда я искал с соседским мальчишкой какие-то "каланчики" и ел их на огороде, его сестренка, бледная, как бумага, даже под степным солнцем, с белыми косицами, в выгоревшем до белизны платье, появилась среди пустых грядок и позвала меня.
    - К вам дядька на бричке приехал!
    И точно. В нашем дворе стояла таратайка. Лошадь дергала кожей на животе, отгоняя мух.
    И уже здесь я почувствовал идущий от тележки запах. Я влетел на крыльцо и наткнулся на целый пласт этого аромата. Он стоял как раз на уровне моего носа. Из сеней запах потащил меня в комнату к бабушкиному комоду. Там, во втором ящике, под старенькой простыней, я увидел четыре огромных, душистых, белых каравая с высокими пористыми боками, блестевших масляной корочкой. От их запаха у меня кружилась голова, но впиться в хлеб, разломать его, откусить я не посмел. С великой натугой я закрыл комод.
    - Нечто! - доносился из соседней комнаты мужской голос. - По крайности, войны нет... Сдюжим... А в июле сколь-нибудь соберем. Местами хлеб есть...
    - Егорушка! - ахала бабушка. - Да что ж ты все нам, у тебя своих пятеро...
    - А у меня еще есть. Это нам артельный на трудодни зерно выдал, дай ему Бог здоровья. И где взял? А я так думаю... - сказал он, поворачиваясь ко мне. - У моих-то - отец, вот он, с руками и ногами, а ему кто, сироте, даст?
    Это была самая больная струна в моем сердце, и он потянул за нее, этот незнакомый голубоглазый, словно вылинявший от солнца Егор.
    - Все же вы гости! Из Ленинграда! В родные как-никак места вернулись, и тут голодовать... Это и дедушке твоему от меня благодарность! - Он протянул ко мне руку, и я весь сжался, как от удара: "Сироту жалеет! Добренький!" - Бывало, придет твой дедушка в класс, - гудел Егор, - высмотрит, кто совсем пропадает, да и сунет ему тишком сухарик от своего пайка. Мне сколь разов перепадало. Святой был человека, я с его грамоты пошел...
    Я возненавидел Егора. Меня затрясло от его белозубой улыбки и жалостливых глаз. И как я, пятилетний недомерок, сообразил, чем больнее ударить его?!
    - А что это у нас в доме так навозом тянет? "Вот так тебе! - подумал я. - Пришел. Расселся. Жалеет. Разговаривает!"
    Запах от Егора шел густой, в нем мешались конский и человеческий пот, махорка и духота овечьего закута.
    Егор заморгал белыми ресницами, нахлобучил бесформенную папаху и суетливо заторопился.
    - И то! И то... - забормотал он. - Спим-то посреди отары... Принюхавши... Вы уж извините! Надо бы сперва в баню... Но я хлебца вам теплого, из печи чтобы, хотел...
    
    Часть III: "Покаяние и оправдание"
    
    Когда я ел божественно пахнущий ломоть, грыз хрустящую корку, тонул в белопенном мякише, чувствуя щеками его живое тепло, я не понимал, какой поступок совершил. И только потом, когда томление сытости стало склеивать мне веки, я удивился, почему это после ухода Егора ни мама, ни бабушка не сказали мне ни слова. Мама сидела забившись в угол старенького диванчика, а бабушка гремела посудой.
    - Это же надо - взрослому человеку... - наконец проронила бабушка, забирая у меня тарелку с куском, который я не смог одолеть. - Стыд какой!
    - Как стыдно! - Мама поднялась и стала ходить по комнате, ломая пальцы. - Он в степи под градом и холодом, под молниями и суховеями, круглый год один, среди овец...
    - У него своих детишек голодных пятеро, а он тебе первому... Я плохая бабушка! Я не умею тебя воспитать! - Это была самая страшная фраза.
    Через час такой пытки я уже рыдал, понимая весь ужас совершенного мною поступка.
    - Что же мне теперь делать? - закричал я, захлебываясь слезами.
    - Сам набедил - сам и поправляй.
    - Да как же я у него прощения попрошу, если он уехал?
    - А что ты думал, когда обижал? Ты же нас всех, нас всех - и дедушку, и папу, и нас с мамой - на всю жизнь опозорил...
    - Он недалеко живет! - обронила мама. - За оврагом, у кладбища.
    - Так ведь темно уже! - кричал я, леденея от мысли, что придется идти оврагом, где и днем-то страшно. - Меня бугай забодает!
    Бугай в сарае спит давно.
    - Меня волки съедят!
    - Пусть! - отрезала бабушка. - Пусть у меня лучше не будет внука, чем такой внук - свинья неблагодарная!
    - Он ведь хлеб! Он ведь хлеб тебе привез... - прошептала мама.
    На улице было действительно совсем темно. Все привычное и незаметное днем переменилось, выросло и затаило угрозу: и плетни вдруг поднялись, как зубчатые стены, и беленые стены хат при луне вдруг засветились мертвенно и хищно.
    ...Спотыкаясь и поскуливая, я вышел к оврагу, где огромным чернильным пятном лежала темень. Я пытался зажмуриться, но глаза от страха не закрывались, а норовили выскочить из орбит. Рыдая, я опустился на дорогу, где под остывшим слоем пыли еще таилось дневное тепло. Домой повернуть было невозможно. "Ты нас всех опозорил!" - звенело в голове.
    - И пусть! - шептал я. - Пусть меня сейчас волк съест и не будет у них меня! - Я пытался представить, как все по мне плачут. Но картина не получалась, потому что я знал: вина-то моя не прощенная! И виноват я по уши! "У него своих детишек пятеро голодные сидят, а он тебе хлеб привез!"
    Из темноты вдруг высунулась огромная собачья голова, ткнулась холодным мокрым носом в мой голый, втянутый от страха живот, пофырчала мне в ухо и скрылась.
    Как во сне, я поднялся, перешел черный овраг и, стараясь не смотреть в сторону кладбища, вышел к Егорову куреню. Окна не светились... И тогда я зарыдал в голос, потому что все было напрасно: Егор спит, а завтра он уедет и никогда не простит меня!
    - Кто здесь? - На огороде вдруг осветилась открытая дверь бани.
    - Дядя Егор! - закричал я, стараясь удержать нервную икоту. - Это я! - И, совсем сомлев от страха и стыда, почему-то совершенно замерзая, хотя ночь была жаркая, ткнулся во влажную холщовую рубаху овчара и, заикаясь, просипел: - Дядя Егор! Прости меня!
    За всю свою жизнь я не испытал большего раскаяния, чем в тот момент.
    - Божечка мой! - причитал Егор. - Да закоченел весь! Милушка моя!
    Потом он мыл меня, потом мы шли домой, все той же бесконечной ночью.
    
    ... Много лет спустя мама рассказала мне, как они с бабушкой, обливаясь слезами, шли за мной по пятам. Мама несколько раз порывалась подбежать ко мне: больно маленький я был и очень горько плакал, но бабушка останавливала ее:
    - Терпи! Никак нельзя! Сейчас пожалеешь - потом не исправишь...
    Были потом у меня и праздники, и изобильные столы, и веселые рыбалки с дядей Егором. Были длинные ночные разговоры под черным и бездонным небосводом, но навсегда осталось чувство вины перед тем, кто дал мне хлеб...
    
    +
    
    Священник Александр Зелененко
    
    Нравственно-педагогический анализ
     и вытекающие из рассказа педагогические принципы
    
    Рассказ Бориса Алмазова "Простите меня" дает нам богатый материал для выявления педагогических принципов. Особый интерес для нравственно-педагогического анализа и выявления принципов представляют II и III часть рассказа: "Греховный поступок мальчика" и "Покаяние и оправдание".
?    В первой части рассказа можно отметить принцип культуросообразности, выразившийся в словах бабушки к мальчику во время еды: "чтобы по-людски, за столом, не торопясь, чистыми руками", и принцип мерности: "не в сладость, а в сытость".
?    Несмотря на голод в ситуации соблазна мальчик "не посмел" взять хлеб без спроса взрослых, в чем проявилось заложенное ранее воспитание (принцип нравственной свободы и сознательности).
?    Егор принес хлеб в голодное время, несмотря на то, что сам имел большую семью. Поступок Егора явился знаком благодарности за благодеяния его учителя (дедушки мальчика): "это и дедушке твоему от меня благодарность". Егор на всю жизнь запомнил доброту своего учителя: "Бывало придет твой дедушка в класс... да и сунет тишком сухарик от своего пайка. Мне сколько разов перепадало. Святой был человек..." Добро, посеянное много лет назад, дало добрые всходы и плод.
    Здесь реализовались принципы личного примера учителя, целеустремленности, разумно-деятельной любви, нравственной сознательности, нравственной свободы Егора. Кроме того в словах Егора: "у моих-то отец, вот он, с руками и ногами, а ему кто, сироте, даст?" проявились принципы сосрадательной любви и смиренномудренного снисхождения.
?    Главным моментом второй части является проступок мальчика, вызванный обидой на Егора, задевшего "самую больную струну в сердце" ребенка - его сиротство. Не умея совладать собой, испытывая чувство ненависти, мальчик наносит оскорбление Егору: он "сообразил, чем больнее ударить его". В этом проявилась непочтительность и неблагодарность к взрослому человеку, давшему ему хлеб.
?    На выпад мальчика Егор отвечает смирением, он как будто соглашается и оправдывается: "И то... вы уж извините! Надо бы сперва в баню... Но я хлебца вам теплого, из печи чтобы, хотел..."
    Особой глубиной и силой педагогичности поражает третья часть рассказа, названная нами "Покаяние и оправдание".
?    Грех ненависти закрывает сознание мальчика: "я не понимал, какой поступок совершил".
?    Молчание бабушки и мамы после случившегося можно расценить как "педагогическую паузу" для внутреннего самоанализа происшедшего и усиления чувства вины всех в происшедшей ситуации.
?    Лишь после еды мальчика, а не во время ее, бабушка, а в поддержку ее мама, начинают пристыжать его: "Это же надо - взрослому человеку... Стыд какой!" - бабушка; "Как стыдно!" - "мама... ломая пальцы" (принцип своевременности; нравственной сознательности и требовательности).
?    Бабушка первой показала образ покаяния: "Я плохая бабушка! Я не умею тебя воспитывать!" (личный пример и ответственность).
?    Слова сокрушения бабушки достигли цели, ибо "это была самая страшная фраза" для мальчика, - "пытка", пробудившая в нем понимание содеянного проступка, вплоть до рыдания. Раскаяние мальчика ("что же мне теперь делать? - закричал я, захлебываясь слезами") пробудило в нем желание загладить вину действием.
?    Желая укрепить внука в правде, бабушка пробуждает в нем ответственность за содеянное перед всем родом: "ты же нас всех, всех, - и дедушку, и папу, и нас с мамой - на всю жизнь опозорил...".
?    Затем бабушка проявляет необычайную твердость характера и решимость направить самого мальчика на исправления своего поступка: "сам набедил - сам и поправляй", "а что ты думал, когда обижал?", " и "пусть" тебя волки съедят, "пусть у меня лучше не будет внука, чем такой внук - свинья неблагодарная!". Здесь в явной форме проявился принцип разумно-деятельной, а не слепой, любви.
?    Мама поддерживает бабушку и, несмотря на жалость к сыну, пристыжает его: "он ведь хлеб! Он ведь хлеб тебе привез..." (единство педагогических влияний).
?    Благодаря педагогическому единству взрослых, мальчик, преодолевая страх, "спотыкаясь и поскуливая", "рыдая", выходит ночью к оврагу, исполненный решимости повиниться перед Егором, чувствуя невозможность возврата назад: "домой повернуть было невозможно. Ты нас всех опозорил!" - звенело в голове" (пробуждение нравственной свободы).
?    Несмотря на внутренние борения в душе мальчика ("И пусть! - шептал я. - Пусть меня сейчас волк съест и не будет у них меня!"), все же совесть возобладает в нем: "вина-то моя не прощенная! И виноват я по уши!" (пробуждение целого комплекса нравственных чувств: стыда, совести, вины и нравственной сознательности).
?    Дойдя до дома Егора и обнаружив, что свет погашен, мальчик приходит в отчаяния от невозможности загладить свою вину, успокоить сердце покаянием: "И тогда я зарыдал в голос, потому что все было напрасно: Егор спит, а завтра он уедет и никогда не простит меня!"
?    Егор обнаружил себя, выходящим из бани навстречу мальчику. И тому удалось повиниться: "сомлев от страха и стыда" он, "заикаясь, просипел: Дядя Егор! Прости меня!".
?    "За всю свою жизнь я не испытывал большего раскаяния, чем в тот момент", - вспоминал в последствии мальчик; "навсегда осталось" во мне "чувство вины перед тем, кто дал мне хлеб..." (принцип целостности).
?    Дядя Егор проявил к покаявшемуся мальчику снисходительную любовь и всепрощение: "Божечка мой!.. Да закоченел весь! Милушка моя!"
?    Удивительную педагогическую мудрость, дальновидность, твердость и настойчивость в исправлении мальчика и в наставлении мамы проявила бабушка: "много лет спустя мама рассказала мне, как они с бабушкой, обливаясь слезами, шли за мной пятам. Мама несколько раз порывалась подбежать ко мне: больно маленький я был и очень горько плакал, но бабушка останавливала ее: - Терпи! Никак нельзя! Сейчас пожалеешь - потом не исправишь..."
Несмотря на то, что принципы христоцентричности и экклезиоцентричности явно не проявлены в рассказе, но они подспудно лежат в основе образа нравственно-педагогических действий и дедушки, и бабушки, и Егора.







































Приложение 10


Священник Александр Зелененко


ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ ВСЕМ ПРАВОСЛАВНЫМ ВОСПИТАТЕЛЯМ
(РОДИТЕЛЯМ, ПАСТЫРЯМ И ПЕДАГОГАМ)
ОБ УГРОЗЕ СЕКСУАЛЬНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ


В настоящее время на наших детей обрушился поток порнографии и эротики с экранов телевизоров и видеомагнитофонов, со страниц газет и журналов. Следствием такого информационного прессинга явились ранние половые связи, беременности, аборты и сексуальное насилие. Министерство Образования РФ предложило решить возникшую проблему, включив в список рекомендованных федеральных программ пакет школьных программ "Половое воспитание учащихся. Основы сексологии". На самом деле эти программы дают половое просвещение, пропагандируют "безопасный" секс, "безопасные" аборты, употребление контрацептивных средств, поощряют отказ от ребенка; т.е. детям хотят привить новую систему ценностей,  новый "стиль и образ жизни, новые модели поведения", навязать новые типы "семьи", чуждые нашему народу, его религиозным ценностям и культурным традициям. При этом нарушается, как минимум, статьи 21, 23, 28, 38 Конституции РФ и статьи 133, 134, 135, 137, 148, 150, 151, 156, 239 и 242 УК РФ.
Если по данным специалистов только у 10% подростков существует повышенная сексуальность, обусловленная психофизиологией старшего подросткового возраста - это 16-17 лет , то предлагаемая Мин. Образования программа спровоцирует нездоровый, гипертрофированный интерес к нижней части тела, сформирует отрицательную сексуальную доминанту. Программа низводит человека до одного органа, а человеческие отношения - до потребления друг друга, т.к. в основу межличностных отношений заложен принцип "партнерского удовольствия". Фактически одобряется вседозволенность, распущенность, безответственное поведение и отношение к людям. Предполагается "планирование семьи": сначала "безопасный" секс, а когда молодые люди "захотят", тогда и создадут свою семью, родят желанных детей.
Можно однозначно сказать, что после такого "просвещения" наши дети не смогут быть полноценными счастливыми мужем и женой, не смогут родить здоровых детей. Дети - дар Божиего благословения супругам. "Безопасный" секс в любом виде противен замыслу Божию о человеке. Любые добрачные и внебрачные связи лишают будущих супругов целомудрия и чистоты, они грешны и запрещены Господом (ср.: Вт. 5, 18; Мф. 5, 27, 32; Рим. 13, 9). Но и супружеские отношения означают не удовольствие, не разврат, а подлинное служение, на которое Сам Бог благословляет супружескую чету (ср.: Быт. 9, 7). Семья - это не примитивный временный союз "сексуальных парнеров", а вечное единение двух любящих сердец (ср.: Быт. 2, 24; Мф. 19, 6), где надо жертвовать собой, поступаться своими привычками, желаниями ради близкого любимого человека. Это прежде всего самоотверженный труд души, сердечное слышание другого и забота о нем. Супружеская любовь не сводится к физиологии, она немыслима вне духовного и душевного единения любящих друг друга мужа и жены. Телесная любовь освящена светом верности Богу, Который сказал: жена спасется чрез чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием (1 Тим. 2, 15).
Не к целомудрию, а к распущенности и массовому растлению ведет новое половое просвещение. Она напоминает сознательное злоумышленное обнажение всех людей, снятие естественных покровов, о недопустимости которого Господь неоднократно говорит в Священном Писании. Буквально вся 18 глава книги Левит посвящена закону святости, чистоты и целомудрия в человеческих отношениях. Наготы отца твоего и наготы матери твоей не открывай... Наготы сестры..., брата..., дочери..., сына... твоего не открывай, ибо они твоя нагота... Ибо, если кто будет делать эти мерзости, то души делающих это истреблены будут из народа своего... Итак, соблюдайте повеления Мои, чтобы не поступить по гнусным обычаям... и чтобы не оскверняться ими. Я Господь Бог ваш (Лев. 18, 7, 16, 18, 29-30). Обнажение человеческого тела и человеческих отношений ведет не к "снятию напряжения", как думают иные, а к сексуальной вседозволенности, пресыщению и последующим поискам извращений нравственно растлившейся души.
Это иллюзия, что сексуальная грамотность и "безопасный" секс сделают семейную жизнь счастливой, а любовь более полной. Об этом однозначно писал американский психолог, философ и социолог Эрих Фромм (1900-1980) в работе "Любовь и ее распад в современном обществе", где он, опираясь на клинические факты показывает, что "полное удовлетворение всех инстинктивных потребностей не только не дает основы для счастья, но даже не гарантирует психического здоровья", что "если человек... обретет способность любить, исчезнут и ее или его сексуальные проблемы" .
В решении этой проблемы надо прежде всего учитывать нашу отечественную историю, религиозную и культурную, традиции и особенности национального самосознания народа, где одной из главных добродетелей считалось целомудрие, которое включает в себя чистоту тела, образов, мыслей, поступков. Не случайно в русском языке "практически не существует слов (за исключением медицинских терминов и непристойностей) для обозначения сексуальных органов, эмоций и действий. Это теснейшим образом связано с традиционным православным отношением. Отсутствие фиксации на физической стороне любви и, напротив, ее романтизация - одна из важнейших составляющих нашего национально-культурного архетипа" .
Подробностям половой жизни никого учить не надо, любовь научит всему, ибо человеку Богом даровано мистическое знание: Царствие Божие внутрь вас есть - говорит Господь (Лк. 17, 21). "Человеку уже даны многие умения и дарования, нужно просто открыть их. Ключом же к этому является вера и жизнь в Боге" . Понимая это,  наши благочестивые предки занимались не половым просвещением, а воспитанием целомудрия, т.е. целостного отношения к миру. И сегодня, если мы хотим вырастить здоровое и высоконравственное поколение, уроки благочестия, нравственной чистоты и целомудрия должны стать основой нравственного воспитания школьников.
Задачи воспитания целомудрия следующие:
?    восстановление идеалов и нравственных ценностей, традиционной семьи, материнства и детства;
?    подготовка к семейной жизни, ответственному супружеству и родительской грамотности;
?    раскрытие ценности православного уклада в жизни традиционной семьи с четкой иерархией отношений и необходимых условий для созидания укладной жизни.
    
    Для реализации этих задач необходимо:
    1) раскрыть замысел Божий о человеке, целостности и иерархичности его составляющих (дух, душа тело) - в воплощении главной заповеди: да любите друг друга (Ин. 15, 9);
    2) соблюдать личностно-уважительный подход с учетом возрастной, физиологической и нравственной зрелости, потребностей и интересов учащихся;
    3) знать:
?    этапы формирования нравственного чувства и сознания;
?    психофизиологические различия между мальчиками и девочками, юношами и девушками;
?    закономерности взаимоотношений полов;
?    стадии созревания и развития полового чувства (платоническая, эротическая, сексуальная);
4) не концентрировать внимание на биологическом аспекте полового поведения;
5) отказаться от принципа "опережающего просвещения", который приводит к нервно-психическим срывам. О возможности этого предупреждали З.Фрейд, М.Кляйн, В.А.Сухомлинский, многие пастыри, психологи и педагоги.
6) тщательно подбирать педагога: он должен быть носителем тех ценностей, которые провозглашает;
7) организовать при школах специальную психологическую службу для индивидуального консультирования по половым вопросам;
8) всегда помнить заповедь "не навреди".

Возрождение Отечества теснейшим образом связано с восстановлением идеалов традиционной православной укладной семьи, которое должно стать главной задачей нашего общества, подкрепленной законодательно с учетом прав родителей и ребенка.
 


































Приложение 11


САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО МАСТЕРСТВА  (УПМ)

КАФЕДРА КУЛЬТУРОЛОГИИ


«Утверждаю»                                                                                  «Утверждаю»

_______________                                                                             _______________
 
К.В.Романов                                                                                    В.Г.Воронцова
Зав.кафедрой культурологии                                                               Ректор университета
«     «__________1995г.                                                                      педмастерства
                                                                                                       «    «________1995г.







ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ПРОГРАММА
ГОДИЧНЫХ КУРСОВ
ПО РЕЛИГИОВЕДЕНИЮ
«ЛИЧНОСТЬ И ВОПРОСЫ ВЕРЫ»




1995/96
учебный год


Всего слушателей       -  25 человек
Лекционных групп      -    1
Практических групп    -    2
Количество часов
по плану                   -  156 часов
Педагогич. нагрузка     -  192 часа
        Из них:
Лекционных               -  120 час.
Практических             -  36х2=72 час.
Обеспечивается
штатный преподават.    -  92 час.
На условиях почас.
оплаты                       -  100 час.



















УЧЕБНЫЙ ПЛАН
к образовательной программе по религиоведению
«ЛИЧНОСТЬ И ВОПРОСЫ ВЕРЫ»

№№    Раздел    Всего    Лекц.    Семин.    Прак.
Конс.
1.        Введение. Особенности современной духовной ситуации в нашем обществе    
4    
4        
2.        Вера и знание. Научная и религиозная картины мира.    
20    
12    
4х2    
3.        Типы религиозных воззрений    20    12    4х2    
4.        История и сущность христианства    28    20    4х2    
5.        История христианства в России    28    20        4х2
6.        Христианская антропология и психология    
36    
20        
8х2
7.        Религия и нравственность. Христианство в мировой культуре    
24    
16    
4х2    
8.        Христианская педагогика    32    16        8х2
    Итого:        192    120    32    40


ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Образовательная программа «Личность и вопросы веры» представляет собой программу просвещения учителей массовой образовательной школы и дошкольных учреждений поп комплексу вопросов религии и веры. Программа нацелена на решение проблемы нравственно-ценностной и профессионально-личностной ориентации учителя в новой мировоззренческой и духовной ситуации российского общества. Для этой ситуации характерна массовая открытая проповедь разнообразных религиозных учений, в том числе тоталитарного типа. В условиях отсутствия серьезного религиоведческого образования учителя типичным становится положение, когда учитель неспособен определить свое отношение к тому или иному религиозному учению, ни, тем более, обосновать это отношение в свободном разговоре с учеником. В результате педагог вынужден обходить важнейшие мировоззренческие и методологические проблемы религии и веры, как в своей функции воспитателя, так и  в функции учителя-предметника, каким бы ни был предмет - гуманитарного, эстетического или естественнонаучного цикла.
При построении программы авторы исходили из идеи необходимости представить разные позиции по вопросу религии и веры, а также осветить по возможности все аспекты этого вопроса - и исторические, и конфессиональные, и культурологические.
Программа освещает также психологические аспекты религиозного сознания, поднимает проблему соотношения разума и веры, науки и веры, как с точки зрения индивидуального сознания, так и в историческом аспекте.
Программа уделяет большое внимание истории религии и религиозных учений: в программе специально выделен блок, в котором анализируется, какое влияние и в каких формах вера и религия оказывала и оказывает на те или иные проявления чисто светской культуры - на литературу, право, нравственность, на традиции государственности и общественного сознания.
 Программа рассчитана как на педагогов всех специальностей, так и на учителей религиоведческого цикла. По завершении предусмотренного программой цикла обучения, педагог. Познакомившись с различными позициями оп вопросам веры и религии, как конфессиональными, так и светскими, сможет сформулировать методологические основания своих суждений о тех или иных конфессиях и религиозных течениях, а также определить соответственный круг проблем в пределах своего предмета.
Основная образовательная технология - лекционные курсы и семинарские занятия.
Форма контроля результата - проверка рефератов и зачетное занятие.

№
п/п    Содержание занятий    Всего часов    Лекций    Семи-наров    Практ
Конс.
I.        Введение
Особенности современной духовной ситуации в нашем обществе. Потеря духовных корней и ценностей. Последствия атеизации сознания. Причины распространения сект и культов. Национальная культура и ее религиозные корни. Религия и школа. Религиозное образование как альтернатива. Свобода совести. Правовое содержание понятия «свобода совести». Государство и религия. Духовность светская и религиозная.    







4    







4        
II.        Вера и знание. Наука. Философия. Религия.
Мифологическое мышление и его характерные особенности. Религиозная мифология. Типы религиозных мофологем. Вариативность понятий «знание» и «вера» в различных культурах. Религиозное и научное понятие истины.    




10


    




6    




2х2    
III.        Типы религиозных воззрений
Анимизм. Политеизм. Синтоизм. Индуизм. Буддизм. Зороастризм. Иудаизм. Ислам. Современные религиозные учения: теософия, антропософия, кришнаизм, агни-йога, интегральная йога. Соврем. сектантские движения: мунизм, дианетика, Аум-Сенрике, Белое братство    




20    




12    




4х2    
IV.        Научная и религиозная картины мира
Бинарность человеческого сознания. Различные способы воззрения на мир: «снаружи» и «изнутри». Религиозные корни естественно-научной ттрадиции. Ренессансная революция. Принципы научного исследования мира. Научное мировоззрение. «Сюрпризы» науки ХХ века.    





10    





6    





2х2    
V.        История и сущность христианства
Христианство как мировая религия. Основные догматы христианства: Бог-Троица. Сотворение мира и человека. Грехопадение. Воплощение Сына Божия. Воскресение. Спасение.  Таинства. Богослужение. Обряды. Церковь Христова. Символ веры. Молитвы. Годовой круг праздников. Библия. Первые века Христианства. История средневековой Церкви. Реформация. Протестантские течения. Католичество. Православие.






    








28    








20    








4х2    
VI.        История христианства в России
Русь языческая. Принятие христианства на Руси. История Русской Церкви и святые Русской Церкви. Христианство и русская культура. Христианство и российская государственность. Русское религиозное возрож-дение ХХ века и Поместный Собор Русской Церкви 1917-1918 гг. Русская эмиграция и Православная Церковь. Церковь и государство в советское время.    






28    






20    






    






4х2
VII.        Христианская антропология. Аскетика и современная психология.
Сотворение человека. Человек как Образ и Подобие Божие. Дух. Душа. Тело. Понятие индивидуальности. Смысл существования человека. Синергия. Православная аскетика. Борьба со страстями. Старчество. Иисусова молитва. Творчество. Воцерковление. Лжедуховность. Отношение к страданиям, болезням и смерти. Психоанализ и христианство. Экстрасенсорика. Болезни телесные, душевные, духовные. Три вида исцеления: натуропатическое, оккультное. Духовное.    









36    









20        









8х2


VIII.        Религия и нравственность
Религиозное понимание назначения человека и смысл жизни в разных системах. Идеалистически-мистическое сознание средневековья и натуролистичность парадигмы Возрождения. Человекобог и Богочеловек. Идеи прогресса и самосовершенствования в гуманизме. Концепция человека в христианстве. Обожение человека. Человек - Образ и Подобие Бога. Христианская мораль, отношение к ближним. Нравственно-этические вопросы в русской религиозной философии  и православии.    









6    









6        
IX.        Христианство в мировой культуре
Византийская культура. Западное христианство и изобразительное искусство, музыка. Русская школа иконописи. Православные корни русской культуры. Религиозность русского народа, национальный менталитете. Христианство и русская литература. «Серебряный век» русской культуры и религиозно-философский ренессанс начала Х века.







    






18    






10    






4х2    
X.        Христианская педагогика
О сущности, назначении и направленности христианской педагогики, ее главная цель и задачи. Исторические этапы педагогики на Руси: «ко Христу» (языческий период), «во Христе» (христианский период), «вне Христа» (секулярно-атеистический период). Анализ различных педагогических систем. Выдающиеся христианские педагоги: Я.А.Каменский, К.Д.Ушинский, Н.И.Пирогов, А.Н.Острогорский, В.В. Зеньковский, Рачинский, С.С. Куломзина - их единство в фундаментальных вопросах педагогики. Человек как предмет христианской педагогики. Закон Божий как комплексный предмет и ядро межпредметных связей. Принципы и методики Закона Божия и других вероучительных дисциплин в частных, воскресных, церковно-приходских и государственных школах. Семейное воспитание.    













32    













16

        













8х2







ЛЕКТОРСКИЙ СОСТАВ
1.     КАЗИН А.Л., д.ф.н., профессор АРТПУ
2.     РОМАНОВ К.В., к.ф.н., зав. кафедрой культурологии УПМ
3.     МИТРОФАНОВ Ю.Н., священник, кандидат богословия, ДА
4.     ЗЕЛЕНЕНКО А., священник, сопредседатель ППО при ДА
5.     КОПЕЙКИН К.В., священник, кандидат богословия, преп. СПб ДА
6.     ЗАХАРЧЕНКО М.В., к.ф.н., ст. преп. УПМ
7.     ШЕХОВЦОВА Л.Ф., к.п.н., доц. УПМ
8.     БЕЛОВА М.Г., методист УПМ
9.     БАТТЕ М.Б., методист УПМ
10.     МАЙКОВ А.Н., методист УПМ
11.     МАРКИДОНОВ А.В., кандидат богословия, преп. СПб ДА
12.     СМИРНОВ М.Ю., к.ф.н., кафедра культурологии
13.     ЕРШОВ Н.М., священник, кандидат богословия, преп. СПб ДА
14.     ПЕТРОПАВЛОВСКИЙ М.Б., священник, духовник православной школы
15.     УКРАИНСКИЙ Г.В., священник
16.     МАТВЕЕВА В.И., режиссер к/студии  «Петрофильм»


 

Чей-то доклад по этой курсовой

Важнейшие принципы православной педагогики.

         В духовно-педагогическом наследии и в настоящем педагогическом опыте можно выявить некие общие и частные закономерности, действенные истины и правила, или важнейшие принципы, помогающие всему педагогическому процессу.
В данной исследовательской работе сделана попытка обозреть, выявить и описать важнейшие педагогические принципы с учетом  опыта прошлого и современного, религиозного и светского, российского и зарубежного, а так же с учетом личного опыта.

АКТУАЛЬНОСТЬ

Сегодня в сфере педагогической деятельности много противоречий, как в мировоззренческих позициях, так и во взглядах на развивающуюся личность и на учебно-воспитательный процесс. На лицо отсутствие единой духовной основы, внутреннего единства  участников педагогического процесса, беспринципность и рассогласованность педагогической деятельности не достигающей истиной цели.
Поэтому необычайно актуальным для каждого участника педагогического процесса будет обретение внутреннего духовного единства, единомыслия и согласованности действий, с опорой на те педагогические основания и положения, которые выражены в принципах православной педагогики. Подобных принципов не может дать нам ни безрелигиозное мировоззрение, ни философия, ни наука, ни наша стихийная жизнь, поскольку, сами они не имеют непоколебимых оснований. Педагогика, лишенная истинного основания, иерархического единства, в своих принципах, подходах, и устремленности к единой цели  будет являться лишь набором необоснованных и несогласованных между собой идей, задач и методов, не способных воспитать цельную личность.
Данное исследование показало, что четкой системы педагогических принципов на сегодняшний день не выработано. Не нашлось монографий, описывающих педагогические принципы комплексно, в иерархически -  упорядоченной  системе, во взаимосвязи с вероучением Православной Церкви.




ЦЕЛЬ  И  ЗАДАЧИ  РАБОТЫ.

Главной целью настоящей работы является желание оказать помощь в православном осмыслении и в практической реализации  описанных принципов в педагогическом процессе.
Эта цель предполагает решение следующих конкретных задач:
1)    проведение исследования источников духовно-педагогического наследия с целью выявления педагогических принципов;
2)    определение, какие принципы, выявленные из общего числа, соответствуют православному пониманию педагогического процесса;
3)    на основании исследования материала с православным видением педагогики попытка дать определение ряду педагогических категорий, в том числе педагогического принципа и педагогического процесса;
4)    создание целостной системы, укладывающей в иерархическом порядке все принципы православной педагогики;
5)    определение и обоснование внутренних взаимосвязей педагогических принципов;
6)    выявление значения и роли всех участников педагогического процесса;
7)    составление рекомендаций родителям, педагогам и пастырям Церкви по практическому воплощению в жизнь данных принципов.
Решение перечисленных задач позволит глубже понять сущность православной педагогики, педагогического процесса, придаст практическое значение православным педагогическим принципам.
В настоящее время назрела необходимость создания целостной концепции православной педагогики, мировозренчески основанной на догматах, антропологии и нравственно-аскетическом учении Православной Церкви, поддерживающей культурно-исторические, национальные традиции и отвечающей современным требованиям психолого-педагогической науки. Ее отсутствие во многом выявляет рассогласованность всей нашей педагогической деятельности.
Первоначальными ориентирами такой концепции могут послужить основополагающие и важнейшие принципы православной педагогики, объединенные в целостную иерархическую систему. Хотелось бы надеяться, что в данном случае теоретическая мысль сможет реально послужить живому педагогическому делу и практическому содействию великой жизненной цели: спасению души, к которой нас призывает наш главный Учитель - Иисус Христос (см.: Ин. 3,15-16; 1 Тим. 2, 4).
МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ

    Первым методом предпринятого нами исторического поиска – был метод анализа и синтеза, целью которого было понять какой смысл вкладывали те или иные педагоги и авторы в понятие педагогического принципа и других педагогических категорий.
Вторым  - был метод сопоставления духовно-педагогического наследия прошлого с личным педагогическим опытом автора, и современным опытом православной педагогики, с целью определения полезного и значимого для нее.
Третьим методом исторического поиска – явился метод выявления идейной направленности педагогической мысли и практики, для выявления приемлемых для нас и ложных направлений в педагогике.
Четвертым  методом исследования  стал метод
– рецепции (заимствование Церковью тех понятий истин и принципов, которые не противоречат ее догматическому и каноническому строю жизни.{прот. В.Зеньковский  «Основы Христианской философии» стр.414-415.})      или метод - восприятия и усвоения педагогических принципов из других неправославных источников.


ЛОГИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ КОНЦЕПЦИИ РАБОТЫ

Вся наша христианская жизнь, по слову Спасителя, должна быть основана на Евангельской вере (см.: Мк. 1, 15) и нравственности (см.: Лк. 10, 27; Мк. 12, 31), протекать в лоне Матери-Церкви (см.: Мф. 18, 17), в последование Господу (см.: Ин. 13, 15). Подобным образом и все педагогическое дело, будучи органически-неотъемлемой частью жизни, должно иметь тот же дух, смысл и устремленность. Поэтому православная педагогика, основываясь на православной вере, - религиозна; руководствуясь ко всем и во всем Евангельским духом любви, - нравственна; стремясь к соборному единству всех и каждого во Христе, посредством Церкви, - церковна.
Главным началом христианской жизни, ее нравственности и педагогики является любовь, без которой, по Апостолу Павлу, все тщетно, напрасно и бесцельно (см.: 1 Кор. 13, 3). Как в Ветхом, так и в Новом Завете она является высшим мерилом человеческих отношений к Богу, ближним и к себе. Поэтому в основании православной педагогики и ее принципов лежит Евангельский образ отношений любви. Ибо "личность способна становиться "сама собой", "находить себя" лишь в живом и действенном взаимообщении с людьми, с миром ценностей, с Богом". Это придаст ей значительность и возможность роста, т.к. она не может быть абсолютизирована и развиваться из себя самой, она входит в систему мира, подчинена его законам, сопряжена с высшими началами, стоящими над миром. От качества отношений между людьми, колеблющихся от любви до ненависти, во многом зависит, педагогический успех, наша жизнь и ее конечный результат.
На вопрос законника: какая наибольшая заповедь в законе?, Спаситель сказал: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душою твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждаются весь закон и пророки (Мф. 22, 37-40). Этими словами Христос указал основное начало ветхозаветного нравственного закона: любовь - любовь к Богу всеми силами души, любовь к ближнему, как к самому себе, и любовь к себе, заключающаяся в заповеди о любви к ближним. Именно к такой любви, которая есть совокупность совершенств (Кол. 3, 14), должен стремиться православный педагог, и такой должна быть вся правда наших отношений к Богу, ближним и к самим себе.
Таким образом, основываясь прежде всего на Евангельской заповеди Спасителя о любви (см.: Мф. 22, 37-40) и других источниках нашего исследования, можно выделить целый ряд основополагающих принципов православной педагогики, определяющих отношение человека:
1.    к Богу (принципы христоцентричности или богопосвященности)
2.    к Церкви (принципы экклезиоцентричности)
3.    к ребенку как ближнему в педагогическом процессе (принципы педоцентричности)
4.    друг к другу (принципы нравственно-педагогического взаимоединства)
5.    педагога к самому себе и к своей профессиональной деятельности (принципы нравственно-педагогического аскетизма).

СТРУКТУРА РАБОТЫ

Предисловие  –  кратко затрагивает современную духовную ситуацию в российском обществе; вводит в проблематику в педагогической сфере; намечает наиболее разумный путь (следования  православной национально-исторической традиции) и средства помощи (основополагающие и важнейшие принципы педагогики) для повышения эффективности педагогического дела.

Введение  -  знакомит читателя:
А) с сущностью и спецификой христианской православной педагогики ее целью, задачами и средствами.
Б)   с основными понятиями и категориями православной педагогики и такими центральными для данной работы понятиями как «педагогический процесс» и «педагогический принцип».
В)  показывает взаимосвязь педагогических принципов с их главным основанием, а также с догматикой, антропологией и нравственно-аскетическим учением Церкви.

Часть 1.  -  Педагогический процесс является богочеловеческим - синергейным, состоящим  из Божественной и человеческой составляющих.
Божественная педагогика является идеалом для  человеческой педагогики, поэтому первую часть работы мы назвали Тайной Божественной педагогики, где описываются:
-    педагогичность Божественного Замысла и Промысла о человеке,
-    педагогичность устроения природы человека,
-    значение Божественной Благодати в педагогическом процессе,
-    педагогичность Божьего слова и особенности Божественной педагогики.
    Человеческая составляющая педагогики -  представлена более во второй – исторической части работы, и в третьей – описывающей педагогические принципы.
    
    Часть 2.  -    Вторая часть нашей работы называется Педагогические принципы в истории педагогики, она состоит из двух глав.
    В первой главе выявляются и описываются принципы ранне-христианской эпохи до Средневековья. Именно здесь закладывается основной фундамент Православной педагогики и обретаются ее принципы.
    Господь наш Иисус Христос является главным идеалом и основанием педагогики, а принцип христоцентричности является ее Первопринципом.
        Выявляется огромное значение для педагогики и ее принципов Церкви Христовой и Христианства на земле, как начало Новозаветной педагогики. Большой интерес для Православной педагогики имеют принципы воспитания в первых Христианских общинах, а так же рассматриваемые в трудах Святых Отцов и учителей Церкви.
        Во второй главе делается попытка проследить появление и развитие отдельных принципов Христианской педагогики в педагогическом наследии Православной Руси, в ее монастырской жизни, в традициях и укладе древнерусского народа, а так же в трудах русских учителей, пастырей и святителей  Церкви.
        Цель исторического исследования, как и всей нашей работы – показать необходимость историко-педагогического преемства и построения современного воспитания и образования на принципах, согласных с учением Православной Церкви, древнехристианскими заветами, и духовно-педагогическим преданием нашего народа.
    
    
    
    Часть 3.  -  Проанализировав материал предыдущих частей нашей работы и, сопоставив его с современным и личным педагогическим опытом, мы пришли к достаточно целостной, логически обоснованной и иерархически упорядоченной системе принципов.
    Эти принципы опираются на Евангельскую заповедь Христа о любви к Богу и ближнему как к самому себе (см.: Мр. 12, 30-31). Эта заповедь лежит в основании христианской нравственности и православной педагогики. Духовно-педагогический опыт показывает, что практическое осуществление этой заповеди о любви не осуществимо вне Церкви, что и раскрывается в нижеописываемых основополагающих педагогических принципах:
    а) христоцентричности,
    б) экклезиоцентричности,
    в) педоцентричности,
    г) нравственно-педагогического аскетизма,
    д) нравственно-педагогического взаимоединства.
    Каждый из этих основополагающих принципов в свою очередь раскрывается посредством группы важнейших принципов, описываемых в нашей работе.
    Три центральных основополагающих принципа педагогики выделял в свое время и проф. прот. Василий Зеньковский. "Его педагогическая система построена на христоцентричном православном богословии, является антропоцентричной в определении целей и задач воспитания и экклезиологичной в понимании средств для достижении этих целей (через понимание Церкви как "благодатного организма", в котором преображается человеческая природа) и достигается спасение.
    Исходя из этого, аксиологически оправданным будет следующее иерархическое построение принципов: христоцентичность, экклезиоцентичность и педоцентричность, соотносящихся как Богочеловек, богочеловечество и богоподобная личность.
    
    а) О христоцентричности
    
    Христоцентричность является основополагающим первопринципом всей православной педагогики, ибо Христос есть ее главный центр, основание, идеал и цель.
    Термин "христоцентричность" чаще всего употребляется в богословии, философии, истории, аскетике, а в последнее время и в трудах православных педагогов. Именно при христоцентричном подходе, когда за основу берется Боговоплощение и Евангельское благовестие о Христе в духе вероучения Православной Церкви, обретается истинное понимание богословия, истории, философии, аскетики и педагогики.
    В нас должны быть те же чувствования (см.: Фил. 2, 2, 5), мысли (см.: 1 Кор. 2, 16) и воля (см.: Ин. 15, 4; 6; 10), что и во Христе Иисусе. Об этом убедительно говорит сербский святой нашего века, преподобный Иустин (Попович): "Если мысли человека обо всем в жизни не переходят в мысли о Христе, они обязательно превратятся в бессмысленное и самоубийственное мучение". Святой Апостол Павел, говоря о непрестанной молитве (см.: 1 Сол. 5, 17), так же напоминает нам о необходимости постоянной обращенности нашего ума и сердца к Богу.
    Итак, христоцентричность - главный основополагающий (см.: 1 Кор. 3, 11), универсальный (Колос. 1, 16-20), смысло- и целеобразующий принцип, руководящий нас соотноситься в жизни, в педагогике и во всем (Ин. 5, 19) с Господом нашим Иисусом Христом - непреложной Истиной, высшим Авторитетом, Идеалом и Путем (Ин. 14, 6), Источником Премудрости, ведения (Кол. 2, 3)  и благодати (Ин. 1, 16), дабы веруя в Него все творить во имя и во славу Его (Ин. 20, 31).
    
    
    б) Об экклезиоцентричности
    
    С Господом тот, кто с Церковью. Будьте так, не суемудрствуя, и будете на спасенном пути.
    Свт. Феофан Затворник
    
    Главный смысл и задача православной педагогики - приблизить подрастающее поколение к Богу, обучить подлинной жизни во Христе в лоне Церкви. Поэтому для всех православных педагогов должно быть ясным понятие о Церкви, о ее историческом бытии, о ее земном назначении, высокой значимости в педагогическом деле и Божественном домостроительстве нашего спасения.
    Истинной христоцентричности можно достичь только живя в Богочеловеческом Теле Церкви - экклезиоцентрично.
    На каждого члена Церкви безусловно возлагается долг - узнавать свою веру, воцерковляться в отношении учения церковного и стремиться к достижению совершенства дарами и средствами Церкви и всем своим жизненным подвигом. Источником научения, для всех доступным и равнонеобходимым, служит богожитие, обретаемое лишь через усвоение церковного вероучения, участие в богослужениях и таинствах, и во всем строе и укладе церковной жизни.
    "Глубина ведения Церкви заведомо превышает силы отдельного человека, как бы он ни был одарен. Но он должен проверять себя по Церкви, учиться у Церкви, вопрошать Церковь, искать в ней, а не в себе самом истины. Для него церковность есть критерий истинности его мнений, у него не должно быть другой заботы, или другого желания, как быть церковным, находиться во внутреннем согласии с Церковью, и всякое самочиние, своемыслие должны быть ему чужды". Однако такое послушание Церкви ни есть внешнее, пассивное, но внутреннее, творческое, - послушание не раба, но сына, не страха ради, но любви. У любящего нет большей заботы, как быть в согласии с любимым. У сына же, быть в единении с Небесным Отцом и Матерью-Церковью.  Но это единение тогда только полно и возможно, когда оно является искренним и свободным.
    Для того же, кто признает живущим в Церкви Духа Божия, противление Церкви есть противление Духу Святому и желание солгать Ему (см.: Деян. 5, 3).
    "Мыслить обо всем "во Христе" или Христом - вот главные заповеди для каждого христианина, вот наш категорический христианский императив теории познания". "Размышляя Христовым умом, соборным умом Церкви, христиане могут иметь "одни мысли", одни чувства, "иметь одну любовь", быть одной душой и одним сердцем, "единодушными и единомысленными" (Флп. 2, 2; 3, 16; 4, 2; Рим. 15, 5; 1 Кор. 1, 10). Именно в Церкви происходит неизменное единение человека со Христом, в Котором источник благодатной силы, позволяющей принести плод в духовной жизни и во всяком деле. ...Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне (Ин. 15, 4).
    Наивысшим плодом духовной жизни является святость, последовательно вести к которой и призвано все дело православной педагогики.  Святость, будучи свойством Бога и Церкви, обретаема православными христианами "не от самих себя, но всегда только от Церкви, не от людей, но от Христа Господа, неразрывно соединенного с Нею, как Глава с Телом. И нет иной святости, кроме церковной. Все добро, вся святость, какая есть во вселенной, где бы она не находилась, нераздельно принадлежит Церкви". И потому вторым центром обращенности христианской жизни и православной педагогики является Церковь. Из этого положения можно вывести принцип экклезиоцентричности, который так же неразделен с христоцентричностью, как Христос и Его Церковь, как "глава и тело" (1 Кор. 12, 27), "лоза и ветви" (см.: Ин. 15, 5), "жених и невеста" (см.: Еф. 5, 23), а в педагогическом смысле, как "учитель, училище и ученики".
    Итак, экклезиоцентричность - это второй и взаимоединый с христоцентричностью принцип православной педагогики, раскрывающий полноту жизни во Христе через необходимость руководствоваться со знанием, учением и опытом Православной Церкви.
    
    в) О педоцентричности
    
    Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного.
    Мф. 18, 10
    В центре педагогического процесса стоит ребенок - развивающаяся личность, несущая в себе образ Божий, призванная  достигнуть богоподобия и унаследовать Царствие Небесное. От воспитания наших детей зависит наша будущая жизнь, оправдание или осуждение перед Богом, а потому нерадение о них есть величайшее зло. Ребенок - Божий дар и Божие достояние, потому и воспитан он должен быть  во славу Божию. Сам Господь призывает нас к этому: пустите детей приходить ко Мне, и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царство Небесное  (Мф. 19, 14). Господь столь высоко ценит детей не за их моральное совершенство (которого нет и не может быть в поврежденном грехом мире), но за смирение, простоту и искренность детской души. Поэтому в ответ на вопрос Апостолов, кто из них будет больше в Царстве Небесном, Он говорит: Кто умалится как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном (Мф. 18, 4).
    В деле определения цели христианской педагогики мы исходим из православного антропологического подхода, главным положением которого является учение об образе Божием в человеке. Понимание образа Божия в человеке невозможно без Богочеловека, а достижение цели, как спасения, невозможно вне Церкви, что полагает нам три главных центра в православной педагогике: христоцентричность, экклезиоцентричность и педоцентричность.
    "Призвание человека в том, чтобы стать богом по благодати, сотворить из своего человечества храм Славы".  Человек, по слову Григория Богослова, святителя IV века, - это "предел", "граница" между видимым и невидимым, телесным и духовным в ситуации воплощения, это посредник между тварью и Творцом. Высокое назначение человека - жить по образу Божию и достигать уподобления Богу христоподражательной жизнью. Цель земной жизни человека - принятие дара жизни вечной в Сыне Божием: Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную... пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6, 54-56). Об этом замечательно пишет святитель Феофан Затворник: "Последняя цель человека - в Боге, в общении или живом союзе с Богом". Это богообщение начинается здесь на земле и продолжается в вечности.
    Главным препятствием в достижении этой цели является повреждение образа Божия в человеке, вызванное грехопадением. В первородном грехе произошло раздвоение и расстройство в природе человека, но не утратилось стремление к богообщению. Образ Божий в человеке поврежден, но не уничтожен. Вот как раскрывает эту мысль в педагогическом аспекте протопресвитер Василий Зеньковский: "эта безграничная вера в человека, это чувство, что ничто не может окончательно зачеркнуть образ Божий в человеке, это твердое исповедание того, что никому никогда не растратить того сокровища, которое заключил Господь в душу нашу". И вместе с тем это есть та самая надежда, о которой писал свои богодухновенные слова Апостол Павел, что она, есть для души как бы якорь безопасный и крепкий и входит во внутреннейшее за завесу (Евр. 6, 19). Вера в человека поистине входит внутрь человека за ту  завесу, которая соткана его тьмой и грехом, ...куда предтечею за нас вошел Иисус (Евр. 6, 20),  и там она видит нерастраченные силы, данные Богом каждому, - и от этого видения питается и живет и любовь к человеку, и светлый взгляд на него. "Это есть главная правда, главное откровение о человеке, как его знает православное сознание. Поскольку зрим мы человека "в свете Христовом", - за его недостатками, грехами, за его ограниченностью и слабостью открывается основная правда о человеке, которую нужно всегда держать в сознании", чтобы христоцентрично понимать человека. Человек нуждается в исцелении, преображении своей природы, ее обожении.
    Помочь человеку на этом пути призвано все педагогическое дело. Вот как говорит об этом святитель Григорий Богослов: цель священника (и всякого воспитателя) состоит в том, чтобы  "образ Божий пребывающий в человеке - соблюсти, или упадающий поддержать, или разрушенный возобновить, и Христа через Святого Духа водворить в сердце".
    В детях сияние образа Божия еще не закрыто, как у взрослых людей, потому и нельзя войти в Царствие Божие, не став как дети (Мф. 18, 3), "если  не доберемся до той глубины, в которой люди близки детям".
    Итак, педоцентричность - это третий основополагающий принцип православной педагогики, ставящий богоподобную развивающуюся личность ребенка в центр нашего педагогического дела для обретения подлинной жизни в Боге под руководством Церкви и приложения сил, способностей и педагогического мастерства.
    
    г) О нравственно-педагогическом аскетизме
    
    На пути достижения цели христианской педагогики и решения ее главных задач предстоят большие совместные усилия всех участников педагогического процесса, ибо временем воспитания часто решается судьба человека - не только земная, но и вечная (см.: Мф. 11, 12). Потому свт. Иоанн Златоуст говорит: "всему нужно предпочитать попечение о детях и воспитанию их в учении и наказании Господнем". Чтобы учить других, надо самому учиться. Это неминуемо требует от педагогов собственного совершенствования и неусыпного бдения и трезвения в ходе воспитания и развития личности ребенка. Важно, чтобы православный педагог имел подлинную любовь, глубокое познание Бога, себя и своей профессиональной деятельности, и непрестанными усилиями возрастал в этом. Православный педагог должен являть достойный образ христианина и пример личного благочестия перед воспитанниками, подражая Господу нашему Иисусу Христу. Педагог должен быть ответственен за дело, собран, требователен к себе, по-христиански аскетичен. Описанию всех этих, необходимых для педагогического служения качеств, посвящена группа принципов нравственно-педагогического аскетизма,  выражающих непрестанное, деятельное стремление педагога к христианскому и профессионально-педагогическому совершенствованию.
    
    д) О нравственно-педагогическом взаимоединстве
    В этой главе описывается группа принципов, раскрывающих отношение воспитателей и воспитуемых к главным ценностям христианской жизни: к Богу и Церкви, друг к другу, к Отечеству, культуре и к окружающему миру. Принципы нравственно-педагогического взаимоединства иерархично следуют за описанными ранее принципами христоцентричности и экклезиоцентричности. Они имеют превосходство над другими группами принципов - педоцентричности и нравственно-педагогического аскетизма - в силу того, что должны быть исполняемы как воспитателями, так и воспитуемыми и являть собою результат педагогического взаимодействия. Только при обоюдном исполнении воспитателями и воспитуемыми данных принципов в педагогическом процессе смогут реализоваться главные задачи православной педагогики.
    Главным смыслом всей православной педагогики к достижению цели является необходимость связать педагогическое дело с нашим спасением, по учению Православной Церкви. Педагог и педагогика являются не целью, а средством руководящим нас к высшей цели - спасению. Благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар; не от дел, чтобы никто не хвалился. Ибо мы Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять (Еф. 2, 8-10). Будучи орудием в руках Божиих, педагог как детоводитель должен вести ребенка не к себе, а - посредством собственных и совместных усилий - ко Христу, в Котором и обретается наше взаимоединство под руководством и в лоне Церкви. Соединяясь со Христом в Евхаристии, причащающиеся верующие (воспитатели и воспитуемые) соединяются и друг с другом: один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба (1 Кор. 10, 17).
    Педагогический процесс, начинаясь педагогическим воздействием воспитателей и воспитуемых, органически переходит в их взаимодействие, высшим результатом которого должно стать их взаимоединство в духе христианской любви и благочестия при содействии Божественной благодати. Педагогическое воздействие должно быть движимо чувством любви и взаимопомощи; результатом же взаимодействия должен стать душевный контакт воспитателей и воспитуемых, приводящий их к  "духовно-эмоциональному созвучию", единодушию, единомыслию - нравственно-педагогическому взаимоединству. Это взаимоединство будет все более и более возможным при условии взаимного воцерковления участников педагогического процесса, приумножения истинной любви с возрастанием в Того, Который есть глава Христос (Еф. 4, 15) и исполнения правил и принципов, описываемых в работе.
    "В воспитании мы "ведем" дитя, "помогаем" ему достичь такой силы личности, при которой оно достаточно овладевает тайной свободы в себе; воспитание плодотворно лишь в той мере, в какой оно обращено к духовной жизни, пронизано верой в силу Божию, в человеке святящую, как образ Божий, способно зажечь детскую душу любовью к добру и правде. Смысл воспитания в том, чтобы уяснить (освоить и усвоить, - прим. автора) путь спасения, связать детскую душу с Церковью и напитать ее дарами свыше, живущими в Церкви". Это ясно раскрывает Апостол Павел: а теперь во Христе Иисусе вы, бывшие некогда далеко, стали близки Кровью Христовой. Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоящую посреди преграду..., дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир (Еф. 2, 13-15).
    Вот главное триединство всех  участников педагогического процесса (Бога, воспитателей и воспитуемых), обретаемое в лоне Церкви и раскрываемое через воплощение принципов нравственно-педагогического взаимоединства, как богочеловеческой синергийности или соработничества. Иными словами, это значит соединение по благодати с Богом и между собою. Обретение этого благодатного взаимоединства должно стать главным результатом усилий всех участников педагогического процесса. Сила - в единстве, единство - в духе, Дух живет в Церкви - в ее богодарованных таинствах. Принимая с благодарностью эти небесные дары, мы получаем спасительную благодать как залог вечной жизни. Именно в этом, по мнению автора, и заключается вся соль и главная суть православной педагогики.
    Таким образом, группа принципов нравственно-педагогического взаимоединства определяет взаимоотношения участников педагогического процесса к Богу, Церкви, Отечеству, друг к другу и к миру с целью обретения взаимоединства в духе любви для спасения.
    
    Принципы православной педагогики не равнозначны, они находятся в иерархическом единстве и должны иметь жизнеприложимость
    Важно иметь в виду, что одной системы принципов не достаточно для достижения высоких результатов в педагогике. Хотя требования принципов одинаковы для всех православных педагогов, их практическая реализация личностно обусловлена. Они не заменяют ни личного духовного опыта, ни специальных знаний, ни мастерства, но способствуют большему пониманию педагогического процесса, обогащают сознание и опыт педагога, дают ориентацию, помогают вести все педагогическое дело душеспасительно.
    
    
    ВЫВОДЫ:
    
    Главным руководящим принципом устроения нашего педагогического дела должен быть принцип, провозглашающий: а) в главном (основаниях и принципах) - единство, б) во второстепенном (средствах и методах) - свобода, в) и во всем остальном (дидактических формах работы) - любовь.
    Данная исследовательская работа призвана помочь педагогам и всем интересующимся вопросами воспитания подрастающего поколения:
    Осознать меру поврежденности человеческой природы и необходимость ее исцеления и возведения в иное качественное состояние.
    Выявить то истинное основание, высший авторитет и недосягаемый идеал для педагогики, какой являет Господь наш Иисус Христос.
    Осознать цель, направленность и содержание педагогики по замыслу Божию, стремясь к их реализации в лоне и под руководством Православной Церкви.
    Оценить значимость Божественной благодати в воспитании возрастающей личности, формирование которой должно опираться и ориентироваться на образы святости и благочестия.
    Понять педагогический процесс как богочеловеческий, требующий от его участников соработничества Творцу и сотрудничества друг с другом.
    Оценить значимость богодарованного свойства свободы личности и важность укрепления ее в верном нравственном выборе - в добре и в Боге - через совпадение воли человеческой с Божественной (нравственная свобода и синергийность).
    Осознать иерархическое единство всех участников и сторон педагогического процесса;
    Утвердить в мысли, что педагогический процесс в православном духе может строиться только через Церковь, под ее благодатным началом (экклезиоцентричность);
    Понять величайшее назначение Церкви Христовой на земле и спасительный смысл воцерковления личности.
    Определить роль и значение в педагогическом процессе триединого союза семьи, Церкви и школы, а значит, родителей, пастырей и педагогов.
    Правильно оценить накопленный за многовековую историю педагогический опыт; извлечь из него необходимые уроки; включить наиболее ценное в современную науку и практику; постараться не повторять на новом этапе уже имевшие место ошибки, искажения, опасные тенденции, отмеченные в данной работе и других научно-исторических исследованиях по данному вопросу.
    Осознать необходимость поэтапного воспитания религиозно-нравственного чувства и сознания в процессе становления личности.
    Понять необходимость целостного подхода в воспитании личности с учетом религиозных, этических, культурологических и патриотических ценностей.
    Воспитать ребенка - значит заложить в нем основу духовной жизни, сформировать характер и довести его до верного самоопределения в жизни и способности самовоспитания, самообразования и совершенствования. Воспитать ребенка - значит подготовить его к вполне самостоятельному существованию в сложном современном мире, принятию правильных решений в любых неожиданных ситуациях. Воспитать ребенка - значит поставить его на стезю самоотверженного и радостного служения своим ближним, своей Родине, своему Господу. Воспитать ребенка - значит научить его слышать и исполнять Слово Божие, волю Божию во имя любви ко Христу и спасения во Христе.
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    Обоснование термина Православная педагогика.
    Термин «христианская педагогика» имеет историческое звучание и означает своеобразную педагогическую систему, сложившуюся внутри христианской культурной традиции. Он может употребляться при сравнении христианской педагогики с дохристианскими и внехристианскими системами воспитания. Однако воспитательные системы разных христианских конфессий не тождественны, т.к. существуют конфессиональные различия вероучений, которые налагают свою печать на жизнь и педагогическую практику.
    Для педагогики значимы следующие межконфессиональные различия:
?    понимание целого ряда веро- и нравоучительных истин  об искуплении и спасении;
?    учение об образе Божием в человеке и первородном грехе;
?    понимание цели и смысла жизни и сопряженных с ними педагогических задач;
?    понимание места и роли Церкви, таинств и пастырства в педагогическом деле.
Различны также педагогическое наследие, педагогическая среда, средства и методы воспитания, а также мера и степень допустимого и недопустимого во взглядах и педагогической практике.
Вышеназванные конфессиональные отличия показывают, что наряду с термином "христианская педагогика" должны существовать термины, определяющие педагогические системы разных конфессий. Например, "католическая педагогика", "протестантская педагогика", "православная педагогика" и т.п. Так, термином "православная педагогика" можно пользоваться как для определения своеобразия педагогической системы Православной Церкви среди христианской педагогики иных конфессий, так и для подчеркивания особенностей православных оснований нашей педагогики по сравнению с современными системами, основанными на безрелигиозном подходе к миру и человеку.
В дальнейшем, говоря в нашей работе о «христианской педагогике» мы будем иметь в виду православную педагогику.
Под православной педагогикой мы будем понимать науку и искусство воспитания целостной личности на пути ко спасению во Христе через Церковь.

Главная задача и направление в православной педагогике.
Православный педагог призван вести детей к истинно-духовной жизни, которая есть жизнь с Богом, в Боге и для Бога, и  достижима лишь в лоне Матери-Церкви. Церковная жизнь ставится во главу угла всего дела православной педагогики: главная задача педагогической деятельности есть воцерковление, и осуществляется она через личное участие ребенка и его семьи в жизни конкретной церковной общины. Для того, чтобы происходило такое вхождение ребенка в церковный организм, работа Церкви в области религиозного воспитания должна иметь четыре измерения:
1)    созидание полноценной литургической жизни в богослужебном годовом круге;
2)    тесное общение пастыря и преподавателей с детьми и их семьями;
3)    собственно религиозное обучение детей;
4)    полнокровная и деятельная жизнь в церковно-приходской общине.
Соединять все эти три составляющие самим родом своего служения призваны священники, как руководители всей приходской жизни и ведущейся на ее базе  религиозно-воспитательной работы. Но если каждый пастырь должен обладать специальными педагогическими знаниями и навыками, то и каждый педагог-мирянин должен относиться к своему делу, как к богослужению.




Понятие принципа в педагогике
Наша работа посвящена выявлению наиболее важных принципов православной педагогики. Сама постановка темы требует определить, что такое «принцип» в целом и «педагогический принцип» в частности.
Ряд энциклопедических словарей дают понятие "принципа" с незначительными вариациями; в обобщенном виде оно может быть представлено следующим образом:
Принцип (от лат. principium - от греч. arch - начало, основа) - это философская категория, выражающая: 1) основное, исходное положение, руководящую идею, какой-либо теории, учения, науки, действия; 2) внутреннее
убеждение человека, взгляд на вещи; основное правило поведения, деятельности .
Между тем, с богословской точки зрения, принцип не есть лишь безличная категория или абстрактное понятие. Для христиан в начале (Ин. 1,1) всего было Слово - Христос, Который Сам является исходным, - и, что самое главное, личным, - Принципом всего сущего. Бог - источник всякого бытия (см.: Исх. 3, 14), и способ бытия всей твари обусловлен личным, а значит, этическим отношением к Сущему (см.: Мф. 22, 37). Поэтому главный принцип христианской жизни вообще и христианской педагоги в частности - христоцентричность.
Разумеется, в конкретных ситуациях мы оказываемся вынуждены определенным образом оформить эти личные этические отношения с Первопринципом сущего, и тогда возникает канон, - понятие, которое в толковом словаре русского языка С.И.Ожегова определяется как "правило, непреложное положение какого-нибудь направления, учения" .  В церковном понимании канон означает "правило, которое Церковь постановляет в отношении веры и нравственности или церковного благочиния для обязательного выполнения со стороны верующих христиан" .
Педагогический канон, или принцип, есть норма того, как воплощать неизменные истины педагогического искусства в изменяющихся условиях истории. Поэтому пользоваться педагогическими принципами - значит уметь находить в них сущностное ядро педагогических истин  и затем это неизменное  актуализировать в педагогическом процессе.
Для претворения в жизнь принципов православной педагогики, выявляемых в педагогическом наследии прошлого, требуется не просто знание этих принципов, а духовное усилие по ходу всей жизни и педагогической деятельности.
Попытаемся сформулировать определение понятия "принцип" в педагогике. Педагогический принцип - основоположение, служащее смысло- и формообразующим началом, выявляющим дух, содержание, направленность и границы деятельности в педагогическом процессе.
Итак, принцип в педагогике может рассматриваться как важнейшее, идейно-смысловое правило или педагогический канон, руководствующий к действию в педагогическом процессе. Благодаря педагогическим принципам решаются задачи и реализуются цели православной педагогики. Принципы служат средствами-ориентирами верности всего педагогического делания.
По ходу нашего историко-педагогического исследования мы выявили, что принципы православной педагогики имеют глубокую взаимосвязь со своим главным основанием - Христом (см.: 1 Кор. 3, 10-11), Божественным Откровением (2 Тим. 3, 16-17), догматикой, православной антропологией и нравственно-аскетическим учением Церкви.
Семинарская и святоотеческая библиотеки

Предыдущая || Вернуться на главную
Полезная информация: