Я спрашивал его о конце света. Признаюсь, что этот предмет очень меня интересовал.

- В прошлый раз ты сказал мне, что конец близок. Когда же?

- Наша организация верит, что конец наступит в 1975 году.

Мы с отцом удивленно переглянулись, помнится, мой отец бросил на Августина насмешливый взгляд.

- А что будет, - спросил он. - если в 1975 году конец света не наступит?

Августин улыбнулся, как если бы он отвечал на вопрос ребенка:

- К 1975 году завершаются шесть тысяч лет всемирной истории, а затем начнется тысячелетнее царство.

На лице моего отца появилось снисходительное выражение:

- Шесть тысяч лет истории человечества? - спросил он и поднялся, чтобы направиться в библиотеку. Оттуда он принес книгу по антропологии и нашел в ней схему, показыва­ющую различные виды человекообразных, предшествовавших современному человеку. Неандерталец появился сто тысяч лет назад, кроманьонец - пятьдесят тысяч лет назад. - Он сделал паузу, прежде чем поднять взор от книги и устремить его на Августина: - И вы говорите, что человеческой истории нет и шести тысяч лет?

Августин принял тот же грустный вид, что и тогда, когда я убежденно утверждал, что Библия содержит и легендарные фрагменты.

- Так говорю не я, так говорит Библия. Слово Божие ут­верждает, не оставляя места сомнению, что в 1975 году завершаются шесть тысяч лет истории человечества. Это, - указал он на книгу, которую держал мой отец, - всего только человеческая книга. Это слова человеческие, и если мне нужно выбирать между Библией, которая есть слово Божие, и словами человеческими, я предпочитаю Библию. - И с этими словами он поднял Библию в своей правой руке, чтобы придать еще более веса своим словам.

- Но Библия и наука не должны противоречить друг другу, - попытался я вставить.

- Послушай, наука создана людьми и, следовательно, несовершенна. В прошлом веке отрицали существование хеттов, поскольку о них упоминала только Библия. Но затем открыли, что хетты действительно существовали. В 1975 го­ду человечеству исполнится шесть тысяч лет.

И снова проникновенные слова Августина меня убедили. Я помнил из уроков истории, как империя хеттов была открыта благодаря случайности, и я подумал, что он, может быть прав.

Похоже было, что мой отец был несколько менее убежден, чем я. По правде говоря, он производил впечатление человека, который развлекается, выслушивая глупости, и при этом лишь с громадным трудом удерживается, чтобы не расхохотаться.

- В котором месяце 1975-го? - осведомился он с иронией.

- Несомненно осенью, - отвечал Августин, словно бы не замечая тона моего отца. - Адам был сотворен осенью, и конец безусловно придет также осенью. Естественно, мы не можем ничего утверждать более подробно. В конце концов, и Сын, Который, менее Отца, не знает ни дня, ни часа. Мы также этого не знаем.

Я глубоко задумался над тем, что услышал, и тут на пороге появилась моя мать: - Как насчет апельсинового сока?

Эта беседа принесла окончательный результат. И без того уже испытывая симпатию к “свидетелям Иеговы”, я приоб­рел теперь дополнительный аргумент: приближался конец света. Отец мой считал, что я достаточно умен, чтобы не поверить в такую кучу глупостей. Он ошибался.

В последующие недели Августин приходил каждое вос­кресенье по утрам и принес мне несколько книг. То, что я прочитал, принесло мне глубокое разочарование. Тон был агрессивным и оскорбительным; аргументация ранила ме­ня своей наивностью, литературный же стиль не считался с правилами испанского синтаксиса.

Преподавание грамматики у нас в колледже было поставлено очень строго, и мне было тягостно читать такой испанский, сквозь который просвечивали грамматические конструкции английского с другого берега Атлантики.

Я рассказал все это Августину, который не придал этому большого значения. Он постарался, как мог, объяснить мне, что все это было написано для людей простых, и в значи­тельной мере предназначено для стран Латинской Америки. Более того, главное, тут не стиль и не редакция, но то, чтобы охватить весь мир, ибо конец так близок.

Все это мне очень не нравилось, но я это принял как наименьшее зло. В конечном счете, и греческий язык Нового Завета не был языком Платона или Эсхила, но был как раз обиходным языком людей с улицы.

Всего за несколько недель я прочитал множество публикаций “свидетелей Иеговы” и несколько книг, таких как “Действительно ли Библия есть слово Божие?”, “Жизнь вечная в свободе сынов Божиих”, и многие другие. Я прочитал также первые экземпляры “Сторожевой башни” и “Пробудитесь!”

Тем не менее, читая эти журналы, мое разочарование гасило мой первоначальный энтузиазм. Простота - пожалуй­ста, но невежество это не простота. Правдивость тоже мне по нраву, но свирепость, которая проглядывала на этих страницах, заметно отличалась от простого изобличения.

Тем временем начался новый учебный год, и занятия воспрепятствовали мне продолжать поглощать творения “свидетелей Иеговы” в прежнем ритме. Августин уговаривал меня начать изучать вместе с ним книгу “Истина, которая приводит в жизнь вечную”, но “свидетели Иеговы” ут­ратили для меня свой первоначальный ореол. Я отклонил его предложение под тем предлогом, что теперь у меня будет меньше времени. Тем не менее, он может посещать меня время от времени, чтобы продолжать наши беседы.

Августин поймал меня на слове. Не пропуская ни одного воскресенья, он приходил ко мне говорить об учении “свидетелей Иеговы”.

В этом году у нас был новый преподаватель религии, ко­торый оказался не лучше отца Сантоса. По правде говоря, отец Максимилиан в некоторых отношениях был даже ху­же. В первый же день занятий он допустил ту же ошибку, что и его предшественник. Объявляя “интересные” темы, которые нам предстояло изучать в этом новом учебном году, он упомянул “свидетелей Иеговы”.

Два-три дня спустя мне случилось прочитать о них одно католическое сочинение (может быть, то же самое, что и в прошлом году), но оно содержало такое количество ошибок и ложных интерпретаций, что против воли я ощутил, что ко мне возвращаются мои симпатии к “свидетелям Иеговы”. Несколько недель спустя я спросил преподавателя, нет ли у него каких-либо материалов, опровергающих утверждения “свидетелей Иеговы”?

Он посмотрел на меня снисходительно, положив мне ру­ку на плечо:

- Видаль, - сказал он мне, - вы человек разумный. Что могло вас заинтересовать в этих столь невежественных людях?

Я понял, что здесь мне ждать нечего; придется поискать где-нибудь в другом месте.

Свой выбор я остановил на преподавателе греческого языка. Отец Арс, вне всякого сомнения, был лучшим из преподавателей в старших классах. Это был человек необычайной культуры, и преподавал он с великой чуткостью. В том году он преподавал греческий, и я помню, что его урок бывал всегда последним и был для меня самым лучшим уроком за весь день. Греческий я изучал и в предыдущем классе, но добрых воспоминаний об этом не сохранил, эти уроки казались мне скучными, неинтересными.

С отцом Арсом все было по-другому. Я могу сказать, что именно он подтолкнул меня к серьезному изучению греческого, и я старался увидеться с ним и в другое время в тече­ние дня, чтобы обсудить и другие темы. Мы с ним обменивались книгами и обсуждали прочитанное по истории, по литературе или по философии. Он один был достаточно умен, чтобы отвечать на мои вопросы. Я подошел к нему однажды при выходе из класса:

- Отче, мне бы хотелось, чтобы вы мне объяснили стих от Иоанна 14,28. В этом тексте говорится, что Сын менее Отца. Как это возможно, если Сын также есть Бог?

- Сын есть также и человек, и в качестве человека Он менее Отца.

Ответ удовлетворил меня, и тогда я перешел к следующему вопросу:

- Но как вы тогда объясните слова Христовы, что Он не знает ни дня, ни часа, когда придет конец?

Отец Арс задумался на мгновение:

- Мне надо посмотреть текст, чтобы ответить более определенно, но мне кажется, что таким утверждением Иисус хотел сказать, что Ему не должно открывать эту дату во вре­мя Своего земного служения.

Этот ответ понравился мне меньше, но я подумал, что, возможно, отец Арс стоит на правильном пути.

- Посмотрите, пожалуйста, эти книги... - я вынул из портфеля экземпляр “Истины, которая приводит в жизнь вечную”, а также “Он пал, великий Вавилон”. Я протянул ему первую: - Посмотрите, здесь содержатся основные по­ложения их учения. Я был бы вам очень признателен, если бы вы это проглядели и сказали мне ваше мнение.

Отец Арс, однако, взял не эту книгу, а другую: - Хорошо, Видаль, я прогляжу это и скажу вам, что я об этом думаю.

Назавтра после уроков отец Арс положил книгу ко мне на парту:

- Я стал читать эту книгу вчера вечером, - сказал он. - Я смог осилить только до второй главы, - он провел рукой у себя по горлу: - это мне стало поперек глотки! Поистине, я не могу понять, как это человек, столь разумный, как вы, может тратить время на всю эту ерунду. Ведь вы мой луч­ший ученик, вы не ограничиваетесь выполнением заданий, но сами обращаетесь и к другим источникам. Я вам советую забыть все эти штуки. Не растрачивайте зря свой интеллект.

Такой ответ меня обескуражил. Я надеялся получить разъяснения, а не совет не тратить зря свое время на “эти штуки”.

- Это показалось вам так плохо? - спросил я, пытаясь вы­звать его на более подробное обсуждение.

- Да, я вам уже сказал, что это стало мне поперек глотки, - он снова провел рукой у себя по горлу. - Послушайтесь моего совета, забудьте все эти глупости. Они даже испанского не знают.

Мой последний шанс остаться в лоне Католической Церкви испарился за несколько часов.

В то время мысли мои находились в таком беспорядке, что я не мог прийти ни к какому скорому решению. С одной стороны, “свидетели Иеговы” привлекали меня, и это были первые люди, которые привлекли мои разум и сердце к Библии. Они любезно приходили ко мне каждое воскресенье и терпеливо разговаривали со мной по два по три часа; невоз­можно было сомневаться, что то, чему они учили, вытекало непосредственно из библейских текстов, текстов, которые я начинал запоминать. С другой стороны, в их учении содержалось множество весьма неясных положений. Например, их точка зрения на смертность души или не существование ада явно противоречила тому, что я находил в Библии.

В последующие недели я попытался сравнить их учение с тем, что содержалось в учебнике католической догматики, который мы проходили в том году на уроках религии. Вопреки моему желанию, явной победы не было ни с одной, ни с другой стороны, но “свидетели Иеговы” выигрывали по очкам.

Когда я упоминал почитание изображений, Августин мне приводил Исход 20, 4-5, где Господь запрещает делать изображения и поклоняться им.

Когда я спрашивал его по поводу заступничества Марии и святых, он предлагал мне всего лишь прочитать 1 послание к Тимофею 2,5, чтобы убедиться, что нет иного посредника между Богом и людьми, кроме Иисуса Христа.

Если у меня возникало беспокойство по поводу чистили­ща, лучшим аргументом было то, что ни такое слово, ни такое понятие нигде не встречаются в Священном Писании, и так далее. Августин не сумел мне ответить по поводу текс­тов, относящихся к аду и к жизни души после смерти, равно как и по другим, но, тем не менее, с этих пор стало очевидно, что я не мог уже больше принадлежать к Католической Церкви.

В последующие месяцы мне пришлось прибегнуть к ты­сяче хитростей, чтобы избежать присутствия на религиозных службах в колледже. Я или прятался в библиотеке, или вовсе не ходил на уроки в день, когда предполагалась служба, либо же, наконец, если мне все же приходилось войти в часовню, я оставался стоять где-нибудь в  углу, чтобы не приклонять колен и не произнести ни одной фразы из ритуала. Или же еще я неподвижно сидел на скамейке, без единого жеста, как статуя.

Такое поведение было довольно рискованным, и, несомненно, меня нельзя было назвать также и настоящим  “свидетелем Иеговы”, но для меня было невозможно соглашаться на действия, которые, согласно моему разумению, полностью противоречили Писанию и его смыслу.

Новый толчок еще более сблизил меня со “свидетелями Иеговы”. Однажды Августин пришел ко мне с тем выраже­нием грусти на лице, о котором я уже говорил. В те дни его лицо, отражавшее боль и ревность, производило на меня сильное впечатление. Он выражал глубокую озабоченность создавшейся ситуацией, а тон его беседы приобрел почти священную торжественность. Долгие годы потом мне предстояло видеть такое же поведение, повторяемое как бы по системе сотнями “свидетелей Иеговы” (включая позже и меня самого).

Августин сказал мне, что он не может более продолжать со мной свои занятия (целью “свидетелей Иеговы” являет­ся приходить в тот или иной дом для распространения свое­го учения с определенной регулярностью, обычно один раз в неделю).

Несомненно, на моем лице выразилась тревога.

- Мне очень жаль, Сезар, но мы не продвигаемся вперед. Ты понимаешь, мы постоянно возвращаемся к одной и той же точке, а дальше нет никакого прогресса. Ты не принима­ешь никакого решения. Ты даже не подумал о том, чтобы креститься, и ты по-прежнему остаешься католиком.

Помню, что я стал возмущенно возражать, утверждая, что я больше не католик и что я чувствую себя весьма близким с ним. И что со мной нужно только немного терпения, и что, может быть, мы могли бы еще немного подождать, прежде чем я приму решение. Но это было бесполезно.

- Нет, Сезар, так не может дальше продолжаться. Есть много людей, горячо желающих услышать эту добрую весть о Царстве, а я тут зря теряю с тобой время неделю за неде­лей.

В своей невинности пятнадцатилетнего подростка я по­думал тогда, что Августин собирается отправиться миссио­нером в какую-нибудь экзотическую страну, ибо я слышал от него о его желании сделаться пресвитером в своем объединении, но он говорил не об этом. С его точки зрения, я был попросту помехой для развития их дела, и, стало быть, следовало от меня избавиться.

В это мгновение мне страшно захотелось заплакать. Это было, как Если бы Бог меня оставил из-за ожесточения мое­го сердца. Я пытался все понять, вместо того чтобы смирен­но верить и теперь нам предстояло расстаться навсегда. Ощущение Августина, что время не ждет, было оправданно: ведь конец света стоял на пороге! Конец!! Где же я окажусь, когда наступит конец?

Еле сдерживая слезы, я стал просить Августина дать мне отсрочку, чтобы я мог окончательно во всем разобраться. Всего лишь только еще одну неделю, и я приму решение. Не похоже было, чтобы моя просьба ему понравилась, и мне пришлось умолять его дать мне эту дополнительную неде­лю, пока наконец он не согласился, сохраняя самый серьез­ный вид. Я ощутил тогда к нему самую горячую благодар­ность: он предоставил мне новый шанс выжить, когда придет конец.

Всю следующую неделю я ощущал страшную тоску, пы­таясь найти выход. Я вспомнил книгу, отвергнутую отцом Арсом, “Он пал, великий Вавилон”. И я тогда подумал, что, может быть решение лежит здесь. Если эта книга убедит меня, мне не останется ничего иного, как определить свое решение. если же нет, я все брошу.

В последующие дни я лихорадочно прочел эту книгу. Не­которые ее утверждения мне показались очень странными как например заявление, что Христос и Михаил Архангел это одно и то же лицо. Но, с другой стороны, весьма живая манера, с какой была изложена книга Апокалипсиса (или Откровения, как ее называют “свидетели Иеговы”), еще бо­лее сблизила меня с ними. Когда Августин снова пришел в воскресенье, мое реше­ние еще не было принято.

- Может быть, - взмолился я, - мы могли бы изучать в течение нескольких недель книгу “Истина, которая приво­дит в жизнь вечную”, и тогда я смог бы лучше разобраться...

Вопреки тому, что я ожидал услышать, Августин улыб­нулся и объявил, что может предоставить мне еще один, по­следний шанс. Я почувствовал, что преисполнился к нему благодарностью. Мое предложение не только не рассердило его, но даже скорее ему понравилось, несмотря на то, что, несомненно, это бы помешало и задержало его работу по распространению Царства, переходя из дома в дом. Все­вышний оказался милостив ко мне, и на этот раз я не дол­жен был Его обманывать.

Книга “Истина, которая приводит в жизнь вечную” пред­ставляла собой до самого недавнего времени самую мощ­ную пропаганду “свидетелей Иеговы”.

С самого начала она была задумана как руководство для усвоения всех основ их учения в течение шести месяцев. По окончании этого срока адепт должен был выйти на про­поведь из дома в дом, вместе с человеком, руководившим занятиями, и немного времени спустя он принимал креще­ние.

Ее структура представляла собой образец простоты и убе­дительности. В конце каждой страницы стояло несколько вопросов, ответы на которые содержались в тексте, который делился на параграфы, пронумерованные в соответствии с вопросами. Незаметным образом читатель приводился к убеждению в истинности всего, что говорилось в книге.

Например, тема Пресвятой Троицы занимает две с полови­ной страницы в этой маленькой книжечке, вместе с восе­мью вопросами. Извращенное учение излагалось там с та­кой ловкостью, что читателю начинало казаться, будто со­держание этих параграфов идентично тому, что сказано в Библии.

Этот психологический процесс - ключ к обращению, воз­растанию и постоянству “свидетелей Иеговы”.

Их сочинения кажутся содержащими истину, поскольку они используют множество библейских текстов. Вполне возможно, что многим их утверждения покажутся правдопо­добными и не вызовут сомнений, ибо “свидетели Иеговы” учат, используя кое-какие библейские отрывки, более-менее связанные с темой, которую они в данный момент раз­бирают.

Эта маленькая книжица оказала на меня все свое убеж­дающее действие в течение следующих недель. Первая ее глава повторяла самый убедительный пункт учения “свиде­телей Иеговы”: приближение конца. Помню, что именно в то время я воспринял их обыкновение, которое сохранилось у меня на долгие годы: выискивать дурные новости в газе­тах, чтобы снова и снова убеждать себя в том, что конец при­ближается гигантскими шагами.

Вторая глава наводила на мысль о необходимости иссле­довать свою собственную религию. Я это сделал в качестве католика, и я нашел ее антибиблейской. Такого исследова­ния, однако, недостаточно, чтобы сделать из человека “сви­детеля Иеговы”. В дальнейшем, антибиблейская природа их собственного учения должна была бы привести их к не­обходимости исследовать и его как можно более доскональ­но, но, к сожалению, так не происходит.

Когда кто-либо становится “свидетелем Иеговы”, он счи­тает, что став им, он уже достаточно изучил основы своего вероучения, чтобы более к ним не возвращаться. Указанная глава, тем самым, предназначена не для членов организации. Всего лишь за две недели человек может оказаться полностью вырванным из своей первоначальной религиоз­ной среды и быть отданным на милость поучений “свидете­лей Иеговы”.

Третье наставление, о Боге, убедило меня еще более. По­мнится, с самых первых дней я усвоил, что невозможно ве­рить в то, что Христос есть Бог. Теперь же то, что я читал, лило воду на ту же мельницу.

Четвертая глава, о грехе Адама и Евы, не вызывала возра­жений. Вот каким образом через месяц после начала изуче­ния этой книги я еще более приблизился к “свидетелям Ие­говы”.

В следующие месяцы я воспринял, не моргнув глазом, учения о Христе, о демонах, о беззаконии и о состоянии умерших.

К концу изучения этой книги, который совпал с концом учебного года, я был почти полностью убежден.

Лично я считаю, что их литература является для них ос­новным методом приобретения новых членов. Это не изуче­ние Библии, как они утверждают, но скорее изучение ка­кой-либо из их книг; и хотя они порой и выражают готов­ность “изучать Библию по темам”, их терпение всегда огра­ничено, и рано или поздно они начинают пытаться заста­вить своего подопечного перейти к изучению их собствен­ной литературы, угрожая в противном случае прекратить свои посещения, тогда как конец так близок. В двух случаях из трех такая тактика приносит успех, как это было и со мной. В третьем случае человек распознает наглый шантаж и прекращает отношения.

Несомненно, что попав в сети их литературы, очень труд­но бывает снова вырваться на свободу, и некоторым это ни­когда не удается.

	zip	оглавление	<<	>>