Семинарская и святоотеческая библиотеки

Семинарская и святоотеческая библиотеки

Семинарская и святоотеческая библиотеки

повседневной практике  истязателей-инквизиторов.  Почти на  каждом  аутодафе
сжигались на кемадеро останки жертв инквизиции, единственным "преступлением"
которых  являлось то, что  они  скончались от пыток. На аутодафе в Мехико 11
апреля 1649  г.  было  таким образом посмертно казнено (!)  десять  человек.
Такими примерами можно было бы заполнить целую книгу...
     Менсия  де  Луна  скончалась  от  пыток  в присутствии трех  чиновников
инквизиционного трибунала,  не считая  двух палачей,  которые  и пальцем  не
пошевельнули, чтобы оказать ей какую-нибудь помощь. Врача при пытке не было,
как об этом свидетельствует приведенный выше протокол допроса.
     Со  смертью  Менсии  де Луны  ее  дело  не  было  прекращено.  Трибунал
инквизиции отлучил ее от церкви,  конфисковал  ее  имущество и  приговорил к
сожжению на костре "в изображении". 23 января 1639  г. в Лиме ее изображение
("кукла") было  предано  костру,  на котором нашли  мученическую  смерть  11
других "нераскаявшихся грешников",  осужденных на смерть по делу о  "великом
заговоре".
     Вообще к  женщинам "святые" палачи относились с таким  же "христианским
милосердием", как и  к мужчинам. На большом аутодафе в Мехико 8 декабря 1596
г.  из восьми сожженных еретиков пять были женщины.  В  анналах мексиканской
инквизиции  зарегистрирован такой случай:  24 сентября  1696 г.  заключенная
донья  Каталина  де  Кампос,  обвиненная   в  ереси,  заболела  и  попросила
инквизиторов  разрешить ей по-христиански  встретить  смерть.  Ее бросили  в
камеру и уморили голодом. Через несколько дней нашли ее  разложившийся труп,
изгрызанный крысами.
     Так же "милосердно" относились инквизиторы к детям, попавшим им в лапы.
В июле 1642 г. 13-летний Габриель де Гранада под пыткой "выдал" 108 человек,
якобы  повинных в  ереси. Все они стали жертвами  инквизиции,  многие из них
погибли на костре.
     Возвращаясь  к  методам  "работы"  инквизиции,  следует  отметить,  что
служители  "священного" трибунала  использовали  наряду с пытками  и  другие
средства, не  менее жестокие и коварные, для того чтобы добыть у своих жертв
столь драгоценные  для церкви "признания". В камеры подсаживали провокаторов
(каутелас),  которые,  притворяясь единомышленниками  арестованных, пытались
выудить у них необходимые инквизиции сведения. С этой  же целью тюремщики по
указаниям  инквизиторов предлагали  свои услуги  обвиняемым.  Следователи на
допросах  шантажировали свои  жертвы  всевозможными  угрозами,  ссылаясь  на
вымышленные  показания их  близких и друзей,  задавали каверзные  вопросы  с
целью  сбить с  толку и  запутать обвиняемых. В следственной камере на стене
висело большое деревянное распятие  Христа, голову которого один из служащих
инквизиции через отверстие в стене мог поворачивать в разные  стороны.  Если
обвиняемый давал  ложные,  по  мнению  следователей, показания,  то  Христос
"мотал" головой в знак возмущения. Можно легко вообразить, какое впечатление
производили эти и подобные им трюки на верующих людей.
     Хотя по инструкции при  пытке  должен был присутствовать врач,  что, по
мнению  апологетов  инквизиции,  свидетельствует  о  ее  гуманности,  он  по
существу был простым пособником палачей.  Врач главным образом использовался
для заключения о смерти обвиняемого.
     Инквизиция  не  только  калечила и  убивала  свои жертвы она,  как и  в
Испании,  грабила  их.  Арест  сопровождался  секвестром  всего  движимого и
недвижимого   имущества   жертвы,  причем  должники  последней  под  угрозой
наказания  были  обязаны выплатить инквизиции задолженные  суммы.  Вынесению
сравнительно "мягкого" приговора  - порки, поругания, тюремного заключения -
сопутствовал  крупный  денежный  штраф. Добытыми  таким  образом  средствами
инквизиторы  распоряжались   по   своему   усмотрению:  они   спекулировали,
приобретали недвижимую собственность,  ценные вещи, поместья. Из этих фондов
выплачивали  себе и чиновникам  трибунала  жалованье. Преследование еретиков
было выгодным  делом. Так,  по данным трибунала  Картахены, были годы, когда
его доходы равнялись 400 тыс. песо.
     О том, какими огромными средствами в результате такого ограбления своих
жертв  располагала инквизиция,  говорят  обнаруженные  при ее  ликвидации  в
Мексике  в 1814 г.  капиталы. По  неполным подсчетам, они составляли 1775665
песо,  в том числе  "наличными в  сундуках",  как сказано в  соответствующем
акте,-  65 576  песо, капитал, инвестированный в  недвижимую собственность,-
1394 628, доход от различных предприятий - 181 482, доход  от сдачи  домов в
наем - 125 тыс., прочее - 8 тыс. песо.
     Кого же преследовали,  с кем расправлялись эти  инквизиторы  в Западных
Индиях?
     Как  уже было  сказано, в период конкисты инквизиторы  расправлялись  с
непокорным  местным населением, его вождями -  касиками, жрецами. Беспощадно
преследовались  колониальной   инквизицией   любые  проявления  симпатий   к
гуманистам  периода  Возрождения,  в  особенности  к Эразму  Роттердамскому,
трудами  которого  зачитывалась  просвещенная   часть  испанского  общества,
выступавшая против королевского абсолютизма.
     Традиционным объектом преследования  колониальной  инквизиции  являлись
заподозренные в симпатиях к протестантизму. В основном это были иностранцы -
купцы, пираты, лазутчики, всякого рода авантюристы, старавшиеся проникнуть в
испанские заморские владения и попадавшие в руки испанских властей.
     В  XVIII  в.  инквизиция  с  особым  рвением  преследовала  сторонников
французских  просветителей, гуманистов, патриотов,  борцов за независимость,
противников   клерикального   мракобесия,   ученых,   отрицавших   авторитет
средневековых теологов.
     Время  от  времени  подвергались  преследованиям  и  "новые христиане",
проникшие  в  колонии  непосредственно из  Испании  или  из  Португалии  (их
именовали "португальцами").
     Через застенки инквизиции в Испанской  Америке прошло немало французов,
фламандцев,  итальянцев, немцев  -  подданных  испанского  короля,  владения
которого в XVI в. охватывали почти половину Западной Европы.
     Хотя въезд иностранцам в Западные Индии был строго запрещен  испанскими
властями,  все-таки  некоторые  из  них   ухитрялись   различными  способами
преодолеть чинимые испанскими властями препятствия  и проникнуть в запретную
для  них зону. По неполным данным, эти иностранцы  составляли 5,5% от общего
числа европейцев (5481 человек), эмигрировавших  в Америку в период конкисты
Антильских островов (1493-1519), и 9% (из 13262 человек) в период завоевания
Американского   континента  (1520-1539).  Среди  последних  установлены  192
португальца, 143 итальянца, 101 фламандец, 53 француза, 42 немца, 12 греков,
7  англичан,  3  голландца, 2  ирландца, 1 шотландец и  1 датчанин.  По всей
вероятности, многие из них проникли в  Западные Индии под видом матросов или
пассажиров,  подкупив   испанских  чиновников.  Эти   иностранцы   считались
колониальными  властями  и  действовавшими  по  их  указаниям  инквизиторами
ненадежными   и  враждебными   элементами.  Они   огульно  подозревались   в
лютеранских  симпатиях, арестовывались, подвергались пыткам  и кончали  свою
жизнь на каторге или кемадеро. Особенно беспощадно инквизиция  расправлялась
с попадавшими  в ее руки англичанами - пиратами, контрабандистами или просто
скрывавшимися в этих краях от английского правосудия авантюристами.
     Иностранцев,  обвиненных  главным образом в симпатиях к протестантизму,
до официального установления инквизиционного трибунала в 1569 г.,  то есть в
период  действия  так называемой "примитивной" инквизиции, и  только в Новой
Испании, по  далеко не полным данным,  было осуждено  19 человек.  Среди них
были итальянцы, французы, фламандцы, греки, англичане. Все они признали себя
виновными  в  отступничестве и отделались сравнительно  легкими наказаниями:
публичным покаянием на  аутодафе, тюрьмой  или  высылкой  в  Испанию.  Среди
осужденных  был золотых  дел  мастер  чех (богемец) Андрее  Мораль, который,
по-видимому, опасаясь преследований инквизиции, часто менял фамилию.  В 1536
г.  Сумаррага  осудил его  за  симпатию к  Лютеру  на публичное  покаяние  в
санбенито,  конфискацию  имущества  и высылку  в  Испанию.  Английский купец
Роберт Томсон  родом из  Дувра, пробравшийся в Мексику в 1555  г.,  опасаясь
пыток, отрекся от своей веры и принял католичество. В 1560 г. он был осужден
на  ношение  в  течение  двух лет санбенито и на один год тюрьмы в  Испании.
Отсидев  свой срок в Севилье,  Томсон ухитрился бежать и вернуться в Англию,
где впоследствии опубликовал свои воспоминания, являющиеся первым  известным
для нас документальным  свидетельством о действиях  инквизиции  в  испанских
колониях.
     Более строго судили по подозрению  в протестантстве  в вице-королевстве
Перу,  где  по решению архиепископа Лимы был сожжен на костре фламандец Хуан
Миллар.
     В 1571 году, - два года  спустя после  учреждения трибунала инквизиции,
английские  и  французские  корсары, взятые  ранее  в  плен  властями  Новой
Испании,  были  переданы  в  руки  инквизиторов.  Корсарам  было предъявлено
обвинение в  принадлежности к лютеранской и другим "отвратительным  сектам".
Следствие   по  их  делу  велось  около  трех  лет.   Допросы   арестованных
сопровождались  пытками, в результате в 1574  г. все,  за исключением двух -
англичанина Джорджа Раблея - матроса  и француза  Марино Корню  - брадобрея,
"сознались", раскаялись,  приняли католическую  веру  и были  приговорены  к
порке  плетью  и  каторжным  работам  на галерах  или  к  длительным  срокам
тюремного заключения.  Раблей и  Корню  за проявленное  во  время  следствия
упрямство  закончили свои дни на кемадеро.  Сперва их гарротировали, а затем
сожгли.  Такая  же  участь  постигла  другого корсара - англичанина  Роберта
Баррета. Его отослали в Испанию на доследование и сожгли  в  Севилье.  Годом
позже был лишен жизни ирландец Уильям Корнелиус,  скрывавшийся в Гватемале и
пойманный  уже после аутодафе 1574  г. Его  сперва повесили, а потом сожгли.
Так же погиб и француз Пьер Монфри.
     Один  из  англичан,  Майлс  Филипс,  осужденный  по  делу   о  пиратах,
впоследствии  бежал и вернулся  в  Англию,  где  выпустил  в  1589  г.  свои
воспоминания.  В них он  оставил следующее описание аутодафе в Мехико, через
которое прошел он и  его товарищи по несчастью:  "После того как инквизиторы
смогли  таким  образом (при помощи  пыток.-  И. Г.) получить  от  нас  самих
заявления,  дававшие им  основания осудить  нас,  они  приказали построить в
центре рыночной  площади  напротив  кафедрального  собора  огромный  помост;
четырнадцать или пятнадцать дней до  аутодафе они призывали всех жителей при
помощи труб и барабанов явиться  на базарную площадь в день аутодафе с  тем,
чтобы присутствовать  при оглашении  приговора священной  инквизиции  против
английских  еретиков  - лютеран  и  при  его  исполнении. Накануне жестокого
события,  ночью  инквизиторы пришли в тюрьму, где мы  находились, и принесли
одежду  сумасшедших,  которая была нам предназначена.  Это  были санбенито -
рубашки  из  желтой  материи  с пришитыми  к ним  спереди  и сзади  красными
крестами. Инквизиторы с  таким энтузиазмом примеряли нам эти рубашки и учили
нас, как мы должны вести себя на аутодафе, что не дали всю ночь заснуть.
     Утром следующего дня каждый из нас получил завтрак - чашку вина и кусок
хлеба с медом, после чего  около 8 часов мы вышли  из тюрьмы. Каждый  из нас
шел  отдельно от других, одетый в санбенито, с  петлей из толстой веревки на
шее, держа в руке потухшую зеленую свечу.  Нас сопровождал стражник. На всем
пути к аутодафе толпилось множество людей. Путь нам открывали "родственники"
инквизиции, гарцевавшие на лошадях во  главе нашей  процессии. На площади мы
взошли по двум  лестницам на помост, где нас усадили на лавки в том порядке,
в каком нас потом  вызывали для объявления приговора.  Вслед за этим по двум
другим  лестницам   на  помост  взошли  инквизиторы,  вице-король   и  члены
королевского верховного суда.  Когда  они  заняли свои места под балдахином,
каждый  согласно  своему рангу,  на  помост  взобралось множество монахов  -
доминиканцев,  августинцев  и францисканцев  -  всего  до  трехсот  человек,
которые заняли надлежащие им места.
     Затем  наступил момент  торжественного молчания,  немедленно после чего
стали зачитываться жестокие и строгие приговоры.
     Первым вызвали некоего Роджера, артиллериста с корабля "Иисус".  Он был
осужден на триста ударов плетью и на 10 лет галер.
     Затем  вызвали Джона  Грея, Джона Брауна,  Джона  Райдера, Джона  Муна,
Жоржа Колье  и Томаса Броуна.  Каждый  из них был осужден на  двести  ударов
плетью и на 8 лет галер.
     Очередь  дошла  до  Джона Кейса, приговор которому  гласил:  сто ударов
плетью  и 6  лет галер. За ним вызвали других,  всего 53 человека. Приговоры
были разные - сто или двести ударов плетью и 6, 8 и 10 лет галер.
     Потом вызвали меня, Майлса Филипса, и приговорили к работе в  монастыре
сроком на пять лет, без плетей и на ношение санбенито все это время.
     Наконец вызвали последних шестерых, получивших кто  по 3, кто по 4 года
работы в  монастыре, без  плетей, с обязательным ношением  санбенито все это
время.
     После этого, когда спустилась ночь, вызвали Джорджа Раблея и  брадобрея
француза Марино Корню. Они были  осуждены на костер.  Их немедленно потащили
на место экзекуции на той же базарной площади, вблизи помоста; там их быстро
сожгли и  превратили  в пепел. Нас же, числом в 68  человек, приговоренных к
другим видам наказания, вернули в ту же ночь в тюрьму на ночлег.
     Утром следующего дня, это была  страстная  пятница нашего господа  1574
года, нас вывели  во  двор дворца инквизиторы,  всех,  кто был  приговорен к
порке и работам  на галерах,  всего 60  человек, раздели  до  половины тела,
заставили  сесть  на ослов  и погнали по  главным улицам города на  осмеяние
народа. По  дороге люди,  специально  предназначенные для этого, пороли  нас
длинными кнутами по голому телу и с огромной жестокостью. Впереди осужденных
шли два  глашатая, возвещавшие громким голосом: "Смотрите на этих английских
собак, лютеран, врагов  бога!" И на всем пути сопровождавшие нас инквизиторы
и  другие  участники  этого  преступного  братства  кричали палачам:  "Бейте
крепче, крепче этих английских еретиков, лютеран, врагов бога!" После  этого
ужасного спектакля по улицам города осужденных вернули во дворец инквизиции.
Спины несчастных были покрыты кровью и синяками. Их вновь посадили в тюрьму.
Там они находились вплоть до отправки в Испанию, где их ждали галеры. Меня и
других  осужденных  на каторжные работы в  монастырях немедленно отправили в
соответствующие места наказания".
     К сожжению на костре по обвинению в принадлежности к "дьявольской секте
Лютера" присуждались инквизицией  не только англичане и французы. В  1601 г.
был сожжен  живым 36-летний немец Симон де  Сантьяго, мастер по производству
селитры, признавший  себя  кальвинистом, но отказавшийся, несмотря на пытки,
отречься от своей веры. Он пытался спасти себя, симулируя умопомешательство,
однако отказался от этого,  когда  его приговорили  к сожжению на костре.  В
инквизиторском отчете об аутодафе говорится, что Симон вел себя перед казнью
вызывающе,  все время улыбался и  на  призывы  монахов покаяться "с  великим
бесстыдством отвечал:
     "Не утруждайте  себя,  отцы,  это  бесполезно!""  Его  ядовитые реплики
вывели  из  себя  инквизиторов, и они приказали  всадить ему кляп  в  рот. С
возмущением отмечают в своем отчете инквизиторы, что Симон, когда его вели к
костру, отказался нести распятие...
     Из казненных  испанцев  особый  интерес представляет  Педро  Гарсия  де
Ариас, бывший кармелитский  монах, автор  не дошедших  до нас  "еретических"
произведений  "Книга о грехе и добродетели", "Разочарованная душа" и других.
Инквизиция объявила его "еретиком секты иллюминатов, сторонником еретических
учений  преступных ересиархов  Пелагия, Нестора, Эразма,  Лютера,  Кальвина,
Уиклифа,  а  также   беггардов,  бегинов  и  полупелагианцев  и  современных
еретиков". За  отказ от  покаяния его  умертвили в 1659 г. гарротой, а потом
сожгли на костре. В момент казни ему было 60 лет.
     Францисканский   монах  Франсиско  Мануэль  Куадрос,  родившийся  в  г.
Сакатекас  (Мексика),  был  объявлен инквизицией  "упорствующим  и  мятежным
еретиком, лютеранином, кальвинистом, догматиком и  сектантом". Он был сожжен
живым 20 марта  1678  г. в присутствии  вице-короля и колониальных  властей.
Куадрос  был  последней  жертвой  инквизиции в Новой Испании,  казненной  за
принадлежность к протестантизму.
     Инквизиторы  не проходили мимо различного рода  мечтателей, фантастов и
правдолюбцев, осуждавших разнузданный образ  жизни духовенства и  жестокости
колонизаторов с позиций первоначального христианства. При содействии опытных
палачей их вынуждали  признаваться в  симпатиях  к  Эразму Роттердамскому  и
другим корифеям Возрождения,  разоблачавшим преступления папства и испанской
монархии  с  позиций гуманизма.  Таких тоже  ожидало кемадеро  или в  лучшем
случае сечение плетьми и галеры.
     Наконец, различного  рода богохульники,  двоеженцы, приверженцы  магии,
оккультизма,   колдовства,   читатели   запрещенных   книг  и   им  подобные
"последователи  дьявола" усердно  вылавливались инквизицией,  в  особенности
если у них имелось состояние.
     Хотя добровольное обращение в инквизицию с самообвинением, как правило,
сулило весьма легкое наказание, это правило не соблюдалось, если инквизиторы
могли  извлечь  из  "дела"  какую-либо  выгоду.  История,  приключившаяся  с
фламандским художником Симоном Перейнсом, попавшим в XVI в. в Мехико, весьма
показательна в этом отношении.  Перейнс, как  следует из  его  дела,  будучи
пьян,  заявил своему другу художнику Моралесу, что "обычное совокупление" не
является грехом и что он предпочитает  рисовать портреты  вельмож,  чем лики
святых, так как за первые платят больше. Отрезвев и опасаясь доноса за такие
"преступные"  изречения, фламандец явился  в  инквизицию, где во всем честно
покаялся. Но  это ему не  помогло.  Фламандца заточили в тюрьму  и подвергли
пытке  на  предмет  того,  не является ли  он  еретиком. В  действительности
инквизиторы  хотели таким образом  заставить  его писать  для  них бесплатно
изображения  святых! Когда  пытка не дала результатов, инквизиторы присудили
Перейнса к  уплате издержек процесса и написанию большой картины богоматери.
Художник мог считать, что он дешево отделался от своих мучителей.
     Особенно жестоко расправлялись инквизиторы с теми, кто покушался  на их
авторитет. Мексиканский  инквизитор Алонсо  Гранеро,  назначенный в  1574 г.
епископом провинции Чаркас (обычно  инквизиторы  заканчивали свою карьеру  в
епископском сане),  очутился  проездом  в Никарагуа,  где  местный  нотариус
Родриго  де Эвора сочинил на него  сатирические  стишки. Разгневанный бывший
инквизитор приказал Эвору заковать в цепи и  подвергнуть пытке, в результате
чего у  бедного виршеплета  оказались  вывихнуты руки и  ноги. Но этого было
мало кровожадному Гранеро. Он присудил своего недруга к 300 ударам плетью, 6
годам каторжных работ  на галерах и  конфискации имущества. За свои  "труды"
инквизитор присвоил ценный китайский сервиз,  принадлежавший  его  жертве, с
трудом уместившийся,  как  отмечает соответствующий  акт,  в четырех больших
ящиках!
     При  отсутствии  "серьезных"  дел  инквизиторы  не  гнушались  сочинять
обвинения,  буквально высасывая их из  пальца, против  ни  в чем не повинных
людей. Вот  что  пришлось  испытать  не  в меру  болтливому французу Франсуа
Моиену,  путешествовавшему  по своим делам  с попутным  караваном  мулов  из
Буэнос-Айреса в Чили в 1750 г. Погонщик мулов, с которым не поладил француз,
донес  инквизиции, что тот  в пути вел  "подозрительные"  разговоры: называл
мула "божьим созданием", говорил, смотря на ночное небо, что  "такое  обилие
звезд  - сплошная бессмыслица", критиковал  духовенство  за вольготный образ
жизни.  По приказу  инквизиции француза арестовали и  доставили в  Лиму. Там
инквизиторы принялись сочинять ему дело.
     Ты  обозвал мула  "божьим созданием", значит принадлежишь к еретической
секте манихеев. Говорил, что  обилие  звезд  - бессмыслица. А их создал бог,
значит  обвинял  бога   в  нерадивости  и   поэтому  повинен  в  еретическом
богохульстве. Критиковал вольготную жизнь духовенства?  Признавайся,  что ты
член "заразной"  секты Уиклифа.  А уж заодно ему приписали  принадлежность к
сектам Кальвина, Янсения, Магомета и мало того - иудейство.
     Напрасно убеждал бедняга француз  инквизиторов, что инкриминируемые ему
высказывания  были бездумной болтовней, что он правоверный католик и понятия
не  имеет о  каких-либо  сектах. Чем  упорнее  он  отрицал  свою  вину,  тем
беспощаднее его пытали. Следствие по его делу длилось 13 лет! В конце концов
палачи добились своего:
     француз  покаялся в своих грехах и был присужден к  10 годам  каторжных
работ и 200 ударам плетью...
     В   задачи  инквизиции   входило  наказание  самозванцев-попов,  беглых
монахов, церковников-амансебадос  -  живших вместе  со своими  "незаконными"
семьями.  Однако   инквизиция  хотя  и   привлекала  таких  "нарушителей"  к
ответственности, но делала это в исключительных случаях, проявляя к ним, как
правило, большое снисхождение.  В  редких случаях  нарушителя  заключали  на
несколько лет в монастырь, как это случилось в 1721  г. с  монахом Франсиско
Диэго  де Сарате  в Мехико, арестованным  по  обвинению в  сожительстве с 56
женщинами - испанками, мулатками,  метисками  (по данным им самим показаниям
число его любовниц  равнялось 76). Сарате отделался всего  лишь двумя годами
заключения в монастыре, что,  учитывая монастырские нравы того времени, было
все равно, что бросить щуку в реку.
     Отчеты вице-королей в Мадрид на  протяжении всего колониального периода
полны жалоб на распущенность церковников, на их корыстолюбие и пренебрежение
христианскими  добродетелями.  Маркиз  де  Кастельфуэрте, вице-король  Перу,
отмечал, например, в 1725 г. в своем отчете королю,  что монахи и священники
публично  сожительствуют со многими  женщинами,  развратничают, нарушая  все
церковные каноны.
     О  распутном  образе жизни инквизиторов и комиссариев инквизиции, об их
ненасытной жажде власти и мирских богатств неоднократно сообщали вице-короли
в Мадрид.  Испанские монархи  пересылали эти  жалобы  на проверку Верховному
трибуналу  инквизиции, который,  как правило, оставлял их без последствий. В
1696 г.  Верховный  совет по делам Индий сообщал Карлу II,  что инквизиция в
колониях  "превратилась в государство в государстве, что к ней повсюду самые
простые  и  самые  влиятельные  люди  относятся с  одинаковой  ненавистью  и
подобострастным страхом", однако испанская корона  не  обращала  внимания на
такого рода  жалобы: ведь инквизиция верой  и правдой служила  ее интересам,
способствуя закабалению и эксплуатации обширных колониальных владений...
     Прав был  историк  колониальной инквизиции чилиец Хосе Торибио  Медина,
характеризуя инквизиторов как человеконенавистников, интриганов, склочников,
заносчивых,  мстительных,  скупцов,  честолюбцев,  садистов и  развратников.
Несомненно, что  их мрачная  профессия  накладывала на  них  соответствующий
отпечаток.  Таковыми были  эти  "судьи божьи", призванные стоять  на  страже
христианских добродетелей и чистоты церковных догм в колониях.

ВРАГИ НЕЗАВИСИМОСТИ КОЛОНИЙ.
     Если  в  XVI  и  XVII  вв.  инквизиция  главным  образом  охотилась  за
различного  рода  мнимыми или  действительными  отступниками от католической
веры,  колдуньями и  богохульниками,  то  в XVIII  в.  ее  деятельность была
направлена  в  первую очередь на  искоренение политической крамолы сначала в
лице   сторонников   французских   энциклопедистов,   а   затем  сторонников
французской революции и независимости колоний от испанской короны.
     Первым борцом за независимость колоний,  погибшим на костре инквизиции,
был Гильермо Ломбардо Гусман. Он родился в 1616 г. в Ирландии. Его настоящая
фамилия  была  Уильям  Лампарт.  Фанатик-католик  Лампарт  юношей  бежал  из
Ирландии в Испанию. Изменив свою  фамилию на Ломбардо Гусман, он в 1640 г. с
разрешения  благоволивших к нему испанских властей переезжает  на постоянное
жительство в  Мехико,  где  у  него  зарождается  смелый план  провозгласить
независимость этой колонии и объявить себя "королем Америки" и "императором"
мексиканцев. Заговорщик пытался  привлечь  на свою сторону офицеров местного
гарнизона, но был предан и арестован.
     Судя  по  материалам  заведенного  на  него инквизицией  дела, Ломбардо
Гусман предлагал даровать свободу рабам,  разрешить им заниматься "почетными
ремеслами" и уравнять их, а также всех негров, мулатов, индейцев в правах  с
креолами.  Кроме  этого,  он  намеревался  разрешить  свободную  торговлю  с
Францией, Голландией, Англией и Португалией.
     Шесть  лет держали  инквизиторы  Ломбардо  Гусмана в  тюрьме, подвергая
изощренным пыткам, но им так и не удалось  сломить  этого, по всей видимости
незаурядного по силе воли и стойкости,  человека. Более того, на шестом году
своего  заточения Ломбардо Гусман  не только  ухитрился бежать из  застенков
инквизиции,  но  и  пробраться  сутки  спустя  в  3  часа ночи  в  спальню к
вице-королю  и вручить  ему письменный протест  против  преступных  действий
инквизиторских палачей!  Вскоре  ищейки напали на след отважного ирландца, и
он  снова попал в лапы своих мучителей. Еще  десять лет подвергали его мукам
инквизиторы, так и не добившись от него отречения от "крамольных"  взглядов.
19 ноября 1659 г. Ломбардо Гусман был выставлен на поругание  на аутодафе, а
затем сожжен на костре в г. Мехико.
     В XVIII в. инквизиции приходится иметь дело  уже не  с одиночками,  а с
многочисленными  противниками  колониального  режима  в  лице последователей
французских   энциклопедистов,  произведения  которых  различными  путями  в
сравнительно  большом количестве проникали  в  заморские  владения  Испании.
Инквизиция   правильно   уловила   опасность,   которую   представляли   для
колонизаторов  эти   произведения.  В  различных  эдиктах  и  постановлениях
колониальной инквизиции произведения Руссо,  Вольтера,  Кондильяка, Рейналя,
Д'Аламбера   и  других  французских  философов  и  просветителей   именуются
"противными  спокойствию  этих  государств  и   королевств",  "подрывными  и
раскольническими, направленными против всех королей и властей, в особенности
против христианских католических монархов", они "способны" привести народы к
самой   "беспорядочной   анархии",  они   повинны,   наконец,  в   том,  что
провозглашают  преступные  "принципы  о всеобщем равенстве  и  свободе  всех
людей".  В 1803 г. инквизиция  в Новой Испании запретила  испанский  перевод
"Общественного  договора"  Руссо под предлогом,  что  эта книга  подстрекала
"преданных  вассалов  его  величества восстать  и сбросить тяжкое господство
наших королей,  обвиняя  их в ненавистном деспотизме и  подстрекая  вассалов
разбить узы и кандалы духовного звания и инквизиции".
     С   особым  рвением  преследовала  инквизиция   литературу  французских
просветителей,  разоблачавшую ее преступления.  В  решении, принятом в  1777
году и запрещавшем книгу анонимного французского автора  "Краткая хронология
истории  Испании  и Португалии",  мексиканские  инквизиторы,  полемизируя  с
автором,  заявляли: "Христиане вовсе  не  считают жестокими  или чрезмерными
огненные  зрелища, карающие еретиков.  Напротив: послушные и уважающие своих
руководителей,  они  эти зрелища принимают,  превозносят и радуются им,  ибо
видят в них  не  только инструмент,  карающий  ересь и  еретиков,  но и  акт
веры!.."  Авторы,  утверждавшие  противное,  подвергались  отлучению,  а  их
произведения предавались огню.
     В последней четверти XVIII в. освободительные идеи начинают проникать в
среду колониального духовенства. Отдельные священники-креолы, представлявшие
по  существу  местную  интеллигенцию,  под влиянием  зарубежной  "подрывной"
литературы, войны  за независимость английских колоний  в Северной Америке и
французской революции 1789 г. проникались патриотическими идеями и выступали
за независимость колоний от  Испании. Таких священников-патриотов инквизиция
преследовала с особым ожесточением.
     Один  из патриотов, ставший жертвой инквизиции, был  бывший иезуит Хуан
Хосе Годой, родившийся в 1728 г. в Мендосе, вице-королевстве Ла-Платы. После
роспуска иезуитского ордена в  1767  г.  Годой бежал из Испанской Америки  в
Англию,  откуда  перебрался  в  Соединенные  Штаты,  где стал  выступать  за
независимость испанских колоний. В  то  время вице-королем Новой Гранады был
архиепископ Антонио  Кабальеро-и-Гонгора. Ему с помощью провокатора  удалось
завлечь  Годоя на  испанскую территорию,  где  он был  передан  на  расправу
инквизиционному трибуналу  в Картахене. Там он  свыше пяти  лет  подвергался
допросам и пыткам,  а в 1787 г. был выслан в Кадис, где погиб в крепости св.
Каталины (Екатерины).
     Чудом избежал  застенков инквизиции  предтеча движения за независимость
венесуэльский  патриот  Франсиско  Миранда, служивший  в чине  подполковника
адъютантом губернатора Кубы. Трибунал инквизиции в Картахене отдал приказ об
его  аресте  в  1783 г., однако комиссарий инквизиции  в Гаване сообщил, что
"преступник бежал к  американцам", по  каковой причине нет  надежды, что его
постигнет "заслуженное наказание".
     13  декабря   1789  г.  инквизиция   в  Картахене  запретила  чтение  и
распространение  "Прав  гражданина и человека", провозглашенных  французской
революцией.
     В 1794 г. инквизиция в Мехико арестовала французов - капитана  Жан-Мари
Мюрже  и  врача  Жозефа  Франсуа   Мореля  по  обвинению  в  распространении
революционной  пропаганды. Оба  были подвергнуты  пыткам  и  покончили жизнь
самоубийством.
     В  1797 г. в том  же городе  был взят под  стражу и заключен в застенки
инквизиции 53-летний францисканский  монах Хуан Рамирес Орельяно, обвиненный
в том,  что  одобрял казнь французских  короля  и королевы, называл  королей
тиранами,  а испанских монархов  обвинял  в  нещадной эксплуатации  колоний.
"Французы,-  утверждал францисканец,- пробудили  нас ото  сна и открыли  нам
глаза".  На  допросах  обвиняемый  заявил,  как  следует  из  сохранившегося
протокола,  что  французы,  совершив  революцию, показали  себя  спасителями
человеческого рода, что  Вольтер - папа этого  века, и,  говоря о 40 тысячах
священников, покинувших революционную
     Францию,  воскликнул:  "Смотрите,  сколько  моли  было  во  французском
королевстве!"
     Приговор  инквизиции по  делу Рамиреса Орельяно не  сохранился,  и  его
дальнейшая судьба нам неизвестна.
     Террор  инквизиции  и  испанских  властей,  направленный на  подавление
патриотического движения, не  смог, однако, предотвратить неизбежного взрыва
в  колониях.  В  1810  г.   повсеместно   в  испанских  владениях   начались
освободительные   восстания.   В   Мексике    борьбу   патриотов   возглавил
священник-креол Мануэль  Идальго.  Церковные и  светские колониальные власти
обвинили Идальго  в том, что он провозгласил войну "богу,  священной  вере и
родине".  Эти же  обвинения содержались  в  направленном  против него эдикте
инквизиции от  13  октября  1810 г., в  котором этому  патриоту  приписывали
всевозможные преступления  против  веры.  Прокурор  инквизиции  объявил  его
"формальным  еретиком, вероотступником,  атеистом,  материалистом,  деистом,
развратником,   мятежником,    раскольником,   иудействующим,   лютеранином,
кальвинистом, преступником, повинным в нарушении божественных и человеческих
законов,  богохульником,  беспощадным  врагом  христианства и  государства".
Инквизиторов   мало  смущало,   что   многие   из  перечисленных   обвинений
взаимоисключались. Цель эдикта заключалась  в том,  чтобы всемерно опорочить
Идальго в глазах  верующих. Предъявив  ему  вышеупомянутый набор  обвинений,
инквизиция провозгласила  Идальго отлученным от церкви и  угрожала ему всеми
прочими  карами,  "установленными церковью против  нарушителей общественного
порядка, возбудителей гражданской войны и  анархии в католическом обществе и
тех,  кто общается  с ненавистными  отлученными, против  клятвопреступников,
повинных в святотатстве, еретиков, каким является данный преступник".
     Идальго опроверг обвинения инквизиции в  "Манифесте к нации", в котором
утверждал, что он и  его  сторонники не являются врагами  религии,  признают
только "римско-католическую апостолическую религию" и намереваются сохранить
ее "во всех ее частях".
     "Откройте  глаза,  американцы,-  писал  Идальго,- не  позволяйте  вашим
врагам соблазнять вас. Они называют  себя  католиками только потому, что это
им выгодно, их бог - деньги, их угрозы направлены на сохранение порабощения.
Неужели  вы  поверите,  что  добрым  католиком  может  быть  лишь  тот,  кто
подчиняется испанскому деспоту. Откуда взялась эта новая  догма, этот  новый
символ веры?"
     Ответ  инквизиции  не  заставил  себя  долго  ждать.   В  новом  эдикте
инквизиция обрушила на Идальго новый  град проклятий, назвав его "двуличным,
самозванцем, бесчестным еретиком, жестоким атеистом, агностиком".
     В начале  июля 1811 г. испанцам удалось захватить  в плен мужественного
патриота.  Опасаясь   народного  гнева,  они  поспешили  немедленно  с   ним
расправиться.
     На допросе  церковные  власти  обвинили его в симпатиях  к  иудаизму, в
принадлежности   ко   всевозможным   "преступным   сектам,   в   том   числе
несторианской,  марцианской,  якобитской, а  также в том,  что  он  является
подлинным   сектантом   французской  свободы,   развратником,   бунтовщиком,
схизматиком   и  революционером,   как   это   впоследствии   доказал,  став
генерал-капитаном повстанцев".  Идальго  был лишен  священнического  сана  и
тайно расстрелян неподалеку от г. Чиуауа 13 июля 1811 г.
     Расправа  над   Идальго  и   другими   патриотами   была  отпразднована
инквизиторами  и членами  церковного  капитула  в  г.  Мехико  торжественным
молебном  в  честь  "безграничной  божьей  мудрости, спасшей  королевство от
преступных  чудовищ,  покушавшихся  на  драгоценную  и  достойную  жизнь его
превосходительства сеньора вице-короля".
     Как уже было сказано ранее, в 1813 г. кадисские кортесы приняли решение
о запрещении  трибунала инквизиции  и его роспуске как в Испании, так и в ее
заморских  владениях.  Но это  решение в  колониях, где власть находилась  в
руках  сторонников старого  порядка,  не  было  проведено  в жизнь.  Правда,
решение кортесов  заставило действовать инквизиторов более осмотрительно, но
их  опасения продолжались недолго.  В  1814  г.,  возвратившись  из Франции,
Фердинанд VII  отменил  кадисскую  конституцию  и  восстановил  деятельность
ненавистного трибунала, который в колониях вновь  принялся за свои привычные
злодеяния.
     После  гибели  Идальго борьбу за независимость Мексики возглавил другой
священник  -  метис  Хосе  Мария  Морелос.  Учитывая  обвинения  в безбожии,
выдвигавшиеся   инквизицией    против   патриотов,   Морелос    провозгласил
господствующей религией Мексики католическую и особенно  тщательно следил за
выполнением церковных обрядов в армии патриотов. Но это не спасло его от тех
же обвинений, которые были выдвинуты против его предшественника. Церковники,
поддерживающие испанцев, и его объявили безбожником и антихристом, "с рогами
и копытами".
     2  ноября 1815 г.  Морелос был взят  в плен испанцами.  Узнав  об этом,
генеральный  инквизитор Флорес поспешил предложить  свои  услуги вице-королю
Кальехе: "Участие трибунала инквизиции (в осуждении Морелоса. - И. Г.) могло
бы быть  очень полезным и способствующим  чести и  славе  божьей,  интересам
короля  и  государства  и,  возможно,  наиболее  действенным  средством  для
прекращения восстания и достижения неоценимого блага усмирения королевства и
отречения восставших от своих ошибок".
     Морелос  был  передан  инквизиции.   В   течение   трех  дней  прокурор
"священного" трибунала состряпал против Морелоса пространное обвинение из 26
пунктов,   в   котором  руководитель  патриотического   движения  объявлялся
"еретиком  и распространителем ереси, гонителем и преследователем церковного
начальства,  осквернителем церковных  таинств,  раскольником,  развратником,
лицемером,  неисправимым   врагом   Христа,   поклонником  еретиков  Гоббса,
Гельвеция, Вольтера, Лютера и им подобных прокаженных авторов, материалистов
и атеистов, предателей бога, короля и папы".
     23  и  24-й   пункты  обвинения  против  Морелоса  прокурор  инквизиции
сформулировал следующим образом:
     "Этот преступник, наподобие отвратительных животных, питающихся гнилыми
отбросами, соответственно его сладострастию, честолюбив и безмерно надменен,
тоже  ел  и пил из  гнилых  источников  Лютера и  других осужденных церковью
еретиков с тем, чтобы разрушить законодательную власть церкви  и присущую ей
власть, претендуя тем самым  свергнуть одновременно и алтарь, и  религию. Но
он преследовал не только эти  цели, он стремился  разрушить трон и поэтому в
своей   вредоносной  конституции   оправдывал   восстания  против  законного
властелина  и  объявил  войну  нашему  монарху  любимейшему   сеньору   дону
Фердинанду  VII (да  сохранит бог  его  жизнь),  обвиняя  его  в  тирании  и
деспотизме,  как  проповедовали последователи Уиклифа,  сторонником которого
является данный преступник, такой же еретик, как и вышеназванные, осужденные
за  это  заблуждение Констанцским  собором,  а  также верховными понтификами
Мартином V и Павлом V, следуя нормам четвертого толедского собора.
     Этот преступник не  только говорил  и действовал, призывая  к свержению
священной  персоны  короля  и  его  власти,  не   только  пытался  запятнать
добродетели  нашего  любимого  монарха,  но  он  также  порочил  поведение и
преданность королевских  вассалов,  испанцев  и  американцев,  распространяя
против  них  мятежные  прокламации,  поджигательные,   ложные,  беспредельно
дерзкие,  оскорбительные,  лично им подписанные, которые он с помощью оружия
стремился  навязать народу  и  заставить  его  возмутиться  против короля  и
подчиняться  ему,  этому  чудовищу,  желавшему  возвести  себя  в арбитра  и
господина  Америки  и противопоставить себя богу и людям,  церкви,  королю и
родине".
     Трибунал  инквизиции осудил Морелоса на  пожизненную каторгу.  Это было
отвратительным лицемерием со стороны  инквизиторов: они знали, что  Морелосу
не миновать смерти. Переданный ими же  военному суду, Морелос был приговорен
к расстрелу и  казнен 14 дней спустя  после  пленения  испанцами. Всего  две
недели  понадобилось  инквизиции  и  военным  властям,  чтобы  провести  два
процесса - духовный и светский и расправиться со своей жертвой.
     В  тех местах,  где  патриотам удавалось  взять власть, они  немедленно
упраздняли  трибуналы  инквизиции.  Первым был  закрыт трибунал в  Картахене
декретом  Патриотической хунты от  12  ноября 1811 г.;  на следующий же день
после провозглашения независимости инквизиторы  и  другой персонал суда были
высланы в Испанию.
     Венесуэльский  конгресс  в 1812  г.  постановил  "навсегда  и  во  всех
провинциях  Венесуэлы прекратить деятельность трибуналов инквизиции". Однако
командующий испанским карательным корпусом генерал Пабло Морильо восстановил
в 1814 г. инквизицию в Новой Гранаде и  Венесуэле, где  она  просуществовала
вплоть до окончательного освобождения этих стран от  испанского гнета в 1821
г., когда конгресс Великой Колумбии окончательно ее отменил. Такая же участь
постигла инквизицию и во всех других бывших испанских колониях Америки.
     На Кубе и в Пуэрто-Рико инквизиторы прекратили свою деятельность только
в  1834  г.,  когда  были  распущены  трибуналы инквизиции  в  Испании.  Так
бесславно  закончилась   деятельность  в  колониях  этого  террористического
учреждения,  в застенках  и  на кострах  которого нашли мученическую  смерть
тысячи  неповинных  жертв, в том числе многие лучшие  сыны народов Латинской
Америки.
     Почти   триста   лет   действовала,   защищая   интересы   колониальных
эксплуататоров,   инквизиция   в   Америке.   Она   не   только   истребляла
инакомыслящих, не только сжигала  мужественных и достойных патриотов, но и в
течение   трех   столетий  растлевала  души   верующих,   убеждая  их,   что
предательство,  шпионство,  доносительство  - доблесть, а  пытка -  законный
атрибут правосудия.
     Нанеся огромный вред духовному развитию колониального общества, она тем
не менее  потерпела полный провал даже с  точки зрения тех интересов, во имя
которых совершала свои бесчисленные преступления. Она  не только не улучшила
нравы,  не   искоренила  "мелкое"  отступничество  от  католической  веры  -
богохульство,  двоеженство,  несоблюдение   религиозных   обрядов,  веру   в
колдовство и тому подобное, но  и не смогла  предотвратить распространение в
колониях освободительных  идей.  К  концу  колониального периода  не  только
колониальная  испанская верхушка, но и духовенство в целом, в том числе сами
инквизиторы, окончательно разложились и погрязли во  всевозможных пороках, о
чем  красноречиво  свидетельствуют  многочисленные  рассказы  современников,
отчеты вице-королей и другие неопровержимые документы.
     Но черное  наследие инквизиции  не  отмерло вместе  с  нею.  Преступным
правилам   инквизиторской   "морали"   продолжали  и  продолжают   следовать
реакционеры всех мастей и их зарубежные покровители, все еще  терзающие душу
и тело многих народов Латинской Америки. История давно уже пригвоздила  их к
позорному  столбу. Этих современных инквизиторов  ждет  такой  же бесславный
конец, как и их предшественников, бесчинствовавших в колониальный период...

ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПОРТУГАЛЬСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ.
КОРОНА УСТАНАВЛИВАЕТ "СВЯЩЕННОЕ" СУДИЛИЩЕ.
     Португалия  принадлежит  к  тем немногим  католическим  странам Европы,
которые,  имея инквизиторов, не знали инквизиции в средние века. Может быть,
причиной  тому было  то, что  она  находилась на  самом "краю" католического
мира,  вдалеке   от  папского  престола,  вассалами  которого  считали  себя
португальские короли; может быть, потому, что в средние века ее не сотрясали
еретические движения.
     Фактически история португальской инквизиции начинается с 1492 г., когда
происходил  массовый исход  в  Португалию  изгнанных  из  Испании  иудеев  и
возникла проблема "новых христиан".
     Некоторые реакционные историки пытаются оправдать преследование  иудеев
инквизицией тем  обстоятельством, что они  будто бы были ненавистны  народу.
Такого рода "объяснения" - лицемерная  демагогия;  как справедливо  отмечает
португальский  историк  Антонио  Жозе  Сараива, "если собрать все  жалобы  в
кортесах  против  дворянства  и клира, то  наверняка их было бы  значительно
больше, чем их имелось против иудеев".
     Когда  в 1492 г. началось  изгнание иудеев из Испании, десятки тысяч из
них   бежали  в  Португалию.  Точная  цифра  бежавших  в  Португалию  иудеев
неизвестна. Современные историки считают, что в конце  XV в. в Португалию их
бежало из  Испании  около 120 тыс.  Король  Жоан  II вел войну  в  Африке  и
нуждался в деньгах. Он открыл португальскую границу испанским иудеям, взимая
с  каждого  8  золотых  крусадо.  Уплативший  эту  сумму  получал  право  на
восьмимесячное  пребывание  в Португалии.  По истечении этого  срока  король
обещал предоставить им корабли для бесплатного переезда в Африку.
     Кроме  того,  за 4  крусадо с  человека  разрешался  въезд  кузнецов  и
оружейников.  Деньги, полученные таким образом, корона хотела употребить  на
финансирование войны  в Африке. С этой  же целью  был установлен специальный
налог на иудеев.
     Испанские иудеи  стремились обосноваться  в  Португалии  на  постоянное
жительство. Ведь  в  этой стране  не было  инквизиции,  и  их  единоверцы не
преследовались  короной; кроме  того, из  Португалии было  легче вернуться в
Испанию, и многие лелеяли мечту возвратиться на родину.
     Шестьсот  богатых  семейств,  бежавших из  Испании,  сумели за  60 тыс.
крусадо получить от  короны разрешение остаться  на  постоянное жительство в
Португалии. Такое  же разрешение  было дано ремесленникам. Остальные беглецы
находились под угрозой высылки.
     Такая массовая  иммиграция чужеземцев  в страну,  население которой  не
превышало тогда 1 млн.  человек,  не  могла  не  вызвать самые разнообразные
конфликты и  сложности.  Под  влиянием  разгула  инквизиционного  террора  в
Испании  обострились  антииудейские настроения  и в самых  различных  кругах
Португалии.  Одни  требовали их  высылки,  считая,  что  наплыв  кастильских
иудеев,  которых  церковная  традиция  объявляла  преемниками  убийц Христа,
приведет страну к гибели. Другие из корыстных побуждений или из религиозного
фанатизма требовали установления инквизиции по образу и подобию испанской.
     Когда  льготный срок  пребывания  испанских иудеев в Португалии  истек,
многие из тех,  кто  не  уехал,  а  португальский  король  препятствовал  их
отъезду, были  запроданы в  рабство, а их  малолетние дети были  высланы  на
африканский   остров  Санто-Томе,   где  большинство   из  них  погибло   от
непосильного труда и перенесенных лишений.
     В 1495 г.  с  вступлением на престол Мануэла II  (1445- 1521) положение
испанских  иудеев  в Португалии сначала несколько  улучшилось. Вскоре Мануэл
женился  на  недавно  овдовевшей   принцессе  Изабелле,  одной   из  дочерей
Фердинанда  и Изабеллы, что в случае кончины испанских королей открывало ему
доступ  к испанской короне. Фердинанд  и его супруга  дали согласие  на этот
брак при условии присоединения  Португалии к союзу против Франции и изгнания
из  пределов  страны как  португальских,  так  и испанских иудеев. Мануэл II
принял эти условия.
     В 1496 г. он запретил иудейский культ, приказал закрыть синагоги, сжечь
иудейские  молитвенники, а иудеям  принять католическую веру  или немедленно
покинуть пределы  Португалии. Но,  не желая  терять  столь,  на  его взгляд,
полезных  подданных, Мануэл чинил  всяческие  препятствия  к отъезду иудеев,
насильственно обращал их в католичество.
     В 1499 г. власти запретили португальцам и  иностранцам переправлять  за
границу векселя,  полученные в обмен  за деньги  или за товары. Запрещалось,
кроме  этого,  покупать  у  "новых  христиан"  какую-либо собственность  без
особого  на  то  королевского  разрешения. "Новый христианин" мог выехать за
границу  по торговым  делам только при условии, что  в стране  останутся его
жена и дети, явно в качестве заложников.
     Это  вызвало  огромное  беспокойство среди  "новых  христиан", которые,
опасаясь  худшего, пытались любыми средствами спасти себя, своих  близких  и
свое состояние. Подкуп королевских чиновников принял гигантские размеры, что
только увеличивало их ненасытную жадность и  создавало ложное впечатление  о
якобы безграничных финансовых возможностях их жертв.
     В 1505 г. в Португалии вновь разразилась эпидемия чумы. Неурожай вызвал
голод.  В  Лиссабоне  вспыхнул  антииудейский  погром.  Фанатики  грабили  и
поджигали дома "новых христиан", бросали в костры  иудействующих, считая  их
виновными в  постигших страну  несчастьях.  В течение  двух дней  в  столице
погибло  от рук погромщиков свыше 3  тысячи человек, в  том числе 600 из них
были  сожжены.  Женщин  насиловали  и  сжигали.  Детей   убивали  на  глазах
родителей.
     По приказу короля против погромщиков были двинуты войска. Около  50  из
них   после  молниеносного  суда   были  четвертованы.   Двух  доминиканцев,
зачинщиков погрома,  также  четвертовали,  а трупы  их  сожгли. Лиссабон был
лишен многих привилегий.
     В 1507 г. дон Мануэл отменил все прежние ограничительные  законы против
"новых  христиан"  и  торжественно обещал "никогда в  будущем"  не  издавать
подобных  законов.  Тем,  кто  бежал  из  страны,  была  обещана   амнистия.
Насильственно  крещенным в  1496 г. было  вновь  обещано в течение 20 лет не
преследовать  их  за  невыполнение  католических  обрядов.  В  1512  г. этот
льготный срок  был  продлен до 1534 г. Всем был  разрешен  свободный выезд и
вывоз ценностей из страны. Все эти изменения в политике  дона Мануэла, пишет
Эркулану,  произвели  неотразимое  впечатление  как  на  местных,  так и  на
испанских иудеев, проживавших в Португалии.  Предпочитая иллюзорную свободу,
полученную  благодаря  временной волне терпимости, и  таким  образом жертвуя
своим  будущим во имя временных поблажек,  никто или  почти никто из них  не
покинул страны. Но можно  ли  винить в  таком  благодушии  "новых христиан",
которые фактически не имели другого выхода, как остаться в Португалии.
     Справедливости ради следует отметить, что вплоть до смерти дона Мануэла
в 1521 г. у них не было основания жаловаться на действия властей. Сам термин
"новые христиане" вышел из употребления и был заменен "людьми из народа".
     В 1521  г.  умер дон Мануэл  и на трон вступил  его  старший  сын  Жоан
третий,  жадный на  деньги,  жестокий  и  коварный фанатик. Он был  женат на
Катарине - сестре испанского короля Карла V, ярого сторонника инквизиции.  С
ней  в  Лиссабон прибыли  многочисленные доминиканцы. Сам же  Карл  V в свою
очередь женился на Изабелле, дочери покойного короля Мануэла, которая должна
была  в  качестве  приданого  принести  своему мужу  800 тыс.  крусадо.  Это
приданое должно было дать население Португалии. С этой целью Жоан III созвал
кортесы, которые разрешили ему установить новые  налоги  на сумму в 150 тыс.
крусадо. Остальное посоветовали взять с "новых христиан",  а  чтобы они были
"покладистее", учредить инквизицию.
     На этом  же  настаивали  жена  короля  и  ее  многочисленные  испанские
"духовные советники", а также Карл V. Жоану III пришлась по  душе эта  идея,
тем  более  что,  располагая инквизицией,  можно  было прибрать  к  рукам  и
дворянство, как это было в Испании. Но для  того  чтобы учредить "священный"
трибунал,  нужно  было   иметь  веские  основания.  Какие?  Испанский   опыт
подсказывал ответ на этот вопрос. Нужно было доказать, что "новые христиане"
были лживыми лицемерами:  внешне придерживались католической веры, а  втайне
исповедовали веру отцов своих, обманывая тем самым бога, короля и приютившее
их  новое  отечество.  А как  же быть с торжественными обещаниями  покойного
короля  Мануэла,  даровавшего  "новым  христианам"  амнистию  до  1534 г.  и
торжественно  обещавшего "никогда"  не  издавать карающих их за преступления
против веры законов? Обещания, рассуждали благочестивые католики, даются для
того, чтобы их  не выполнять,  а кроме того, обещания, даваемые еретикам, не
имеют   для   правоверного  христианина  обязательного  значения.   Если  же
заручиться согласием  папы на введение  инквизиции, то кто  посмеет упрекать
португальского короля в вероломных действиях против "новых христиан"?  Самое
главное  -  это  добыть  против  них  "улики",  компрометирующие их  данные,
доказательства, уличающие их в богомерзких еретических заблуждениях.
     Добыть эти  улики Жоан III лично поручил некоему  Энрике Нунесу Кем был
этот королевский шпион? Испанский  "новый  христианин" выдавший "священному"
трибуналу своего собственного брата, служивший  провокатором при кровожадном
испанском инквизиторе Кордовы Диэго Родригесе Люсеро, прозванном в народе за
свои бесчисленные  жестокости  "Вероломным". По-видимому, Нунеса  "одолжили"
Жоану III и рекомендовали использовать с этой же целью испанские исповедники
королевы Катарины, а может  быть,  и сам Карл V.  Нунес  явился в  Лиссабон,
представился местным "новым христианам" как чудом спасшийся от преследований
испанской инквизиции, втерся к ним в доверие и стал поставлять своему новому
хозяину  соответствующую "конфиденциальную" информацию. Что же  сообщала сия
продажная личность?  А то, что хотел, чтобы она сообщала ему,  португальский
король:  "новые  христиане"  - обманщики,  еретики  и вероотступники, втайне
исповедуют иудаизм, оскверняют крест,  гостию,  священные дары, глумятся над
христианскими обрядами, кощунствуют, совершают ритуальные  убийства, поносят
португальского короля, готовят против него заговор. Король был в восторге от
энергии  и  талантов  своего  шпиона, которому он  дал весьма  выразительную
кличку  "Стойкого христианина"  (Firme-Fe). Между тем  "Стойкий христианин",
видимо,  действовал  не  очень осмотрительно,  а поэтому был  разоблачен как
шпион и провокатор.
     Опасаясь расправы,  Нунес бежал в Испанию, не успев даже оповестить  об
этом своего нового повелителя. Но участь его уже была предрешена. Доверенные
люди  "новых христиан" настигли  его близ Бадахоса и  зарубили. Отметим, что
выполнили   этот   более   чем   справедливый  приговор  два   португальских
францисканских  монаха Диогу Ваз и Андрэс Биаш. Это подтверждает, что "новым
христианам" был открыт  тогда  доступ  в монашеские  ордена. Убийц повесили,
предварительно  отрубив  им руки. Но  Жоан III не особенно горевал по поводу
смерти  своего шпиона. Теперь  он  мог утверждать,  что  убийство  "Стойкого
христианина"  подтверждало правдивость его информации, которую  можно было с
"полным   основанием"   передать  папскому   престолу,  затребовав  от  него
разрешение на учреждение "священного" трибунала в Португалии.
     Новым  толчком,  побудившим  Жоана  III  перенести центр  тяжести этого
вопроса  в Рим, послужило разразившееся в 1531 г. в Лиссабоне землетрясение,
давшее повод противникам  "новых христиан" утверждать,  что оно  "накликано"
ими,   является   "карой   божией"   за   якобы   оказываемое   им   короной
покровительство.
     Но почему Жоану  III пришлось  целых 10  лет  маневрировать и выжидать,
прежде  чем  он  обратился  за  разрешением  к  папскому  престолу  учредить
инквизицию   в  Португалии?   Разве  папы   римские  сами  не   были   ярыми
инквизиторами, разве они не разрешили учредить инквизицию в Испании? Все это
было действительно  так, но во всем этом были и  свои сложности, которые  не
мог не учитывать португальский король.
     Дело  в  том,  что  папский  престол  стремился повсеместно  превратить
инквизицию в инструмент своего, то  есть папского, влияния,  использовать ее
для обеспечения  преобладания церковной власти над светской,  добывать  с ее
помощью золото  только для своей казны. Испанская же инквизиция, возникшая с
благословения  папы Сикста  IV  в  1478 г., оказалась учреждением чудовищной
мощи на службе интересов испанского короля, в карманы которого шла и львиная
часть добываемого ею при помощи застенков и костров золота. Верно, испанский
король  был правоверным католиком  и  беспощадно истреблял  ересь, но это он
делал,  не считаясь с  папой, ставя себя над папой. Считая себя правовернее,
чем  сам  папа,  испанский  король  своим  правоверием  унижал  и  оскорблял
достоинство папского звания. А кто сделал испанского короля таким заносчивым
и гордецом, как не инквизиция, меч которой вложил ему в руки Сикст IV?
     Насколько  иной и более приемлемой для папского  престола  выглядела бы
эта картина, если бы испанский генеральный инквизитор подчинялся только папе
римскому, выполнял  бы только  его  приказания,  слал бы  только ему  одному
продукт грабежа  "священного"  трибунала. О,  тогда  бы не  испанский король
держал в своих  руках  папу римского,  а последний был бы  вершителем судьбы
кастильского государя!
     Испанская  инквизиция кое-чему научила римских пап, а именно тому,  что
ее опасно выпускать из своих рук и отдавать на откуп светским государям.
     Было   и   другое    немаловажное   обстоятельство,    препятствовавшее
осуществлению проектов португальской  короны.  Папы эпохи  Возрождения,  как
никогда в  прошлом,  нуждались  в  деньгах, которые  они могли  получить  от
банкиров, но среди последних  были  и иудеи. Банкиров-христиан было  труднее
заставить давать деньги.  Более покладистыми были иудеи. Естественно, нельзя
было  брать у  них взаймы  и  одновременно  бросать их  в костер.  Следовало
выбрать  одно   из  двух.  И  папы  римские  отдавали  предпочтение  займам,
предоставив  в  своих владениях свободу действий  иудейскому населению.  Как
отмечают историки, "первая половина XVI в. была самым счастливым  периодом в
истории иудеев в папских владениях".
     Но как  ни  ловчил  и  ни  изворачивался папский  престол,  пытаясь  за
"веротерпимость"  и  "покровительство"  сорвать  побольше  куш  с  иудейских
банкиров и с  "португальцев", как стали именовать "новых христиан", бежавших
из Португалии и обосновавшихся в папских владениях, итальянских республиках,
Нидерландах, в  конце концов, как  мы  увидим,  верх  одержала португальская
корона, хотя ей и пришлось дорого заплатить за свою победу.
     В 1531 г. Жоан  III  направил своему представителю при папском престоле
Брас  Нету  конфиденциальное  досье,  состоявшее  в  основном  из  фальшивок
"Стойкого  христианина", и  поручил ему  ходатайствовать  на  этом основании
перед  папским  престолом  о  разрешении  учредить  трибунал   инквизиции  в
Португалии. Брас Нету вступил в переговоры с доверенным лицом  папы Климента
VII  кардиналом Сантикуатро,  у которого  просьба  португальского короля  не
вызвала особого энтузиазма. Кардинал прямо ответил послу Жоана III, что цель
короля, по-видимому, заключается не столько в  борьбе  с  ересью,  сколько в
желании  ограбить "новых  христиан" и завладеть их  имуществом.  Брас  Нету,
сообщая об этом  своему государю, просил  снабдить его деньгами  для подкупа
кардиналов и папских  чиновников.  Иного пути  для  достижения  поставленной
перед ним задачи он  не видел. Тем более,  что, как указывал  Нету,  в  Риме
находился представитель португальских "новых  христиан" Диогу Пиреш, имевший
доступ  к  папе и  кардиналам  и располагавший  крупными средствами  для  их
подкупа, что угрожало расстроить планы Жоана III.
     Переговоры  с  папским  престолом  продолжались несколько месяцев. Нету
удалось  в  конце концов склонить  Климента VII  на сторону  Жоана III, и 17
декабря  1531 г.  папа издал  буллу, учреждавшую  инквизицию в  Португалии и
назначавшую на  пост  инквизитора францисканца Диогу да Силву с той, однако,
существенной оговоркой, что папа оставлял за собой  право  контроля над  его
деятельностью. Это  не вполне отвечало  намерениям  Жоана III, но  он сделал
вид,  что  добился своего,  и  со  свойственным ему коварством  приступил  к
осуществлению намеченных планов. В глубокой  тайне  были  составлены  списки
наиболее состоятельных  "новых  христиан", подлежавших аресту и  ограблению.
Выезд  "новых христиан" и пересылка их капиталов  за границу были запрещены.
Когда  же мышеловка захлопнулась, 14 июня 1532 г. была опубликована  папская
булла  об  учреждении  инквизиции  и начались  повальные  аресты и  массовые
конфискации имущества "новых христиан".
     Но  в разгар этих событий  произошла неожиданная осечка. Диогу да Силва
вдруг  отказался  от  поста  генерального инквизитора,  не то  под давлением
"новых христиан", не то из-за угрызений совести.
     Это заставило Жоана  III вновь  обратиться  в Рим с  просьбой назначить
нового  генерального инквизитора. Между тем лишенные какой-либо  возможности
оказать  действенное сопротивление инквизиции на  месте,  "новые  христиане"
прибегли к  единственному  средству,  которое, по  их  мнению, могло если не
спасти,  то облегчить их участь.  Они собрали большую сумму денег и, снабдив
ею своего нового поверенного Дуарте да Паз, направили его в Рим с поручением
перекупить папских  чиновников  и  добиться во  что  бы то  ни стало  отмены
ненавистной инквизиции.
     Дуарте да Паз являлся весьма характерным персонажем для Португалии того
времени. Сын  испанских  иудеев,  бежавших в  Португалию, он  был  в детстве
насильно отторгнут  от своих родителей и  крещен. Будучи  внешне  ревностным
католиком, Паз сделал блестящую карьеру - стал  судьей и даже рыцарем ордена
Христа.  Жоан  III, питавший  к нему  большое  доверие, послал его  с тайной
миссией в  Африку, где он в одном из сражений с маврами был ранен  и потерял
глаз.  Александре Эркулану  характеризует его как  хитрого,  красноречивого,
энергичного и неразборчивого в средствах авантюриста. Прибыв в Рим и получив
охранную грамоту  от  папы римского, Дуарте да  Паз развил  в  Вечном городе
бурную деятельность. Перекупив нужных людей  в римской  курии,  агент "новых
христиан" добился  17 октября 1532 г. от Климента VII декрета, повелевавшего
португальской  инквизиции  временно  приостановить   свою   деятельность   и
назначавшего в Лиссабон нунция  с поручением  разобраться  в  ее действиях и
доложить  свои выводы папе  для вынесения  окончательного  решения  о судьбе
"священного" трибунала в Португалии. Это было немаловажным успехом Дуарте да
Паза.
     Забегая  несколько  вперед, скажем,  что  Дуарте да Паз, столь блестяще
проявивший себя  по прибытии  в Рим,  некоторое  время спустя предал  "новых
христиан"  и  перешел  на  службу  к  Жоану   III,  выполняя  на  протяжении
последующих 10  лет своего  пребывания  в Риме по существу роль провокатора.
"Новым  христианам" оказалось не так  легко  отделаться от  его "услуг".  Их
агенты пытались даже его убить, нанеся  ему 14 ударов кинжалом в присутствии
самого папы римского. Но предателю  везло, и после покушения он остался жив.
Покинув  Рим,  он продолжал  свою провокаторскую  деятельность  в Венеции  и
других городах Италии. Преследуемый "новыми христианами", авантюрист бежал в
Турцию, где принял ислам и закончил свои дни на службе турецкого султана.
     Но  если  с Дуарте да  Паз "новым христианам" не повезло, то  другим их
агентам удавалось во  вражеском стане  иногда кое-кого подкупить и заставить
работать на  себя.  Наибольшего  успеха  они добились  с  Мигелем да Силвой,
братом влиятельного придворного  графа  Порталегре. Мигел да Силва,  епископ
Визеу - богатейшей епархии Португалии, был одно время главой  правительства,
личным  секретарем  Жоана III.  Назначенный  послом  Португалии при  папском
престоле еще при Льве X, Силва мечтал  получить кардинальское звание.  Этого
ему удалось достичь вопреки желанию Жоана III. Войдя в конфликт с последним,
Силва  отказался  вернуться  на родину и  остался в Риме, где, будучи членом
кардинальской  коллегии, весьма стойко отстаивал интересы "новых  христиан",
препятствуя  учреждению  инквизиции в Португалии.  К  чему  приведет эта его
деятельность, увидим несколько позже.
     Мы прервали наш рассказ  на том,  что  17 октября 1532 г.  Климент  VII
приостановил "работу" португальской инквизиции и назначил  нунция в Лиссабон
для  расследования  ее  деятельности.  Когда  Жоан III  стал  чинить  всякие
препятствия  для  въезда нунция в страну,  Климент VII опубликовал  7 апреля
1533  г.  новую буллу  "Sempiterno  Regi", в которой обвинил  португальского
короля в том, что  тот обманным  путем, скрыв  от папы факт  насильственного
обращения  в  христианство  иудеев  в   конце  XV  в.,   добился  учреждения
инквизиции. "Те, кто был  насильственно подвергнут обряду крещения,- заявлял
папа,- не могут считаться членами христианской  церкви и имеют полное  право
жаловаться на  то,  что их осуждают и  наказывают  как христиан в  нарушение
принципов  законности и  справедливости".  В  этой  же  булле папа  приказал
амнистировать  и  реабилитировать  всех  обвиненных  инквизицией в иудаизме,
узников выпустить на свободу, вернуть им имущество  и соответствующие посты.
Кроме  того,  папа  создал   кардинальскую  комиссию,  поручив  ей  подробно
разобраться в действиях португальской инквизиции.
     Члены кардинальской комиссии подписали документ, с предельной точностью
разоблачавший  преступления  португальской  инквизиции.  В  нем  говорилось:
"Схватив, иногда  на основе ложных  показаний, любого из этих несчастных, за
избавление которых умер Христос, инквизиторы  бросают его в темницу, где ему
заказан свет дневной и запрещена встреча с родными, которые могли бы оказать
ему помощь. Обвиняют его  тайные свидетели, и ему не  указывают ни место, ни
время инкриминируемых  ему  проступков.  Если он  в состоянии  отгадать  имя
своего обвинителя, то тогда показания последнего не принимаются во внимание.
Полезнее уж быть обвиняемому кудесником, чем христианином.  Потом  назначают
ему  адвоката, который  чаще  всего  вместо  того,  чтобы защищать, помогает
затащить его на эшафот. Если обвиняемый станет утверждать, что  он подлинный
христианин,  и  будет  отрицать   предъявленные  ему  обвинения,   его,  как
упорствующего  еретика, предадут огню,  а имущество конфискуют. Если  же  он
признает  те или другие прегрешения,  но  будет объяснять это тем, что делал
это без злого умысла, его  накажут  тем же способом,  под предлогом, что его
признание не  искренне. Если  он по простоте душевной  признает себя во всем
виновным, его превратят в нищего  и осудят на пожизненное  заключение. И это
называется относиться к преступникам со снисхождением! А тот, кто доказывает
вне всякого сомнения свою невиновность, наказывается хотя бы штрафом,  чтобы
не говорили, что его напрасно держали в заключении. И нечего говорить о том,
что заключенные принуждаются при помощи  всякого  рода  пыток признаваться в
любом преступлении, в котором их обвиняют. Многие гибнут в  тюрьмах, но даже
те, кто выходит  на волю, оказываются вместе со своими близкими опороченными
клеймом вечного бесчестия.  В итоге злоупотребления инквизиторов таковы, что
любой,  имеющий  хоть  какое-либо понятие  о том, чем является христианство,
сможет понять, что они министры сатаны, а вовсе не Христа".
     Кардиналы лучше не  могли определить действий португальской инквизиции,
в  которых,  впрочем,  ничего  оригинального  не  было.  Ведь  португальская
инквизиция всего лишь поступала так,  как это  делали  ее "сестры"  во  всех
других странах христианского мира. Кардиналы прекрасно знали это. И если они
осудили  в данном случае  только португальскую, то  на это у них были весьма
веские,  так  сказать "материальные",  причины  - золото,  которым их  щедро
снабжал Дуарте  да  Паз.  "Известные  истории  документы,- указывает  А.  Ж.
Сарайва,-  неопровержимо   подтверждают,  что  золото  новых  христиан  и  в
Португалии, и в Риме было тем горючим, которое держало  этот вопрос открытым
столь длительное время". Но процитированный  нами выше документ представляет
интерес  еще  и  в  том  отношении,  что  опровергает  один  из  излюбленных
клерикальных доводов в пользу  инквизиции, методы которой соответствовали-де
"духу  времени" и  ни у  кого,  за  исключением,  разумеется,  ее  жертв, не
вызывали возмущения. Даже  папа  и кардиналы должны были признать преступный
характер португальского "священного" трибунала.
     Однако противники португальской инквизиции в Риме вскоре были вынуждены
сдать свои позиции. В 1534 г. умер Климент VII и  его место занял Павел III,
которого  немедленно  атаковал португальский король с просьбами восстановить
инквизицию.  Новый папа  и кардиналы опять  ответили  отказом и  потребовали
выпустить  узников инквизиции,  что португальские  власти  и вынуждены  были
сделать в 1535 г. Представитель лиссабонского двора в Риме рвал и  метал  от
возмущения, советуя своему королю по примеру Англии порвать с папой. В одном
из  своих  сообщений в Лиссабон он писал о кардиналах, что "они не  князья и
вообще  ничтожества;  они - торгаши и обманщики, не  стоящие и трех медяков,
они  невежды,  на  них действует или страх,  или  мирской интерес,  дела  же
духовные их не интересуют".
     Решающее  слово  в  этом  споре  сказал  император  Карл  V, неутомимый
поборник инквизиции,  перед которым  в то время трепетал сам наместник божий
на земле. В 1536 r. войска Карла пятого  заняли Рим. Под нажимом  испанского
короля Павел  III согласился восстановить инквизицию  в Лиссабоне. Правда, и
на этот раз папа не дал полного удовлетворения португальскому королю. Буллой
от 23 мая  1536 г. Павел III назначил  трех инквизиторов в Португалию в лице
епископов  Коимбры,  Ламегу и Сеуты,  разрешив королю  назначить четвертого.
Кроме  того,  было  запрещено  инквизиции  в течение  10 лет  конфисковывать
имущество ее жертв, в  течение трех  лет ей  следовало  придерживаться  норм
светского законодательства, наконец, осужденным давалось  право  апелляции в
верховный   совет   инквизиции,    назначаемый    генеральным   инквизитором
(инквизитор-мор),  на  пост  которого  папа  утвердил  сторонника  умеренных
действий епископа  Сеуты Диогу  да  Силву, того самого, который  четыре года
тому назад отказался от этого поста.

ТОРГ С ПАПСКИМ ПРЕСТОЛОМ.
     22  октября  1536   г.  папская  булла,  учреждавшая  инквизицию,  была
торжественно оглашена в  Эворе, где пребывал королевский  двор, и инквизиция
вновь  приступила  к  своей деятельности.  Был  опубликован  соответствующий
эдикт,  призывавший  население  доносить  на иудействующих,  протестантов  и
ведьм, гадалок  и прочих "прислужниц дьявола". Доносчикам  обещались разного
рода награды, духовные и мирские.
     Был зачитан в церквах и другой эдикт, дарующий льготный для самодоносов
срок, после чего начались повальные аресты "новых христиан".
     Спастись   бегством  могли  лишь  состоятельные  люди,  которым  деньги
открывали дорогу за границу. Куда же бежали жертвы португальской инквизиции?
Большинство  из  них  -  в Италию,  в  папские  владения, где  никто  их  не
преследовал. В одной Анконе их  скопилось около 3 тыс. Сотни их добрались до
Рима, где осаждали кардиналов стенаниями и  жалобами на террор португальской
инквизиции.  Некоторые проникали даже  в  папские покои,  бросались  в  ноги
понтифику, умоляя его о защите. Многим  из них  удавалось  за крупные  суммы
получить  от папы  охранные  грамоты для  своих  родственников, оставшихся в
Португалии.   Напрасная  трата  денег,   напрасные  надежды!   Португальская
инквизиция этих грамот не признавала.
     Более того, наличие охранной грамоты свидетельствовало
     о наличии ресурсов у  ее обладателя  и" часто служило  поводом для  его
ареста.
     Однако инквизитор-мор Диогу да Силва отнюдь не  походил на Торквемаду и
особого  рвения  в  преследовании  иудействующих не  проявлял. В 1539 г.  на
дверях некоторых  церквей  в Лиссабоне были  прибиты пасквили с нападками на
католическую  церковь  и  в  защиту  иудействующих. Инквизитор-мор  высказал
мнение, что эти пасквили дело рук провокаторов - врагов "новых христиан". Не
исключено, что эти  фальшивки были  сфабрикованы самим королем. А.  Эркулану
опубликовал  весьма  красноречивый  документ,   собственноручно  подписанный
Жоаном III, в котором этот преданный  сын церкви приказывает своему агенту в
Малаге  убить некоего  Баштиаума  Роиша,  обещая убийце  всяческие  монаршие
милости. "Человек,- отмечает по этому поводу Эркулану,-  который пользовался
кинжалом  убийцы в качестве  политического инструмента,  вряд  ли проявил бы
нерешительность в использовании фальшивок с политической целью".
     Отказ  Силвы воспользоваться  провокационными  пасквилями  для усиления
террора против "новых христиан" вызвал гнев короля. Жоан III  уволил Силву с
поста  инквизитора-мора  и  назначил   на  его   место  более  надежного   и
решительного  человека -  своего  родного  брата дона  Энрике,  архиепископа
Браги.  Новому  инквизитору было  всего  лишь  27 лет,  а  согласно  папской
инструкции на  этот пост назначались  церковники  не  моложе 40 лет. Но пока
папа слал  протесты против  назначения  дона  Энрике, последний  охотился за
"новыми  христианами",  вернее за их имуществом,  с  неослабной энергией. 20
сентября 1540 г. в  Лиссабоне состоялось первое аутодафе с сожжением  многих
иудействующих.  Затем  костры запылали  в  Порту, Коимбре, Ламегу, Томаре  и
Эворе.
     Однако  полномочия  нового  инквизитора-мора  Энрике  не подтверждались
папским престолом, вследствие чего деятельность инквизиции,  с точки  зрения
канонического  права,  была незаконной. Португалия продолжала  добиваться  в
Риме соответствующего мандата  инквизитору-мору, и можно  легко  вообразить,
как взволновался  королевский  двор, когда  в 1541 г. совершенно  неожиданно
появился  в  Лиссабоне блестящий  папский  легат  Хуан  Перес  де  Сааведра,
представивший   папские   буллы,   уполномочивавшие   его   ознакомиться   с
деятельностью местной инквизиции и решить, быть ей или не быть.
     Португальские  власти и церковники с лестью и подобострастием принимали
посланца  папы,  откровенно   выражавшего  свои  симпатии   к   "священному"
трибуналу. Сааведру возили по стране, устраивая в его честь пышные аутодафе,
щедро  одаривали  подарками.  Не  исключено,  что  он  получил и  от  "новых
христиан", заинтересованных в его  доброй воле, не  одну  тысячу крусадо.  И
вот, когда португальский двор был уверен, что папский легат решит дело в его
пользу,  выяснилось благодаря  бдительности, проявленной агентами  испанской
инквизиции,  следившими  за  событиями  в  этой  стране,  что  вышеназванный
Сааведра никакой  не папский легат, а аферист, решивший погреть руки на деле
инквизиции  и  использовать  благоприятную  в  этом  отношении  конъюнктуру,
создавшуюся в Португалии вследствие  конфликта с  папским престолом.  Будучи
ловким фальсификатором, Сааведра сам сочинил папские  буллы  и разукрасил их
папскими подписями и печатями.
     Его "легатство" оказалось сказочно прибыльной аферой: при аресте у него
была  отнята  сумма в 260  тыс. крусадо.  Жулика  передали  в  опытные  руки
испанской инквизиции, которая осудила  его  на 10 лет  галер. Льоренте X. А.
Критическая  история  испанской  инквизиции.   После  освобождения  Сааведры
испанский король  Филипп II заинтересовался колоритной фигурой  авантюриста,
принял  его  лично и  выслушал с интересом  рассказ о  его приключениях или,
вернее,  злоключениях, так как самозваный папский легат пробыл на галерах не
10,  а  все  19  лет!  Личность  Сааведры  привлекла  внимание и  тогдашнего
Семинарская и святоотеческая библиотеки

Предыдущая || Вернуться на главную || Следующая
Полезная информация: